Текст книги "Побег от гравитации. Мое стремление преобразовать NASA и начать новую космическую эру"

Автор книги: Лори Гарвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

До планируемых лунных миссий оставалось более десяти лет, поэтому первоначальной целью проекта Constellation была доставка астронавтов на космическую станцию и обратно. К сожалению, потребности в финансировании ракет и капсул уже превышали реальный бюджет. Пятилетний план NASA, предложенный администрацией Буша и представленный переходной группе, предполагал восполнение дефицита финансирования за счет средств, предусмотренных на саму космическую станцию.

Досрочное прекращение финансирования и, соответственно, сход с орбиты космической станции оставили бы ракету и капсулу без места назначения. К тому времени, когда первые элементы программы Constellation будут готовы к полету, космическая станция превратится в обугленные фрагменты, разбросанные по дну Тихого океана. НАСА не только потеряло бы возможность запускать астронавтов на многие годы, но и прекратило бы всю свою деятельность по космическим полетам, как НАСА, так и его международных партнеров.

По сути, план НАСА заключался в том, чтобы заманить в ловушку следующего президента и заставить его добавить несколько миллиардов долларов в год, чтобы сохранить приток денег к подрядчикам, занимающимся постройкой шаттлов, космических станций и космических аппаратов “Созвездие”. Как правило, приоритет отдавался пилотируемым космическим полетам, поэтому в НАСА также рассчитывали, что для покрытия перерасхода средств можно будет выкачать больше средств из науки о Земле и космосе. Но даже в этом случае никакие средства не смогли бы закрыть брешь в космических перевозках, которая возникла в пилотируемой космонавтике. По замыслу НАСА, о котором было хорошо известно Конгрессу, после вывода корабля “Шаттл” из эксплуатации доставка астронавтов на космическую станцию и обратно должна была осуществляться за счет средств Российского космического агентства – Роскосмоса.

Полеты человека в космос оказались в несостоятельной ситуации, и без скорого прихода нового руководства драгоценное время для выработки более реалистичного курса ускользало.

На ранних этапах процесса отбора кандидатов на должность администратора NASA в его состав вошел еще один сенатор – сенатор Барбара Микульски. Сенатор Микульски (D-MD) была во многих отношениях более важна для NASA, чем сенатор Нельсон, поскольку возглавляла подкомитет по ассигнованиям Агентства. Во время нашей первой личной встречи в переходный период сенатор Микульски сказала мне, чтобы я передал избранному президенту следующее: “Никаких астронавтов и никаких военных”. Для меня это имело смысл, и я взял это на заметку. Мы обсудили другие темы, и перед моим уходом она вернулась к своему замечанию о квалификации администратора. Она сказала: “Никаких астронавтов, если только это не Салли Райд”. Когда я передал ее слова сотрудникам отдела кадров, они попросили меня узнать, не заинтересуется ли Салли.

Я познакомился с доктором Райд благодаря ее обширной работе в НАСА после выхода в космонавты и не питал иллюзий по поводу того, что ее положение изменилось с тех пор, как восемь лет назад президент Клинтон пытался привлечь ее на эту должность. Наш разговор прошел, как и ожидалось. Салли знала игру и не хотела в нее играть. Она выразила готовность помочь любым другим способом, но практически умоляла меня не просить Обаму звонить ей напрямую, поскольку ему будет гораздо труднее отказать, чем мне. Я считал, что из Салли получился бы потрясающий администратор, и знал, что если бы она согласилась, то сенатор Нельсон, скорее всего, поддержал бы ее наряду с сенатором Микульски. Но Салли не захотела работать, и мы вернулись к исходной точке. Белый дом продолжал проводить собеседования с потенциальными кандидатами на должность администратора, но ни один из них не продвинулся далеко вперед, и противостояние продолжалось.

Эта задержка помешала продвижению вперед в самый ответственный момент бюджетного процесса. Предвидя свое назначение на должность заместителя, я покинул свою официальную роль в переходной команде 20 января. Мне удалось проконтролировать разработку части законопроекта о стимулировании NASA, которая включала значительное финансирование наших новых приоритетов, но после моего ухода исполняющий обязанности администратора работал с холмом, чтобы перенести большую часть выделенных средств на программу “Созвездие”. Бюджеты на следующий год должны были быть разработаны весной того же года, и без готовности НАСА разработать более устойчивый план развития пилотируемых космических полетов администрации требовалось найти обходной путь.

