Текст книги "Часовые любви"

Автор книги: Людмила Леонидова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Глава четырнадцатая

– Кого ты все время ждешь? – с беспокойством спрашивала мама.

– Тебе кажется. – Скрывая происшедшее, Маша прятала глаза.

Ожидая из-за границы на каникулы дочь, Маша стойко не брала в рот спиртного. Сколько раз давала себе слово, и вот, не выдержав, сорвалась! Теперь пожинала плоды.

Постоянное чувство вины не давало покоя. Любая проблема, казавшаяся неразрешимой, отступала куда-то далеко-далеко, если она пропускала рюмочку-другую. Однако похмелье было тяжелым.

Вот и сейчас Катя, узнав о случившемся по телефону, прискакала на помощь:

– Скажи, почему ты не попросила у меня денег? Ведь у нас с Димой свое дело!

– Вы только начали. Не хватало на вас виснуть. А маме срочно нужны были деньги на операцию, или… – Маша махнула рукой.

– Как тебе пришло в голову обращаться к этому проходимцу Афанасьеву? Мало он тебе принес неприятностей?

– Что теперь говорить? После драки кулаками не машут. Встретила одну сослуживицу. Она сказала, что Афанасьев таким крутым стал, бизнес у него, ее в переводчицы приглашал. Адрес дала. Вот я и решила. Раз его бизнес с переводами связан. В школе совсем мне часов мало оставили. Директор сказала, что если не приведу себя в порядок, – Маша опустила глаза, – и пить не брошу, к детям допускать не будет, уволит. Вот я и решила, что Афанасьев совсем неплохой вариант, думала, попробую. Попробовала!

– Его нашли? – И без того серьезные глаза Кати сошлись на переносице.

– Нет, – сокрушенно покачала головой Маша.

– А партнера его?

– Тоже. Я ведь даже фамилии толком не запомнила. Хорошо, адрес нотариуса не забыла.

– Тот, что сделку и расписку Афанасьева заверял?

– Да.

– Значит, копия этой расписки в нотариате осталась?

– Осталась. Только что эта копия дает? Если ни оригинала, ни тем более Афанасьева самого нет. С кого деньги требовать? – Маша смахнула слезу. – Все кувырком. Вместо средств на лечение мамы неприятности нажила. А все из-за нее, проклятой. – Маша показала на пустую бутылку из-под водки, стоящую в углу кухни. – Понимаешь, пока Региночка была в доме, я совсем о ней забыла, держалась, не пила. Потом, когда осталась с больной мамой, такая тоска накатывала. Про жизнь свою несчастную чаще вспоминать стала. Все думы передумала. Людвиг золотой человек был! Как мне пришло в голову с Володькой связаться? Когда тебе двадцать с лишним, хочется, чтобы твоим возлюбленным восхищались. Если все от него балдеют, значит, он то, что надо! Красивый, знаменитый, поплевывающий свысока на всех и все. Не знала, что так же, как на всех, потом на меня плевать будет! И только сейчас, когда сороковник стукнул, понимание, что такое хорошо и что такое плохо, пришло. Не поверишь, Катенька, хожу одна по улицам, заглядываю в чужие окна, у всех своя жизнь. А до меня никому нет дела! Даже приглядываться к парочкам стала. Тех, что, как я когда-то, на фасад западают, сразу видно. Мне хочется им криком кричать: «Остановитесь, не повторяйте моих ошибок!»

– Вот у твоей Регины это понимание с детства откуда-то, – заметила Катя.

– Да, насмотрелась на наши скандалы.

– Нет, мне кажется, что теперь они, молодые, совсем другие.

– Не все, но большинство, они ведь родились с тем, что нам даже в кино не показывали: вкусную еду, красивые вещи, путешествия. Они понимают, что реально это могут все иметь, обладать. Потому стремятся в вузы, учатся бизнесу, хотят получить престижную работу, которая откроет двери в мир благополучия. А мы, на что мы могли рассчитывать?

– Получить в подарок на день рождения небо, – вспомнив, рассмеялась Катя.

– Однако ты тоже не захотела пользоваться только обещанной любовью и виртуальными подарками, – упрекнула подругу Маша.

