Текст книги "Признания без пяти минут подружки (ЛП)"
Автор книги: Луиза Розетт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)
ОСЕНЬ
5
потенциал: возможность развития во что-то хорошее
(см. также: первый день десятого класса)
Когда я была маленькой, первый день учебного года был для меня великим днем. Все было новым. Начинаешь заново, в новой одежде, с новыми ручками и карандашами, чистыми тетрадями, в которых еще никто не писал, с учителями, которых никогда не встречал – все должно было случиться в будущем, но пока ничего не происходило.
Этим утром, пока собиралась, я почувствовала это зудящее возбуждение. Это чистый лист, время обновления. Роуз Царелли сбрасывает старую кожу, и все видят, как появляется новая красивая бабочка – бабочка, которая путает метафоры, но все же это бабочка. Прощай, стеснительная странная девочка, которая тоскливо бродит, таская за собой валторну и беговые кроссовки, связанные друг с другом; здравствуй, непредсказуемая, но волнующая, девушка с великолепным певческим голосом, у которой крутые друзья – и возможно, парень–старшеклассник – и главная роль в мюзикле. Да, может, она не величайшая модница, но ее лучшая подруга – самая стильная девчонка во всей «Юнион Хай», так что и ей достается кое–что крутое. И да, возможно, в прошлом году она влезла в этот грязный конфликт с Региной Деладдо из-за Джейми Форта, но ее папа погиб в Ираке, поэтому люди должны быть с ней любезны.
Но постойте, разве не эта девушка оказалась в бассейне на вечеринке у Майка Даррена?
Я практически смеюсь. Даже когда я выдумываю, что люди обо мне говорят, я не могу оставаться позитивной. Я имею в виду, кому это надо? Зачем заморачиваться с выдумками, если от этого не становится лучше?
Направляюсь на кухню, где мама, которая уже в офисе с клиентом, оставила мне записку и тост с арахисовым маслом. В записке сказано: «Отличного первого дня!» Когда мама собирала для меня обеды в младших классах, она обычно клеила стикеры на салфетки и писала записки. Я заставляла себя дотерпеть до обеда, чтобы прочитать ее записки и посмотреть, какие стикеры она выбрала. Это было моей любимой частью дня.
Трейси сигналит с улицы, и от волнения я ощущаю легкую нервную дрожь. Больше никакой ходьбы пешком в школу – у моей лучшей подруги есть своя машина.
Перекидываю через плечо новую замшевую сумку – Трейси заставила меня пообещать, что я никогда не буду больше носить рюкзак – и то, как она удобно держится на руке, придает чувство взрослости, когда я иду к машине. Трейси бегло осматривает меня и кивает в знак одобрения моего образа, который мы обсуждали прошлым вечером. Пока что десятый класс начинается довольно хорошо.
Через пять минут, когда мы стоим на светофоре прямо перед школой, это чувство начинает исчезать. Над нами маячат массивные здания, которые больше не выглядят такими безобидными, как мне казалось этим летом, когда я ходила мимо них в «Gap». Теперь они кажутся большими и какими-то... нехорошими, если это вообще возможно.
– Перенаправь свои мысли, – говорю я себе, используя технологию для борьбы с паникой, которой меня научила Кэрон. – Сосредоточься на чем–то простом и хорошем.
А это – старая песня Патти Гриффин, которую я в последнее время репетирую. Она называется «Моисей», и это первая песня с ее первого альбома. Я думаю, что это самая красивая песня из всех, которые я слышала. Я пела ее прошлым вечером, хотя должна была репетировать для прослушивания на роль в «Что бы ни случилось». Я пою совсем не похоже на Патти, и меня это беспокоит, поэтому я подпеваю ей, чтобы было гармоничнее. Я слышу ее в голове, и она вырывается у меня изо рта. И звучит неплохо.
Когда пою, я обычно теряю счет времени – может пройти час, а я буду думать, что прошло пять минут.
Я это обожаю.
Загорается зеленый, и Трейси поворачивает направо, а потом налево, и въезжает на стоянку, которую школа делит с торговым центром, где разрешается парковаться ученикам. Мне становится интересно, какие учителя у нас будут в этом году, и я понимаю, что технология перенаправления работает. Меня больше не окружают мрачные мысли.
