Текст книги "Охотничья луна(ЛП)"
Автор книги: Лори Хэндленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
Глава 29
Дэмьен Фицджеральд поднялся с четверенек и выпрямился во весь рост. Полностью обнаженный, он поблескивал в лучах раннего утреннего солнца. Но меня это зрелище совсем не впечатлило.
У меня тряслись руки, сердце выскакивало из груди, а глаза застилала пелена. Я снова это сделала – переспала с монстром.
Да что со мной такое?
– Ли… – начал Дэмьен и шагнул ко мне.
Я выстрелила, и пуля взметнула фонтанчик земли у его ног. Дэмьен колебался только долю секунды, а потом быстро зашагал вперед, пока не оказался в опасной близости от меня.
И почему я его не пристрелила? Он был врагом. Он мог быть кем угодно, а мог оказаться избранным. Палец напрягся на спусковом крючке.
Дэмьен схватил ружье за ствол и направил себе в грудь – прямо туда, где располагалось бы сердце, будь оно у него.
– Думаешь, мне не все равно? – спросил он. – Выстрелив, ты только окажешь мне услугу.
Я нахмурилась, вспомнив поведение бурого оборотня в первую ночь нашей встречи. Еще подумала тогда, что тот волк хотел пасть жертвой пули. И, похоже, была права.
– Ли, если ты меня ненавидишь, тогда просто пристрели. Ты – единственное, ради чего мне стоит жить.
Заглянув Дэмьену в глаза, я снова увидела любовь и испугалась: настоящее ли это чувство или очередной обман?
Подкатив комом к горлу, опять воскресли мои глупые мечты. Ведь я представляла, что проведу с этим мужчиной всю жизнь. Создам семью. Рожу детей.
Во рту появился привкус рвоты – в последний раз Дэмьен не надел презерватив. И что бы это значило?
Я резко сорвалась с места – через лес, туда, откуда пришла. Подальше от Дэмьена и всех тех создающих путаницу и разбивающих сердце чувств, которые он во мне вызывал. Я добежала до своей разбитой вдребезги машины.
Идти было некуда – ну разве что в свою комнату. Что я и сделала.
Ни сообщений на голосовой почте, ни электронных писем, требующих ответа. Я бродила по комнате, пытаясь найти хоть что-то, чем можно занять мозги. Но безуспешно.
Все мысли были только о Дэмьене. Он оборотень.
Я ожидала, что почувствую ненависть и отвращение: обычно они переполняли меня, стоило только подумать о тварях. Но не в этот раз. В голову лезли воспоминания о том, как я прикасалась к Дэмьену, как обнимала и целовала его. Я его полюбила. Почему все так обернулось?
В отчаянии я вытащила фото Джимми, потом фотографии родителей, брата и сестры. Подушечками пальцев коснулась лиц и вслух произнесла имена:
– Эмили, Грег, Кэрол и Дэн Тайлеры. Джеймс Ренквист.
Все они погибли из-за меня. И монстров.
Я поклялась уничтожить всех оборотней, но не сдержала слова. Пока что.
Притащив стул, я поставила его напротив двери, уселась и стала ждать, положив на ноги ружье. Ожидание продлилось недолго.
Щелкнул замок, и дверь распахнулась. В проеме возник силуэт Дэмьена. По крайней мере он нашел свою одежду. Будет ли его тело отвлекать меня даже сейчас? Мне не хотелось знать.
– Черт тебя возьми, – ругнулась я.
– Слишком поздно. – Дэмьен зашел в комнату и закрыл дверь.
Его слова напомнили мне о природе оборотней. Они прокляты, обречены и одержимы злым духом. Так что с ним не так?
– Кто ты и что ты? – спросила я.
– Я тебе уже говорил. И ты видела, в кого я могу превращаться.
– Ты меня обманул.
– Вообще-то, нет. Ты знала, что у меня есть секреты. Теперь мне скрывать нечего.
Я фыркнула:
– Секущиеся кончики волос, Дэмьен?
– Все шутим, Ли?
