Текст книги "Признания без пяти минут подружки (ЛП)"

Автор книги: Луиза Розетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

2

разногласие(существительное): конфликт; разлад; борьба

(см. также: основное состояние в Юнион)

То неловкое чувство, когда стоишь на дорожке на пивной вечеринке, полностью одетая, но насквозь промокшая и закутанная в безразмерное полотенце, и разговариваешь – или не разговариваешь, в зависимости от ситуации – с парнем, которому ты или нравишься, или нет, и которого ты не видела несколько месяцев, а он стоит рядом с твоим злейшим врагом, а она – или его бывшая девушка или нет. Добавьте сюда еще разгуливающую неподалеку мокрую жертву дедовщины в Юнион Хай и нескольких зрителей, и получится самый натуральный цирк с тремя аренами.

Я дрожу и жду, когда Трейси принесет наши вещи, чтобы отвезти меня домой. Джейми Форта стоит в двух шагах от меня, и он выглядит совсем по-другому. Загар, рельефные мышцы рук, волосы темно-золотистого цвета – похоже, он провел все лето на пляже. Он выглядит... красиво.

Я воображала множество вариантов развития событий на случай, когда снова увижу Джейми, но никак не думала, что он будет меня игнорировать, а последние несколько минут он это и делает. Хотя с чего я взяла, что он будет вести себя по-другому, ведь он и так все лето меня игнорировал?

Он не перезвонил мне после того, как отсидел ночь в тюрьме, и ему не позволили вернуться в школу, чтобы закончить учебный год. Через несколько недель я начала думать, что он был плодом моей фантазии. Я практически убедила себя в том, что так и было, пока не подумала о поцелуе. Тот поцелуй был самой реальной вещью на свете – я никоим образом не могла его вообразить.

И это возвращает меня к вопросу – почему он не позвонил. Это просто выводит из себя.

Однако неважно, насколько обиженно или разозленно или как-то еще я себя чувствую, Джейми выглядит поразительно, и я не могу перестать его разглядывать.

Регина тоже, и это замечает Энтони Паррина, который идет по дорожке, возвращаясь на вечеринку после похода за пивом.

Похоже, он не особо счастлив от увиденного.

Энтони опускает на землю коробку с пивом, которую удерживал на своем массивном плече, и с видом собственника обнимает Регину.

– Ну что, уголовник, ты сегодня без своих каторжников? – говорит он Джейми. – Ах да, они же отправляют несовершеннолетних детишек на дорожные работы. Я тебе как–то посигналил на трассе, ты был в маленьком оранжевом жилете, и даже рукой мне не помахал, – продолжает Энтони, издевательски строя печальную гримасу.

Не могу сказать, правду ли говорит Энтони, потому что лицо Джейми похоже на маску. Папа Джейми – полицейский, коп, который оставил сына на ночь в тюрьме, чтобы преподать ему урок – и я не удивлюсь, если он отправил Джейми на исправительные работы, чтобы он провел все лето под палящим жарким солнцем, заделывая выбоины на городских дорогах.

Я смотрю на Регину. Она твердо и пристально смотрит на Джейми, словно пытается что–то ему этим сказать, но Джейми не сводит глаз с Энтони. Понятия не имею, говорил ли Джейми с Региной о том, что она сделала. Но они живут совсем рядом друг с другом – возможно, это и отвечает на мой вопрос.

– Что, нечего сказать, Форта? – наезжает Энтони.

У Джейми и Энтони есть несведенные счеты. Джейми играл в хоккей в команде «Юнион» вместе с Питером, пока его не выгнали за то, что на важном матче «Юнион» против «Вест Юнион» он ударил Энтони клюшкой по шее. Я видела, как это случилось, и всегда думала, что это было просто глупым оскорблением соперника. Но теперь я начинаю понимать, что здесь замешано что–то большее.

И Энтони встречается с Региной, с которой Джейми вырос и... что именно? Она ему нравилась? Он с ней встречался?

Любил ее?

Джейми медленно поворачивается к Регине, до последнего момента не сводя глаз с Энтони. Когда его внимательный взгляд встречается с ее, его лицо становится обеспокоенным. Как он может так переживать за нее после того, что она сделала? Что происходит?

– Ты в порядке? – Джейми тихим голосом спрашивает Регину, как будто они стоят на этой дорожке только вдвоем. На лице Регины опять появляется это странное, пустое выражение, а Энтони сжимает ее в объятиях еще крепче и улыбается, будто выиграл приз.