– Я как раз решила Димку бросить, когда все это вещественное, материальное стало появляться.

– И не смогла воспользоваться этим материальным.

– У меня другое дело. Сам Димочка дошел, что так дальше жить нельзя. Поборол мечты и делом стал заниматься. Знаешь, как мы с ним за год развернулись? Теперь нас рекомендуют как надежное агентство. Димка название придумал.

– Какое?

– «Берд». Птица по-английски.

– Помню.

– Штат сотрудников будем увеличивать. Обслуживание иностранцев, сопровождение сделок. Хочешь у нас работать?

– Уже поработала, – грустно вздохнула Маша. – Я вам всю репутацию подмочу. Когда после отъезда дочки за рюмку взялась, думала: ну что с того, выпью одну, другую, веселее на душе. Потом поняла, что не могу остановиться. Что мне даже на нее смотреть нельзя. Но после визита к Афанасьеву сорвалась! Обрадовалась, работу хорошую нашла, решила сама с собой отметить. Не помню, сколько дней отмечала. Очнулась, когда он позвонил. Заявилась к нему в таком виде, думала, даст от ворот поворот. А он заставил привести себя в порядок и приступать.

– Ему выгодно было, что ты соображаешь слабо и что тебя можно за бутылку развести.

– Я с такого похмелья была, голова раскалывалась, все время выпить хотелось.

– Выпила? – с укором произнесла Катя.

– Выпила!

– Может, тебе полечиться надо? А, Маш? Мы тебе в анонимную клинику устроим.

– Нет-нет, я сама, ты что? В клинику для алкоголиков? А Регина, а мама?

– Что ты думаешь, мама ничего не видит? А Регина, когда приедет, и так догадается.

– Мама очень плохо себя чувствует. Ей не до меня!

– Ты же сама говоришь, что подозревает, будто ты кого-то ждешь.

– Наверное, подозревает. Я вся извелась. Следователь во сне снится. И охранник из отеля, который все бочку на меня катит.

– Ему выгодно. Иначе вся вина на нем. Как это у него под носом в отеле мошенники такие дела делают? А так вот ты и есть мошенница, на тарелочке. Сам поймал, сам милиции преподнес.

– Конечно, немец бушует, деньги свои требует.

– С кого?

– С того, кто остался. То есть получается, что я крайняя. Но пока, слава Богу, я как свидетель по делу прохожу. Но если они меня в подозреваемые запишут, то…

– А от кого это зависит?

– Черт их знает, от кого!

– Машка, как я сразу не догадалась! У нас в фирме нотариус есть, у него друг адвокат. Говорит очень хороший. Нам с Димкой как-то его предлагал. Если что…

– Зачем вам адвокат?

– Так, на всякий случай. У нас от тюрьмы и от сумы никто зарекаться не может. Особенно когда бизнесом занимаешься.

– Мне кажется, что адвоката берут, когда уже… – Маша не могла произнести слово обвиняемая. Она даже думать об этом не хотела.

– Не обязательно. На Западе, как только попадают в руки правосудия, все кричат: «Вызовите адвоката!» В кино сама видела.

– Я уже столько наговорила! – махнула рукой Маша.

– Все равно. Мы с Димкой на неделю уезжаем в командировку, а потом я тебя с этим адвокатом свяжу.

– Катя, – Маша села, сложив перед собой руки, – кто будет платить за него? Слышала, что у крутых адвокатов почасовая оплата.

– Не беспокойся.

– Я не могу постоянно жить за чей-то счет. За учебу Регины платит Людвиг. Ты за адвоката.

– Если у нас с Димкой дела пойдут хорошо, и у тебя все будет в порядке, ты не будешь… – у Кати не поворачивался язык напомнить про водку, – тогда отработаешь.

– Не знаю. Надо подумать!

Глава пятнадцатая

Подумать Маша не успела.

На следующий день ее взяли под стражу.

Когда в доме производили обыск, маме стало плохо, ее увезли в больницу. А Машу в камеру.

– Я ничего не знаю, – безутешно плакала она в тюрьме, когда сокамерницы просили назвать, по какой статье ее обвиняют.

