Текст книги "Сказки Рускалы. Царица Василиса (СИ)"
Автор книги: Ляна Вечер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
– Единственный мой, – стесняясь, шептала я. – хочу стать женой тебе, и нет для меня никого иного.
– Правда?
Бессмертный выглядел счастливым мальчишкой. Наивный, нежный взгляд обычно тяжелых глаз изменил его до неузнаваемости.
– И не сомневайся. Только бы башмачки найти. Ой, страшно. – я зажмурилась.
– Ничего не бойся. Чую – всю землю перерою, если надо – моря осушу, но найду. Мне после твоих слов отступать некуда.
– Кощеюшка, а как домой-то охота. Скорее бы это все закончилось.
– Потерпи, любимая. Я и сам жду не дождусь, когда на родную землю вернемся. А сейчас спать пора. – колдун легким поцелуем навел густую дрему.
– Как там Тишка с Ягой справляются? – Сладкая зевота забирала последние силы.
Справятся, – улыбнулся Кощей, укутывая в нежные объятия.
Глава 8
С рассветом Кощей и Соловей объяснили Градьке, как найти спрятанную от глаз людских Глухомань, и отправили в дорогу. Оставалось надеяться, что парню там понравится. Уж Малуша с Немиром не выгонят точно.
Коней оставили лешему. Старик обрадовался прибавлению в хозяйстве. Не знаю, на кой они ему: может, целину распахать решил, а может, по лесу кататься станет.
После ночи в объятиях жениха на теплой печке прохладное дождливое утро казалось мерзким. Небо густо затянуло серым, и надежда на погожий осенний день покинула меня. Придется шлепать по лужам. Не ливень – и на том спасибо.
На этот раз клубок не повел нас к дороге. Наоборот – уводил по тропе глубже в лес. Кощей шел впереди, то и дело оборачиваясь на нас с Соловьем. А разбойник-то ожил после вчерашней бани и доброго сна! Синие круги под глазами исчезли, щеки налились легким румянцем. Вот он – прежний Соловей: мокрые от дождя темные шелковые волосы до плеч, глаза раскосые хитрые, да фигура, что березка, стройная – встретишь такого на улице и не поверишь, что преступник государственный. Скорее, за царского прислужника сойдет.
– Места знакомые больно.– Кощей глубоко вдохнул влажный воздух.
– Я тут не бывал, Кош. – пожал плечами Соловей.
– И я не бывала... вроде.
– Принюхайся, Василисушка. Да не своим носом, лисьим, – серьезно посоветовал жених.
– Откуда у меня нос лисий? – усмехнулась я.
– Будет даже волчий – стоит только захотеть. – не оборачиваясь, настаивал Кощей.
Простой какой, вы поглядите! Словам жениха не поверила, но из любопытства и впрямь захотелось попробовать, как лиса чует. Вертела эту мысль в голове, вертела, и вдруг сотни резких запахов ворвались в ноздри. Я зашлась в приступе кашля – просто невыносимо чувствовать столько всего! Где-то живность сдохла, а ощущение, будто прямо у меня под носом. Листва опавшая смердела гнилью. Недалече гулял мишка, хоть и не видно, но ошибки быть не может.
– Это с непривычки, душа моя.– Колдун заботливо поднес мне флягу с водицей.
– Жуть, да и только, – запив кашель, старалась дышать реже. – Как лисы не дохнут от этого смрада?
– Дело привычки. – Соловья явно забавляла ситуация.
– Среди остальных есть знакомый запах, – Кощей еще раз глубоко вдохнул.
– Ну, не знаю. – я побоялась повторить за женихом,– ничего особенного, по-моему.
Отчаянно боролась за возвращение своего нюха, но на это ушло куда больше времени, чем рассчитывала. Когда наконец-то получилось, и сводящая с ума вонь отступила, мы вышли к лесному поселению. А местечко-то и впрямь знакомое: десяток избушек, а с краю – дом старика, где мы провели ночь перед тем, как нашли тайную тропу к царству Кощея. Увлеченная собственным носом, я и не заметила, как березовый лес сменился толстенными соснами. Клубок прилично исхудал. Совершив последний оборот, он до конца размотался прямо у крыльца избушки деда.
– Неожиданно, – колдун с удивлением почесал лысый затылок.
