Текст книги "Признания без пяти минут подружки (ЛП)"

Автор книги: Луиза Розетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Спасибо, ребята. Спасибо, что пришли, – говорит Дирк певцам, вставая и пожимая им руки, некоторые из них убегают в ресторан.

– У тебя совершенный голос, Кэл, – говорит он одному из самых молодых парней в группе. – Кэл учится у меня на первом курсе, – объясняет он нам.

– Спасибо, сэр, – говорит сияющий Кэл, забыв выпустить руку Дирка, а его взгляд устремляется к Холли.

– Роуз? – говорит мама, поднимая брови и напоминая, что я должна быть вежливой.

– Ой! Спасибо. Было очень мило, – говорю я группе, слегка привстав и сделав странный небольшой поклон на слове «спасибо».

Хотя от пения а капелла мне хочется вырвать свои волосы с корнем, должна признать, что довольно круто, когда тебе поет серенаду толпа парней в костюмах из колледжа. Кэл улыбается мне, а потом его внимательный взгляд снова перескакивает на Холли.

– Привет, Холли, – с ухмылкой говорит он.

– Привет, Кэл, – отвечает Холли, слегка помахав рукой. – Очень классный звук. Спасибо, что спели для моей подруги.

Несмотря на то, что Кэл супер-симпатичный, с растрепанными светлыми волосами и ярко—зелеными глазами, Холли приветствует его совсем невинно. Но Роберту так не кажется.

Дирк провожает певцов до дверей ресторана, мама вступает в стратегические переговоры со старшим официантом на тему разрезания гигантского торта, а Роберт поворачивается к Холли.

– Где ты познакомилась с этим парнем? – спрашивает он.

– Папа же сказал. Он у него на первом курсе.

– Это так и не объясняет, где ты с ним познакомилась.

Она долго на него смотрит, словно он испытывает ее терпение.

– Ты не имеешь права обвинять меня в том, что я сейчас с кем–то флиртую.

Роберт делает глубокий вдох.

– Извини.

Когда она не принимает его извинения, он говорит:

– И долго ты собираешься на меня злиться?

– Не знаю. Может, стоит спросить у Роуз, долго ли я собираюсь на тебя злиться.

– Скажи ей, – говорит он, сверкая кристально—голубыми глазами. – Просто скажи ей.

– Ладно, – резко говорит Холли, поворачиваясь ко мне. – Роберт сказал, что ты ему нравилась в прошлом году, а не наоборот.

– Он так сказал? – говорю я, не в состоянии скрыть удивление от того, что Роберт наконец рассказал Холли правду.

– Роуз, почему ты мне не говорила?

Холли кажется обиженной, а я чувствую себя ужасно.

– Я, м-м... я чувствовала, что он должен тебе сказать. И я ему это говорила. Холли, клянусь, говорила, – думаю, добавлять ли факт, что Роберт просил ничего не говорить, но понимаю, что ему и так достаточно неприятностей. – Просто это не мое дело, что-то рассказывать.

Мама идет к дверям ресторана попрощаться с певцами, а старший официант начинает резать торт и накрывать стол на шесть человек.

Шесть?

– Ну, теперь я знаю, почему он иногда так странно к тебе относится, – говорит мне она. – Ты выбрала другого, а не его.

В этот момент Роберт нас не слышит. Он уставился на Дирка, который закинул руку на плечи Кэлу и рассказывает маме что—то явно очень лестное о нем. Кажется, Роберт обдумывает наилучший способ убийства Кэла.

– Нет, Холли, все было не совсем...

– Ты хочешь быть с этим парнем из колледжа? – вмешивается Роберт. – Потому что, если хочешь, просто иди.

Холли смотрит на Роберта, а потом оглядывается на Дирка, болтающего с Кэлом. Медленно – угрожающе медленно – она разворачивается к Роберту.

– О, и стоит пойти? – саркастично спрашивает Холли.

Никогда раньше не видела, как она злится. Надо отметить, что она такая же хорошенькая, когда злится, как и когда радуется.

Роберт говорит:

– Да, стоит.

Мне хочется поймать эти слова и запихнуть их обратно ему в рот.

Он не ведает, что творит.

Холли медленно берет свой блестящий серебристый клатч и встает, как раз когда старший официант кладет на ее тарелку кусок торта. Она идет к своему отцу, что-то ему говорит, а потом направляется прямо к двери.

