Текст книги "Знай свое место"

Автор книги: Людмила Фатеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

– Ферапонт, чего еще я не знаю? – тихо спросила она.

Мыльный вскинул глаза: снова новости. Не жизнь, программа "Время".

– Ты о чем это? Ну, бабы, вот уж впрямь без мозгов. Иди сюда, говорю, а она вопросы задает.

– Да, я хочу спросить тебя: что это?

Жена швырнула на стол злополучный компакт-диск.

– Здесь вся правда, или что-то упустили?

Ферапонт враз покрылся холодным потом. Жену он не то чтобы не боялся, всерьез никогда не принимал. Но тут оробел.

– Э, подожди, я все объясню, – замекал он и, не вставая с колен, засеменил к жене.

– Не трудись, – шагнув навстречу, ответила женщина. – Этому объяснения быть не может.

Она подняла вторую руку. С забытым детским страхом смотрел грозный Мыльный на скалку в руке жены. Перед глазами вставали страшные сцены, когда мать избивала его, маленького мальчика, именно этим кухонным орудием (пациент-мечта американского психиатра).

– Не надо! – закричал он, выставляя вперед руки. – Я все объясню! Муся, меня оклеветали, опорочили!

Но женщина со скалкой неумолимо приближалась к нему. Ферапонт словно вернулся в детство.

– Мама! Не бей меня! Не надо! – отступал он дальше и дальше, пока не уперся в стену.

Взбудораженный пугающими навязчивыми видениями мозг упавшего в детство господина Лужайкина выдал в этот момент могучий всплеск психической энергии. Далеко по ту сторону океана, в солнечном богатом и недосягаемом Голливуде, сотни мучимых идейным бесплодием сценаристов разом оживились, забегали, зачесались в творческом зуде и как из пулемета застрочили сценарии "самых кассовых фильмов года" в стиле триллер. Сценарии были похожи как индийские братья-близнецы.

Ферапонт заметался вдоль стены, не сводя глаз со страшной женщины. Заметив растворенное окно, он с диким ревом бросился к нему, запутался в необъятных шторах и в этом роскошном саване сиганул в спасительный проем.

Всемогущий и грозный Ферапонт Лужайкин, он же виднейший мафиози Мыльный, тихо лежал на асфальте под окнами ведомственного престижного московского дома, равнодушно глядя в головокружительную высь синего неба голым задом сквозь щель лопнувших от удара брюк. Испоганенные белейшие занавески наливались багрянцем, словно от стыда. Вокруг уже собиралась толпа любопытных. Из окна девятого этажа бесстрастно смотрела вниз немолодая женщина.

– Прощай, Ферапонт, я не раз советовала тебе обратиться к ветеринарам, кастрирующим козлов. Не послушался, паршивец, – нежно, но грустно прошептала она, и прощальный плевок после стремительного полета и озорного виража опустился на голову сухонькой старушонке, пытающейся пробиться внутрь плотного кольца вокруг тела Лужайкина.

В полуметре над телом скулила очумевшая новоиспеченная, еще хилая и слабенькая тень, тщетно пытаясь залезть в изрядно попорченную падением, треснувшую в нескольких местах и безобразно сплющенную оболочку. Но вот этого уже никто из сбежавшихся в толпу любопытных видеть не мог. С днем рождения, маленькая! Чу, слышишь... В твою честь поют вдалеке сладкоголосые сирены милицейские и медицинские.

2.

Наблюдатель, постучав, отворил знакомую дверь. Перемены в кабинете произошли разительные. Комната приобрела благородный, даже аристократический вид.

Новый Хозяин восседал в новом кресле с несколько утомленным видом. В дальнем углу кабинета задумчиво и грустно на бронзовом камушке скромно сидел роденовский Мыслитель, словно размышляя, почему по его душу не хватило уютного мягкого сидения.

Кадровые перестановки и связанные с ними сложности пришлось улаживать несколько дольше ожидаемого. В ходе объяснений с различными органами пришлось использовать некоторые не вполне законные методы, но что было делать? Зато сейчас все устроилось как нельзя лучше.