– Выходит, тот дедушка и есть чеботарь Сом.
– Видать, я один не понимаю, о чем вы толкуете.– Соловей с интересом оглядывал пустующее поселение. – Да тут, похоже, людей нет.
– Один был.– Колдун ступил на крыльцо и забарабанил кулаком в дверь. – Отец, ты дома?
Скрип несмазанных петель дал понять – не заперто. Горница пустовала. На столе и сундуках приличный слой пыли, прохладно, как на улице. Хилая печь явно давно не топилась.
– Ушел...– Лавка громко скрипнула под женихом.
– Немудрено, – я присела рядом, – ты ведь его омолодил.
– Да расскажите уже! – взмолился Соловей.
– Гостили мы с Василисушкой в этой избушке недавно. Хозяином дед дряхлый был, все просил его со свету сжить, мол, не идет к нему смерть. Ну, я поразмыслил и решил старику помочь, как умею – оставил молодильной водицы. Кто же знал-то?
– Мы даже имени его не спросили, – грустно вздохнула я. – Где теперь искать?
– Ну даете!– хмыкнул разбойник.
– Пойду, посмотрю, может, след есть, – суженый направился к выходу, – а вы пока печь истопите. Надо одежу высушить да думать, что дальше делать. Клубок свое честно исполнил, теперь дело за нами.
Шепотками убрала пыль в горнице, дров наворожила и гореть в печь отправила. Разошелся огонь в топке, затрещали поленья. Избушка сразу наполнилась древесным ароматом, теплее стало. Соловей все рыскал в сундуках в поисках поживы, но находил только старую посуду да тряпье ветхое.
– Ну что за хозяин,– сокрушался разбойник,– ничего приличного не оставил.
– Завязывай копаться в чужих вещах, лучше подай горшочек из сумки да на стол посуду поставь.
– Ну, хоть пообедаем. – Соловей расплылся в очаровательной улыбке.
– Для начала домовенка накормим. Поди, голодный без хозяина сидит.
– Тогда уж всех корми. Вон там избушек сколько.
– Те пустые совсем. – прислушиваясь к шороху за печкой, я забрала у Соловья горшок.
Чавканье домового услышал даже разбойник. Обычно домашняя нечисть ведет себя тихо, простым людям не услышать. Заглянув за печку, увидела пушистого домовенка. Миску с топленым молоком он приговорил одним махом и уставился на меня в ожидании добавки. Что поделать – надо досыта кормить. После домового пришел черед обед и нам справить. Соловей довольно потер руки и, схватив ложку побольше, плюхнул в тарелку каши.
– Ты меня прости, Вася, но не спросить не могу...– молодец серьезно глянул на меня.
– Что такое?
– Так ты по Яру убивалась, чувствами сердечными заходилась, а теперь в невестах у Кощея ходишь. Забыла любовь прежнюю?
– Может, и забыла – сама не знаю.– Я задумчиво вертела в руках деревянную ложку. – Кощей жениться предложил – согласилась, проще ведь с тоской справиться, коли есть рядом молодец. А теперь и чувства появились. Нет больше кузнеца Косисельского, есть кто-то другой. Понимаешь?
– Понимаю. – кивнул Соловей. – Тот, кто люб тебе был. оказался совсем иным человеком.
– Ага. Так и есть. Души в Ярке не чаяла, а вышло, что ему дороже сила колдовская.
– Ну, винить его сложно.– Разбойник не забывал про обед. – Что от тебя отвернулся – подлость знатная, но и понять можно – не каждый от вечности откажется. Тут дело в другом – ежели не до конца к Яру сердце остыло, морочить голову Кощею – дело гиблое.
– Если и есть что к Яру – выдерну, как сорняк с грядки.
– Смотри, как бы беды не вышло, Вася, – Соловей укоризненно покачал головой. – Больше остального Бессмертный любовь встретить мечтал и на том обжигался не раз. Боюсь, если с тобой не получится, то он таких дел натворит...
– А ты не бойся, – я легонько щелкнула друга по носу.
Наш откровенный разговор прервался грохотом распахнувшейся двери. На пороге с выпученными глазами возник мой суженый. Он крепко сжимал пятерней запястье совершенно голой девицы. Бледная кожа красавицы отливала зеленым, волосы струились до полу – как есть нечисть. Мавка вроде. Девушка умудрялась сохранять ледяное спокойствие – ни тени страха на точеном личике.
