Текст книги "Вор во ржи"

Автор книги: Лоуренс Блок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Глава 21

Все уставились на Карла Пилсбери. Должен отдать ему должное – он остался холоден и невозмутим. Размышляя, он нахмурил брови, взял себя за подбородок большим и указательным пальцами, поджал губы и чуть слышно присвистнул.

– Тот, кто работает в «Паддингтоне» и красит волосы, – задумчиво произнес он. – Пару лет назад у нас работал один парень, который носил парик, но это не то же самое. Однако я не припомню никого, кто пользуется краской.

– В таком случае, кто-то должен был перевернуть вас вверх ногами, – потерял терпение Рэй, – и макнуть головой в чернильницу, потому что ваши космы смотрятся так же натурально, как лунный грунт.

– Меня? – округлив глаза, переспросил Пилсбери. – Вы считаете, что я крашу волосы?

– Это же всем известно, – подала голос Айзис.

– Всем?

– Всем в радиусе трех штатов.

– Это так заметно?

– Боюсь, что да.

– Я очень хорошо представляю, как все произошло, – заговорил я, – хотя вопросы пока остаются. Я знаю, что вы, как и Карен Кассенмайер, откуда-то со Среднего Запада. И вы почти ровесники. Полагаю, вы уже были знакомы раньше или познакомились в Нью-Йорке.

– Это просто смешно.

– Не исключено, что она случайно обратилась к вам, когда появилась в отеле, но в это трудно поверить. Она должна была знать вас прежде.

– Вот это хоть что-то объясняет, – заметил Хильярд Моффет. – Когда я встречался с этой женщиной в Сиэтле, я, разумеется, не предлагал ей ничего криминального.

– Предлагали или нет, – вмешался Рэй, – сейчас нас это не интересует. У нас есть дела поважнее. Если вы что и делали, то это было в Сиэтле, а здесь – Нью-Йорк. И я здесь что-то не вижу ни одного копа из Сиэтла. Так что лучше просто говорите то, что хотите сказать.

– Хорошо, – согласился Моффет и выпятил челюсть. – Когда я упомянул название отеля, я кое-что заметил. До этого момента она вела себя уклончиво и не проявляла особого интереса, а тут вдруг оживилась. «„Паддингтон“! – воскликнула она. – Интересно, там ли он еще». Я спросил, что она имеет в виду, но она отмахнулась и стала выспрашивать подробности.

– Это ничего не доказывает, – заявил Карл. – Ну, когда-то она знала кого-то, кто работал или жил в этом отеле. Что с того?

– Вы удивитесь, как хорошо может работать полиция, – заметил Рэй. – Если мы как следует покопаемся в вашем прошлом, то непременно накопаем доказательства того, что вас с ней что-то связывает. Лучше расскажите обо всем, признание избавит всех нас от лишних проблем.

– Даже если я и был с ней знаком, – упирался Карл, – это еще ничего не доказывает.

– Думаю, дело было так, – взял я инициативу в свои руки. – Она появилась в отеле и сказала вам, что хотела бы поселиться под вымышленным именем. Но вы ей предложили вариант получше: она вообще не будет регистрироваться, вы тайком поселите ее в какой-нибудь номер. Так она сэкономит свыше ста пятидесяти долларов в сутки.

– Почему вы решили, что я предложил ей нечто подобное?

– Ну, в гостиничном бизнесе это не самое неслыханное дело, – ответил я. – Для портье неплохой способ подработать. Так же поступает бармен, якобы забывая взять деньги за выпивку, но зная, что посетитель отблагодарит его щедрыми чаевыми. Однако Карен Кассенмайер предложила вам нечто большее, чем просто способ положить в карман несколько неучтенных долларов, не так ли? Ведь вы могли предложить ей нечто большее, чем ночлег. Вы могли дать ей возможность попасть в номер Антеи Ландау.

– Зачем ей для этого я? Вы же сказали, что она была профессиональной воровкой.

