Текст книги "Умереть, чтобы жить"
Автор книги: Людмила Бояджиева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)
Яркий свет ослепил обоих. В центре комнаты стоял, держа руки в карманах кожаной куртки Михаил.
– Так значит, медальон утонул? – Улыбнулся он.
– Подслушивали, сэр? Очень осмотрительно сэкономили время. Мы как раз здесь безудержно восхищались вами.
– Хватит молоть ерунду. Где медальон?
– Он сказал правду… Я была не в себе и хотела утопиться. Тони с трудом удалось спасти меня. Цепочка порвалась…
– Так, проясним ситуацию с начала. – Лешковский бросил на Аню торжествующий взгляд. – Он, вот этот сукин сын, должен был убить тебя, крошка. – Сев на какие-то ящики, Михаил забросил ногу на ногу. – Ты хочешь откровений? Ах, как же мы любим лезть в чужую душу, чтобы найти там только одно – чувство обожания и преданности к себе. Изволь, – пора и мне устроить стриптиз.
Я женился из любопытства – мне хотелось узнать, что за штука такая любовь. Сколь долго позволит унижать себя любящая женщина. Еще хотелось помочь освободиться от тебя Карлосу – нас связывали с красавчиком более, чем теплые чувства.
– А разве Вилли…
– Вилли – мелкая сошка, жалкий паяц. Карлос, он же Ларсен, он же Лара – был преданным, пылким любовником. И я не оставался в долгу – устроил его в ансамбль «Техас», потом – в шоу казино. Мы были хорошей парой. Только уж очень он ревновал меня к женушке.
– Неправда! Карлос ненавидел и боялся тебя. Он знал, что ты опасен, что способен на любую подлость и хотел все рассказать мне.
– Не успел. – Михаил траурно склонил голову. – Увы.
– Я знаю, что его убили твои люди. И хотели убить меня!
– Естественно. Карлос со своей любовью и дамскими нервами становился обременительным. А ты – ты просто надоела. Как же мы с Алиной жалели тебя, бедняжка.
– Алина знала?
– Она была моей любовницей, ещё с Женевы. Это её я хотел сделать баронессой Роузи, вернее – вдовой. Простите, я тороплюсь. – Переменил тон Михаил. – Отказываю себе в удовольствии живописать детали. Надеюсь господа, вы вникли в суть?
– Я догадалась, что ты монстр, ещё за ужином… Ведь ты ни разу не пожалел о нашем ребенке. О том, что по существу убил его.
– Медленно соображаешь, малышка. Врожденный дефект. Генетический. Кто бы мог подумать, что вы с Алиной сестры!
– Что?! – Мама никогда не была любовницей Кудякова. Я точно знаю.
– А мои люди откопали вот какие сведения: был в театре некий неотразимый тенор, от которого товарищ Венцова родила дочь, всего на три месяца опередив Ингу Лаури, беременную от того же сексуального гиганта.
– Боже… Алина знала?
– Наверняка. И презирала тебя. Тебя все надувают, чистая моя голубица… Вот Фокс, к примеру. Позвонив по телефону на яхту, я услышал от него, что ты находишься там. И дал вполне конкретное распоряжение – даму убрать, медальон доставить мне. После этого ты и упала в воду, детка… А этот господин явился ко мне торговаться по поводу медальона… Ну, соображай быстрее! Поняла, что к чему?
– Не может быть – он не толкал меня в воду! Я была не в себе и сделал это сама. – Аня в ужасе отшатнулась от стоящего рядом Тони.
– Да что ты соображала? Доктор кормил тебя таблетками, размягчающими мозги. Разве ты мало бредила за эти дни? Разве не бросалась в объятия этого ублюдка, как навязчивая сучка?
– Заткнись, Майкл. – Произнес Тони на чистом русском языке. – Я не могу вызвать тебя на дуэль – дворяне не дерутся с мелкими бандюгами. Но мне доставит удовольствие плюнуть в твою морду. А так же – на твой дерьмовый медальон, что бы он для тебя ни значил. Теперь эта штуковина на дне залива, а я лишь тянул время, уверяя, что спрятал её.
Михаил засмеялся:
– Я ждал, когда ты, наконец, заговоришь на родном языке. Ведь Энн не догадывалась, что имеет дело с соотечественником.
