Текст книги "Сказки Рускалы. Василиса (СИ)"
Автор книги: Ляна Вечер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
– Что же, Горох с Кощеем шибко не ладят? – Ярка ухмыльнулся, глядя, как со лба бедняги покатилась крупная капля пота. – По мне так оба лиходеи знатные.
– Ты говори, да не заговаривайся! – строго глянул на Яра тетушкин знакомый. – На прием к себе Горох Кощея вызвал, да не поделили они меж собой что-то. Сердит наш государь на колдуна, а тому как с гуся вода – улыбается. Больше мне неизвестно.
– Так чего ты, мил-человек, Кощея тогда упрашивал?
Глядя, как Кышек пошел мелкой дрожью, не понимала его поступка.
– Простая ты девка, Василиса, сразу видно – сельская, не в обиду сказано. – Он утер с лица выступивший пот. – Это для тебя местечко справил быстро, а прочие годами ждут, чтобы грамоту получить. Ни одного царского чародея в столице сегодня, всех Горох отправил по Рускале с заданиями. Мне и то приказал сегодня вечером им на помощь к ним ехать.
– Ты шибко-то не переживай, – попыталась успокоить Кышека, – авось не заметит царь. Мало ли у него дел.
– На то и надежа, – бедняга грустно улыбнулся. – Ну, будет мне с вами толки вести, в дорогу собираться надобно. Ты, Василиса, не пугайся лишнего. Ежели есть в голове знания – и от Кощея грамоту получишь.
Легко сказать – не пугайся… Глядя, как Кышек покидает двор царских палат, я уже мысленно улепетывала подальше отсюда.
В распахнутой двери терема, где Кощей Бессмертный принимал собравшихся, возник молодец в красном кафтане со свитком в руках.
– Забава Колдоградская!
Вперед выступила девица в роскошном сарафане и с улыбкой решительно зашагала к крыльцу. Русую косу в кулаке зажала, подол порхает, ни тени страха на румяном личике – мне бы так.
– Поехали отсюда, – оторвав взгляд от Колдоградской, повернулась к Ярке.
– Так и знал, что отступишься, – друг легко улыбнулся краешком губ. – Испугалась Бессмертного.
– Ничего я не испугалась! – в груди противно забулькало возмущение. – Просто чего зря время терять?
– Вот и говорю – испугалась, – подначивал Яр.
Понимая, что кузнец подколок не оставит, решила хоть в очереди постоять. Может, чего придумаю, пока ждем, чтобы с чистой совестью прочь отправиться.
Колдуны да ведьмы щелкали пальцами, водили в воздухе ладонями – творя морные шары. Мне – домовухе – такие штуки не под силу. Серьезное заклятье, доброй подготовки требует, но, обучившись с треском выпускать из рук синие, что небо, боевые шарики, можно считать себя настоящим колдуном и спокойно спать без меча под подушкой даже в окружении ворогов.
Видать, собравшиеся решили показывать именно это чудо – других заклятий во дворе я так и не углядела. Хотя, честно признаюсь, ожидала посмотреть на разнообразие Рускальского колдовства во всей красе.
Забава не выходила из терема вот уже не одну дюжину минут. Народ начинал волноваться, с опаской поглядывая на закрытую дверь. Мне становилось только страшнее. Уж если такую уверенную в себе ведьму Кощей так долго мурыжит… Жуть, да и только!
– Меня… – дверь чуть не рухнула с петель от резкого толчка ведьмы, – Забаву Колдоградскую – без грамоты оставить?! Ну, я устрою! Ну, покажу, почем лихо нынче!
Резким ветром пробежав мимо нас с Яром, девица отправилась к воротам, по пути оборачиваясь лисицей.
– Что? – заулыбался Яр, с прищуром глядя на меня. – Все одно не боишься?
– Вот еще! – с трудом сдерживая волнение, заявила я.
За Колдоградской последовал следующий чародей, но и он остался несолоно хлебавши. Правда, вел себя куда тише Забавы, только грустно вздыхал, покидая государев двор. Если и охальничал, то очень тихо – не слыхала.
– Василиса Дивляновна! – голос молодца в красном кафтане заставил вздрогнуть.