– Мошенничество, – небрежно бросила надзирательница, когда изображающая из себя даму соседка по камере принялась выпытывать. – Подруга твоя по ремеслу. Только ты со своими подельниками мелко плаваешь! У вас сотни, рублики. Она иностранца на миллион баксов развела.

– Одна? – Дама, нарочито разодетая во все черное, с уважением посмотрела на Машу, забившуюся в угол.

– Нет, в компании. Те сбежали. Ее одну за всех ответ нести оставили.

– Я ничего такого не делала, – разрыдалась Маша.

– Все так говорят, – усмехнулась надзирательница.

– Я хочу позвать адвоката. – Вдруг вспомнив наставления Кати, Маша прекратила плакать и вытерла грязными руками глаза.

– Хочешь – позови, – рассмеялась та ей в лицо и, хлопнув металлической дверью, задвинула засов снаружи.

– А как? – растерянно прошептала Маша, оглядываясь на товарок по камере.

– Ты не реви, не корова ведь, – подсела к ней дама в черном. – И, посмотрев внимательно в глаза Маши, спросила: – Мы с тобой нигде не пересекались, что-то голос мне твой знаком?

– Нет-нет, – испуганно замотала головой пленница. – Если вы тюрьму имеете в виду, я вообще тут первый раз. Я же не бандитка!

– А нас ты что же, бандитками считаешь?

– А кто же вы? – округлила глаза Маша.

– Ну-ка посмотри на меня.

Женщина, грубо схватив Машу за подбородок, притянула к себе.

– Господи, ну какая из тебя мошенница, что они там плетут? Сначала вытри морду от соплей.

– Я не собака, чтобы… – Маша хотела продолжить, но мысль о собаке навела ее на воспоминания об этой даме в черном. В памяти всплыло, где они с ней встречались. – Ой, – воскликнула Маша, – мы с вами действительно знакомы!

– Ну вот, а говоришь первый раз! – заулыбалась та.

– Нет, не в тюрьме! – замотала головой Маша.

– А где ж еще?

– Помните, вы же мне деньги обещали?

– Я те-бе-е?

Сокамерницы дружно рассмеялись.

– Ну как же! Помните, когда собачку собирались купить, Клеопатрой ее называли? А она Муся была. Сказали про себя, что вдова. Я вас сразу не узнала… у вас, кажется, еще шрам тогда на лбу был.

– Вот он есть. – Женщина приподняла со лба волосы, и Маша увидела знакомый шрам. «Может, ее ножом кто», – вспомнила она слова Кати и отпрянула от заключенной.

– Наверное, ты и сейчас денег хочешь? – усмехнулась дама. – А, Муся?

– Она бы не отказалась, – раздался гогот с нар. – Давайте потрясем Мусю, может, у нее самой что-нибудь в загашнике припрятано?

– Нет, откуда у меня? – наслышанная о тюремных нравах, испугалась Маша. – Они же меня догола раздели и все до копеечки выскребли.

– Ну тогда гуляй, на кой мне такие знакомые!

– Нет, я подумала, если вы вспомните меня…

– Ну вспомню – и что?

– Поможете мне, я ведь правда в первый раз, ничего не знаю!

– Тебе?

– Ну да.

– И какая помощь тебе требуется?

– Я вот хотела спросить, как тут с правами человека? Адвоката можно вызвать?

Наивность Маши потрясла всех до глубины души. Женщины долго гоготали, схватившись за животы.

– Ой, держите меня, книжек начиталась! – сквозь смех выкрикивали они.

– Понимаете, я не виновата, меня просто впутали в это дело. Мне деньги очень были нужны.

– А мы тут все не из-за денег паримся, что ли? – Молоденькая девица в короткой до ягодиц юбке, подскочив к Маше, покрутила пальцем у ее виска.

Отстранившись от обидчицы, Маша вновь разрыдалась.

– Ну все, вали, – отогнала черная вдова от Маши девицу. – Припомни, что там за Мусю с Клеопатрой ты насочиняла и где ты меня видела?

– Ну, давно, в киоске мы с Катей на ящиках тогда сидели, а вы собачку увидели и сказали, что такую точно ваш муж потерял, что вы должны исполнить волю покойного и потому хотите ее купить у нас за любые деньги. Телефон оставили. Я не хотела, а Катя сказала, что можем заработать на вас.

