Текст книги "Побег от гравитации. Мое стремление преобразовать NASA и начать новую космическую эру"

Автор книги: Лори Гарвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

На тот момент я разговаривал со Скоттом о NASA лишь однажды, по предложению Джона Подесты. Скотт возглавлял одну из переходных команд в Министерстве обороны и сразу понял, почему я звоню. Он с усмешкой рассказал о своей годичной работе в НАСА в 1980-х годах и о короткой беседе с избранным президентом на эту тему во время их встречи в Африке. Скотт с готовностью признался, что у него нет никаких особых идей или рекомендаций относительно оптимального пути развития Агентства, и из нашего разговора стало ясно, что он не ожидает назначения на руководящую должность в NASA.

Тем не менее, торговая пресса сообщила о вероятном выдвижении Гратиона через несколько дней после моего разговора с Доном. После того как сенатор Нельсон сделал публичные заявления о том, что, по его мнению, генерал Гратион не обладает необходимой квалификацией, Белый дом умолчал о подобных намерениях. По мере того как группа политического персонала переходила к рассмотрению других кандидатов, становилось ясно, что до инаугурации у НАСА не будет своего кандидата.

Переходным группам Агентства было предложено определить исполняющего обязанности руководителя на время отсутствия утвержденных Сенатом кандидатов, и после рассмотрения других возможностей мы остановились на помощнике администратора Крисе Сколезе, все еще полагая, что в скором времени у нас появится постоянный администратор. Я был в восторге, когда через несколько недель после инаугурации президент выбрал на эту должность Стива Исаковица, а затем был ошеломлен и обескуражен, когда сенатор Нельсон не одобрил кандидатуру, а президент отказался от нее.

Государственная служба обеспечивает продвижение по службе с учетом выслуги лет, а также гарантии занятости, что часто приводит к тому, что люди всю свою карьеру проводят на государственной службе. Крис Сколезе, как и многие другие руководители NASA, почти всю свою карьеру провел в правительстве, что, по-видимому, закрепило его взгляды в прошлом. Одним из преимуществ перехода или возвращения на государственную службу после “работы в реальном мире” является то, что люди возвращаются в космическое агентство с позиции стороннего наблюдателя.

Лопнувший “пузырь” доткомов привел к замедлению роста традиционной отрасли производства спутников связи в начале 2000-х годов и прекращению стремления многих первых инвесторов снизить стоимость запусков. Однако с тех пор аэрокосмический ландшафт значительно изменился, и на арену вышло новое поколение состоятельных инвесторов.

В 2008 г. технологические достижения, позволившие уменьшить размеры компьютеров и персональных устройств, стали использоваться и новыми участниками коммерческой космонавтики. Уменьшение размеров спутников привело к сокращению сроков разработки, снижению стоимости и расширению сферы применения. Успех инновационных предпринимательских компаний вдохновил других на реализацию целого ряда проектов по приватизации и коммерциализации космической техники. Геопозиционирование, навигация, хронометраж и дистанционное зондирование из космоса начинались как государственная деятельность, но в дальнейшем они превратились в крупные и прибыльные коммерческие отрасли.

В результате образовался замкнутый круг, в котором связанные с этим разрушительные сдвиги усилили новые разработки в области космического транспорта. Этому способствовало и то, что спутниковая индустрия, казалось, наконец-то готова к буму. Поскольку почти весь рынок коммерческих запусков был утерян французами, китайцами и русскими, любая американская компания, способная предложить надежные и недорогие запуски, могла получить огромную прибыль.

Как я уже говорил кандидату Обаме, мне кажется ошибкой, что правительство будет продолжать проектировать, строить и владеть ракетами. Частный рынок запусков не только был готов к росту, но и уже запускал полезные нагрузки, не требующиеся по программе Shuttle. Коммерческая политика, поддерживавшая программы X-33 и Alt Access в 1990-х годах, показала, как правительство может предложить стимулировать возможности частного сектора с большей эффективностью. SpaceX и другие компании стремились к конкуренции на этой арене, но им требовался способ доказать надежность своей ракеты, поскольку большинство заказчиков не хотели рисковать, запуская непроверенный аппарат.