Дирк и мама не вполне уверены, как на это реагировать, в отличие от Кэла. Он не теряет ни секунды – сразу же идет за ней.

Не успеваю я сказать Роберту, что он идиот, как он вскакивает с места и оказывается уже на полпути к выходу. Дирк останавливает его и передает моей маме, которая все еще общается с певцами, а сам идет за Кэлом и Холли. Мама отправляет Роберта обратно за стол – видимо, чтобы ему не пришлось терпеть холодные оценивающие взгляды парней из колледжа, не понимающих, что такая красавица как Холли делает с этим десятиклассником.

Роберт тяжело опускается на свое место и закрывает лицо ладонями.

– Прости, что испортил тебе День Рождения.

Официант кладет передо мной кусок идеального торта.

– Роберт.

– Да?

– Что ты здесь делаешь?

Он смотрит на меня.

– В каком смысле?

Я качаю головой.

– Зачем ты послушался Дирка и мою маму?

Ему требуется пара секунд, но он встает и убегает. Потом возвращается.

– Рози, извини, я...

– Да, знаю-знаю. Иди.

Его не приходится упрашивать.

Я опускаю взгляд на свой шоколадный торт с настоящей красной розой на нем, беру вилку и задумываюсь, может ли именинница начать есть первой, пока никто за столом еще не начал.

– Вот это платье, Роуз.

Я поднимаю голову и вижу Джейми, стоящего рядом со мной, в костюме.

В настоящем костюме.

Он черный, и идеально на нем сидит. На нем галстук. Волосы влажные, как после душа, а в руках – что-то тонкое и аккуратно завернутое в коричневую бумагу с бантом из ленты и моим именем, старательно написанным тщательным разборчивым почерком. Я чуть ли не тянусь его потрогать, чтобы убедиться, что это не какая-то странная галлюцинация.

– Меня пригласила твоя мама. Я не мог прийти на спектакль и ужин, но она сказала, что можно придти на десерт.

Из ниоткуда появляется старший официант с еще одним стулом и ставит его перед шестым прибором на столе.

– Моя... мама?

Как она вообще додумалась ему позвонить? Я уже несколько месяцев не говорила с ней о Джейми.

Джейми отодвигает стул, стоящий рядом с моим, и садится.

– Сладкие шестнадцать, да?

– Похоже на то.

– Все нормально? – спрашивает он, глядя на стойку у входа, возле которой стоит мама, с головой ушедшая в разговор с Дирком, который вернулся с улицы.

– У Роберта и Холли какая-то драма, – говорю я.

Джейми кивает.

– Как спектакль?

Делаю паузу, сомневаясь, стоит ли упоминать Конрада, но знаю, что Джейми хотел бы о нем узнать. Если Конрад с ним не разговаривает – благодаря мне – это меньшее, что я могу сделать.

– Потрясающе, – говорю я, – спасибо Конраду. Он классно сыграл. Правда, очень классно.

– Да? – говорит Джейми с удивлением. И гордостью.

Теперь я, как никогда раньше, понимаю, что Джейми пытался объяснить мне весь этот год.

Конрад – это его семья.

И Регина тоже.

Я должна ему рассказать. Если я не расскажу, а с ней что-то случится, он никогда больше со мной не заговорит.

– Так он может играть, да? – задумчиво спрашивает Джейми.

– Да, – говорю я. – Во время его монолога все плакали.

Пару секунд взгляд Джейми блуждает по моему лицу.

– Мне не нравится слышать, что ты плакала, – говорит он, и я понимаю, что мы теперь говорим не о спектакле.

– Иногда такое случается, – говорю я, представляя, как Энджело рассказывает Джейми про сопле-фест, который я устроила в его машине после того, как провалилась с «Cherry Bomb».

Делаю глубокий вдох и говорю:

– Извини за то, что я тогда сказала. О своих чувствах.

– Не извиняйся, Роуз.

– Все равно буду. Я знаю, что мы не...

– Хорошо, что ты мне сказала, – говорит он, когда я оставляю предложение неоконченным.

– Могу сказать, что для тебя это было странно.

Пару секунд Джейми смущает меня взглядом своих красивых ореховых, с золотистыми проблесками, глаз, потом протягивает мне подарок, о котором я успела забыть, наклоняется ко мне и шепчет на ухо:

– Прекрасно выглядишь.