Не ожидала, что третьей пойду. Думала, есть еще время выпендриваться – ой, как ошиблась! Ярка ловко подхватил меня под локоть и повел по ступеням крыльца.
– Куда? Яр! – Ноги будто слушались его, а не меня.
– Не боишься же, правда? – друг улыбался, глядя озорными серыми глазами.
Не успела и слова в ответ вымолвить, как дверь за спиной хлопнула, и я предстала перед самим Кощеем Бессмертным. Колдун сидел за тяжелым столом в огромном зале терема, встречая суровым взглядом. Ох, ну и глаза – в них сам леший потеряется! Чуть раскосые, медово-карие, они пристально впивались в меня тысячами крючков, словно притягивая ближе и ближе к Бессмертному. Когда остановилась, поняла, что стою почти вплотную к столу. Широкоплечий, совершенно лысый Кощей будто произрастал из резного стула. Словно вот уже век тут сидит, принимая чародеев. Было в нем что-то леденящее душу, заставлявшее сердце замереть. Только отвести взгляда от крепкой, но изящной мужицкой фигуры я не могла. Одежа на нем непростая, на Рускальскую не похожа – все шелка черные, вышивками золотыми украшенные. Оцепенела, не в силах оторвать глаз. Кажется, даже не моргала. Мне захотелось не то заплакать, не то кинуться прочь из терема, но не могла, стояла идолом деревянным.
– Василиса, – палец Кощея шаркнул по листу со списком. – Не Премудрая случайно?
– Дивляновна, – еле слышно поправила я.
– Вижу, – сухо согласился колдун, – тут написано. Ну, ведьма, – он оторвался от стула и подошел ко мне, – чего явишь напоказ?
Окончание вопроса он выдохнул мне прямо в ухо, заставляя сердце ожить и неистово заколотиться в груди. Странно, но голос у него очень даже приятный. Думала, Кощей – дряхлый старик со скрипучим голосом, а тут добрый молодец с теплым басистым говором.
– И ты морные шары вертеть будешь? – словно зная все на свете, скучающим тоном спросил Кощей.
– Не буду, – сглотнула комок в горле, – не умею.
– Как это? – немного растерялся колдун. – Все вертят, а ты не умеешь? Чего тогда сюда заявилась?
– Домовуха я, – зажмурившись, ждала ответа Бессмертного.
– Вот как?! – с неожиданным одобрением поддержал Кощей. – Это уже интересно. Лет сто вашу сестру не встречал. Ну давай, показывай.
– Не знаю, чего показать…
Бессмертный только хмыкнул и, резким движением смахнув со стола свитки и перья с чернилами, изящным жестом провел вдоль столешницы:
– Готовь, ведьма.
– Что готовить?
– Для начала пол быка на вертеле.
Брови мои взмыли вверх. Почему половину быка, а не целого? И какую половину – с головой или с хвостом? А может, ту, что с головой, но без головы? Или лучше теленка? Теленок нежнее будет…
– Красивая, а готовить не умеешь? – откровенно издевался Кощей прямо в ухо.
Я красивая?! В смысле – я не умею?! Да леший Косисельский бока на моих пирогах такие отъел – ни одному стряпчему не снилось! Пол быка… Как делать нечего!
Заходил волнами воздух над столом, парком приправленный. Понесся по залу дух мяса жаренного. Руки мои мяли, резали, вертели – и шлепнулось на стол с грохотом огромное блюдо с половиной быка. Цокнула и богато брусникой вкруг яство украсила.
– Хорошо, – глаза Кощея жадно оглядывали исходящее паром мясо. – Пирогов с начинками разными яви-ка мне.
Ну, это проще простого! Вновь корыто, в нем – тесто, под потолком – ягоды, грибы, капуста готовятся. Встретилось тесто с начинками, завитыми швами пирожки сложились и зарумянились по тарелкам.
– Похлебки из тетерева! – не унимался Бессмертный.
Глуховатое бормотание птицы и шипение огня уши застелило. Пшено зашуршало в горшке, водой залилось. Травки ароматные сами следом нырнули. Мгновение – и горячая похлебка в посудине перед колдуном на стол плюхнулась.