Космическая политика администрации Буша 2004 г., предусматривающая прекращение эксплуатации шаттлов и новую концепцию исследований, также предписывала НАСА “использовать коммерческие возможности для предоставления транспортных и других услуг, обеспечивающих работу Международной космической станции и исследовательских миссий за пределами низкой околоземной орбиты”. Управление по управлению и бюджету выделило в казну NASA порядка 100 млн. долл. для начала соответствующей программы. В 2004 году NASA выделило компании Kistler Aerospace, одной из частных компаний, получивших первоначальное финансирование по программе Alt Access, еще 200 млн. долл. на разработку планируемой многоразовой ракеты-носителя. Компания SpaceX опротестовала это решение, сославшись на отсутствие конкурса. Когда GAO, наблюдательное ведомство, сообщило NASA, что оно не собирается выигрывать дело, NASA отозвало решение и было вынуждено разработать новый план.

Программа, которую NASA в итоге разработало в ответ на протест (и указания Белого дома), получила название Commercial Orbital Transportation Services (COTS). Как и в программе RLV десятью годами ранее, в COTS вместо закупок по FAR использовались партнерские соглашения – так называемые Space Act Agreements. Дополнительный стимул, который мы рекомендовали для программы RLV при Клинтоне, – концепция якорной аренды, основанная на Законе о воздушной почте Келли 1925 года, – стал вторым важным элементом программы. Как и во многих других случаях, для реализации политики, которая привела к успеху, потребовались преданные и талантливые сотрудники. Одним из таких первопроходцев был Алан Линденмойер, который руководил программой из Космического центра имени Джонсона с 2005 года. Без Алана и многих других, кто творчески подходил к реализации этих политических идей, “Побег из невесомости” был бы совсем другой историей.

В 2006 г. НАСА заключило с компаниями SpaceX и Kistler Aerospace, которые ранее были выбраны НАСА для финансирования, контракты на разработку КОТС в рамках партнерских соглашений Space Act Agreement. Компания Kistler не смогла выполнить один из первых финансовых показателей и в 2007 году была заменена компанией Orbital Sciences Corporation (ныне Northrop Grumman). NASA предусмотрело возможность для партнеров предложить решения, которые могли бы также нести экипаж, известные как COTS-D, но только компания SpaceX приняла участие в конкурсе на этот элемент. Их предложение стоимостью чуть более 300 млн. долл. не было принято. Майк Гриффин дал понять, что не намерен расширять партнерство с частным сектором на перевозку астронавтов, предпочитая направлять деньги русским до тех пор, пока за дело не возьмутся собственные программы НАСА. Конгресс подписал этот план.

Временные рамки во многом работали против нас во время переходного периода 2008 года, но мы удачно совпали с принятием Закона о восстановлении и реинвестировании экономики США, известного также как “законопроект о стимулировании экономики”. Этот закон, поддержанный как уходящей, так и приходящей администрацией, предлагал способы стимулирования экономики в период бушующей рецессии. Группам экспертов Агентства было предложено предложить “готовые к реализации” проекты, которые могли бы быть профинансированы в рамках законопроекта о стимулировании экономики. Мы обратились к программным офисам НАСА с просьбой найти проекты, которые можно было бы немедленно ускорить, и выявили программы на сумму 3 млрд. долл., включая чуть более 300 млн. долл. на реализацию опциона COTS-D для компании SpaceX на разработку версии грузовой капсулы для экипажа, получившей название Dragon.

В итоге администрация запросила 1 млрд. долл. на финансирование телескопа Webb, науки о Земле, “зеленой” авиации и 150 млн. долл. на создание нового отраслевого конкурса по доставке астронавтов на МКС. Процесс был упрощен по сравнению с обычным бюджетом, но пакет мер по стимулированию финансирования все равно должен был пройти процедуру рассмотрения. Крис Скоулз, исполнявший в то время обязанности администратора NASA, работал с сенаторами, представлявшими подрядчиков, над перепрограммированием более половины средств на программу “Созвездие”. Эти средства были выделены частично за счет финансирования программы Commercial Crew, которая в итоге получила 90 млн. долл. Я был разочарован тем, что администрация не согласилась выделить 300 млн. долл. на программу COTS-D и даже не сделала ничего для защиты своего запроса на 150 млн. долл. Однако не исключено, что ранняя публичная борьба могла бы достаточно сильно разозлить Конгресс, чтобы обнулить запрос. Об этом и многом другом мы можем только предполагать.