Вместо новой команды руководителей мы создали президентский комитет для пересмотра программы пилотируемых космических полетов и выработки более реалистичного пути развития. Администрация назначила десять авторитетных технических экспертов и политических лидеров, включая Салли Райд, в группу, которая стала известна как Второй комитет Огастина, названный так по имени его председателя Норма Огастина, бывшего генерального директора аэрокосмического гиганта Lockheed Martin.

В мае был обнародован состав наблюдательного совета по полетам человека в космос. Несколько недель спустя президент объявил о своем кандидате на пост руководителя НАСА – Чарли Болдене. Чарли был генералом морской пехоты и астронавтом, который двадцать пять лет назад летал на “Шаттле” вместе с конгрессменом Биллом Нельсоном. Моя кандидатура на должность заместителя администратора была параллельной, но по сравнению с ним не заслуживающей внимания. Мы прошли через весь процесс и в июле были утверждены с согласия Сената.

Выводы Комитета Огастина были опубликованы через несколько месяцев после нашего утверждения. Комиссия пришла к выводу, что “американская программа пилотируемых космических полетов, похоже, находится на неустойчивой траектории”. В отчете говорится, что NASA “продолжает опасную практику достижения целей, которые не соответствуют выделенным ресурсам”. В докладе описаны возможные варианты, предусматривающие использование новых технологий в развивающемся коммерческом космическом секторе для создания новых возможностей и потенциального снижения затрат.

Мнения Комитета Огастина, совпадающие с мнением переходной группы, легли в основу предложения президента Обамы отказаться от разработки и владения системами для рутинных операций и стимулировать частный сектор к предоставлению услуг по космическим перевозкам грузов и экипажей астронавтов, что позволит NASA инвестировать в более передовые технологии и прорывные научные открытия.

1 февраля 2010 г. в первом полном бюджете администрации был опубликован запрос на выделение НАСА 19 млрд. долл. для безопасного вывода из эксплуатации шаттлов и расширения космической станции, увеличения финансирования наук о Земле, передовых технологий, разработки ракетных двигателей и возрождения инфраструктуры, а также начала сотрудничества с американской промышленностью для доставки астронавтов на космическую станцию (так называемый “коммерческий экипаж”). Программа преобразований была построена таким образом, чтобы позволить Агентству начать избавляться от институционального бремени, которое сдерживало прогресс, что потребовало прекращения программы Constellation, оказавшейся в затруднительном положении.

Устоявшиеся сторонники космической отрасли в Конгрессе и промышленности были возмущены этим планом. Укоренившиеся аэрокосмические круги всю свою карьеру разрабатывали варианты программ типа “Созвездие”, чтобы сохранить дорогостоящую инфраструктуру и рабочие места в ключевых округах Конгресса за счет более конкурентоспособных программ, независимо от их операционной эффективности. Компании, заключившие контракты на десятки миллиардов долларов, закричали и объединили свои лоббистские усилия против этого плана. Игнорируя многочисленные правительственные аудиты и публичные результаты работы Комитета Огастина, традиционные заинтересованные стороны утверждали, что мы предложили радикальные изменения, которые нанесут ущерб институту NASA. Они утверждали, что это предложение было воспринято ими как неожиданное.

Администратор затруднился объяснить суть предложения, поэтому было принято считать, что он не разрабатывал и не поддерживал эту стратегию.

Я стал объектом кампании против плана.

Демократы и республиканцы в Конгрессе, представители аэрокосмической промышленности и герои-астронавты нападали на меня за то, что я предлагал программу, которая не соответствовала их узкоспециальным интересам. Военно-промышленный комплекс с его триллионными доходами уже угрожал мне, и я был единственным, кто принял огонь на себя.

