Текст книги "Сказки Рускалы. Василиса (СИ)"
Автор книги: Ляна Вечер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
Глава 2
Выехав на сельскую дорожку, что ведет к восточному тракту, вдохнула свежий рассветный воздух. Кобылу Рюма выделил справную – хоть тут не схитрил. Упитанная гнедая лошадь ерепениться перед новой хозяйкой не стала, дала себя оседлать и лениво цокала по дороге.
Хорошее утро разойдется. Солнце с красным покрывалом встает, росой на траве сверкает. Птицы в зелени прячутся, первые песни заводят. Позади Косиселье просыпается, а мне дорога добрая стелется. Сказка просто.
Только одно покоя не давало – как Яр мог не попрощаться? Неужели так его новость о грамоте раздосадовала? Даже разозлиться на него толком не получалось. Сразу в голову оправдания лезли. Не сердце у меня – мякиш хлебный.
Несмотря на тихий ход кобылы, сельская дорожка под грустные мысли катилась быстро. Восточный тракт заиграл на горизонте, а на нем и молодецкая фигура на коне верхом. Сощурившись, пригляделась к знакомым чертам и поддала сапогами в бока лошади. Та послушно прибавила шагу.
– А ну, милая, шибче! – не унималась я, охаживая скотину каблуками.
У дорожного камня в первых лучах летнего солнца виделся мне Ярка. Может, сердце влюбленное разум застелило, но хотелось верить, что он. Он – миленький! Да, точно он! Друг верхом на своей лошадке глядел на меня и задорно улыбался. Вмиг все обиды позабыла, душа вместе с птицами зачирикала – свиделись.
– Долго ты, Василиса Дивляновна, – Яр похлопал кобылу по шее, – мы тут с десяток кругов навернули, тебя дожидаясь.
– А куда торопиться? – я не спешила показывать сердечную радость. – Откуда мне было знать, что ты придумаешь к тракту ехать, чтобы попрощаться.
– Я с тобой собрался, – он игриво изогнул брови.
– Как со мной? А серпы?
– Так справился уже. Всю ночь не спал. Гляди, какие глаза красные от жара и усталости.
– Ты поэтому не пришел вечером, да? – стараясь полностью оправдать друга, с надеждой уставилась на него.
– Ну, конечно. Спешил работу закончить. Одну тебя в такую даль не отпущу. Волкодлак какой или разбойник на пути – дело обычное.
– Ярка! – потянула к нему руки прямо из седла, наконец, позволив себе широкую улыбку.
– Ну, будет-будет тебе, Вась, – отмахнулся Яр. – Поехали уже!
Путь в Первоград из Косиселья неблизкий. Верхом дней пять да четыре ночи. Как же здорово, что не одна, как же сердце радостью заливалось – Ярка ведь обо мне подумал, не бросил! Ко всему моему счастью прохладное утро сменилось не слишком жарким днем – то, что нужно путникам. Мы не спешили, гнали лошадей в меру, не давая им устать.
Рускальское лето во всей своей красе шуршало ветвями деревьев, обдувало добрым ветром. Пыльный тракт казался удивительно прекрасным местом. Под хорошее настроение сам черт добрым молодцем покажется. Луга по бокам пестрели яркими цветами да ароматными травами. Даже оводы к лошадям не лезли, словно боялись испортить сложившуюся картинку.
Если поторопимся, то к сумеркам поспеем к небольшому селу. В каждом доме на ночлег принять рады, да трактир имеется. Прямо вдоль дороги люди изб настроили, тем и живут. Место – лучше не придумаешь: рядом лес с ягодами, грибами, живностью всякой. Речка недалече, хоть и не самая широкая, однако на два десятка домишек хватает.
Впереди, разделенное трактом надвое, показалось пшеничное поле. Золотым морем под высоким синим небом колыхались колосья на ветру. Одинокие деревья на краях перед лесом, словно девицы приветливые, поклоны нам раздавали. А перед самым полем столб с надписью – «Трактовое».
– Глянь-ка, – удивился друг, останавливая лошадку, – даже вечереть не собралось, а мы уже к ночлегу поспели.
– Видать, добрая у нас дорожка, скорая, – заулыбалась я.
– Поглядим, Васенька, – не разделяя моего веселья, нахмурился Яр. – В трактир завернем, живот урчит с голоду.