– А-а, на мне заработать! – хрипло, с кашлем курильщицы, вновь расхохоталась женщина.

– Я правда не хотела, но у меня была беременность уже большая и деньги позарез…

– Значит, решила меня провести?

– Нет, это же простой бизнес. Катя говорит, вы богатая вдова, а мне не на что было купить для ребеночка, вот я и согласилась.

– Решила нашу черную вдову развести? – вновь подскочила девица в короткой юбке.

– Я виновата тогда была, это правда. А сейчас, честное слово, нет. У меня дочка за границей учится, мама больная, ей операцию надо делать, а денег нет, вот я к Афанасьеву решила обратиться. Я переводчица. Он шеф мой бывший, взял меня на переговоры, напоил какой-то гадостью, а потом все бумаги у немца украл и сбежал. А иностранец этот деньги большие требует. Думает, что я их сообщница, – сумбурно вывалила все разом Маша и вновь зашлась в рыдании.

– Фаня, да отстань ты от нее, смотри, сейчас на куски рассыпется. Ты за нее отвечать будешь. Тебе это надо? За кошек там всяких с собаками свое отмотала? Мало того, что тебе новое дело по чьему-то заказу шьют, хочешь, чтобы еще за нее добавили?

– Я ей, дуре, помочь хочу. И правда ведь вляпалась во что-то. Такие, как она, на мошенничество не тянут. Упекут девку. Ты там об адвокате что-то шептала? – наклонившись поближе к Маше, полюбопытствовала вдова. – Хороший?

– Да, у той самой моей подруги Кати, помните ее?

– А то! Как сейчас помню! У меня таких подруг, знаешь, сколько было? И тебя-то вспомнила, только по дурости твоей.

– Бизнес-то какой?

– Она много чем занимается, обслуживание иностранцев, сопровождение сделок, еще чем-то, – вытерев слезы, пробормотала Маша. – Точно не помню.

– При таком бизнесе связи с адвокатами должны быть. Фирмачи – народ строгий, если что не так, мало не покажется.

– Да, она мне предлагала сразу, только я думала, что правоохранительные органы сами во всем разберутся. У них же все было: и показания потерпевшего, и отпечатки пальцев Афанасьева на посуде, и даже химический анализ водки, пролитой на скатерть. В ней снотворное обнаружено.

– Ишь, как тщательно все расследовали, – удивилась сокамерница.

– Это немец настоял. Он думал, если доказательства будут, мошенника сразу найдут.

– Так у них, – усмехнулась вдова. – У нас все наоборот.

– Это как? – Маша широко раскрыла глаза.

– Если надо кого-то упечь, доказательства сами найдутся.

– А зачем им меня упекать?

– Ну как зачем? Подумай сама, к чему им головная боль, кого-то искать? Немец наседает, деньги и возмездия требует. А тут ты есть – на блюдечке с голубой каемочкой сидишь, глаза лупишь, никуда не сбежала.

– Да, только я и подумать не могла, что так все обернется. Я уверена была, что следователь до правды докопается, в телепрограмме видела: все вещественные доказательства собирали по крошечкам. Даже землю с обуви соскребали, чтобы узнать, в каком районе или на каком предприятии преступник работает. Находили, арестовывали, а того, кто не виноват, отпускали на свободу.

– Ага, и еще извинения приносили, – скривилась черная вдова. – Есть и еще вариант: может, этот, твой шеф, с кем надо в ментовке заранее обо всем договорился?

– Как можно? – возмущенно вскричала Маша. – Они же защищать меня должны?

– Ну ты даешь! Сумма по сделке какая? Вот сама говоришь, огромная. Поделился твой шеф с высоким ментовским начальством. Те вниз разнарядку спускают: мол, посадите вы эту мелочевку, что под ногами путается.

– У меня следователь не такой. – Не поверив, Маша бросилась на защиту.

– А следователь твой, исполнитель обыкновенный, он, может, и знать ничего не знает. Только ему головная боль ни к чему! Сказали, тебя взять, возьмет, чтобы не надрываться.

– Ужас!

– Это у меня в голове только один из вариантов нарисовался. А таких вариантов может быть, сама понимаешь!

