Текст книги "Гипноз для декана (СИ)"
Автор книги: Лючия фон Беренготт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
Глава 12
– Только не пей ничего, поняла! – напоследок проинструктировала меня Кира, хватая меня за руку и встряхивая, будто хотела таким образом вбить в меня этот запрет. – Ни в коем случае не пей! Это важно!
– Но почему? – удивилась я. Не то, чтобы я собиралась ужраться, но уж бокальчик-то шампанского можно себе позволить. – Чем помешает чуток алкоголя, чтобы расслабиться?
– Потому что ты не знаешь, как алкоголь может повлиять на твои гипнотические способности. Глупо всё завалить из-за твоего желания расслабиться. Потом будем расслабляться – втроем. Еще и Славчику кой-чего закажем под настроение…
Она залихвацки подмигнула усевшемуся за руль моему личному наркобарону. Тот хмыкнул, и не успела я заявить, что таким образом они могут расслабляться без меня, отчалил от тротуара, резко вывернув руль вбок. Так резко, что я тут же пожалела, что связалась с этим типом – более, чем подозрительным. Понятно, что он просто мелкий закладчик, который понтуется как только может, но мало ли чем закончится мое с ним знакомство? Не дай бог будет думать, что я теперь ему чем-то обязана…
– Не ссы, я не опасный, – ухмыльнулся Славчик, будто мысли мои прочитал. – Да и Кирюха попросила тебя не нервировать больше, чем нужно. Но твоего хахаля заставлю подергаться, как и заказано. И тут уж без распускания рук не обойдется, извини…
Я поперхнулась. Хахаля? Так Кира представила ему Андрея Федоровича? Чёрт, она точно всё поняла.
– Главное, заранее не начинай, – буркнула я, отбрасывая подбирающуюся к моей коленке руку.
– Так это тебе – для тренировки, – без тени смущения нашелся Славчик. – Вот так и продолжай меня отталкивать. Можешь даже пощечин надавать – я не обидчивый. Кира сказала – всё должно выглядеть натурально, но не так явно, чтоб ментов вызвали. Типа как семейный скандал с переходом в легкую агрессию. Давай-как еще разок попробуем…
На этот раз быстро среагировать я не успела, и рука шлепнулась мне чуть повыше коленной чашечки. Я только и успела, что ойкнуть от неожиданности.
– Не будешь сопротивляться – реально зажму где-нибудь в углу, – пригрозил Славчик – то ли шутя, то ли всерьез.
Опомнившись, я схватила его руку за запястье и с силой отбросила ее к рулю. А заодно еще и лупанула его по плечу со всей дури.
– Еще раз дотронешься без надобности, дам в ухо, – пообещала голосом персонажа из сериала «Реальные пацаны».
Славчик хмыкнул, но больше облапать меня не пытался.
Доехали мы без приключений, не считая того, что Славчик всё время забывал остановиться на красный свет – так часто, что я даже засомневалась в его причастности к торговли наркотиками. Те обычно не такие болваны, чтобы попасться на ДТП с полным багажником закладок, и едут как-то… поосторожнее.
– Этот твой, да? – спросил он тихо, как только помог мне выбраться из машины на стоянке клуба попечителей. – Зырит-то как, а?
Еще не оглянувшись, я чуть заметно кивнула, спинным мозгом почувствовав сверлящий между моих голых лопаток ненавидящий взгляд. Это надо же было так вовремя приехать – одновременно с Игнатьевым!
Медленно обернувшись, я поняла, что ошиблась – декан, вероятно, приехал раньше, а сейчас вышел сопроводить какую-то знакомую – пожилую даму, вышедшую из клуба покурить.
Явно остановившись на полуслове, прищуренным, тяжелым взглядом он смотрел на меня так, словно хотел немедленно испепелить. А когда перевел взгляд на Славчика, я увидела, как его грудь вдруг расширилась, а ноздри затрепетали, словно он глубоко втянул воздух.