Назвав Трактовое небольшим селом – погорячилась. В последний раз здесь бывала еще ребенком, когда тетушка меня на ярмарку в столицу возила, тогда и впрямь тут с два десятка избушек мостились. Выросло Трактовое, разрядилось в дома богатые. Дворов полсотни – не меньше.
Пока ехали мимо избушек, заметила, что на улице ни души. Обычно в этом селе из каждого двора голоса людские, смех, суета вокруг. Путники пересуды вели, хозяева им дорогу объясняли, а нынче – тишина мертвая. Словно всех обитателей этого места усыпили сном беспробудным. Псы из дворов носы трусливо высовывали, тявкали еле-еле.
Трактир у выезда перестроили: шире сделали, двор огородили плетнем. За ним важно вышагивали куры, недоверчиво склоняя головы в нашу сторону. Даже конюшню справили, чтобы постояльцам было куда скотину определить. Только и здесь народу не было – совсем уж подозрительно. Чтобы у трактира и ни одного гостя – диво дивное!
– Ой, не к добру… – Озираясь, Ярка спешился.
– Не нагоняй жути.
Почувствовав, как спине пробегает добрая сотня мурашек, я осторожно выбралась из седла.
– Эй, мил человек! – заорал кузнец в открытую дверь трактира. – Нам бы лошадей определить да напоить.
На пороге мигом возник трактирщик. Лицо мужика выражало знатное удивление, мол, вы тут чего забыли?
– Отец, ты чего уставился-то? – друг всматривался в ошалелые глаза хозяина. – Здравствуй, говорю. Нам бы лошадок…
– Слыхал, – вдруг заговорил трактирщик. – И вам здравствуйте, люди добрые. Не себе на руку, но вам в помощь – ехали бы вы дальше.
– Чего это? – пришла моя очередь удивляться. – Неужто не нужны тебе деньги? За ночлег и еду заплатим, не переживай. Как вижу, с посетителями нынче негусто.
– Девица, коли живот дорог, забирай своего молодца, и тикайте отсюда, – хозяин только зыркнул на нас недобро и обратно в трактир шмыгнул.
– Ничего себе… – Ярка почесал растрепанный на ветру затылок. – Нет, так дело не пойдет.
Привязав наших лошадок, он резво перепрыгнул ступени крыльца и исчез за порогом. Что делать?.. Только следом отправляться.
Просторный зал с пятаком широких столов пустовал. Мухи лениво обхаживали скатерти и неторопливо сновали в воздухе, не находя угощения.
– Отец, что у вас тут приключилось-то? – кинул Ярка застывшему у входа в подсобку трактирщику.
– Рускальским языком тебе сказано – уезжай! – твердил мужик.
– Расскажешь, что приключилось, может, и уеду.
– Вот дотошный, – пробурчал хозяин, приглашая жестом к столу.
Переглянувшись, мы с Яркой уселись на длинную лавку напротив трактирщика.
– Чудо-юдо прилетит скоро за данью. Вот мы всех путников дальше и отправляем. Видали, никого в селе на улицах нет. Одни вы не уйметесь никак с вопросами.
– Что же вы помощи не попросите? – мои глаза округлились. – Тут всякий люд мимо едет: и воины славные, и колдуны всякие...
– Просили, девица. Ой, просили! – с отчаяньем, хозяин стукнул кулаком в грудь. – Только или народ нынче трусливый, или никому до нас дела нет – не соглашаются помочь. Один кудесник мороку нагнал на село, чтобы не вечерело, да и то рухнут его чары вот-вот. Как темнеть соберется – прилетит изверг окаянный. Отдам собственными руками, – он протянул трясущиеся ладони, – кровинушку мою – Вареньку – чудищу поганому. Жребий так выпал, мне и отдавать. Горе! Горе! – со слезами в голосе запричитал мужик.
– Так, если вы давно о том знаете, чего Гороху прошение не отправили? Выдал бы вам царь-государь колдуна какого подсобить, – продолжая перебирать варианты, я настойчиво отказывалась верить в беспомощность селян.
– Разбежался Горох… да не шибко-то. Ответ дал, мол, все колдуны его делами нынче заняты, ни одного свободного и никакой возможности…
– Вот что, отец, – Ярка встал из-за стола. – Сообрази-ка нам факелов десятка два и веди свою Вареньку. Будем чудище поганое изводить!