– Ужас, – еще раз повторила Маша, обдумывая выход из ситуации. – Ну ведь я точно сама себе снотворного в водку не могла подлить, а анализ-то в деле уже имеется? – Она вспомнила аргументы в свою защиту. – И показания немца, что мы ее вместе на брудершафт пили.

– Показания его, – вдова махнула рукой, – захотел – дал, передумал – взял обратно.

– Так можно?

– Можно все! Вот поэтому тебе хороший адвокат и требуется.

– Хороший, значит, знающий? – поинтересовалась Маша.

– Хороший, значит, у него свои ходы-дорожки и к ментам, и к судьям проложены, – продолжила просвещать Машу черная вдова. – Только не начинай снова реветь, – сказала она, увидев, что от безысходности Маша приготовилась вновь заплакать. Ну что, подруге твоей будем звонить? – Покопавшись в белье, черная вдова вытащила сотовый телефон.

– Да, только ее сейчас в Москве нет, она в командировке в другом городе. А у меня мама в больнице и ей некому…

– Слушай, ты что-то сильно голову мне морочишь, – разозлилась сокамерница. – Если подруга в другом городе, то тариф двойной, сечешь?

– Да.

– А адвокат в нашем городе или тоже за границей?

– Он не за границей, и подруга тоже… это у меня дочь за границей…

– Стоп. Значит, звоним подруге. Только ты уж больно говорливая, поэтому на проводе буду я. Сечешь?

– Нет.

– И не надо! Диктуй телефон.

* * *

– Дело очень непростое, Екатерина Власовна. – Преуспевающий защитник всех обиженных, адвокат из компании «Савельевы и К°», сидя в дорого обставленном кабинете, объяснял проблему. – Я с ним ознакомился. Буду краток. Частичное признание вины и компенсация в сумме… ну, сумму можно обговорить потом, спасут вашу подругу. Я созванивался с немецким бизнесменом господином Ларриком. Думаю, что он согласится. Как говорится, если ей срок дадут, ему ничего не светит, а если примем частично и возместим ущерб… в общем, на безрыбье…

Провели его капитально! Как принято у нас. Она, ваша знакомая Мария Свиридова, из свидетелей перелетела в соучастницы. Кто постарался неведомо. Да-с!

– Как же так, Машка – соучастница? – не могла успокоиться Катя, и, глядя на Диму, пробовала подавать ему знаки.

– Да, – повторил адвокат, растягивая и без того дорогое время, оплаченное по минутам беседы, – тем более пьющая она. Вы знали об этом?

– Кто это сказал?

– Видно из материалов дела.

– Сколько нужно денег? – что-то прикидывая в уме, коротко подытожил беседу Дима.

– Много. Половину от сделки… хотя бы.

– Сделка миллион? – Катя нервно застучала карандашом по столу.

– Совершенно верно. И это только по документам. Герр Ларрик утверждает, что на деле гораздо больше. Но нас, то есть вашу подругу, это уже, слава Богу, не касается!

– Дима, что можно сделать? – глядя на стрелки часов, отсчитывающих деньги дорогого адвоката, быстро произнесла Катя.

– Есть несколько вариантов, – словно давно готовившийся к ответу, как прилежный ученик, так же быстро стал перечислять Катин возлюбленный и партнер. – Первое: взять кредит в банке.

– Подо что?

– Под ее квартиру.

– Много не дадут.

– Второе: продать квартиру. Сейчас дадут много.

– Пока.

– Да.

– У нее больна мать. Она в больнице.

– Нужно будет ее юридическое согласие, – вмешался в разговор адвокат.

– Она согласится, – без сомнений подтвердила Катя.

– Хорошо.

– Куда их вдвоем будете перепрописывать?

– В коммуналку или… – раздумывал Дима.

– Или к нам, – твердо сказала Катя.

– К нам быстрее и проще, – согласился Дима.

– Сколько у нас есть времени? – вновь обращаясь к адвокату, поинтересовалась Катя.

– Немец адекватен. Если я пообещаю, что быстро все проверну, то пару недель подождет.

– Действуйте, только…

– Что только? – вскинулся адвокат.

