Текст книги "Крест королевы. Изабелла I"

Автор книги: Лоренс Шуновер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

Глава 22

В Португалии жила старая женщина, она была сестрой матери Изабеллы и одновременно принцессой Португалии.

Иногда Изабелле казалось, что природа непомерно щедра на милости по отношению к одному из своих творений и скупа в отношении другого: тётя Беатрис, которую Изабелла в детстве называла «тётушка Португалия», была настолько же умна и основательна, насколько её собственная мать – ребячлива и несерьёзна. Похоже, что природа исчерпала свои запасы на «тётушке Португалии» и у неё не остаюсь ничего для матери Изабеллы.

Благодаря причудам династических браков, характерным для королевских семейств, Беатрис Португальская одновременно являлась и свояченицей португальского короля. Она не любила Альфонсо, а его поспешный брак с юной ла Белтранехой считала в высшей степени неприличным. Она была очень осмотрительна в собственных расходах и поэтому её раздражали большие расходы на войну Португалии с Кастилией, сильно истощавшие казну.

Беатрис Португальская отправила тайное послание Изабелле, выражая своё недовольство войной и желая выяснить мнение об этом Изабеллы.

«Мой свояк, король, – писала она, – отправился во Францию, чтобы получить поддержку этого негодяя Людовика. Людовик месяцами не обращал на него внимания, не говоря ни да, ни нет, принимал его со всей пышностью, но ни разу не дат ему определённого ответа. Это может означать только, что Людовик считает войну между нашими странами тупиковой, потому что он мгновенно принимает сторону победителя. А тем временем и Португалия, и Кастилия выплачивают огромные деньги армиям, которые ничего не делают для того, чтобы их заработать. Даже когда ты была ещё девочкой, тебя отличат необыкновенно здравый смысл. Поведай мне о своих мыслях, моя дорогая племянница. Ты можешь писать о своём мнении по этому вопросу с полной уверенностью в безопасности и посылать письма через моего герольда, который со своей арфой и в шутовском наряде являет собой очень убедительный образ настоящего менестреля.

Без сомнения, – продолжала она, – ты решишь посоветоваться с Фердинандом. Но я бы хотела, чтобы ты этого не делала. Он истолкует моё послание как признание слабости Португалии... Поверь мне, мы так же сильны, как и вы. Таков печальный итог этой войны, почему она и зашла в тупик. И из-за упрямства гордых мужчин».

Так как тётя Беатрис специально упомянула Фердинанда, то Изабелла не могла показать ему письмо, не задев его гордости. А кроме того, она и не хотела с ним советоваться, потому что увидела в этом письме шанс покончить с затянувшейся войной. Если ей удастся сделать это на условиях, выгодных Кастилии, Фердинанд оценит это должным образом.

В своём письме Изабелла ответила, что Фердинанд вскоре должен будет уехать, так как смерть отца требует его присутствия в Арагоне, Без сомнения, вкрадчиво писала она, он сможет собрать там ещё большую армию для борьбы с Португалией. Это будет очень печально, продолжала она, потому что она, Изабелла, сама хочет мира. Мысленно она не соглашалась со своей тётей, что Португалия так же сильна, как и Кастилия.

Они обменялись ещё несколькими тайными посланиями: начало было положено, лёд тронулся.

В самом начале мая, когда беременность Изабеллы уже была достаточно заметна, она проехала сто сорок миль из Толедо в Алькантару, находившуюся на границе с Португалией: взяв с собой только Пулгара, своего секретаря, Беатрис де Бобадиллу и небольшой эскорт кабальеро.

Беатрис Португальская уже была в Алькал таре, ожидая её. Внешне она была очень похожа на мать Изабеллы.

Тётушка Португалия приветствовала свою племянницу очень тепло, как будто их связывало нечто большее, чем просто семейные чувства.

– Какой же красавицей ты стала! Когда-то у меня тоже были такие волосы. Знаешь, это признак английской крови в наших жилах. – Затем её глаза скользнули ниже. – Святая Мария. Ты не писала мне об этом. Если бы я знала, то ни за что бы не осмелилась предложить тебе эту встречу.

–                             Даже Фердинанд пока не знает об этом.