– Ты в своем уме?! – зашипела на друга, поглядывая на убитого горем трактирщика. – У тебя даже меча нет!
– Я подковы руками гну, Васенька. Что же, бока нечисти намять не сдюжу?
– Поможешь, что ли? – обрадовался трактирщик.
– Попробую, – кивнул Яр.
Одно дело – хорохориться и мечтать, совсем другое – на чудо-юдо с голыми руками идти. Нет, мне тоже хотелось помочь трактирщику, но не без подготовки же, не понять как. Что там за чудо-юдо такое, какая нечисть? По сбивчивым рассказам отца Вареньки выходило, что прилетит не то змей-Горыныч о трех головах, не то гора крылатая с одной. А под конец он заявил, мол, ничего не знаю, но зубы страшные, аж сердце в пятки падает.
Варенька оказалась девицей молчаливой. Только понуро глазки в пол опускала да вздыхала. Фигурой дочь трактирщика удалась, в Рускале таких любят: что горшок, только с ножками. И вот стоит эта утварь что глиняная, только носом шмыгает – никакой помощи. Подумала, может, немая? Так нет – отец уверил, что вполне здорова, боится дюже.
Снабдил нас трактирщик факелами, дочь родную в маковку чмокнул и отправил в лес – куда чудо-юдо за добычей прибудет, как только сумерки неба коснутся.
– Вась, зажги-ка, – друг воткнул последний факел в землю.
Хмуря брови, с сомнением глядела на круг из палок, которые мне предлагалось зажечь. Чего удумал? Хоть бы поделился.
Защелкала пальцами, словно лучины в доме зажигать собралась. Ну, конечно, разбежались факелы от чар домовухи гореть, чай не щепочки! Поднатужилась, зашептала – все же вышло. Осветилась поляна добрым светом в собравшемся вечере. Круг из огня получился добрый – словно капище. Волхвы, тоже мне…
– Подь сюда, – Яр поманил пальцем Вареньку. – Вот тут стой, – он за руку привел дочь трактирщика в центр горящего круга, – и ничего не бойся. Поняла?
Ответа кузнец не дождался. Девица, надувши губки, осталась стоять на положенном месте и, видимо, все же боялась. Что-то мне в ней не нравилось – уж больно покорная. Молчит, сопит, а слез не роняет. Я бы на ее месте уже челом траву лупила и причитала на чем свет стоит. А тут…
– Вася, пойдем за кустики.
– Чего? – опешила я от предложения друга.
– За кустики, за кустики, – он мягко подтолкнул меня к зарослям малины.
Не особо надежное укрытие. Нюх у нечисти отличный: Рускальский дух учуять – несложное дело. Так что прятаться в кустах не видела толка, но Яру, наверное, виднее. Он же чудо-юдо загубить собрался.
– Ярушка, – язвительно завела я, – может, поделишься со мной, какой такой силой собрался с чудищем окаянным справиться? Что это, вообще, такое, а?! – тыча пальцем на горящий круг, смотрела в совершенно спокойные глаза друга.
– Нечисть огня боится, – уверенно заявил Яр. – Прилетит, а к девице не подступится, пока думать станет, чего делать, я его… – он сжал огромные кулаки и скорчил зверскую рожу.
– Дала же судьба дружочка, – хлопнула себя ладонью по лбу. – Да с чего ты взял, что всякая нечисть огня боится?
– Разве нет?
– Разве нет, – передразнила басом друга. – Загубишь Вареньку, себя и меня заодно. Эти кусты нас от нечисти не скроют, уж поверь на слово.
– Так я это… Не знал же…
Оправдаться Яр не успел, хоть и хотел дюже – по лицу видела. В темневшем небе раздался страшный свист, трава согнулась от ветра, и в тот же миг наземь свалилась огромная черная туша. Чудище беспомощно барахталось рядом с кругом в попытках подняться, оставляя на земле рытвины от когтей. Огромные кожаные крылья распластались по поляне, так, что край одного чуть ли не в нос мне упирался сквозь кусты малины.
– Аспид, – прошептал Яр в оцепенении.