– У нее все отлично, – отвечает за нее Энтони. – А вот Конрад выглядит не так хорошо. Он издает что-то вроде сдавленного смешка.

Энтони – полный дурак.

Джейми отворачивается и видит, как Конрад ходит взад-вперед на одном месте, а вода все еще капает с его закатанных джинсов.

– Конрад, – зовет его Джейми.

Конрад замирает.

– Пошел на хрен, не говори со мной.

– Не ругайся на Джейми, – предупреждает Регина. В первый раз за весь вечер я слышу ее голос.

– О, отлично, Гина, заступайся за парня, который обращается с тобой, как с дерьмом. А мне нужно называть тебя «мамочкой»?

Конрад дрожит в своей мокрой красной рубашке, с которой бегут на его белые джинсы розовые потеки. Его взгляд падает на Энтони, и я надеюсь, что Конрад будет держать рот закрытым, для его же блага. Не могу сказать, слезы на его лице или вода из бассейна, но общее воздействие одинаково – в линяющей рубашке и с перепуганным лицом он выглядит немного не в своем уме.

– Забери его домой, – говорит Джейми Регине.

– Знаешь что, Форта? – перебивает Энтони. – Ты больше не будешь говорить, что ей делать.

Джейми делает шаг к Энтони.

– Теперь ты будешь?

– Джейми, хватит вести себя так, словно тебе на нас не насрать, – рявкает Конрад.

– Следи за своей речью, я сказала, – говорит Регина.

– Все нормально, ребятки, не заставляйте меня отправлять вас в ваши комнаты, – Энтони вдруг кажется недовольным и уставшим. – Я отвезу вас домой. Только салон мне не залейте.

– С чего это я должен садиться в твою машину? Ты даже больший урод, чем Джейми.

– Конрад, если не прекратишь нести всякую чушь про Джейми...

– А почему ты защищаешь Форта, Регина? – спрашивает Энтони.

Я могу ответить. Потому что она его любит.

Но она, конечно же, не собирается признаваться в этом Энтони.

Регина снова умолкает. Энтони хватает ее за руку – достаточно жестко, чтобы кожа изменила цвет – и заставляет ее повернуться к нему. На какой-то странный момент мне очень хочется вырвать ее руку из его.

– Отпусти ее, – предупреждает Джейми.

– Иди на хрен, Форта, – говорит Энтони. Он делает шаг к Джейми, его грудь вздымается, а глаза горят от бешенства.

Джейми не двигается с места. Мне приходит в голову, что тот, кто недавно освободился от исправительных работ, скорее всего, не позволит себе снова попасть в беду. Я должна встать между ними, как Джейми в прошлом году встал между мной и Региной. Но судя по тому, как Энтони только что схватил ее, присутствие девочки между ним и человеком, которого он хочет ударить – не лучшее средство устрашения. Вместо этого я лишь выпаливаю первое, что пришло мне в голову.

– Конрад, твоя рубашка замарала брюки.

Все смотрят на меня, а Конрад – на свои брюки. Теперь на них уже большое розовое пятно, а не отдельные полосы.

– Как символично, – говорит он.

– Мы с Трейси можем отвезти тебя домой, если хочешь их постирать, пока они совсем не испортились.

Стирка? В такой момент я говорю о стирке штанов? Что со мной не так?

Он фыркает.

– Ты – первая причина того, что все стало так хреново, – говорит он, с отвращением махая рукой на Регину, Джейми и Энтони. – Я лучше пойду пешком.

– Стой, стой, стой, – говорит Энтони, глядя на Конрада. – О чем ты говоришь? Кто причина того, что все хреново?

Конрад указывает подбородком в мою сторону.

– Она.

Энтони указывает на меня, его выпученные глаза чуть не выскакивают из черепа.

– Это мелкая девятиклассница Форта? Девчонка, которая с воем прибежала к директору?

Он выглядит так, словно не может сообразить – засмеяться или ударить меня. Мысленно я отвечаю ему, что сейчас я уже в десятом классе – в общем-то, такое всегда происходит после девятого класса, если сдаешь экзамены. Но на самом деле, я в прострации и в полном замешательстве. Мне и в голову не приходило, что когда-нибудь я окажусь лицом к лицу с «адом на льду», хоккейной звездой «Вест Юнион», и мне придется держать ответ за то, что его выгнали с выпускного после того, как он претерпел все трудности снятия коньков и надевания смокинга.