Стоит это запомнить.
Мы кружим в поисках места – осталось 10 минут до звонка, а на парковке почти все занято. Так как я всегда ходила в школу пешком, я никогда не была на этой парковке до звонка. И не знала, как это зрелищно.
Никто не заходит внутрь. Очевидно, все ждут до последней секунды. Многие девочки расчесывают волосы, красятся, сравнивают наряды, пишут смс и делают вид, что не смотрят на парней. Парни или едят, или бросают друг другу мяч – или то, что они отобрали у кого–то, чтобы использовать как мяч – и делают вид, что не смотрят на девочек. Их явно не волнует, что с их лиц капает пот, а рубашки измазаны еще до того, как они зашли в класс. Они думают, что выглядят разгоряченно.
Наверно, неплохо быть парнем – они кажутся не такими застенчивыми, как девочки. Например, той ночью Джейми совсем не выглядел смущенным из–за того, что возбудился, когда мы целовались.
Я отворачиваюсь, чтобы Трейси не видела, как я краснею.
Приходится признать, что один из лучших моментов в начале учебного года – то, что я, возможно, буду видеть Джейми хотя бы раз в день. А может, чаще – смотря, что случится на нашем совместном ужине.
Когда у нас будет свидание.
– Это не свидание, – напоминаю я себе. Никто не говорил о свидании.
Когда Трейси заезжает на нечто, похожее на последнее свободное место на парковке, и я выхожу из машины в самый идеальный сентябрьский день, я ощущаю еще один проблеск возможностей – в этом году может случиться что-то хорошее. Стоя на этой парковке, где из магнитолы гремит Radiohead, а солнце так сильно отражается в крышах машин, что все кажутся вибрирующими в такт музыке в отдельных пузырях серебристого света, я чувствую – возможно (всего лишь возможно), я смогу что–то сделать с собой в этом году.
Роуз 2.0
– Трейс! Рози! Всем привет!
Пронзительный крик Стефани прорывается через шум на парковке. Мы с Трейси не видели Стефани все лето – ей пришлось провести три месяца на ферме своего папы в южном Иллинойсе из-за той встречи выпускников. Тогда ее мама чувствовала себя такой виноватой в разводе, что почти не наказала Стефани, которая напилась до отключки и оказалась в больнице. Но когда наступило лето, она собрала вещи Стефани и отправила ее тратить драгоценное время с коровами и свиньями. Стефани была на грани нервного срыва из-за этой поездки, заявляла, что там нечего делать и не с кем общаться.
Зато теперь достаточно одного взгляда на Стефани Трейнер, чтобы понять, что она сделала за это лето: повзрослела, стала открытой и хорошенькой. Гораздо более хорошенькой.
Трейси так же ошарашена, как я, но она хотя бы визжит в ответ от восторга, что видит нашу подругу после этих долгих месяцев. А я просто стою с отпавшей челюстью и думаю, что еще одна из моих подруг намного симпатичнее меня, и это просто маленькое чудо, что она вообще заговаривает со мной на парковке в первый учебный день. Мне стоило бы прямо сейчас затеряться в толпе и не замечать, что она пытается привлечь мое внимание. Это пошло бы на пользу нам обеим.
– О, Боже! Привет-привет-привет! – Она хватает Трейси и меня, и пытается обнять нас одновременно. Я едва достаю головой до подбородка Стефани. – Девчонки, я так по вам соскучилась!
– Стеф! Ты посмотри на себя! Выглядишь потрясающе, – говорит Трейси, делая шаг назад, чтобы лучше рассмотреть эту уверенную в себе фотомодель, которая сменила нашу когда-то миниатюрную и болезненно стеснительную подружку. – Чем тебя там папа откармливал? У тебя, похоже, модельный рост!
– А, я просто на каблуках, – говорит она, поворачивается и поднимает ногу, чтобы показать нам свои туфли с безумно высокой танкеткой. – Я не такая высокая. – Когда она снова оборачивается к нам, она сразу же начинает сутулиться, чтобы стать ниже. Такая уж она девочка – лучше ей будет некомфортно физически, только чтобы кому-то другому не было плохо.