– Была, – вмешался Рэй, – но в ее досье не упоминается, чтобы она когда-либо открывала двери, от которых не имела ключа.

– Вы могли впустить ее, – продолжил я. – Для нее это имело большое значение. Вы могли ее впустить в номер Ландау или одолжить ей свой универсальный ключ. Кроме того, вы могли подсказать ей, когда Ландау покидает отель, чтобы она вошла и вышла из номера, не рискуя столкнуться с этой женщиной.

– Пару лет назад у нас было подобное дело, – опять заговорил Рэй. – В большом отеле в центре города. К нам поступили сообщения о кражах в номерах. Никаких признаков взлома, почти всегда пропадали только наличные, и еще одно – почти все пострадавшие были японскими бизнесменами.

– В больших отелях в центре города, – сказала Эрика, – вам редко удается выяснить больше.

– Там их проживало довольно много, – продолжал Рэй, – но все равно было ясно, что их выслеживают. Покопавшись, мы обнаружили, что все хуже, чем казалось на первый взгляд. Большинство японцев, которых обчистили, не стали сообщать об этом. Мы предположили, что орудует кто-то из персонала, и постепенно сузили круг подозреваемых до одного портье, однако довести дело до конца так и не удалось.

– Что же вам помешало?

– Судите сами. Одного японца нам удалось разговорить. Его ограбили, и он знал нескольких человек, которых тоже обчистили, и мы намекнули, кого из служащих подозреваем. – Рэй поглядел вдаль, словно припоминая прошлое. – Забавный парень, – продолжил он. – Ему бы в покер играть, по лицу ничего не поймешь. Когда он вытянул руки, на запястьях показались татуировки, а когда распустил галстук и расстегнул воротник – на теле тоже были татуировки. И еще кое-что. В общем, будь он американцем, у него обязательно было бы еще и кольцо на мизинце. Только этого у него просто быть не могло.

Кто-то спросил почему.

– Просто не на что надевать. У него не хватало обоих мизинцев. Забавно, правда?

– Якудза, – сказал я. – Японские гангстеры. А что стало с портье?

– Ну, может, он сгреб деньги и смылся, – равнодушно ответил Рэй. – Потому что он исчез, и никто его больше не видел. – Он пожал плечами. – Но я на всякий случай около месяца обходил стороной все суши-бары.

У Карла был такой вид, словно он переел узбекской еды. Я решил, что он не любит рассказы, которые кончаются исчезновением гостиничных портье.

– Возможно, прежде у вас были с ней какие-то дела, – заговорил я, обращаясь к Карлу. – Так или иначе, она знала, что вы не святоша, она сделала вам предложение, и оно вам понравилось. Кроме того, у вас был свой замысел.

– Не понимаю, о чем вы…

– Люди всегда так говорят, и почти всегда это неправда. Вы прекрасно понимаете, о чем я. Вы рассказали ей о женщине, которая тоже живет здесь, в «Паддингтоне», о вашей коллеге по театру, у которой было драгоценное ожерелье с серьгами.

У Айзис отпала челюсть.

– Ах ты сукин сын! – взвилась она. – Я-то думала, мы друзья!

– Не верь ему, Айзис.

– Объясни-ка, Карл, почему я должна верить тебе?

– Да ты посмотри! Он же сам признался, что он вор!

– На самом деле, – вступилась Кэролайн, – слово «признанный» точнее характеризует Берни, чем «признался». Он совершенно не собирается признаваться в этом на каждом углу. Кроме того, он немного стесняется, что он вор.

– Так почему же он не прекратит воровать? – поинтересовалась Айзис.

– Только между нами. Думаю, у него это своего рода мания.

– А он не пытался лечиться? Обращаться к врачам или в какую-нибудь программу типа «Двенадцать шагов»?

– Видимо, ничего не помогает.