Интересно, встанет ли Джейми на мою защиту, если Энтони решит убить меня прямо здесь и сейчас.

– Мэтт только что отрубился, – говорит Трейси, выходя из–за угла дома с нашими сумками. Она бросает взгляд на теперь розовые брюки Конрада и заметно поеживается. – Это был Marc Jacobs? – Затем она смотрит на его лицо. – Ты в порядке?

Кажется, я жду, что Конрад с благодарностью улыбнется Трейси и скажет «спасибо» в ответ на вопрос, но он свирепо смотрит на нее как на идиотку.

– А похоже, что я в порядке? – спрашивает он.

Мне хочется сказать ему, что я знаю, каково быть мишенью. Но я понимаю, что это не одно и то же. Я целовалась, с кем не следовало. А что касается Конрада, он просто был собой на вечеринке команды – команды, участником которой он по идее должен стать.

– Тебя кто-то отвезет домой? – спрашивает Трейси.

– Почему все у меня это спрашивают? – огрызается он.

– Наверно, потому что никто не хочет снова вылавливать тебя из бассейна, – говорит она.

– Ну, я не сяду в машину ни с кем из них, – отвечает он, имея в виду Джейми и Энтони, которые до сих пор стоят лицом к лицу уже практически вплотную друг к другу.

В то же время становится абсолютно невыносимо видеть Джейми таким – разве это странно? – абсолютно угнетающе понимать, что он защищает не меня, и абсолютно ужасно думать, что учебный год еще даже не начался, а Джейми уже попал в ситуацию, которая может повлечь за собой серьезные проблемы.

– Отлично. Я тебя отвезу, – говорит Трейси. Никто не двигается. Трейси оглядывает нашу милую маленькую компашку, а потом замечает Джейми. Она поднимает брови от удивления и, возможно, одобрения его новой и улучшенной версии (клянусь, позже она так и скажет – «Джейми 2.0»). Около бассейна она его даже не заметила, поскольку была слишком занята перебранкой. Не отрывая от него глаз, она спрашивает:

– Роуз, ты со мной или...?

Джейми отворачивается от Энтони и во второй раз за вечер наши взгляды встречаются – точнее, во второй раз с июня. В его выражении лица я не обнаруживаю ни единого намека, что мы с ним заодно.

Это тоже ново.

– М-м... – красноречиво начинаю я.

Джейми смотрит на Регину и говорит:

– Звони, если понадоблюсь. – Он одаривает Энтони еще одним долгим и жестким пристальным взглядом, а Энтони показывает зубы в чем-то вроде ухмылки. Джейми уходит по дорожке. Регина наблюдает за Джейми, в ее глазах вспыхивает отчаяние, словно ей не хочется ничего сильнее, чем уйти с ним. Энтони поднимает коробку пива, стоящую у его ног, кладет руку ей на плечи и тащит пиво и Регину обратно на вечеринку.

Джейми садится в машину, хлопает дверью так громко, что срабатывает сигнализация кроссовера, перед которым он припарковался, и трогается с места.

Я смотрю, как его задние фары становятся все меньше и меньше.

В первый раз я села в старую зеленую машину Джейми, когда он подвез меня до дома на третий учебный день в прошлом году. Он сделал это только потому, что Питер попросил его за мной присматривать, но тогда я об этом не знала и подумала, что наверно (лишь наверно!), я показалась Джейми Форта милой или вроде того. Это было пугающей перспективой. Я все время бормотала как идиотка.

Когда я поняла, что Джейми знал, где я живу, хоть я и не говорила, у меня в животе все подскочило, как на американских горках. Я сидела близко к нему, и поэтому так нервничала, что не могла составить внятное предложение, зато умудрилась запомнить каждую деталь этой поездки. В машине был запах, как бывает после дождя. Капот был отполирован чем-то блестящим, и когда на него падал солнечный свет, сияние становилось таким ярким, что делалось больно глазам. Сидения и пол были настолько чистыми, что с них можно было есть. Было очевидно, что Джейми любил свой автомобиль.

Теперь, когда я об этом думаю, я могу поклясться, что Джейми сильнее заботится о своей машине, чем о большинстве людей в своей жизни.

Возможно, даже сильнее, чем вообще о людях.

И уж точно, сильнее, чем обо мне.

***

– Я уже сказал, что не сяду с ней в машину.

