Текст книги "Дело о мастере добрых дел (СИ)"

Автор книги: Любовь Федорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

– Пойдемте со мной, – сказал он, насколько мог мягко. – Я провожу вас к доктору Актару. Только тихо, он спит.

Она, не проронив ни слова, посеменила следом. Илан поставил ей возле постели мужа стул, налил в свою большую чашку крепкий чай и велел будить доктора Никара, если Актар проснется, попросит пить или захочет помочиться. Она все равно смотрела на него недоверчиво и со страхом. Вероятно, до нее донесли каких-то сплетен. Ничего, освоится. Помня слова Джениша про вежливость, Илан поклонился как обычный человек, презрев семейные каноны о прямой спине аристократа. Она в ответ всхлипнула. Вот так он ее оставлять возле больного не боялся. Успокоилась и не представляет инициативной опасности.

К полуночи, Илан надеялся, тайное общество в лаборатории растворилось. Можно возвращаться. Продолжать разговоры о префектуре он не хотел. Не поверил, что Намур не знал про хофрский след в деле с парусником. Два инспектора тоже вполне могли докопаться после убийства свидетеля до ведущих за морской горизонт следов. В префектуре и в адмиралтействе беспомощных и недогадливых не держат. У тети Миры строгие критерии.

Зачем они приходили? Как Илан спрашивает у пациента: «Что болит?» – и без того зная, что болит всё, а ответ нужен лишь чтобы услышать голос, так и советник Намур зашел поговорить. Услышать голос, дать отвечающему самому почувствовать силу, разум, способности. Жизнь, в конце концов. Подвести к осознанию ситуации. Возможно, даже пробудить зов крови. Не тот зов, который вынуждает не кланяться таргскому императору, а тот, который подзатыльниками и дерганьем за уши вложил в него когда-то инспектор Джата.

Ситуацию Илан осознал. Что для него изменилось? Он по-прежнему не хотел держать осознанное в голове. Лезть в политическую жизнь Арденны, а, тем более, в политическую жизнь Тарген Тау Тарсис – это то, что ему нужно меньше всего. Жаловаться, будто надеялся, вернувшись в Арденну, найти здесь покой и умиротворение, а нашел что-то совсем другое, конечно, было глупо. Не положить ли Арденне хвост на чьи-то мечты и надежды? Большой и пушистый. Определенно, положить. И все же сам Илан кое-как справлялся, балансировал между желаемым и действительным. Даже с нагрузкой из Мыши и Неподарка. Но тайное общество, вернее, филиал имперской Тайной Стражи в его собственной лаборатории, легко могло сбить его с пути.

Поэтому, когда Илан снова увидел Намура в кабинете, он не обрадовался. Разговор оказался не окончен.

Советник, заложив руки за спину, стоял под лампой возле двери из кабинета в лабораторию, качался с носка на пятку и внимательно рассматривал стену. Илан подошел поглядеть, на что он смотрит. По серовато-белой краске, в которую, ободрав обивочные шелка и пеструю цветную бумагу, одели все без исключения стены в госпитале, довольно высоко от пола наискось шли размашистые карандашные строчки:

Этой ночью тоска мне сдавила грудь.

Я не спал, я мучительно ждал рассвет...

Умоляю, доктор, сделайте что-нибудь.

В вас я верю. В других моей веры нет.

Илан улыбнулся.

– Ничего не буду говорить, – сказал ему Намур и развел руками. – Я устал отстаивать его перед матерью. Не может не выразиться, прямо бесы его толкают... Не обращайте внимания, доктор. Он над всеми так издевается.

– Сделать мазь? – спросил его Илан.

– Буду очень благодарен. И... доктор, к Актару я когда смогу сходить?

Илан прошел в лабораторию, сдвинул в сторону неприбранные остатки трапезы и зажег спиртовку. Сказал:

– А вы еще не были у него?

– Меня не пустил один очень большой человек.

– Тогда хоть сейчас. Большой человек спит. Доктор Актар, впрочем, тоже. Но госпожа Джума у него.

– Ааа.. – кивнул Намур, следом перешагивая порог. – Тогда я попозже...

– Зачем вы пригласили в Арденну доктора Актара? – спросил Илан. – Для нашей работы или для вашей?