Мое сердце замирает. Джейми встает поздороваться с мамой и Дирком, которые вернулись к столу без Холли и Роберта. Мне даже не нужно распечатывать свои подарки, чтобы понять, что на свой шестнадцатый День Рождения я получила лучший подарок, о котором могла только мечтать.

– Джейми, – улыбается мама, обеими руками сжимая его ладонь. – Это Дирк Тейлор.

– Очень приятно, – говорит Дирк, пожимая руку Джейми. – Рад, что ты смог к нам присоединиться.

– Спасибо, что пригласили, – отвечает Джейми.

Он садится, а Дирк одобрительно мне подмигивает. Мама ловит мой взгляд, и я не могу ей не улыбнуться. Даже не верится, что она это сделала.

Теперь я знаю, почему она отправила меня покупать платье – точнее, синее платье.

– Думаю, стоит начинать, – говорит она, осторожно намекая, что Холли с Робертом потребуется какое–то время.

Если бы два года назад кто-нибудь сказал, что я буду отмечать шестнадцатилетие в модном ресторане с моей мамой и кинозвездой, я бы назвала его чокнутым. А если бы мне сказали, что рядом со мной будет Джейми Форта, в своем идеальном костюме, вежливо разговаривающий с моей мамой и кинозвездой, я бы сказала, что этот человек совсем невменяемый.

– Готова открывать подарки? – спрашивает мама.

В центре стола лежит небольшая горка красиво упакованных коробочек, но больше всего меня интересует то, что у меня в руках.

– Начну с этого, – говорю я и тяну за конец ленты с бантом.

Сверток очень легкий, словно в нем ничего нет. Я просовываю палец под коричневую бумагу, разворачиваю ее и вижу нечто, похожее на кусок тонкого картона. Когда я замечаю потрепанный край с одной стороны и узнаю в этом заднюю обложку тетради, я уже точно знаю, что я вижу.

Я переворачиваю картонку – на ней красивый дом, который Джейми рисовал на уроке самоподготовки в прошлом году, в день, когда мы впервые заговорили. Я ему говорила, что мне нравится этот рисунок. Он закончил его – дом стал гораздо больше, и теперь его окружают густо посаженные деревья – и подписал.

«С 16-летием, Роуз. От Джейми с любовью».

От Джейми с любовью.

– Что это? – спрашивает мама.

Я поднимаю рисунок.

– Твоя работа, Джейми? – спрашивает она, как будто он профессиональный художник.

Когда он кивает, мама говорит:

– У тебя настоящий талант. Красиво.

– Эффектная конструкция, сынок. Ты не думал об архитектурной школе?

Я делаю вторую за этот вечер мысленную заметку о Дирке: он настроен благосклонно. И это искренне.

– Видишь? – ухмыляясь, говорю я Джейми. – Не только я так считаю.

Джейми благодарит маму и Дирка, но совсем не смотрит на меня, вместо этого сосредоточившись на размешивании сахара в своем кофе. Я прощаю ему это, беру вилку и отделяю кусочек идеального торта из темного шоколада, стараясь не задеть настоящую красную розу. Я уже готова его попробовать, когда Джейми под столом берет меня за руку.

15

резня(сущ.): жестокость; зверство; кровопролитие

(см. также: происходит неизбежное)

– Роуз.

Слышу, как по коридору раздается стук каблуков Трейси.

– Роуз! – снова зовет она, когда я притворяюсь, что не слышу из-за скрипа, с которым открывается дверца моего шкафчика.

Я поправляю волосы, когда позади меня в зеркале появляется ее лицо.

– Можно с тобой поговорить пару минут?

Еще пару секунд поправляю новые синие пряди, потом беру свои вещи и захлопываю дверцу. Поворачиваюсь к ней.

Трейси больше не похожа на ученицу старших классов. Она одевается так, будто работает в модном журнале, что она, вроде как, и делает, хотя с этим можно поспорить. «Список Шика» теперь читают по всей стране, не только в Юнион. Думаю, даже некоторые репортеры из Нью-Йорка следят за ее блогом. По словам Стефани, ее родители в таком восторге, что наняли профессионального веб-дизайнера для работы над сайтом.

Все это происходит с ней. Уже.

Но она по–прежнему нервничает перед разговором со мной.