Увидев Наблюдателя, Инквизитор улыбнулся.

– Добрый день, дорогой мой, добрый день. Как наша гостья?

– Замечательно, Инквизитор, просто замечательно. В серпентарии для особо опасных хищников. Все условия, обстановка дворцовой роскоши. На седьмом небе от счастья. Довольна собой по уши. С ней уже начали занятия по полной программе – все, что необходимо породистой светской даме и коварному дальновидному политику. Даше подобрали лучших наставников и лакеев, из тех, которые имеют опыт работы с особами королевских кровей. А что с моей напарницей? Ириной?

Инквизитор усмехнулся:

– Ей хочется поиграть в чувства. Пусть потешится. Рано или поздно она вернется к нам. Людские чувства недолговечны, и как только Ирина убедится в этом, она снова будет в нашей команде. А пока давайте отдохнем немного, не забивая головы проблемами. Меня, знаете ли, несколько утомил этот, Инквизитор поморщился, – ну, кто он там? Шампунь, порошок... Мыльный! Бывают же такие. Мы сделали большое дело, имеем право немного расслабиться, не правда ли?

– И весьма изящно, босс. Кто бы мог подумать, что все пройдет так гладко? Словно сама судьба играла на нашей стороне.

– Судьба-а – протянул, хитро сощурившись, Инквизитор. – Судьба – это я, дорогой мой. Сколько изящных комбинаций, тщательно продуманных ходов. Скажем, бедная страстная алкоголичка Елена. Только представьте, сколько Даниилу понадобилось сил, чтобы сломать такую сильную женщину! А отвести глаза Алхимику! Он же прилип к ней, как пиявка, тоже мне, добрый волшебник-сказочник! Не так-то просто было усыпить бдительность опытного интригана. Пожалуй, это был самый сложный этап во всей операции. Но какая тонкая игра, вы не находите? Впрочем, человеческая жизнь вообще зачастую спектакль, разыгранный талантливой труппой э-э... бывших трупов.

Инквизитор помолчал.

– Зря Алхимик наотрез отказывался от священнослужителей-самоубийц. Видно, по старой ненависти к Инквизиции, – после недолгого раздумья продолжил он. – А меж тем, фанатики иной раз весьма полезны. Вот Даниил, к примеру. Выбить из его головы всю дурь ханжеской морали святоши, поверьте, тоже было не просто. Но запретный плод как был сладок во все времена, так и не потерял своей специфической прелести до сих пор. Я не поскупился, не пожалел времени, высчитал Даниилову "Батарейку" и указал ему. Так он за всю свою скудную жизнь восполняет пробелы от души. Все, что видел по ночам в крамольных снах монастырских, от святых отцов на исповедях скрывал, из потаенных уголков сознания как крыс вытравлял, да так и не вытравил – претворяет в жизнь со скоростью мысли. Как говорится – "жрет и не давится". Творит все, что хочет, но обещанную индульгенцию на право вечной жизни не боится потерять. И не устает благодарить доброго Хозяина. Теперь предан мне целиком и полностью, как хорошая собака. Ни вопросов, ни колебаний. Образцовый Исполнитель. Такого я с удовольствием оставлю при себе. Надеюсь, он не повторит ошибки Артура.

– Кстати, шеф, что с ним, с Артуром, я имею в виду, делать будем?

– А что с ним делать? – исподлобья глянул Инквизитор. – Тебе доставляет удовольствие глумиться над трупами? Мне лично – нет. Он себя сам сделал. Хотя, я так и не понял – почему?

Наблюдатель скромно потупился.

– Это я его сделал. Признаюсь – ссамовольничал, но исключительно в научных целях. Я не мог оставить без опытного исследования такую замечательную идею. Видите ли, в поведении людей для нас уже нет ничего неясного, ничего непредвиденного. Ну, за исключением небольшой группы творческого народа, но это уже отдельный вид, его надо изучать отдельно. А вот просчитать на несколько ходов поступки Тени до сих пор считалось невозможным. Артура я вычислил почти сразу – у любовного чувства свои приметы. И решил рассказом о Батарейке убить двух зайцев. Совместить ваше задание и свое собственное исследование, подтвердить теорию практикой.