Бессмертный прошелся вдоль расставленных блюд, с улыбкой посматривая в мою сторону. Себя не помня от страха – не верила, что моих рук дело ароматами зал наполняет. Колдун отщипнул от каждого яства по кусочку, пригубил ложку похлебки и одобрительно закивал.
Вынув из-за пояса свиток, поднял перо и обмакнул в чернила, разлитые на полу. С загадочной улыбкой он широким взмахом расписался на листе с царской печатью, что-то дописал там и протянул мне. «Грамота на колдовство Василисе Дивляновне – домовухе. Добро на чары по всей земле Рускальской. Царем Горохом одобрено, Кощеем Бессмертным подписано».
– Благодарю, – отвесив поклон, робко улыбнулась в ответ.
– Иди уже, ведьма, – рассмеялся Кощей. – Красивая, и готовишь хорошо, – усаживаясь за стол, он в предвкушении потер ладони. – И скажи там – трапезничать буду, пускай обождут.
Глава 4
Сжимая в руке шершавый свиток, никак не могла поверить, что все позади. Душа ликовала. Не то чтобы очень хотелось стать домовухой с документом, но получить грамоту из рук самого Кощея Бессмертного… Сдюжила Василиса Дивляновна!
Отпраздновать получение грамоты решили походом на ярмарку. В Первограде как раз проходили торги, и не сунуть туда любопытный нос было бы глупо.
Оставив лошадку в рыночных стойлах, мы зашагали по площади. Куда ни глянь – заморские товары или редкости какие. Скоморохи с козами, что петухи, важно вышагивали: кто потешки да прибаутки заводил, а кто монетку для заклички с торговца выманивал. Купцы лихие ухали от цен, да кошельки развязывали. Столичных торгашей сразу видать – взгляд с ленцой, цены сбивать не спешили. Остальные добрее – зря разве дорогу дальнюю терпели? Огромные шатры на площади раскинулись, с ними палатки поменьше, и отовсюду продавцы горланили – покупателей к себе подзывали.
Чего тут только не было! Шелка на солнце гладью блестящей играли, сласти иноземные горками на прилавках так и манили. Одних бубликов верст сто развешано. Сапожки красные с каблучками, кокошники узорчатые да платки красоты невероятной. Бусы – хочешь деревянные во все цвета крашенные, а хочешь – каменные, или ожерелья жемчужные. Куры, гуси, утки, бараны, коровы – любой скот, любой масти. Коли водится монетка – покупай, а коли жалко денег – и глаза продать можно.
– Лучшие товары! Не товар – клад! Разбирай нарасхват! – заорал один из торгашей рядом.
– Не слушай, девица! – ухватив меня за рукав, завел его сосед. – У меня иголки не ломки, нитки да тесемки!
– Да что ты перебиваешь мне покупателей! – завелся первый, тряся кулаком. – Твои иголки пальцы колют, а нитки рвутся, что тряпки старые!
Намечалась добрая заварушка. Царская охрана, услыхав средь людского гула и скоморошьих трещоток брань двух торговцев, поспешила к ним. Ну а мы с Яркой только заулыбались и, взявшись за руки, юркнули в толпу подальше от разбирательств.
В одном из рядов нам умудрились продать целую вязку румяных баранок. Откусывая мягкую стряпню, во все глаза глядела на ярмарочную суматоху и никак придумать не могла – чего тетушке в подарок выбрать? Может, украшение прикупить или лучше травок заморских взять? Только не понимаю в травах этих, наберу ерунды – тетушка расстроится.
Решила платок брать расписной, с птицами диковинными. Уже в сторону палатки отправилась и замерла. Впереди, окруженный людьми, над торговой площадью возвышался знакомый силуэт аспида.
– Ярушка, глянь, – подтолкнула локтем в бок друга, – это же Потап!
– Вроде он, – щурясь, всматривался Яр.
– Чудеса! Где видано, чтобы нечисть по столице разгуливала средь бела дня?!
– Так он, похоже, не гуляет, – хмыкнул кузнец.
И то правда. Чем ближе мы подходили к толпе зевак, без стеснения тыкавших в змея пальцами, тем понятнее становилось, что аспид на торги попал не по своей воле. Рядом деловито расхаживал мужик в богатом кафтане из тонкой ткани и что-то зазывно кричал. Потап понуро свесил тяжелую голову на длинной шее и даже не поднимал желтых глаз на бубнившую, хохотавшую толпу.