– Тем более – давним знакомым. – Перебил его Фокс. – Помнишь Дворец спорта? На льду – мальчики и девочки. Талантливый фигурист Антоша Грюнвальд влюблен в Анечку Венцову. Он носит её сумки, обмирает, вздыхает…
– Антон?! – Аня смотрела на него во все глаза. – Ты же был совершенно рыжим. Невысоким, робким… Совсем, совсем другим…
– А теперь? – Он взлохматил медные кудряшки.
– Потемнел. И стал убийцей.
– Как видишь, не стал. – Ловко поставив ногой валявшийся на боку бочонок, Тони сел. – Господин Лешковский желает объяснений?
– Думаешь, тебе подыграла судьба, ублюдок? Это ложный выпад, чтобы побольнее ударить в спину. Неужели Анна поверит россказням наемного убийцы, только потому, что он носил её коньки?
– Попробую убедить леди. Если меня сейчас пришьют твои гориллы, я бы не хотел оставить Анну в сомнениях. – Бросив на девушку решительный взгляд, Тони возвел глаза к висящему у потолка фонарю и продолжил. – Естественно, я не забыл сестричек Лаури. Вокруг говорили, что они очень походи. Но я замечал только Аню. Ради неё рвался в лидеры, пыжился изо всех сил… Но как может стать наглецом и пройдохой мальчик по фамилии Грюнвальд, что в переводе с немецкого означает Зеленый лес… Нечто гетевское, поэтическое… К тому же – еврейское, в стране интернационального братства. Эх! Вдобавок, после ангины у меня развилась сильная близорукость. Родители – оба врачи – забрали ослабленного ребенка из секции. А скоро мы уехали в Рио. Рио-де-Жанейро – хрустальная мечта Остапа Бендера. Дядька отца, эмигрировавший в Бразилию с родителями сразу после революции, имел там маленькую клинику. Когда заболел раком, вызвал единственного наследника.
Мои родители отдали меня в университет в Штатах – стесняющегося своего носа очкарика с ужасающим английским… Короче: я стал хулиганом и встретился здесь с вами, товарищ. Меня заворожили условия сделки, шеф. Пожалуй, они были слишком щедры – я насторожился. О том, что моей невестой станет Алина, я догадался по фотографии в газете. Вернее, почти узнал изображенную там русскую невесту барона Роузи. Это мне уж совсем не понравилось. «Что-то здесь не так, Фокс. Надо бы разнюхать», – сказал я себе. И накануне свадьбы бродил вокруг виллы «Двойник» в надежде что-нибудь разузнать.
И вот появляется оттуда совершенно невменяемая крошка в плаще на голое тело и в белых шпилечках… Представь, Майкл, ты эстет: эта детка в ужасе бежала от тебя! Кстати, почему ты размахивал над её головой свечой? Мистический обряд обольщения?
– Я присматривался. И тут действительно понял – в моей постели лежит не Алина. Разочарование, отвращение, размышление… Я чуть-чуть задумался, ввязываясь в глубокие внутренние дискуссии: убрать детку или приголубить? И решил – стоит немного позабавиться. – Майкл насмешливо посмотрел на жену. Благодарю, Энн – ты смешная мышка.
– Меня девушка у задней калитки виллы привлекла загадкой: Алина или нет? Я проследовал за ней незаметно до самой набережной… Поливал отчаянный дождь. Девочка спустилась в бар – я туда же. Мы познакомились, выпили, понравились друг другу и я пригласил её на свою яхту. – Тони сделал паузу, ожидая возражение Анны, но она промолчала. – Тут начались чудеса: девушка твердила о призраке мужа, о том, что её перепутали с подругой, что необходимо срочно заявить обо всем в полицию, в Российское консульство и т. д. Я хорошенько пригляделся и почти убедился, что передо мной – Алина Лаури. Но сильно тронутая. Синяк на лбу, разбитое колено… Колено, впрочем – это совсем особая тема. – Тони облизал пересохшие губы.
– Оставим анатомические подробности, – прервал Майкл. – Я тороплюсь на самолет. Надо закончить здесь все дела. Скажи, Энн, почему Алина прислала тебя?