Еще одной задачей, которую я ставил перед переходной командой, было восстановление Национальным советом по космосу. Кампания ранее подписала мою рекомендацию, поэтому я надеялся, что мы сможем ее реализовать. Когда я поинтересовался, готов ли избранный вице-президент Байден возглавить такую структуру – типичная структура, – ответ из его офиса пришел быстро. Это было жесткое “нет”. Не желая сдаваться, я предложил другие концепции потенциального руководства совета, но, стремясь донести до общественности мысль о том, что он собирается упорядочить работу правительства, избранный президент объявил о намерении сократить штат сотрудников Белого дома на 15%. Мне было сказано, что новые исполнительные советы создаваться не будут.

Крис Сколезе избегал меня в течение всего трехмесячного переходного периода, и только 19 января 2009 г. – за день до инаугурации – явился ко мне с просьбой разрешить сохранить должность финансового директора (CFO) Рона Спохела, назначенного Бушем. В NASA есть три должности, утвержденные Сенатом, – администратор, заместитель администратора и финансовый директор, поэтому это была необычная просьба, и жаль, что она поступила ко мне так поздно. Надеясь наладить наши отношения, я сказал ему, что посмотрю, что можно сделать, и позвонил в отдел кадров Белого дома. Как и ожидалось, они были взволнованы поздним запросом. Я настоял на своем, и кадровая служба неохотно согласилась с одной оговоркой. Ни при каких обстоятельствах финансовый директор или исполняющий обязанности администратора не должны были полагать, что временное продление станет постоянным; администрация намеревалась заполнить эту должность в рамках обычного процесса утверждения. Я передал эту информацию Крису, убедившись, что он согласен с временным характером продления. Он ответил, что все понимает, и был благодарен за мою готовность оказать ему услугу.

Чарли Болден, Крис и я обедали вместе через несколько месяцев – вскоре после того, как нас выдвинули. Я был потрясен, когда услышал, как Крис сказал Чарли: “Я думаю, тебе следует оставить финансового директора”. Я напомнил ему и объяснил Чарли, что это не вариант. Как это уже не раз бывало, Крис проигнорировал меня и сделал вид, что не понимает, о чем я говорю. Я был искренне удивлен его способностью откровенно лгать мне в лицо по такому важному вопросу. Я работал с сотрудниками Белого дома над замещением должности финансового директора, и к тому времени у нас уже была ведущая кандидатура, которую проверяли перед выдвижением.

Я попытался обрисовать Чарли реальное положение дел, но он хотел провести собеседование с обоими “кандидатами” и сделать свой выбор. После беседы с каждым из них он решил, что хочет оставить Рона. Я предпринял еще одну попытку объяснить ему, почему это не может быть приемлемо для команды Белого дома, но он не захотел слушать. Как я и предсказывал, старшие сотрудники Администрации Президента сказали “нет”. Чарли, казалось, был рассержен тем, что ему отказали, а команда Белого дома, похоже, была не менее расстроена тем, что он вообще поднял этот вопрос.

Напряженная работа по руководству переходной командой в 2008 и 2009 годах, затем нежелание сенатора Нельсона поддержать первых предполагаемых кандидатов на пост президента и месяцы неопределенности после того, как в феврале его попросили стать заместителем, были очень тяжелыми. Тем не менее, к моменту нашего публичного объявления в конце мая я искренне надеялся на то, что буду работать под началом Чарли. Мы не очень хорошо знали друг друга, но наши взгляды, навыки и склонности были разными, и я верил, что они способны принести положительные результаты.

Сын школьного учителя и футбольного тренера из Южной Каролины, Чарли Болден вырос и стал служить своей стране в качестве генерала морской пехоты, четырехкратного астронавта и первого афроамериканца, возглавившего НАСА. Чарли вспоминает, как его вдохновила телевизионная передача “Люди из Аннаполиса”. Он учился в седьмом или восьмом классе и “влюбился в форму и в то, что им, похоже, доставались все симпатичные девушки”. Один из немногих чернокожих мичманов в Военно-морской академии США, он был избран президентом своего класса и стал морским летчиком-испытателем, совершив более сотни вылетов в Северный и Южный Вьетнам, Лаос и Камбоджу. Проработав несколько лет морским рекрутером, он был принят в Школу летчиков-испытателей ВМС в Патуксент-Ривер, где и находился, когда НАСА отобрало первых трех чернокожих в корпус астронавтов. В следующий набор астронавтов, объявленный два года спустя, вошел только один афроамериканец – Чарли Болден.