– Не боись, народ! – распинался мужик. – Поглядеть – бесплатно, потрогать – договоримся, а коли бой хотите, тут уже и о деньгах разговор.
– Не буду биться, – гулко бурчал аспид.
Мужик только косился на него недобро и продолжал зазывать. Молодцы уже чесали затылки, били шапками оземь – размышляя, кто первый на бой с нечистью пойдет.
– А много ли денег стоит силушкой с твоим чудищем померяться? – один из парней шагнул к Потапу.
– Много – не мало, – улыбался торговец. – Сорок золотых прошу. Коли победишь чудо-юдо – накину столько же, коли не сдюжишь – пойдешь пустым.
– Не буду биться, – снова завел змей.
– Я тебе не буду! – мужик зашагал к Потапу. – Долг кто возвращать станет?! Тогда шкуру с тебя сниму да продам по сходной цене – хоть какая-то деньга!
До того жалкий вид у Потапа – самой расплакаться захотелось. Сидит на площади, глазки в пол – вздыхает, чуть слезы не роняет. И ведь может улететь, но отчего-то не тикает.
– Васенька, пойдем уже, – друг потянул меня за руку.
– Куда? Ты чего, Ярка?! Видишь же – загубят аспида!
– Загубят и загубят, тебе что с того? – удивленно уставился на меня кузнец.
– Жалко его, – стыдливо подняв глаза, надеялась на понимание Яра.
– Аспида жалко?! – оторопел друг. – Вася, пойдем, говорю! Не наше это дело.
Безразличие Яра только пуще душу разбередило. Мне и птичку на морозе жалко, а тут аспид поневоле на смотрины выставлен. Еще неизвестно, чем бой окончится – драться-то отказывается. Вон, молодец уже кошель от пояса отвязал, меч у товарища спрашивает.
– Много ли тебе чудище должно? – выпалила я.
– Сотню золотом. Тебе к чему его долг? – мужик, заинтересовавшись, тут же подался в нашу сторону. Сотни у меня не наберется. Хорошо, если половина в кошельке имеется. Зарубят бесславно такую красотищу на ярмарочной площади. – Так что? – вплотную приблизившись, мужик поглядывал на мой кошелек. – Деньжат за него дать хочешь?
– Хочу, да сотни у меня нет.
– Не слушай ее, мил-человек, хворая умом девица, – оправдывал меня друг.
Аспид с интересом глядел на нас – видать, признал знакомых. В желтых глазах змея заиграла надежда, вид от того еще жалостливее стал.
– Ничего не хворая, – огрызнулась я. – Сотни нет, но пятьдесят наберу. Знаю его, – кивнула я на Потапа, – он драться не станет. Весь день стоять будешь – только деньги потеряешь, а шкуру снять умудриться надобно.
Мужик серьезно призадумался. Поглаживая расшитый кафтан, он переводил взгляд с аспида на меня и щурил глаз:
– Добро! Давай полсотни и пусть летит отсюда. Надоело с ним возиться – сил нет.
Пересчитав содержимое кошелька, забрала три лишних золотых. Мужик звякнул монетами в мешочке и изобразил добрую улыбку:
– Давай отсюда, пока я не передумал!
Потап, забыв о печали, безо всяких благодарностей в мою сторону, расправил огромные кожаные крылья, нагоняя тень на собравшихся. Народ заохал, кто-то завизжал, обернулись царские прислужники. Аспид, пригнув длинную шею к земле, грохоча огромными лапами, разбежался и взмыл в подернутое тонкими облаками небо. Народ только с ног повалился и пуще гам поднял. Чуть сама наземь не упала – Ярка удержал.
– Затопчут! – кричал друг, укрывая меня от обезумевших. – Давай в обратную сторону!
Доля всегда и все взвешивает ровно – если пуд добра с утра получила, то пуд лиха в обед ожидать надобно. Сколько бы я не отмахивалась от этой приметы – сбывается, хоть тресни.