– И что? – с любопытством спросил Инквизитор.

– Нормально. Я оказался прав. Даже в мелочах. Надеюсь, вы не будете возражать против дальнейших исследований в этой области?

– Ни в коей мере. Напротив, буду всемерно поддерживать, и помогать по мере сил. Подготовьте, пожалуйста, мне полный отчет для анализа по делу Артура. Инквизитор закурил толстую сигару, – Какое наслаждение закурить хорошую гаванскую сигару после столь долгого воздержания.

Что ж, – продолжил он после пары хороших затяжек, – должен сказать, что сработали мы безукоризненно. По-моему все вышло естественно. Хотя, знаете, мне еще немного жаль ту девочку, что пришлось сделать наркоманкой. Вы, Наблюдатель, лишили Мир талантливого элемента. Такой голос был, такой голос. Надо же было, чтобы именно она оказалась "Батарейкой" Артура. Но о каких мелочах мы говорим! Мы же достигли своей цели. Вы, кстати, изумительно исполнили свою роль, Наблюдатель.

– Надо признаться, – смутился тот, – я почти влюбился в нее на самом деле. Но во что она превратилась потом! Я предполагал нечто подобное, но не до такой же степени. Право, без малейшего сожаления я подсунул ей некачественный товар.

– Ну, ну, – не будем о грустном, дорогой мой. Все впереди, дорогой Наблюдатель, все впереди. На сегодня давайте закончим о делах. Сходите проведайте нашу девочку... Да, и возьмите щеночка, он ей понравится, хоть и попахивает от него. Как-никак ходячий памятник имени Алхимика – его порождение, и порода та же – дворянин из дворников десяти поколений. Так и назовем собачку – Алхимчик. И хватит о нем. Мы начинаем свою игру.

– Шеф, – тихо окликнул начальника Наблюдатель. – У меня еще один важный вопрос. Я должен знать.

– Ну что еще? – раздраженно проворчал Инквизитор.

– Вы не хотите посвятить меня в свои планы? Ведь не для того вы затеяли такую возню, чтобы вульгарно занять кресло Алхимика?

Инквизитор хитро сощурился.

– Ну, вот и имей дело с умниками. Ладно, Даша подождет до завтра – не Алхимчик, не описается, а щенка – вон сейчас же – опять в углу под носом у роденовского Мыслителя на ковре кучу навалил. Все жрет, гаденыш, жрет, и опять требует. Думает только о себе – в родителя пошел. Думал просветить вас попозже, но, ежели вы сами спросили. Присаживайтесь. Разговор не на пять минут. Сейчас распоряжусь насчет бочонка хорошего вина и холодных закусок. Говорить придется много...

3.

Когда ушел курьер, доставивший заказанное вино и закуски, Инквизитор повозился в кресле, устраиваясь поудобней, и махнул рукой Наблюдателю на стул.

– Садитесь, наливайте, пейте и слушайте.

Дождавшись, пока подчиненный наполнит серебряные кубки и превратится во внимательного слушателя, старик заговорил, умолкая лишь, чтобы сделать глоток-другой:

– Вы не хуже меня знаете историю человечества. Не вам мне говорить, на чем основывается сила и власть и вера человеческая.

Не только труды по точным наукам занимали меня на протяжении многих веков. Немалое время я отдал философии, социологии и психологии, тщательному изучению и внимательному анализу религиозных учений и революционных идеологий. Перед моими глазами прошла череда общественных формаций. Я много думал: почему ни один строй не навел порядка в Мире? Наблюдая за Миром, я отметил для себя ряд единых для всех времен и народов закономерностей, и вывел несколько постулатов управления толпой. Один принял за главное руководство к действию. И на его основе я разработал стройную систему, направленную на объединение многочисленных верований в единую религию.

