Текст книги "Ксюха (СИ)"

Автор книги: Людмила Сурская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Сурская Людмила

Ксюха

Часть 1. ПОДЗАБОРНИК

Эту историю она услышала, гуляя по осеннему парку, от девушки лет 28–30. Любила грешным делом слушать. Кто-то непременно любит поговорить, но а она послушать. Давно заметила: люди делятся на умных и болтливых. Первые простыми словами умеют раскрывать самую тонкую мысль. Вторые же, скрываясь за дымовой завесой наводят тень на плетень. Интереснее слушать первых, но бывает и со вторыми совсем не скучно… Любила осень. Её запах, цвет… Все весну, а она наоборот. Нет, если речь идёт о поздней весне, то ещё туда сюда. Цвет, солнышко, как можно отказаться от такого. А раннюю быр-р! Ну никакого трепета в ней. Рыхлый снег, вязкие дороги, грязные обочины не вызывают во мне, ни под каким соусом, тёплого чувства. Холодно, мерзко и мокро, для кого-то возможно и романтично, ей хуже не бывает. Раскисшие месяцы, что с них возьмёшь. Вот осень другое дело. Красочно, лоскутное одеяние её наполняет причастностью к карнавалу и кружит, кружит в своём безумном танце. Даже, если утром идёт дождь и она, выгуливая собаку, бредёт с зонтом по усыпанным листьями дорожкам. Всё равно любит. Она живёт от осени и до осени. Непременно покупает букет мелких хризантем и идёт гулять по улицам или пересаживаясь с трамвая на троллейбус катается по городу, держа тот букетик у лица. А ещё, страх как обожает бродить по мягкому цветному ковру из опавших листьев. Их тёрпкий запах, смешанный с горьким ароматом её хризантем и густым дымом костров, что палят женщины в оранжевых куртках, будоражит готовящуюся к зимней спячке душу. Поэтому она заходит в парк и гуляю там. Ей ужасно жаль, когда сгребают это чудо в кучи, и оно преет и трухнет не принося никому радости. В голове постоянно крутится вопрос. – Зачем и какому чиновнику это нужно? В последнее время обзавелась она привычкой, может, быть к этому подтолкнул выход на пенсию и уменьшившаяся возможность общения с людьми, ехать в какой-нибудь парк и бродить по дорожкам или сесть на парковую скамью и смотреть на гуляющих молодых людей, симпатичных мам с колясками и просто малышами. А ещё, если повезёт и к ней подсядет разговорчивый сосед или она к кому притулится, беседовать. Не скажешь так сразу почему, но ей понравилось заглядывать в чужую жизнь. Сегодня она сама осторожно опустилась на скамейку рядом с молодой женщиной качающей коляску и нежно воркующей с кем-то по телефону. Собеседник ей был явно очень приятен – она улыбалась и кокетливо шутила. Она извинилась и спросила: “Вы позволите?”. Девушка подняла ярко голубые глаза на свою намечающуюся соседку и кивнула. Закрыв телефон, повернулась к ней. Минуту разглядывала, словно на что-то решаясь. Понятно, что раз при наличии имеющихся в парке пустых скамеек, баба шлёпнулась к ней, значит, жаждет разговора. Потом приветливо кивнула. “Вероятно, девушке тоже нужен собеседник, иначе бы она отбурчалась или встала и принципиально ушла, заставив меня сожалеть, чувствуя себя пристыжённой”. – Подумала она и ободряюще улыбнулась. Каким-то десятым чутьём поняла, что день пройдёт не скучно, и она непременно услышит нечто интересное. Ведь, если что-то давит душу, легче рассказать чужому человеку, который встанет и уйдёт, и никогда больше не появится на пути. Она не ошиблась. Проявив инициативу и этим облегчив её задачу, девушка заговорила быстро и сбивчиво, словно боялась, что соседка встанет и уйдёт. Но обрадовавшись живому общению, та слушала не перебивая.