– Я говорила правду. Она попросила помочь. Но машина сбила меня и эти мужчины почти без сознания привезли меня сюда. А доктор не хотел верить мне…
– Да и я поверил не сразу… Пока думал, что к чему, позвонили вы – и приказали убить… Но, видите ли, сэр… я до сих пор никого не убивал, даже мышек. И почему-то не захотел пробовать. – Тони вдруг рванулся к сидящей на матрасах Ане, опустился рядом и припал губами к оцарапанному колену, виднеющемуся в распахе платья. – Ты вспомнила?
– Да…
– А я догадался, что ты не Алина, как только втащил тебя на трап. Увидел колено в подсохших корках и… – Он ударил себя ладонью по лбу. – И тут-то меня осенило – а вдруг?! Наверно, долго мечтал, чтобы случилось нечто подобное – в водовороте жизни я спас Анюту Венцову. Да, да! Это вам не футы-нуты, господа! Понимаешь ли, Аня, тогда в Новый год на стадионе Принц Январь не просто трепанул про Полночного Святого и его необыкновенный дар… Я действительно хотел сделать то, о чем мечтал бессонными ночами… Поцеловать тебя по настоящему, как Майкл Дуглас. Не вышла у нас лавстори, и пруха отвернулась от меня…
– Пропустим лирику. Отмотай пленку обратно – выходит, ты её вытащил? Зачем, – уже понятно – чтобы лобызать колени. – Михаил прищурился. Девушка прыгнула в воду, а ты вцепился в медальон, ведь правда?
– Наверняка, ты поступил бы именно так, шеф. Забрал вещицу, а девчонку утопил. Но Тони Фокс пошел другим путем… Сейчас не август, вы заметили? На ней бельишко, на мне – брюки и толстый свитер. Но мы оба явно не моржи. Я не успел раздеться – кинулся следом… Не без труда выволок бесчувственное тело на сходни… Простите, украшений я не заметил… Поскольку, как уже объяснил – увидел более интересные вещи… Потом мы сбежали. Я думал, что она с тобой заодно и втягивает меня в некую грязную историю. Мы танцевали вальс, как когда-то на катке. Я понял – она обманута и говорит правду… Потом твои люди хотели выбросить Анну из окна. И что же – роли переменились? Я и в самом деле спас от лап мерзавца свою юношескую любовь, а у тебя начались невезения, Майкл? Девушка жива, а талисман пропал? Анна, наконец, убедилась – ты бешенный негодяй, Лешковский. А она законная вдова!
– Браво! Почти концертный номер. Я доволен – лирическое крещендо перед финалом прозвучало довольно искренне, хотя и с ходульными эффектами… Целование израненных коленей, вальс… – Михаил поморщился. – Что ж ты молчишь, Анна? Жалеешь, что не стала женой барона Роузи?
– Я жалею, что когда-то, будучи действительно невменяемой, назвала тебя мужем. Я не скорблю больше о потерянном ребенке – мне было бы страшно узнавать в нем твои черты. Я рада, что мои колени не так уж плохи и что есть на свете чудаки, не забывающие первую любовь. Спасибо тебе, Антон…
– Слабовато для предсмертной речи… А теперь основное: что скажете о медальоне? Если не ошибаюсь, я сижу на ящиках с тротилом… Все произойдет вот как: сейчас появятся уже знакомые вам ребята. Вначале они займутся девочкой. А мы с Лисицей посмотрим. Посмотрим, послушаем, что ещё вспомнит «барон» об утерянной вещице… Кстати, хочу предупредить: в медальоне лишь половина шифра. Ни одна из половин ничего не стоит без другой. Но даже заполучив обе, никто, кроме законных владельцев не сумеет воспользоваться ключом – шифр кода известен только нам – мне и моему компаньону. Надеюсь, что его уже нет в живых. Значит, стоит дело иметь со мной. Тем более, я знаю не только что и как достать, но и где. Вы не подумали об этом, кладоискатели? Земной шар, правда, не так уж велик… но и жизнь не слишком длинна. Поиски могут чересчур затянуться.
– Мне все рассказал Денис Южный! О золоте, о вашей женевской сделке. Он не верит тебе, оборотень! – Вскинув голову, выкрикнула Анна.
Михаил захлопал в ладоши: – Смертный приговор оглашен. Но развлечения не отменяются.
– Тони, если ты действительно знаешь, где эта штука – скажи ему.
– Давно бы, давно сказал. И тут же получил бы пулю в затылок. И ты тоже. А затем… как тут принято, шеф – растворяют в кислоте? Заливают бетоном?