– Волосы круто смотрятся, – говорит она, оценивая мой образ на автомате.

Сегодня я снова пробуюсь для группы, и я надела рваные черные джинсы с булавками в дырках и почти все браслеты, которые нашла дома. Холли одолжила мне супер-крутую камуфляжную блузку с открытым плечом, а утром, перед первым уроком, в туалете помогла мне с макияжем, поэтому моя толстая черная подводка выглядит гораздо лучше, чем в прошлый раз.

Мне повезло, что Холли готова мне помочь.

После ужина в мой День Рождения я позвонила ей и извинилась. Только Холли могла сказать, чтобы я не переживала, и что Роберт не должен был меня в это вмешивать. Я сказала, что Роберт совершенно точно любит ее целиком и полностью, и хоть иногда и бывает идиотом, но в целом он хороший парень.

Потом она сообщила мне, что они решили сделать «перерыв в отношениях».

Уверена, что Роберт сейчас сидит в какой-нибудь темной комнате, рвет на себе волосы и раскачивается взад-вперед, пытаясь понять, как он умудрился испортить лучшее, что когда-либо с ним случалось.

Собираюсь ему попозже позвонить – узнать, как он.

– Ты сегодня занята? – спрашивает Трейси.

– Снова пробуюсь для группы Энджело.

– О, ну ладно, – несколько разочарованно говорит она. – Чен попросила сделать специальный пост про выпускной в «Списке Шика», поэтому мне нужно до завтрашнего вечера купить платье.

Я жду, не понимая, как это относится ко мне.

– М-м, Питер меня встретит на парковке, и пойдем по магазинам. Думала, может, ты тоже пойдешь. А потом можно будет всем втроем поесть пиццу?

– Извини. Не могу, – говорю я.

Даже мне кажется, что мой голос звучит холодно.

– Может, в другой раз, – говорит Трейси, собираясь уйти.

«Дай ей хоть что-нибудь», – произносит голос в моей голове.

– Я сейчас иду на парковку, – говорю я, и взгляд Трейси возвращается ко мне. – Хочешь, пойдем вместе?

Ее лицо озаряет улыбка.

Мы выходим в идеальный майский день, а я пытаюсь разобраться, что же хочу ей сказать.

Начинаю вот так:

– У меня просто странное ощущение.

Она настолько хорошо меня знает, что для меня не проблема – начать с того, что стоило бы поставить в середину разговора.

– Я знаю, – говорит она.

– Почему вы мне не рассказали?

– Все было совсем не так, как ты думаешь.

– Ладно, и как же все было?

– Когда он написал мне в декабре, ему просто нужна была помощь. Он боялся разговора с тобой и твоей мамой и подумал, что если бы я была при этом, все прошло бы проще. Он просил не рассказывать тебе, потому что знал, как ты расстроишься из-за того, что он не тебе позвонил первой. Но я решила – ты бы хотела, чтобы я ему помогла. Поэтому я согласилась.

– Ну а между Рождеством и Днем Святого Валентина...

– Ничего, Роуз. Клянусь. Мы просто много говорили по телефону. Он был несчастен и чувствовал, что ему не с кем поговорить, поэтому звонил мне, – на этот раз краснеет Трейси. – Ты же знаешь, что я всегда была в него влюблена. А от стольких разговоров все стало... еще хуже. И потом, когда я больше не могла это выносить, я предложила ему встретиться под конец дискотеки в День Валентина. И поцеловала его. Роуз, мне так неудобно было, что ты нас увидела. И Питеру тоже.

– Ему тоже?

Она удивляется моему удивлению:

– Разве он тебе не говорил?

– Он так себя ведет, будто не сделал ничего плохого.

Трейси кажется озадаченной, но не предлагает никаких объяснений.

– Видишь? Вот почему это странно. У тебя в голове есть вся информация о том, что происходит, но ты не можешь ничего мне рассказать из-за него.

– Я хочу быть твоей лучшей подругой, а еще хочу быть девушкой Питера, – говорит она. – И как мне это сделать?

Мы замолкаем, поднимаясь по склону.

Девчонки «Юнион Хай» зовут Трейси, говоря ей, что она наверняка захочет сфотографировать их завтра вечером, потому что они придут на выпускной в одежде от того или другого дизайнера. Девчонки, которые хотят стать моделями, уже начали дарить Трейси небольшие подарки за то, что она помещает их на сайте, и благодарить за первые снимки для их портфолио.