– Но я живу надеждой, – заговорил я. – Карл, вы с Айзис оба актеры. Но вы-то просиживали штаны за конторкой, а она получила работу и носила рубины. Может, вам стало обидно, может, вы увидели возможность поживиться. Вы дали своей подруге Карен ключ, назвали номер комнаты и сказали, что надо искать. Она, видимо, действительно была профессионалкой, потому что вернулась с украшениями, но никаких следов не оставила.

– Я даже не заметила, что у меня кто-то побывал, – сказала Айзис. – Мне всегда казалось, воры все переворачивают вверх дном.

– Только очень непрофессиональные, – пояснил я.

– Я лишь поняла, что и колье, и серьги исчезли. Я стала их искать, но не нашла. Сначала я подумала, что куда-нибудь их переложила, а потом решила, что это дело рук друга, который мне их подарил. А когда узнала, что вы – вор, то подумала на вас.

– И были правы, – кивнул я, – но Кассенмайер меня опередила. Она спрятала их в ящике со своим нижним бельем. И на старуху бывает проруха, – покачал головой я. – Такая профессионалка, как Кассенмайер, прячет рубины там, куда любой вор заглянет в первую очередь. Полагаю, она торопилась заняться тем, ради чего сюда приехала, то есть перепиской Фэйрберна с Ландау.

– И тут начинаются очень любопытные совпадения, – продолжил я, глубоко вздохнув. – Ландау убили в тот же день, когда я впервые оказался в «Паддингтоне». Я зарегистрировался примерно в полдень, взял своего медвежонка и направился в свой номер.

– Вы взяли медвежонка? – с удивлением переспросила Айзис. – Вы прибыли сюда, чтобы совершить ограбление, и взяли в номер медвежонка?

– Одно не исключает другое, – ответил я. – Симпатичный медвежонок. Но суть не в этом. У стойки регистрации я поднял с пола конверт. Он лежал там, потому что я сам полминуты назад его обронил. Он был адресован Антее Ландау – таким образом я собирался узнать, в каком номере она проживает. Мне надо было лишь увидеть, в какой почтовый ящик Карл его положит.

– Я никуда его не клал, – откликнулся Карл. – Я оставил его на стойке.

– На некоторое время. Когда я разложил свои вещи и спустился вниз, вы сунули его в ящик Ландау.

– Как вы об этом узнали? – спросил Лестер Эддингтон. – Там же множество ящиков и столько же конвертов.

– Этот был лиловым.

При этих словах глаза его загорелись, равно как и у Моффета.

– Как все письма, написанные Гулливером Фэйрберном, – уточнил коллекционер.

– Мне нужно было что-нибудь особенное, за чем легко проследить. Я уже знал, что все письма Фэйрберна – лиловые, так что пошел в ближайший магазин канцелярских принадлежностей и купил бумагу и конверты того же цвета. – Я извлек из нагрудного кармана сложенный листок бумаги и помахал им. – Вот такого. – Я сунул листок обратно в карман. – В конверт я вложил чистый лист и оставил его на стойке, а когда вернулся, он уже лежал в ящике Антеи Ландау. А когда я вечером забирал ключ, конверта там уже не было.

– Она забрала почту.

– Так я и подумал. Но Антея Ландау в последние годы стала домоседкой. Она редко покидала отель и нечасто выходила из своего номера.

– Мне пришлось посетить ее номер, – подал голос Виктор Харкнесс, – чтобы посмотреть письма, которые она собиралась нам предложить. «Вам придется приехать в отель», – сказала она, назначая мне встречу в вестибюле. Когда я позвонил снизу, она сказала: «Вам придется подняться наверх».

– Так что маловероятно, чтобы она спускалась за почтой, – продолжил я. – Скорее, она распорядилась, чтобы почту доставляли к ней в номер.

Все посмотрели на Карла.

– Ну и что с того? – отрезал он. – При чем тут я? В перерыв я взял почту, поднялся наверх и сунул под дверь. Некоторым гостям мы оказываем такую услугу. Ландау была в их числе.

– Значит, вы сунули его под дверь.

– Да.

