Текст книги "Крест королевы. Изабелла I"

Автор книги: Лоренс Шуновер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

Глава 10

Гуттиере де Карденас ехал по местности, где жили сторонники короля. На границе между Кастилией и Арагоном была цепь мрачных замков. Эти замки в основном принадлежали многочисленным членам большой семьи Мендоса, клана, традиционно лояльного по отношению к короне и, следовательно, враждебно настроенного к Изабелле. Карденас был вынужден избегать крупных городов и ехать редко используемым окольными тропами, что задерживало его в пути. Но если бы он проявил беспечность и его арестовали, подвергли обыску и обнаружили брачный контракт, то его задержка была бы более продолжительной, а возможно, и оказалась бы вечной. После простодушного заявления Изабеллы по поводу её намерения заключить брак с Фердинандом маркиз Виллена, королева Хуана и, конечно, король Генрих Бессильный не были склонны вести себя легкомысленно.

Благополучно оставив позади суровый, безлюдный район границы, Карденас оказался в королевстве Арагон и спустился в плодородную долину Эбро. Здесь холодные порывы ветра, господствовавшие в гористой части Кастилии, сменились на тёплые. Он ощутил, хотя и находился всё ещё далеко от побережья, благодатное воздействие мягкого климата Средиземного моря. Ни один испанец, выросший в условиях жестокой зимы и знойного лета Кастилии, въезжая в Арагон, не мог ощущать ароматный ветерок без чувства подозрительности: убеждённый в глубине души, что люди на этой земле подобны её климату – более мягкие по сравнению с кастильцами, что они, как и сама природа Арагона, чувственны, добродушны, но склонны к непостоянству и... предательству. Подобные же мысли занимали и Гуттиере де Карденаса, когда он наконец-то ослабил завязки плаща у ворота. Зато теперь он находился на дружественной территории; ему больше не грозил арест, и он поехал самым коротким и быстрым путём.

Он полагал, что его не ждут. Однако было приятной неожиданностью то, что в Сарагосе, столице, его встретили с радостью: городские ворота широко распахнулись при одном упоминании имени Изабеллы Кастильской. Офицер проводил его сразу во дворец, и Карденас решил, что в Арагоне так долго и тоскливо надеялись на брак между Изабеллой и своим наследным принцем, что хотели быть учтивы и обходительны с любым курьером из Кастилии. Несколько минут спустя он обнаружил, что был не прав. Ждали именно его. Посланцы от Каррилло и верховного адмирала добрались раньше него, так как отправились в путь из городов, расположенных ближе к границе.

У ворот замка молодой человек, одетый в придворное платье, явно принадлежавший к числу королевских прбдижённых, улыбнулся, протянул руку и обратился к нему на чистейшем кастильском наречии, в котором полностью отсутствовали гнусавые нотки, обычно присущие испанской речи арагонцев:

–    Меня зовут Франсиско де Вальдес, ваше превосходительство, я служу Богу и вашей госпоже, её высочеству донье Изабелле.

Лицо Вальдеса было открытым и дружелюбным, рукопожатие крепким.

–    Меня зовут Гуттиере де Карденас, и едва ли «ваше превосходительство» может относиться ко мне. У меня личное послание от её высочества.

–    Любой посланец от её высочества должен называться «ваше превосходительство», дон Гуттиере. Король, королева, принц Фердинанд, совет – все ждут вас.

–      Меня?

–    Они полагали, что посланцем будет мажордом её высочества. Они все молились о вашем благополучном прибытии, я тоже молился. Однажды её высочество спасла меня от рабства, худшего, чем у мавров. Не будете ли вы, ваше превосходительство, так любезны следовать за мной?

Покрытого пылью и грязью Карденаса провели в комнату для аудиенций, там его попросили присесть – в присутствии двух коронованных особ и третьего лица, которому в будущем будет принадлежать корона! Это было бы совершенно невозможно в Кастилии, даже при дворе короля Генриха, отличавшемся беспорядочностью и свободой нравов. Карденас чувствовал себя неловко, но был чрезвычайно польщён.

Король Хуан внимательно разглядывал его умными, вновь обретшими зоркость глазами.

–    Изабелла послала к тебе хорошего человека, Фердинанд. Бог мой, как утомительно путешествие верхом! Мне нравится видеть пот от седла на бриджах мужчины!

–    Хуан, ради всего святого! – произнесла королева.

Лицо Карденаса до самых ушей залила краска смущения.