– Ты Гектор Менендес?
– По-твоему, я на него похож? – Дэмьен удивленно поднял брови.
Если он и лгал, то делал это умеючи. Правда, Гектор тоже тот еще мастер вранья.
– Ты оборотень, – обвинительным тоном сказала я.
– Я никогда этого не отрицал. А какое у тебя оправдание?
– Не понимаю, о чем ты.
– ДПР? Бешенство? Да ладно. Ты ягер-зухер.
Вот вам и тайное общество охотников на монстров! Не то чтобы оборотни не знали, что на них охотятся – они просто не были в курсе, кто именно. Увидев лицо своего преследователя, они обычно умирали через несколько мгновений. Конечно, парочке тварей всегда удавалось ускользнуть, а после неудачи в Миниве было трудно сказать, сколько из них знают о нас больше, чем нам того хотелось.
– Тут все знают, кто я?
– Конечно, нет, – ответил Дэмьен. – Они бы тебя уже убили. Я сказал им, что ты та, за кого себя выдаешь. Кроме того, никто бы не поверил, что ягер-зухер будет спать с врагом.
– Я бы точно не поверила, – пробормотала я. – И когда ты об этом узнал?
– В день твоего приезда, – ответил Дэмьен. – Джесси тоже в ваших рядах. – Он наклонил голову. – Насчет Кадотта не уверен – от него не пахнет ружьями и смертью, но он явно в деле.
– Почему же ты не попытался покончить со мной, если знал, что я пришла тебя убить?
Дэмьен прислонился к стене, сложив руки на груди. Его рубашка опять была расстегнута. Из кармана торчала сигарета – думаю, рак ему не страшен. Счастливчик!
– Подумал, что если ты будешь поблизости, я смогу за тобой приглядывать. Лучше держать врага перед глазами, чем не знать о нем.
Враг? Почему-то слово ранило, хоть и было правдой.
– Кроме того, зачем мне убивать того, кто делает ту же работу, что и я?
– И что же это за работа?
– Убивать их.
Слова прозвучали как гром среди ясного неба. Мои пальцы сильнее стиснули лежавшее на коленях ружье.
– Ты так говоришь, словно чем-то от них отличаешься.
Дэмьен пожал плечами.
Мой взгляд упал на его безымянный палец. Возможно, отличия и правда есть.
– И скольких тебе пришлось убить, пока ты не стал достаточно могущественным, чтобы носить серебро?
Дэмьен нахмурился:
– Серебро? А, это? – Он поднял руку. – Платина. Мамино кольцо.
Платина? Конечно, я о ней слышала, просто никогда не думала, что один металл будет настолько похож на другой. Как не думала и о том, что незнание ювелирных тонкостей помешает моей работе. Я опять ошиблась.
– Дай его сюда, – потребовала я.
Мы бы просто проверили кольцо в штабе ягер-зухеров. И если оно серебряное... Мне не хотелось думать о том, что это может означать.
Дэмьен снял кольцо и подошел, чтобы положить его мне в ладонь. Я держала оружие наготове: все-таки не доверяла.
Дэмьен посмотрел на дуло, потом поднял на меня глаза:
– Я не шутил, говоря, что люблю тебя.
– Только не начинай, – отрезала я.
Нельзя думать об этом сейчас – слишком много других проблем.
– Не понял смысл твоих слов о могуществе, – начал Дэмьен.
– Здесь вопросы задаю я.
Я качнула ружьем, желая, чтобы он отошел. Дэмьен стоял слишком близко – до меня доносился запах его кожи и жар, исходивший от тела. Из-за этого мне не только хотелось коснуться его. Я снова начинала гадать, а не околдовал ли он меня.
Дэмьен отошел ко входу и уселся под дверью, прислонившись к ней спиной.
– Почему ты их убиваешь? – спросила я.
– А ты?
Разве я только что не уточнила, кто здесь задает вопросы? Дэмьен не очень хорошо подчинялся приказам. Какая новость! Но я все равно решила ответить:
– Я убиваю их потому, что они зло. Одержимые. Губящие все дьявольские бессердечные твари.