– Неужели? А если я скажу, что кое-кто видел… как вы стучались к ней в дверь?

– Я сунул почту под дверь. Если и постучал, то лишь давая ей знать, что принес почту. Я так всегда делал.

– И уходили, не дожидаясь, пока дверь откроется?

– Да.

– А если я скажу, что кое-кто видел… как вы ждали, когда дверь откроют?

– Никто меня не видел. – Он покраснел. – Слушайте, да разве можно все упомнить? Может, она и открыла дверь. Иногда она так и делала, если была рядом с дверью, когда я стучал. Какая разница?

– Пока это лишь мои догадки, – заметил я, – но думаю, они очень недалеки от истины. Я знаю, что вы стучали, уверен, что она впустила вас, а затем, полагаю, вы сделали нечто такое, от чего она заснула крепким сном. Может, она пила чай? Вы не подсыпали ей что-нибудь в чай?

– Ерунда!

– Не обязательно в чай, – согласился я. – И не обязательно она пила у вас на глазах – что бы это ни было. Но, так или иначе, вы подсыпали ей снотворное.

– Если он так сделал, – встрепенулся Рэй, – должны остаться следы. В чашке, если она ее не помыла, и в трупе – если она это выпила.

Марти спросил, нашли ли они что-нибудь.

– Нет, – сказал Рэй, – мы ведь и не искали. Если женщину сперва ударили по голове, а потом закололи ножом, обычно токсикологическую экспертизу не назначают. Но я могу сделать это сейчас, и скоро мы получим результаты.

– Это не яд, – воскликнул Карл. – Видит бог, я бы не стал никого травить!

– Это просто помогло ей крепко заснуть.

– Она всегда плохо спала, – пояснил он, – и никогда не покидала свой номер, а я почувствовал, что Карен уже надоедает ждать. Она собиралась зайти, когда мисс Ландау заснет, а если бы она спала не очень крепко… Я боялся того, что могло бы произойти.

– И, как оказалось, не зря.

– О боже, – вздохнул Карл, – лучше бы я молчал. Я и так наговорил слишком много.

– Что ж, вы можете хранить молчание, – ровным голосом заметил Рэй и зачитал ему все остальные конституционные права. – Это относится ко всем присутствующим, – добавил он. – Вы все имеете право хранить молчание и так далее, как я только что объяснил. Но если хотите знать мое мнение, – вновь обратился он к Карлу, – вы будете безумцем, если замолчите сейчас.

– Почему?

– Вы нарушили несколько законов, – заявил Рэй, – и, вне всякого сомнения, виновны в сообщничестве, но если вы поможете нам распутать дело и переложить всю вину на Казимир…

– Кассенмайер, – поправил я.

– Как угодно. Сделайте так – и все в ажуре. Все равно она покойница, так что ей вы не навредите.

– Она убила мисс Ландау, – заявил Карл. – Впрочем, вы это и так уже знаете.

– Почему бы вам не рассказать нам, как было дело?

– Рассказывать особенно нечего. Я подождал, пока подействует снотворное, потом позвонил мисс Ландау. На телефонный звонок она не ответила, поэтому я предположил, что она крепко спит. Потом я позвонил Карен и сказал, чтобы спустилась и взяла ключ. Она так и сделала, после чего поднялась наверх. И дальше я узнал, что мисс Ландау мертва.

– Что произошло?

– Я знаю только то, что мне рассказала Карен. Она вошла, мисс Ландау проснулась и оказала ей сопротивление. Карен ударила ее ножом и скрылась незамеченной.

– Вы ничего не упустили?

– Не думаю.

– Когда полиция нашла Кассенмайер в моей квартире, – заговорил я, – у нее было пулевое ранение в плечо, и это произошло не у меня, потому что рана была забинтована и даже начала заживать. Ландау выстрелила в нее, да?

– Ах да, конечно! – воскликнул Карл. – Я совершенно забыл эту деталь.