Чарли был квинтэссенцией кандидата в астронавты. Более ста будущих астронавтов впервые прошли подготовку в Пакс Ривер, а более пятидесяти окончили Военно-морскую академию. Только в 1968 г., когда я играл с Барби и мечтал стать стюардессой, три будущих астронавта окончили Аннаполис и продолжили подготовку в Пакс Ривер. Чарли, Майк Коутс и Брайан О’Коннор совершили в общей сложности девять полетов на “Шаттле”, после чего были переведены на руководящие должности в НАСА. Майк и Брайан по-прежнему занимали эти должности в 2009 году, и оба они оказывали значительное влияние на Чарли, выступая против реформ, которые мы с администрацией пытались продвигать.

Чарли пришел на эту должность как национальный герой, уйдя в отставку после блестящей карьеры в правительстве, и, казалось бы, ему нечего было доказывать или менять. Я был на пятнадцать лет младше его и вторым по возрасту заместителем, имел опыт работы в области политики НАСА, коммерческой аэрокосмической отрасли и некоммерческой космической пропаганды. Я считал государственную службу привилегией и был полон решимости преобразовать НАСА в более эффективное агентство. Первые пять лет работы в штаб-квартире НАСА в 1990-х годах были самыми плодотворными в моей карьере. Чарли провел в штаб-квартире НАСА в 1990-е годы восемь месяцев из сорока лет своей государственной службы. Он открыто выражал свое презрение к людям в Вашингтоне и дал понять, что эти годы были для него наименее плодотворными.

В интервью 2004 г. Чарли рассказал о том, как ему не нравилось время работы в Вашингтоне, ответив на вопрос о самых приятных и самых сложных воспоминаниях в своей карьере: “О, без сомнения, самым сложным за четырнадцать лет работы в NASA было сесть в самолет и вернуться в Вашингтон. И с каждым разом становилось все труднее и труднее возвращаться домой, возвращаться в Вашингтон на эту работу. Серьезно, это было моей гибелью. Я никогда не ненавидел работу. Я ненавидел эту работу”. Он объяснил, что “это просто не мое. Вашингтон либо нравится, либо нет. Это место для людей, наделенных властью, так что если вам нравится быть с людьми, наделенными властью, и хотя бы делать вид, что вы обладаете большой властью, то это хорошее место для работы. Если же вы не относитесь к властным людям, то вам там не понравится. Мне не понравилось”.

Дружелюбие и скромность Чарли сделали его любимым общественным деятелем. Совместная работа подтвердила, что его положительная репутация была вполне заслуженной. Но по приятной манере поведения Чарли невозможно было понять его истинные намерения. Со временем я понял, что слова Чарли часто расходились с его убеждениями и поступками. Меня иногда спрашивают, есть ли у меня сожаления или что-то, что я сделал бы по-другому, будучи заместителем НАСА. Если бы я не нашел способ установить более доверительные отношения с Чарли, то я бы поставил его на первое место в этом списке.

Наш первый совместный ужин состоялся уже после того, как мы были официально номинированы, во время встреч с сенаторами в преддверии слушаний по утверждению кандидатур. Я задал Чарли вопрос, который мне показался естественным в нашей ситуации: “Что ты хочешь делать с NASA?”.

Подумав несколько секунд, он ответил: “Ну, я не знаю. А вы?” Я сделал паузу, а затем изложил то, что, по моему мнению, является нашими самыми большими проблемами и возможностями. Чарли отреагировал так, как будто он поддерживает то, что я описал, кивнул и сказал, что все звучит хорошо. Что ж, хорошо.