Последние деньги за Потапа отдала – мое решение, но вот оказию в ярмарочных конюшнях не могла угадать. Оказывается, чтобы забрать нашу лошадку нужно приплатить конюху еще раз. Сдал лошадь – отдай и задаток, а потом гуляй, сколько влезет. Только как скотину забрать соберешься, заплати вторую часть, иначе иди куда шел – пешком, конечно. Правила подкреплены указом Гороха – подпись, печать. Сколькие по незнанию коней лишились в пользу царских конюшен – представить страшно. Конюх запросил аж двадцать золотых, а у нас Яром всего пятак на двоих.
– Съездил в столицу, – сердито бурчал друг.
– Ярушка, прости, – у меня сердце от вины разрывалось.
– Ладно, Вась. Я же не на тебя злюсь.
– Правда? – метания в груди немного поутихли.
– Правда-правда.
Вздыхая, друг наблюдал, как нашу кобылу передают в руки добрых молодцев из царского патруля.
– Надо к кому-то прибиться, – искала выход, чтобы хоть как-то подбодрить Ярку, – может, на телеге довезут добрые люди до Трактового, а там за пару золотых клячу какую-никакую выторгуем.
– Васенька, – Яр вдруг поменялся в лице, в глазах заиграли озорные огоньки, – ты поезжай домой, а я тут останусь.
– Ты чего такое говоришь, Ярушка?
Огоньки во взгляде кузнеца быстро превращались в настоящий пожар – настойчивый и беспощадный.
– Дождусь возвращения царских колдунов в Первоград и попрошусь в ученики. Когда мне еще такая удача выпадет, Вась? Просижу в кузнеце до старости, так ничего и не добившись.
– Счастье оно ведь не только в странствиях да в колдовстве…
– В чем же еще-то?
– Хоть бы в любимых, в землях вольных, в работе, что спорится, ежели сердце поет…
Друг словно и не слышал моих слов. Мыслями он уже поступил в ученики, а возможно, и грамоту получил – видела в серых глазах Ярушки, как билась мечта, будто птица в клетке, все выбраться на свободу пыталась.
– Вась, а оставь мне книжку теткину. Позанимаюсь, пока колдунов ожидаю.
– Что ты?! Ты что?! Нельзя книгу передавать кому попало…
– Значит, я – кто попало?! – мгновенно рассвирепел кузнец. – Так, значит?!
– Ярушка, не то сказать хотела, – спешила оправдаться с дрожью в груди.
– Что хотела, то и сказала! – исподлобья глядел Яр. – Не поминай лихом, Василиса Дивляновна.
Друг резко развернулся и зашагал прочь от ярмарочной площади. Растерянная, со слезами на глазах замерла, не зная, что делать, а когда сообразила следом за ним кинуться, поздно оказалось – широкоплечая фигура Ярки затерялась в толкучке. Уж как я народ локтями расталкивала, в каждом похожем молодце Яр чудился, но он будто сквозь землю провалился.
Сбившись с ног, искала Ярку по всему Первограду. Без сил, выплакав все слезы, к вечеру выбралась на окраину столицы к небольшому пруду. Здесь, в окружении шуршащих берез и тихой водной глади, город терял надоедливый уличный гам. Словно этот пятачок на его израненном теле оставался единственным здоровым местом.
Усевшись у самой воды, втянула носом холодевший вечерний воздух и снова слезы на глаза навернулись. Обидела друга, вот и поплатилась. Теперича до утра куковать здесь. Не сыскать мне Ярку в огромной столице, да и надо ли? Вон как глаза мечтой горели. Может, прав он – когда еще такая удача выпадет? Вернись он в Косиселье, Рюма столько работы навешает… Не отпустит больше в Первоград леший знает сколько. Так и погибнут мечты о колдовстве и дальних странствиях, сгорят в горне, под молотом треснут.
– Цаца, наконец-то отыскал тебя!
Гулкий голос аспида заставил меня добро вздрогнуть. Не заметить, задумавшись, шумного появления крылатого змея могла только я. Хорошо примятая высокая трава свидетельствовала в пользу неудачной посадки, а я и ухом не повела.
– Чего тебе? – шмыгая носом, прятала красные от слез глаза.
– Поблагодарить хотел.