Соловей было глянул на порог, но, быстро сообразив, кого привел Кощей, резко отвернулся.
– Ты зачем ее притащил?! – разбойник уставился в тарелку, лишь бы не поймать взгляд русалки.
– Не боись, – колдун затащил нечисть в горницу, – зачаровал, чтобы беды не натворила. След Сома нашел и обрывается он ровнехонько у озера, тут недалече. А в озере – вот эта, – жених подтолкнул мавку в спину, – сидит на бережку, глазки строит. Попробовал добром выяснить, что с Сомом сделала, так молчит, бестолочь. В печь кинем, огнем колдовским бока разогреем, может, сговорчивее станет.
– Не надо колдовского огня! – взгляд девушки забегал испугом.
Колдун, не обращая внимания на слова русалки, зашагал к печи и, отдернув заслон топки, принялся щелкать пальцами. Огненные языки лизнули его руки и поменяли цвет. Печка заморгала едва заметным синим светом.
– Да что же это делается-то, люди добрые! – запричитала нечисть на манер базарной бабы.
– Сама виновата! – рявкнул колдун. – Извела мужика и признаваться не хочешь...
– Я не изводила! – девушка замотала головой и шагнула назад – подальше от опасного пламени.
– Тогда рассказывай, куда Сом делся, или живо в печку суну.
Кощей не шутил. В его взгляде читалась неподдельная готовность исполнить обещанное. Не дай ему, чего он желал, и все – конец. Мавка, видать, чуяла это не хуже меня, но правду говорить не спешила.
– Заждался я, красавица, – жених взял нагую девицу под локоть и потащил к печи.
– Да мы с ним просто позабавились пару ночек, он сам ко мне пришел! – затараторила мавка. – Места здесь глухие, мужиков нет, а тут такой красавец. Я даже на дно его не потащила, думала, еще придет, а он убег, поганец.
– Куда убег знаешь? – колдун остановился.
– Говорил что-то про город мастеровых, я и слушать не стала. Кинула чары, чтобы к себе привязать, да, похоже, не сработали они.
– Перевелась в Рускале нечисть опытная. – съязвил Соловей,– одни пройдохи кругом.
– Если бы не заклятье этого, – мавка зыркнула на Бессмертного, – потешила тебя, касатик. Может, снимешь чары, колдун? Я и тебя не обижу, – она игриво повела голым плечиком.
– Сейчас я тебя обижу, – зашипела я на бесстыдницу. – Убери ее отсюда, Кощей!
Дверь отворилась, от легкого взмаха руки суженного и мавку словно ветром сдуло на улицу. Камень с души просто. Пусть и нечисть озерная, а хороша, будто с картинки сошла: стройная, пышногрудая, лицом слащавая. Я собой не дурна, но до такой наружности мне, как до Кощеева царства задом пятиться.
– Взяла ночь испортила, – рассмеялся разбойник.
– Так сходи на озеро, тут недалече, – буркнула я.
– Нет уж, спасибо. Передумал.
Город мастеровых, о котором упомянула русалка, на самом краю Рускалы находится. Кузняградом народ его величает. Из небольшого села за века вырос и собрал под своими крышами лучших умельцев. Чтобы там поселиться, надобно дело свое краше других творить и крепче остальных любить работу. Сачкарей в Кузняграде не встретить, оттого и цены там с волчьими зубами.
Отправляться решили с рассветом. Дождь разгулялся. К вечеру и вовсе началась гроза. Ветер за окнами выл диким зверем. В такую непогоду только у печи сидеть: нос на улицу показывать не стоит, не то что в дорогу собираться.
Кощей долго вертелся у печки, сушил одежду. С нами даже разговора не заводил, только иногда на меня поглядывал. Развесила дорожные плащи по веревкам вдоль стен и уселась за стол. Есть расхотелось совсем. Накрытый стол обхаживал один Соловей.
Сытый и довольный, он растянулся на скрипучей лавке да скоро заснул. Мне в избе Сома уснуть одно мучение
– опыт есть. Лавки эти проклятые так скрипят – зубы сводит.
– А что на ужин? – Кощей с грустью оглядел остатки пиршества разбойника.