– – -

После завершения индивидуальных встреч с двадцатью пятью сенаторами, входящими в состав Комитета по торговле, нам с Чарли Болденом было назначено слушание по утверждению кандидатуры на 8 июля 2009 года. Моя мама, сестра и дядя прилетели из Мичигана и присоединились к моему мужу и двум сыновьям в зале слушаний. Потребовался переполненный зал, чтобы разместить многочисленных доброжелателей Чарли, которые приехали на автобусах из Южной Каролины, чтобы выразить свою поддержку. Конгрессмен Джон Льюис из Джорджии – героический “Всадник свободы” – присоединился к дюжине или более сенаторов и членов парламента, произнесших волнующие речи от имени Чарли. Сенатор Нельсон и сенатор Хатчисон выступили с длинными, светящимися заявлениями, приветствуя Чарли. После того как сотрудник, сидевший за сенатором Хатчисон, шепнул ей на ухо, она добавила, что приветствует и меня. Сенатор Дебби Стабеноу (Debbie Stabenow) из штата Мичиган официально объявила о моем выдвижении и выступила от моего имени.

Я помню все, что происходило на слушаниях. Председатель слушаний Джей Рокфеллер, сенатор от Западной Вирджинии, позволил каждому из нас зачитать подготовленные официальные заявления, а затем задал несколько вопросов членам комитета. Как и ожидалось, большая часть вопросов досталась Чарли, а я вступал в дискуссию, когда к нему обращались. Ничего спорного не прозвучало, и формальности закончились менее чем через час. Мы удалились в кабинет сенатора Нельсона, где он и другие выступали с речами о Чарли, изредка упоминая меня для вежливости. Я был в восторге от всего процесса и много раз говорил, что если вам когда-нибудь придется проходить процедуру утверждения в Сенате, то я рекомендую пройти ее под прикрытием Чарли Болдена.

Вскоре мы были единогласно исключены из состава комитета, и через несколько дней наше утверждение было принято на заседании комитета единогласно. Через день – 16 июля – мы вместе были приведены к присяге на скромной церемонии в зоне ожидания перед нашими офисами в штаб-квартире НАСА. Иногда такие церемонии превращаются в нечто большее (мой предшественник был приведен к присяге Диком Чейни в зале индейских соглашений в Белом доме), но мы с Чарли были готовы приступить к работе.

В неделю нашей присяги исполнялось 40 лет со дня первой высадки на Луну, и экипаж “Аполлона-11” принял участие в нескольких заранее запланированных праздничных мероприятиях. Был вечерний концерт в Центре Кеннеди, где мы сидели в президентской ложе, и посещение Овального кабинета вместе с астронавтами для беседы с президентом Обамой. В 1999 году я сопровождал Нила, Базза и Майка в Овальный кабинет на встречу с президентом Клинтоном, но я и представить себе не мог, что спустя десять лет снова окажусь в столь возвышенной роли. Мебель и декор были другими, а протокол и темы для обсуждения – похожими.

Луноходы привлекли к себе немало внимания, и даже в Западном крыле нашлось несколько желающих получить автографы. Один из сотрудников службы национальной безопасности особенно хотел продемонстрировать свои отношения с Баззом и вытащил нас пятерых на импровизированную беседу с советником по национальной безопасности. Генерал Джеймс Джонс – четырехзвездный генерал морской пехоты, хорошо знавший Чарли, поэтому беседа была непринужденной и дружеской. Джонс упомянул о проводимом его ведомством анализе политики, и это была единственная содержательная часть беседы.

На следующий день мы с Чарли провели общее собрание с сотрудниками NASA.

Времени на подготовку у нас было немного, но мы с Чарли умели выступать без запинки. На сцене были установлены два приподнятых табурета – в стиле Реджиса и Кэти Ли. Каждый из нас выступил со вступительным словом, а затем задал вопросы из штаб-квартиры и дистанционно из всех центров. Я старался, чтобы Чарли говорил первым и дольше, что было несложно благодаря его дружеской манере общения. Это была длительная, не предусмотренная сценарием дискуссия, в ходе которой Чарли сказал несколько вещей, которые я счел неуместными, например, говорил о религии. Он стал эмоциональным и несколько раз прослезился. Поначалу это обезоруживало, но потом стало обычным явлением. У нас были разные стили, и, похоже, его стиль работал на него. Чарли отметил, что накануне мы встречались с президентом, и упомянул о разговоре с советником по национальной безопасности по поводу пересмотра их политики. Я тогда вздрогнул, сделав все возможное, чтобы перевести разговор в другое русло, но было уже поздно.