Фердинанд, стоявший позади кресла отца, сказал:

–    Дону Гуттиере необходимо выпить бокал вина, отец. Он умирает от жажды после столь длительной дороги в седле, и ему не дали возможности переодеться и освежиться.

–    Я не мог больше ждать и должен был услышать его слова, сын мой. Ну, молодой человек, рассказывайте. Изабелла приняла предложение моего мальчика?

–     Да, я... я... у меня есть бумаги...

Королева приказала пажу поспешить за вином.

–     Может быть, фрукты, дон Гуттиере? Цыплёнка?

Неужели ему предложат есть вместе с королевскими особами?

–     Бокал вина будет очень кстати, ваше величество.

–    Вина для всех! – громко сказал король и немедленно поправился: – О нет, не для всех. Принц никогда к вину не притрагивается.

–    Я думаю, что выпью бокал вина вместе с доном Гуттиере.

–     Неужели?

–    Да.

–     Значит, день чудес продолжается.

Королева собственноручно налила вино в бокал Карденаса – прозрачный, как бриллиант, и тонкий, как бумажный лист. Арагон стремился к связям с Востоком, с Венецией, с Константинополем (в настоящее время, увы, попавшим в руки турок и переименованным в Истамбул) – городом, научившим венецианцев производить стекло. Вино было испанское, но стеклянный бокал придавал ему экзотический привкус роскоши, что отличало и весь стиль жизни Арагона.

Оказав честь гостю, собственноручно наполнив его бокал, королева отдала сосуд с вином пажу, который наполнил остальные бокалы. Король Хуан опустошил свой бокал одним глотком. Фердинанд пил медленно.

–      Итак? – произнёс король.

–    Курьеры архиепископа Каррилло и верховного адмирала уже сообщили нам о публично провозглашённом решении, принятом инфантой, – сказал Фердинанд, – а также о других приятных известиях: о воссоединении влиятельных вельмож, которых король Генрих так бесчестно заклеймил как мятежников.

–    Я хочу всё услышать из его собственных уст, Фердинанд.

–    Это правда, ваше величество, донья Изабелла, моя госпожа, оказала мне честь выполнить роль курьера для передачи такой важной и хорошей новости, доверила мне привезти свой брачный контракт, составленный в надлежащей форме знатными вельможами, светскими и духовными лицами Кастилии.

Карденас вытащил бумаги.

–    Не все знатные вельможи подписали его, – заметил король Хуан. – Но здесь самые лучшие и влиятельные. Конечно, кроме семьи Мендоса.

Фердинанд протянул руку к свитку, который медленно просматривал король.

–    Нет, сын мой, не спеши. Я всё ещё король, и мои глаза вновь зорки благодаря операции, проделанной евреем-хирургом.

–    Христианин мог бы проделать эту операцию с таким же успехом, – заметил Фердинанд.

–    И я был бы слеп, как летучая мышь. Нет, благодарю, – отозвался король. Просмотрев до конца длинный брачный контракт, он передал его Фердинанду. – Кажется, всё в порядке. Подписывай.

Фердинанд в свою очередь стал читать длинный перечень условий контракта, составленного в безукоризненной форме, но необычного по своей сути.

Выражение его лица не изменилось, когда он сказал:

–    Дон Гуттиере проделал длинный путь и очень устал. Следует дать ему возможность удалиться и отдохнуть какое-то время.

–    Боюсь, что мне не во что переодеться, – сказал Карденас. – Я приехал один, и не успел взять с собой другую одежду.

–    Франсиско даст вам мой костюм, – отозвался Фердинанд. – Полагаю, что у нас с вами одинаковый размер.

А теперь он наденет одежду коронованного принца!..

Королева слегка приподняла брови от чести, оказываемой посланцу, но король лишь весело хмыкнул. Он знал, что одежда будет предельно поношенной, но всегда приятно видеть, как действует дипломатия Фердинанда: тот хотел обсудить условия контракта, не вызывая обид со стороны посланца Кастилии. Кастильцы всегда отличались повышенной чувствительностью.

В соседней комнате Франсиско де Вальдес взволнованно зашептал Карденасу:

–    Позвольте мне рассказать вам о замечательном событии, случившемся на острове фазанов, когда инфанта помогла мне сбежать от короля Генриха Кастильского. – И прежде чем Карденас успел переодеться в камзол и штаны Фердинанда, которые действительно были сильно поношены, но принадлежали принцу, он узнал ещё больше о мужестве, которым уже в юности обладала Изабелла.