– Ни то, ни другое. Джума моя родная тетка, хотя я старше ее на восемь лет. Они попросились, я помог. Не мог отказать.

– Зачем же попросились? Что здесь такого, чтобы променять на нас южную имперскую почти что столицу?

– Доктор Актар... он человек широких интересов. Помимо медицины, он много лет изучал историю Ардана. Хотел посмотреть, все ли здесь так, как пишут в старых свитках и как ему мечталось. Окаменевшие легенды, цари-боги и цари-монахи, город мертвых, торговцы древностями, грабители гробниц, пустыня, расцветающая в одну ночь, катакомбы и все такое... красивое. Наверное, решил исполнить мечту напоследок. Он знал, что умирает. Джума не знала. Я сегодня ей все объяснил. Извините ее, доктор. И еще раз вам спасибо.

– Пожалуйста, и ее я извиняю, – кивнул Илан, снимая мазь с огня. – А вас, за то, что подбросили мне под бок знатока и исследователя арданских царских династий, я сомневаюсь, можно ли извинить... Раздевайтесь и присядьте ближе к свету.

– Я не знал, что вы в Арденне.

– Доктора Наджеда, значит, не жалко?

– Доктора Наджеда хвост поисследуешь, – резонно возразил Намур, расстегивая одежду.

Илан покачал головой и провел ребром ладони по подставленному плечу советника:

– Если вот здесь надсечь рубцовую ткань и сшить края шрама, болеть и тянуть станет меньше.

Плечи у Намура едва заметно дрогнули:

– Боюсь, я не готов. Мне уже от одной мази намного легче...

– Как хотите. – Илан накрыл теплую мазь нагретой на чайнике салфеткой. – Если надумаете – придёте. Салфетку до утра не снимать. Попробую сделать, что смогу.

– Доктор Наджед вернулся из поездки?

– Еще нет.

– Тогда, доктор, мне придется просить присутствовать завтра на губернаторском собрании вас.

– Спасибо за приглашение, – с чувством сказал Илан. – Именно то, о чем я мечтаю после утреннего обхода.

– Доктор Наджед велел обратиться к вам, если сам не успеет.

Илан звонко поставил на стол пустую посуду.

– Теперь я понял, почему он уехал в лепрозорий, несмотря на погоду.

– За вами... за нами пришлют экипаж. Да не беспокойтесь, не съедят вас в адмиралтействе.

Илан покивал и стал разбирать чистую гильзу для экстрактора, чтобы заложить в нее пещерный мох.

– Идите к Актару, – сказал он. – Проверьте, что делает его жена. В вас я верю... как там дальше... Другие ее останавливать не умеют.

* * *

За стеклянным окном плакал недавний шторм. Он полз обратно. Не сильным ветром и злой ледяной круговертью, а горькой обидой, тяжелыми каплями ливня. В горах, куда он сунулся без приглашения, его выгнали прочь, и он в слезах решил вернуться в море. Капли барабанили и струились по стеклу и по железной печной трубе, затекая в прорезь для нее на последнем неостекленном окне. Во дворе, по брусчатке, фонтану и разрушенным клумбам, разливались непроходимые лужи. Там шагу нельзя было ступить, чтобы не провалиться в воду по колено, словно в разгар сезона дождей. Часть дров, которые разметало из поленниц бушевавшим двое суток ветром, вымокла, часть плавала в бесконечном дворовом море. В лаборатории было сыро, холодно и неуютно. Окна изнутри потели. Неподарок, едва слышно бормоча примитивные ругательства (не чета словесным построениям Мыши), в третий раз растапливал не желающую питаться сырыми дровами алхимическую печь. Печь не слушалась и гасла. Под коленом трубы на подоконнике из грязных капель накопилась лужа.

Готовые лекарства для кира Хагиннора Илан упаковал, и даже с вечера проверил на себе, взял пять капель на кусочек сахара, запил едва теплой водой, потому что чай выпила Джума, а заново никто не поставил. Иначе было не уснуть. Бродил бы до утра, ничего хорошего. Утром с больной головой тоже хорошего мало, но лучше, чем опять ночь не спать. Списки заданий Неподарку и Мыши были готовы. По разным направлениям Илан их развел, но как сделать, чтобы Мышь сама читала свой список, без помощи Неподарка, не продумал. В конце концов, приписал Неподарку в задания «научить Мышь читать». Неподарок от такого поручения сразу скис. Илан тоже был не в восторге. Вместо разных сторон, как эти задачи ни поверни, получалось тесное сотрудничество.