– Где ты купила эти туфли? В них ноги смотрятся как трехметровые! – Теперь Трейси ходит вокруг Стефани кругами, как будто Стефани участвовала в шоу по преображению внешности и только сейчас показала свой новый облик.
– Ой, замолчи,– говорит Стефани и краснеет так сильно, что ее лицо становится таким же, как ярко-рыжие волосы.
– Холщовая танкетка идеальна для этого времени года. Дизайнерские? – пока Трейси говорит, она достает из сумки iPhone и фотографирует туфли Стефани. Стефани выглядит немного озадаченно, но когда она быстро смотрит в мою сторону в поисках объяснения, я лишь пожимаю плечами и пытаюсь не жалеть, что надела балетки, в которых ноги похожи на маленькие дома на колесах. А еще на мне джеггинсы, которые не делают чести невысокой девушке с бедрами бегуна.
Меня осеняет, что Трейси могла выбрать для меня наряд, который хорошо бы смотрелся на ней, но она забыла принять во внимание наши очень разные типы телосложения.
– Стеф, как ты в этом смогла выйти из дома? – спрашиваю я. – Я имею в виду, если бы такое лежало у меня в шкафу, мама бы взбесилась.
– У мамы новая работа. Она уходит раньше меня, а приходит позже, поэтому я могу одеваться, во что хочу! На самом деле, это ее туфли – она меня убьет, если узнает, что я их надевала. Но теперь у нас одинаковый размер! Это офигенно! Заходите как-нибудь ко мне – пошаримся в ее шкафу.
Трейси практически зеленеет от зависти. По ее мнению, мама Стефани – одна из немногих, чей шкаф действительно достоин набега на него.
В школе раздается предварительный звонок, и все мы начинаем двигаться, подобно стаду, к главному входу, влекомые силой притяжения очередного учебного года. Я решаю, что школа похожа на конвейерную ленту в жестоком кино. Тебя привязывают к ней, и неважно, как ты вырываешься, ты просто движешься к циркулярной пиле, готовой искромсать тебя на кусочки.
Видите? Пять минут назад парковка была оазисом возбуждения, потенциала и возможностей. А теперь мне видятся убийственные циркулярные пилы. Какого черта со мной опять это происходит?
– Ну что? Как дела, девчонки? Вы обе такие хорошенькие, и стройные, и загорелые. Вы, наверно, все лето ходили на пляж? Я так вам завидую. Купаться рядом с фермой совсем не весело – да там вообще невесело, рядом с фермой! Там есть какие-то места для купания, но знаете, нет океана или типа того. А парни... о, Боже. Вы не поверите, что такие бывают. Они пахнут сеном, и неважно, сколько раз они примут душ или какой одеколон на себя выльют. Но знаете что? В Южном Иллинойсе они вырастают такими большими!
Стефани хихикает и просто идеально взмахивает волосами, что привлекает завистливый взгляд идущего рядом чирлидера. Я вижу, как она оценивающе рассматривает Стефани, пытаясь решить, стоит ли приглашать ее на отбор в команду, который будет сегодня после уроков. Разве это не прекрасно? Стоило мне подумать, что Трейси бросила чирлидинг, чирлидинг запустил свои когти в Стефани.
– Рози, как твоя мама? Как Питер?
Я пытаюсь сочинить простой ответ на эти сложные вопросы, когда появляются Майк Даррен и Мэтт Хэллис, которые выходят из новенькой белой спортивной машины Мэтта. Они оба выглядят так же самоуверенно, как обычно, пока Майк не видит Стефани – он внимательно смотрит на нее, а потом спотыкается об свои же ноги. Он хватается за открытую дверь машины и пялится на нее, раскрыв рот и стараясь устоять на ногах.
Стефани, похоже, паникует, сразу же хватается за прядь своих длинных рыжих волос и накручивает ее на палец. Этот жест – практически единственное, что дает мне понять – Стефани, которую я знала всего пару месяцев назад, просто исчезла.