– Давай свеженького наварю.
– Давай, – живо согласился Бессмертный.
Пока я убирала со стола и готовилась подавать еду, суженый теребил перстни на пальцах и беспокойно вздыхал.
– Голубушка моя, обдумал все... – наконец, заговорил Кощей. – душа ноет у меня. Если что, домой беги. Доберешься до любого дорожного камня, там покрутишься-повертишься, под ноги плюнешь и сыщешь крышку подпола. Поняла?
– Понять-то поняла, но как-то худо все это.
– Худо, – с горечью согласился жених, – да ничего не поделаешь.
***
Уснуть получилось только под утро, да и то некрепко. Остатки хрупкого сна развеяли громкие голоса Кощея и Соловья за дверью. Молодцы о чем-то горячо спорили или даже затеяли ругань. Недовольно вздохнув, я свесила ноги с печи и прислушалась:
– Ну, Кощеюшка, ну уважил, – укоризненно тянул Соловей.
– Да не знал я. Вот тебе слово! – оправдывался колдун.
Спрыгнула на пол, отыскала сапоги и, завернувшись в одеяло, вышла на крыльцо. Взору явилась картина сродни лубочной потешке. Во дворе, привязанные к столбам небольшого сарая, топтались Крес и конь Кощея. Чуть поодаль разгоряченный Соловей не прекращал отчитывать моего жениха, гневно тыча пальцем на носящегося кругами конька-Горбунка.
– Ты специально! – сокрушался разбойник. – Позор на мою голову!
– Доброе утро, душа моя, – Кощей больше обычного обрадовался моему появлению, видимо, надеясь улизнуть от причитаний друга.
– Э-э-э нет, давай-ка закончим для начала, – Соловей встал на пути Бессмертного, резво ринувшегося мне навстречу.
– Да чего тут заканчивать? – растерянно глянув в мою сторону, жених перевел глаза на разбойника. – Ничего не поделаешь – или пешим иди, или на Горбунке скачи.
– Вот даешь! – парень присвистнул от разочарования.
– Что это у вас? – сложно было оторвать взгляд от резвившейся причины спора молодцев.
– Кош коней для нас переправил. – с поднятыми бровями, Соловей принялся рассказывать взахлеб, – только мне почему-то досталась эта образина! Спросонья не понял, что это такое во дворе пасется – думал, коза. А нет! Глянь, Вася, – голос друга сорвался писком, – конь разбойничий! Похож?
– Вылитый! – еле сдерживая улыбку, старалась поддержать расстроенного товарища.
– Наверное, конюхи стойло ему поменяли, – Кощей виновато развел руками. – Исправить ничего не могу. Надо силы беречь. Так что, друг дорогой, не серчай.
– Да я, может, сам его не повезу, – на ходу прокричал Горбунок.
– Он еще и говорящий, – Соловей с досадой плюнул под ноги.
– А ну-ка тпру-у-у! – приказал коньку Бессмертный. – Еще как повезешь, а вздумаешь перечить – продам первому встречному.
– Душегуб, – Горбунок остановился и, раздувая ноздри тяжелым дыханием, отвернулся от обидчика.
– Собирайтесь, пора отправляться, – ругань явно не прибавила Кощею доброго настроения.
Набивая сумку вещами, жалела, что не позавтракав в путь собираемся. Без ужина, почти не спавши, чувствовала дурман в голове – соображать становилось труднее. Одно радует – Крес. На родном коне путь легче покажется.
Собравшись, решила присесть на дорожку. За печкой послышалось жалобное урчание. Ой, матушки! Домовенок– то сгинет в доме пустом. Нет. так дело не пойдет! Порывшись в сундуках, отыскала валенок потертый – впору для перевозки домового. Положив обувку за печь, поманила домашнюю нечисть. Тот долго собираться не стал, живо юркнул внутрь. Чует, что не обижу. Если все у нас получится, будет жить в хоромах Кощеевых с остальными домовятами. У царя-батюшки в доме их не меньше дюжины.
Молодцы ожидали на улице. Кощей – верхом на вороном коне-красавце, а Соловей – в седле Горбунка. Разбойник совсем раскис. Тихо ругаясь, он то и дело одергивал маленького коня, брезгливо поглядывая на горб.