– Аналогично.
Я моргнула.
– И что бы это значило, черт побери?
– Я согласен с тобой. Поэтому и убиваю их.
– Но ты... один из них.
– Был. Теперь я изменился. Ты была права.
Я держала ружье нацеленным на его грудь, но Дэмьен не сдвинулся с места.
– Давай уже, рассказывай, – проворчала я.
– Когда я был на войне…
– Какой войне?
– Ну, на войне. Второй мировой. Какой же еще?
Так Дэмьен воевал во Второй мировой? Я окинула его взглядом с головы до ног. Мне говорили, что оборотни, живя вечно, всегда выглядели на тот возраст, в котором были обращены. Но у меня, конечно, не было особой возможности с ними поболтать и получить тому подтверждение.
– Ну, после Второй мировой было еще несколько войн, – заметила я.
– Но не такого масштаба.
И он был прав. Со времен последней войны, которая затевалась, чтобы прекратить все войны, тактика ведения боевых действий изменилась. Больше нет развернутых высадок на берега. У нас есть реактивные истребители, авианосцы и «умные» бомбы – лицо военной промышленности сегодняшнего дня. Американцы больше не сражаются с врагами лицом к лицу. Только я продолжаю этим заниматься.
Я помахала ружьем:
– Продолжай.
– Я участвовал в высадке союзных войск в Нормандии. Может, видела об этом кино?
– «Спасти рядового Райана».
Дэмьен поморщился:
– Я слышал, что в фильме те события показали достаточно точно, но в реальности все было намного страшнее.
– Ты его не смотрел?
– Просто не смог.
Дэмьен был оборотнем, проделывал невероятные вещи, но не мог вынести вида битвы, воссозданной в фильме. Я подумала, что, возможно, печаль в его взгляде – отражение не только вины за то, кто он есть.
– Я преодолел сектор побережья «Омаха» и вошел в какую-то французскую деревню. Мы шли на Берлин. Американцы с одного фланга, русские – с другого.
– Знаем, историю учили.
– Ну да. Так вот, там повсюду были немецкие солдаты. Снайперы, танкисты – чертов цирк. Их было больше, чем я думал. Они атаковали сразу, как только мы ступили на территорию Германии.
Дэмьен поменял позу: обхватил руками колени и сгорбил спину. Потом продолжил, глядя на свои руки:
– Из лесу вышли сотни оборотней, которые пронеслись по нашим рядам, как... как...
– Армия оборотней, – прошептала я.
Я слышала историю о гитлеровском легионе монстров, но еще не встречала человека, видевшего его собственными глазами.
– У нас не было серебряных пуль. Поэтому не имело значения, сколько раз мы в них стреляли – они все продолжали наступать, убивая все живое на своем пути. Сущая резня.
– А ты? Как тебе удалось выжить?
Он бросил на меня взгляд, потом отвел его.
– Я был молод и глуп. И хотел жить. Я не понимал тогда, что это значило. – Дэмьен сделал глубокий вдох, будто набирался смелости, и продолжил: – Увидев, что там творилось, я убежал и спрятался. Оружие против них не работало, а наши танки были слишком далеко, чтобы помочь. Да и не уверен, что они смогли бы – у них ведь тоже не было серебряных снарядов. – Он издал короткий лающий смешок. – Один из оборотней меня нашел. Я... я умолял оставить меня в живых.
Дэмьен отказывался смотреть на меня. Я молча ждала, когда он заговорит снова – да и что тут сказать?
– Я видел, как погибли многие мои друзья. На побережье, во время наступления, в том лесу. Мне было двадцать три, и я не хотел умирать. Поэтому и попросил того оборотня меня пощадить. Ошибка, за которую расплачиваюсь снова и снова.
– Что тогда произошло?
– Тот оборотень больше не был голоден, поэтому исполнил мое желание, превратив меня в себе подобного.