В чем ошибка всех религий? – Инквизитор начал загибать пальцы:

– Первое, они обещают благодать небесную после смерти – может быть. Но при условии соблюдения определенных заповедей, коих столько, что при жизни шагу лишнего не ступить. Любая религия ограничивает человека в поступках и даже в мыслях в течение всей жизни. Вон возьми нашего Даниила – что он в своей куцей жизни успел увидеть? Зато сейчас дорвался бедолага как мартышка до мыла. Все похоть чешет да резвится, пугая бедных соседей да прохожих.

И потому задумываются тайно даже верующие – а есть ли загробный мир? И если есть, то пожизненное блуждание в райских кущах вокруг фонтанов, где наверняка даже купаться запрещено, вечно звучащее радио ангельского слащавого пения, которое даже потише не вправе самостоятельно сделать? Это же бесконечная пытка! Очень сомнительные блага за прижизненные воздержания. И кто его видел вообще, этот Рай? Кто бывал там? Голословные обещания при строгих прижизненных рамках. Или ты придерживаешься общепринятых правил и попадешь (весьма сомнительно) на небеса после смерти. Или гореть тебе в аду. Это место, кстати, тоже никому не знакомо. Кто-то верит и остерегается по мере возможностей, кто-то плюет на все запреты – грешить так грешить. В итоге мы имеем то, что имеем.

Налейте еще, дружок, вино изумительное. Вы не находите? Спасибо. Продолжу.

Второе, все религии основаны на бездоказательной Вере. То есть – сказали, что так, а не иначе, и будь добр, не сомневайся. Сомневаться – грех. Пытаться доказать обратное, а человеку это не под силу – тоже грех. Верь беспрекословно и все тут. Есть, конечно, образованные люди, которых на голой софистике не объедешь, но для них есть другие уловки церковников. Вот и получается, что такие мощные умы как твой, Боги теряют. И, представь, Наблюдатель, обратное еще при жизни ты уверовал. Познание же приходит через сомнение. Вера и наука мало совместимы. Могильный камень на твоем образовании, на твоих научных работах, на корню.

Третье, каждый человек в чем-нибудь да грешен, хотя бы единожды в жизни. Только родившись, сын человеческий выходит через срамные врата в жизнь. Иной, может, и пришел бы в храм, да, как говорится, грехи не пускают. Хоть и обещают прощение, но после унизительного процесса исповедания, покаяния и прочего. А это уже подавление значимости собственного "я". Попробуй-ка, понаступай человеку на себялюбие церковным сапогом да каждый день – или взбрыкнется или окончательно собственную волю потеряет и Веру в себя. Усмирить гордыню – ох, как сложно. Понастроили церковники заборов – ни подлецу в морду плюнуть, ни на хамство ответить достойно. Куда ни кинь – все грех. Чуть что – побежал индульгенцию покупать, грех замаливать.

Как быстро заканчивается. Достаньте, пожалуйста, вон в той коробке есть кубки побольше. Вот, эти в самый раз. Лейте, лейте, доверху. Достаточно.

Итак, дальше. Каждая религия невольно заставляет человека подменять добрые дела во имя Всевышнего обязательным ежедневным выполнением множества культовых обрядов – посты, молитвы, покаяния... Напрасная трата эмоций, физических сил, времени при полном запустении в делах. А про лень человеческую забыли? Это ж каким фанатом надо быть, чтобы все ритуалы исполнять в точности? Скольких отвратила от Веры необходимость соблюдения религиозных традиций?

И еще. Практически каждому человеку шкурные интересы ближе. Возлюбить ближнего, как самого себя! Многих вы знали способных на такой подвиг. Еще где-то в конце семидесятых нынешнего века пел юноша, бунтарь-одиночка: "Но как же любить их, таких неумытых да бытом пробитых, да потом пропитых?". Допелся в пустоту – с крыши шагнул. Искал потом я его, работать вместе предлагал – куда там... Предпочел среди диких Теней болтаться в гордом одиночестве – не нравятся, сказал, мне твои идеи. Вот она – индивидуальность, даже после смерти. Как ни крути, а человеку своя рубаха ближе к телу. Старая прописная истина. И ни одна власть не в силах одолеть ее. Я не хочу сказать, что все люди эгоисты только для себя. Но свои интересы всегда перевесят интересы соседские, семья – главнее, чем общество, дружба больше, чем государство, дело жизни важнее самой жизни. У каждого свое.

