Текст книги "Случайные смерти (сборник)"

Автор книги: Лоуренс Гоуф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 38 страниц)

– Что ты имеешь в виду?

– Парень совершил тринадцать вооруженных ограблений, но ты смотрела дела: такое впечатление, что, когда он не разбойничает, он просто не существует.

– Он занят все время, рано или поздно мы его прихватим.

– Пожарный Кран и Ветер хорошо поработали – наизнанку вывернулись, опросили свидетелей, задавали правильные вопросы…

– Хорошо, – сказала Паркер. – Давай посмотрим, что мы можем узнать об этом парне из того, что у нас?

Уиллоус не успел ответить, как она продолжила:

– За последние два года парень ограбил тринадцать банков и оставил позади себя более сотни свидетелей. Но до сих пор ни один из них не мог узнать его на фотографии. Мы даже не пытались сделать идентификацию. Ни фотографии, ни фоторобота… Дело в том, что мы понятия не имеем, как он выглядит. Возможно, мы знаем, как он не выглядит?

Она отстегнула привязной ремень и изогнулась, чтобы помассировать себе спину.

– Какая-то путаница, да?

– Может быть, он не живет в городе? Или одиночка, умеет держать язык за зубами… Или, может, быть Пожарный Кран и Ветерок искали не там, где надо. – Теперь, когда дело было у Уиллоуса и Паркер, они могли показать, на что были способны.

Зеленый пластиковый поднос скользнул мимо лица Уиллоуса. Счет лежал под чашкой с кофе. Одиннадцать долларов сорок центов. Уиллоус положил двадцать и наблюдал, как ему на подносе отсчитывали сдачу.

Разносчик улыбнулся Паркер и сказал:

– Если вам что-то понадобится, просто посигнальте своей улыбкой. Уиллоус собрал мелочь, все до цента, и положил в карман.

– Не помню, упоминала ли я, что Рут Уркхарт сказала, что уже после того, как он убил Мендеса и запугал Росса, убийца пошутил с ее близнецами и вышел из банка.

– Да? – Уиллоус откусил еще кусочек чизбургера. Шустрый серый воробышек скакал по скользкой поверхности капота машины. – Так, значит, он сохранил хладнокровие – возможно, он стрелял не в первый раз. Может, добавить к его данным стрельбу и снова пропустить через компьютер? Игра стоит свеч, если нам дадут время.

Он добавил сливок в кофе. Воробей продолжал скакать за стеклом перед его носом. Уиллоус оторвал маленький кусочек мяса от своего чизбургера и бросил воробью.

– Они этого не едят, – сказала Паркер. Воробей схватил кусочек и тут же проглотил.

– Он грабит банки, и трастовые компании, и кредитные союзы по всему городу. Он что, передвигает по доске фишки? – вслух размышлял Уиллоус.

Паркер возилась со своим салатом. Воробей издал такой звук, как Майкл Джексон, когда он прочищает горло.

– Не думаю, – продолжал Уиллоус, – у него есть причина грабить именно их. Кажется, что у этих банков нет ничего общего, но на самом деле есть, просто мы пока не знаем что. – Уиллоус бросил воробью еще кусочек мяса. – Наживка. Вот что нужно – подходящая наживка. Если ее найти, убийца заглотнет ее, и тогда наступит наш день.

Глава 9

В ночь после перестрелки Грег несколько часов провел в размышлениях над таблицами, время от времени делая перерыв, чтобы наведаться в шкафчик с выпивкой. Солнце встало чуть позже семи. Пора было уходить. Грег позвонил по телефону – он выглядел крохотным космическим кораблем, – чтобы вызвать такси.

Сильвия звала его из спальни, но он быстро сбежал по лестнице, прямо навстречу такси, которое подруливало к тротуару.

Через пятнадцать минут в холле загородного мотеля – унылого пятиэтажного здания, без лифта, – он вписал чье-то имя в карточку регистрации и уплатил шестьдесят восемь долларов плюс налог за комнату с видом не дороже шестидесяти восьми центов. Паркинг находился позади мотеля. В регистрационной карточке Грег написал, что он водит «форд-торус» коричневого цвета и имеет разрешение на торговлю галантерейными товарами. Он попросил комнату с видом на паркинг, сказав при этом, что занимается торговлей белья, образцы которого находятся в машине, и поэтому ему хотелось бы держать ее в иоле зрения. Нет проблем.