– Эй, Трейнер, как дела? Давно тебя не видел,– говорит он, пытаясь скрыть свое удивление и замешательство. – Как там Айова?
– М-м, Иллинойс. Отлично. А ты хорошо провел лето?
–О, да, было офигительно. Ты пропустила классную вечеринку позапрошлым вечером,– говорит он, как будто вечеринка плавательной команды, где чуть не утопили Конрада, была важнейшим событием его лета. Не понимаю, как Стефани могла встречаться с Майком, так же, как не понимаю – как Трейси могла встречаться с Мэттом.
– Да, было убойно. Роуз лучше всех провела время, – говорит Мэтт, а его взгляд прикован к длиннющим голым ногам Стефани. Трейси раздраженно вздыхает. – Любишь хорошо проводить время в воде, да, Роуз?
– Рози, ты занялась плаванием? – спрашивает Стефани.
Когда Мэтт чуть не падает от смеха, Стефани поворачивается ко мне с извиняющимся взглядом, понимая, что она попалась на крючок, но не совсем понимая, как именно. А Майк совсем запутался – смеяться ему вместе с Мэттом или встать на сторону Стефани.
Я оттаскиваю Стефани в сторону, чтобы рассказать ей, что произошло на вечеринке у Майка, когда замечаю машину Джейми. Он занимает свободное парковочное место недалеко от школы, которое мы почему-то пропустили – может, там был знак «занято» – а потом из машины выходят Джейми, Регина и Конрад. Конрад перекидывает через плечо большую сумку, как можно скорее уходит от них и один направляется к школе. Мне становится нехорошо, когда я думаю, насколько отстойно одному приходить в школу в первый учебный день в девятом классе, особенно, после того, что случилось в ним в пятницу вечером. Но я вспоминаю все, что он наговорил в машине Трейси, и мне делается легче.
Наблюдаю – побежит ли Регина за Конрадом, но она остается рядом с Джейми. Она могла бы взять его за руку – настолько близко они находятся друг к другу, когда вместе идут в школу.
Напоминаю себе, что я – та, у которой свидание с Джейми в субботу вечером.
Но возможно, у нее будет свидание с Джейми в пятницу вечером.
Словно почувствовав на себе чей-то взгляд, Джейми смотрит через плечо на парковку. Когда его глаза останавливаются на мне, он задирает подбородок и слегка улыбается. Не уверена, стоит ли поздороваться или помахать рукой или еще что-нибудь, и упускаю возможность сделать хоть что-то – пока я размышляю, он отворачивается.
Где 2.0, когда она так нужна?
– Господи, Роуз, ты все еще помешана на этом придурке? – говорит Мэтт. – Разве он не должен был окончить школу в прошлом году?
– Можешь подождать и начать быть дураком после обеда? Пошли, – говорит нам Трейси. Мы идем следом за ней, оставив Мэтта и Майка.
– Эй, Стеф, спасибо за письма и смски, которые были летом, – кричит ей вслед Майк.
Уши Стефани краснеют, но она отвечает ему:
– Да, Майк, кто бы говорил! Ты точно знаешь, как заставить девушку чувствовать себя особенной. – Затем она демонстрирует великолепный, завершающий разговор, взмах волосами и гордо удаляется на своей безумной танкетке, а мы с Трейси пытаемся за ней угнаться.
– Так что я пропустила этим летом? – с ухмылкой спрашивает Стефани. – Вам придется помочь мне это наверстать до звонка.
Я была занята выдумыванием ужасных событий поздними ночами, сохла по Джейми Форта и вела борьбу за поддержание моей привлекательности на мало-мальски среднем уровне – не скажу же я это вслух. А Трейси начинает краткий обзор ее лета. Входя в здание, мы окунаемся в море нравов старшей школы, нравится нам это или нет.
***
Все катится к чертям еще до начала первого урока.
Мы с Трейси и Стефани сидим рядом в кабинете английского. Входят Роберт и Холли.
– Роуз! Скоро прослушивание! Ты готова? – она перекрикивает очень громкие разговоры наших одноклассников.