Отсюда и другое заблуждение. Жертвенность. Человека заставляют отказываться от элементарных удовольствий. Я уж не говорю о материальных ценностях, хотя и от них ни одна церковь не отказывается. Но можно отдать деньги, дом, последнюю рубаху – иному не жалко. Но возможность ублажать плоть невинными страстишками – нужна очень сильная сила воли, чтобы добровольно отречься.

Вы еще не допили? Однако вы не ценитель, не ценитель. А мне еще плесните. In vine veritas. Не забывайте об этом.

Наблюдатель с изумлением смотрел, как новоиспеченный шеф целенаправленно накачивается вином. Оно понятно – долгое воздержание, вековое одиночество. Но не до такой же степени. Так не ведутся деловые разговоры. Куда-то он съедет?

– Ну вот, можно, конечно, долго продолжать, – крякнул Инквизитор. – Но, я думаю, и вышесказанного предостаточно. Сплошные лишения и взамен лишь призрачные намеки на блаженство духа вне жизни. На том я и хочу сыграть. Как вам мысль об Идеале? О новой единой религии, максимально отвечающей тайным и явным помыслам человеческим! Революционный, так сказать, подход скидывания паранджи ханжеских представлений о морали?

Наблюдатель невольно поморщился.

– Ну, это, пламенный вы наш, еще хиппи в своих неумытых коммунах предлагали в обмен на всеобщую любовь на уровне коллективного секса под лозунгом "Поделись косяком, любимый, тогда и тебе тоже дам". А что вы хотите предложить людям взамен? Чем можете заинтересовать человечество, чтобы все люди, как один, или большинство из них с визгом радости приняли как родное? Люди разные и интересы их противоречивы.

– А! Вот главный вопрос, – потер руки Инквизитор, хитро подмигивая собутыльнику. – Чем поманить? Деньгами? Глупо, всех обогатить невозможно. Все равно наступит естественное перераспределение материальных ценностей. Факт, доказанный на миллион рядов взлетом и падением коммунистической идеологии. Свободой? Что они с ней будут делать? Как по Шварцу – стекла в окнах бить. Запугать до безумия? Да уж куда больше? В этом веке человеки сами постарались – сумасшедшие изобретения, красная, коричневая и прочие идеологии и многое-многое другое – насыщенный смертью и страхами получился век. Что являлось во все времена заветной мечтой любого человека? Скажите, знаток человеческой психологии.

– Ненаказуемая вседозволенность и бессмертие, – ни на секунду не задумался Наблюдатель.

– Истинно так. И в отличие от постулатов всех церквей мира в моей Библии будет только одна заповедь, но поставленная нами на строжайший контроль: не лезь без очереди на тот свет, не убий себя сам не отработав положенное в качестве психоэмоциональной кормушки для Тени. Чем более насыщенную эмоционально жизнь ты прожил – тем лучше для тебя и живущей за твой счет Тени. И человеку жизнь в кайф, и в нашей канцелярии на его счет проценты тикают. Всем хорошо. И в то же время я представлю человечеству убедительнейшие доказательства возможности продолжения жизни после смерти. Я докажу, что бессмертие совершенно реально и достижимо для всех и каждого. Я смогу дать им вечность и спокойствие. Бедняк будет лелеять мечту, что рано ли, поздно ли он урвет свой кусок. Богатый будет знать, что его богатства не пропадут втуне и не развеются в руках беспутного потомства. Умный обрадуется возможности объять необъятное, дурак просто возликует от мысли, что может жрать, спать и размножаться бесконечно. Каждый должен быть твердо уверен в одном человеческая фаза жизни только начало бесконечного существования. И никому не будет "мучительно больно за бесцельно прожитые годы".