Заинтересовался ли служащий хоть чем-нибудь?

Он улегся на кровать в своей комнате, на всякий пожарный случай чуть приоткрыв окно, вдруг придется броситься в него, очертя голову.

Бляшка в кожаном футляре лежала в нагрудном кармане пиджака, и он ощущал ее тяжким грузом каждый раз, как грудь его поднималась и опускалась при дыхании.

Он закурил сигарету, повернулся на бок. Истратив с фунт мелочи на газетные автоматы, он купил все местные газеты. В «Глоб энд Мейл» ничего не было. В «Сан» – одна колонка сбоку, слов пятьдесят. Хилари не упоминалась.

В «Провинс», ежедневной газетенке малого формата, на первой странице поместили цветную фотографию Гарсия Лорки Мендеса, лежащего в луже крови с широко открытыми глазами.

На ней Грег рассмотрел многое, что не заметил у Мендеса раньше: лохматые брови, дорогую стрижку, белую рубашку и цветастый галстук, очки, заткнутые в передний карман комбинезона… Грег был наблюдателен, но тогда все случилось так быстро – времени хватило лишь на то, чтобы спустить курок браунинга. В том-то все и дело.

Браунинг всегда нравился Грегу: и его залихватский вид, и прекрасная форма, и ощущение его весомости и надежности. Четырнадцатизарядный магазин был произведением искусства. Он любил вертеть его в руке и наблюдать за игрой света и тени на его гранях, любил тот хрустящий металлический звук, когда вручную он взводит курок – такая чистая музыка, словно пение сладкоголосой птицы.

В деле от него, конечно, было много шума. В ушах Грега, будто наяву, вновь возник звук разрываемого шелка, когда выстрелил Гарсия Лорка Мендес, а браунинг в руке Грега несколько раз подпрыгнул легко и счастливо, когда он ответил огнем, но почему-то промазал, и были отчаяние и страх, и тут второй выстрел Мендеса ударил ему в грудь, да так, что на какую-то долю секунды Грег забыл, что на нем пуленепробиваемый костюм.

Господи, до чего же все это было скверно, словно пуля прошила его насквозь.

Но он продолжал стрелять и мазать, стрелять и мазать, стрелять и мазать, пока, уже неожиданно, не увидел в глазах Мендеса нечто и рука его широко болтнулась, как рука тряпичной куклы в шутовском приветствии.

Коляска близнецов стояла в крови. Мендес упал рядом, и Грег не смог остановиться, пока не выстрелил еще раз.

Под фотографией в «Провинс» значилось: «Рассказ на странице тридцать два А».

Грег нашел страницу, пробежал статью. Коротко говоря: «Отсутствие новостей – тоже хорошая новость». Никто не знал, кто был жертвой. Никто не знал, что он делал в банке. О нем никто ничего не знал.

Было и краткое интервью с управляющим банком Мартином Россом. «Теперь вы знаете его имя», – подумал Грег. Но, кроме этого, много всякого гаданья, однако ничего, что можно твердо назвать новостью. Черный портфель вообще не упоминался, однако это ничего не значило.

Все утро Грег курил, смотрел телевизор и дремал. После часа он просмотрел справочные брошюрки, остановился на ближайшей пиццерии и заказал по телефону мелкие анчоусы, зеленый перец и грибы, а также упаковку из полдюжины диетической коки.

Он ел, стоя у окна и глядя на пустой паркинг. После анчоусов его мучила жажда, и он выпил подряд целых три коки. Пытался сосредоточиться, но легче было бы копать канавы.

Из шкафчика он достал потрепанный телефонный справочник. Россы заполнили собой три страницы. М. Россов было сорок три: от Марии до Мелвилла, но между ними не оказалось Мартина.

За телефонный звонок по местной линии мотель брал по пятьдесят центов, он мог прогореть на двадцать пять баксов. Он снял трубку, снова положил ее.