Случается, люди что-то постоянно находят. Уж так устроена жизнь: кто-то горюет теряя, кто-то радуется находке. Мало ли что попадается под ногами или валяется в кустах. Одни находят кошелёк. Другие разживутся на золотую серёжку или оборвавшуюся у кого-то цепочку. Бывает, не так везёт, и в руки приплывают чьи-то документы, часы или перчатки, зонтик и так всякие прочие мелочи. Но это уж, как говориться, у кого какое везение. Где-то читала, что женщина нашла в скверике под кустом пакет со ста тысячами долларов и отнесла в милицию. А мне вот всегда хотелось найти хоть с десятью и не для того, чтоб отнести куда-то, а ради любопытства. Куда б дела? да немедленно пустила в дело. Согласна: не совсем прилично, но ведь, если теряют такие деньги, как сто тысяч долларов, да ещё под кустом, с остатками закуски и пустыми бутылками, значит, они не очень нужны. Не смотрите на меня так удивлённо, что ж с этим поделать, получается я в доску такая неправильная. Но, я точно из невезучих. Поэтому мне никогда ничего стоящего не суждено было найти. Под мои ноги может попасться какая-нибудь копейка, за которой мне стыдно даже нагибаться или если, под кустом и пакет, то непременно с мусором и пустой бутылкой. Поэтому, я давно уже усвоила, что раз не франтит с находками, то надо постараться хотя бы не терять самой, чтоб крупно не повезло за мой счёт другому. И вот, когда выйдя искать вечером своего загулявшего кота Лаврика, наткнулась на скрюченного у своего забора мужика, я оторопела и даже как будто немного растерялась. Ей Бог, не вру! Так и было. Помня, что проблема выбора стоит перед человеком постоянно, а выбор дело не простое, хотела даже по привычке пройти мимо. Мол, для меня ничего стоящего не потеряют, но потом, поддакнув заевшей меня совести, вернулась: “А вдруг человеку плохо и он умирает, а я со жлобским подходом к нему прошла мимо. Может, уже и умер…”. И даже, совсем уж пойдя на её поводу, наклонилась и тронула мужика за плечо:

– Эй! Мужчина! Ты как, живой?

В ответ раздалось смачное почмокивание и мычание, а ещё дёрнулась нога. По тому, как на меня пахнуло перегаром, я поняла, что под забором пьяный. “З-з– зараза! Так и думала, путная находка – это не про меня. Ну хоть жив, и на том спасибо, а то б ментов понаехало прорва. Доставали бы допросами и протоколами. Кого видели, чего слышали? А я никого не видела, ничего не слышала. У меня нет времени на ерунду. Я с утра и до вечера кручусь не хуже белки в колесе”. Полчаса пробродив в поисках шатлого кота, вернулась к своей калитке. Картина под забором не изменилась. Мужик по-прежнему лежал на том же месте, правда, теперь уже поджав под себя ноги в совершенно не зимних ботиночках. “Запросто замёрзнет так-то, февраль не лето”, – пронеслось в голове, прежде чем рядом со мной нарисовалась соседка. Сначала, когда из-за забора послышался грубый крикливый голос, я чуть не сбежала. Кричать на всю улицу это её хобби. При её появлении я насторожилась, приготовившись отбиваться. Решила: по мою душу. Дело в том, что мой хитрый кот взял за привычку таскаться к ней на огород в туалет. Вот хоть убей заразу! Ей такой его подход не нравился, и она время от времени погоняв его, жаловалась мне. Я обещала посодействовать и, завидев её на огороде, принималась, хитро посматривающего на меня Лаврентия, ругать. Но дело с мёртвой точки не сдвигалось. Наверное, я мало и нехотя старалась. А может, коту там больше нравилось. У меня одни клумбы с цветами с декоративными валунами. Крепкий лужок. Да декоративная плитка. Коту видимо было жаль поганить цветочный аромат, сделав из красоты отхожее место. На лужке жёстко, на плитке некультурно. А у соседки вспаханный огород. Лаврентию приятно копать и садиться в мягкую землю. Я боялась одного, что она его выловит и отравит или прибьёт на месте, предъявив вещественные доказательства. От чего, долго не находя его, беспокоилась. Лаврентий хоть и вёрткий, но жадный до еды. Причём без разбору. Без разницы у кого есть, лишь бы кормили. Не раз его это обжорство подводило к миске Риччи. Риччи это огромный ротвейлер. Случалось так, что пёс чуть не отгрызал ему голову. Лаврентия это, конечно, пугало, но видно не очень, если он вновь лез в ту заветную миску пса. Я со страхом ждала конца терпёшки на его проказы. Ведь если не Риччи перекусит наглеца, то соседка организует его конец. Но сейчас соседку привело ко мне похоже совсем другое. Она постояла молча минуты две и решила откликнуться на ситуацию.