Я решительно мотаю головой, чтобы дать ей понять – нет, вообще-то, не готова. Я настолько не готова, что это даже не смешно. Я могу подпевать «Моисею» снова и снова, но Патти Гриффин уж точно не ценится в театре мюзикла. Я не выбрала шестнадцать тактов из своей любимой популярной мелодии и не посмотрела видео, которое опубликовал театральный педагог, чтобы все могли ознакомиться с базовыми танцевальными движениями перед прослушиванием.
Короче, я все откладываю подготовку. Похоже, мой план – просто появиться и надеяться на свое вдохновение.
Не лучший способ достижения целей.
Пока Холли что-то болтает о том, как она абсолютно уверена, что у меня прекрасно получится, входят Мэтт и Майк. Майк прыгает на первое попавшееся свободное место, делая все возможное, чтобы не смотреть на Стеф, а Мэтт замирает, когда видит Холли. Роберт замечает, что Мэтт видит Холли, быстро тянется через свою парту, берет ее за руку и мягко тянет к себе. Холли, не имеющая понятия о том, что происходит, начинает объяснять Роберту, что они должны поработать со мной после школы, чтобы я смогла «реально зажечь» на прослушивании. Роберт кивает и вместе с тем осторожно усаживает ее рядом с собой, подальше от Мэтта, который так и смотрит на нее, будто хочет ее съесть.
– Кто это? – спрашивает Трейси.
– Это Холли, девушка Роберта.
Трейси открывает рот, даже не стараясь скрыть свой шок.
– Издеваешься? Откуда она взялась?
– Переехала из Лос-Анджелеса. Ее папа – киноактер, который преподает в Йеле. Они с Робертом познакомились на летнем шоу. Она милая, – ворчу я.
– Ну, похоже, ты свой шанс упустила,– поддразнивает меня Трейси, намекая на то, что Роберт с шестого класса на регулярной основе предлагал мне встречаться. – Завидуешь?
Я завидую, но не в том смысле, который она имеет в виду.
У Холли идеальные волосы, идеальная кожа, идеальное лицо и идеальное тело. Сдается мне, она совсем не ненавидит зеркала. И сдается мне, что она вообще никоим образом не задумывается о зеркалах. Наверно, это совсем другая жизнь, если ты выглядишь, как Холли Тейлор. Или как Стефани Трейнер.
Практически одновременно раздаются вибрации и позвякивания множества сотовых, когда все достают их из сумок и рюкзаков, чтобы перевести в беззвучный режим – мы должны оставлять телефоны в шкафчиках на весь день. Мэтт, до сих пор стоящий в передней части класса, умудряется оторвать взгляд от Холли, чтобы проверить свой телефон. Когда он поднимает глаза, на его лице возникает странное выражение. Он поворачивается к Трейси со смущенной физиономией.
Когда в восьмом классе они впервые появились вместе, Мэтт смотрел на нее с обожанием. А потом, в прошлом году, он смотрел на нее так, будто она паразит, от которого он не может избавиться. После их расставания он вообще перестал на нее смотреть. Теперь он уставился на нее, словно должен что-то сказать, но не знает, каким образом.
Что-то в выражении его лица заставляет меня очень-очень сильно переживать за Трейси. Он ни за что вдруг не почувствует себя виноватым из-за событий прошлого года. Происходит нечто другое – нечто, готовое бурно развиться.
Да, фантастический потенциал для первого учебного дня.
Кристин – уже одетая для чирлидерской тренировки, с паникой в глазах и бешено качающимся «конским хвостом» – мчится к Трейси и кладет на парту свой iPhone.
– Просто подумала, что ты должна это знать, – говорит она, а ее взгляд бегает по классу, останавливаясь на всех, кто смотрит в телефоны. Если бы я точно не знала, я бы сказала, что Кристин неловко из-за того, что она показывает Трейси.
Мэтт опускает голову и занимает место в конце класса, а меня начинает подташнивать. Трейси смотрит в телефон Кристин и замирает.