На улице успело распогодиться. Рускальская осень неторопливо качала ветром кроны сосен, заодно отгоняя облака. Солнышко нынче даже пригревало неплохо, землю сушило после ночного ненастья. Последние теплые дни перед заморозками. Скоро в воздухе закружат снежные мушки, задуют ледяные ветры.
С дорогой до Кузняграда одна закавыка – нет туда всем известного пути. Коли ты мастеровой – ноги сами скоро приведут, а коли решил из интереса туда попасть, прикупить товаров редких – можно долго бродить по Рускальским трактам. Хорошо, если свезет и отыщется путь верный, а то и вовсе придется обернуться несолоно хлебавши. Мастера свои товары по ярмаркам с посыльными отправляют. Все выгоднее, чем ждать, пока редкий путник на огонек заглянет.
– К обеду должны выйти на дорогу, а там на север двинемся. – колдун поддавил бока вороного. – Дальше – поглядим.
Зря Соловей на Горбунка наговаривал. Конек прытью Кресу не уступал, несся наравне, даже ухом не вел. В словоблудии этой скотине вообще равных сыскать сложно – ценное приобретение.
Верст через пять поняла, что недосып и голод меня окончательно одолели. Глаза закрывались прямо в седле даже на приличной скорости. Пару раз чуть не выскочила на землю.
– Обождите! – кинула я вслед молодцам, натягивая поводья найтмара.
– Что случилось, душа моя? – Кощей развернул вороного и поспешил ко мне.
– Сил нет. Не спавши, не евши в дороге делать не...
Договорить не дал резкий шик колдуна. Бессмертный приложил указательный палец к узким губам и закрыл глаза. Через мгновение спешился и прижался ухом к лесной тропке.
– За нами кто-то верхом скачет, – не отрываясь от земли, сообщил Кощей. – Уже близко.
– Кому придет в голову в таких глухих местах траву мять? – Соловей с недоверием покосился на друга. – Может, почудилось тебе?
– Не почудилось. Слезайте с коней, живо!
Как только мы с разбойником выполнили приказ, колдун прихлопнул, притопнул и кони исчезли. Зато по правую руку выросли три стройные березки. Соловью досталось обличие малинового куста, а мне – небольшого лесного озера. Сам Бессмертный, ударившись оземь, обратился вороном и занял место на одной из берез.
Услышанные Кощеем всадники не заставили себя долго ждать – двое добрых молодцев верхом. Одинаковые серые кафтаны да шапки с царской вышивкой выдали в них людей Гороха. У каждого на поясе по сабле. Не смогли путники пройти мимо водицы студеной – самим напиться, коней напоить. Молодцы как с картинки одинаковые – оба широкоплечие, роста равного. Только цветом волос, торчащих из-под шапок, отличаются: один – русый, второй – чернявый
– Что, Иванко, невесел, голову повесил? – обратился черноволосый к спутнику.
– Чего веселого? – пробурчал молодец, зачерпывая воду в ладони.– Чертовщина одна: следы обрываются, путаются. Три версты уже отмахали совсем без следа. Может, не там ищем?
– Кто его знает. – парень надвинул шапку на лоб, почесав затылок. – Купец сказал, что убивец Кощеем назвался, а это сам понимаешь...
– Понимаю, ага, – оборвал Иванко, – понимаю, что лихо нам с тобой в спину смотрит.
– Кровь ты заячья, – пристыдил чернявый. – Свезло нам с тобой получить приказ за разбойником отправиться, а вместо того на след самого Кощея Бессмертного нарваться. Новый государь нас озолотит. Как считаешь, сколько нам отвалят денег, ежели расскажем, где Кощей гуляет?
– Сгубит тебя алчба, Тята. Ой, сгубит!
– Меня сгубит?! – рассмеялся парень. – Да я теперь как сыр в масле кататься стану! При царе-Горохе мы с тобой чем занимались, а? По селам катались, горшки пересчитывали. У этого лопуха на уме только учет и был. Нынче все по другому, Иванко. Глядишь, войной на кого пойдем, силушку ратную вход пустим.
– Тебе бы только воевать, – обиженно бросил молодец.
– Ладно, хватит рассиживаться, надобно след найти, а то, чего доброго, и впрямь не там ищем.