В лаборатории доктор Илан прижимался к оконному стеклу, чтобы посмотреть, не несут ли ему из флигеля парадную одежду. От конденсата намокли волосы и лоб. Голова ожидаемо болела, но от холодного влажного стекла становилось чуть легче. Ночевал он в общей палате, соседней с послеоперационной. Чтобы не бегать туда-сюда, если с лекарством и болями у так и не договорившихся докторов Актара и Никара опять возникнут недоразумения. Занял в интендантской части верблюжье одеяло, нашел в темноте свободную кровать и улегся лицом к стене, пока его никто не заметил, не узнал и не начал приставать с вопросами, почему вот тут колет, вон там ноет и нет ли с собой волшебной пилюли, чтоб сразу стало хорошо. Из волшебного арсенала у доктора Илана был только скальпель. За волшебными пилюлями и не только пилюлями – это к доктору Арайне. Они у него поистине волшебные, жаль, так и не удалось прочесть рецепт. А рецепты у Арайны не волшебные, наоборот, их пишут в кошачьей канцелярии. Илан расшифровал только первые две строчки. Дальше еще на пять строк – незнаемая тарабарщина.

Ночь прошла тихо. Илан готов был к тому, что после лишения пьяного гриба у исследователя арданских династий начнется серьезный отходняк и ломка, но лекарство доктора Арайны купировало симптомы, и, кроме капризности и плохого настроения, которыми щедро, но совершенно незаслуженно поливали доктора Никара, никаких иных признаков абстиненции Илан не замечал.

Доктора Никара сменил Гагал, хмурый и неразговорчивый с утра. Товарищ по несчастью, тоже с больной головой. Дежурить по хирургии Гагал не любил, но деваться было некуда. В крайнем случае доктор Раур в свой выходной никуда с третьего этажа не денется. Особенно сразу после дежурства и в такой дождь. А там уже вернется Илан, и голова у него, может быть, пройдет. Не ехать на губернаторский совет нельзя. Много ли, мало ли, но город и адмиралтейство финансово участвовали в жизни госпиталя, и нужно было проявить уважение.

Наконец прибежал слуга со свертком одежды, принес отдельно черный плащ на темном, тонко завитом меху. Илан со времен первого знакомства с семьей не носил черное. Слишком напоминало адмирала, особенно в зеркалах. Но из-за погоды пришлось взять. Обещанный экипаж уже восьмую часть стражи ждал под проливным дождем у парадной лестницы. Илан, хоть и копался долго, переодеваясь и подбирая, что взять с собой из аптечного арсенала для кира Хагиннора, но оказался готов раньше, и ему пришлось ждать Намура. Тот нес в руках круглую коробку с почтовым голубем. За ним, на ходу рассовывая по папкам бумаги, спешил давешний писарь, вручавший Илану журнал.

– Повесьте свою сумку на моего секретаря, – предложил Намур вместо приветствия. – Я разрешаю пользоваться.

За сотую стражи, что потребовались пробежать большую лестницу, вымокли, забрались в карету, тронулись по лужам и бегущим вниз с холма ручьям.

Народ на губернаторском совете оказался собран очень разный. Купцы, судовладельцы, страховщики, банкиры, плантаторы с юга, чиновники и даже два словно приклеенных друг к другу хофрских посланника, везде идущих рука об руку. Кое с кем Илан здоровался, кое-кто кланялся ему, явно узнавая, а он крайне смутно представлял себе, кто это. Дважды, со словами: «Доктор, хорошо, что вы здесь», – те, кто узнал Илана, успели спросить про капли от сердцебиения и прием дахской горечи от малярии. Илан в ответ вежливо кивал и приглашал в госпиталь на прием.

Слышно было, что за дверьми в соседнем зале накрывают к обеду большой стол.