– Поблагодарил, лети дальше.
– Цаца, ты чего? Я ведь не шаромыжник какой! Хотя не самый правильный… – почти по-человечески аспид выразил на черной морде сожаление. – Ты ревешь, что ли?
– Не реву, – буркнула в ответ и круче отвернулась.
– Богатырь твой где, цаца? – шея змея обвилась вокруг меня, не давая спрятать заплаканное лицо. – Скоро стемнеет, а ты на краю столицы, одна совсем.
– Не богатырь он – кузнец, а где – мне теперь неведомо.
– Кузнец… – задумчиво нахмурился аспид. – Да хоть черт лысый, кто же девицу на ночь глядя одну бросает в Первограде? На ночлег-то устроилась?
– Ага, устроилась – тут и заночую.
– Или смелая, или дурная совсем, – диву дался Потап. – В столице нынче по ночам разбои творятся, Гороховы прихвостни не справляются…
– Ну да, – едко согласилась я, – кому знать, если не тебе. Сам, поди, в столицу за этим пожаловал.
– Цаца, отрицать не стану – умыкнуть драгоценность какую у меня в крови, да только умаялся по темницам царским таскаться. Решил на ровную дорожку встать. Теперича когтем никого не трону и даже крошку хлебную не сопру.
Потап выпрямился, выгнув спину. Пухлый живот змея растерял складки и подался вперед. До чего собой гордится, гляньте! Купец на ярмарке, весь товар продавши, такого вида не имеет. Волей-неволей заулыбалась.
– Чего? – выдохнул Потап. – Вот тебе слово!
– Верю-верю, – чуть не смеялась я. – Что за мужик тебя на ярмарке неволил?
– Подельник бывший, – закатив глаза в небо, промямлил аспид. – Дал бы ему по маковке, так ведь нельзя – правильный я теперь. Ну его в баню. Тебя как звать-то, цаца?
– Василисой кличут. Дивляновной.
– Не вышепчешь, – скривился змей. – Цацей будешь.
– Если честно, все равно – цаца, так цаца. Домой поутру собираться надобно, а лошади у меня нет. Взял бы кто заодно с собой.
– А я на что?! – удивился аспид с обидой в голосе. – Домчу быстрее ветра. Только утром – ночью ничегошеньки не вижу, расшибемся. Заночуем у меня, тут недалече.
Сегодняшний день, перенасыщенный лихими событиями, мерк по сравнению с вечером. На широкой спине аспида впервые в жизни оторвалась от земли. Сжимая теплые мягкие складки шкуры Потапа, с ужасом глядела на облака, понимая – где-то там остался Первоград. Вот диво – не чешуя тело аспида покрывает, а шерсть коротенькая, будто мох. Да о чем я думаю?! Одно неосторожное движение – и шлепнусь на землю, что яйцо хрупкое – вдребезги.
Глотая летний воздух, не верила, что все со мной происходит. Ветра буйные да задорные, словно птица с вами играю, небесную гладь рассекая. Широкие крылья змея ходили плавно, мягко: с земли громыхает полет аспида, а тут едва шорох слыхать.
Забывшись, не заметила, как к крутым скалам подлетели. Дом Потапа оказался на самой вершине одной из гор, где даже летом снежная верхушка не тает.
На этот раз с посадкой змей не подвел – приземлился аккуратно. Впуская меня с каменного приступка внутрь своего жилища, аспид гостеприимно заулыбался.
Как только мы вошли, на ломаных стенах сами собой вспыхнули огнем каменные чаши. Такого чуда в Рускале не видала. Заметив мое удивление, хозяин жилища снова гордо выпучил живот:
– Заморские огоньки, – причмокнув, сообщил Потап. – Диво, да?
– Диво, – с трудом оторвав глаза от чудесных чашек, оглядывала пещеру.
Ожидала увидеть горы золота, серебра, сундуки с каменьями, но вместо того – камни обычные повсюду, да пыль нос щекочет.
– Где же богатства твои?
– Какие богатства, цаца? Я же исправляюсь...
И спрашивать не стала, куда вставший на путь честной жизни аспид дел награбленное. Все одно правды не скажет, только голову заморочит.