– Представляешь, Ксюха, часа два лежит, а может и больше, я наблюдала…,– азартно заявила она.

– Ты бы проявила сострадание и посмотрела, чем наблюдать. Может, знакомый. Тогда дело веселее пойдёт, позвоним. Пусть заберут.

А та, разговаривая словно сама с собой, продолжала:

– Думала, полежит, очухается, как это бывает, и уйдёт себе…

Мы не сговариваясь наклонились и даже поднатужившись, вдвоём перевернули. Мужик уже не бормотал. Сведённые черты лица напоминали восковую фигуру. “Похоже, тело сковал мороз. Одет он явно не для зимнего лежания под забором, – охватил меня ужас, – на бомжа совсем не похож. Шмотки на нём похоже дорогие. Знакомых таких не наблюдается. Что же делать?”

– Сто дел переделала, гляжу…, а он валяется и валяется, – продолжала петь явно потерявшая к его личности интерес соседка.

– Не узнаёшь? – с надеждой посмотрела я на Галину.

– Нет. А ты?

– Вот и я нет.

– Что же делать? – тронула она меня за локоть, повторив мой вопрос. – Жалко, замёрзнет мужик. Вот падлы пьют и вымирают, как мамонты, а их и так на всех не хватает.

– А давай к тебе занесём…,– с окрылившей меня надеждой предложила я. – Ты не одна живёшь, с сыном…. Не так страшно. Опять же к тебе головой лежит. К тому же на бомжа не похож. Очухается мужик, отблагодарит. Чё ты, всякое в жизни бывает.

Но Галина недовольно дёрнула плечом.

– Вот придумала, на фиг он мне сдался. Если б путный, а то точняк алкоголик.

Я хотела ей сказать, что другой бы к ней ногами, при здравой голове не пошёл и радоваться ей надо за то, что бревном мужика занесут, но сдержалась. За грешки Лаврентия прикусила язык. Ещё этого секси кошачьего надо найти живым и здоровым сначала, а потом уж умничать с соседями.

Мы постояли, потоптались и, замёрзнув, разошлись по домам. Прошло ещё полчаса. Я, покружив по дому, справилась с делами. Попила горячего чаю, расстелила постель, впустила в форточку нагулявшегося и теперь мяукавшего во всю глотку кота, но лечь в постель и спокойно заснуть не смогла. Совесть взбунтовалась. На дыбы прям встала. Почти за горло взяла. Человек же замерзает. Божье создание, как ни как. Ну не жестокая же сволочь в конце концов. Хотя внутренний голосок подсказывал не лезть в дела, которые меня не касаются. Только в этом случае буду более-менее спокойно спать. И совесть, и голосок правы. В борьбе с собой и скрепя сердцем, поднялась. Накинула свой старый пуховик и с дурной головы пошла опять к забору. Луна словно играя со мной в прятки, то скрывалась в облаках едва проглядывая, то светила во весь свой мощный фонарь. Я даже напрочь забыла о том, что мечтала весь день только об одном – лечь и уснуть. Мужик бревном лежал на прежнем месте. Ноги из крючка растянуть уже нельзя было. Я присела рядом на корточки и принялась его расталкивать. Но бесполезно, совершенно пустая трата времени. Поднять такого борова у меня не хватало сил. Могла только по частям, но это не давало желаемого результата. Мы падали разом, валяясь в обнимку уже вдвоём. Прошедшая мимо пара, зло бросила: – Вот нализались, кувыркаются себе. Живут же люди, никаких тебе забот. Я вымоталась и разозлилась: “Что ж мужики за скоты такие, как можно было так налакаться. Ведь замёрзнет, придурок”. Привалившись к своему каменному забору, я лихорадочно соображала, где искать помощи. Теперь я была уже согласная забрать его к себе, только бы кто занёс. Вопрос, где взять их тех помощников? Соседка, конечно, не откажется помочь, но вдвоём мы с ней его никак не осилим. Уже ж пробовали, с трудом перевернуть довелось. Наползал здравый вопрос: “Как выруливать и что делать?” Можно, конечно, подцепить упряжью к Риччи, но это только опять же до порога, а что делать с этой колодой дальше. И тут мой взгляд упал на размещённую в минимум ходьбы от меня пожарку. Пожарная каланча, с бравой командой службы тушения, находилась всего-то в пяти минутах ходьбы. “О! – осенило меня. – Там дежурят совсем не хилые мужики”. Главное идеи родиться. Это происходит, как правило в муках, а потом… В общем, я помчала на полусогнутых туда. Мужики поартачились, посмеялись такому заскоку, но подошли. Правда, спасать собрата не торопились. Постояли, почесали затылки, покурили. Я уже, глядя на их театральные жесты, нервничать начала.