Что же он скажет? «Привет, это Грет, возможно, вы видели, что я вчера сотворил, я тот, который…»

Прежде чем позвонить, он должен решить, кем он собирался быть.

Ему на ум пришло имя Тод Эрикстад.

Грег вспомнил эту историю. Месяцев восемь-девять тому назад он много ездил по юго-восточному побережью. Ему хотелось тогда узнать наверняка, годится ли автомобиль «мустанг» для того, чтобы удрать. Он подозревал, что у него зад слишком легок, и оказался прав, поэтому со временем украл не его, а «ле барон».

Так вот, стояла середина февраля, сыро, холодно, ветер с моря, тучи, причем одна обещает дождь, другая грозит снегом, естественно, что в демонстрационном зале автомобилей «форда» присутствует только один человек, да и тот – продавец, по имени Тод Эрикстад. И вдруг он видит, что уже не один, в его зале ходит кругами, пиная шины, возможно, единственный покупатель во всем полушарии. И Тод явился ему, возбужденный, готовый к услугам, в коричневом костюме, стрижка по образцу кладбищенского газона, галстук полощется на ветру, голубые глаза выражают накопленную за всю жизнь глупость, а великолепная улыбка с успехом ее подтверждает, чтобы не оставалось уже ни малейшего сомнения в его неизбывном оптимизме и такой же доверчивости.

Итак. Грег сказал Тоду, что думает приобрести пятилитровый «мустанг» и вон тот, цвета зеленого мха, ему приглянулся. Какова цена?

Тод не назвал цифру, но заставил Грега обойти вокруг автомобиля, продемонстрировал салон, стереосистему, очистители стекол, все и во всем великолепии.

– Хотите проверить на опрокидывание?

– Конечно, – ответил Грег.

Тод поспешил за ключами, а Грег, надев пару черных перчаток из свиной кожи, отвернулся и проверил, заряжен ли его «магнум-357».

О, целых шесть зарядов.

Тод так спешил, что куртка его надулась парусом. Он отпер дверцу, сел и пригласил Грега. Грег сел за руль, и Тод напомнил ему о привязном ремне.

Они свернули на Морской бульвар, Тод спросил, куда тот собирается ехать.

– Коста-Рика, – ответил Грег, и Тод был в восторге, он смеялся, хлопая себя по бедрам. Грег предложил просто покататься по округе. Он закурил, Тод опустил окно, дул арктический ветер, и Грег на полную мощность врубил отопление. Он пошарил по радиостанциям, нашел реп и настроился на него.

Тод спросил, нравится ли ему реп. Ему пришлось кричать, чтобы было слышно.

Но Грег не ответил.

Через пару кварталов он свернул в боковую улицу и так резко затормозил, что задымились шины.

– Ну, хватит, – обеспокоенно сказал Тод. – Слишком уж быстро, ни с того ни с сего такая скорость.

Грег кивнул и перешел с четвертой передачи прямо на первую. Нос «мустанга» опустился, мотор взвыл, однако он удержался, и Грег резво выскочил на тротуар. Это был рабочий квартал старой постройки, глухие стены, гаражи, ни души вокруг. Грег ударил по крышке багажника, повернул зажигание и бросил Тоду ключи.

– Полезай в багажник, ты, придурок.

У Тода отвисла челюсть, но он не шелохнулся. Грег направил на него свой «магнум-357».

Наконец-то, прожив с четверть века, Тод узнал хоть что-то полезное. И детскости в глазах как не бывало.

Улыбаясь воспоминаниям, Грег набрал первый номер в телефонной книге. Женщине, снявшей трубку, он представился как детектив Тод Эрикстад из полиции Ванкувера и спросил, может ли он поговорить с Мартином Россом?

Ему ответили, что он набрал неправильный номер, и Грег молча повесил трубку.

Он набрал следующий номер. Затем еще.

Набрав третий номер, он слышал, как там дрались, кто-то бил стекло, слышались крики, трубку сняли, но ему не ответили. Четвертым номером был весьма требовательный автоответчик. Потом парень, который работал в ночную смену, – нет, он не управляющий банком. Пожилая женщина призналась, что несколько туга на ухо, а на самом деле была глуха как пень.