Сенатор Дэвид Виттер из Луизианы обвинил меня в организации отмены программы “Созвездие” и предположил, что я “руководил Агентством, а не Администратор”. Гомер Хикам, автор книги “Октябрьское небо” и сюжета фильма “Ракетчики”, назвал меня “болтуном, который должен уйти в отставку”. Сенатор Ричард Шелби, старший республиканец в подкомитете по ассигнованиям, отвечающем за финансирование НАСА, заявил, что предложенный президентом бюджет НАСА “начинает смертельный марш для будущего американских пилотируемых космических полетов” и что “Конгресс не может и не будет сидеть сложа руки и наблюдать за безрассудным отказом от здравых принципов, проверенного послужного списка, стабильного пути к успеху и разрушением нашей программы пилотируемых космических полетов”. Говоря о бюджетном запросе на программу “Коммерческий экипаж”, он сказал: “Сегодня коммерческие поставщики, с которыми НАСА заключило контракт, не могут даже доставить мусор с космической станции, не говоря уже о безопасной доставке людей в космос и обратно”.

Будучи председателем подкомитета Сената, уполномоченного заниматься вопросами НАСА, сенатор Нельсон раскритиковал президента за сокращение программы освоения Луны и заявил, что этот шаг может привести к отставанию США от других стран в освоении космоса, прежде всего России и Китая. Он выделил несколько положительных моментов в бюджетном запросе, таких как продление срока эксплуатации космической станции, но сказал, что бюджет был воспринят не очень хорошо, поскольку создалось впечатление, что программа пилотируемой космонавтики для США закрыта. Он упрекнул администрацию в отсутствии лидерства и предположил, что президент каким-то образом позволил экспертам по бюджету диктовать ему программу развития NASA.

На слушаниях в подкомитете по коммерческому космическому потенциалу США в марте сенатор Нельсон неоднократно задавал вопрос о 6 млрд. долл., предназначенных для финансирования коммерческих экипажей, предложенных в бюджетном запросе, спрашивая: “Что произойдет, если Конгресс решит – поскольку Конгресс контролирует кошельки – что мы хотим взять 6 млрд. долл., запланированные Президентом на следующие пять лет, и использовать их не для сертификации коммерческих кораблей, а для ускорения создания тяжелого транспортного средства для программы Марса?”. Сенатор из Флориды был не одинок в своем несогласии с нашим предложением, но он был самым внимательным и влиятельным демократом в Конгрессе по отношению к НАСА, и президент уже уступил его требованиям к руководству Агентства. Вместо того чтобы признать ценность предложения и отстаивать его суть, он скоординировал противодействие ему со своими коллегами-республиканцами.

Сенатор Кей Бейли Хатчисон, республиканка из Техаса, занимавшая руководящие посты в важнейших комитетах НАСА, открыла первые слушания словами: “Конгресс должен внимательно изучить саму основу предлагаемого бюджетного запроса НАСА, который, по моему мнению, в случае принятия и поддержки Конгрессом в его нынешнем виде означал бы конец лидерства нашей страны в исследовании космоса. Это, безусловно, относится к области обеспечения возможностей пилотируемых космических полетов”.

Она заявила, что “скептически и очень разочарована” предложением о выделении средств на помощь в разработке коммерческой ракеты-носителя: “Акцент в размере 6 млрд. долл. на очень зарождающийся коммерческий потенциал я просто считаю неразумным, и он, конечно, не будет надежным”. Никто из критиков программы не признал, что альтернативный план, который они уже одобрили, предусматривал выделение Роскосмосу сотен миллионов долларов на доставку астронавтов на космическую станцию.

Два величайших американских героя – первый и последний астронавты, побывавшие на Луне, Нил Армстронг и Джин Сернан – заявили в Конгрессе, что “бюджет администрации на освоение человеком космоса не имеет никакой направленности и фактически является планом миссии в никуда”. Нил Армстронг добавил, что этот план, скорее всего, был разработан небольшой группой втайне от всех, и обвинил президента в том, что его “плохо проконсультировали”. Сернан сказал, что предложение, скорее всего, было создано в спешке, без участия Администратора, людьми, продвигающими свои собственные планы. Он заявил, что “под угрозой находятся не только полеты человека в космос и освоение космоса, но и будущее этой страны, наших детей и внуков”. В заключение своего выступления он сказал: “Настало время отменить обещание этой администрации быть посредственностью, настало время быть смелыми, инновационными и мудрыми в том, как мы инвестируем в будущее Америки”.