От Намура Илан отстал еще на входе в адмиралтейство, хорошо, что секретарь с сумкой прошел в зал собраний, сел в последнем, пятом ряду расставленных амфитеатром стульев и стал перебирать бумаги. А Намур куда-то делся. Илан пристроился в третий ряд с краю. Заметил, что вперед и в центр, ближе к высокой конторке с письменными принадлежностями и креслу, поставленному для кира Хагиннора, никто присаживаться не торопится. Даже такие хозяева города, как господин Химэ, владелец Арданской Паевой Компании, господа из правления банка «Золотой прииск Хиракона» или глава арданского купеческого союза, не говоря уже о членах городского совета Арденны. Всех влекли места подальше, не на прямой линии губернаторского взора. В конце концов, зал заполнился, и у опоздавших выбора не было. Кому-то пришлось сесть и в первый ряд, и посередине, и сидели они там, как на горячей сковороде.

Собрание вел высокий и сухой, как куст пустынного безлиственника, тарг, секретарь адмиралтейской канцелярии. Речь шла о совершенно невинных вещах – отчетах таможни, безопасности караванов на арданском отрезке пути через Хиракон, чистке загородних общественных колодцев, помощи жителям подтопленных кварталов и даже зимнем детском празднике в открытом театре на берегу, который пришлось перенести из-за неожиданно холодной погоды и штормов. Кого-то вызывали для отчета, некоторые выходили с бумагами к конторке, некоторые отвечали коротко с места. Считали городские деньги, распределяли траты, иногда поправляли друг друга. Обсуждений никаких не затевалось, особых проблем в городской казне не было. Кир Хагиннор сидел в своем кресле, прислонив к колену трость с набалдашником в виде золотой собачьей головы, и переводил взгляд с одного присутствующего на другого, рассматривая каждого иногда до половины сотой стражи. Некоторые от этого начинали вести себя нервно, а то и откровенно ерзать. Особенно не повезло опоздавшим. Таких тоже случилось несколько человек, в их числе ректор арданской медицинской школы доктор Ифар. Свободные места остались только в первом ряду, и приходилось у всех на виду идти туда и садиться прямо перед киром Хагиннором, бормоча извинения. Впрочем, извинения кир Хагиннор принимал кивком, а замечаний никому не делал.

Зачем позвали Илана, ему было невдомек. Ни слова о паруснике «Итис», ни слова об инцидентах на море или трудностях морских перевозок. Ничего о пиратах. Госпожи Мирир вовсе нет, хотя она наверняка должна присутствовать.

В какой-то момент Илан заметил, что с хофрскими посланниками кир Хагиннор играет в гляделки дольше, чем с остальными. Но тех было двое, а губернатор один, и кто кого переглядел, осталось неясным. Островитяне с Хофры были похожи с коренными обитателями Ходжера. Каштановой или медно-рыжей масти, с карими или желто-зелеными глазами. Иногда с очень светлой кожей, на которую плохо ложился загар. Выше ходжерцев ростом, более плечистые и сильные, прирожденные моряки и корабелы. Смелые, в общем-то, люди, уверенные в силе собственного островного государства. Когда кир Хагиннор отвернулся, а потом снова возвратился к одному из них взглядом и застыл, не шевелясь и не мигая, один из посланников поднял руку и без церемоний задал вопрос:

– Кир Хагиннор, вы хотите о чем-то нас спросить?

– Разумеется. А у вас заранее припасены ответы, мешают, придержать никак?

Посланник встал и слегка поклонился. Чуть больше, чем делал это Илан, но тоже... с демонстрацией достоинства.

– Я думал поговорить не при всех, – продолжил кир Хагиннор, – но, раз вы сами предлагаете, спрошу сейчас: что с выплатой процентов по прошлогоднему кредиту? Поступление денег должно было состояться до закрытия навигации, но две декады еще в запасе, не вы виноваты, шторма начались на месяц раньше. Ваши корабли пропустят сезон штормов? Если да, по договору за несоблюдение срока выплат предусмотрена пеня.

– Э... простите, – растерялся хофрский посланник, ожидавший, видимо, какого-то другого вопроса. – У меня сейчас нет информации с Хофры по финансам.