– Что не так? Мёртвый что ли? – ёжась от холода, напугалась я.

– Да нет, покаместь живой…

– Так чего же не несёте, ждёте пока окачуриться?

– За сколько?

– Что именно? – не поняла я.

– Договоримся за сколько? – уточнил старший.

Совсем забыла в какое время живу. Дура одна я. А добрые дела делаются за деньги. Человек замерзает, спасать надо, про то, что участие теперь стоит денег, мне как-то в голову не пришло. И опять же мужика тащить не бабу, своего, так сказать, поля ягодку. Ан, нет же, жалости ноль и сочувствие к собрату тоже.

– Сколько хотите? – быстро согласилась я. На удивление, сопротивление уже и воспитательные речи крохоборам не было времени.

– Пузырь.

В такой ситуации и два отвалишь и я скоренько, чтоб не передумали, кивнула:

– Без вопросов.

Мужики враз ожили.

– Куда нести?

– В дом, – заторопилась я.

Но им потребовались уточнения.

– Какой?

– В этот самый. У которого субъект и полёживает. Я хозяйка, сами подумали бы, с чего в таком рази мне скакать.

Но мужички философского складу попались, словно не замечая моего нетерпения, грелись дымком, да рассуждали:

– Ну всякое бывает, может жинка…

– Чтоб я за такого осла пошла, да никогда. И хватит уж трепаться, несите. За мёртвого, вы ничего не получите.

Поплевав на руки, спокойно заметили:

– У Бога свои сроки. Собаку убери.

– Зачем? – не сориентировалась я.

– Штаны форменные порвёт, а они отчётные. К тому же редко замену дают, экономят на всём.

Я, проскользнув в калитку, схватила гавкавшего ротвейлера за ошейник и, чтоб не раздражал мужиков, увела к конуре, напутствуя:– “Перестань гавкать! В конце концов, это просто не гостеприимно”. Пристегнув пса, торопливо вернулась. А вдруг исчезнут помощнички тогда пиши пропало. Я заметила, как соседка Галина, прыгает, чётко ведя наблюдение от окна к окну. “И не вышла помочь стервозина, а я почти рассчитывала на неё”. – Зло пронеслось в голове, неприятно кольнув даже меня. Но здравый голосок враз прорвался наружу: “Вот ведь, надо непременно, чтоб ещё кто-то в дерьме поучаствовал. Возись уж сама, коль влезла. Кто тебя заставлял”.

– Готово! – Подхватив, как куль за четыре точки, помотали им. – Вот псих! кто ж в такой обувке по морозу ходит.

– Нести в старый домишко? – уточнили один из помощников маршрут.

– Да! Новый пока в стадии меблировки.

– Хоромы царские отгрохала… – Начали они и не договорили. Риччи метнулся, натягивая цепь, первые двое шарахнулись, споткнулись за вырвавшиеся у вторых ноги мужика и вся куча мала громыхнулась на землю. И смех и грех. Что характерно, одно ходит по грани другого. Все: отряхиваясь и чертыхаясь поднялись. Разобрали конечности и потопали дальше.

– На какие денег хватило. За лето обставлю. В зиму непременно перейду. – Продолжала я лепетать как ни в чём ни бывало. Не объясняться же с чужими, что идти мне туда не очень хочется и дом давно стоит под завязку готовый и меблированный. Здесь держит цепями – привычка. Одной вполне хватает. Уютно и тепло. А там переночевала ночь и ушла. Тоска заела. Не сон, а мученье.