Про этих тварей только в сказках написано – давно в Рускале о них забыли, думали, совсем исчезли чудища, а нет – вот вам, пожалуйста – чудо с хвостиком. С хвостищем – вернее будет. Упитанный змей-то, не сказать толстый – пузо доброе.
Сказки сказывали, мол, живут аспиды в скалах. Пещеру какую сыщут, обживут и ну таскать туда украденное золото да серебро. Больно падкие они на сокровища и женщин. Хорошая девка для крылатого змея, как самоцвет. Что уж с ними аспиды делают, никто не знает. Последнее упоминание, которое мне довелось встретить в книгах, гласило – «утеряно аспидами свойство огонь пускать из пасти, посему опасность в поджогах они не представляют более». Только от того не легче – он одной левой нас придавит, не заметит.
Чудище, наконец, поднялось и, встав на задние лапы, растерянно уставилось на возведенную Яром огненную красоту.
– Варя, это чего? – гулким голосом аспид обратился к дочери трактирщика.
Девица состряпала глупую улыбку и игриво пожала плечами. Аспид развернулся, и туго втягивая ноздрями воздух, прикрыл желтые глаза.
– Все, пропали мы… – слова холодным шепотом сорвались с губ.
Поняла, как сильно струхнула. Сердце заходилось так, что и искать Рускальский дух не нужно – без того слышно. Рубаха прилипла к спине от выступившего пота, а в голове помутнело. Ярка выглядел не лучше. В потемках его лицо, чуть освещенное огнем от круга, казалось белым, что свежая скатерть. Застывшими глазами друг глядел, как аспид топчется по поляне в поисках нежданных гостей.
– Ой, еще одна цаца! – сунув огромную морду в кусты малины, змей заставил нас попятиться.
– Сгинь! – заорал Яр и со всей молодецкой дурью заехал кулаком змею промеж желтых глаз.
– Ты чего?! – взвыла нечисть, прижимая когтистую лапу к морде. – Варька, мы так не договаривались!
Аспид живо отошел от кустов и, злобно глядя на дочку трактирщика, выдернул один из факелов из земли – огня он не боялся, как я и думала. Сжимая в огромной черной лапе горящую палку, змей возвращался к нам.
На этот раз Ярка не терялся: выскочив навстречу опасности, не жалея живота, ринулся к супостату. Аспид приготовился было принять бой, но друг резво проскочил мимо него. Схватив факел, кузнец довольно оскалился, мол, не ждал, образина проклятущая, и кинулся на ворога.
Я зажмурилась. Ой, матушки! Страх-то какой! Аспид размером с добрую избу, когти, что кинжалы, пасть и впрямь зубастая, а Ярка… Не поможет другу ни косая сажень в плечах, ни кулаки пудовые.
– Шел бы ты отсюда, мальчик.
Открыла глаза и чуть не обмякла от ужаса. Яр нещадно лупил аспида горящим факелом по огромной лапе, а тот снисходительно глядел сверху и даже не морщился.
– Вот тебе, ирод! Вот тебе проклятый! – орал кузнец.
– Так! – змею явно начинало надоедать происходящее. – Варя, уйми этого юродивого! Или никакого уговора не будет!
Нашу девицу прорвало, что пробка из бочки с забродившим квасом выскочила:
– Я не виновата! Потап, да прибей ты его, и полетели уже!
– Как «прибей»?! – на морде нечисти заиграло почти человеческое удивление. – Никого я убивать не собираюсь!
Не выдержала я, бросилась к Вареньке и, ухватив ее за корень косы, потащила к аспиду. Позабыв о страхе, только и думала – как бы чудище не зашибло друга. Голова соображала плохо, но из разговора девицы и змея поняла – заодно они. А раз так, спасать эту круглобокую дурынду совсем не обязательно.
– За этой прилетел?! – с трудом сдерживая дрожь в голосе, а заодно и дрожавшие коленки, я выпихнула девицу к аспиду.
– За этой, – подергивая ногой, он отмахивался от приставаний Яра. – Только чего вы тут удумали – не пойму?
– Не будет тебе девичьего тела! Не видать тебе, ирод, ее крови! – Яр заходился ударами все чаще, не обращая внимания, что аспида они не берут.
– Ну все, – выдохнула нечисть, – надоели!
Он мягко отпихнул Ярку, так, что тот покатился по траве, выронив факел. Черные крылья мелькнули за спиной змея. Расправившись, аспид приготовился покинуть нашу теплую, радушно принявшую его компанию.