К тому времени я знал Джина и Нила уже два десятка лет и, как и все остальные жители планеты, был в восторге от их героизма и достижений. Как и многие первые астронавты, они предпочли бы, чтобы правительство продолжало тратить бюджеты масштаба “Аполлона”, чтобы постоянно отправлять в космос несколько таких астронавтов, как они. Джин координировал дачу показаний и был ярым республиканцем и критиком президента Обамы. Они утверждали, что их взгляды не были предвзятыми или личными, но трудно было не принять это на свой счет, когда Нил Армстронг написал, что “переходная команда не должна играть никакой роли в принятии таких решений. Хотя эти мужчины и женщины являются опытными и увлеченными ветеранами космической программы, они не являются ни аэрокосмическими инженерами, ни бывшими руководителями программ и не могут обладать достаточными знаниями, чтобы делать выбор в технической области”.

Я полностью согласен с тем, что такие энтузиасты космической отрасли, как я, не должны принимать технические решения, но это не входило в мои обязанности ни в переходной команде, ни в качестве заместителя НАСА. Мои рекомендации президенту основывались на достоверном, независимом техническом анализе, который использовался при разработке политики и управлении, и соответствовали целям избранного руководства. Я не был в космосе, но я изучал надлежащую роль правительства и то, как разрабатывать политику, стимулирующую поведение, отвечающее интересам общества, – то, что не входит в программу подготовки астронавтов.

В ходе развернувшейся эпической борьбы традиционные сторонники космической отрасли столкнулись с новым поколением защитников космоса, которые считали, что NASA захвачено и нуждается в спасении. На одной стороне были крупные заинтересованные стороны – аэрокосмические компании, лоббисты, астронавты, торговые ассоциации, корыстные делегации в Конгрессе и большая часть НАСА. С другой стороны – несколько откровенных энтузиастов и бюрократов, несколько миллиардеров, политических назначенцев и президент США.

Фильм “Денежный мяч” вышел на экраны как раз в тот момент, когда критика и угрозы достигли своего пика. То, как Джон Генри, владелец “Ред Сокс”, говорит генеральному менеджеру “Окленд Эйс” Билли Бину, которого играет Брэд Питт, что первый, кто пробивает стену, всегда оказывается в крови, помогло мне принять и даже смириться со своими шрамами. Я пересматривал эту сцену десятки раз, и она всегда приносит мне утешение:

Я знаю, что вы получаете по зубам, но первый парень через стену … он всегда получает кровь … всегда. Это угрожает не только способу ведения бизнеса… но, по их мнению, это угрожает игре. На самом деле это угрожает их средствам к существованию, их работе. Это угрожает тому, как они делают вещи… и каждый раз, когда это происходит, будь то правительство, способ ведения бизнеса, что угодно, люди, которые держат бразды правления – они держат руки на рубильнике – они сходят с ума.

Трансформация, которую мы продвигали, была именно такой: она угрожала способу ведения бизнеса – бизнеса стоимостью в сотни миллиардов долларов. Их протекционистская реакция заключалась в том, чтобы наброситься с обвинениями. Без видимой поддержки со стороны президента или администратора NASA я стал их мишенью и был обвинен в угрозе навсегда уничтожить пилотируемые космические полеты. Люди, державшие бразды правления в учреждениях, контролировавших космическую программу с 1960-х годов, сошли с ума.

Мое стремление сделать космос более доступным и устойчивым не было направлено на развязывание войны. Я не пытался украсть будущее. Я выполнял спасательную миссию. Мы должны преодолеть не только земное притяжение, но и притяжение нашей ситуации.

– – -

Созданное в соответствии с законом в 1958 г., НАСА запустило в космос первого американца и получило политический мандат на отправку человека на Луну в течение первых трех лет своего существования. В течение следующего десятилетия молодое космическое агентство успешно завершило программы “Меркурий”, “Джемини” и “Аполлон”. В рамках программы “Меркурий” было осуществлено двадцать испытательных полетов без экипажа и с шимпанзе и шесть успешных полетов астронавтов; в рамках проекта “Джемини” было осуществлено десять успешных полетов и шестнадцать полетов астронавтов в космос; в рамках программы “Аполлон” было осуществлено одиннадцать полетов с экипажем и двадцатью девятью астронавтами, при этом двенадцать человек были высажены на Луну и благополучно возвращены на Землю.