Мужики занесли подзаборника и с моего согласия, покачав, кинули на диван. Получив бутылку за работу, банку консервов и мою искреннюю благодарность, потоптались ещё немного у порога для разговору, но, поняв, что этим наше знакомство и исчерпывается, ушли. Я выскочила следом, отпустив на свободу Риччи. Пусть несёт свою службу. Живу одна, как – никак, он единственный защитник. Вернувшись первым делом, сняла с найдёныша обувь, ноги были похожи на свежемороженые окорочка. Тепло, наверное, до него пока ещё не дошло, потому, как он продолжал лежать в прежнем положении. То есть крючком. На вопрос, долго ли может человек оставаться в живых, лёжа на мёрзлой земле при температуре ниже нуля, я бы не ответила. Потому как на себе не проходила. А научные знания резко расходятся с реальностью. Мужик, кажется, выжил, хотя и оцепенел от холода. Теперь главное привести его в чувство. Я, порывшись в вещах, оставшихся после смерти бабки, вытащила на свет божий чисто шерстяные, вязанные на спицах из овечьей шерсти, носки. Антиквариат. Сейчас таких днём с огнём не найдёшь. Но что делать дальше?… Натянуть на свежемороженые лапы носки не получилось. Порылась в голове, лихорадочно ища, что нам рекомендовали в рамках школьной программы делать, когда мы отморозили палец или нос. Не сразу, но вспомнила. Открыла банку с бабкиной настойкой из трав на спирту и, растерев ступни и пальцы, натянула на них носки. Затем, расстегнула тонкую дублёнку и попробовала снять, не сразу, но получилось. Дошла очередь и до костюма. Брюки стянула запросто, а вот с пиджаком пришлось опять повозиться. Не из хилых сморчков особь свалилась под мой забор. Когда растирала тело, мужик издал что-то вроде стона и всё, опять углох. Я потянула веки, примороженные, они плохо открывались, глаза закатились под лоб, сверкнув на меня белками. “Пресвятая дева, а вдруг, он почти труп?! – в секунду обожгло меня ужасом. – А я его, коза безрогая, ещё и домой запёрла. Теперь уж от ментов точно так запросто не отвязаться. Им моё “жалко” не понять и ни к чему не прилепить… Господи, что я за дура такая-то растакая-то. Галька сто процентов права, что не сунулась. А я, как всегда, влопалась, по доброй воле, по самую макушку и со всем азартом. Приключение на ровном месте, под забором, словила…”. Мысли моментально съёжились в какой-то малюсенький комочек. Сердце заработало скачками. Тюкнет и замрёт. В горле же наоборот, забулькало, как в бочонке. Я, конечно, многое повидала, но вот дело со свежеморожеными людьми раньше не имела. Понимала одно, что опыт обращения с продуктами из морозильной камеры здесь мало подойдёт. Вернее он вообще не считается. Я впала в отчаянье, но ненадолго. Вся эта история выбила меня из колеи, и я совершенно забыла про свою подружку Юльку, работавшую на “скорой”. Правда, она занимается вызовами связанными с сердцем, но что-то она должна знать и про это. Чужих не следует в такое дело втягивать, это я усвоила давно. Ещё успеется, если вперёд ногами понесут. К тому же, у нас хорошее образование и учат всему и как надо. Это ТАМ научат держать пинцетом одну кишку, специалист её и держит. Захотел усовершенствовать и расширить свой профессионализм и держать уже другую часть внутренности рядом, опять иди на курсы. Зачем и для чего, тебе не объяснят, но держать научат профессионально. А у нас даже зубной доктор в курсе, как лечить больных от простуды, а про участкового и говорить нечего… Профессор. Итак решено: “Я звоню Юльке”. Нашарив в кармане мобильный, попробовала выловить занятую до изнеможения дурной работой, как она любит плакаться на некогда желанную и любимую профессию, собственно, как и на мужа тоже, подругу. Легко не получилось. “Нашёл время выкаблучиваться! какой чёрт ему мешает! – встряхнула я взбунтовавшуюся трубку. – Эврика! Заработал!” Юлька была на мою удачу на дежурстве. В противном случае, она ни за какие коврижки не поехала бы. Как всегда слушала только вполуха. Иногда это становилось просто невыносимым. Вкратце обрисовав ситуацию, и получив её:– “Ладно, я учту”, – приготовилась ждать. “Ох! Учитывала уж бы она меня поскорее”. Я металась от мужика к окну при каждом лае собаки или проехавшей машины. Наконец поняла: “Ждать хорошо и правильно, но надо же делать что-то и самой…” Порывшись на антресолях бабкиной стенки, нашла пуховое, совершенно новое одеяло. Подумала: “Надо же, какие меня ждут сюрпризы. Следует поднатужиться и найти время, а ещё желание и просмотреть всё. А то так запросто, в слепую, сожгу что-нибудь ценное”. Я не зря подумала про это “сожгу”. Прикинула, переселившись в дом, ничего отсюда не брать. Кроме своих вещей разумеется. А всё остальное спалить, устроив большой прощальный костёр прошлому. Домишко мне достался чисто случайно. Снимала угол у одинокой бабки. Сначала та шустро бегала, успевая и на огороде и во дворе, а потом не на шутку расхворалась и тяжело слегла. Наверное, у каждого человека существуют свои рамки прочности. И когда они кончаются – беда. Вот, а когда она слегла, то сильно напугалась. Родни никакой. Рядом, если не старые бабки, такие же как и она, то алкаши или новые крутые хозяева. Помощи ждать неоткуда. И вот, попросив меня привести юриста, что было мной и сделано. Моя хозяйка оформила завещание, всего, чем владеет, на меня, при условии, что я буду ухаживать за ней и получу всё её “богатство” только после смерти. Я согласилась. Хотя не отказалась бы и так смотреть за ней. Не потому что безумно люблю её, а просто с одной стороны жаль, беспомощный живой человек, с другой – жить-то где-то всё равно надо. А тут хоть и ветхая, а крыша над головой. Покончив с воспоминаниями, я укрыла мужика поверх ватного одеяла ещё и пуховым. Он не подавал признаков жизни, и я напугалась: “А вдруг всё же умрёт, что тогда?!” Но тут звук сирены и лай Риччи известили о приезде моей подруги. Я заторопилась к калитке, встретить. Всё у этой дамы зависело от настроения и от того, как она провела и может быть с кем ночь. Мой пёс её жутко недолюбливал. Юлька, моя одноклассница, как всегда инициативная особа, с ходу взяла быка за рога. Когда-то давно мы приехали после получения аттестата в столицу из провинциального уголка. Поступили каждая в свой вуз. Окончили и остались. Юлька вышла замуж за парня с пропиской. Я была удивлена её шагу. А как же любовь и к тому же рано или поздно у мужчины голова всё равно заработает, что тогда? Юлька отмахивалась от меня, как от назойливой мухи. Я же, попробовав себя то в одном, то в другом месте и не получив ни шиша, рванула искать лучшей сытой жизни в Европу. Как говорят у нас, за длинным рублём. Но это отдельный разговор. А пока она не отказала, примчав сразу на мой вызов. Брезгливо поморщившись, положила руку на шею мужика. Артерия билась. Она взялась за пульс – пульс тоже, по её выражению, я поняла, был. Раньше я не видела её в работе, а сейчас явственно почувствовала, что она терпеть не может её.