– Подожди! – полной грудью вскричала Варенька. – А как же я?!
– Как хочешь, – начиная разбег, заявил аспид. – Вот так, – он обвел когтистым пальцем в воздухе, указывая на Ярку, – мы не договаривались.
– Обманщик! – грозила кулаком Варенька вслед исчезавшему в сумеречном небе змею.
Кинулась к Яру. Друг валялся на траве и, тяжело дыша, глядел вверх.
– Ярушка! Живой, родненький?! – руки ходили по крепкому молодецкому телу в поисках ран.
– Живой, Васенька, – друг поднялся на ноги. – А эту, – он зашагал, потирая ушибленный бок, к дочке трактирщика, – я сейчас вместо аспида убивать стану!
– Ой! – девица закрыла лицо ладошками.
– Погоди, Ярка! – встала на пути разъяренного кузнеца. – Давай-ка для начала спросим у нее, что это было.
Поняв, что опасность отступает, Варенька открыла круглое личико и завыла со слезами на глазах:
– Все испортили! Все! Я ж все деньги на побег извела, три ночи царский ответ подделывала…
Варя мешала все в кучу, пуще заходясь в слезах. Чтобы привести в чувства, сотворила кадку со студеной водой и с нескрываемым удовольствием выплеснула ей прямо в лицо. Мокрая, фыркая и захлебываясь словами, девица топорщила вверх пухлый пальчик, но истерику прекратила.
Поняв, что объяснения неизбежны, она тяжело вздохнула и, усевшись на траву, наконец, принялась рассказывать:
– Папка в черном теле держит, – Варенька снова опускала глазки. – Какая жизнь с таким родителем? Я же день для трактира готовлю – путников-то тут намеренно, а потом еще полночи с домашними делами управляюсь. Он меня даже замуж не пускает. Конечно, – она обиженно шмыгнула носом, – кто еще ему станет целыми днями каши варить?
– Какой-то изверг получается, – Ярка задумчиво поглядел на Варю.
– Еще какой! – закивала девица. – Как-то вечерком пошла к реке белье состирнуть, да и увлеклась ягодками – в лес зашла. Там вот Потапа встретила. Конечно, испугалась сначала, а потом ничего… разговорились. Он, оказывается, незлой совсем. Рассказала ему о беде своей, а он взялся помочь. Один купец сказывал, в Первограде царь работников на кухню набирает, вот и задумала я бежать в столицу, да как не знала. Потап в село явился, напугал всех и сказал, мол, явлюсь за данью в назначенный день и час – готовьте девицу. Потом подстроила, чтобы жребий мне выпал. Все скопленные деньги раздала воинам и колдунам, чтобы на чудо-юдо не ходили. Да еще письмо царю скрала и сама ответ написала.
– Всех вокруг пальца обвела, – я даже присвистнула от находчивости девицы.
– Обвела, – довольно согласилась Варя, – да только вот теперь что делать? Так и помру в Трактовом с горшками в обнимку.
– Зря сразу нам все не выдала. Что мы, не люди? Не поняли бы? – стало по-настоящему жаль Вареньку.
– Может, и выдала бы, только денег у меня не осталось, чтобы вам заплатить.
Только хмыкнула – все теперь в Рускале за деньги. Про помощь, про дружбу никто уж не помнит.
– Одного в толк не возьму, – не унимался Яр, – если этот твой Потап такой добрый и не чудище вовсе – чего он за факел схватился и на нас кинулся?
– Никуда он не кинулся, – Варя махнула пухлой ручкой. – Он просто слеповат в потемках, разглядеть вас хотел. Отказывался даже по ночи лететь, мол, расшибемся. А днем я не решилась, углядят, куда подались, и погоня будет. Догнать не догонят, но кровушки попьют.
– И сама ты прибить меня просила.
– Уже на все готова, только бы сбежать отсюда.
– Раз такое дело, давай-ка, Василиса Дивляновна, поможем девице.
– Это как? – не понимая, что опять задумал друг, сердце беспокойно заныло.
– Вернемся с тобой в трактир и скажем, мол, не вышло Вареньку спасти. А тебе, – Ярка с сочувствием поглядел на девушку, – придется в лесу заночевать. Не испугаешься?