– Ну разумеется, столь мелкие подробности часто ускользают из памяти. Она позвонила вам, так? Из номера Ландау… и сообщила, что получила пулю в плечо. Вы велели ей оставаться на месте, поднялись наверх и перевели в свой собственный номер, который занимаете с тех пор, как въехали в «Паддингтон» двадцать с чем-то лет назад. Он ближе, чем тот, в котором вы поселили Кассенмайер, и у вас имеется аптечка первой помощи: бинты, марля, антисептики. Вы перебинтовали ее и оставили отдыхать. А сами вернулись в номер Ландау.

– С чего бы?

– Посмотреть, не можете ли вы чем-нибудь ей помочь. Вы же не хотели ее бросать?

– Нет, разумеется, нет, – согласился он. – Но я ничего уже не мог поделать, поэтому…

– Отчего же. Могли.

– Простите, не понял.

– Забавная история с этим выстрелом, – заметил я. – В номере Ландау я почувствовал запах пороха. Я не сразу его узнал и лишь потом понял, что нахожусь в одном помещении с убитой. Я предположил, что ее застрелили, и был сильно озадачен, когда узнал, что ей нанесли сильный удар по голове и закололи ножом. Но, разумеется, все становится на свои места, как только понимаешь, что стреляла-то сама Ландау. Она обнаружила воровку у себя в номере и выстрелила в нее.

Я сделал паузу, испытывая чувства, сходные с теми, которые пережил Карл, слушая рассказ о роли японских гангстеров в исчезновении портье. Мне тоже не нравятся истории, где стреляют в грабителей.

– И Карен заколола ее, – продолжил я. – Это любопытно, если задуматься. Кто-то наставляет на вас пистолет и стреляет. Пуля попадает в плечо. Вы хотите заставить человека прекратить стрельбу – и что вы делаете? Правильно, беретесь за нож.

– Похоже на самооборону, – заметил Рэй, – но это не так, если вы совершаете преступление. Тогда это убийство. Однозначно.

– Вообще-то верится с рудом. В вас стреляют, а вы хватаетесь за нож?

– Карен всегда носила нож, – сказал Карл. – У нее уже были неприятности из-за этого.

– Я знаю, – кивнул я, – но во время краж она ни разу никого не пырнула. Нож служил ей для самозащиты. Поэтому она не стала бы подкрадываться к номеру Ландау с ножом в руке, верно? Он лежал бы в сумочке, которую она, скорее всего, сняла, как только оказалась в комнате, если вообще взяла ее с собой. Я лично в этом сомневаюсь. Но даже если сумка была при ней, когда Ландау начала стрелять, неужели Карен в этот момент принялась рыться в сумке в поисках ножа?

– Какая разница? – поинтересовалась Айзис. – Так или иначе, эта Кассенмайер заколола Антею, правильно?

– Нет, – ответил я, покачав головой. – Ни в коем случае.

– Но…

– Она ударила ее по голове, – продолжал я. – Подхватила нечто тяжелое, что подвернулось под руку, и швырнула в старуху. Той много не надо было.

– А потом заколола ее, – добавил Карл.

– Зачем?

– Для верности, полагаю.

– Чтобы наверняка схлопотать обвинение в убийстве? Единственное, чего ей хотелось, – убраться оттуда поскорее и заняться раненым плечом. Ландау была без сознания и никакой опасности для Кассенмайер уже не представляла. Ей оставалось лишь захватить папку с письмами Фэйрберна и убраться восвояси.

– А у кого еще были причины убить Ландау?

– Предположим, она вновь открыла глаза после того, как Кассенмайер уже ушла. Может, она дотянулась до телефона и позвонила администратору. А может, она очнулась после того, как вы, Карл, явились на место преступления. Навести порядок или забрать письма Фэйрберна, если Карен не успела их взять. Или поглядеть, чем там еще можно поживиться.

– Ерунда!