– Взрывают, Лиса. Надеюсь, получится эффектно. Домов таких у меня много. На взрывчатку ребята не поскупились, а спектакль предстоит интереснейший. Давно мечтал насладиться красивым сексом. Вы ведь оба танцоры? Обожаю пластичные тела. Знаете, уже заметил – тело не теряет своих навыков даже в пограничной ситуации. Ах, как красиво падал с восьмого этажа Карлос! Я люблю смотреть эту кассету… И ведь Энн довольно грациозно прыгнула на балкон к собачке, жаль, что песик не был голоден… Ладно, наверстаем упущенное. – Михаил хлопнул в ладоши. – Друзья, кушать подано.
Появилась известная уже пара.
– Требуется инициатива, изобретательность, вкус. Господина Лису стоит попридержать, но предоставить ему лучшее место в ложе. А главную исполнительницу вы хорошо знаете. Не дурна? Энн, станцуешь нам «мамбу», а? Партнеры есть… Только не стриптиз! Не люблю, когда женщины сами раздеваются. Одежду надо срывать, вы поняли? – Отдал распоряжения Михаил. Не сдерживайте чувств. Но не лишайте даму возможности произносить иногда пару слов. Мне предстоит ещё услышать от неё нечто весьма волнующее… Признайся, голубица, ты обожаешь, когда я мучаю тебя. Ведь ты любишь меня, Энн, любишь, когда я делаю тебе очень больно…
– Мерзкая гадина!
– Приступайте… – С улыбкой садиста приказал Лешковский, предвкушая развлечение.
Мулат направился к Тони.
– Ну, ну… – Предостерегающе вытянул руку Фокс. – Я ещё не высказал своих пожеланий. – Он вскочил на бочонок и взялся рукой за вентиль. Вдоль потолка полуподвала извиваясь, проходили трубы. – Ты строитель, Майкл. Догадываешься, под каким давлением здесь идет газ? Под тобой – тротил, а здесь электропровода. Если устроить замыкание, посыпятся чудесные искры… Вот будет весело! Не подходи! – Крикнул он ринувшемуся вперед охраннику и повернул вентиль.
– Ты не сможешь убить себя и девчонку, которой только что целовал ноги… Начинайте…
– А почему же нет? Кажется, здесь никто не шутит! – Зловещим голосом произнес Тони.
Мулат сделал осторожный шаг – Тони до конца свернул вентиль – из трубы со свистом вырвался газ.
– Прекрати! – Михаил неторопливо достал пистолет. – Я не любитель грубых шуток. Тем более, когда трусливый заяц изображает из себя хитроумного Лиса.
Телохранитель отступил к шефу.
– Опусти пушку, не трусь, Лешковский. – Усмехнулся Антон. Михаил поднял пистолет.
И тут произошло непонятное – мощная струя кипятка хлестнула в шефа. Душераздирающий вопль и выстрел раздались одновременно. Комнату заволокло паром. Подхватив девушку, Тони выскочил в коридор.
– Бежим! Быстрее… Кажется, я жив. – Промчавшись по темным лестницам, они оказались в холле. Тони что-то нажал, двери распахнулись, и тут же громыхнул взрыв.
Беглецов осыпало стеклом из лопнувших окон, завыла сирена сигнализации, над крышей поднялась черная гарь. Они бежали по маргариткам и крокусам к воротам, ведущим в переулок. Чья-то темно-синяя машина стояла у противоположного тротуара. Ура! Тони рванул дверцу, но она не поддалась.
– А если мы так… – Тони склоняется над замком, закусив губу вывернул какую-то железку и они запрыгнули внутрь. Автомобиль, воя сигнализацией, сорвался с места.
Аня втянула голову в плечи: – Сейчас будут стрелять…
– Копы? Вряд ли.
– Люди Михаила.
– У них сейчас другие проблемы. Ведь я забыл выключить газ. А ещё заранее поковырял оплетку электрокабеля гвоздиком. Вода, электричество, газ – смекаешь? Разве ты не училась в школе?
Боюсь, пожарные и «скорая помощь» прибудут на место происшествия слишком поздно…
– Но ведь могло рвануть раньше… мы могли не успеть…
– А риск, а фортуна? М-м… – Тони застонал и протянул правую руку Ане. – Что там? Терпеть не могу рассматривать раны. Врач из меня все равно не получился бы…
– Ой… Здесь страшный ожог. Вся ладонь и два пальца!