А теперь представьте простой, как косточка от этой маслины, сюжет: являем мы народу Ферапонта Лужайкина, чьи портреты в траурной рамочке заполонили все средства массовой информации. Все знают, что он за фрукт. А тут – вот, во плоти! Ну, почти. Вот он есть – а вот его нет. Какая там шапка невидимка! Одно это заставит обомлеть смертных. Кстати, я видел Ферапонта в реабилитационном центре – смирненький такой, робкий даже, а образ себе прежний выбрал толстый, волосатый, красномордый. И это несмотря на все его гадости при жизни – жив после смерти! Доказательство? Да!

– Инквизитор! Вашу, пардон, мать!!! Действительно все гениальное просто. Это же... Это весь Мир на уши поставит... Это...

– "Дык, а то..." – так говаривал непризнанный и потому вечно нищий архитектор Горска со смешной фамилией Мыльница. Слушай далее. Чтобы стать бессмертным, человеку не нужно будет соблюдать каких-либо казарменных уставов и прочих религиозных условий. Живи вольно, как тебе твоя совесть велит и мера испорченности диктует – никаких моральных запретов, кроме установленных тобой для себя самого. Бери от жизни все, что считаешь нужным. Все остальное – на твое собственное усмотрение. Зашкалишь выше крыши – ничего страшного. Чем ярче ты прожжешь человеческую фазу жизни, тем больше возьмешь, став Тенью. И не надо выворачиваться наизнанку, чтобы тебя очистили от скверны. Греши в собственное удовольствие. Хотя, понятие греха, как таковое, исчезнет очень скоро. Его психологи и церковники как реликтовый атавизм изучать станут. Клюнут? Еще как!

Что там еще? Ах, да личные интересы. Эта проблема отпадает сама собой. Моя религия разрешает любить себя, драгоценного, единственного и неповторимого. Не хочешь, не можешь любить ближнего – не надо. Никто не неволит. А уж жертв тем более я требовать не буду. Для чего? Единственное, что мне от людей нужно эмоции, эмоции и еще раз эмоции. И даже не вера, а Уверенность – жизнь после смерти только начинается. Святая, чистая и незапятнанная. Мощная, чтобы я мог... Ну, это дело десятое.

Труднее будет с людьми творческими – одержимые и, воистину, талантливые приверженцы искусства всегда имеют собственную философию, им можно показывать любые фокусы и натыкаться на непробиваемую стену равнодушия, – Инквизитор с сожалением вздохнул и развел руками. – Они могут просто не заметить чуда. Они сами являются Творцами собственных Миров и Идеалов. И способны жить в своих творениях веками. Вот уж действительно, творцы – твари. Ненавижу. С такими придется поступать жестко. Но это уже издержки, без них не обойтись ни в одном большом деле.

Что важно для убеждения и объединения всех беснующихся разных категорий в одну толпу свято верующих в Хозяина сверхъестественной природы? Пример! Хороший яркий пример. И здесь нужен человек. Беспринципный, жесткий хищник. Такой у нас имеется. Толпу заведет Даша – юный гений. Сначала упор надо делать, я думаю, на ее молодость и чистоту. Сейчас она в том хорошем возрасте, когда просыпаются амбиции, уверенность в собственной непогрешимости. И в голову можно закладывать все, что угодно. Мы создадим ей все условия, дополним пробелы в воспитании и образовании. Также на первом этапе мы проведем программу по обогащению Даши – она должна стать в ближайшее время одной из самых обеспеченных особ Мира. С нашими возможностями, я думаю, это не составит большого труда.

Этап второй – приобретение максимально большой известности и популярности в политических, культурных, общественных, научных кругах. Придется, мой дорогой, обнародовать под Дашиным именем кое-какие ваши труды. Мир должен следить за каждым ее шагом и удивляться до икоты, до шока. Параллельно в эту "чашу полную чудес" мы добавляем огромную бочку дерьма. Даша прославится не только как величайший гений эпохи, но и на ниве самых скандальных происшествий века. Гениальная стерва! Королева науки и скандалов! Такая вот занятная картинка у нас с вами должна получиться. И, я вам даю сто процентов безусловной гарантии авансом – весь Мир, все средства массовой информации переключатся на Дашино бытие. И, самое главное, столь пристальный интерес всего человечества к Дашиной весьма нескромной персоне никому не покажется дутым и купленным. Любое ее слово станут повторять миллионы людей.