Информация о политике Совета национальной безопасности, которую раскрыл Чарли, не была публичной. Высокопоставленные представители разведывательного сообщества якобы пришли в ярость. Сотрудникам Белого дома и НАСА было приказано отменить все интервью Чарли для СМИ на неопределенный срок. Меня попросили заменить все, что нельзя было отменить, пока мы не узнаем обратное. Чарли был готов на время затаиться, но для нового руководителя правительственного агентства было нереально и неразумно не быть доступным для СМИ.

Кабинеты администратора и заместителя NASA имели смежную дверь, поэтому в первые месяцы она редко закрывалась, и каждое утро мы приветствовали друг друга дружескими объятиями. Чарли прямо сказал мне, что не хочет поручать мне руководство отдельными областями. Он сказал, что считает меня универсальным заместителем. Мне было открыто предложено присутствовать на его совещаниях, и он назначил примерно половину старших сотрудников, которые должны были мне подчиняться. Чарли сказал своему руководству, что я буду исполнять его обязанности, когда он будет отсутствовать.

Чарли сказал, что он возьмет на себя руководство нашими ключевыми отношениями с Конгрессом. Я сосредоточился на информировании новичков о значении НАСА и получил огромное удовольствие от этих встреч. У меня сложились позитивные отношения с депутатами и сотрудниками по обе стороны прохода, но было много других дел, и я был рад оставить всю тяжелую работу на него. Я поддерживал несколько каналов связи с сотрудниками отдела ассигнований в Палате представителей и Сенате, но никогда не поднимался на холм, если меня специально не приглашали.

Полеты человека в космос – самая дорогостоящая и заметная деятельность НАСА. И на момент нашего прихода это была самая отсталая инициатива. Будучи астронавтом, Чарли обладал уникальными способностями и возможностями для оценки программы и руководства ее решением. Выводы нашей переходной команды и запрос на стимулирующий бюджет были включены в книги для брифингов и тщательно обсуждались в ходе подготовки к слушаниям. Назначенный президентом Комитет по будущему американской программы пилотируемых космических полетов, который был создан для рассмотрения озабоченности администрации по поводу программы и определения дальнейших действий, был уже более чем на полпути к рассмотрению, когда мы начали свою работу.

Существенные технические проблемы с Ares I и Orion, на которые мы указывали в переходной команде, были подтверждены комитетом. Через месяц после нашего утверждения они представили свои выводы советнику президента Обамы по науке и директору Управления по научно-технической политике д-ру Джону Холдрену, а также Чарли, мне и другим высокопоставленным сотрудникам администрации. Брифинг проходил в комплексе зданий Белого дома, на нем присутствовал весь состав комитета. В отчете было представлено пять вариантов, в том числе один – продолжение проекта Constellation. Этот вариант требовал дополнительных 3-5 млрд. долл. в год, и даже в этом случае, по мнению комитета, он был неустойчивым и не позволил бы нам вернуться на Луну.

Комитет отметил, что, несмотря на то, что программа получала все запрашиваемые доллары в рамках бюджетного процесса, она все больше и больше отставала. Они увидели те же фундаментальные недостатки, что и в программах Space Shuttle и Space Station. NASA разработало самую большую ракету и капсулу, чтобы заполнить существующую инфраструктуру, полагая, что это лучший способ получить политическую поддержку. Полное использование имеющихся людей и оборудования стало главной целью программы.

Председатель комитета, бывший генеральный директор компании Lockheed Martin Норм Огастин, рассказывая о срывах графика программы Ares I на публичном форуме в Массачусетском технологическом институте в конце года, кратко изложил суть проблемы: “Программа Ares I реализуется уже четыре года, и за эти четыре года она сдвинулась примерно на пять лет, и, конечно, это оказывает огромное влияние на то, как она вписывается в общую программу… . У Ares I была ближайшая цель – поддержка Международной космической станции. Проблема в том, что при нынешнем бюджетном профиле Международная космическая станция будет находиться в южной части Тихого океана за два года до того, как появится Ares I”.

Он добавил: “Сегодня нет денег на создание присутствия на Луне, потому что все эти деньги пришлось перекачать на работу над Ares I и Orion. Таким образом, мы как бы стоим перед дилеммой: наряжаться на эту вечеринку или не наряжаться… . Вопрос в отношении ракеты-носителя Ares I заключается не столько в том, можно ли ее построить, сколько в том, нужно ли ее строить?”