Грег закурил. Он набрал еще одиннадцать неправильных номеров. Удивительно, середина рабочего дня, но почти все дома. Безработица. Истеричная женщина ждала звонка ветеринара и обрадовалась ему, как родному: ставя машину в гараж, она наехала на кролика, любимца своей дочери, и вот наконец дождалась, скорее, ради Господа, скорее…

– Остановись, чертова кукла, – теряя терпение, завопил Грег. – Твой муж банкир или нет?

Женщина решила, что он сомневается в ее платежеспособности, и начала клясться всеми богами.

Грег подождал, пока стихнут стенания, и сказал:

– Я слышал от женщины, которая живет через дорогу, у нее черный пудель, Сирс должен захватить ваш холодильник.

– Что-о?

– А еще я слышал, что у вас нелады с головкой, леди. Но даже если это и так, я скажу вам совершенно бесплатно: если чудак умрет, ваша дочь беременна.

И повесил трубку. Он сделал одиннадцать звонков, отмечая крестиком М. Россов, которым позвонил. Оставалось еще двадцать семь звонков.

Грег снова закурил, глотнул теплой коки. Он подошел к окну и увидел черный «линкольн»; послеобеденное солнце играло на его боках, отражалось в стеклах. Задняя дверца резко открылась, и из автомобиля вывалилась блондинка с бутылкой шампанского в руке. Запрокинув голову, она стала пить, держа бутылку двумя руками, капли и пена весело стекали по ее груди.

Грег отпил коки и облокотился на подоконник, чтобы лучше видеть. Легкий ветерок играл дымом его сигареты.

Женщина, потеряв равновесие, упала на блестящий кузов автомобиля и наконец заметила, что Грег наблюдает за ней. Она улыбнулась, послала ему поцелуй и снова забралась в автомобиль. Он услыхал смех, и дверца захлопнулась.

Грег снова начал звонить, в голове вертелись – красотка с шампанским, расплющенный кролик, беспомощный Тод, когда Грег захлопывал крышку багажника…

Следующие три номера были заняты. У него кончились сигареты, подходили к концу и деньги для автомата. Он спустился в холл. Увидев, что все сигареты – американские, он спросил у служащего почему.

Служащий пожал плечами.

– Может быть, чтобы не платить налоги, кто-то по ночам время от времени перебегает границу, а?

Служащий углубился в бумаги.

Грег вскрыл мягкую пачку «Кэмел» и вернулся к себе в комнату. Он съел кусок холодной пиццы и набрал следующего М. Росса.

После третьего гудка трубку подняла женщина, и Грег сказал, что он детектив Тод Эрикстад и хотел бы поговорить с женой Мартина Росса, управляющего банком.

– Миссис Росс давно умерла, я его дочь Саманта. Могу я вам помочь?

Ее голос был нежен, как пуховая подушка, и сладок, как самый большой в мире леденец.

Грег спросил, удобно ли, если он на несколько минут заскочит, у него всего один-два вопроса по поводу вчерашнего ограбления. Через полчаса он уже был у парадной двери, и вот она, тоненькая блондинка с копной волос и фигурой с обложки журнала за пять долларов, с глазами цвета прибрежной волны и улыбкой, способной отвлечь от исполнения своих обязанностей даже собаку-поводыря у слепого.

– Детектив Эрикстад?

Он кивнул, она улыбнулась и впустила его в дом. Грег сказал, что он очень ценит ее доверие, блеснул ей в глаза не своей бляхой и с удовольствием заметил ее реакцию и то, как эти глубоководные глаза расширились от легкого шока. Идя вслед за ней, он ощущал запах ее духов.

Дом оказался больше, чем он предполагал, оглядев ею снаружи, в просторном холле располагались две симметричные лестницы, ведущие наверх.

Грег оглянулся.

– Мило.

– Это проект Поля Таблера. – Она заметила, что имя ничего не говорит Грегу, и добавила: – Когда дом строился, Поль был первым в проектировании жилищ. Но он требовал предоставления полной свободы, и только тогда получался дом, в котором можно жить.