– Если вы порылись в сумке Кассенмайер и взяли с собой нож – это преднамеренное действие. Если Кассенмайер оставила сумочку в номере и вы вернулись за ней, а в этот момент Ландау очнулась и вы импульсивно воткнули в нее нож – что ж, в таком случае все не так плохо.

На моей памяти лучше паузу держал только Джек Бенни, когда вооруженный громила сказал ему: «Кошелек или жизнь?» Карл, стоявший с отвисшей челюстью, казался почти столь же красноречивым.

– Что ж, – продолжал я. – Это говорит о многом. Спешить нам некуда. У вас полно времени, чтобы продумать собственную версию.

– Подождите! – К нему наконец вернулся дар речи. – Мне не следует ничего говорить, но мне не следовало ничего говорить с самого начала, не так ли? Я ведь снимался в сериале «Закон и порядок». Знаю, как вы работаете.

– В таком случае вы – готовый сотрудник правоохранительных органов, – заметил Рэй. – Вот почему мы и даем вам шанс сделать официальное признание.

– Избавьте! – вытаращил глаза Карл. – Я понимаю, это уловка, но мне все равно. Я скажу правду – хотя бы для того, чтобы у меня самого в мозгах прояснилось. Впрочем, не важно. Так или иначе, мне никто не поверит.

– Мне кажется, тут вы правы, – сказал я, – но давайте послушаем.

– Все было так, как вы сказали, – начал Карл. – До того момента, когда Карен позвонила мне из номера мисс Ландау. Она была в истерике, и единственное, что мне удалось разобрать, – что она ранена. Я оставил пост без присмотра и помчался наверх. Там я обнаружил ее раненной в плечо, а мисс Ландау – на полу без сознания. Но она была жива. Только на лице большая ссадина. Я подумал, что Карен швырнула в нее клейкой лентой.

– Она ударила ее клейкой лентой?

– У мисс Ландау был рулон клейкой ленты в тяжелом медном держателе, и этим держателем Карен в нее и запустила. Видимо, схватила первое, что подвернулось под руку, и изо всех сил бросила в мисс Ландау. Та упала, потеряв сознание. Эта штуковина тяжеленная.

– Я знаю, о чем он говорит, – подал голос Рэй. – Мы нашли прибор на столе в гостиной.

– Это я туда его поставил, – пояснил Карл. – Когда наводил порядок. Может, Карен там его и нашла. Это имеет значение?

– Для меня нет, – покачал головой Рэй. – И для этой Казимир тоже. Продолжайте.

– Я перенес мисс Ландау. Я знаю, это не полагается, но я просто не мог оставить ее на полу. Она была сухонькой старушкой, легкой как перышко. Я поднял ее и переложил на кровать.

– Где она и лежала, когда я туда попал, – подтвердил я. – Но с одним отличием. Она была мертва.

– Знаю, – сказал Карл. – Она была мертва, когда я вернулся. Сначала я пошел к себе в комнату вместе с Карен, которая едва держалась на ногах. У меня, как вы догадались, есть все, что нужно для оказания первой помощи, и я промыл ей рану и наложил повязку. Несколько лет назад я три недели снимался в сериале «Больница», поэтому кое-какой опыт у меня был. Не знаю, видел ли кто из вас этот сериал, но я там играл пациента с волчанкой, никто уже не надеялся, что он выживет. Но я всех удивил.

– И не в последний раз, – заметил я. – Полагаю, Карен вы тоже уложили в постель.

– Разумеется. А потом поспешил назад в вестибюль, проверить, не прибыл ли в отель новый посетитель. Все было спокойно, поэтому я вновь поднялся на шестой этаж в номер мисс Ландау. Я даже не подошел к ней сразу, потому что знал, что нужно вызвать «скорую», которая ее осмотрит, но перед этим следовало навести порядок. Я поднял держатель для ленты, поставил его на стол, задернул шторы, которые Карен раздвинула, нашел пистолет там, где он упал, и сумку Карен – там, где она ее поставила. Кстати, она действительно взяла ее с собой, когда собиралась в этот номер, чтобы спрятать в нее письма. Это довольно большая сумка, толстый конверт девять на двенадцать в ней свободно помещается.