Я смотрю через ее плечо и вижу фото на странице Facebook. На фото список имен, написанных на двери туалетной кабинки, а сверху стоит сегодняшняя дата. Под датой слова: «Топ-10 шлюх Юнион Хай» и 10 имен. Трейси, у которой за всю жизнь был один парень – парень, который сейчас сидит в конце класса и не может посмотреть ей в глаза – под номером 1.
Беру телефон и проматываю вверх, чтобы посмотреть, чья это страница. Она принадлежит YouTube-шпиону, который выложил унизительный танец Трейси и Кристин после встречи выпускников в прошлом году, но он еще и снял то, что в тот момент я считала одним из похвальнейших моментов моей жизни: как я набросилась на Регину на беговом отборе.
YouTube-шпион должен быть девочкой, потому что под фото есть подпись: «3 этаж, 2 кабинка женского туалета». А может, это парень, который наловчился хитрым путем проникать в женский туалет, что само по себе противно.
Есть некая ирония в том, что YouTube-шпиону нужна страница на Facebook. Похоже, не все социальные сети созданы равными. А еще меня восхищает, что кто-то успел написать список на туалетной кабинке, который уже сфотографировали и выложили на Facebook. Учебный год еще даже не начался.
– Ты же придешь на отбор сегодня, да? – обеспокоенно шепчет Кристин. Трейси не может оторвать взгляд от телефона. – Ты нам, правда, нужна. – Трейси по-прежнему не отвечает, и Кристин вздыхает. – Это всего лишь список шлюх. Это ничего не значит.
Трейси поворачивается ко мне с чуть раскрытым ртом. Потом она говорит:
– Кристин, если это ничего не значит, зачем ты мне его показала?
Кристин занимает оборонительную позицию:
– Как я и сказала. Просто подумала, что ты должна знать.
– Это было супер мило с твоей стороны. Лена тоже думает, что я должна это знать?
Кристин кажется виноватой, когда выхватывает свой телефон, круто разворачивается и драматично падает на свободный стул.
– Трейс, просто приди сегодня, ладно? Ты нам нужна. Ты лучше всех танцуешь.
Трейси медленно оборачивается на стуле, глядя на Мэтта своим самым испепеляющим взглядом. Он кажется по-настоящему огорченным, что меня удивляет. Она садится прямо и собирается мне что-то сказать, когда раздается звонок и быстрым шагом входит знаменитый красавчик мистер Кэмбер.
Каждый год как минимум две–три девочки, а иногда и мальчик, попадают в неприятную ситуацию из-за того, что пишут Кэмберу любовные письма в День Святого Валентина. Теперь это уже практически традиция «Юнион Хай». Я слышала, что в прошлом году он получил три письма, включая одно поддельное, которое кто–то написал от имени мисс Масо – всем бы хотелось, чтобы Кэмбер ее куда-нибудь пригласил, потому что они оба очень хорошо выглядят и были бы отличной парой.
Чтобы сохранять дистанцию, Кэмбер обычно жесткий и бескомпромиссный, не тратит ни секунды на болтовню или дружеское общение. С нами он переходит прямо к делу – никаких приветственных речей, никаких «это должен быть отличный год, ребята», ничего. Пока пишет на доске свое имя, он начинает говорить:
– Если вы забыли убрать телефон в свой шкафчик, отдайте мне его сейчас или я оставлю вас после уроков в ту же секунду, когда он зазвонит. Я имею в виду именно это – в ту же секунду, когда он зазвонит.
Когда Кэмбер отворачивается, чтобы убрать со стола стопку учебников, ко мне поворачивается Трейси с широко раскрытыми глазами. Я еле слышно шепчу:
– Ты в порядке? – Она отвечает так же:
– А ты? – Я реагирую на это своим самым смущенным выражением лица. Она отвечает мне тем же. Потом она указывает на себя и поднимает один палец, указывает на меня и поднимает два пальца.
В первую секунду я не представляю, что она хочет этим сказать. И вдруг, в один миг душераздирающей ясности, я понимаю.
Номер 2 в списке «Топ-10 шлюх Юнион Хай»?
Я.
Кэмбер с грохотом кладет книгу из его стопки на мой стол. Она называется «Когда я умирала».