Мне было десять лет в период расцвета программы “Аполлон”, когда исследования, посвященные будущему НАСА, предсказывали доступные для рядовых граждан полеты в космос, колонии на Луне и высадку людей на Марс к 1980 году. Спустя почти тридцать лет, когда я начал консультировать избранного президента по вопросам изменения политики НАСА, в США в космос слетало менее 350 астронавтов, и ни один из них не пролетел дальше 400 миль над головой. Средняя стоимость каждого полета астронавта для налогоплательщиков составляла более миллиарда долларов, а стоимость разработки и запуска роботизированных космических кораблей и спутников оставалась столь же астрономической.

В относительном выражении с поправкой на инфляцию бюджет НАСА всегда был более чем в два раза меньше, чем на пике его развития, когда оно было частью усилий времен “холодной войны” по освоению Луны, однако космическое сообщество винило недостаточное финансирование в отсутствии прогресса. Руководители NASA, как правило, были астронавтами и инженерами, которые не сомневались в общественной значимости и актуальности своей деятельности. Более того, многие из них считали полеты себя и своих друзей в космос правом, не требующим обоснования. Они были мало заинтересованы в передаче того, что им нравилось и за что они получали деньги, в частный сектор и полагали, что это их решение.

Для того чтобы NASA могло полностью реализовать свой потенциал, я считал, что необходимо перестроить государственные программы и политику, чтобы сделать космическую деятельность более устойчивой. Для этого необходимо сократить расходы на инфраструктуру и транспорт, обеспечить долгосрочную возможность доступа в космос и сохранить окружающую среду, чтобы Земля (и космос) оставались пригодными для жизни. Для других устойчивость означала распределение работы по ключевым округам Конгресса, чтобы не допустить отмены существующих программ. Мой разнообразный опыт позволил мне взглянуть на ситуацию со стороны, что, как я знал, было трудно принять аэрокосмическому сообществу, но я также знал, что за общее дело стоит бороться.

Я рос, очарованный историей NASA, но я видел, что, возводя на пьедестал наши прошлые достижения, мы ограничиваем наше будущее. Мы ориентировались на задачи, которые уже давно решены. Ошеломляющие успехи NASA на начальном этапе сузили поле зрения и не позволили космической программе развиваться предсказанными темпами. Космическое сообщество было разочаровано десятилетиями застоя, но не хотело признать фундаментальный источник проблемы. Слишком многие заинтересованные стороны были заинтересованы в сохранении существующего положения вещей.

На самом деле мотивов для развития космонавтики столько же, сколько людей на планете. В этом и заключается смысл. Вместо того чтобы приносить пользу немногим, космос должен быть полностью использован на благо человечества и общества. Будущая космическая деятельность может помочь нам не только процветать, но и выживать. Прямой мировой рынок от деятельности, осуществляемой в зоне, которую мы называем космосом, за пределами земной атмосферы, уже приносит около полутриллиона долларов экономической прибыли, и не нужно быть математиком или ученым, чтобы понять, что ограниченность одним родным миром делает человечество гораздо более уязвимым, чем многопланетный вид.

Космос – это неповторимое место с уникальными характеристиками, как и атмосфера и океаны Земли. Индустрии, развившиеся на основе освоения океанов и атмосферы, обеспечивают совершенно разные, но важные сферы применения, включая транспорт, связь, научные исследования, национальную безопасность, туризм и отдых. Первые исследователи стали пионерами в расширении возможностей работы в этих враждебных и чуждых средах.

Развиваются отрасли, ориентированные на освоение космоса, для решения столь же разнообразных и важных задач. Работа в космосе обеспечивает мгновенную глобальную передачу голосовой информации, данных и видеоинформации, точное измерение времени и местоположения, а также наблюдение Земли, измеряющее взаимодействие атмосферы, суши, льда и океанов, которое влияет на всех нас. Космическая деятельность способствует общему благу, соединяя мир и выходя за его пределы, повышая уровень наших знаний, экономики и национальной безопасности. Первые успехи NASA в области пилотируемых космических полетов повысили престиж США, укрепили наши лидирующие позиции в мире и вдохновили людей во всем мире.