Характер я заложил идеально подходящий для отведенной ей роли. Потрудиться пришлось, конечно, но не зря. А что и как она должна будет делать просчитаете вы, естественно, под моим чутким руководством. Я сделал уже кое-какие наброски. Девочка будет делать все, что ей заблагорассудится в рамках дозволенного мною. А уж фантазии у нее хватит. Она пойдет по головам, не оглядываясь на барахтающихся под ногами. И получать все мыслимые и немыслимые блага. И все будут любить ее несмотря ни на что. За ее прелесть, за ее очарование и магнетизм, за ее юную наглость, за ненасытную жадность к жизни, за гениальность и божественно наглый пофигизм по отношению к всеобщей морали. Потом настанет день, и по исполнении нескольких великолепных безобразий Даша торжественно присоединится к братству Теней. Толпа удавится за места на этом шоу.

Такая породистая акула, честно говоря, обязательно сможет доставить нам тьму хлопот. Без капсуляции не обойтись. Но до этого очень далеко, потом подумаем вместе. Но для начала она должна, так сказать, воскреснуть – опять же публично.

Именно Даша и толкнет человечеству мысль о бессмертии, как собственную научную теорию. И познакомит Мир со мной – Наставником. Кстати, с этого момента попрошу величать меня только так.

Глаза Инквизитора к этому моменту вдохновенной тирады горели как фары "Камаза" на туманном шоссе.

"Эге, да ты, однако, пьян, братец. Быстро, на втором литре сломался сказывается отсутствие опыта", – непочтительно подумал Наблюдатель и почтительно склонил голову в знак признания. Инквизитор, он же по самоопределению Наставник, продолжал, азартно размахивая руками:

– И вот когда народ в полной мере ощутит необходимость в Тенях и полную зависимость от них, тут и настанет черед основного положения моей теории. Культ Тени и культ Самоубийства.

Про культ все ясно.

А вот самоубийство... Это будет красивый обряд. Но доступный лишь по заключению специальной комиссии Теней. Иначе нам просто нечем будет питаться. Жрецы Тени будут совершать после таинственных и роскошных приготовлений извлечение вечной Тени из бренного смертного тела. Самовольно же наложивших на себя руки мы будем отслеживать и публично заключать в капсулу Джафара. Это удержит людей в определенных нами рамках. В то же время вечность не должна быть уделом избранных. Она должна быть доступна всем без исключения. Но с высочайшего Теневого разрешения. Не тень будет ходить по пятам за Человеком, а человек будет поклоняться Тени. Окончательно и бесповоротно. Вот тогда и наступит всеобщее единство и равенство. Я даже первый лозунг придумал: "Перед Тенями все равны!". Это я еще не говорю, что на Земле настанет мир и спокойствие – для чего лихоимцам рисковать жизнью и лишиться права на вечность? Автоматически прекращают существование войны, разбои, наркомания и прочие бичи человеческого общества – стоит ли ради удовлетворения сиюминутных желаний жертвовать бессмертием?

– Гениально, – как-то без вдохновения в очередной раз изрек Наблюдатель.

– Не спорю, – скромно согласился Инквизитор. – Но прежде чем начать действовать, надо провести подготовительную работу. Мы все еще контролируем средства массовой информации? Ну и чудно. Сотня-другая скандальных разоблачений не повредит никогда. Только не голословных. Побольше наглядности, побольше. Как недавно по телевизору показывали – загляденье. Баня, девочки. И народ доволен: всем все видно до мельчайших подробностей. Только не надо забывать про географические поправки: что в Америке хорошо, в России, например, только навредит. За океаном вон, какой шум подняли из-за девки, а россияне только одобрительно крякнули: орел, мол, орел. Тем и кончилось.