– Кажется, это удалось, – заметил Грег.

Она снова улыбнулась ему одной из своих убийственных улыбок, и они вошли в гостиную с видом на парк или, скорее, на огромный бульвар с зеленой травой и кленами. За ним был невидимый отсюда спуск к пляжу, мост через улицу Баррард, пристань береговой охраны и причал для нескольких сотен частных яхт. Пляж Сансет и частокол башен Вест-Энда находились на другой стороне залива. Перед тем как запарковаться перед домом, Грег объехал квартал по дороге, идущей позади дома. Дом из красного кирпича был окружен кирпичной стеной с остроконечными пиками из чугунного литья, окрашенного в черный цвет, он нашел много ложных арок и разнообразных башенок, крутую остроконечную крышу из шифера и парадную дверь из лакированных деревянных плит. Двери с массивными чугунными запорами были оснащены охранной сигнализацией по последнему слову техники: тут и самая совершенная электроника, и волокнистая оптика, и двадцать четыре цифры набора, и красные и зеленые лучи, и код из девяти цифр, который за тридцать две секунды обеспечивал ответ, и прямая линия на высший уровень управления охраны помещений.

Грег удобно устроился на софе. На серебряном подносе был сервирован кофе на двоих. Он наблюдал ее совсем рядом, когда она наклонилась, чтобы налить ему кофе. Свою чашечку она отнесла к креслу с высокой спинкой, на другом конце комнаты. На подносе лежали и сладости, тоненькие вафельки с белой и шоколадной начинкой. Хрустя вафлями, он видел, как она смотрит на него широко открытыми глазами, и чуть не вытер пальцы о брюки, но вовремя вспомнил о салфетке.

– Я никогда раньше не видела полицейского, то есть детектива… – сказала она.

– Все дело в униформе, – улыбнулся Грег. – Предполагаю, вы частенько платите штрафы.

– Это что, случайная догадка?

– Я заметил во дворе белый блестящий «самураи», – ответил Грег в шутливо-официальном тоне.

Она склонила голову и улыбнулась, проведя рукой по густым волосам. Ярко-голубой огонь ее кольца сверкнул ему в глаза. На ней были замшевая юбка приятного зеленого цвета и шелковая блузка с холодным блеском, к этому наряду удивительно подходили бриллиантовые серьги и гонкая золотая цепочка. Ни нейлона, ни лосин. Грег неожиданно ощутил сухость во рту.

Он выпил кофе.

– Я знаю, о чем вы думаете – как управляющий банком смог выстроить себе такой дом? Я угадала?

Грег кивнул, хотя он думал совершенно не об этом.

– Папа удивительно умеет обращаться с деньгами, и со своими собственными, и с чужими, – продолжала Саманта. – Если бы вы видели его с калькулятором. Это почти эротика.

Грег торжественно кивнул.

– К тому же моя мама погибла – несчастный случай на яхте, – а она была застрахована на очень крупную сумму. Я была единственным ребенком. Папа так больше и не женился. Он сказал, что не видит смысла.

– Мне очень жаль… – сказал Грег.

– Мне тоже.

Она долго смотрела в окно на парк, потом спросила:

– Вы женаты, детектив Эрикстад?

– Называйте меня Тод.

– Вы женаты, Тод?

Он покачал головой.

– Разведены?

– Нет, моя жена погибла. В один прекрасный весенний вечер ей захотелось прогуляться, и она отправилась в угловой магазин.

Она сочувственно посмотрела на него.

– Какое несчастье для вас. Простите, не знала…

– Так бывает. – Грег пожал плечами. – Мы не очень ладили, откровенно говоря.

Саманта издала звук сострадания. Грег заколебался:

– Возможно, мне не следовало говорить вам об этом…

– О, пожалуйста…

– Дело в том, что се целью был винный магазин – водка, а не молоко. Она ехала в «мустанге» на красный свет. Бедняга, которого она сбила, был трезв как стеклышко, он прикован к коляске, парализован от пояса до ног, она же скончалась на месте.