Для безопасной навигации в различных природных средах требуются свои транспортные системы. По мере повышения надежности и рентабельности путешествий в космосе будет создаваться множество транспортных средств, видов использования и направлений, чтобы лучше использовать его перспективы, условия и ресурсы, подобно тому, как это произошло в судоходстве и авиации.

В отличие от судоходства и авиации, в области пилотируемого космического транспорта государство оставалось доминирующей силой на протяжении более пятидесяти лет. Системные проблемы, ограничивавшие прогресс в NASA и других правительственных агентствах, носят повсеместный характер. Власть имущие долгое время считали, что преодоление гравитации должно оставаться под их контролем.

Правда заключается в том, что развитие технологий и снижение барьеров для входа в частный сектор США, что позволяет им лучше конкурировать на международном уровне, являются важнейшими функциями государства. По мере развития отрасли государственное регулирование, связанное с обеспечением общественной безопасности, охраной окружающей среды и распределением общих ресурсов, должно развиваться в соответствии с темпами появления новых возможностей.

На протяжении всей истории США частные лица и частный бизнес добивались значительных технологических успехов. Братья Райт, Гленн Кертисс, Говард Хьюз, Bell Labs, Стив Джобс и Билл Гейтс – благодаря инновациям и инвестициям – преобразовали технологии, выходящие за рамки исключительно государственных усилий, и внесли значительный вклад в развитие общества и наших национальных интересов.

До недавнего времени развитие пилотируемых космических полетов сдерживалось конкурирующими государственными программами и неправильно выстроенной государственной политикой, которая не позволяла обеспечить необходимый для их развития уровень капиталовложений.

Космическая деятельность наконец-то достигла того, чего в первые десятилетия достигла авиация. Те, кто может себе это позволить, отправляются в космос только ради вида и острых ощущений невесомости – современные “барнстормеры”. Стимулирование деятельности таких частных компаний, как SpaceX, Blue Origin, Virgin Galactic и сотен других, открывает путь к более достойным достижениям, но это только первый шаг.

Теперь мы обладаем знаниями, пониманием и возможностями для того, чтобы наметить курс, позволяющий в полной мере использовать космическое пространство для рационального использования ресурсов Земли. Если мы добьемся успеха, то самые отважные из нас однажды присоединятся к роботам-исследователям и выведут человечество за пределы Земли.

– – -

Девочка, выросшая в Мичигане в 60-е годы, дочь домохозяйки и биржевого маклера, внучка фермеров, не могла предположить, что ее карьера в НАСА будет противоречивой. Мои воспоминания о том, как я наблюдала за высадкой на Луну по телевизору, весьма туманны. Мама хранила мой рисунок, на котором я изобразил космонавта, стоящего на Луне и держащего флаг рядом с лунным модулем, но я и представить себе не мог, как хорошо я узнаю нарисованного космонавта. Я пыталась найти в себе какую-то глубокую связь с космосом, но в основном я помню, как играла с Барби. Если бы мои родители постарались превратить мои детские интересы в профессию, я бы, скорее всего, стала косметологом, а не отрезала волосы своим куклам.

Без братьев в те времена вряд ли можно было иметь дома самолеты, ракеты или космические игрушки, а у нас их не было. Ближе всего к еще не выбранной специальности я подошла в 1970-х годах, когда у меня возникло мимолетное желание стать стюардессой, на которое меня вдохновил дядя – пилот авиакомпании United Airlines. Когда дядя Брюс показал моему классу кабину своего самолета Boeing 737 во время экскурсии в аэропорт Лансинга, мальчики из класса получили значки с надписью “Будущий пилот”, а девочки – с надписью “Младшая стюардесса”.

Когда мне было двенадцать лет, члены моей церковной группы конфирмации в частном порядке выбирали слово, которое лучше всего характеризовало каждого из них, чтобы раскрыть его во время конфирмации перед прихожанами. Для мальчиков мы выбрали такие слова, как лидер, умный и спортсмен, а для девочек – веселый, изящный и милый. Я стояла перед прихожанами и с нетерпением ждала, когда священник назовет те качества, которые увидели во мне мои друзья. Мне пришлось сдерживать слезы, когда я услышал, как священник произнес это слово – решительный. И хотя моя решительность сослужила мне хорошую службу в дальнейшей жизни, двенадцатилетней девочке в 1973 году хотелось, чтобы меня называли веселой, изящной или милой. Как оказалось, мои друзья знали меня лучше, чем я сама.