– …Обстраивайся, – аспид улегся прямо на пороге, словно пробкой заткнув вход. – Я тут отдохну, а то продует тебя с непривычки-то. Там, за камнем, еловые ветки сложены – лежанка впору получится.
Забота нечисти растрогала сердце. В благодарность ужин принялась готовить. Кормить огромного крылатого змея – затея посложнее получения грамоты у Кощея. Бессмертный пол быка заказал, а тут пятью телятами еле отделалась. Наевшись, аспид, довольно закряхтел, удобнее устраиваясь в арке входа, которая явно стала тесновата.
– Спи сладко, цаца, – зевнул Потап. – Утром отнесу тебя в родные края… куда там надобно? – он сонно заморгал.
– В Косиселье.
– Недалече… быстренько домчимся… – уже сомкнув веки, неразборчиво лепетал змей.
Ко мне сон не шел. Ерзала на колючей подстилке, ворочалась с боку на бок. Сил уже не осталось, как спать хотелось, но дремы на подступе нет. Громкое сопение аспида, совсем не летняя прохлада в пещере и целый воз дум о Яре лишили сна.
Ежели так дальше пойдет, до рассвета глаз не сомкну, а в полете чего доброго разморит, и сбудутся страхи – свалюсь со спины Потапа да расшибусь. Нет уж, не бывать тому! Вытряхнула из сумки все травки, что тетушка от хвори случайной с собой положила, и принялась сбор сонный заваривать. Как назло, не хватало только полыни.
– Ай, может и так сойдет? – шептала сама себе, сотворив кружку крутого кипятка.
Зелье неприветливо пузырилось, исходило совсем не травяным запахом. На мгновение засомневалось – стоит ли? Да ладно, не мухоморы есть собралась… Чего страшного?
Дождавшись, пока жидкость остынет, осушила кружку и, сплюнув семена на пол, прислушалась к ощущениям. К моему сожалению, ничего не случилось. Меня по-прежнему изводили тяжелые мысли, а усталость не спешила перерождаться в сон.
Права тетка Фекла – нет во мне таланта к знахарству. Обычное сонное зелье заварить не сумела. Узнает кто – засмеет…
В ушах тотчас зазвенел хохоток – один, второй, третий… Дружным хором запел гогот, порождая боль в голове. Зажмурилась, упала лицом в еловые ветки и тихо застонала. Обжигающая изжога вырвалась из живота и наполнила рот кислятиной. Хвойный запах казался невыносимо резким, иголки ощутимо впивались в лоб. По телу одна за другой катились волны мокрого озноба, а из самой глубины мыслей ко мне летела облегчающая дрема.
Сновидение, выдравшее меня из лап мучений, оказалось вполне приятным. Стоя на берегу речки, запрокинула голову и заулыбалась. Уснула-таки! Значит – сработало зелье. Не совсем бесталанная я.
Собирались сумерки, на горизонте краснел огромный полукруг солнца, вокруг шумели тонкими листьями березки. Прохладная трава приятно касалась босых ступней, а я жадно вдохнула аромат вечера и зажмурилась от удовольствия.
– Ты тут как?
Прямо перед моим лицом, откуда ни возьмись, взялся вдруг сам Кощей Бессмертный. Визг рассек воздух, заставив колдуна выкатить глаза. Тут же его ладонь крепко прижалась к моим губам:
– Тише! Ведьма полоумная! – зашипел Кощей, озираясь на тропку, выходившую из леса к речке.
Одернув руку Бессмертного, отступила назад. Колдун, разодетый в черные шелка с золотыми вышивками, недобро щурил карие глаза, видимо, ожидая от меня объяснений. Только чего объяснить могла, коли сама ничего не понимала? С чего бы вдруг Кощей сниться стал?
– Ну?! – рявкнул Бессмертный.
От ужаса оцепенела и ресницами захлопала, но так ничего ответить и не смогла. Утренняя встреча с Кощеем куда приятнее была. Тогда он показался мне совсем не грозным, даже наоборот… Ошиблась, видать. Теперь один только его холодный взгляд до самой души добирался – кровь в жилах ход замедлила, а уж широкоплечая фигура да рост знатный делали его еще ужаснее. Словно перед огромной скалой стояла – не обойти, не перелезть.