– Боже мой…

– Дело не в том, что я стыдился ее. Я смирился с тем, какой она оказалась. Просто я устал от сочувствия. Вы понимаете, что я хочу сказать?

Саманта кивнула. Глаза ее увлажнились.

Грег немного приподнялся на софе.

– Это скучная тема, да мне еще в бок впивается пистолет, вы не возражаете, если я его выну?

– Нет, пожалуйста…

Грег полез рукой под пиджак и, вытащив свой нержавеющий, положил на кофейный столик так, чтобы дуло не было направлено на нее. Она уставилась на пистолет.

– Знаете, мне так неловко задавать вам вопросы об отце…

– Все в порядке, пожалуйста, задавайте.

– Вы заметили, что в последнее время он ведет себя по-другому?

– Что вы имеете в виду? – поколебавшись, спросила Саманта.

Грег пожал плечами, подождал. Обычно он находился по другую сторону от листа с вопросами и ответами, он знал, как молчание может затруднить человека и что давление, создаваемое молчанием, должно быть разрушено любой ценой.

– В последнее время он был нетерпелив. Но ведь…

И ее невысказанное признание, что отец был тем еще сукиным сыном и в самые лучшие времена, повисло в воздухе.

– В последнее время ему звонили в необычное время? Особенно поздно ночью?

Глаза ее расширились.

– А вы откуда знаете?

– И с иностранным акцентом? – спросил Грег улыбаясь, не скрывая, что получает удовольствие.

Она подалась вперед. Чашка застучала о блюдце.

– Мой отец втянут во что-то, во что не следовало, Тод?

Вопрос удивил Грега. Он видел, как опускается и поднимается шелк, когда она дышит, и как тонкая ткань поглощает и отражает свет. Она была взволнована, но глаза, эти прекрасные темно-зеленые глаза смотрели холодно и даже отстраненно.

Интересно, а как настоящий полицейский расправился бы с таким опасным преступником? Грег взял в руки свой 357-й и задумчиво вращал цилиндр.

Клик-клик-клик.

Ее духи, казалось, проникали ему прямо в мозг. Желание охватило его с головы до пяток. Потом комната вдруг снова оказалась в фокусе, и он увидел, что она сидит совсем рядом, наливает ему кофе, он слышит шелест шелка, ее светлые волосы прекрасны, как солнце, а замша скользит по золотистым бедрам. Она передает Грегу его чашку. Их пальцы на секунду соприкасаются, пробегает электрический ток.

– А человек с акцентом, вы не знаете, чего он хотел? – спросила она.

Грег прочистил горло.

– Это и интересно. Видимо, он немного срезал ему закладные. Это необязательно имеет отношение к ограблению, не следует делать таких предположений. – Он рискнул заглянуть в глубину этих бездонных зеленых глаз. На ее маленьком аккуратненьком носике к тому же были деликатно разбросаны несколько веснушек, черт возьми. Он спросил: – Человек с акцентом, он часто звонил?

– Не знаю. Обычно я не беру трубку, если телефон звонит поздно ночью.

– А почему?

– Папе так больше нравится.

– Разве у вас нет молодых друзей?

Саманта залилась румянцем. Она умеет краснеть?

Грег не верил своим глазам.

– Вы работаете?

– Я студентка.

Грег кивнул.

– Папе всегда звонят по ночам в первых числах месяца. Обычно от двенадцати до часу ночи. Он берет трубку после первого же звонка и произносит не более двух слов: только «привет» и «до свидания».

– Я не совсем понимаю…

– Иногда говорят по полчаса и больше, а он только слушает и записывает.

– Что записывает?

– Цифры.

– Цифры?

– Ряды и ряды цифр.

Грегу представился Мартин Росс, извивающийся на полу в банке, серебристые волосы в беспорядке, лицо потное, и красное, и все сморщенное, словно зад бабуина.

Саманта немного отодвинулась от него.

– Что вы думаете об этом, Тод? Почему у меня такое чувство, будто вы знаете гораздо больше, чем рассказываете?