– Не испугаюсь! – круглые щеки Вареньки расплылись в радостной улыбке. – Тут недалече берлога старая есть, там и схоронюсь.
– Ожидай нас с первыми лучами на этом месте. Мы все одно в столицу путь держим… Василиса Дивляновна с тобой лошадкой поделится, – друг ожидал моего одобрения.
– Куда деваться, – вздохнула я, – поделюсь.
Не понравилась мне эта девица-красавица, но ради Ярки потерпеть стоило. Чувства к кузнецу давно покоя не давали – головушку мучили, сердце бередили. Стоило только глянуть, как круглощёкая Варя кузнецу улыбки отправляет, так кулаки сами собой сжимались, но ничего, в Первоград приедем, и пусть ступает своей дорожкой. Подруг не надобно, а врагов у меня отродясь не было.
Глава 3
Как мы с Ярушкой по пути в столицу взглядами томными обмениваться станем, как у костра на ночлеге плечами друг друга коснемся, и случится поцелуй трепетный, души молодые тревожащий. Как раскрою ему душу, полную любви, и ответит мне его сердце взаимностью… Вот так я себе представляла нашу дорогу, а вышло…
Мало того, что моя лошадка скорость сбавила – шутка ли везти на спине нас с Варенькой двоих, так еще и нос девица умудрялась совать везде. При любой возможности дочь трактирщика задавала целый воз ненужных вопросов, местами и вовсе неприличных.
Мои попытки колдовать над едой заканчивались долгими объяснениями, почему щи готовятся без огня и как работают эти «диковинные» штучки. В конце концов, мы ужинали кашей на скорую руку и измученные засыпали. Как засыпали? Тоже очень тяжко под неугомонные рассуждения Вареньки о работе на кухне царя Гороха. О том, чтобы достать книжку и позаниматься, речи не было. Девица живой бы меня не отпустила.
К концу пути настолько умаялась от седла, треньканья Вари и просто от переживаний за проклятую грамоту, что даже не смогла насладиться открывшейся красотой столицы Рускалы.
Мы въехали в ворота Первограда, когда прохладный летний вечер только опускался на город. Широкие улицы с мощеными дорогами заканчивались небольшими площадями, обязательно с приступком – для чтения государственных указов. Колодцы с водой на каждом шагу, и бесконечные резные терема – гордость столицы. Ниже, чем в два этажа, тут не строили, меньше трех красок не использовали, а уж резьба какая завихренистая, что кружева мастериц. Палаты царя Гороха возвышались над всей этой красотой, и даже затмить ее умудрялись.
– Вась, глянь, какие терема-то! – Яр с восторгом оглядывал дома.
– Не впервой видишь, – устало пробурчала я.
Друг только сочувствующе покосился на меня и увлек в разговор Вареньку. Уж она-то обрадовалась, а у меня в ушах снова зазвенело.
Единственное, чего хотелось – отыскать побыстрее постоялый двор. Ни терема, ни палаты Гороха сегодня впечатления не производили. На главной улице стоял жуткий гул. Вечером люди, освободившись от работ, спешили не то по домам, не то по кабакам. Точно сказать сложно – все просто куда-то направлялись. Не удивлюсь, если без всякого толку, просто создавая суматоху.
Толкучка на дорогах убивала всякую надежду быстро добраться до заветной постели. Бесконечные вереницы всадников, обозов, телег мелькали перед глазами. Тратила последние силы, уводя бедную лошадку от столкновений с собратьями. Среди всего этого мракобесия нужно еще умудриться на пеших не наехать. Столичные жители охальничали не хуже сельских выпивох. Особенно горячие толки заканчивались драками на обочинах. По такому случаю на улицах сновали прислужники Гороха в серых кафтанах да с сабельками. Добрые молодцы лихо разнимали сцепившихся жителей, некоторых – отличившихся – уводили с собой в сторону царских палат.
– Ну, бывайте. Спасибо вам, добрые люди.
Варенька неожиданно начала прощаться, когда мы свернули с главной улицы.
– Ты где ночевать собралась? – Ярка, видать, забеспокоился, как наша спутница в столице обустроится.
– Так у палат, – дочь трактирщика кивнула в сторону царского дома. – Говорят, там такие очереди из желающих попасть на кухню, что лучше с вечера занимать.