Оглядываясь назад, можно сказать, что меня можно было бы назвать “сорванцом” – негативный ярлык, который обычно дается девочкам, демонстрирующим черты характера и поведение, считающиеся типичными для мальчиков. Я носила короткие волосы, любила спорт и была хороша в нем. Я любила естественные науки и математику, и в них я тоже была хороша. Но мне также нравилось заниматься балетом, играть на музыкальных инструментах и быть болельщицей. Я хотела всего этого, и в 1970-х годах в средней части штата Мичиган мне казалось, что это возможно.

В школе я был круглым отличником, и тесты на определение способностей предсказывали мне карьеру инженера и ученого. В моем классе было шесть человек, которые прошли всю математику, доступную до выпускного класса. Когда мы вернулись с летних каникул, я обнаружил, что школьная администрация записала остальных пятерых – всех мальчиков – на курсы калькуляции в местном университете. Со мной никто не стал связываться, а когда родители спросили, почему, им ответили, что им и в голову не пришло, что девочка захочет изучать математику. Моя мама была особенно расстроена этим, но я была не менее рада добавить в свое расписание еще один факультатив и радовалась, что мне не придется ездить на работу, чтобы посещать занятия вместе с чудаковатыми мальчишками. Но отказ от калькуляции в старших классах привел меня в колледж к социальным наукам, и, как многие девочки моего возраста, я не проявляла особого интереса к космосу, пока НАСА не послало туда астронавта, похожего на меня.

Это был 1983 год, когда я окончил Колорадский колледж и начал свою первую постоянную работу в президентской кампании Джона Гленна. Часто считается, что я приехал в Вашингтон работать на Джона Гленна, потому что он был астронавтом. Я не всегда корректирую это предположение, поскольку понимаю, что оно хорошо вписывается в мою собственную мифологию. Реальность моей первой работы после окончания колледжа была более прагматичной. Я разочаровался в нынешнем политическом руководстве страны и хотел помочь избраться кому-то, кто, по моему мнению, был бы лучше. Более чем за год до выборов, когда я строил планы на последипломное образование, Джон Гленн был единственным демократом, опережавшим в опросах президента Рейгана.

Политика не только в моей крови, но я участвовал в избирательных кампаниях с тех пор, как научился ходить. Помимо фермерства, мой дед и дядя, оба республиканцы, в общей сложности сорок лет были депутатами законодательного собрания штата Мичиган. Нас с сестрой изображали на предвыборных брошюрах, а когда я была совсем маленькой, дедушка носил меня на руках, пожимая руки на местных парадах. Во время работы законодательного собрания штата дедушка разрешал мне присутствовать на заседаниях палаты представителей во время школьных визитов в Капитолий, и этот опыт оставил неизгладимые положительные воспоминания. Примером для подражания в моем детстве были государственные служащие, стремящиеся помочь своим соседям. Сделать что-то подобное стало моей целью.

К 83-му году я работал во многих политических кампаниях, но никогда не имел ничего похожего на национальные выборы, и этот опыт оказался для меня бодрящим. В конце концов я доросла до должности планировщика и проводила долгие часы за столами, украшенными переполненными пепельницами и большими, постоянно звонящими телефонами с длинными спиральными шнурами, прикрепленными к трубкам. Я влюбилась в кампанию и в своего будущего мужа Дэйва Брандта, недавнего выпускника Кентского университета, который работал в пресс-службе Гленна.

Джон Гленн был первым астронавтом, который покинул НАСА менее чем через два года после своего одиночного полета и избежал работы в комитетах, связанных с космосом, будучи сенатором. Он хотел быть известным не только благодаря своему пятичасовому полету на три орбиты. Но когда во время предвыборной кампании в прокат вышел фильм The Right Stuff, снятый по книге Тома Вулфа, он согласился использовать свой полет в космос в качестве отличительного признака. Но все вышло не так, как он планировал. Гленн был представлен в фильме как добропорядочный аутсайдер среди других астронавтов Mercury, и некоторые считают, что фильм принес больше вреда, чем пользы.