Конрад, стоя рядом с красным Prius'ом, который папа Трейси подарил ей в июле, на шестнадцатый День Рождения, показывает на меня. Трейси закатывает глаза и наклоняется, чтобы немного убрать мусор с заднего сиденья. Трейси не радует, что я называю ее журналы мусором, но их топчут ногами и садятся на них, вырывают, загибают и помечают страницы, поэтому, на мой взгляд, они – мусор. Год назад все вращалось вокруг Teen Vogue и Lucky, но в этом году Трейси читает Vogue и Elle, среди которых периодически попадается InStyle, «потому что не у всех одежда от-кутюр».

Благодаря моему надежному приложению для подготовки к экзаменам я потихоньку узнала, что выражение «от-кутюр» означает модели, изготовленные по специальному заказу и относящиеся к высокой моде. Должна признать, что в моем словарном запасе есть пробелы на некоторые темы. Папа – мистер Словарь собственной персоной – был бы не доволен. Но уверена, что наличие этого приложения для подготовки в моем телефоне имело бы большое значение для моего искупления в его глазах.

– Конрад, – говорит Трейси, вылезая с заднего сиденья, чтобы убрать журналы в багажник: – Роуз из-за тебя оказалась в бассейне. Поэтому постарайся быть хоть немного благодарным. Садись, – командует она, показывая на практически чистое заднее сиденье и одновременно выбрасывая несколько потрепанных GQ. – Кстати, мне нравится твоя обувь. Когда придешь домой, набей их бумажными полотенцами, чтобы высохли в правильной форме. Это Gucci, правда? А брюки Marc Jacobs, да?

Конрад даже не дрогнул.

– Хватит обсуждать мою одежду. Ты меня смущаешь.

Трейси выглядит шокированной, как будто не может представить себе мир, в котором Конрад не хочет говорить о моде. Думаю, здесь дело не столько в стереотипах, сколько в том, что Трейси забывает – не всех так глубоко и страстно волнует мода, как ее. Все, с чем бы она ни связывалась, целиком меняет ее мировоззрение. Так было с чирлидерством в прошлом году. И, к сожалению, с Мэттом.

То, что Мэтт ее бросил после того, как она потеряла с ним девственность, стало лучшим событием в жизни Трейси. Ну ладно, не лучшим. На самом деле, это было страшно. Но как только она набралась сил, чтобы признать, каким ничтожеством стал Мэтт, она поняла, что потратила так много времени на переживания из-за того, что он – и все остальные – о ней думают. Она поклялась никогда не делать этого снова, и с тех пор не возвращается к старому. Ее помешательство на моде – это не просто журнальчики и прелестная внешность. Трейси хочет в будущем стать дизайнером или редактором модного журнала или... еще кем-то. По ее словам, обучение уже началось. Она читает все модные журналы, которые попадают ей в руки, подписана на около двадцати разных блогов и проводит больше времени на Lookbook, чем большинство геймеров – за игрой в «Call of Duty 17» или во что они там играют.

Я ей завидую. Она нашла свое призвание и уже представляет, как к нему идти.

На самом деле, если я задумываюсь об этом, я не так уж далеко от нее – по крайней мере, в понимании своего призвания. Мне нужно просто... начать этим заниматься.

Когда я думала о прослушивании для «Проклятых Янки», я пела перед зеркалом и обнаружила, что выгляжу как полный фрик. Когда мамин мозгоправ Кэрон спросила, почему я не пошла на кастинг после того, как сказала, что пойду, я лишь пожала плечами. Тогда она заявила, что у меня депрессия.

Блестяще, правда? Но мисс Головоломка в чем–то оказалась права. Я была полна энтузиазма перед прослушиванием. И разочаровалась – в себе – когда сбежала, поджав хвост. Так что я собираюсь на кастинг для «Что бы ни случилось», хоть я и выгляжу как самый извращенный извращенец, когда пою.

– Что ты делаешь со всей этой хренью? – говорит Конрад, глядя на выпуски GQ, которые выбросила Трейси.

– Мне нравится мода, – отвечает Трейси с некоторым раздражением, собирая журналы и складывая их на верх стопки. Она запихивает все журналы в багажник и достает плед из чудовищного дорожного аварийного набора, который купил для машины ее папа – содержимого этого комплекта хватит, чтобы пережить несколько стихийных бедствий одновременно. – Держи, – говорит она, протягивая ему плед.