– Какой степени?
– Чего?
– Ожог, – обуглено, ошпарено?
– Пузыри и кожа клочьями… А под ней – мясо!
– Шид… Пришлось зажать кран с кипятком, чтобы направить струю на них. Малость не рассчитал. Но остальное – верно! Кажется, во мне умер великий естествоиспытатель.
– Ты лучше, чем Джеймс Бонд, крутой Уокер, Дункан Маклауд и все физики, вместе взятые… – Аня оторвала длинный лоскут подола и перевязала ладонь. – Мое подвенечное платье пришлось весьма кстати.
– Думаю, бриллианты на шее тоже сгодятся.
Аня схватилась за колье: – А я и забыла… Вот почему ты спас меня, хитрющий пройдоха.
– Почему палач не сорвал с приговоренной леди драгоценности? – вот вопрос. Ответ простой – у тебя на шее побрякушки, детка… Как и проклятый дворец. У меня вообще такое впечатление, что ты вырвалась из Бермудского треугольника: твое прошлое – мрачный мираж. Фантомы исчезнут при первых лучах солнца.
– Не хотелось бы, чтобы «Стрекозу» постигла та же участь. Ведь она нам ещё понадобится? Я правильно поняла твои планы?
29Розовая полоса над горизонтом светилась предвосхищением ясного весеннего утра. Еще немного – из пучины вырвется солнце. Даже волны переливались розовым перламутром, особенно когда «Стрекоза» двигалась прямо на восток. Но стоящий у руля Антон постоянно менял курс.
– Это что, фигурное катание на яхте? – Кутаясь в плед, Аня сидела рядом, смотрела в кудрявый затылок рулевого и все никак не могла осмыслить случившееся. Чтобы не сбрендить, она старалась не думать о том, что осталось на берегу, о сгоревшей вилле «Двойник» и страшном человеке, которого так сильно любила. Выкинуть все это из жизни, как вырывала из тетради листы с неверно решенной задачей, и начать все заново…
– Странно оборвалась тогда наша лирическая история, господин Грюнвальд… Признаюсь, мне было очень обидно. Ты так смотрел на меня, Принц-январь… А после новогоднего представления отказался прийти на ужин к Лаури. Ничего не объяснил и вообще исчез.
– Ничего себе! Это мне было обидно… Ты слетела из-под купола прямо в мои объятия… Я готовил подарок и даже… даже признания… А здесь такой сюрприз!
– Не помню…
– Естественно. Где уж тебе запомнить всех своих поклонников. Запуталась в ухажерах. Мне Лина тогда сказала: «Приглашаю к нам в гости. Будет миндальный торт и танцы. Только тебе придется изображать моего парня, поскольку Нюта позвала поклонника, с которым у неё очень серьезные отношения».
– Не может быть! – Аня вспомнила, как тоскливо прошел вечер, на который она возлагала столько надежд. – Я ведь тогда перед тобой блеснуть хотела – Зинку в «ракете» подменила. Страшно было, но я знала – ты смотришь на меня…Такой загадочный, белом парике и с подведенными глазами…
– Принц-Январь… Как же забыть мой последний и единственный успех на льду. Тогда я простудился, схватил жуткую ангину с осложнениями. А через полгода мы уехали в Рио… Я даже был рад… – Антон не оборачивался к Ане. – Ведь я много раз звонил тебе…
– Понятно. Алина говорила, что меня нет дома, – вздохнула Аня.
– Нет. Она пригласила меня в театр на какую-то балетную премьеру. Поскольку, как объяснила, ей идти совсем не с кем – «сестричка» уехала к отцу в Тулу… с мамой и своим приятелем. Я аж осатанел… Голова раскалывалась, в глазах все расплывалось. Потом окулист сказал: «У вас, юноша, прогрессирующая близорукость. Возрастные перестройки нервной системы, осложнения от перенесенной инфекции»…
– Так это я, выходит, испортила твою спортивную карьеру?! – Аня обняла Антона за плечи. – Э-эх! Ведь у меня с тех пор в личной жизни все так и не клеилось… Потом как-нибудь расскажу… Если в одну камеру надолго посадят…
– Да ну их всех к черту! Интриги, злодеи, враки… За последние дни словно дерьма наелся. На всю жизнь… Но, знаешь, куш урвал огромный! Перехватив Анину руку, он поцеловал ладонь. – Тогда, лежа с ангиной под одеялом, сочинял всякие истории, как буду мстить твоим бойфрендам. Как стану героически спасать тебя из лап разъяренных хищников… Но того, что произошло здесь с нами, даже в бреду придумать не мог бы… Здорово получилось, а? – Обернувшись, Антон обнял девушку.