– Машка там долго не выдержит.

– Ну… можно подумать, чем ей там помочь, – недвусмысленно предложил адвокат.

– Здесь-то мы справимся: и квартиру продадим, и добавим, если потребуется. Главное, чтобы она там продержалась, – обеспокоенно проговорила Катя. – У нее и так депрессии часто бывают.

– У меня с ней завтра свидание. Могу что-нибудь передать.

– Вот если бы для настроения… – сама от себя не ожидая такой просьбы, Катя жестом показала на горло, – тогда она продержится.

– Вы имеете в виду бутылку вина? – не скрывая своего удивления, воскликнул адвокат.

– Нет, она предпочитает что-нибудь покрепче.

Глава шестнадцатая

– Значит, и вы тоже предпочитаете что-нибудь покрепче? – Присматриваясь повнимательнее к Регине, немецкий предприниматель Людвиг Штайн удивленно поднял густые брови. Столько лет прошло! Тот же ресторан, почти та же обстановка, и даже слова, произнесенные русской девушкой, те же! Только девушка совсем не та, не простодушная, веселая, задорная Маша, с искринкой в глазах.

Немец еще раз обвел глазами зал.

В ресторане продолжала играть тихая механическая музыка. Ни лихих танцев «Асса!», ни душераздирающих «Прости, прощай» здесь, в обновленном заведении, теперь не услышишь. А жаль!

Немногочисленные посетители продолжали скучно беседовать между собой и манерно вылавливать безхолестериновую еду из новомодных, четырехугольных, тарелок. А не аппетитно уплетать, как это бывало прежде.

У иностранного бизнесмена Людвига Штайна ностальгически сжалось сердце. По ушедшим годам, по удалому веселью, томным объятиям в этом зале. Но больше всего по той, которую он продолжал помнить и любить. Строгая, неулыбчивая девушка Регина, сидевшая напротив, все же чем-то неуловимым напоминала ему ту давнюю любовь. Только чем?

Во взгляде переводчицы скользило удивление непонятному вопросу: почему «тоже»? Чувствовалось тщательно скрываемое недовольство: как это он посмел с кем-нибудь сравнить ее? Молодость категорична.

Конечно же, эта красивая русская девушка несравненна. Она сама по себе!

– Просто потому что теперь… – Он задумался, раскрывать ли душу длинноногой красавице. Пожалуй, не стоит. – Итак, – продолжил он мысль, – принято считать, что ваше поколение выбирает… – Он хотел продолжить, но девушка из агентства со странным названием «Берд» опередила его.

– Это слишком банально, – не дав ему договорить, мягко возразила переводчица.

– А водка, с вашей точки зрения, оригинально? – Он постарался произнести это довольно мягко, чтобы не спугнуть и не обидеть ее.

– Нет, просто очень холодно, а я легко одета. Я ведь тоже недавно прилетела в Москву из Европы. – Сказав это, она широко улыбнулась, и у нее так же, как у Маши, появилась ямочка на щеке. Или это ему показалось? – Извините, если вас это шокирует. – Длинным ноготком она показала на прозрачную жидкость, которую аккуратно, стараясь не пролить на скатерть, наливал ей в рюмку официант.

– Нет-нет, пожалуйста. Я даже готов составить вам компанию. – Он кивнул официанту, и струйка водки быстро наполнила и его рюмку. – Надеюсь, вы не возражаете? – Людвиг постарался вложить в свой вопрос гораздо большее, чем он значил, то есть это был скорее намек на флирт с переводчицей.

Регина взмахнула густыми ресницами, и ее зеленые глаза, сменив доброжелательность и расположение, блеснули непониманием и холодом.

Да-а, Маша была совсем другая!

– Завтра мы поедем в новый район, – резко сменив тактику, по-деловому начал Людвиг. – Там я открываю предприятие, на котором из немецких деталей будет собираться наше медицинское оборудование. Нашей фирмой предполагается развернуть большое производство на территории вашей страны. Мне нужны люди, много людей! Придется решать организационные вопросы. Для этого я буду искать здесь, у вас, верного исполнителя моих идей. Надеюсь, вы мне поможете? Чувствую, что вы способны на большее, чем просто переводить. – Он замолчал, еще раз пытаясь проникнуть в нее взглядом.