– Будьте аккуратны на нашем направлении, в арданских водах снова завелись пираты, – кивнул кир Хагиннор.

– Ваши тихоходные пираты никогда нам не мешали, – натянуто улыбнулся посланник. – Если деньги переведены, их доставят вовремя.

– Знаете, ходжерским кораблям тоже никогда не мешали наши тихоходные пираты. Но в этом году все почему-то изменилось. И что значит «если»? Переведены или нет?

– Извините, кир Хагиннор, – повторил посланник. – У нас нет информации. Наш корабль с вашего берега мы все равно ни предупредить, ни проконтролировать не сможем.

– А почему у вас нет информации? – чуть более строго сказал кир Хагиннор. – У вас что там, война, что ли, началась?

Тот хофрский представитель, который все это время молчал, поджал губы так, что на скулах выступили желваки. Говоривший с киром Хагиннором внешне остался спокоен.

– У меня просто нет информации. Я же не стану вас обманывать и заявлять, будто все хорошо и деньги в пути, когда я этого не знаю?.. Доверьтесь, все наши торговые и финансовые сделки всегда были честными.

– Запросите информацию, – кир Хагиннор, не вставая, потянулся к конторке, достал снизу клетку с уже знакомым голубем и поставил секретарю адмиралтейства на бумаги. – Это несложно.

Голубь внутри сидел не белый кружевной с мохнатыми щечками, каких разводили в Арденне и на ближних островах. Голубь был рыжий, гладкий и остроносый, под стать посланникам с Хофры.

– Мы решим эту проблему, – наклонил голову посланник. Теперь губы поджались и у него.

Кир Хагиннор кивком показал ему, что разговор окончен. Дальше секретарь адмиралтейства подвинул клетку с голубем, посмотрел в свой план ведения собрания и внезапно сказал:

– У нас присутствует новый в нашем городе человек, уважаемый доктор Илан из арденнского госпиталя. Давайте попросим его выйти сюда, может быть, он скажет несколько слов, и к нему будут вопросы.

Ну, что за подлянка, подумал Илан. О чем говорить? Но поднялся со своего места, вышел и встал перед собранием. Слегка кашлянул в кулак. Посмотрел на хмурого доктора Ифара. Начал:

– Уважаемые господа, городское собрание. Граждане города Арденны, протектората Ардан, империи Тарген Тау Тарсис, островов Ходжера и Хофры. Несмотря на то, что я в адмиралтействе недолго, вопросов сегодня мне уже задали много, и все они касались того, как вылечить какой-нибудь недуг. Простите, но очень сложно лечить болезни в коридорах адмиралтейства. Наш госпиталь знают в городе все, он находится во Дворце-На-Холме. Он открыт круглосуточно, всегда есть дежурные доктора на экстренный случай, ведется консультативный прием в кабинетах, есть хорошая операционная, современное медицинское оборудование, инструменты и лекарства. Госпиталь работает бесплатно. Лекарства выдаются бесплатно. Консультации бесплатные. Послеоперационное ведение бесплатное. Нахождение в общей палате бесплатно. Если хотите отдельную – это можно обсудить с нашим казначеем, но это совсем небольшие деньги. Принимаем всех. Господа, кто спрашивал про прием лично у меня – ближайший день послезавтра. Седьмой кабинет на втором этаже хирургического корпуса, с последней четверти утренней стражи до окончания второй дневной я смогу ответить на все те вопросы, которые нельзя задать здесь, сейчас и при всех. Или просто приходите в любое время, если кому-то стало плохо. Я живу при госпитале и, если требуется помощь, подойду и днем, и ночью. С любой...

Грохот в дверях. Намур.

– Извините, что прерываю. Прошу прощения, кир Хагиннор! Нужен доктор в подвал, на допросе перестарались!..

Кир Хагиннор дотронулся до рукава Илана набалдашником трости, негромко сказал:

– Сходите, доктор.

Илан быстро поклонился, почти бегом поспешил к выходу, перехватил у чужого секретаря свою сумку. За высокой дверью зала Намур взял его под локоть и повлек куда-то прочь, к галереям, внутренним переходам и лестницам вниз.

– Что случилось-то? – попробовал выяснить Илан.