За закрытыми дверями комнаты для аудиенций Фердинанд задумчиво произнёс:

–    Этот брачный контракт лишает меня власти над моими будущими подданными...

–      Вовсе нет, Фердинанд. Никоим образом.

–      ...И власти над моей будущей женой.

Король Хуан опасливо покосился на королеву.

–    Что касается этого вопроса, тебе, сын мой, придётся разделить судьбу всех, кто берёт на себя обязанности семейной жизни.

–      И как раз вовремя, – подхватила королева.

Фердинанд пожал плечами.

–    Послушайте, – сказал он, заглядывая в документ. – Я должен жить в Кастилии и не покидать пределов королевства без её разрешения.

–    Она будет королевой-владелицей в королевстве. Это обычное условие, – ответил король.

–      Я не должен отчуждать собственность короны.

–    А ты бы этого хотел? Это же будет и твоя собственность. Гораздо большая, чем собственность Арагона и Сицилии, вместе взятых.

–    Я не должен производить никаких назначений на гражданские, военные или церковные должности без её согласия.

–    Она согласится, мой мальчик, если они будут справедливые. В этом условии скрываются опасения кастильцев. Они боятся, что ты заменишь кастильцев арагонцами на важных и почётных постах.

–      Я не должен изгонять вельмож из их владений...

–    Изабелла прогонит их сама, если они будут вести себя неподобающим образом.

–    И пытаться вернуть все владения Арагона, которые являются спорными, расположенными у границы, оставив их во владении Кастилии!

–    Ну, это не очень приятное условие. Но кто может принудить к исполнению всех условий брачного контракта? У кого будет такая власть, после того как ты станешь королём? Ни у кого!

Фердинанд кивнул.

–    Верно, совершенно верно, – мягко произнёс он. – Но мне-то для чего всё это?

–    Это неплохой контракт, – сказал король. – Твоей задачей будет война с маврами. И это тебе понравится! Гранада сделает тебя богатым, едва ты начнёшь воевать.

–      Если я начну...

–    Ты начнёшь... – с гордостью произнесла королева. – Ты всегда получаешь то, что хочешь. Ты же мой сын!

–    Мой тоже, – добавил король. – Не забывай об этом, мне кажется, что я имел к этому отношение. – Он обратился к Фердинанду: – Заметь, что ты и Изабелла, оба будете подписывать все указы. Разве это похоже на то, что она хочет править одна? Отметь и то, что она предоставляет тебе огромную сумму на личные расходы и тебе не нужно отчитываться ни за один мараведи перед ней или кем-нибудь ещё. Это неслыханная щедрость, когда дело касается кастильцев.

–    Верно, денежное содержание консорта очень щедрое. Но я никогда не смогу использовать эти деньги, если я их истрачу на войну с маврами.

–    Щекотливые положения договора, которые всегда можно обойти, не направлены против Арагона. Они внесены Каррилло, выразителем государственных интересов, чтобы снять страхи кастильцев, объединить страну вокруг тебя и принцессы и задобрить тех вельмож, особенно семью Мендосы, которые возражают против вашего брака. И когда ты придёшь к власти, – медленно говорил старый король, в его глазах светилась надежда на воплощение стародавней мечты всей жизни, – тогда Испания станет единой, как и было предназначено Богом!

Даже одни собственные амбиции и уверенность его родителей в том, что щекотливые положения договора могут быть в действительности обойдены, могли заставить Фердинанда поставить свою подпись под документом. Но королева напомнила ему:

–    Разве ты не любишь Изабеллу, Фердинанд? Мне кажется, я слышала, как ты когда-то говорил, что испытываешь к ней это чувство?

Король рассмеялся:

–    Я однажды слышал, как он говорил, что у инфанты красивый зад.

–     Хуан, не будь вульгарным!

–    Я сказал, – произнёс Фердинанд, – что у Изабеллы красивая спина, она постоянно поворачивалась ко мне спиной во время того представления на острове фазанов.

–     Это одно и то же, – сказал король.

–     Хуан, пожалуйста!..

–     Хорошо, моя дорогая.

–    Меня всегда привлекала её красота, и я чувствовал в глубине сердца любовь к ней, – серьёзно сказал Фердинанд, – хотя, кажется, это было много лет назад, и я не знал, в какую сторону будут направлены мои брачные обязательства.

–    Твои слова производят удручающее впечатление, – улыбнулась королева. – Это было не так давно, и она стала теперь ещё прекраснее.