Конрад заворачивается в него и, бросив на меня еще один неприязненный взгляд, залезает на заднее сиденье. Трейси громко захлопывает багажник и садится за руль. Я с трудом застегиваю ремень через мое мокрое полотенце, когда Конрад опять начинает.

– Так ты из чувства вины достала меня со дна бассейна?

Трейси кидает беглый взгляд на Конрада через зеркало заднего вида.

– Если кто-то и должен чувствовать вину, то это твоя сестра. В прошлом году она была маньячкой–психопаткой.

– А я слышал другое, – бормочет он.

– У каждой монеты две стороны, – отвечаю я.

– Правильно, давай послушаем твою сторону. Как кто-то вроде тебя мог увести у моей сестры парня?

Вопрос Конрада звенит в моих ушах, и я выключаю кондиционер, который заработал на полную мощность, когда Трейси завела машину. Я стучу зубами, потому что моя кожа все еще мокрая. Надеюсь, мама не будет ждать меня, когда я приду домой. Если мне придется объяснять ей, каким образом я оказалась в бассейне полностью одетой на вечеринке, она, наверно, позвонит Кэрон, чтобы назначить экстренную полуночную сессию. Такая уж у нас Кэтлин.

Мысленно я называю маму по имени – Кэтлин. Почему-то я от этого чувствую себя лучше. Можно сказать, менее «депрессивно».

– Эй? – говорит Конрад, ожидая ответа.

Если бы я была другим человеком, я бы рассматривала это как возможность – Кэрон любит так называть сложные ситуации. Возможность рассказать свою версию истории или что–то типа того.

Но на самом деле, это просто отстойно – слышать от Конрада один из вариантов главного вопроса, которым я задавалась большую часть лета: что вообще мог такой горячий парень, как Джейми Форта, найти в ком–то вроде меня?

– А я думаю, вопрос в том, как ты оказался в бассейне с плавательной командой, которая пытается тебя утопить? – спрашивает Трейси.

– Ой, я тебя умоляю. Я видел на YouTube видео с твоим посвящением в прошлом году, как ты притворялась Бейонсе – в одном лифчике, на морозе после встречи выпускников. Мне не стоит объяснять тебе всю эту хреновину.

Трейси не понимает, что происходит. Конрад дает ей достойный отпор, а она к такому не привыкла.

– Танцевать на парковке и чуть не быть убитым своей командой – немного разные вещи, не думаешь? – спрашиваю я.

– Быть натуралом в Юнион и быть мной в Юнион – немного разные вещи, не думаешь? – передразнивает он высоким девчачьим голосом, совсем непохожим на мой. Потом он вздыхает – скорее раздраженно, чем расстроенно. – Твой бывший сделал со мной все возможное, потому что при мысли о том, что я увижу его голым в раздевалке, с него штаны от страха слетают. Боже, что за чертов штамп.

Трейси не реагирует. И я тоже. Мисс Масо не одобрила бы нашу неспособность поддержать человека, который только что сказал нам о своей ориентации. Даже, если он сделал это таким тщательно отработанным способом, чтобы мы почувствовали себя предельно глупо.

Конрад неверно истолковывает наше молчание.

– Я гей, – с раздражением говорит он.

– Мы знаем, – отвечает Трейси ледяным голосом.

– Хочешь сказать, что у кого-то в Юнион есть гей–радар? Я в шоке, – ворчит Конрад. – Хотя если он у кого-то и есть, то это у девочки с архивом выпусков GQ и Vogue в багажнике ее Prius'а. Как же в Юнион все банально. – Конрад наклоняется вперед, упираясь коленями в мое сиденье сзади. – Итак, Роуз – тебя ведь так зовут? – вы с Джейми вместе, или он как всегда мрачный-и-задумчивый, «вот-он-я, а-вот-меня-нет», когда он время от времени показывается у тебя на пороге и делает что–то сексуальное, чтобы убедиться, что ты все еще в полной готовности и ждешь его?

Мы с Трейси потрясенно молчим, но причины у нас разные. Я уверена, что ее не удивляет моя неспособность справиться с Конрадом, но Трейси очень редко не может дать хороший отпор. А еще я восхищена умением Конрада находить больное место и вонзать в него нож. Это дар. Должно быть, передается по наследству.

Я вдруг начинаю злиться. Уверена, что Конрад действительно был унижен перед половиной Юнион Хай, но он не имеет права отыгрываться на мне, особенно, после того, как я одетая бросилась за ним в бассейн. Ну ладно, меня толкнули. Но суть в том, что я была достаточно близко к краю, потому что собиралась нырнуть.