В отчете и на нашем брифинге была также хорошо сформулирована поддержка комитетом идеи о том, чтобы частная промышленность взяла на себя доставку астронавтов на низкую околоземную орбиту (НОО). Это было подтверждением политики, проводимой еще администрацией Клинтона, поэтому ничего удивительного в этом нет, но было приятно получить подтверждение от таких людей, как Норм Огастин, Салли Райд и других экспертов, не имеющих своей точки зрения.

Комитет рассказал о различных направлениях, которые рассматривались им для астронавтов, уделив особое внимание варианту, который они назвали “гибким путем”. Они рассказали о том, как много раз избранные лидеры предлагали NASA различные направления полетов, а затем устанавливали нереальные бюджетные сметы и временные рамки. Стратегия заключалась в том, чтобы получить достаточную поддержку, чтобы продать программу на начальном этапе, зная, что в действительности она будет стоить значительно больше времени и денег. Гибкий путь позволял инвестировать в передовые технологии, которые позволят снизить затраты и сроки, требуемые для любого будущего выхода в открытый космос. Мне это казалось абсолютно логичным.

Я покинул брифинг с чувством глубокого удовлетворения. Эти десять блестящих независимых экспертов подтвердили мои собственные опасения по поводу существующей программы и предложили несколько возможных путей развития. Хотя я был уверен в выводах нашей переходной группы, это было важным подтверждением того, что мы узнали. Я вернулся в штаб-квартиру NASA вместе с Чарли и спросил, что он думает об отчете. Он ответил, что впечатлен. Когда я спросил, какой из пяти вариантов, по его мнению, мы должны реализовать, он ответил, что мы можем реализовать любой из них.

– – -

Ежегодный бюджетный запрос традиционно передается администрацией на Капитолийский холм в первую неделю февраля. В ведомствах он начинает готовиться как минимум за шесть месяцев до этого. Управление по управлению и бюджету (Office of Management and Budget, OMB) руководит процессом и содержанием, проталкивая бумаги по цепочке, преодолевая заторы между Административным управлением президента (EOP) и федеральными агентствами. Как правило, агентства составляют свои бюджеты на основе бюджета предыдущего года и в консультации с профильными экспертами OMB. Осенью агентства официально представляют свои запросы в OMB. Затем OMB рассматривает бюджет в целом, задает конкретные вопросы и включает ответы каждого агентства в окончательный вариант – как правило, в декабре. Процесс подготовки бюджета NASA на 2011 год проходил в обычном режиме для всех программ, кроме пилотируемых космических полетов.

Сотрудники EOP, выполняющие функции экспертов по бюджету, работали при разных президентах и политических командах, и команда OMB НАСА была профессиональной, знающей и опытной. Пол Шоукросс, руководитель этой команды, знал бюджет НАСА лучше, чем кто-либо другой. Если вы замышляли что-то хорошее, он делал все возможное, чтобы помочь вам, а если нет, он делал все возможное, чтобы исправить проблему. Любые политические идеи или изменения, которые мы хотели провести, должны были пройти через него и его командную цепочку, чтобы выжить. Конгресс обладает властью кошелька, но для исполнительной власти процесс сначала проходит через OMB.

После того как в сентябре был получен отчет Комитета Огастина, наступило время принятия решения по бюджетному запросу NASA на пилотируемые космические полеты. В рамках EOP были распространены меморандумы, а в октябре состоялось совещание руководителей под председательством Джона Холдрена. Мы с Чарли присутствовали на нем от НАСА вместе с руководителями или заместителями от OMB и Национального экономического совета. Брифинг-материалы содержали предпочтительный вариант отмены программы “Созвездие” полностью, что позволит высвободить средства для развития технологий, оживления инфраструктуры и инициативы по созданию коммерческих экипажей. Другие варианты предусматривали сохранение программы Orion и ускоренную разработку ракеты-носителя большой грузоподъемности. Все сценарии, представленные на встрече, включали коммерческий экипаж, и ни один из них не предусматривал продолжения финансирования Ares I. Если Чарли отдавал предпочтение какому-либо из вариантов или хотел добавить новые – это было самое время, чтобы высказать свою точку зрения, но он покинул встречу, так и не взмахнув битой. Для тех, кто обратил на это внимание, это был первый удар.