Для меня до сих пор странно, что Трейси привлекает такое внимание, но она справляется с этим как профи.

Я горжусь ей.

Может, мне стоит ей это сказать.

– Я тобой горжусь.

Трейси реагирует немного замедленно, словно не понимает, о чем я.

– Сайт. Все, что ты с ним делаешь. Все твои читатели. Когда ты уедешь из Юнион, ты сможешь работать везде, где захочешь. Круто.

Трейси улыбается.

– Думаю, это самое приятное из всего, что ты мне говорила.

– Это правда. «Список Шика» потрясающий.

– Ты начнешь снова над ним работать? Без тебя такие плохие тексты.

– Только, если ты меня хоть раз туда поместишь, – пытаюсь сказать это в шутку, но она не обращает внимания.

Она поднимает камеру, которая теперь постоянно живет у нее на шее, и делает мое фото, не давая времени на подготовку.

– Постой...

– Знаешь что, Рози? Ты привыкла носить все, что я говорила тебе носить, и не пойми меня неправильно – ты выглядела хорошо, благодаря мне. Но я просто никогда не чувствовала, что у тебя есть свой стиль – до этого момента. Обожаю такие синие пряди. И как бы мне ни хотелось выдать их за свою идею, я не могу.

Пока мы идем по склону, она все время щелкает камерой.

– Теперь ты не можешь остановиться. Ты меня смущаешь.

Трейси смеется и опускает камеру.

– А как тебе мой подарок на День Рождения? – спрашивает она.

Мысленно возвращаюсь к своему Дню Рождения, к горе подарков на столе в ресторане. Не могу вспомнить подарок от Трейси.

– Ты дарила мне подарок?

– Ты же не думаешь, что твоя мама сама додумалась пригласить Джейми на твой День Рождения, так ведь?

Хватаю ее за руку, чтобы она остановилась.

– Подожди. Так это была ты? Ты это устроила?

– Мы с Питером. Она пригласила нас. Мы сказали ей, что лучше было бы, чтобы пришел он, и она поняла, что мы были правы.

Ощущаю тепло, вспоминая, как подняла взгляд и увидела рядом с собой Джейми в костюме и с подарком. Все, что я могу сказать:

– О Господи, Трейс.

– Холли сказала, что ты была в каком-то невероятном платье. Я должна его увидеть.

– Джейми сказал, что я прекрасно выгляжу. Это лучший подарок на День Рождения за всю мою жизнь.

Трейси улыбается.

– Пожалуйста, Рози.

Она обнимает меня. Каким-то образом я понимаю, пока мы так стоим, что мы никогда не вернемся к тем отношениям, какие у нас были до того, как она стала встречаться с моим братом. Но, может, это и не плохо.

Мы добираемся до вершины холма и слышим безумный шум. Там стоит большая группа людей и наблюдает за чем–то, происходящим в центре круга. Подходя ближе, я вижу мелькающие кулаки.

Внезапно к нам бежит Стефани – так быстро, как только возможно в туфлях с высокими каблуками – и кричит, но я не могу разобрать, что. Когда она останавливается и начинает махать нам, чтобы мы поспешили, меня прошибает пот, хоть я еще и не побежала.

Проталкиваюсь через толпу. На площадке сцепились Джейми и Энтони. У Энтони хлещет кровь из носа, а у Джейми начал опухать глаз, но они продолжают драться, словно не намерены останавливаться, пока кто-то из них не погибнет.

Поднимаю глаза и вижу с другой стороны круга Энджело, не отрывающего взгляд от Джейми. Кажется, что ему до смерти хочется ему помочь, но он сдерживает себя.

Это значит, что Джейми сказал Энджело не вмешиваться.

Это значит, что Джейми это затеял.

Это значит, что он знает.

Рядом с Энджело Конрад и Регина, и Регина плачет. Я лишь однажды видела, как она плачет, и была уверена, что никогда больше этого не увижу. Но она по-настоящему рыдает, а Конрад практически держит ее вертикально. Конрад смотрит на меня – не могу понять выражение его лица. По другую сторону от Регины стоит Лена с ошарашенным видом. Когда наши взгляды встречаются, я точно понимаю, что случилось.