Мой сотовый – а я забыла отключить звук, потому что это мой первый день в школе с телефоном – пищит в сумке, оповещая о появлении чего-то. Уверена, что это смс от мамы с дополнением к записке, которую она мне оставила, и пожеланием отличного дня.
Кэмбер озирается в поисках преступника и выглядит удивленным, когда видит, что у меня одной виноватое выражение лица.
– Какое фантастическое начало, мисс Царелли. Увидимся после школы для первого оставления после уроков в этом году. Добро пожаловать обратно.
Спасибо. Просто великолепно здесь находиться.
***
Обычно после уроков оставляют на сорок пять минут, но когда Кэмбер взял мой телефон и спросил меня – единственного ученика из всех его классов, который умудрился заработать это наказание в первый учебный день – почему я притащила «эту дурацкую штуковину» в класс, я объяснила, что раньше у меня не было сотового и я не привыкла к правилам «Юнион Хай». Он протянул мне телефон и сказал, что я могу идти.
– Я слышал кое-что хорошее о вас, мисс Царелли, – говорит он, и это звучит нарочито по-полицейски – на всякий пожарный, если я подумаю, что он хорошо ко мне относится. – Надеюсь, это правда. Увидимся завтра.
Это приятнейшая вещь, которую мне сегодня сказали. Конечно, это неудивительно, учитывая, что меня множество раз называли «Шлюха №2» самые отъявленные подонки «Юнион Хай» – за исключением Мэтта. Мэтт был необыкновенно молчалив и неспособен посмотреть в глаза мне или Трейси, а это, насколько я понимаю, значит, что за списком стоит его девушка Лена.
Дело в том, что Кристин, на самом деле, была в чем-то права – это просто список шлюх. Такой есть в каждой старшей школе, и он вряд ли имеет что-то общее с реальностью. Их обычно пишут девчонки, которые пытаются разрушить репутацию других девчонок или рассорить пару, заставив парня думать, что его девушка тусуется с целой футбольной командой. Давайте лучше не будем касаться этих двойных стандартов. Парни делают все, что хотят, а девушку называют шлюхой за... ну, в моем случае, поцелуи.
Уверена, что Лена включила меня в список за все неприятности, которые я причинила Регине. Хотя, по правде говоря, она должна меня благодарить. Ведь я – причина того, что она стала капитаном в этом году. Если бы не я, она бы так и оставалась одной из чирлидеров.
Отстойно быть в списке. Это уже наталкивает на прозвище, которое потенциально может приклеиться ко мне на весь оставшийся год. Но, честно говоря, после того, как меня называли «Сучка 911» половину прошлого года, и это было написано на каждой парте, где я сидела, несколько раз услышать в коридоре «Шлюха №2» – не такое уж большое дело.
Тем не менее, «Шлюха №1» – это даже не большое, а огромное дело.
Трейси провела день с гордо поднятой головой, игнорируя скандирование «Номер один! Номер один!», преследовавшее ее в коридорах. Но я несколько раз отводила ее в туалет, чтобы она поплакала. А когда я пыталась сказать ей, что список ничего не значит, она выходила из себя, говоря: «Конечно, Роуз, ты думаешь, это ничего не значит. Ты ни с кем не спала. А если бы спала, ты бы намного больше расстроилась, уж поверь мне».
Понятия не имею, правда это или нет. Может, и правда. А может, у меня совсем другое восприятие из-за того, через что я прошла в прошлом году. Однако, как бы то ни было, я решила держать рот на замке до конца дня. Я даже не прыгала от радости, когда она сказала, что теперь ни в коем чертовом случае не вернется в чирлидинг.
Выйдя из кабинета Кэмбера, я включаю телефон и вижу сообщение от Трейси – она ждет меня в машине, если я хочу поехать домой после своего наказания. Я иду по лестнице и сквозь огромное окно вижу футбольное поле за крышами учительских автомобилей, до невозможности зеленое и заполненное спортивными командами. Вижу команду по кроссу, бегающую вокруг поля для разминки, и задумываюсь – может быть, я должна быть среди них? Хотел бы папа видеть меня там, особенно после того, как я не попала в команду в прошлом году?