– Не поминай плохим словом, Варя. Поехали, Яр, – расставив все на должные места, не стала разводить долгих прощаний и отправила лошадь вперед.
Ворота постоялого двора, который мы отыскали уже в сумерках, приветливо распахнулись силами мальчишек помощников. Нас тут же расспросили – желаем ли мы поменять лошадей или отдыхать собрались. Вместо ответа я спешилась и, вручив одному из мальчиков поводья, молча отправилась к терему.
– До утра точно останемся, – раздался голос Ярки за спиной.
Просторный зал дома, наполненный хмельными беседами постояльцев и звоном монет о столы, мало чем отличался от гула улицы. Как тут спать – одному черту известно.
– Я же с вас возьму, как с родных, – обещания хозяина постоялого двора лились сладким медом. – Считай, за харчи, за воду сполоснуться и за добрую комнату – всего пятьдесят монет золотом. С каждого.
– Сколько?! – глаза Яра наполнились растерянностью.
– Вот! – он гордо выставил грудь. – И я говорю – почти даром. Цены у меня самые низкие по столице! Дешевле не сыскать!
Пальцы потянулись к мешочку с деньгами на поясе. Даже на ощупь понимала, что пятьдесят золотых там едва найдется. А если и соберу нужную сумму, то утром можно смело присаживаться, протянув руку, рядом с просящими.
– Откуда у вас такое постоялое?
Опытный взгляд хозяина живо прочитал на моем лице – «нищета».
– Понаехали, – проворчал он.
– Чего? – Ярка явно не расслышал грубость.
– Ночевать собираетесь? – уже безо всякой обходительности напирал хозяин. – Коли денег не хватает, расплатитесь лошадью.
– Давай лошадью, – без раздумий согласился Ярка.
– Ты чего?! – я дернула друга за локоть. – Обратно как поедем? Опять в одном седле? Я не сдюжу.
– Разберемся, Васенька.
Улыбка у Ярушки вышла такой доброй, такой нежной, что вмиг позабыла обо всем. Стало плевать, как домой поедем. Да хоть лешего оседлаю, лишь бы он еще раз так же на меня глянул.
– Мою забирай, – решительно заявила я.
– Вот и славненько, – обрадовался хозяин. – И полсотни золотых с одного из вас.
– Чего?! – снова растерялся друг.
– Долго торговались, – ехидно сощурился мужик.
– Да подавись! – Яр принялся отсчитывать нужную сумму из своих.
Пожелание кузнеца не исполнилось. Вместо того чтобы подавиться, хозяин жадно сгреб деньги в карман, заставив кошелек Ярки исхудать.
Нас проводили в небольшую комнатку с парой лавок, столом, кроватью да кадкой для умывания. Если баня в постоялое не входит, хоть бы корыто поставили, но и корыта нам не полагалось. За такую опочивальню и дюжины золотых бы не дала. Ужин принесли тоже далеко не царский – горшок с кашей и почему-то одну ложку. Честно сказать, определить, что в посудине именно каша, ни по виду, ни по запаху нельзя – только догадаться. Возможно, столичное яство носит другое название – ручаться не могла.
– Надо было еще поискать, – сетовал Ярка, смывая дорожную пыль с рук.
– Искали бы до утра, а мне бы повторить и поспать не мешает.
– Да уж, – вздохнул друг, – раньше столица другой была. Мы из Горок сюда с попутными телегами добирались за пряниками. Люди приветливее были, торговались всегда добро.
– Теперича не то, что давеча.
Очень хотелось продолжить беседу с Яркой, но до сих пор казалось – в седле подпрыгиваю. Тело жутко ныло, а голова начинала подвывать в тон. Все, на что меня хватило – обтереть лицо мокрым рушником и завалиться на кровать с колдовской книгой тетушки. Ужинать местной кашей побоялась – уж больно странный аромат из горшка в нос бил, а Ярка не побрезговал.
Душа разрывалась на две половины. Одна ратовала за приготовление ужина, вторая настойчиво твердила о повторении шепотков. Победила вторая, но тут же защекотала совесть. Чтобы она, поганка, не загрызла, постаралась с головой уйти в занятия.
– Дай поглядеть, – Яр устроился рядом со мной, касаясь своим плечом моего.