Еще одна попытка закончилась неудачей. Регина твердо выдержала взгляд.

– В вас есть потенциал. Я не ошибаюсь?

– Вы не ошибаетесь. Я действительно готова много и хорошо работать. Но только…

– Что только?

Немцу было даже очень интересно угадать, что имеет в виду эта эффектная девушка. Предположительно, скажет что-нибудь о личных взаимоотношениях между ними. Такая, как она, не может не расставить все точки над i. Ее независимый нрав должен обязательно прорваться наружу, тем более что он все время провоцирует ее. Однако взгляд зеленовато-холодных, ничего не обещающих глаз должен был останавливать мужчин, предостерегать от опрометчивых поступков.

– Только я должна буду получать за это достойное вознаграждение, – совсем не об этом спокойно закончила она свою мысль. Совсем не угадал! Тогда…

– По рукам. Так, кажется, у вас говорят? – Немец облегченно вздохнул. – Надеюсь, мы с вами сработаемся.

– Я тоже надеюсь.

– За это! – Людвиг поднял рюмку и вновь попытался взглядом проникнуть в изумрудное царство ее глаз.

– Вы не возражаете, если я вас в скором времени покину. – Она взглянула на часики.

Отпор!

– Ночные дела? – Людвиг все же не оставлял попытку навязать ей продолжение игры. Девушка явно чем-то зацепила его.

– Дела есть дела. Они не могут делиться на дневные и ночные, – опять достаточно мягко отодвинула его она.

– Вы так считаете? – Ему очень не хотелось оставаться одному. Хотелось хотя бы просто поболтать с кем-то, чтобы отогнать вновь возникшую тоску по Маше.

– Регина. – Он подцепил холодную креветку кончиком вилки.

– Да? – Она прищурила влажные глаза, явно присматриваясь к нему.

Игра заводила. Только игра ли это?

– Расскажите мне немного о себе, о жизни здесь у вас. Я не был в России больше двадцати лет.

Произнесено совсем нейтрально, просто по-человечески, вовсе даже без флирта.

– Двадцать лет назад здесь, наверное, было все по-другому. – К его удивлению, она с удовольствием поддержала разговор.

– Да, – обрадовался он, что тема заинтересовала ее. – Вот здесь, на сцене, играл оркестр и пели настоящие певцы. – Он показал рукой на пустующий подиум.

– Не фанерные?

– Что простите? – не понял Людвиг.

– Это у нас теперь так называют пение под фонограмму.

– Да-да. Они пели сами в микрофон.

Твердый лимон не хотел выжиматься на суши и брызнул прямо в лицо девушке.

– Ничего страшного, не волнуйтесь, это даже полезно, – опередив извинения, сказала она. – Я ведь не пользуюсь макияжем.

Про русских красавиц не ошибся. Никакой косметики, кроме помады, все натуральное. Лицо девушки, и без того броское, покрылось румянцем.

– Да, так вот, – повторился он, – они сами пели в микрофон. Это было так трогательно, так забавно. – Водка давала о себе знать. Людвиг расслабился. – И еще! Я хочу вам признаться. – Лицо москвички не выразило никакого любопытства. Хотя признание взрослого мужчины должно было заинтересовать, ну, по меньшей мере подкупить ее самолюбие. – Именно здесь я познакомился тогда с замечательной девушкой.

Наконец-то Регина с удивлением посмотрела на иностранца:

– Она была русская?

– Она была замечательная. Я ее очень любил.

Людвиг замолчал, вновь предавшись воспоминаниям.

– А я училась немецкому за границей. И другим языкам тоже. И продолжаю учиться сейчас. Мне осталось немного. В агентстве «Берд» я, можно сказать, на практике.

Признание за признание! Уже ничего! Регина решила рассказать о себе… многое и при этом ничего.

– У вас обеспеченные родители? – поддержал разговор немец.

– У меня обеспеченный спонсор, – коротко и по-деловому отозвалась она.

Вот и разгадка, которую он пытался выудить у таинственной красавицы. Вновь вспомнилась Мария, и ее ответ на вопрос, есть ли у советской девушки личная жизнь.