–    И твои брачные обязательства, мой мальчик, – сказал король, – ведут тебя прямо в её постель.

Королева опустила глаза. Фердинанд улыбнулся:

–      Это, сир, не такая уж тяжёлая обязанность.

–    Если уже мы заговорили о постели, – произнесла королева, – позволь мне предупредить тебя, сын, что ты должен полностью порвать с этой твоей женщиной.

–      Естественно. Она ничего для меня не значит.

–    Я постараюсь обеспечить её, – добродушно заметил король. – Я постараюсь спокойно отправить её обратно в Италию и выдать замуж за какого-нибудь приятного кабальеро.

–    Я боюсь, сир, – краснея, произнёс Фердинанд, – что какое-то время она будет напоминать о себе. К сожалению, должен признать, – он стыдливо взглянул на мать, – что моя подруга, герцогиня Эболи, четыре дня назад подарила мне сына.

–      Что? – воскликнул король.

–    Твоё отношение к этому чересчур спокойно, Фердинанд, – вспыхнула королева.

–    Я собирался рассказать эту новость, предварительно подготовив вас. К несчастью, прибытие курьера из Кастилии заставило меня выложить все сразу.

–    Как дерьмо из ночного горшка, вылитого из окна прямо на голову! – прогремел король.

–    Спокойно, спокойно, Хуан, – призвала мужа королева. В её напряжённом голосе не было теплоты, а обвиняющие глаза смотрели прямо на короля. – Разве ваше величество забыли о герцоге Виллахермаде?

–    Это случилось годы, многие годы тому назад, – быстро заговорил король, брызгая слюной. – Времена были другие, и я был так молод. Герцог Виллахермада теперь уважаемый пэр, галантный кабальеро, одна из опор моего трона.

–    Тем не менее он незаконный сводный брат Фердинанда, и я ведь никогда, Хуан, никогда не произнесла ни слова!..

–    Это совсем другое, – слабым голосом возразил король.

–      Для меня это всегда одинаково.

–      Я был очень молод.

–    И Фердинанд тоже. Ты признаешь ребёнка, Фердинанд?

–      Он мой, и я признаю его.

–    Я знаю, ты – порядочный человек, – мягко сказала королева. – Даже порядочный человек может совершить ошибку. Но не признавай ребёнка своим прямо сейчас, Фердинанд. Признание хорошо для души, но оно должно быть отложено, пока не будут решены более важные проблемы. Изабелла не сможет сейчас понять подобный поступок.

Король Хуан, немного оправившись, загремел:

–    Изабелла – женщина самых строгих правил во всём христианском мире, и если ты сделаешь известным этот... этот несчастный случай, ты навсегда погубишь последнюю надежду союза между испанскими коронами!

–    Изабелла полюбит тебя, тогда она поймёт и простит, – произнесла королева, на этот раз король уловил нежность в её голосе и отметил улыбку на её губах, когда она посмотрела на него. – Мы позаботимся о твоей подруге и твоём ребёнке. Незаметно. Когда он станет старше, ты его признаешь.

–    Я совершенно не хотел сказать, что признание моего отцовства произойдёт немедленно. Я сделаю это только тогда, когда моё положение в Кастилии укрепится. Будет совершенно бестактно признать моё отцовство именно сейчас. К тому же он может и не выжить.

«Что ж, – подумала королева, – очень удачно, что у Фердинанда такая трезвая голова. Казна Арагона почти опустела. Паук-король Франции угрожает северным провинциям и помогает мятежникам Каталонии на юге».

–    Наши солдаты заняты, – сказал король Хуан, нахмурив брови. – Я едва ли смогу обеспечить тебе почётный эскорт для въезда в Кастилию.

–    Я не собираюсь вступать в Кастилию во главе мощного эскорта «иностранцев». Будущий король не должен приезжать как завоеватель. А в то же время дворец моей невесты в Вальядолиде осаждён со всех сторон. Это требует внимания в первую очередь!

Фердинанд отправил герольда к герцогу Медине Сидония в Андалусию с подписанной копией брачного контракта и подстрекательским письмом, лицемерно сокрушаясь по поводу раскола в Кастилии. Из письма следовало, что сторонники короля Генриха и сторонники Изабеллы одинаково слабы. Письмо Фердинанда было рассчитано на то, чтобы дать понять Медине Сидоиия, что пришло его время сделать выбор.