– Здорово… – Согласилась Аня после долгого поцелуя. – Давай будем считать, что все, случившееся за последнее десятилетие, и в самом деле бред. Мы встретились после представления, Принц-Январь и Снегурочка, сели на «Стрекозу» и улетели на самый край света.
Яхту качнуло, Аня прижалась к Антону, он левой рукой развернул судно.
– Не понимаю, чего ты так крутишься? Уже утро, мы могли быть в нейтральных водах.
Яхта «Стрекоза» делала странные виражи, заезжая в бухточки, обходя маленькие островки, и снова возвращалась на старое место.
– Ты потерял ориентиры или путаешь следы? Интересно, как это можно сделать на воде, и почему над нами не кружат полицейские вертолеты?
– Слишком много вопросов. Свари-ка ещё кофе, – попросил он, а потом, отхлебнув из заботливо поднесенной к его губам чашки, сказал. – Начнем с последнего вопроса. То, что за нами не охотится полиция, значит одно: ты действительно вдова и у сгоревшей виллы темная биография. Насчет «Стрекозы» я блефовал. Шеф оформил на неё дарственную барону за услуги. Но я хотел вернуть – как честный человек. Поскольку не оправдал возложенных на меня надежд.
– Не убил меня по распоряжению Лешковского?
– Зачем говорить плохо о мертвецах? Извини.
– Не стоит деликатничать. Муж, которого я любила и похоронила в Москве, уже оплакан. Монстра, погибшего в «Двойнике», я никогда не знала. Не жди от меня слез и упреков.
– Я думаю, он был незаурядной личностью и мог бы сделать что-то очень хорошее. Но стал ублюдком, потому что любил только себя. А уж если совсем точно – Лешковский – типичный параноик. Забудем о нем, Аня. Смотри, перед нами неведомый берег. Дикие заросли дикой провинции дикой Великобритании…
– Я вижу дома.
– Это вигвамы туземцев. А фонарик на пирсе видишь? Заметила, как мелькает – азбука Морзе. Морское приветствие.
– Тебя ждут?
– Может, поджидают. Великий, могучий русский язык… Ждут друзья. Поджидают… Знаешь, я брошу якорь здесь. Если кому-то надо – пусть попробуют подобраться. – Тони достал фонарик и вышел на палубу. – Почти ничего не видно, быстро светает… Обалденная заря – будет солнечный день.
– Как раз для финала любовного фильма: двое в обнимку у поручней яхты – два слившихся силуэта на фоне восхода… Вселяет здоровый оптимизм. Ведь именно оптимизма мне всегда не хватало. Стоило ухватить что-нибудь стоящее, и сразу страх: а вдруг потеряю… – Аня прижалась к Тони. – Два силуэта в отблесках зари – это, действительно, вдохновляет.
– А если три? – Показал Тони на приближающуюся лодку.
– Если три, то это значит, что будет вторая серия… – Аня нахмурилась. – Может, бежим, пока не поздно? Не нравится мне этот визит… Я надеялась выспаться. – Она виновато посмотрела на Тони. – Не узнаю себя стала эгоисткой, думая только об удовольствиях и совершенно ничего не боюсь.
– Это потому, что ты со мной, детка. – Он обнял её. – Убедилась, я чертовски ловкий парень?
– А как танцуешь… – Аня ответила на поцелуй. – Устроим сегодня танцы?
– Обязательно устроим что-нибудь из ряда вон выходящее. Хочешь фейерверк? Здесь есть ракетница.
– А побольше дивана, чем тот, на котором я согревалась, не найдется?
– Хоть ты и была миллионершей, а плохо изучила повадки толстосумов. Такая яхта – не рыболовецкий траулер и не гоночное судно. Это – дом свиданий на воде. А следовательно все устроено с большим комфортом. Просто мы его избегали, скромница!