Тётушка Португалия не спросила почему. Она была слишком умна, чтобы совать нос в личные дела, особенно после того, как узнала, что Фердинанд признал двух своих незаконнорождённых детей.

Но она была рада, что Фердинанд в отъезде, зная, что от него не сможет добиться уступок. Отсутствие мужчин, с их повышенно чувствительной гордостью и бесконечными спорами о деталях, позволит ей и племяннице быстрее принять решение.

–                              Я думаю, что ты не хочешь долго задерживаться, – сказала она. – К счастью, ты можешь говорить от имени Кастилии со всей ответственностью. Что же касается Португалии, то я льщу себя надеждой, что смогу убедить этого глупого старого козла Альфонсо.

–                             Я останусь здесь так долго, как это потребуется, милая тётушка. Мы постараемся убедить наших мужчин в необходимости быстрейшего окончания войны.

Беатрис Португальская подготовилась к дуэли умов, в которой, как она была уверена, сумеет одержать победу, получив выгоду в любых переговорах, где принимает участие.

–                             Альфонсо не должен был жениться на этой бедной маленькой девочке, – сказала Изабелла. – Это противно природе.

Беатрис Португальская пожала плечами:

–                             Я советовала ему не делать этого, но теперь это уже свершилось.

–                             Я думаю, всё можно исправить. – Изабелла загадочно улыбнулась.

–                             Только через его толстый старый труп! Он никогда не откажется от своей жены.

–                             Тогда ты должна заставить его сделать это. Этот безобразный брак является самым большим препятствием к миру.

–                             Моя дорогая, существуют границы и моих возможностей.

Этот брак был большим дипломатическим преимуществом Португалии.

–                             Тогда я должна помочь тебе убедить его.

Не зря герольды Изабеллы ездили в Рим так же часто, как и в Португалию. Её представители яростно опротестовывали при папском дворе разрешение на брак Альфонсо и да Белтранехи, указывая на то, что это привело к войне между христианскими народами, в то время когда все христиане должны вместе выступить против турок, чьи захваты продолжались на Востоке, и против мавров, которые начинали шевелиться в Гранаде.

В настоящее время Изабелла имела ответ из Рима, который могла показать своей доброй, но полностью стоявшей на стороне Португалии тётушке. Он был сформулирован в очень осторожных выражениях, но не оставлял никаких сомнений, что папа пересмотрит этот вопрос и аннулирует причиняющий так много беспокойства христианским народам брачный союз.

После знакомства с документом лицо Беатрис Португальской вытянулось.

–    Это тяжёлая артиллерия, моя дорогая. Совсем как твои орудия у Торо. Я не была к этому готова.

–    Тётушка, разве это правильно, что старик женится на девочке – своей племяннице?

–    Похоже, что и святой отец считает, что это неправильно. – Она вздохнула. – Ты не оставила мне никаких возможностей для переговоров, Изабелла.

Изабелла покинула Алькантару гораздо позже, чем предполагала тётя Беатрис. Людовик Французский узнал с помощью своих шпионов, что затевается при дворе папы, понял, кто победит, и моментально изменил свою внешнюю политику. Он отказал Альфонсо в поддержке и отравил его на медленно плывущем корабле в Португалию с пустыми руками, высказав много благочестивых слов по поводу неправедности браков с несовершеннолетними. Одновременно он отправил письмо Изабелле и Фердинанду, обращаясь к ним как к самым великим и могучим, единственным и законным монархам Кастилии, Леона, Арагона и Сицилии. В письме он лицемерно поздравлял Изабеллу по поводу ожидаемого рождения инфанта или инфанты и выражал надежду, что две христианские страны придут к соглашению по поводу условий мирного договора.

Вскоре папа огласил буллу, согласно которой брак Альфонсо с да Белтранехой был объявлен недействительным.

Фердинанд писал из Арагона:

«Как получилось, моя сеньора, что я узнаю от короля Франции о том, что моя жена ждёт ребёнка? И почему так случилось, что ты ведёшь дипломатические переговоры, о которых я ничего не знаю? Тем не менее Бог да благословит тебя в мирных переговорах и да приведёт к счастливому их завершению. Я хотел бы быть рядом с тобой. Только упрямство некоторых вассалов-раскольников удерживает меня. Но я раздавлю их. Сделай и ты так же. Победи Португалию, и лучше путём брака между нашими и португальскими инфантами. Целую твои руки и ноги. Бог да благословит тебя. Фердинанд».