– Ведьма, не доводи до лиха, – он снова глянул в сторону тропки, – говори, как в моем сне очутилась?
– Как в твоем? – опешила я. – Это ты в моем!
– Ну точно полоумная, – выдохнул Бессмертный.
– Уснуть не смогла… зелье заварила, да заснула после, и вот…
– Хороша, дуреха, – цокнул колдун. – Живо просыпайся, нечего тебе тут делать.
Тоже мне… командует еще. Может, мне самой неприятно рядом с таким злыднем. Вспомнив, как от страшных снов просыпаюсь, изо всех сил подталкивала себя к пробуждению, но ничего не выходило.
– Будет тебе, ведьма, – брови Кощея сошлись на переносице. – Лопнешь еще от натуги, чего доброго.
– Не выходит, – буркнула я.
– Видать, крутое зелье получилось.
Из леса послышался девичий хохот. Все ближе смех становился, все звонче. Отражаясь от воды, звуки гулко наполняли воздух. Мгновение – и Бессмертный ухватил цепкими пальцами в перстнях мое запястье.
– Прячемся! – шепотом заявил он и потащил меня к огромному валуну на берегу.
Сделалось жутко интересно. Сидя за камнем, косилась на колдуна рядом и очень хотела хоть одним глазком посмотреть – чего там происходит. Судя по звукам, недалече от нас собралась целая толпа девиц. Голоса что-то обсуждали, смеялись задорно, плеск воды слышался.
Осторожно высунув нос, углядела, как с той самой тропки выходит девушка нагая, красоты неписаной. Волос, что трава зеленая, по земле стелется. Кожей бледна, фигурой стройна, на голове венок из тины – не человек. Огляделась красавица и, приметив дружную компанию похожих девиц у речки, поспешила к ним.
– Водяницы? – мой вопрос шепотом коснулся близкого лица Кощея.
– Мавки.
– Прости, что помешала на голую нечисть пялиться.
– Ты что несешь, ведьма?
– Учуют они нас.
– Если только тебя, – на лысине Кощея играли последние блики заката.
– А ты, значит, не пахнешь? – я вытянула шею и вдохнула вполне ощутимый запах молодецкого тела.
Кощей пах теплом. Так пахнет знойный летний полдень: немного душный, но ароматный дух чуть прелых трав и пыли.
– Для них я не пахну.
– Хотя… чего бояться? Все сон.
– Все, да не все, ведьма. Или думаешь, во сне мавка твое красивое личико в речке не искупает до смерти? Не проснешься.
– Неужто не поможешь девице, коли убивать станут?
Бессмертный только фыркнул и осторожно высунулся из-за камня.
– На кой леший тебе мавки снятся?
– Про Кострому слыхала?
Сказку о Костроме знала с детства. Тетушку упрашивала чаще остальных ее рассказывать. Хоть и жуткая история, но очень уж интересная. Узнала девица, что любимый – Купала – ей братом приходится, и утопилась в речке с горя – мавкой обернулась. С тех пор по ночам бродит вдоль берега и, если видит красивого парня, то очаровывает его и тащит в омут.
– И чего? Ну, про Кострому-то? – мои пальцы уже нагло дергали атласную ткань рукава Кощея.
– Сейчас топиться придет. Поглядим, если они тебя не заметят.
– Мы в сказке, что ли?
– Во сне, а снится мне сказка.
Брови вверх пошли. Вот дела-то! Оказывается, Кощей Бессмертный во снах сказки глядит. Мне бы такому чуду обучиться.
– Сестрицы, а разве не чуете? – голос одной из мавок доносился с берега. – Рускальским духом смердит. Вон из-за того камня ветер принес…
– Такую сказку испортила, – вздохнул Кощей и, щелкнув пальцами, растворился туманом.
Проснулся Бессмертный. Сновидение колдуна тотчас задрожало, словно через пламя костра жаром поплыло. Меня потянуло прочь, да только проснуться не смогла. Прав Кощей – крутое зелье получилось. Оказавшись в кромешной тьме, в пустоте. Ничего не видела, не чувствовала тверди под ногами. Ужас охватил сердце – только удары и слыхать…