– Что с вами, Андрей Федорович? – обеспокоилась его спутница и тоже обернулась. Решив, видимо, что декан недоволен появлением какого-то распущенного типа на парковке клуба, она фыркнула в нашу со Славчиком сторону. – Молодежь уже не знает, как выпендриться! Вот в наше время, люди старались выделиться умом, а не кроссовками… Не правда ли, Андрей Федорович?
– Понятия не имею! – отрезал тот, продолжая сверлить взглядом поочередно то меня, то Славчика. – В ваше время меня еще не было, Елизавета Николаевна.
Побагровев от такого такой бестактности, дама молча впилась губами в свою длинную, тонкую сигарету. Я же за это время успела полностью выбраться из машины, вытащить сумочку, поправить прическу…
– Наклонись посмотреться в зеркало… – одними губами, повернувшись ко мне проговорил Славчик.
Не думая, я машинально согнулась к зеркалу бокового вида. И тут же получила увесистый шмяк ладонью по заднице.
– Ах ты… – словно пружина разогнувшись, я замахнулась, чтобы влепить ему пощечину…
Готовый, он словил мою руку и так же одними губами прошептал.
– Спокойно, Алин… Твой сейчас чуть не взорвался… Сделай вид, что ты меня простила, хотя недовольна. Еще не время для скандала.
Не ожидая от гламурного наркодилера такой смекалки, я растерялась. Да, мне совсем не понравилось ощущение его ладони на моей филейной части, но я и сама видела, каким зеленым стало у декана лицо. Чёрт, придется и в самом деле подыграть…
– Ты просто кретин, Славчик! – сердито заверещала, влепляя ему несильную пощечину. – На нас люди смотрят! Идем уже, горе мое!
Схватив его под руку, я потащила моего «бойфренда» в сторону входа в клуб.
– Здравствуйте, Андрей Федорович, – проходя мимо декана, я опустила глаза и почти непритворно покраснела.
Словно опомнившись, он вдруг шагнул ко мне, преграждая нам обоим дорогу.
– Что ты здесь делаешь, Сафронова? – прошипел он. – Мы же с тобой договорились… Проблем захотела?
– Простите, Андрей Федорович… – не глядя на него, залепетала я. – У меня давно билет куплен был… Не пропадать же, правда? И мы вам не помешаем, обещаю… Вы нас даже не заметите…
– Уже заметил! – прорычал он.
Волны злости, исходящие от него, были почти ощутимы на физическом уровне – он буквально пылал от гнева. И в принципе, логично, что мне от этих волн стало не столько страшно, сколько… жарко.
Надеясь, что он не заметит, как раскраснелось мое лицо, я попыталась просочиться между ним и припаркованной рядом машиной, зацепилась сумочкой за зеркало, заметалась, пытаясь оторвать ее… задергалась, запаниковала… и слишком резко отцепившись, потеряла равновесие и влепилась попой в Игнатьева. Прямо ему в пах.
– Ты что творишь, Сафронова?! – зашипел он, отшатываясь, насколько позволяла соседняя машина.
От этих слов мне стало совсем горячо – вспомнилось, как то же самое он говорил мне вчера, когда я сидела перед ним на столе с задранной юбкой и джемпером, задвинутом на затылок. Прямо перед тем, как зажмурился, содрогнулся и, ругаясь, кончил мне на ногу.
Судя по напрягшейся ширинке декана, он вспомнил об этом же. Какое-то мгновение мы так и застыли, пытаясь совладать с нахлынувшим возбуждением, тяжело дыша и глотая скопившуюся во рту слюну…
– Ты что, совсем охренела?! – опомнился Славчик и изображая взбешенного мачо, принялся оттаскивать меня он декана. – Уже к каждому встречному клеишься!
Подхватив меня под локоть, мой «бойфренд» буквально вытащил меня из-под Игнатьева и поволок дальше, не останавливаясь, пока мы не добежали до центрального входа. И только там, в том же темпе проведя меня через турникет, остановился и выдохнул.