–    Ну что ж, – произнёс герцог Медина Сидония. – Мне всегда нравилась Изабелла! – И он немедленно развязал войну против своего соседа, маркиза Кадиса, сторонника Генриха, с которым всегда враждовал, когда центральная власть была особенно слаба. Андалусия вновь была охвачена вспышкой гражданской войны.

Сбитые с толку маркиз Виллена и король Генрих отправились на юг, пытаясь разобраться в причинах новых волнений. Королева Хуана укрылась в безопасном Мадриде, негодующая и разочарованная в жизни, превратившейся в нескончаемую череду войн.

В Арагоне Фердинанд весело улыбался:

–    По крайней мере в данный момент Изабелла вне опасности. Разве я не ловко придумал, отец?

–    Превосходно, – сказал король осторожно, так как заметил подозрительную хитринку в голубых глазах сына. – Но чего же ты хочешь? Когда у тебя такое выражение, ты всегда чего-то хочешь.

–    Я просто раздумывал, сир, достаточно ли я готов, чтобы свататься к такой высокопоставленной сеньоре, как «наследница и владелица двойной короны Кастилии и Леона».

–    Мне кажется, что ты продемонстрировал свои способности, сын. Эта женщина, Эболи...

–    Если бы моя мать слышала нас, сир, то она бы определённо сказала: «Не будь вульгарным». Но сейчас речь не об этом. У вас ведь тоже двойная корона.

Король Хуан вздохнул, улыбаясь:

–    Да, ты прав. Я прожил уже почти сорок лет; для каждого из нас придёт свой час. Бери всё то, что хочешь: если я не могу тебе дать денег или солдат, то по крайней мере могу наградить тебя титулом. Что ты хочешь?

–    Я был бы значительно лучше подготовлен к браку, если бы у меня была корона.

–    Но не корона Арагона! Нет, мальчик, только не это, ещё не время!

–      А Сицилия, сир?

–    Я боялся, что ты попросишь корону Арагона. Это рановато – я ещё не в могиле.

–    Ваше величество в самом расцвете сил. Если мои молитвы что-нибудь значат перед троном Господним, ваше величество будет здравствовать ещё много лет.

–    Если бы я обладал твоей способностью изъясняться, то не был бы осаждён врагами на старости лет. Возьми её, Фердинанд. Возьми корону Сицилии. Это древняя и почётная корона – уважай её. Но обладание ею довольно опасно.

–     Я буду уважать этот титул. И я сохраню корону.

–     Забирай её! Забирай!

Во всех крупных канцеляриях Европы вскоре стало известно и с возрастающим интересом отмечено, что Фердинанд Арагонский внезапно стал королём. Молодой человек, к которому теперь следовало относиться серьёзнее, получил корону Сицилии, отмеченную славой, завоёванной в крестовых походах.

Оставалось последнее препятствие на пути к заключению брака.

–    Изабелла отказала королю Португалии по причине близкого родства, – сказал Гуттиере де Карденас. – Она опасается значительной задержки в Ватикане, прежде чем будет получено разрешение на брак между ней и принцем Фердинандом, который тоже является её близким родственником.

–    Она всё ещё опасается? – мягко произнёс король Хуан. – Выкинь эти страхи из головы, дон Гуттиере. Всё уже давно решено.

–     Разве? – спросил Фердинанд.

–    Ты когда-то сомневался в своём отце? – спросил король.

–     Нет, сир, – улыбнулся Фердинанд.

–    Тогда не сомневайся во мне и сейчас. Как только вы поженитесь, зная своего сына, я могу сказать, что ущерб уже будет причинен и никакая власть под этим небом не сможет разлучить мужа и жену. Весь мир окажется перед фактом свершившегося. Перед этим отступит всё. Арагон и Кастилия станут единой плотью и единым королевством. Генрих и поддерживающая его фракция увянут, как цветок, побитый морозом.

–    Но она никогда не выйдет замуж без благословения церкви, – воспротивился Карденас.

–    Она и не должна будет так поступать, – ответил король.

На следующее утро Фердинанду показалось, что всё происходит во сне. Король Хуан предъявил посланнику Изабеллы свиток пергамента, который мгновенно уничтожил все препятствия к будущему браку. Это была папская булла, подписанная высшим авторитетом христианского мира – Папой Римским, дающая разрешение Фердинанду Арагонскому вступить в брак с любой женщиной, находящейся с ним в четвероюродном родстве. Документ был убедительным для Карденаса не только потому, что немногие монархи могли бы осмелиться фальсифицировать переписку со святым престолом, но и потому, что свинцовые печати невозможно было подделать.