Беатрис Португальская также склонялась к предпочтительности брака внутри королевских семей: это отвечало традициям и предлагало лучший способ сохранения однажды достигнутого мира.

Вскоре Изабелла уже могла написать своему мужу:

«Я посылаю тебе условия договора, мой сеньор, где не хватает лишь твоей подписи и конечно, подписи Альфонсо, для того чтобы он вступил в силу и эта бессмысленная война наконец-то закончилась. Я хорошо чувствую себя как физически, так и морально. Я люблю тебя. Твоя жена».

Это был договор, заключить который Альфонсо Африканского не могли бы заставить даже годы войны.

Он отказывался от всех притязаний на трон Кастилии, в том числе от размещения на своём личном стяге герба Кастилии – это являлось чувствительным ударом для его гордости.

Маленькая ла Белтранеха, вновь оказавшаяся свободной для брака с её опасными притязаниями на трон Кастилии, могла соглашаться на брак только с сыном Изабеллы, Хуаном, который быт моложе её на тринадцать лет. Или должна была уйти в монастырь. Фердинанд от души посмеялся, читая этот пункт. Изабелла сделала невозможным союз ла Белтранехи с любым человеком, кроме принца, бывшего слишком маленьким, чтобы воплотить этот пункт договора в жизнь. Обладая призрачными правами на трон Генриха Бессильного, ла Белтранеха всё же представляла некоторую опасность.

Должен был быть заключён династический брак: инфанта Изабелла выйдет замуж за младшего сына короля Португалии. Но этот брак имел шанс на успех, так как дети были почти одного возраста.

Фердинанд раздумывал, какую гарантию дала Изабелла своей проницательной тете Беатрис, что этот брак состоится, когда дети достаточно повзрослеют. До сих пор согласно договору Португалия не получала ничего. Но, читая пункты договора, он нашёл эти гарантии, бальзам для гордости португальцев. Вначале Фердинанд удивился: принц Хуан и инфанта Изабелла должны были быть переданы под покровительство Беатрис Португальской. Это было не похоже на Изабеллу – расставаться со своими детьми. Затем он весело улыбнулся. Не будет никакой разлуки. Правда, что инфант и инфанта будут жить со своей двоюродной бабушкой, но не в Португалии и даже ни в каком-то приграничном городе. Беатрис Португальская соглашалась сделать своей резиденцией город Мойа, на небольшом расстоянии от Толедо, в самом сердце Кастилии...

«Трудно сказать, – писал Фердинанд Изабелле, – кто является заложниками, дети или твоя португальская тётушка. С точки зрения географии заложницей определённо будет она. Альфонсо будет настоящим глупцом, если подпишет такой договор. Но ведь он таков и на самом деле. Не мешкай слишком долго в Алькантаре. И если ты не поедешь домой в носилках, то я отравлю всех твоих лошадей».

«Никто не будет заложником на самом деле, – писала Изабелла в ответ. – Это только так кажется. У детей, как обычно, будут свои учителя, и тётушка Беатрис будет просто вести дом. Она очаровательная, образованная и рассудительная. Мы будем проводить там много времени. Дети выучат португальский; я всегда была довольна, что знаю этот язык. Что же касается поездки домой, то я обещаю проделать этот путь в носилках. Тебе нет необходимости травить лошадей; у нас в королевстве и так их немного. Почему так много мужчин в Испании предпочитает ездить на мулах? У меня такие странные мысли в эти дни...»

Изабелла чрезвычайно устала. Больше всего её беспокоило, что Альфонсо мог отказаться подписать договор, хотя в сложившейся ситуации иного выхода у него просто не было.

Когда король Португалии, который всё время в пути страдал от морской болезни, прибыл в Лиссабон, то он обнаружил, что его брак аннулирован, жена решила уйти в монастырь, а свояченица находится в Кастилии. Силы, которые Изабелла использовала против него, были так могучи, что договор, который уже получил унизительную кличку «Бабский договор», вступил в действие даже без его подписи. Альфонсо с горечью понял, что никому нет дела, подпишет он договор или нет.