– Охрененно сыграли, Алин! Он теперь точно твой! Главное, не переборщить, чтобы он меня не выгнал… Еще раз хоть посмотришь в его сторону, я тебе устрою «свободные отношения»!
Последнее было явно обращено в сторону подоспевшего декана – чтобы он услышал. И тут же я успела сориентироваться и включиться в игру.
– Слав, ну я же не специально, ей богу… И причем тут «свободные отношения»? Это же наш декан – не могла же я его оттолкнуть!
Игнатьев явно слышал меня, хоть и пытался делать вид, что сосредоточен на том, что говорят ему коллеги, уже успевшие обклеить его высокую фигуру. Даже со спины было видно, как он напряжен – у него, кажется, даже уши шевелились.
– Иди, осмотрись. Но всё время делай такое лицо, будто ты сейчас заплачешь, – шепнул мне на ухо Славик. – Я пойду коктейли принесу, чтоб его не раздражать, а потом появлюсь, устрою скандал и утащу тебя наверх, на второй этаж. Помнишь, как Кирюха сказала – надо, чтобы ты выглядела одинокой и затравленной! Чтоб в нем взыграл этот… как его…
– Спаситель… – растерянно закончила я, оглядываясь. – Смотри только безалкогольное неси. Мне пить нельзя.
– Естеесно.
Славчик удалился. Я же отвернулась, чтобы сделать соответствующее лицо – без того, чтобы отвлекаться на декана – а заодно и в самом деле оглядеться, чтобы хоть было что потом рассказать девчонкам – никто из нас еще не был в клубе попечителей.
Больше всего это напоминало какой-нибудь зал торжеств. Помимо лобби, выполненного в стиле роскошной колониальной эстетики, в помещении располагался коктейльный бар с закусками и вход в основной зал, завешанный старинными портьерами. Медленно крутя головой, я проследовала туда, оставляя за собой Игнатьева и его фанклуб.
Ага, шведский стол, уже ломящийся от яств… Вполне ожидаемо – за такие-то деньги. И чуть подальше вокруг сцены с живым оркестром, наигрывающим легкий джаз – небольшой танцевальный зал. У стены – составленные в высокие столбики стулья, по всей видимости для представлений или аукционов…
Обсмотрела я и людей – где я еще увижу столько богатых мужчин за один присест? И тут же поразилась самой себе – еще несколько дней назад я бы уже высматривала какого-нибудь филантропа посимпатичнее среди этой разодетой в самый дорогие брэнды столичных богачей… Просто так, из спортивного интереса.
А теперь, оглядываю их с тем же интересом, с каким смотрят на мебель или картины, и совершенно не тороплюсь отвечать на призывные взгляды, омывающие меня со всех сторон.
Неужели меня так торкнуло мое приключение с деканом? Прикрыв глаза, я покачала головой. Что же я буду делать, когда заставлю его забыть обо мне? Как буду жить с равнодушием в его взгляде?
Внезапно музыка стала на пару тонов громче и чуть поживее, словно подыгрывая чему-то. Заинтересовавшись, я открыла глаза… и тут же чуть не зажмурила их снова, не желая воспринимать явленную мне картину.
Сам декан вышел на середину танцпола и под одобрительные редкие хлопки медленно кружил, обнимая за талию незнакомую мне девушку. Высокая, почти с него ростом, тонкая как тростинка и похожая на греческую богиню в своем белоснежном простом платье, она легко и уверенно обнимала его рукой за плечи и послушно двигалась в такт движениям танца. А когда они оба повернулись, я увидела ее лицо и поняла – это одна из тех… которым не нужно краситься.
И что мне до нее – как до луны пешком. Сколько бы я ни старалась.
Вот на ком он женится, когда я избавлю его от порочной страсти ко мне. Вот с кем будет проводить вечера и, держась за руки, смотреть на опускающееся за горизонт, багровое солнце.