Лена рассказала Джейми. Сказала ли она ему, что я знала?

Должна ли я это спрашивать?

Энтони поднимает руку и валит Джейми на землю, делая хороший удар Джейми в живот. Джейми умудряется сбросить Энтони с себя и подняться.

Вдруг в круг проникают двое парней из «Вест Юнион». Они хватают Джейми сзади.

Вся толпа из «Юнион» думает, что это несправедливо. Теперь у Энджело есть причина вмешаться, которую он так ждал. Он начинает надвигаться на Энтони. Один из товарищей Энтони отпускает Джейми и переключается на Энджело. А потом Питер неожиданно проталкивается в круг.

Он захватывает Энтони за шею и оттаскивает его назад. Джейми отталкивает парня Энтони и подходит к Энтони, его кулаки сжаты, лицо окровавлено, от него исходят волны ярости. Питер разворачивает Энтони так, чтобы Джейми не мог его ударить.

– Хватит, чувак, хватит! – говорит Питер Джейми, задыхаясь от усилий.

Хотя Питер и старше, он с трудом удерживает Энтони, который гораздо крупнее. И пока Питер сидит в комнате с другими наркоманами и говорит о своих чувствах, Энтони тренируется в спортзале со своими дебильными друзьями.

Джейми игнорирует Питера и с легкостью освобождает Энтони от захвата Питера. Питер чуть спотыкается, но быстро разворачивается, чтобы они с Энджело успели помешать товарищам Энтони, а Джейми и Энтони начинают все сначала.

Джейми делает сильный удар, и Энтони падает на землю. Через секунду Энтони встает и набрасывается на Джейми. Он каким–то образом ухитряется прижать Джейми к припаркованной машине и начинает наносить удар за ударом. Кажется, что Джейми уже не в состоянии защищаться, и я понимаю, что он ничего не видит, потому что один глаз уже совсем заплыл, а второй тоже выглядит не очень хорошо.

Думаю, Конрад тоже это понял, потому что он отпускает Регину и делает огромный скачок к Энтони, пытаясь помешать ему избивать Джейми. Конрад прижимает руки Энтони к машине, и этого оказывается достаточно, чтобы Джейми соскользнул вниз по машине и оказался на земле.

– Какого черта здесь творится? Прекратите!

Пока мистер Кэмбер бежит к группе, все наблюдатели начинают исчезать, скрываясь в рядом стоящих машинах или магазинах.

– Ты! – говорит Кэмбер Энтони, который борется с Конрадом. – Отойди от этой машины и не двигайся. Конрад, иди и стой здесь. Царелли! – зовет он моего брата и указывает на Энтони. – Следи за ним!

Кэмбер садится на корточки перед Джейми и смотрит на его разбитое лицо.

– Это не закончится для тебя хорошо, Форта, – говорит он, а его голос полон бешенства и разочарования.

Кажется, Джейми даже не слышит Кэмбера. Он сосредоточен на Регине, которая все еще рыдает.

– Пошла ты на хрен, Роуз! – пронзительно кричит она на меня. – На хрен иди!

Открываю рот, чтобы сказать, что это не я, но начинает кричать Кэмбер:

– Кто-нибудь начнет рассказывать – сейчас же!

– Форта не нравится, что я встречаюсь с его бывшей девушкой, – говорит Энтони странным голосом из–за сломанного носа.

Вся его рубашка покрыта кровью и соплями.

– Это правда? – спрашивает Кэмбер у Джейми.

Джейми более–менее уцелевшим глазом смотрит на Лену, а потом на меня.

Этого не может быть. Не может быть так, как все происходит.

– Ты должен что–то сказать, Джейми, иначе я не смогу тебе помочь, – говорит Кэмбер.

Джейми сплевывает кровь на землю и продолжает молчать.

Кэмбер все допрашивает его, а Лена пытается ускользнуть. Я хватаю ее за руку.

– Ты ему рассказала? – шепчу я.

Она выдергивает руку.

– Конечно, я. У тебя что-то не так? – говорит она.

Такой ироничный ответ – это уж слишком для меня в этот момент. Отхожу от нее, и она исчезает.

Скорая и копы приезжают одновременно, и все начинает происходить очень быстро. Бобби Пассео, который играл в хоккей с Питером и Джейми – и с которым я целых два раза виделась в прошлом году – выпрыгивает из машины скорой помощи, открывает заднюю дверь и берет свой красный чемоданчик.