– Ничего, не переживайте, – отвечал советник. – Со всеми все хорошо, небольшая постановочка, как в пьесе у Джениша. И, заодно, еще один подарок.

На какой-то момент Илану показалось, что в подвал заберут и запрут его самого. Такой «подарок» ничуть не погрешил бы против имперских традиций. А против арданских – тем более. Они спустились на два пролета вниз, в сырой узкий коридор под масляные лампы. Намур пропустил Илана вперед, едва заметно подтолкнув ладонью в спину. Допросная камера, словно ловушка, была распахнута. Два солдата стояли чуть в стороне у стены. За крошечным столом, в самый раз поставить чернильницу и положить пару листов бумаги, сидел следователь. А на шатком табурете, под похожим на бойницу зарешеченным окошечком – Неподарок. Только... с обрезанными по плечи волосами, в матросской куртке, хороших, хоть и стоптанных сапогах и с презрительной улыбкой на загорелом, обветренном лице. Допросные листы были пусты, следователю пока не удалось разговорить фигуранта.

Илан резко остановился на пороге.

– Забавно? – спросил Намур, аккуратно беря Илана за плечи и заводя внутрь. – Похож?

– Один в один, – помолчав, сказал Илан. – Я знал, что все это неспроста. Где взяли?

– В Болоте, как водится. Возле Грязных пещер. Откуда еще в город таскать контрабанду? Это он перевез Номо с острова Тумба. С чего бы на Тумбе быть пиратам, хвост знает, но контрабандисты там водятся. Можете его о чем-нибудь спросить, у нас это можно.

– А что спрашивать... – сказал Илан. – Я и так вижу. Близнецы. Один контрабандист, второй раб. А почему?

Усмешка медленно сползла у двойника Неподарка с лица.

– Где... мой брат? – подался он вперед. – Выжил? Жив? Вы знаете?..

Даже голос был похож. Глухой, глубокий и словно с сипотцой. Только громче и уверенней даже в сомнительной ситуации допроса и подвала.

– Жив. Мне подарили его пару дней назад, – ответил Илан. – После того, как твои подельники забрали его хозяина, и он стал ничей. Рабу ничьим быть нельзя. Это не золото, казна на содержание не принимает.

– Черная кровь! Кровопийца!.. – выдохнул двойник Неподарка и вдруг бросился на Илана, выставив кулаки.

Но словил от предусмотрительного Намура под дых, свалился ему в ноги и заскрежетал зубами, цедя невнятные ругательства. Черной кровью в смутное время называли богачей и аристократов восставшие крестьяне, освобожденные восстанием рабы и беглые каторжники с восточных предгорий.

– Эй, эй! – вскочил следователь. – Пожалуйста, господин советник! Не надо сейчас бить, дайте охрану, пусть свяжут!

Намур развернул Илана и вывел из допросной камеры.

– Спектакль окончен, – сказал он. – Можете возвращаться на собрание, доктор.

– И кто для кого выступал?

– Вы для... Если кир Хагиннор позволит, я все вам расскажу. Или сами догадаетесь, вы человек догадливый.

Они поднялись на один из пролетов и на галерее первого этажа чуть не столкнулись с выскочившим из-за резных и частых, как лес, колонн доктором Ифаром.

– Вот вы где! – воскликнул господин ректор. – Я возмущен!.. Вы, молодой человек, вообще понимаете, что сделали?

Намур с Иланом переглянулись. Советник отрицательно покачал головой, видимо, имея в виду, что не это публика спектакля.

– Простите, вы мне? Чем обязан? – со старательной вежливостью поинтересовался Илан.

Невысокий, но коренастый доктор Ифар выкатил вперед грудь, заложил ладони за пояс и перегородил дорогу к следующей лестнице.

– Вы объявили мне войну! – не дожидаясь понимания от Илана, сам ответил он. – Объявили ее, нагло и прямо глядя мне в глаза! У вас бесплатный госпиталь? Вот и лечите ваших нищих! Позвали вас в подвал на допрос – там и оставайтесь, там ваше место! Куда вы лезете в мой карман? Чего вам мало, чего не хватает? Я знаю ваш план! Вы сделаете себе имя парой бесплатных операций, а потом с богачей начнете драть деньги за лечение втридорога, как всегда делал доктор Наджед!..