Он был раздавлен: его победили женщины. В ярости он скрепил документ своей подписью, проклиная всех женщин на свете, и особенно Изабеллу Кастильскую.

А затем он совершил поступок, который поразил мир. Он отрёкся от трона: заменил королевскую мантию на верёвочный пояс и грубую рясу из коричневой ткани и удалился в монастырь на суровом и продуваемом ветрами мысу, омываемом океаном. Оттуда он мог наблюдать за бесконечным бегом волн, по которым в молодости плыл, чтобы сражаться с маврами и завоевать себе имя Альфонсо Африканского. Его старший сын унаследовал трон...

Подписание договора, прекращающего португальскую войну, дорого стоило Изабелле. Её тело и ум жаждали отдыха. Вместо этого она проводила бессонные ночи, прочитывая и диктуя сложную дипломатическую корреспонденцию, каждое слово которой будет внимательно изучаться проницательными государственными деятелями.

«Мужчины созданы по-другому, – устало думала Изабелла, – им не нужно сохранять хотя бы часть своих сил, чтобы произвести на свет ребёнка».

Умственное и физическое напряжение было очень сильным. Но, перечитывая пылкие похвалы Фердинанда в свой адрес во время возвращения в носилках в Толедо, она подумала, что её усилия достойно оценены. Толпы людей приветствовали её на каждом пересечении дорог. И особенно горячо – простые солдаты, которые направлялись домой после долгой службы на границе, где теперь царил мир.

В Толедо Изабелла родила дочь. Младенец выглядел странно: он был медлительным и каким-то сонным. Лоб девочки был слишком выпуклым и высоким.

Фердинанд всё ещё оставался в Арагоне.

Изабелла быстро окрестила девочку, не зная, как долго она проживёт. «Я назвала пашу дочь Джоанной в честь твоей матери, – писала она. – Она очень спокойная и милая».

Глава 23

Изабелла видела, как первый порыв восторга у Фердинанда постепенно переходил в холодное безучастное одобрение её способностей как государственного деятеля. Да, он признавал, что его жена покончила с войной на необыкновенно выгодных для Кастилии условиях. Правда и то, что он не смог бы добиться таких же условий без длительного кровопролития и огромных расходов. И, наконец, правда то, что он откровенно признался:

–           Я поступил бы точно так же, если бы сам был женщиной и если бы у меня была такая же тётушка Португалия.

Изабелла заставила Фердинанда уважать себя! Но её мучило странное чувство, что она каким-то образом украла у него уверенность в себе.

Его крепко сжатые губы и официальная манера вести разговор, когда речь заходила об уродливой маленькой принцессе, расстраивали её. Он не винил её открыто и не говорил так, как могли бы сказать многие мужчины:

–           Ты ездила верхом на лошади в последние месяцы беременности, и именно поэтому наш ребёнок родился идиотом.

«В следующий раз, – поклялась себе Изабелла, – пусть он сам выигрывает войну». На самом деле Фердинанд просто завидовал ей. Она слишком много сделала совершенно самостоятельно.

–           Что ещё ты скрываешь от меня, Изабелла? Дипломатия – это как масляное пятно, если однажды запачкаешься, то никогда уже от него не избавишься.

Она призналась, что пришёл ответ из Рима: создание инквизиции, которая будет выкорчёвывать ересь в Кастилии, получило положительную санкцию папского престола.

При этом признании Изабеллы Фердинанд просто подпрыгнул от радости.

–                       Это грандиозные новости! Этим мечом справедливости мы должны были владеть уже давно. Но я не заметил действий инквизиции в Кастилии.

–                       Я заперла ответ папы в своей шкатулке.

–                        Ты спрятала в ножны свой меч, – возмутился он. – Каким же образом, скажи мне, ты собираешься расплатиться с расходами на войну? Каким образом ты выплатишь долг церкви? Если моя память по поводу цифр не изменяет мне, а я уверен, что это так, то мы должны тридцать миллионов мараведи, и сроки выплаты уже наступили.

–                        Мы что-нибудь придумаем.

–                       Что, например? Как мы сможем ухитриться выплатить тридцать миллионов мараведи без помощи инквизиции? Будь благоразумна, Изабелла!