– Гляди, – пододвинулась ближе к другу.
Вот оно, как я и мечтала! Не у костра, но тоже сойдет. Ощущая тепло Яркиного тела, и думать забыла о шепотке на усмирение домовой нечисти. В голове завертелись давние мечты, а лицо засияло улыбкой.
– Вась, руны какие-то не Рускальские…
Кузнец внимательно следил за тем, как я в забытье перелистываю страницы.
– Что? – очнувшись от теплых желаний, глянула на заинтересованного Яра. – Руны не Рускальские?
– Ну да…
– Иноземная писанина. – Поспешила вернуться в начало.
– Чудные. Интересно, что тут сказано?
Рассказать историю появления в семейной книжке странных знаков не успела. Чернила словно поплыли по желтоватой, изъеденной временем странице. Между строк появились новые писания – руны вспыхнули черным пламенем, норовя выскочить в комнату.
– Матушки! – глухо хлопнула книгой и замерла, глядя на Ярку.
– Вроде на нашем написано было, – друг высоко поднял брови.
– Ты прочитал?
– Нет. Только понял, что рускальские знаки...
Книга отдавала рукам холод – словно заледенела. Спешно спрятав теткино сокровище под периной, принялась дышать теплом на ладони.
– …Чего это было-то? – Ярка ожидал ответа, которого у меня не было.
Виду старалась не подавать, но случившееся здорово испугало. Столько лет я листала колдовскую книгу Феклы, и никогда ничего подобного не случалось. Сама не знала почему, но черные знаки холодили душу, заставляя испытывать настоящий ужас. Всякое случается с чародейскими вещами, нужно быть готовой ко всему, но я не готова… К этому совершенно не готова.
Ночь далась тяжело. Хрупкий сон постоянно прерывался неумолкавшим даже в позднее время уличным шумом. Мучили страхи, снилась какая-то несуразица. Просыпаясь, с опаской тянулась к книге под периной – теплая. Под утро осмелилась полистать. Страницы больше ничего чудного не являли – стало немного спокойнее, но отдохнуть это не помогло.
Устроившись за спиной Ярки в седле единственной оставшейся у нас лошадки, крепко обняла его и почти сразу задремала. Не знаю, как мы добрались до царских палат, но очнулась уже во дворе.
Сонно моргая, старалась разглядеть все великолепие государева жилища. Ровные срубы теремов – бревнышко к бревнышку – окнами с резными ставнями на нас смотрели. Острые крыши золотыми петухами на рассветном солнце играли. Да один столб на крыльце можно весь день рассматривать – до того мастерски завитки высечены. А сам двор, поди, больше рыночной площади.
Яр остановил лошадку возле высокого резного терема, стоявшего отдельно от основного строений.
– Приехали, должно быть. – Друг помог мне спешиться. – Стража у ворот сюда указала.
Не ошибся Ярка – перед теремом среди дюжины колдунов да ведьм уже ожидал тетушкин посетитель. Завидев меня, он замахал руками, подзывая подойти. Тетушка говорила – человек он при царе далеко не последний, чин имеет хороший, а звать Кышеком.
– Утречка ясного!
Приветствие у меня вышло звонкое – собравшиеся тотчас обернулись, приглядываясь, кто посередь царского двора верещать удумал. Да только Кышек моего задора не разделял. Стоял, как водой холодной облитый: бледный и смурной.
– И вам добренького, да не шибко. Нет сегодня в Первограде царских колдунов…
– И что же, – Яр недобро глянул на Кышека, – зря приехали?
– Почему зря? – круглолицый поежился под взглядом кузнеца. – Это как свезет. Пригласили заезжего, еле уговорил принять собравшихся. Одна беда: не простого чародея упросил – самого Кощея.
– Это который Бессмертный? – растерянно захлопала ресницами.
– Он самый – Бессмертный.
Ничего себе! Да про Кощея я только в сказках слыхала. Много сотен лет тем сказаниям, а то и вся тысяча. Слухи о Кощее разные ходили. Поговаривали, что до баб он охоч, что над златом своим чахнет днями напролет, но все сходились в одном – нет в Рускале чародея сильнее.
– Черт меня дернул за ногу, – клял себя Кышек. – Ежели царь-государь узнает, что Кощей сегодня прием вести станет, на дыбе меня вздернет.