В комнате повисла тишина, когда Дэмьен вспомнил значение этой фразы, и я тоже ее поняла. Скольких же людей он убил, если его обратили еще в сорок четвертом? От возможных цифр голова шла кругом.
– Я стал одержимым. Ты даже не представляешь, что такое жажда крови, особенно если ты новообращенный. Просто слетаешь с катушек. В то время в Германии было несложно утолить голод. И так же легко получилось исчезнуть, так как весь наш отряд уничтожили и буквально растерзали на клочки, рассеявшиеся по всей стране. Я числился в списках погибших. С семьей больше не встречался. – Глубоко вдохнув, он медленно выдохнул. – Да и как я мог, превратившись в это?
У меня в душе зародилось сочувствие, которое я тут же беспощадно подавила.
– Пока что я не слышу ничего такого, что отличало бы тебя от остальных кровожадных подонков, убитых моими серебряными пулями за последние годы.
– А я и не говорю, что я другой. Я убивал – сначала в Германии, потом в России и разных уголках Европы. Тогда это было легко: людей много, никто и не замечал. Будучи солдатом, я делал то же самое. Только теперь врагом был каждый человек, и не имело значения, какая на нем форма и каким флагом он махал. Поначалу жизнь оборотня мне нравилась. Я так долго боялся – ведь в армию попал еще совсем мальчишкой, а до войны работал в доках Нью-Йорка. – Дэмьен глянул на свои руки – грубые, все в мозолях и царапинах. – Это тяжелая работа, но война намного хуже. Я так боялся смерти, но должен был пойти на войну. Тогда у нас выбора особо не было. Мир в разрухе, и либо мы его спасем, либо навеки попрощаемся со всем и всеми, кого любим. У меня все равно так и вышло.
– Ах, бедняжка, – съязвила я.
Губы Дэмьена слегка растянулись в подобии улыбки – как обычно.
– Когда тебя кусают, ты меняешься. Я говорю не только о физической трансформации. Вирус – или что там так действует – превращает тебя в эгоиста. Все, о чем ты думаешь, – следующий прием пищи и как выжить и процветать. «Я, я, я» – неустанно стучит в голове, словно гимн. Вот этот демон, Ли: совершенный и тотальный эгоцентризм.
– Социопатия, – пробормотала я.
– Именно, – подтвердил Дэмьен.
Я сделала мысленную зарубку рассказать об этом Эдварду. Сомневаюсь, что оборотни повально обращались за психиатрической помощью по поводу своего психоза, но не помешает проверить каждого, у кого проявлялись социопатические наклонности.
– Я оставался в Европе, пока последний член моей семьи не умер. Не хотелось встретиться с кем-то знакомым. Как бы я объяснил, почему жив?
– Разве твоя мама не любила бы тебя наперекор всему?
– Несомненно. Но мне было наплевать на мать, на любовь, семью и все, что по-настоящему важно. Меня заботил только я сам.
Я нахмурилась: эти слова говорил не тот Дэмьен, которого я узнала поближе и полю... – то есть, возненавидела.
– Когда все, кто меня знал, умерли, я вернулся в Америку. Я скучал по ней, насколько это вообще было возможно. Кроме того, в Европе становилось небезопасно: все монстры, выпущенные нацистами…
– Ты знал об этом? – подскочила я.
– Ну конечно! У нас собственные сказки, легенды и история. Существа, которых Менгеле сотворил в своей лаборатории, начали создавать проблемы. Видишь ли, американцы не верят всему так, как европейцы.
– То есть?
– Люди, жившие возле Шварцвальда, столетиями наблюдали, как из чащи появлялись невероятные создания. Европейцы покупают серебряные пули так же легко, как мы – чизбургеры. А вот американцы – современная нация, ведь стране всего-то две сотни лет. Мы верим только тому, что можно увидеть, услышать и потрогать. Разве можно купить серебряные пули в «Уолмарте»?
Я понимала, куда он клонит.
– Когда я вернулся в США в шестьдесят восьмом, – продолжил Дэмьен, – мир сошел с ума. Люди вовсю путешествовали автостопом. В моде были свободная любовь и наркотики – замечательное время для монстров. Со всеми этими перемещениями по стране люди исчезали бесследно.