– Извините, я вас не понимаю, – Илан сделал попытку пройти мимо Ифара, но тот не позволил, заступил дорогу, сделав шаг в сторону.

– Вы думаете, вы лучше меня? Учились на Ходжере? А я учился здесь, и учу других здесь, для вашего госпиталя, в том числе! Так чем вы лучше?

– Минимум тем, что дешевле, – негромко предположил Намур.

– Вы мне ломаете весь доход! – не унимался доктор Ифар, не обращая на советника внимания. – Из-за вас мои пациенты мне же говорят: а в госпитале даром! Хотят, чтоб я не брал с них денег. Ваш госпиталь забрал у меня сына! Если бы я верил в колдовство, я сказал бы, что вы его опоили зельем из жабьих лап, потому что он меня и слушать не хочет! И вам все мало, мало и мало! Вы разоряете мой дом, мою семью, вы отнимаете моих пациентов...

– Мы просто помогаем людям, – стараясь говорить спокойно, ответил Илан. Он вдруг понял, что голова у него уже не болит. Доктор Ифар очень старался быть убедительным и грозным, но Илану стало смешно. – На благотворительной основе. Я сожалею, доктор Ифар. Так получилось.

– Позвольте нам пройти, – сделал попытку подвинуть Ифара советник Намур. – Нас ждет кир Хагиннор.

– Пустые отговорки! – заявил доктор Ифар. – И вы еще смеете надо мной смеяться!

Им все же удалось обойти господина ректора с разных сторон.

– Ваши речи невиданное хамство, и просто так я это не оставлю! – в спину им кричал Ифар. – Я расскажу про вас правду людям! Вы должны каяться перед народом за преступления вашей семьи, а не зазывать в свой кабинет! Должны уйти и скрыться в пустыню, чтобы не видели вас и никого не видели вы, а не выступать перед городским собранием!.. Все ваши клятвы ложь и обман, вы специально распускаете слухи про себя, чтобы брать деньги с людей потом, когда я погрязну в нищете из-за вас, закрою школу и не смогу лечить лю... дей!.. А-а-а-а!.. У-у-у!... Сууука... О-о-о... С-с-с... Ш-ш-ш...

Они с Намуром были на верхней площадке, когда Илану подумалось, что последние слова и междометия немного не вписываются в общую стилистику гневных и обличительных речей доктора Ифара. Он обернулся, сделал несколько шагов назад, заглянул на лестницу. Доктор Ифар сидел боком на третьей или четвертой снизу ступеньке, наклонившись вперед, и прижимал к себе левую руку правой. Лицо его побелело, глаза были закрыты, он шипел сквозь зубы. Уже без слов. Илан перевел дыхание. Поискал внутри себя терпение. Немножко нашел. Спустился к Ифару.

– Из-за вас... – прошипел тот. – Вся дрянь всегда из-за вас...

– Конечно, конечно, – согласился Илан и взял Ифара пальцами за левый локоть.

Доктор Ифар взвыл на все адмиралтейство. Сверху торопливо сбежал Намур.

– Что ещё? – спросил он.

– Упал локтем на ступеньку, – пожал плечами Илан. – Под ноги надо было смотреть, а не ругаться. Помогите, советник. Разденем, пощупаю, пока не опухло...

Еще три вопля, слезы из глаз, поиски сердца здоровой рукой, и картина прояснилась окончательно.

– Локтевая, осколочный со смещением, – сказал Илан. – Вы ведь не левша, доктор Ифар? Тогда хорошо, что левая. Поехали в госпиталь.

– Ни-ко-гда! – слегка отдышавшись объявил доктор Ифар.

– А куда? Кто сделает? Надо вынуть мелкие осколки, поставить проволоку. Потрогайте сами, тут осколок под кожей, тут вообще кусок отростка болтается... Ударились вы неудачней некуда. Лечить консервативно – останетесь без руки.

– Скажу, кто... Отвезете? – надувая щеки, чтобы не стонать, спросил Ифар.

– Куда везти?

– В Старый квартал, к... ученику.

Намур вздохнул:

– Вечно в вашей Арденне все не как у людей. Отвезем. Вставайте. Вы встать-то можете?..