–    Одна из самых больших трудностей в отношении нас, королевских семей, заключается в том, что мы давно тесно связаны между собой родством. Несколько лет назад я позаботился получить документ с разрешением на брак именно ради такого непредвиденного обстоятельства, возникшего сейчас. Видимо, ангел направил меня! – Голос короля Хуана звучал торжественно.

Лицо Фердинанда было бесстрастно; без всякого сомнения, печати были подлинные, но ведь из Рима приходило много папских булл. Было не так уж трудно перенести их с одного пергаментного свитка на другой.

–    Вы видите, – сказал король Хуан, – что на документе есть свободное место для имени невесты. Я открыто и честно признаю, что, хотя мой сын и я никогда серьёзно не думали ни о ком, кроме Изабеллы, в качестве его жены, могла бы возникнуть ситуация, если бы она умерла, не дай Бог этому случиться, и тогда принц Фердинанд вынужден был бы жениться на другой. Но другая принцесса тоже могла бы, вполне вероятно, оказаться в том же запрещённом кругу родства. Вы понимаете меня, дон Гутгиере?

–      Отлично понимаю, ваше величество.

–      Но вы настроены несколько скептически.

–      Ваше величество!..

–    Может, вы считаете, что мы планируем использовать эту буллу не один раз? – Твёрдой рукой он вписал в документ имя: Изабелла Трастамарская, инфанта Кастилии. – Эти чернила нельзя вытравить, дон Гуттиере, – с упрёком заметил он.

Чернила было не только невозможно вытравить. Фердинанд заметил, что они точно соответствовали чернилам Святой римской канцелярии – замечательное совпадение.

–    Ваше величество, такое недостойное подозрение никогда не пришло бы мне в голову.

–    Тогда вы не удивитесь, узнав, что святой отец, подписавший эту буллу, не Поль II, который в настоящее время занимает папский престол, но предыдущий Папа Римский, да будет священна его память, папа Пий II.

Карденас перекрестился.

–    Я ни в чём не сомневаюсь, ваше величество. Конечно, это должен был быть папа Пий II, так как ваше величество получили эту буллу несколько лёг назад.

Действительно, это должен был быть умерший Пий II. Фердинанд знал об этом. Теперешний папа благоволил королю Генриху!

–    Если бы кто-нибудь осмелился сомневаться в подлинности документа, – сказал Карденас, горя желанием оправдаться за свои сомнения, – то одна печать покойного первосвященника является убедительным доказательством, не говоря уже об оставленном пустом месте, зарезервированном дли имени невесты. Кроме того, всем хорошо известна графика Святой канцелярии, которая использована в этом документе.

–    Вы это заметили? Это доказывает, что вы умный человек и благородный кабальеро. Великолепное изобретение святого Евгения IV эта графика Святой канцелярии.

Карденас не знал, что именно Евгений IV заменил в дипломатической корреспонденции святого престола новый рукописный шрифт, очень чёткий, на старомодный, готический. Фердинанд подозревал, что его отец ещё вчера сам не знал об этом.

Король Хуан осторожно посыпал мелким белым песком имя Изабеллы, чтобы чернила просохли и не были смазаны, когда свиток будет вновь свернут. Он повернулся к Фердинанду и обратился к нему, упоминая в первый раз его новый королевский титул:

–    Я сделал всё, что мог, чтобы облегчить путь вашего величества в Кастилию к вашей невесте. – Затем с любовью заключил его в объятия. – Бог благословит тебя и сохранит до тех пор, когда мы встретимся вновь – если это произойдёт. Отправляйся в путь. И остерегайся замков Мендосы.

–      Я буду помнить об этом, отец.

Ночью из Сарагосы выехал не один, а два отряда всадников. Первая группа, которая отправилась кратчайшим путём, самым быстрым, ведущим через основные города, состояла из торговцев заурядного вида с дешёвой кухонной утварью, громыхавшей в сундуках, притороченных к спинам чесоточных, страдающих шпатом клячах. Члены другой группы, ехавшие на богато украшенных лошадях, в одежде знатных кабальеро, отправились окольными путями, особенно остерегаясь замков семьи Мендоса, таким образом представляясь подозрительными для любого королевского шпиона, который мог бы находиться на границе в ожидании проезда нежеланного гостя. Глава этой группы ехал в потёртых камзоле и штанах принца Фердинанда.