Современность бодрит! Без всяких сантиментов, коротко и по-деловому: есть спонсор.

Он богат и, вероятно, стар. Это злит. А где же романтика, любовь? Где то, что он некогда потерял, оставил здесь? Волнующая наивность, простота, открытость, как же подрастеряли вы все это, русские красавицы?

– Он обожает вас? – все же не выдержав, задал Людвиг мучающий его вопрос.

– Возможно.

Ответ никакой.

– А вы?

Регина посмотрела на пожилого клиента долгим непонимающим взглядом.

– Что – я? Чувствую ли, что обязана ему?

– Нет, я вовсе не собирался спрашивать об этом. Вы относитесь к нему так же, как и он к вам? Вот о чем был мой вопрос.

– Я отношусь к нему с большой благодарностью.

– И только?

– А что еще?

– Да, действительно, что еще может испытывать такая женщина к престарелому… – Стоп, может, это вовсе и не мужчина, а престарелая тетушка с наследством? – Он мужчина?

– Конечно!

Слова, сказанные с гордостью, а вовсе не с тихой благодарностью, рассердили Людвига еще больше. А ведь этим спонсором мог бы быть и он.

– Значит, все же любовник!

Людвиг не заметил, как произнес это вслух.

– Вовсе нет, – вдруг откровенно, без стеснения произнесла переводчица. – У меня нет любовника!

Словно большая глыба спала с плеч Людвига, и настроение резко пошло в гору.

У нее нет любовника! Возможно, никогда и не было. Это делает старцу спонсору честь. Он бережет ее… для кого? Не исключено, что и для себя! Он будет долго ходить вокруг длинноногой холодной красавицы, разглядывая каждую черточку ее молодого тела, а потом… потом он, возможно, попросит сделать что-нибудь для него такое! И это станет расплатой за его долгий, мучительный процесс обожания издалека.

– Вы позволите мне распрощаться? – еще раз, не дотронувшись до еды, спросила Регина. И, явно оправдываясь, добавила: – Завтра я прибуду ровно в десять, без опоздания. Я ненавижу опаздывать. Я буду вас ждать… внизу в холле? – Опять этот неуверенный взмах ресниц.

– «Я вечно не успеваю и опаздываю повсюду», – вспомнил он давние слова Маши, нежившейся в его постели до утра.

– Вы не могли бы подняться ко мне утром в номер? – С такой надо идти напролом, иначе ничего не выйдет! – Мы выпьем кофе и кое-что обсудим… еще, – не моргнув глазом воспользовался он ее немым вопросом.

– Нет проблем.

– Я буду вас ждать.

Людвиг встал, отдал распоряжение официанту присоединить ужин к его счету в отеле, вышел с Региной в холл и…

А что, если…

– Может быть, если у вас есть пять минут, поднимемся прямо сейчас…

– Давайте лучше завтра… тогда я приду на пять минут раньше условленного, то есть без пяти десять, хорошо?

Она переиграла его. Счет в ее пользу. Он галантно, совсем не по-деловому подает ей полушубок, едва касаясь белоснежной манжетой плеча девушки и словно невзначай ее острой груди. При этом взгляд блудливо скользит по прозрачным колготкам, волнующему изгибу подъема ног в тупоносых туфельках.

Стоп! Ведь на улице по колено снега!

– Вы собираетесь идти до дома пешком? – заботливо интересуется он.

– Что вы, за мной приедут, – улыбается она с облегчением, что наконец-то закончился ее рабочий день.

– Вы уже заказали такси?

– За мной приедут, – повторяет она, словно захлопывая ворота в свою личную жизнь: «Нет доступа, введите код!»

Она не желает обсуждать ее жизнь вне работы.

– Я подожду, пока не придет машина, – настаивает Людвиг. – Не стоять же в этакую пору вам одной на улице?

– Спасибо, машина уже здесь… – И чтобы не было сомнений, добавляет: – Прямо перед входом. Доброй ночи.

– Доброй ночи.

На раздумье, пожать или поцеловать ей руку, ушло несколько секунд. Решил просто кивнуть.

Мягко ступая по ковру, девушка совсем не его мечты исчезает в лютом холоде морозной Москвы.