Когда всадники скрылись из виду, Кощей снял с нас чары. Мрачнее грозовой тучи сделался суженый мой. Желваками заиграл, глянув на тропку, по которой молодцы ускакали.
– Кто же там на трон снова влез? – разбойник разминал затекшие кости.
– Знать не знаю, – колдун задумчиво посмотрел вглубь леса, – но точно мой недруг.
– Нельзя их живыми отпускать, Кош. – глухо прошептал Соловей.
– Погодь, пока далече отойдут. Не хочу, чтобы Василиса слышала.
– Сам?
Вопрос разбойника заставил мои поджилки дернуться.
– Сам, – кивнул чародей.
Пока Кощей, не спеша, привязывал коней, я присела на поваленный ствол и, сложив голову на колени, закрыла глаза. Сил совсем не осталось. В животе вертело от голода, но мне и кусок не полез бы. Молодцев этих и правда живыми отпускать нельзя. Бессмертный может след запутать, но все одно – вернутся в столицу и доложат, что Кощей в Рускале объявился.
Сквозь мысли услыхала, как ударился жених оземь, снова вороном обернувшись. Удалявшийся шорох крыльев птицы приближал к молодцам неминуемую смерть.
Глава 9
Долго Кощея прождали. Лихим делом подумала – схватили суженого прислужники царские. Какие только глупости любящее сердце в буйную головушку не вложит. Куда двум простым воякам до Бессмертного?!
Уже и сумерки густыми сделались, а колдуна все не было. Соловей повздыхал-повздыхал да принялся дрова для огня собирать. Ночная стоянка в глухом лесу – не самая добрая затея, но выбора нет.
Чаща наполнилась новыми звуками: совы заухали в ожидании охоты, где-то завыли не то волки, не то волкодлаки. Над головой раскинулось широкое ночное небо с множеством моргающих звезд и чуть отломанным лунным кругом. Тяжелые веки смыкались, но я отгоняла дремоту прочь, заглядываясь на веселый огненный танец.
Среди шуршащих крон сосен послышался знакомый шелест крыльев. Ворон опустился наземь рядом с костром. Приняв свое обличие, Кощей неуверенно улыбнулся мне:
– Заждалась, ненаглядная моя?
– Ох и долго же, – собрав остаток сил, поднялась, чтобы оказаться в объятиях жениха.
– Рад быстрее обернуться, да вести недобрые узнал. Пришлось проверить.
Хруст еловых веток, которые Соловей ломал для лежанок, резко прервался. Приправленный волчьим воем, по спине пробежал морозец волнения. Что-то многовато худых вестей за последнее время.
– Справь-ка мне, голубушка, водицы напиться, а затем уж расскажу. Истратил сегодня силы колдовской немало, надо поправиться.
Торопливо достала из сумки горшочек-самовар и завертела посудину. Ел жених за троих, а пил за десятерых. На третьей дюжине бросила считать – и как только не лопнул.
– Трон Рускалы трещит нынче под задом Яра, – Кощей утерся рукавом рубахи, осушив очередной горшок.
Разбойник присвистнул от мрачной новости. На мгновение сердце замерло – меньше остального хотелось услышать такое известие. На поляне наступила тишина. Даже уханье сов стихло, будто учуяли птицы, что беда в Рускалу пришла.
– Что же будет теперь? – сглотнув подступивший к горлу комок, присела на поваленное дерево.
– Не свезло Гороху, второй раз с трона скинули, – тяжело вздохнул разбойник.
– На этот раз окончательно. Срубили ему голову... – колдун провел ребром ладони по горлу. – Надо торопиться с башмачками. В подчинении этого вымеска теперь все Рускальские колдуны. Думаю, на мое царство пойдет, и рано или поздно треснут мороки, на дороги наложенные.
– Матушки...– выдохнула я.
– Ничего, – попытался успокоить суженный, – у меня есть чем ответить.
– Трон должен был после смерти Гороха Несмеяне отойти, – Соловей задумчиво крутил в руках еловую ветку,
– надеюсь, ей хватит ума не сунуться в столицу – девка-то горячая, мало ли.
– Остается уповать на Потапа. Не должен он ей такую дурь позволить.– Кощей сложил руки за спину и зашагал. – Хоть разорвись! Надобно обувку справить для смерти, и домой поспешить не помешает, еще и Потап с Несмеяной...