В глубине ее зеленых глаз под густыми темными ресницами притаились золотистые искорки. Ей могло быть не более двадцати одного – двадцати двух? Теперь она пристально смотрела на что-то, чего Грег не мог видеть, а ее тонкие белые пальцы перебирали край юбки.

– Между нами говоря, будущее вашего отца не представляется мне очень блестящим. То, что произошло в банке, эти ночные звонки…

Она повернулась к нему, чтобы посмотреть ему прямо в лицо. Их колени соприкасались, она приподнялась и отодвинулась.

– Что я должна сделать?

– Думаю, с ним нужно поговорить. Нужно знать, сможете ли вы убедить его действовать правильно.

Она улыбнулась.

– Если он решится на сотрудничество, я сделаю все, чтобы ущерб был минимальным… – сказал Грег.

– Но если он втянут в мошенничество, его отправят в тюрьму?

Сколько бы она ни платила за свои духи, они стоили в два раза больше. Между ними пробежала искра, и они оба почувствовали ее, что-то происходило в этих живых глазах с золотистыми искорками – она была так близко от него, что он мог ее поцеловать, и она знала это. Ее губы ждали. Возможно ли или это ему только казалось?

Грег приподнялся на подушках, и теперь их колени снова касались друг друга, совсем слегка. По всему телу у него побежали мурашки, и в то же время он мучительно потел. Внезапно он сгреб пистолет, смел несколько крошек печенья и бросил их в кофейную чашку. Глаза Саманты захлопали, снова возвращаясь в фокус. Она казалась сбитой с толку, удивленной.

– Вам надо уходить?

– Я должен вернуться в офис.

Она взглянула на него очень прямо и спросила, совершенно открыто:

– Я еще увижусь с вами?

– Возможно.

– У вас есть визитная карточка?

Грег открыл партмоне Гарсия Лорки, заглянул и резко захлопнул его.

– Прошу прощения, они кончились.

Она поправила прядь волос.

– К тому же я редко бываю в офисе.

Теперь она смотрела на него взглядом, которым на него уже смотрели много раз: кипящая смесь из боли, грусти и замешательства с крохотным выражением гордости и гнева. Он узнал этот взгляд и решил воспользоваться случаем.

– Я, разумеется, не вправе это делать, – сказал он, – но если я дам свой домашний телефон, это поможет?

– К черту правила отдела.

Они оба были взволнованы. Она криво улыбнулась ему. У Грега не оказалось ни записной книжки, ни авторучки. Саманта исчезла в другой половине дома, он слышал, как открываются и закрываются ящики, и вот она вернулась, протягивает ему душистый блокнот с изображением ягнят, прыгающих через ограду, и массивную авторучку с золотым пером. Вместо своего мелкого, угловатого Грег научился писать размашисто-округлым почерком. Он написал номер на листке блокнота, приписав внизу «Тод», потом, завинтив крышкой солидное золотое перо, возвратил блокнот, а ручку незаметно положил в карман рубашки. Автоматический жест, вряд ли преднамеренный. Она складывала листок бумаги еще и еще, пока он не превратился в маленький листочек и поместился в ее ладони.

– А, еще одно! – сказал он, словно это только что пришло ему в голову.

Она ждала, глядя на него снизу вверх, готовая ко всему.

– В это дело вовлечены отделы мошенничества, грабежей, убийства, – пояснил Грег, – как раз сейчас идет несколько разборок. Я не люблю никому наступать на ноги…

– И вы бы не хотели, чтобы я упоминала, что вы заскочили к нам?

Грег потер подбородок.

– По крайней мере в течение некоторого времени.

– А как насчет папы?

– Думаю, это зависит от нас.

Она дотронулась до его руки.

– У папы всегда всякие секреты, а у меня – нет.

И она, как заговорщик, быстро и крепко пожала ему руку, давая понять, что отпускает его. Грег сказал:

– Ух!

И возвратил ей авторучку.

Она проводила его до двери и стояла там, пока он не дошел до ворот. В автомобиле, потянувшись рукой за привязным ремнем, он взглянул через улицу и уловил у окна ее силуэт, такой одинокий в этом огромном доме, похожем на тюрьму.