И не надо мелочей: секс давно уже у всех есть. Нужно нечто совершенно жуткое: испытания психотропного оружия на митингующих, поставки оружия непотребным народам, пожирание младенцев – бывает очень убедительно. Я составил общий план – детали за вами.

Инквизитор громко икнул. Но даже не заметил этого. Зато Наблюдатель подмечал и запоминал все. Конечно, старик зарывается немного, но идея хороша. Его планы устарели, отстал дед от прогресса, совсем отстал, несмотря на древнюю мудрость и богатейший опыт плетения интриг. Но что-то из его бреда можно взять. И дополнить собственными деталями. Наблюдатель бросил исподлобья быстрый взгляд на Инквизитора. Нет, ничего он сейчас уже не заметит. Набрался порядочно.

Инквизитор прервался и откашлялся.

– А не позвать ли нам цыган? Я, знаете ли, видел, как развлекались русские купцы. Вот где размах так размах!

– Нет уж, увольте, – содрогнулся Наблюдатель. – Потом придется кабинет проветривать. И инвентаризацию устраивать.

– Ну, как знаете. На чем я остановился?

– Общий план и детали, – уныло подсказал Наблюдатель.

– Вот! В общем, в Мире начинается брожение и полный бардак, совершенный и абсолютный – это мы устроим. И вот он я – все кругом в дерьме, а я в белых одеждах – духовный Наставник величайшей женщины мира, – Инквизитор поднялся, качнулся и вцепился в спинку кресла одной рукой. Другую он простер вперед и вверх и, покачиваясь, продолжил горячо и вдохновенно. – Вещаю одновременно в нескольких местах, не считая радио и телевидения, указываю единственно верный путь. "Люди! Сограждане! Нынешнее общество больно, и помочь ему может лишь опытный и искусный врач, может, даже хирург. Многие уже убедились, что материальное – ничто без духовного, без веры в душе. Так повернитесь лицом к истинной вере, чтобы упрочить мир, установить единый для всех порядок, сбалансировать сдвинувшийся мир. В глубине Души вы жаждете приникнуть к единой вере, как к холодному ключу в жаркий день. Есть такой источник веры чистой воды! Потенциал вашей веры огромен. И большая часть ее остается невостребованной. А значит, остается огромная незаполненная ниша в человеческой душе. Туда-то и поселяется равнодушие и – что хуже во сто крат агрессия. Ненависть. Ведь легче возненавидеть человека, чем полюбить его такого, каков он есть". Ну вот, прорвало. Что-то я рановато вошел в роль.

А когда обстановочку нагнетем до полного сумасшествия, тут и явимся Миру Спасителем. Заполним, так сказать, пустоту и приобщим народ к Вере чистой и невинной, ничем еще не запятнанной. И объявим начало эпохи нового Возрождения. Возрождение – это я.

Вдруг Инквизитор резко оборвал вещание и, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза. После нескольких минут неподвижности старика Наблюдатель заволновался.

– Шеф, – тихонько позвал он. – Наставник! – уже громче.

Инквизитор приоткрыл один глаз и подмигнул. Когда он принял вертикальное положение, взгляд его стал совершенно осмысленным и трезвым.

– Я доступно изъясняюсь?

– Более чем, – задумчиво протянул Наблюдатель, пораженный резкой переменой. – Только я не совсем понял, что вы планируете вначале: явление себя народу или переход Даши в Тени? Хотя, это уже не важно. Детали и порядок действий доработаем. Алхимик изжил себя. А ваша веха только начинает разматываться. Если вы до такой степени возвеличите Теней, они за вас и в капсулу сами полезут. Еще бы – обеспечить их такой мощной подпиткой и поднять над людской толпой. Не воровски присасываться к человеческому сознанию, а на полном основании кастового превосходства. А как вам такая идея: ввести орден "Почетного донора"? Кто больше верит и, соответственно, больше питает – почет и всеобщее уважение. И льготы в очереди на Теневое обращение. Такие детали недолго просчитать – человеческие слабости в полном объеме параметризированы и заложены в мою компьютерную программу аналитики.