– Не вероятно! Где ты надыбала, такую болячку? – осмотрев подзаборника, принялась она за меня.

Зная реакцию Юльки, с минуту я колебалась и, помявшись, выдала:

– У забора…

– В смысле? – картинно подняла до предела брови ниточки она.

– У своей калитки, – не так резво, как начала, уточнила я.

– О боже! – со свистом втянула она воздух. – Что он там делал?

Я начинала злиться. Если он лежит точно бревно, то чего спрашивается задавать глупые вопросы. Буркнула:

– Лежал.

Тут же я поняла, что Юлька состряпала ловушку и подловила меня.

– Ну и пусть бы себе лежал, ты зачем к себе притащила?

– Так замёрз бы насмерть…

Я заметила, как два мужика приехавшие с ней пересмеиваются. Это меня разозлило. Я взяла паузу, чтоб улеглись эмоции и понеслась на них:

– Сделайте что-нибудь, чем угорать да учить. Умрёт же…

– Могу, по знакомству, так сказать, отвезти его в милицию. Вот и вся головная боль. Дальше им решать, что с ним сделать. Скажу, был вызов с улицы. Подобрала. Привезла и чао – какао!

Я представила себе, что это будет за какао, и поморщилась.

– Нет. Так не пойдёт, лечите.

– Ну, смотри. Не пожалей потом. Моё дело предложить… Что за привычка у людей, всякую дрянь подбирать. Мало ли там что может валяться.

– Живой же…, человек…,– пыталась обелить себя я. – Не убудет с меня.

Она “взвешивает” меня глазами.

– Аргументированный ответ. Ты, конечно, умеешь посмеяться над собой. Качество ценное, тем более что редкое.

– Да ладно тебе, – небрежно, чтоб не спугнуть, отмахиваюсь я. Меня уже достало её оханье.

– Маланька, я просто вне себя… Чёрт с тобой. Для начала перенесите-ка мне, хлопцы, этот окорок на кровать. – Скомандовала моя подруга своим помощникам.

– Зачем? – удивилась я.

– Для тепла и удобства. – Отрезала она. – Дело дрянь, но я думаю всё обойдётся. Послушай, мать Тереза, ты почему не сообщила в милицию?

– Ох, боже мой, стоит ночь, я устала с ним как собака. Да и толк-то какой от той суеты.

Я упустила момент и не спросила её зачем нужна эта канитель с милицией. Пока я тормозила в том, она неслась уже дальше.

– Теля. Тогда крутись.

– А что мне с ним делать? Я со свежеморожеными не умею…

Юлька поморщилась, но не послала меня ни к какой матери. Отсюда, по такому сказочному благодушию я сделала вывод, что у неё хорошее настроение. Наверняка в карман кто-то опустил приличную валюту. В подтверждение моих мыслей подруга бодро заявила:

– Подумаешь проблема, чего рассусонивать-то. Раз, два и готово.

Представив себе это её: раз, два… я зябко повела плечами. Вот когда она помалкивает, то всем нравится гораздо больше и мне, кстати, тоже. Но как только откроет рот и увлечётся, у меня сводит рот, как от больных зубов. Иногда мне кажется, что она сама не слышит того, что говорит её язык.

– Не дрожи. Мы ему всё вколем. На ночь и утро оставим, препараты тебе. Ерунда на постном масле, – поймав мой испуганный взгляд, заверила она. – Сама справишься с укольчиками. Ты баба не криволапая, осилишь эту премудрость. По крайней мере, хоть какая-то польза от этого бревна, потренируешься.

– Как у тебя просто, а если у меня не получится?

– Мне-то какое дело. Приедут, заберут в морг.

– Кошмар какой. Ты ж клятву, того самого…,– вспоминала я. – Гиппократа давала.

– Когда это было, я уже и забыла об этом. К тому же не тот настрой у меня, чтоб алкашам помогать. Это чисто по нашей дружбе сердечной на него время трачу. А это вот списочек того чего тебе следует купить завтра в аптеке и поколоть ему. Влетит тебе твоё благородство в копеечку. Но не моё дело, лечи раз азарт такой разобрал.

Юлька злилась и по другой причине. Её лицо буквально переливалось от нетерпения. Дело в том, что она любила трепаться по телефону и при каждом удобном случае чирикала сама или принимала звонки других, и тогда чирикала с удвоенным энтузиазмом. Именно поэтому её очень трудно по телефону выловить, если только не позвонит сама. Она просто плыла в своём голосовом потоке. А тут чай, диван, она сидела, сняв туфли и удобно вытянув ноги, болтай и болтай, но я со своими постоянными вопросами ломала ей всю малину. Забота о моих деньгах заставила меня огрызнуться. Я не лезла в чужую жизнь и не любила, когда лезли в мою:

– Да хватит тебе, ноешь и ноешь. Деньги тоже не в счёт. Дело в другом, я боюсь не справиться. Ладно, пусть будет что будет. Это внесёт в мою жизнь некоторое разнообразие.

Подействовало. Она картинно закатила глаза к потолку и щёлкнув пальцами пошла на попятную.

– Через два дня у меня дежурство, заеду, проведаю, твоего мороженого алкаша. Хотя надо признать экземпляр клёвый.