– Может, ветер им отправить? – с надеждой выдала я.
– Ну, душа моя, в таком разе Яр нас точно прищучит в самый неподходящий момент. Он, конечно, не самый опытный чародей, но надеяться на его глупость не стоит.
Так и не смогли договориться, за что сперва браться: как ни поверни – все важно. Казалось, можно отложить поход в Кузняград – времени-то еще до следующего лета хватает, но откуда знать, сколько дорога займет. Пойди мы искать Потапа с Несмеяной – так понятия нет, в какой они стороне. Вернуться домой – а есть ли толк? Непонятно когда Яр на Кощеево царство ринется. Соловей предлагал разделиться: мы с ним за башмачками, а колдун домой – войско готовить, но жених даже слушать не стал. Сказал только, что не позволит, чтобы душа-невеста без защиты его осталась.
Перебрав добрый десяток вариантов, молодцы плюнули и принялись готовить ночлег – утро вечера мудренее. Соловей продолжил мастерить лежаки, а Кощей взялся за зельный круг для стоянки. Любо-дорого поглядеть, как руки колдуна в волшбе ходят. Легко у него получается. Видала чародеев, которые защиту на села ставили, но такой справной и быстрой работы – никогда: прежде чем разбойник лежанки закончил, Кощей с кругом управился – надежный оберег вышел, сила от него мощная чувствовалась, а сам еле-еле заметен – диво.
Уснула, только голова еловых лап коснулась – крепкая усталость навалилась. Не помешал и лес ночной тревожным гулом. Только проспала я, видать, не слишком долго. Глаза открыла, еще светать не начало. Поежившись от осеннего холода, присела на лежаке. Вроде выспалась даже. Молодцы тихо посапывали. Подбросила дров в утихающий костер и подставила руки навстречу пламени. Едва тепло от разыгравшегося огня коснулось пальцев, за кругом послышалось сердитое урчание. Кинулась к валенку с домовенком. Перед сном положила его на лежанку рядом с собой, чтобы не испугалась нечисть – ночевка в лесу для него дело непривычное. Только в старой обувке домового не оказалось. Убег паршивец. Я зашагала к кромке оберега. Зельный круг моргнул и без промедления выпустил за свои пределы. Домовенок сидел на траве рядом с оберегом, слабый зеленый свет играл отражением на блестящей шерстке. Ловлей домовых в лесу еще не занималась. Протянув к нему руку, поманила, причмокивая губами. Куда там! Нечисть, похоже, испугалась порядочно. По-змеиному зашипев, он махнул прочь в темноту.
– Куда?! – не подумав, поспешила следом.
Где голова моя была – представить стыдно. Помню только, как закружил ветер, подхватив меня в потоке резком, и понес прочь от безопасного места.
***
По телу гуляла ноющая слабость. С трудом разлепив тяжелые веки, зажмурилась от яркого солнечного света. Ночную поляну сменила светлая комната. Кто-то заботливо уложил меня на огромную кровать в дорожной одеже, даже не стянув сапоги. Сколько я тут провалялась без памяти? Богатое убранство спального места явно указывало на знатное положение моего похитителя. Душу сдавил внезапный страх. Голова понемногу начинала соображать, что приключилось.
– Проснулась, Василиса Дивляновна.
Голос Яра звучал с веселой издевкой. Колдун устроился на сундуке под окном и, видимо, терпеливо дожидался, пока я приду в себя. Крепко сжимая веки, я пыталась вернуть глазам способность глядеть четко. Царь– самозванец, разодетый в шитые золотом одежды, довольно ухмылялся. Не шли Яру тряпки дорогие. Куда лучше ему было в простой рубахе с кузнечным молотом в здоровенном кулаке. Глаза бывшего друга стали совсем чужими: не было в них больше ни удали молодецкой, ни задора – холод один. Волосы, что лен, густыми волнами струились по голове, только они и напоминали о прежнем Ярке. В остальном передо мной совсем чужой человек. Даже лицом поменялся, словно топором скулы рублены – жесткие. Меж бровей морщины глубокие, будто постарел.
– Не боишься, что Кощей тебя за такие дела с землей сравняет?– Оперлась на локти, утопая в мягкой перине.