– А теперь? – спросила я.
– Теперь все сложнее. Но все равно есть пропавшие без вести, о чем ты знаешь не хуже меня.
Дэмьен был прав. Несмотря на компьютерные технологии, телефоны и другие прибамбасы, необходимые для сегодняшней жизни, люди все равно исчезали. И мы оба знали, почему.
– Пока что ты не привел ни одного стоящего довода, из-за которого у меня пропало бы желание пустить промеж твоих глаз кусок серебра.
– Теперь я убиваю не людей, а оборотней, – сказал Дэмьен.
Не уверена, что поверила ему, но все же предоставила право оправдаться.
– Почему?
– Кое-что произошло и заставило меня понять свои поступки. Заставило мучиться по поводу каждой отнятой жизни и не забывать всю боль, которую я причинил другим. Лица убитых преследуют меня, и есть только один способ заставить их померкнуть хоть на секунду – оборвать жизнь такого, как я.
– Никогда не слышала о совестливых оборотнях.
– Я тоже. Это либо проклятье, либо дар. – Дэмьен скривил рот. – Зависит от того, под каким углом посмотреть.
Я не была уверена, какой угол выберу, потому что эта история казалась чертовски неправдоподобной.
Глава 30
– Около года назад, – продолжил Дэмьен, – я очутился в Арканзасе.
– А ты не сидишь на месте.
– Приходится. Исчезновения людей – это одно, а вот когда пропадает целая толпа, причем в одном городке, – уже другое.
Я пожала плечами, соглашаясь с доводом.
– Оборотни жаждут человеческой плоти. Большинство выходит на охоту несколько раз в месяц, а то и чаще – если ранены. Но есть одна ночь, когда питаться обязательно.
– Полнолуние, – сказала я.
– Точно. Вот когда происходят разные странные события – спроси любого из работающих в ночную смену: копа, фельдшера скорой помощи, официантку или бармена. Полнолуние всегда равно бурной ночи. Так вот, год назад я очутился в горах Арканзаса. Там жила женщина… – Дэмьен умолк и снова уставился на свои ноги.
– Не переживай, ревновать не буду, – поддела я.
И тут же пожелала вернуть слова обратно, потому что так обычно говорят отвергнутые любовницы и жалкие барышни, требующие внимания. Никогда не хотела видеть себя в этой ипостаси.
Дэмьен пропустил колкость мимо ушей.
– Просто… трудно вспоминать, кем я был и что делал, – вздохнул он.
Не то чтобы мне хотелось знать его историю, но без нее никак не обойтись.
– Продолжай.
Дэмьен набрал в грудь воздуха:
– Я делал кое-какую работу по хозяйству в доме той женщины. Она была одинока – муж бросил ее с четырьмя детьми.
Вот козел!
– Я планировал немного там задержаться, – продолжал Дэмьен. – Еды бы хватило на несколько полнолуний.
Его голос звучал ровно, взгляд был устремлен вдаль, а лицо, безжизненное и лишенное всяких эмоций, выглядело маской – прямо как во время нашей первой встречи.
– Они жили сами, натуральным хозяйством. Идеальные жертвы – и полностью в моей власти.
– Что же случилось? – прошептала я.
– Наступило полнолуние. Луна была такой красивой и яркой. Урожайная луна. В сентябре, когда дни еще теплые, а ночи уже прохладные, и небо всегда чистое. Я обратился и побежал, чувствуя в шерсти ветер, а под лапами – траву. Я бежал, пока не проголодался, а потом помчался назад.
Его голос дрогнул на последнем слове. Дэмьен взъерошил волосы – рука тоже дрожала.
– Дэмьен… – начала было я.
Он будто и не услышал.