Наверняка, он и взял ее сегодня на вечеринку – вопреки своим же правилам – чтобы помогла ему превозмочь эту порочную страсть. Вернула его в мир изящных улыбок, аристократических манер и непринужденных покачиваний под джазовую музыку. Напомнила о том, какому миру он принадлежит и как это пошло всё терять ради какой-то «колхозной» малолетки из дотационного региона.
А что не так, Алинчик?
Разве это не то, к чему ты сама стремилась? Это же прекрасно, что Игнатьев оказался сильнее, чем ты думала и справился со своей недавней травмой без всяких там гипнотерапий. Забыл тебя, как страшный сон без всяких внушений, да еще и пообещал больше не вредить тебе и отпустил, что называется, с миром. Ты больше ничего никому не должна! Да и он вряд ли побежит тебя «спасать», оставив свою прекрасную нимфу в почти-свадебном платье.
Всё, Сафронова! Ты – свободна! Можешь расслабиться и спокойно получать удовольствие от вечера. И Славчика можно отпустить – не хватало еще с таким мутным типом «удовольствие получать»…
Но если всё к лучшему и всё так, как я сама и хотела – отчего же так тошно? И в груди давит, будто на меня железный корсет надели?
Впрочем, это неважно. Теперь всё неважно.
– А ну-ка… – остановила я проходящего мимо официанта с подносом алкогольных напитков. Подхватила сразу два, и не разбирая вкуса, один за другим выхлебала до самого донышка.
И тут же поняла, что чувствую себя… очень и очень странно.
Глава 13
– Да как неважно-то, Алин? – возмущалась в трубку телефона Кира, вызванная Славчиком для совета и поддержания боевого духа. – Что, возьмешь и всё бросишь, просто потому, что он бабу привёл, чтобы тебя позлить?
– Да не позлить он ее привел! – спорила я, отвлекаясь таким образом от странного ощущения тяжести, охватившего меня после употребления обыкновенного шампанского. – Он же не знал, что я тоже приду! А ее привёл потому, что она… как бы это сказать пояснее… из его лиги. Это девушка… совершенна, Кир, понимаешь? И ради меня никуда он сегодня от нее не убежит… Нечего даже и время тратить, Кир.
– А как же его угрозы? Ты ведь мне говорила, что он собирается тебя выгнать после того, как поймал! Или ты что-то… не договариваешь? – в голосе подруги четко отозвалось подозрение. И если пару часов назад я еще взвешивала все «за» и «против» того, чтобы рассказать о самых волнительных моментах нашей встречи с деканом, то сейчас – после того, как подруги открылись мне с самой неожиданной стороны – я точно решила сохранить всё в тайне.
– Да всё я договариваю, Кир… – вздохнула я, откидываясь на спинку заднего сиденья машины, куда Славчик привел меня для того, чтобы я позвонила подругам и выдохнула после полученного потрясения. – Просто… я больше не верю в успех. У меня руки опустились, как только эту увидела. Настроение ну вот совсем ниже плинтуса… Как я его буду с такой мотивацией гипнотизировать? Да и не придет он за мной, хоть обзовись… Зачем вообще все это нужно?
– А ты случаем ничего не пила? – насторожилась она в ответ на мои жалобы. – А то уж больно голос у тебя… проникновенный.
– Ничего я не пила! – наврала я, не желая сейчас выслушивать нотации. Голос у меня действительно был проникновенный – я буквально заставляла себя говорить громко и отчетливо, чувствуя, что всё сильнее и сильнее погружаюсь в какое-то странное оцепенение – не столько пьяное, сколько сонное. И если бы я абсолютно ничего не пила из рук наркодилера Славчика, я бы подумала, что он мне что-нибудь… подсыпал.
Наверняка, просто сказывается усталость и стресс. Встряхнувшись и сев прямее, я настойчиво повторила в телефон.
– Ничего я не пила, вообще!