– Привет, Царелли! – говорит он моему брату таким тоном, будто видеть двух парней с окровавленными лицами гораздо более нормально, чем видеть моего брата в Юнион. – Прямо как в старые времена, да? Дебилы вечны.

Он осматривает нос Энтони и вставляет в ноздри марлю, чтобы остановить кровотечение, заставляя Энтони вздрогнуть от боли. Бобби нажимает ладонью на лоб Энтони.

– Если хочешь остановить кровотечение, держи голову запрокинутой, – говорит он.

Измеряя пульс Энтони, он замечает меня.

– Роуз! С ума сойти – два Царелли по цене одного. Эй, сделай мне одолжение, дай Форта пакет со льдом. Его нужно сжать, чтобы он стал холодным, – наставляет он меня, протягивая пакет.

Я беру пакет и несколько раз сжимаю его, чувствуя, как холод начинает проникать через пластик к моим пальцам. Он распространяется по венам и проходит через все тело. Я собираю все свое мужество, чтобы сделать два шага к Джейми, но замираю от ярости в его внимательном взгляде.

Вот уж не думала, что узнаю, каково это – быть адресатом такого взгляда.

– Я говорила ей, чтобы она тебе рассказала, – начинаю я, стараясь говорить нормально. – Я говорила, что ты хотел бы знать. Она сказала, что это не мое дело...

Джейми даже не утруждает себя ответом – я вижу, что между нами встала стена, и он скрылся за ней.

В машине офицера Вебстера потрескивает и оживает рация. Вебстер идет к патрульной машине и достает ее через открытое окно. Через секунду он садится в машину и закрывает дверь, чтобы мы не слышали разговор.

Джейми наблюдает за Вебстером. Когда Вебстер через минуту выходит из полицейской машины, он идет к Джейми и опускается перед ним на корточки. Я застываю на своем месте, в нескольких шагах от него, с ледяным пакетом в протянутой руке.

– Твой папа хочет, чтобы я тебя задержал.

Не могу поверить, что это опять происходит из-за Регины. Просто не могу. Конрад пытается увести ее, но она не двигается. Она просто снова и снова повторяет:

– Извини, Джейми, прости меня.

Но я не думаю, что он ее слышит.

Вебстер протягивает руку и помогает Джейми подняться. Но когда офицер проходит к машине и открывает дверь для Джейми, Джейми не идет за ним.

– Джейми, – говорю я, хоть и не уверена, что сказать после этого.

Это и неважно, потому что происходит следующее – он подходит ко мне и говорит:

– Знать тебя не хочу.

А потом уходит с парковки.

Никто не знает, что делать. Офицер Вебстер смотрит на Кэмбера, который, похоже, борется с каким–то решением. Наконец он кричит вслед Джейми.

– Форта, если ты уйдешь, ни черта не надейся, что закончишь школу!

Но Джейми все идет. Он уходит – от офицера Вебстера, от Кэмбера, от «Юнион Хай», от меня.

Такое ощущение, что я сейчас упаду. И на самом деле, начинаю падать.

Энджело хватает меня за руку. Кто-то другой – за другую руку. Это Питер. Они ведут меня к бордюру и усаживают на него.

– Все будет нормально, Роуз, – говорит Питер откуда-то издалека. – С Джейми все хорошо. Он не так сильно пострадал.

– Да, за него не переживай. Ты же знаешь, что он сможет о себе позаботиться? – говорит Энджело. – Хотя о школьном аттестате он никогда не заботился.

Они не знают. Не знают, что я сделала.

Передо мной вдруг оказывается Трейси. Она роется в сумочке, извлекая оттуда бумажные салфетки. И только, когда Трейси убирает от моих глаз волосы и начинает вытирать тушь и подводку, бегущие у меня по лицу, я понимаю, что плачу.

***

– Раз, два, три, четыре!

Группа играет вступление к «Cherry Bomb».

Я закрываю глаза. Мои руки так крепко сжимают микрофонную стойку, что я не чувствую пальцев. Музыка вибрирует у меня в руках, в шее и проникает прямо в мозг, где она уничтожает все остальное. Нет ничего, кроме гитары, бас-гитары, барабанов – и меня.

Я не думаю о парковке...