– Уложив детей спать, она всегда сидела на крыльце. «Немного времени в одиночестве» – так она это называла. Я подошел прямо к крыльцу, а она даже не шелохнулась. – Дэмьен смотрел прямо перед собой, как будто наяву видел прошлое. – Самая младшая девочка открыла дверь. Мать закричала, пытаясь затолкать ее назад, но малышка бросила на меня всего один взгляд и… – Дэмьен покачал головой. – Ей было не больше пяти-шести лет, и она знала, что я собираюсь сделать. Девочка выскользнула из маминых рук с криком «Нет, Дэмьен!», потом обняла меня за шею и прошептала: «Лучше забери меня. Мамочка должна быть мамой для других».
– Жертва, – пробормотала я. – Но ты же не...
– Нет, – ответил Дэмьен. – Но уже был к этому готов. Мне было наплевать на жертву, на материнскую любовь… на все, кроме мяса.
Меня передернуло.
– Я бы убил их всех, но мне помешало одно: ребенок назвал меня человеческим именем, когда я был в шкуре волка.
– Но это же не работает...
– Это не превращает оборотня в человека, зато проклинает его на ура. Особенно если рядом колдунья с горы близ Озарка [21]21
Озарк– небольшой город в штате Арканзас, стоящий на р. Арканзас и окруженный со всех сторон горами, реками, лесами и озерами.
[Закрыть].
– Кто-кто?
– Мамочка умела колдовать.
– А-а, магические штучки. – Я подавила желание фыркнуть. – Ну конечно.
Уголки его губ приподнялись – совсем чуть-чуть.
– Мы обсуждаем оборотней, а ты закатываешь глаза при слове «колдовство»? У племени озарк есть такая поговорка: «Выбросил ведьму – выброси и Библию в придачу».
– Черт, и что это значит?
– Если ты веришь в злые потусторонние силы, почему бы тебе не верить и в силы добра?
Он был прав.
– Так что сделала та колдунья из племени озарк?
– Не очень много. Самое важное уже было сделано – жертва.
– Но ты же сказал, что не..
– То, что я не убил ту малышку, не делает ее жертву менее героической. Я хотел убежать, но не мог двинуться с места. Жизнь, отданную от чистого сердца, противопоставили существу, которым двигал чистейший эгоизм. Хоть я и был волком, но мозги оставались человеческими и в тот момент перезагружались. Я стоял и смотрел, как мать оттаскивает от меня ребенка. По ее лицу текли слезы, когда она резанула свое запястье…
– Кровь, слезы, жертва, – сказала я.
– Все как всегда, – пробормотал Дэмьен, непроизвольно вторя моим словам, которых он никогда не слышал. – Потом она то ли прокляла, то ли благословила меня – я до сих пор не уверен. Она сказала: «Дэмьен, с этого дня твоя душа снова принадлежит тебе».
– То есть?
– Когда я стал оборотнем, моей душой завладело зло. Я был сам не свой. Та женщина вернула мне не только душу, но и совесть.
– Теперь ясно.
– Это ужасно: помнить, что ты натворил, и сознавать, насколько это плохо.
Я поняла, почему у него всегда был грустный взгляд, и почему он никогда не улыбался и редко смеялся. Поняла, но не простила.
– Ты сам захотел стать одним из них.
– Знаю.
– Когда ты начал охотиться на сородичей?
– По понятным причинам я уехал из Арканзаса. Двинул во Флориду и залег на дно в Эверглейдсе. Меня преследовали образы убитых за пятьдесят лет, но, несмотря на это, в полнолуние я снова вышел на охоту. Выбора не было, ведь голод – жгучее, болезненное ощущение. Не получается думать ни о чем другом.
– Почему ты не застрелился перед полнолунием?
Дэмьен слегка приподнял бровь:
– Я еще не настолько отчаялся. На тот момент.
– На тот момент?
– Как думаешь, зачем мне пистолет за бачком унитаза, Ли?
– Так он же вроде бы не твой.
– Я солгал.
Я моргнула. Дэмьен обманул меня насчет оружия. Но что такое еще одна ложь? Что меня беспокоило, так это убедительность, с которой он лгал.
Тогда я поверила безоговорочно – так же, как сочла правдой и его любовь.
– И где сейчас этот пистолет?