– Ну вот и не сдавайся так сразу! – в тон мне ответила Кира. – Что тебе стоит попробовать, раз ты уже там? Вернитесь в зал и действуйте дальше по плану. А придет он или не придет – это уже потом выяснится. Вдруг ты сильно ошибаешься? Представляешь, как обидно будет, если сегодня ты не доиграла и бросила, а завтра тебе придет извещение об отчислении?
Мне вдруг стало душно в салоне машины – то ли по-настоящему, физически, то ли от того, что говорила мне Кира. Славчик стоял снаружи, и я постучала в окно, чтобы открыл дверь. Что он немедленно и сделал.
– Хорошо, Кир… я попробую… – шумно вдыхая хлынувший внутрь машины свежий воздух, я поспешила попрощаться – просто, чтобы она отстала.
Я знала, что пробовать бесполезно – особенно учитывая, что я всё-таки пила алкоголь – но меньше всего сейчас мне хотелось ругаться и что-то доказывать. Доиграю, сделаю всё, как запланировали и не дам ей повода потом тысячу раз на дню повторять – «а я тебя предупреждала!»
– Эй, ты в порядке? – чуть хмуря подщипанные брови, Славчик осмотрел меня, помогая вылезти из машины.
– Что-то покачивает… – призналась я, наваливаясь на него. – Наверное, я перенервничала из-за этой… модели. Не знаю даже, смогу ли изображать ссору…
– А знаешь, что? – решил он, помолчав, пока мы медленно возвращались к входу в зал. – Меняем тактику. Изобразим не ссору, а страсть! Будто бы мы помирились и решили по этому поводу… уединиться!
– Зачем? – опешила я, отстраняясь. Этого еще не хватало!
– Затем, что твой декан подумает, что мы ищем, где бы потрахаться, и пойдет нас разгонять. А там уже ты его зацепишь, как и планировала.
– Славчик… – прокашлявшись, как можно более внятным голосом произнесла я. – Ты не понял, дорогой. Суть не в том, чтобы он меня заревновал и пошел отгонять от меня любовников. А в том, чтобы нашел меня в слезах после скандала и начал успокаивать. Понимаешь? Я должна в его глазах выглядеть обиженной девочкой, а не шалавой, которой не дали потрахаться где-нибудь под лестницей.
– Хм… – он снова задумался. – Ну… ты можешь сделать вид, что тебя недотрахали и от этого тебе очень грустно… Ок, ок, не лупи меня! Сам понимаю, что это не то…
Я опустила уже готовую к шлепку руку. И это оказалось последним физическим усилием, на которое я была способна. Конечности мои вдруг резко ослабли, голова пошла кругом, а сердце заколотилось так сильно, будто мне вкололи адреналина в кровь.
– Эй, ты что… Алина! Что с тобой?
Голос Славчика доносился до меня сквозь нарастающий, противный звон, перекрывающий все остальные звуки. Еле успев подхватить, он прижал меня к двери какой-то машины. И вдруг, с размаху, не жалея, влепил пощечину, заставляя звон в ушах немного отступить.
– А ну говори – пила? Пила алкоголь? – неожиданно грубым голосом потребовал он, встряхивая меня за грудки.
Я машинально замотала головой, от страха цепенея в его руках.
– Правду говори! – рявкнул он, хватая и сжимая мое лицо ладонью.
– П-пила… немного… – прохрипела я, пытаясь вырваться. – Шампанское…
– Дура! – вторая пощечина явно прилетела просто так – со злости. И вместе с ней вернулся звон в ушах. Рос, силился, заглушая даже мои собственные панические мысли, потом вдруг хлопнул, взорвался и пропал – вместе со всем окружающим меня миром.