* * *

На подъезде к Старому кварталу Илану стало понятно, что немножко терпения ему не хватит. Терпения потребуется много. Даже очень много, и еще придется у кого-нибудь занять.

Для начала оказалось не очень-то просто вколоть доктору Ифару обезболивающее. Тот отпихивался единственной рукой, мотивируя тем, что от богадельни ему ничего не надо, и отправьте морем всю вашу благотворительность, еще неизвестно, что хорошего может быть в бесплатном лекарстве, хорошие лекарства стоят дорого, а это наверняка полная дрянь. Сделать укол удалось только после обещания Намура силой подержать упрямца, а за больной локоть или за здоровый, уж как получится. После укола ситуация усугубилась, потому что доктору Ифару стало легче быть против.

В Старом квартале, на наклонных мостовых, если где были мостовые, и на немощеных улицах, где мостовых не было, лужи не задерживались. Они текли рекой грязи и нечистот со дворов и переулков, с крыш хлестала вода через желоба водостоков, ветер бил в морду лошадям и сдувал кучера, карета четверней не могла развернуться, а кое-где даже проехать, и, когда добрались по нужному адресу, Ифару было уже хорошо после укола, зато Илану от доктора Ифара – плохо. Илан сидел с закрытыми глазами, пытаясь разыскать внутри себя слова поддержки и ободрения, вместо этого на языке крутилось околомышиное «сейчас высажу в лужу, и пусть оно всё конём», но так было нельзя.

В дожде и тесных переулках Илан запутался, и не понимал, на каком расстоянии дом врача находится от того дома, где он ночью лечил Номо. Где-то недалеко, потому что Старый квартал не такой уж большой.

– Я пойду, спрошу помощи, – сказал Илан.

– Я тоже! – вызвался полуодетый Ифар, рука которого, вынутая из рукавов, в согнутом состоянии была запихнута за полу рубахи над поясом, а кафтан не сходился и падал с плеча.

Илан молча снял свой плащ и завернул в него злого доктора. Спорить даже не подумал, экономил терпение. Намур, ругательски ругаясь на текущую за шиворот воду и вечно идиотские арданские приключения, помог страдальцу спуститься в лужу. Домик ученику Ифара принадлежал для Старого квартала очень приличный. Он стоял не вплотную к другим, был красиво огорожен витыми решетками, к крыльцу вела каменная дорожка, на которой по щиколотку стояла вода. Держа под здоровую руку доктора Ифара, Илан добрался до дверного молотка. На стук ответили не сразу. А когда ответили, оказалось, что все эти плутания под дождем, ветром и в грязи, зря. Хорошо, что не пешком. Заспанная служанка сказала, доктор Эшта на вызове со вчерашней ночи, и, видимо, там что-то серьезное, потому что он даже не дал знать, на сколько задержится. Нет, ждать она не советует. Если доктор так сильно занят, вряд ли он скоро вернется. Он, бывает, на двое суток так пропадает. Потому что, получив хороший гонорар, идет по другим своим делам. Тратить.

– Хватит, – сказал Илан. – Напутешествовались. В госпиталь.

– К другому ученику! – объявил Ифар.

– Хорошо, – кивнул Илан.

Но, когда они с Намуром затолкали доктора обратно в карету, налив внутрь изрядно дождя с одежды, негромко велел кучеру:

– Поворачивай в госпиталь!

Сказать, что доктор Ифар не обрадовался, когда увидел, что его обманули – ничего не сказать. В конце концов, в ответ на его возмущение взбеленился Намур:

– Я вас на себе не потащу и возить туда-сюда не буду! – закричал он. – Либо идите с доктором Иланом, либо на выход под дождь, и отправляйтесь сами, куда хотите!

– Мне тоже надоело, – почти спокойно согласился Илан.

– Вы мошенник! Вы лжец! – отвечал ему Ифар, с помощью Илана же выбираясь из кареты.

Илан готов был соглашаться с чем угодно, поэтому опять кивнул:

– Я всегда выигрываю в эту игру. Держитесь за меня, доктор Ифар. Лестницы вас не любят. Тут лестница, мокрая и длинная.