– Похожа на ту, что была при ней, когда ее убили, – сказал Рэй. – Никаких толстых конвертов там не было, зато был небольшой пистолет – вполне вероятно, тот самый, из которого в нее и стреляли.

– Я сделал все, что мог, – продолжал Карл, – после чего взглянул на мисс Ландау. Она лежала на кровати – так, как я ее и оставил. Но была мертвой. Ее закололи ножом Карен.

– Откуда вам известно, что это нож Кассенмайер?

– Потому что она всегда носила его с собой – складной стилет с перламутровой рукояткой и четырехдюймовым лезвием. Он торчал прямо в груди мисс Ландау.

– Я не видел ножа, – сказал я. – Конечно, он мог быть накрыт простыней.

– Когда мы появились, там не было никакого ножа, – подтвердил Рэй.

– Я вынул нож, – ответил Карл. – Понимаю, этого не следовало делать, но…

– О господи, – не выдержал коп в форме. – Вам не следовало делать ничего из того, о чем вы рассказываете!

– Знаю.

– Извлечь нож – это самое малое из всего…

– Я знаю.

– Ладно, продолжайте, – кивнул коп. – Не хотел вас прерывать. Дальше. Вы извлекли нож…

– И смыл кровь, – продолжал Карл. – Хотя я знаю, что следы все равно останутся, их может выявить судебно-медицинская экспертиза. Это я знаю.

– Ну разумеется, – кивнул Рэй. – Вы же снимались в сериале «Закон и порядок».

– И тем не менее предосторожность не лишняя.

– После того как вы извлекли нож…

– Я положил его обратно в сумочку.

– Вместе с пистолетом, – уточнил я.

– Да.

– Что там еще было?

– В сумочке?

– Ну да. Там, случайно, не было толстого конверта девять на двенадцать? – Я пожал плечами. – Впрочем, это очевидно, не так ли? Иначе как бы вы узнали, что он там помещается?

– Я искал конверт, – ответил он, – потому что она сказала мне, что успела найти письма раньше, чем мисс Ландау на нее напала. Но не нашел и решил, что убийца похитил письма. Однако сумочка показалась мне тяжелее, чем следовало. Я посмотрел еще раз и обнаружил потайной карман на молнии. Именно там и лежал конверт с письмами.

– То есть вам не пришлось рыться в ящиках.

– Нет. Я постарался все сделать как можно быстрее.

– А что вы сделали с письмами?

– Я отнес сумку к себе в комнату, – пояснил Карл, – где отдыхала Карен. Я не знал, что сказать, потому что не понял, что произошло. Кто заколол мисс Ландау? Я был уверен, что в первый раз, когда я появился у нее в комнате, она была жива, а когда вернулся – мертва, но, клянусь богом, я ее не убивал. – Он оборвал монолог и нахмурился. – Это не я.

– Ну и не я, – заметил Рэй. – Так что продолжайте.

– Вы отнесли сумку в комнату, – напомнил я.

– Да.

– Нож находился в ней.

– Да.

– И, конечно, пистолет. Пистолет Ландау.

– Да.

– А письма?

– Что – письма?

– Что вы с ними сделали? Вы ведь не могли отдать их Кассенмайер, потому что она смылась бы с ними в ту же секунду – миссия выполнена. Где вы их спрятали, Карл?

– В другом номере, – вздохнув, признался он.

– В каком? В триста третьем?

– Да. Карен находилась у меня в комнате, и я подумал… Впрочем, не помню, что я подумал. Думать было особенно некогда.

– И вы их спрятали там перед тем, как вернуться в свою комнату?