Мне еще не приходит в голову готовый саркастичный ответ, но глубоко внутри уже что–то зарождается. Я делаю вдох и произношу это.

– Я понятия не имею, что происходит с Джейми, потому что мы не общались с тех пор, как твоя сестрица с прибабахом отправила его в тюрьму за совершение просто ужасающего преступления – попытки пойти на выпускной с кем-то вроде меня.

Трейси отрывается от дороги и смотрит на меня. Она даже останавливается, чтобы показать мне поднятые большие пальцы. Чувствую, как колени Конрада снова упираются мне в спину.

– Так Джейми ни разу за все лето тебе не позвонил? После того, как кинул тебя с выпускным? – Он опять издает злобный смешок, который больше подошел бы взрослому человеку. – Ого, как равнодушно. Ну, он был занят – гонялся за Гиной на летних курсах. – Конрад делает паузу, хорошо понимая, что такой информации у меня не было. – Она, конечно, тоже была занята – вешалась на этого тупоголового Энтони, чтобы побесить Джейми. И это сработало. В итоге он хочет ее вернуть. «Не ведаем, какую сеть себе плетем». Это Шекспир? Думаю, Шекспир.

– Сэр Вальтер Скотт, – поправляю я, стараясь, чтобы это звучало невозмутимо, хотя у меня в голове все перепуталось.

Значит, Джейми все лето избегал меня и тусовался с Региной. Чудесно. Что ж, по крайней мере, теперь я знаю, почему он не хочет иметь со мной ничего общего. Видимо, путь к сердцу Джейми лежит через отправку его в тюрьму. Надо запомнить.

Но как насчет Энтони Паррина? Если Регина хочет, чтобы Джейми вернулся, а теперь и Джейми хочет ее вернуть, что она делает с Энтони?

Все это настолько выше моего понимания, что даже не смешно.

– Куда мне ехать? – нетерпеливо спрашивает Трейси у Конрада.

– Заезжай на Холм Барри и поворачивай налево. Мой дом в середине квартала. Рядом с Форта, – специально добавляет Конрад.

Мы замолкаем – какое облегчение. Выезжаем из элитного района Юнион, где стоят огромные дома с идеально подстриженными ярко–зелеными газонами, и попадаем в соседний квартал, где дома гораздо меньше – некоторые симпатичные, некоторые – не очень. Проезжаем мимо дома с темной металлической обшивкой, американским флагом над входной дверью и плакатом «Поддержим наши войска», приделанным под окнами и практически сияющим в темноте из-за направленных на него прожекторов. Если бы не Конрад, я бы попросила Трейси остановиться, чтобы сделать фото для Вики, которая выкладывает на мемориальном сайте ее сына фотографии плакатов в поддержку армии со всей страны.

Кэтлин ненавидит, когда я так говорю, но Вики – моя подруга. Ее сын, сержант Трэвис Рамос, был одним из тех, кто погиб с моим папой, когда взорвалась их автоколонна. Я нашла мемориальный сайт Трэвиса прошлой осенью, и он вдохновил меня – через некоторое время – начать создавать сайт для папы. Однажды ночью, когда я не могла уснуть, я написала комментарий на сайте Трэвиса, объяснила, кто я, и спросила, каким образом – и стоит ли – создать свой сайт. Так я познакомилась с Вики.

Она ответила мне по электронной почте, привела множество причин, почему мемориальный сайт – отличный способ почтить память человека. Именно Вики предложила запустить сайт на первую годовщину взрыва, и именно Вики сделала рассылку по всем своим контактам о том, что открыт сайт, посвященный Альфонсо Царелли – таким образом, я получила сотни комментариев в годовщину. Оттуда я узнала, что папа принял решение остаться в Ираке на год, а мне он обещал вернуться домой через полгода.

Несколько дней я была немного зациклена на этих комментариях, но мы с Вики много переписывались, и она помогла мне. Она понимала, через что я прохожу.

На следующий день после годовщины мама зашла в мою комнату и устроила сцену из-за Вики, заявляя, что я не должна расходовать свои «эмоциональные ресурсы» на взрослую скорбящую женщину. В тот момент я поняла, что мама читает мою электронную почту, ведь ей совсем несложно это сделать – когда я училась в средней школе, она создавала мой почтовый аккаунт, и я никогда не меняла пароль. Даже не думала, что это потребуется.