– В надежном месте. На случай, если он мне понадобится.
– Обойма пуста.
– Я всегда могу достать еще пули, – пожал плечами Дэмьен.
– Но ты не можешь прикасаться к серебру.
– Зато знаю того, кто может.
Мне не нравилась мысль о спрятанном – так, на всякий случай – пистолете с одной-единственной серебряной пулей, и я не была уверена, почему. Я все еще сама могла пристрелить Дэмьена, но пока отодвинула эту мысль на задний план, чтобы позже хорошенько все обмозговать. Пока мне и без того хватало пищи для размышлений.
– Итак, ты вышел на охоту в Эверглейдсе…
– Вообще-то, в Майами. Там намного больше людей, но, несмотря на голод, я не смог продолжать. Одна мысль об убийстве и поедании человека неожиданно стала вызывать тошноту. Но когда я напал на себе подобного, эти ощущения исчезли. Я мог уничтожать сородичей. И с каждым разодранным оборотнем спасать жизни людей и, возможно, в какой-то степени заглаживать вину за все предыдущие смерти на моей совести.
Как-то не верилось. Что, если он и есть тот самый пожиратель силы? Белый и бурый волк одновременно? А вдруг Гектор – это он? А если нет? Я не была стопроцентно уверена, что мой заклятый враг рядом – если не считать странного покалывания в спине. Последнее с таким же успехом могло означать, что я опять на полпути в дурдом.
Поэтому я решила атаковать в лоб:
– Ты так просто не отделаешься.
– Хорошо, что будет – то будет.
Дэмьен, как и я, казался растерянным, но у него было множество личин, и ни одна из них не являлась истинной.
– Почему ты здесь? – спросила я. – По какой-то причине ты приехал именно в Кроу-Вэлли, а не в другой городишко на нашей огромной планете.
– Ты не знаешь? – он моргнул.
– Не знаю что?
– Я подумал, что ты здесь именно поэтому.
Мне стало немного не по себе.
– И о чем, черт побери, ты толкуешь?
– Кроу-Вэлли. Не знаешь, откуда это название?
– Потому что здесь много ворон, хотя я видела всего одну.
– Когда город только построили, здесь водилось много ворон. И все потому, что поселение было волчьим раем.
– И что?
– А теперь волки сбегают отсюда.
– Все равно не понимаю.
– Когда город основали, здесь кишели волки и вороны. Но когда появляются оборотни...
– Настоящие волки уходят.
– А обычные люди не замечают разницы. Пока не становится слишком поздно.
– По-твоему, в Кроу-Вэлли оборотней больше, чем обычных популяций.
– Совершенно верно.
Что объясняло, почему пожиратель силы явился именно сюда.
– Расскажи мне, как можно стать сильнее, убивая других оборотней. Как ты можешь есть себе подобных?
– Есть себе… что?
– Дэмьен, не пудри мне мозги. Я здесь потому, что какой-то оборотень убивает сородичей...
– Это я.
– ...а потом их поедает.
– А вот это уже не ко мне. – Его лицо ничего не выражало.
– Ты сказал, что больше не жаждешь человеческой плоти.
– Но это не значит, что во мне проснулся аппетит к мясу оборотней.
– Хорошо, и что же ты ешь?
– Чизбургеры.
Я бы подумала, что это шутка, но на Дэмьена не похоже.
Словно смутившись, он отвел взгляд.
– Мне кажется, сам процесс убийства оборотней утоляет жажду крови.
– Значит, ты не собираешься стать верховным альфой в ночь охотничьей луны?
Дэмьен снова посмотрел на меня:
– Понятия не имею, о чем ты говоришь.
– Ну да. Вас тут двое таких, бегающих по лесам и убивающих себе подобных.
В его глазах промелькнула тень.
– Что? – требовательно спросила я.
– В последнее время исчезает много оборотней – больше, чем я убил. Я думал, некоторые из них испугались или просто сбежали, но…
– Но что?
– Несколько раз во время охоты я мог бы поклясться, что за мной следует другой волк.