Чувствую угрызения совести из–за того, что больше не бегаю, а потом думаю о письме Вики, где она желала мне удачи в первый учебный день. Она написала: «Будь тем, кем хочешь ты, а не тем, кем хотят тебя видеть другие». В тот момент мне представлялось, что это всего лишь третьесортный совет, который она взяла из открытки, поздравляющей с первым учебным днем. Но теперь я, вроде бы, понимаю смысл. Легко продолжать что–то делать лишь потому, что другие от тебя этого хотят, даже если ты сам уже не хочешь.
Не могу перестать смотреть на изумрудно-зеленое поле. Оно выглядит как в кино о самой идеальной старшей школе в мире. Люди на нем в идеально сидящей спортивной форме живут идеальной жизнью старшеклассников. Они находятся именно там, где должны быть, и делают именно то, что должны делать. А я? Я уже стала первой, кого оставили после уроков в этом учебном году, и попала в список шлюх. И что же именно я должна делать?
Петь.
Но если певец поет только, когда его никто не слышит, разве это настоящий певец?
Я спускаюсь по лестнице и открываю входную дверь как раз в тот момент, чтобы увидеть, как Джейми и Регина направляются через учительскую стоянку к парковке торгового центра – снова вместе. На меня накатывает волна расстройства – я не общалась с Джейми с тех пор, как он приезжал к дому Трейси.
За последние несколько дней было около пятнадцати разных моментов, когда я собиралась отправить ему сообщение. Но я супер усердно трудилась, чтобы себя отвлечь, и не сделала этого. Если Джейми хочет меня пригласить, он позвонит мне и расскажет, какой у него план.
Я вижу, как они остановились и смотрят друг на друга. Так повелось, что когда я вижу Джейми и Регину вместе, я так ревную, что не могу даже смотреть прямо на них. И я по-прежнему ревную, но по-другому. Потому что в Регине что–то изменилось. Она кажется... побежденной или типа того. Она может продолжать давать всем жару и пугать людей, но я могу сказать – что-то в ней не так.
На первый взгляд кажется, что Джейми и Регина вместе смеются, и я чуть не отворачиваюсь. Но они не смеются – они спорят.
Затем я осознаю кое-что еще. За ними наблюдаю не только я.
Конрад настолько поглощен происходящим между Джейми и Региной, что не замечает меня, стоящую за три метра от него и видящую, что он наблюдает за ними. Он приседает и грызет ноготь, а до нас долетают обрывки из разговора. Слово здесь, слово там – недостаточно, чтобы догадаться, о чем они говорят.
Джейми что-то говорит, но Регина срывается с места, шагает через парковку и вверх по склону к торговому центру, оставив его там, где он стоит. Его руки сжимаются в кулаки, и он так смотрит на рядом стоящую машину, будто хочет по ней стукнуть. Интересно, здесь ли Энтони – возможно, он ждет Регину, а Джейми из–за этого сходит с ума от ревности.
Хотя я чувствую, что это не так – я вижу здесь не ревность. Жду, чтобы посмотреть, пойдет ли он за ней, но вместо того, чтобы пойти вверх по склону, он отворачивается и направляется к футбольному полю. Я знаю, что он идет не на тренировку, поскольку его официально исключили из спортивных команд «Юнион Хай» два года назад. Понятия не имею, куда он идет.
Опять смотрю на Конрада и замечаю, что он следит за Джейми, а не за Региной. Предполагаю, что Конрад последует за ним, возможно, чтобы сказать ему пару ласковых, но он остается на месте, пока Джейми не скрывается из вида, а потом встает и облокачивается на машину, за которой прятался. Он закрывает глаза, опускает голову, делает несколько глубоких вдохов, затем идет в мою сторону, к бассейну. Я пригибаюсь, и он проходит совсем рядом, не заметив меня.
Конрад кажется совсем не похожим на того человека, который тем вечером смотрел волком и изрыгал яд на заднем сидении машины Трейси. На нем голубые джинсы, синяя футболка и красные конверсы – ничто из этого не привлекает к нему внимание, в отличие от причудливых мокасин. И он выглядит таким несчастным, что это практически причиняет боль.