Не думаю о том, как Энджело и Стефани дотащили меня до машины, где я рухнула на заднее сиденье...

Не думаю о Джейми...

Потому что это – то, что происходит здесь и сейчас – мое. И у меня это есть.

Я начинаю почти неслышно, как делает Шери, потому что это низко для моего диапазона, но на четвертой строке куплета я поднимаюсь на октаву, прямо на мою «золотую середину», и двигаюсь к припеву с такой энергией, о которой даже не догадывалась.

Снимаю со стойки микрофон и начинаю скакать – не могу устоять на месте. Краем глаза вижу Энджело, наблюдающего за мной и трясущего головой в такт ритм-секции. Во время соло его глаза практически выкатываются из орбит. Когда я дохожу до следующего припева, налетаю прямо на него.

Песня становится чуть выше, и теперь я даже не пою, а кричу под музыку. Я размахиваю микрофоном по кругу и путаюсь в проводе, как делала Шери, от чего Энджело ухмыляется. В конце песни я стою на коленях и стучу кулаком по полу со всей силой, на которую я способна. Песня заканчивается, и я падаю на спину, ударяясь головой об пол, ноги подогнуты под себя, а руки раскидываю в стороны.

Не могу перевести дыхание. Руки трясутся и болят. Дерет в горле. Я нереально устала.

Это потрясающе.

Никто ничего не говорит.

А потом Стефани начинает визжать. Она подпрыгивает со своего места на полу и визжит так, словно ее убивают.

– Рози! Это невероятно! Ты просто удивительная!

Она вприпрыжку бежит ко мне, поднимает меня с пола и заключает в объятия. Мы практически падаем, а потом она снова пронзительно кричит и прыгает на Энджело, берет его лицо в руки и целует его снова и снова.

– Ты гений! Она идеальна!

Я опираюсь на микрофонную стойку, чтобы устоять на ногах. Наклоняюсь, все еще пытаясь отдышаться. Энджело снимает свою гитару и кладет на усилитель. Подходит ко мне с высоко поднятой рукой. Я даю ему пять.

– Вот это я и имел в виду, Роуз.

Теперь его очередь обнимать меня – похоже, его не волнует, что с меня капает пот.

И в первый раз в жизни меня это тоже не волнует.

– Подожди здесь, – говорит он мне и жестом приглашает свою группу в другую комнату.

Стефани до сих пор подпрыгивает от возбуждения.

– О Боже, ты правда это сделала, Роуз! Ни одна из девчонок на прослушивании даже близко с твоей крутизной не стояла, – должно быть, я нетвердо держусь на ногах, потому что она вдруг говорит, – Ой, давай сюда! Иди сюда, садись.

Она протягивает мне руку. Я опускаю микрофон на стойку и позволяю ей отвести меня на потрепанный матрас в углу репетиционной комнаты. Я валюсь наполовину на матрас, наполовину на пол.

– А ощущения при этом такие же невероятные, как кажется? – спрашивает Стеф.

– Как будто... не знаю даже. Это кайф.

– Хочешь пить? Хочешь водички или еще чего-то?

– Да, спасибо, Стеф.

Она бросается к грязному старому холодильнику в углу комнаты. Пока она разгребает заплесневевшие коробки из–под пиццы, чтобы что-нибудь найти, я достаю из сумки свой телефон.

На нем целая куча пропущенных звонков. Но нет того, на который я надеялась.

У меня нет сил перезванивать. Я закрываю глаза и сворачиваюсь клубочком на матрасе.

Пока я лежу там, я не могу выбросить из головы разбитое лицо Джейми и его слова, все еще звенящие у меня в ушах.

На этот раз я потеряла его по-настоящему. Я поступила неправильно, и действительно его потеряла.

Но поступила ли ты неправильно? Джейми думает что это неправильно. А ты?

Нет, я так не думаю

Я не сделала то, чего хотел бы от меня Джейми, но это не значит, что я поступила неправильно.

Моя сумка лежит на полу рядом со мной. Я тянусь к ней, даже не глядя, и нащупываю кусок картона, который ношу с собой с моего Дня Рождения. Пробегаю по нему пальцами и ощущаю вмятины, сделанные рукой Джейми, когда он писал с сильным нажимом: «От Джейми с любовью». Его руки засели у меня в голове... то, как они выглядят, как чувствуются, как прикасаются ко мне.