– Ну да, по пути. То есть не совсем по пути, не в буквальном смысле, но…

– Я вас понял. Ну надо же! Вы успели отнести их туда, пока мы с Айзис собирались перейти на «ты» в коридоре шестого этажа. Вы вынесли письма из номера Ландау буквально за пару минут до того, как я там оказался, а потом спрятали их тремя этажами ниже как раз перед тем, как я спустился туда по пожарной лестнице. Почему вы не спрятали письма в ящике с нижним бельем? Вы бы избавили меня от кучи хлопот!

– Я…

– И все-таки куда вы их положили?

– На полку в гардеробной.

– А потом вернулись и рассказали Карен, где вы их спрятали.

– Ну…

– Вы этого не сделали?

– Не совсем…

– А что вы ей сказали?

– Что мисс Ландау мертва. Впрочем, я не стал упоминать про нож, и она скорее всего решила, что старушка скончалась от удара держателем для клейкой ленты.

– Ничего себе! – воскликнула Кэролайн.

– То есть она решила, что убила ее.

– Очевидно, да, но, когда эту новость сообщили по телевидению, она узнала, что мисс Ландау закололи ножом.

– И тут она подумала, что это сделали вы.

– Я сказал ей, что тот, кто украл письма, должно быть, обнаружил нож и воткнул его в мисс Ландау. Не знаю, поверила она мне или нет.

– Значит, вы не сказали ей, где спрятаны письма.

– Нет. Я подумал, что она обнаружит их, когда вернется к себе в номер. Но вместо этого она обнаружила, что ее рубины пропали.

– Мои рубины, – уточнила Айзис.

– Ну да, но в тот момент Карен считала их своими, и они исчезли. Я даже не знал, что подумать, когда она сообщила мне об этом. Думал, может, она врет, чтобы не делиться со мной? А если нет, то куда они делись?

– В это время, – заметил я, – меня уже арестовали. И вы знали, что я вор.

– Но что вы забыли в триста третьем? Я решил, что там побывал тот же человек, который заколол мисс Ландау.

– Ну, человек, заколовший старушку, вряд ли был еще и специалистом по краже драгоценностей, – сказал я. – Но забудем на минутку о рубинах и сосредоточимся на этом человеке. Как вы думаете, кто это?

– Понятия не имею.

– Знаете, мне почему-то очень трудно в это поверить. По-моему, вы все прекрасно знаете.

– Я думал об этом, – признался он, опустив глаза.

– Кроме шуток?

– И честно скажу – не знаю.

– Но предположения у вас есть.

– Нет…

– Из-за этого человека вы не отнесли письма к себе в комнату, – сказал я. – Именно из-за него вы не сказали своей давней приятельнице Карен, что письма лежат на полке в ее собственной гардеробной. У вас были свои планы на этот счет, не так ли?

– Я не собирался обманывать Карен. Я бы отдал ей письма.

– Когда?

– Ну, через день-другой. Когда у меня…

– Появится возможность их скопировать, – завершил я его фразу.

– Да.

– Потому что этому человеку были нужны копии. И он сделал вам предложение, от которого очень трудно отказаться.

– Я никогда не встречался с этим джентльменом, – провозгласил Лестер Эддингтон. – Да, мне нужны копии всех писем Гулливера Фэйрберна, но у меня нет возможности предложить большие деньги, и я, разумеется, не стал бы принимать участие в преступлениях.

– Успокойтесь, – сказал я. – Речь не о вас.

– Но кому еще нужны копии? Моффет – коллекционер. Ему нужны оригиналы, и вообще именно он первым связался с Карен Кассенмайер. У «Сотбис» уже есть право выставить письма на торги.

– А я просто хотел вернуть их тому бедолаге, который их написал, – пояснил я. – Но есть еще один человек, который тоже собирается написать книгу. Вот почему она наняла меня, но ей не хотелось рисковать, и после того, как я не смог их найти, она удвоила свои усилия. Правильно, Карл? Вы думаете, она и убила Антею Ландау?

Карл промолчал.

– Теперь все язык проглотили, – заметил я, повернулся и смерил взглядом Элис Котрелл. – Ну? Это ты ее убила?