Я удивлялась её профессиональному равнодушию и пропустила намёк про “клёвый экземпляр”. Лицо моей подруги оставалось во время всего процесса совершенно спокойным, безучастным… Меня это не задело, так было всегда. Всё в её жизни мелькало, один любовник заступал на место другого. Вероятно, были серы, она их и не помнила. Всё вокруг неё скучно и она не замечала. А тут какие-то эмоции нарисовались.

– Не поняла? – вытянулось лицо у меня.

– Чего тут не понятного. Самец, в своём человеческом роде, как твой ротвейлер в своём собачьем. Щенка подари, когда сведёшь. Красавец.

– Кто красавец?

– Обои не дурны. Жаль, что идеал в жизни недостижим, как горизонт. – Закатила она картинно глаза. – При такой фактуре и совершеннейший остолоп. Спиртное глушит, валяется как свинья…

– Сколько я должна? – рассердилась я. Как трудно с ней иметь дело. Чтоб из ничего чего-то получилось приходится много возиться, терпеть и любить. Риччи мне достался выбракованным заморышем. Мне не мало пришлось с ним повозиться, прежде чем он превратился в красавца. Сразу вспомнилось, как он много болел. Чтоб не мёрз, укладывала на ночь к себе в постель. Таскала по врачам, колола витамины. Покупала всякую вкусные вещи. Он был почти моим родственником и близким другом. Позже возила на курсы дрессировки. Получился отличный пёс. А если она прошлась по мужику, то здесь вообще бабушка надвое сказала, что это такое там валялось и выудилось мной. Ясно одно, лёгким его путь к воскрешению не будет.

– На будущее щенком расплатишься, а пока напои кофе и желательно с шоколадными конфетами. Мы вроде как трудились и это не такой уж большой грех тебя объесть. Вовик, возьми-ка у этого субчика кровь. Анализ сделаем. – Поманила Юлька своего помощника, ткнув презрительно в подзаборника. Мимоходом покрутила в руках книгу “Сказки”:– Ох, поймать бы мне того конька– горбунка, я б из него выбила…

Наказание какое-то. Не вытерпела и перебила я подругу:

– Один учёный сказал замечательную фразу: “Человечество погибнет даже не от войны, а от своих соблазнов. Пока человек будет рабом соблазнов, он себя сам этим уничтожит”.

– Не дави меня наукой. Я сама учёная, – огрызнулась Юлька. – Материальная часть хромает… Понятно?! Платят копейки. Больные суют копейки. Одна надежда на чудо. А ты и ту отбираешь с учёной трепотнёй.

Я была зла сейчас на неё, но, тем не менее, слушая её кивала, размышляя о том, что лучше в наше время не болеть. Не дай Бог попасться в лапы таким эскулапам. Опять же ничего не скажешь, больше не приедут. Вот и слушала. Потом, нехотя поднялась и приготовила им кофе. Нарезала бутербродов и открыла коробку конфет. Юлька умудрялась жевать, поучать меня и лениво полистывать журнал с длинноногими манекенщицами со впалыми щеками и нелепых нарядах. Я купила его вчера, хотела подобрать что-то и заказать себе, но там оказалась сплошная мура. Для показа и тронутых возможно самый кайф, а нормальным и следовательно обыкновенным барышням, каких большинство, не для дела. Жаль, что продают такую “порнографию” запечатанной, и нет ни малейшей возможности его до покупки полистать. Вот уж точно, взяла кота в мешке. Но Юльке, похоже, понравилось. Она любила демонстрировать инфантильность вперемежку с роковой женщиной. К тому же сама была такой же, как эти глисты. Высокой и тоще плоской доской. Я же в противовес ей невысокого роста. К тому же девушка при аппетитной попке, груди третьего размера и приятных щёчках. И никаких комплексов по этому поводу не испытывала. С чего щипать душу, если в манекенщицы я не рвусь. Посидев минут двадцать, она со вздохом оторвавшись от этих доскообразных красоток, ворча, поднялась. Я сунула ей журнал в руки, чтоб так уж не переживала. – “Забирай!” Сложив остатки бутербродов в пакет и конфеты тоже, отправились на вызов, а я вернулась к болячке, которую сама себе организовала – подзаборнику.