– Боюсь, конечно. – совершенно серьезно согласился бывший друг. – Оттого тебя и скрал, в палаты царские доставил. У меня тут в прислужниках лучшие колдуны Рускалы ходят. Авось вместе справимся с Кощеем твоим. Дома и стены помогают.
– Ишь ты – дома! – Такая наглость вызвала растерянную улыбку. – Давно ли царские хоромы домом стали? Постыдился бы. самозванец.
– Можешь считать, что пристыдила, – заулыбался Яр. – Что-то суженый твой задержался. Я думал, он еще ночью явится. Может, плюнул? Как думаешь?
– Хорошо бы. Тогда твои козни проклятущие зря окажутся.
– Да нет. – колдун беспечно махнул рукой, – явится Кощей. А мы уж ему встречу подготовим. Темницы здешние, сама помнишь – загляденье одно. И цепи булатные сам лично заговорю. Пару дюжин хватит?
– Как же тебя сила поменяла, – стало горько от обиды.
– Не сила меня поменяла...– В глазах Яра мелькнула боль.
Колдун поднялся и медленно зашагал к кровати. С каждым шагом его новая личина, спрятанная под царскими одежами, все больше напоминала прежнего Ярку. Взгляд становился теплее, в глазах появлялись едва заметные искорки чувств. Даже грубые черты лица, казалось, становились мягче.
– Думаешь, не видел я в темницах тогда, как вы с Кощеем друг на друга глядите? – Колдун присел на край перины. – Просила меня вылечить, а сама... сама уже душой с ним была.
– Ты что несешь?! – сердце бешено ударилось в грудь от воспоминаний. – Яр, это ты меня покинул! Сбежал, оставил одну с бедой бороться!..
– Нет. Вася. – тяжелый вздох вырвался из груди колдуна, – боялся, что желание обладать заклятьем возьмет верх над умом. Решил подальше убраться от книжки твоей. А когда доля нас в темницах свела, понял – Кощей тебе люб. Куда мне супротив него? Кузнец я, кудесник бесталанный. Тогда решил завладеть силой великой, чтобы ровней ему стать. А оно видишь как обернулось...
– Я в Глухомани раны сердечные зализывала! – голос задрожал вместе с губами. – Ни дня без мыслей о тебе не было, а ты и весточки о себе не послал.
– Хотел, чтобы по уму все было – верил, что дождешься. Пока с силой совладал, пока мастерство отточил. Хотел тебя удивить, а ты...
– Ох, и глупостей ты нагородил, Ярка.
– Глупостью было верить, что ты меня любишь. Тебя подле Кощея увидал и... Я, Вася, даже сейчас надеюсь, что ты любовь ко мне в сердце сберегла. Да головой понимаю – не так это.
За окном завели утренние трели птицы, солнечные лучи падали на кровать и осторожным осенним теплом грели покрывало. Мы молчали, вспоминая каждый свою боль. Не верилось, что все это могло произойти на самом деле. Сердце предательски выло в груди от тоски. Больше остального хотелось, чтобы все оказалось ночным кошмаром, мороком – чем угодно, только не явью.
– Ну, довольно разговоров, – Яр вернул прежнюю холодную ухмылку. – Дело принципа теперь трон Кощея занять. Он меня лишил всего, что сердцу дорого – отплачу тем же.
– Не надо, – зашептала я, протягивая руку к другу.
Колдун даже бровью не повел. Лишь бросил презрительный взгляд и спешно направился к выходу. Дверь опочивальни с грохотом захлопнулась, я дернулась от резкого звука, из глаз крупными каплями покатились слезы.
Разве могла знать, что такую страшную боль причиню Ярке? Разве могла хоть на мгновение представить, как его сердце от ревности рвется?
Выходило, что я сама в Ярку злобу нечеловеческую да жестокость вложила. Собственными руками сгубила, сожгла и на пепелище станцевала. От мыслей становилось только хуже. Утерев слезы, постаралась взять себя в руки. Как бы не было больно от случившегося, теперь Кощей в большой беде: еще одно горе может случиться.
***
Обошла опочивальню, и надежда на побег умерла, не успев толком зародиться: дверь и окна запечатали могучими заклятьями – мне такое снять не под силу. Кричать толку нет – никто супротив царя, хоть и самозванца, пойти не осмелится. Грозный колдун Яр – опасный супостат. Остается только думать, думать до бесконечности.