В тот день она устроила двойную психотерапевтическую сессию.

Честно говоря, я думаю, что мама ревнует – потерю папы я больше обсуждала с Вики, чем с ней. Возможно, я именно поэтому не поменяла пароль, как только обнаружила, что она читает мою почту. В некотором смысле, мне нравится, что она ревнует.

Просто иногда легче говорить с человеком, которого ты не знаешь в реальной жизни.

Когда мы остановились перед жилищем Деладдо, мне потребовалась ровно секунда, чтобы определить, в каком из домов живет Джейми. Дом слева от Деладдо идеально отремонтирован и разукрашен огнями, как на 4 Июля. Пока мы медленно ехали по улице, я разглядела телевизор на стене и собаку, прыгающую вверх–вниз по дивану, лающую и неистово извивающуюся.

Дом справа от Деладдо небольшой и обшарпанный. Газон выглядит неряшливо из-за проплешин, где не растет трава. Коричневые ставни уныло свисают с петель, а белая краска на доме отслаивается и падает на полумертвые кустарники, создавая эффект грязного снега. Водостоки набиты сухими листьями и ветками, которые словно растут из самого дома. Свет не горит – кажется, никого нет дома.

Вот где Джейми живет со своим папой.

Этим летом Джейми исполнилось восемнадцать. Теоретически он не обязан больше здесь жить. И учитывая, что сделал его отец, когда его арестовали, трудно поверить, что ему хочется здесь находиться. Но я готова поклясться, что Джейми не оставит папу одного, пока не будет вынужден это сделать.

Джейми может быть лояльным к ошибке.

Интересно, что бы сказала мама Джейми о том, как отец оставил его на ночь в тюрьме.

В прошлый День Благодарения в ресторане я видела отца Джейми на расстоянии, и он казался куда более заинтересованным футбольным матчем, чем общением с Джейми. Я почти ничего о нем не знаю – знаю, что он коп и что какое-то время он был немного сумасшедшим. Из-за этого Джейми пришлось несколько месяцев жить у Деладдо, о чем я стараюсь не думать, потому что это меня бесит.

Но о матери Джейми я знаю еще меньше. Только то, что она не жила с Джейми и его папой, потому что находилась в каком–то учреждении в районе Бостона. Еще знаю, что вскоре после ее смерти Джейми выгнали из хоккейной команды.

И тогда он стал одним из пациентов моей мамы.

Да, я очень везучая дочь подросткового психолога, который сам проходит терапию. Неудивительно, что я любой ценой избегаю общения с ней.

Меня выводит из себя, что моя мать больше знает о Джейми, чем я. Хотя, с этой точки зрения, так же можно сказать о любом, кто контактировал с Джейми этим летом – кассир в продуктовом магазине, парни, с которыми он ремонтировал дороги, инспектор по надзору за осужденными.

Регина.

– Что я должен сделать с этим пледом? – спрашивает Конрад, отстегивая ремень безопасности. Не успевает Трейси ответить, как входная дверь Деладдо открывается. Оттуда выглядывает женщина, а ее рука застывает над защитной сетчатой дверью, будто она не уверена в своих действиях. Она рукой прикрывает глаза от яркого света фар рядом с ее крыльцом, чтобы лучше нас разглядеть.

– Вот блин, – бормочет Конрад. Он запускает руки в волосы и смотрит на свои испорченные брюки и красную рубашку, которая теперь выглядит так, словно ее неудачно покрасили.

– Просто оставь здесь, – отвечает Трейси.

Не говоря ни слова, Конрад вылезает из машины, достаточно сильно хлопает дверцей и идет к дому. Я наблюдаю за ним и вижу, что он меняется физически, как будто старается стать невидимым. Он пригибает голову и смотрит на землю, натягивает рубашку на брюки, насколько это возможно, потом бросает это и прячет руки в карманы. Женщина удерживает сетчатую дверь открытой, и он боком проскальзывает в нее, чтобы не дотронуться до нее и не дать дотронуться ей. Она что-то спрашивает, и он так трясет головой, проходя мимо нее, будто от этого зависит его жизнь. Она смотрит, как он поднимается по лестнице, прыгая через ступеньки, и когда он исчезает из ее поля зрения, поворачивается к нам. Она снова поднимает руку, чтобы прикрыть глаза, а потом нерешительно машет нам перед тем, как медленно закрыть дверь.