Опять ложь? Я не знала, что думать.
– Я ходил кругами, пытаясь унюхать его, но запах был нестойкий – то появлялся, то снова исчезал, то смешивался с другими запахами, и я не мог понять, где же этот волк. И я никогда не видел других оборотней, кроме тех, что убивал.
Неужели пожиратель силы шел по следу Дэмьена, а потом поедал оставленные им трупы? Или парочка действовала сообща, а Дэмьен мне врет?
Я не знала, чему верить и что делать. Могла ли я его убить – прямо здесь и сейчас, пока он просто разговаривает со мной? Не думаю.
– Ты скажешь наконец, что происходит? – спросил Дэмьен.
– Нет.
– Я мог бы помочь.
– Ты мог бы поцеловать меня в зад.
– Ли.
Дэмьен поднялся с корточек и шагнул ко мне.
– Не двигайся, – я нацелила ему в голову ружье.
Он остановился, но не сел.
– Нам нужно поговорить.
– О чем?
– О нас.
Внезапно я вскочила со стула и прижала дуло ружья к горлу Дэмьена. Глупо, конечно, потому что оборотни – в любом обличье – двигаются быстрее, чем может уследить человеческий глаз. Фицджеральд мог забрать у меня ружье – он уже так делал. Ему стоило только захотеть.
Я была зла, напугана и задета за живое. Я мечтала о Дэмьене и будущем с ним, а теперь эти мечты были так же мертвы, как и все остальные.
– Нет никаких «нас», Дэмьен.
– Я тот же мужчина, с которым ты спала.
– Нет, ты монстр, который мне солгал.
Его лицо исказилось от боли, и на секунду я почувствовала угрызения совести. А потом вспомнила то, что на какое-то время выбросила из головы.
– Последний раз, когда мы… – Я замолчала. Не могла заставить себя произнести это вслух.
– Занимались любовью?
– Это была не любовь.
– Для меня – она самая.
– Что ты со мной сделал? – Я слегка ткнула его дулом ружья.
– По-моему, довел до оргазма.
Дэмьен выводил меня из себя. Пристрелить его уже не казалось такой плохой идеей, но сначала мне нужно было получить ответы на некоторые вопросы.
– В последний раз ты не надел презерватив. Это значит, у меня будут щенки? Волчата? Или что-то другое?
Дэмьен вздохнул:
– Я совершенно серьезно говорил, что от меня ты не забеременеешь. Оплодотворение при межвидовом сексе исключено. Странно, что вы, такие крутые ягер-зухеры, об этом не знаете.
Я нахмурилась. И правда, почему мы об этом не знали?
– Ты меня ничем таким не наградил?
– Ликантропией?
– Или еще чем-нибудь отвратительным?
– Вирус может передаваться только через слюну, когда оборотень в волчьей шкуре.
Это я знала.
– Чем бы я ни заболел, превращение вылечит что угодно. Включая раны, если они нанесены не серебром, – продолжил Дэмьен.
Кхм, каждый день узнаю что-то новое.
– Тогда зачем ты использовал презерватив в первый раз?
– А ты бы разве не задумалась, почему я не позаботился о защите?
Наверное – если бы была способна думать о чем-либо еще, кроме желания ощутить Дэмьена в себе.
– Я старался сойти за человека, – сказал он. – Особенно с тобой.
– А почему «особенно со мной»?
– Мне в целом все равно, буду ли я жить, но умирать не хотелось. Еще надо убить столько оборотней!
Я помнила, как сама говорила то же самое. И мне не давало покоя, что мы думаем одинаково. Я убрала ружье от шеи Дэмьена:
– Отойди назад.
Что он и сделал, правда, не слишком далеко. Хотя в данный момент и Венесуэла казалась бы близкой.
Я села на стул – ноги больше не хотели держать.
У оборотней черные сердца и одержимые души. Они бы и родную мать укокошили. Поэтому ложь для них просто детская забава. Нельзя верить ни одному слову Дэмьена.
Тогда почему же я так хочу ему поверить?