* * *
– … понятия не имею, что делать! Кто ж знал, что она нахлебается после всего, что ей говорили? Ага, в отключке пока… В машину положил, на заднее сиденье и катаюсь по району… Какую больницу, ты чо, умом тронулась? А вдруг она там копыта отбросит? Да даже если и нет – они ж найдут, что у нее в крови! На хрена мне это надо? Как тайно подбросить? Куда подбросить? Она ж не младенец, ёпта, а я не мать-кукушка, чтоб ее в больницу подбрасывать… Куда назад? В клуб?! Да как?! Куда я ее там положу! Там же везде камеры! Не, я на такое не подписывался. Знаешь что, подруга? Я ее где-нибудь в лесочке оставлю, а ты, если хочешь, подберешь на такси…
Нервный, молодой голос довольно долго говорил вещи, которые у меня в голове не ассоциировались ни с чем. И жутко раздражал своими напряженными, подвизгивающими интонациями, не дающими насладиться мощным урчанием машины и спокойным покачиванием под мягким сиденьем.
И только минут через пять после возвращения из обморока кое-что начало проясняться у меня в голове.
Я в машине у наркодилера Славчика, который всё-таки чем-то меня опоил. Чем-то, что не сочетается с алкоголем, и отчего я грохнулась без сознания на парковке перед клубом. И лежу сейчас, не в состоянии пошевелить и пальцем.
Оттого-то меня так наставляли ничего не пить. А я, дура, не послушалась.
Но ведь… ведь… меня наставляла… Кира! И что же это получается? Что Кира, моя лучшая подруга, участвовала в опаивании меня какой-то наркотой? Но зачем?! Чтобы я… что?!
Нет, нет… этого вообще не может быть! Это какая-то ошибка! Я не так поняла Славчика, я ведь не совсем в здравом уме сейчас… Не могла Кира поступить так со мной! Да и с чего я взяла, что он с Кирой разговаривает? Я ведь не слышала, как он ее по имени называет…
– Не, извини… – продолжал тем временем Славчик. – Я на такое не подписывался. И уговор был не о том, если ты помнишь… В общем, я пришлю тебе координаты, где ее оставлю, заберешь, если захочешь… Она в отключке, ничего не слышит, не волнуйся. А даже если и слышит, ничего не будет помнить, как проснется… Всё, покеда, отключаюсь.
Как не буду помнить? Я изо всех сил напряглась, пытаясь подняться… но в итоге не смогла даже зубы стиснуть. Казалось, ни одной активной мышцы в теле не осталось.
Я должна… должна встать… Иначе он действительно выбросит меня куда-нибудь в лес, где я отморожу себе придатки или застужу почки, а наутро понятия не буду иметь, что со мной приключилось! И не вспомню даже, что в этом могла быть замешана моя близкая подруга, и что надо быть настороже с ней! И как следствие, не буду готова к новой подлости, которую она может устроить! Буду продолжать ей доверять, как и раньше – возможно даже поделюсь подробностями нашей с деканом встречи…
Господи, как же это оказывается важно – помнить! Помнить всё, что с тобой было – потому что каждый день, каждое событие в нашей жизни – это бесценный опыт, строящий нашу личность! И не позволяющий ошибиться во второй раз, если уже обжигались!
А я так легко заставляла Игнатьева «забыть» о том, что мне невыгодно! И собиралась забыть его о его страсти ко мне и вообще обо всем! Как я могла? Как посмела так нагло распоряжаться бесценным человеческим опытом, мне не принадлежащим!
Вот и расплата мне пришла – той же монетой. Что бы не случилось со мной этой ночью – утром я ничего не буду помнить. Так сказал тот, кто в этой наркоте ОЧЕНЬ хорошо разбирается.
Вскоре, однако же, я поняла – то, что я не буду помнить, это еще полбеды. Живой бы остаться. Потому что оставить меня Славчик решил не на скамейке, не даже на скамеечке в каком-нибудь парке, где меня легко будет найти, а в самом настоящем, темном-претемном, холодном лесу. Прямо на голой земле, покрытой прошлогодними листьями – и это в начале мая, когда еще не везде снег сошел!
Хоть бы куртку какую-нибудь под спину подложил, гад…
– Прости, Алинчик, но ты сама во всем виновата… – пыхтя, Славчик опустился вместе со мной, бессильной, на колени и положил на спину. Потом подумал, зачем-то повернул меня на бок, чтобы лежала в позе младенца… и медленно, явно задержав дыхание, провел ладонью по моей попе.
Я снова попыталась отдернуться… и снова безрезультатно.
– Жаль, конечно… – неопределенно прокомментировал он мое состояние, продолжая бесцеремонно охаживать мой зад, обтянутый платьем. Сказал что-то еще, но я не слушала, вся сконцентрировавшись на этой руке, умоляя, чтобы она не нырнула под платье…
Но рука устремилась в обратную сторону – наверх. Огладила мой оголенный бок, противно пощекотала подмышку… и вдруг, резким, быстрым движением, протиснулась под пройму платья – к лифчику и груди под ним… и сжала ее! Сжала мою голую грудь – как будто так и надо!
– Ммм… – замычал от удовольствия Славчик, от души тиская меня всей своей пятерней. – Вставил бы я тебе напоследок, Алинчик… да следов оставлять неохота. Ладно… – больно ущипнув за сосок, рука вылезла из проймы, – я – в машину дрочить, а ты – баиньки. И, если ты меня слышишь – молись, чтобы тебя нашли раньше какого-нибудь пьяного бомжа на рассвете. Или шакала, который укусит тебя за бочок…
Листья за моей спиной зашуршали, человеческое тепло, хоть как-то балансирующее ледяной холод с земли, испарилось. И целых несколько минут я не замечала этой перемены, радуясь избавлению от того, что могло произойти, мысленно благодаря Славчика за то, что в его тупой голове осталось хоть немного разумности, а, может и порядочности…
А потом радость иссякла и меня накрыл ужас. Что они со мной сделали?! И что будет дальше? А вдруг Кира – если это всё она подстроила – не найдет меня или вообще решит не искать? Если Славчику это «не надо», ей-то это зачем? Из чувство долга перед подругой, которую она зачем-то решила опоить наркотой?
Ну почему, почему я не послушалась собственную интуицию, когда мне свыше подали знак в виде красных кроссовок? Меня ведь предупреждали! Сами силы вселенной орали мне – нет! Не будет всё так, как ты запланировала! Не ходи с ним, Алина Сафронова!
Но тебе казалось глупым довериться суеверию. Вот и лежи теперь, слушай, как тело постепенно застывает – то ли засыпая, то ли коченея… Слушай шуршащие вдалеке листья и гадай, кто к тебе подбирается – волк или бродящий во тьме обдолбанный нарик… Слушай и надейся, что отключишься раньше, чем к тебе поберутся здоровенный клыки животного или какой-нибудь зараженный сифилисом, сморщенный стручок…
Мозг мой начал уплывать в фиолетовые дали благословенного обморока, но листья вдруг зашуршали громче, возвращая меня в реальность. Шуршание превратилось в шаги, листья вокруг меня взметнулись от тяжелой, явно мужской поступи. Мое сердце ухнуло и бессильно заметалось от страха…
– А я знал, что ты – наркоманка, Сафронова! – объявил запыхавшийся голос декана Игнатьева. – Вот только не знал, что ты такая дура! Хоть не трахнули тебя, колхозница моя бестолковая?
От облегчения у меня вдруг полились из глаз слезы – что было странно, учитывая абсолютную неподвижность мимики лица. Глаза были закрыты, горло не работало – я даже всхлипнуть не могла.
И тем не менее, Игнатьев каким-то образом понял, что я плачу. И аккуратно, большим пальцем оттер мои текущие слезы со щек.
– Эх, возни с тобой теперь… – вздохнул, наклоняясь и пытаясь поднять меня с земли под спину и колени. – Такую ночь ты мне испортила, Сафронова… такую ночь…