Фердинанд вдруг подумал, что, возможно, булла имеет ограниченную сферу применения. Или Изабелла просто лжёт, что получила её.

–                       Королю позволено читать корреспонденцию королевы?

Она сняла ключ с цепочки, на которой висел и крест. Фердинанд поднял крышку серебряной шкатулки и обнаружит беспорядочную груду вещей, которые были ценны для Изабеллы и которые она хотела сохранить в тайне от всего мира: первый молочный зуб, выпавший у их дочери; его собственные письма, начинавшиеся словами «моя сеньора», много раз читанные и перечитанные; драгоценности, которые он ей подарил, когда, тайно переодевшись в другое платье, приехал, чтобы на ней жениться. Сверху лежал тяжёлый пергаментный свиток.

–                      Я не хотел тебя обидеть, поверь мне. Я только боялся, что ты что-то недоговариваешь. – Фердинанд вытащил свиток и сел, чтобы прочитать ответ папы. Вскоре он от изумления засвистел. – Моя сеньора! Ты, должно быть, околдовала самого святого отца! В Арагоне у меня нет такой широкой власти, как та, что предоставляется нам в Кастилии! – Лицо его сияло от удовольствия: нигде в документе не упоминалось имя одной Изабеллы, их имена повсюду были рядом. – Вся прелесть, – воскликнул он, постукивая по пергаменту, – заключается в том, что ты и я сами будем назначать инквизиторов. Церковь отказывается от всяческого контроля над нашей инквизицией. Это что-то совершению новое для власти королей. Ты очень основательна, Изабелла.

–      Я пытаюсь, – ответила она.

Достаточно было того, что он похвалил её. Она не рассказала ему, как упорно отстаивала право назначать инквизиторов. Рим был далеко и был очень занят делами всего мира; Кастилия была близко, и Изабелла могла контролировать усердие своих испанских инквизиторов, потому что они могли получить назначение только в результате её расположения. Она могла бы даже, если бы ей этого захотелось, не назначать их совсем.

–    Мы должны опубликовать это немедленно, – уверенно произнёс Фердинанд. – Мы расплатимся с нашими долгами в течение месяца и отвоюем множество душ ради нашего Господа.

–    Мне кажется, что ты ставишь телегу перед лошадью.

Подбородок Изабеллы был поднят, глаза приобрели зелёный оттенок: Фердинанд понял, что должен быть осторожен. Она взяла документ и заперла его обратно в шкатулку; крышка захлопнулась с решительным стуком.

Фердинанд, улыбаясь, пожал плечами: один он не мог опубликовать указ. Но он был терпеливым человеком.

–    Если ты не хочешь публиковать его, моя дорогая, то что ты собираешься делать?

–    Катехизис кардинала Мендосы проповедуется повсюду. Это приносит нам много новообращённых.

–      Не так уж много. Я проверял.

–    Даже несколько завоёванных добровольно, без страха, христиан – хорошо для начата. Будет ещё больше, как богатых, так и бедных.

–      Медленно, всё это очень медленно.

–      Такая работа и должна быть медленной.

–      А наш огромный долг?

–    Он действительно должен быть оплачен как можно скорее.

Фердинанд вопросительно посмотрел на Изабеллу.

–    Я собираюсь восстановить все земли короны, которые были розданы Генрихом.

Постепенно вся значимость слов проникла в рациональный ум Фердинанда. Генрих Бессильный, который никогда не мог отказать просителю, повсюду разбазаривал наследие короны: замки, имения, ренты, доходы, титулы, привилегии – всё это раздавалось с бездумной щедростью. В течение многих лёг он довёл себя до нищеты ради обогащения своих вельмож. Всё то, что он раздарил, Изабелла теперь собиралась вернуть. Это будет истинно самодержавный акт.

Фердинанд нахмурился.

–                         Ты, конечно, права, – протянул он. – Я собирался сделать то же самое в Арагоне, но в меньшем масштабе. Я помогу тебе всем, чем могу. Ты знаешь, это вызовет очень сильное сопротивление. Прольётся много крови. Это будет означать войну с твоими самыми знатными грандами. Она потребует использования всех наших пушек.

–                        Мы попробуем сделать это с помощью голосования.

–                        Голосования? – Он расхохотался. – Голосования!

Подобное не могло произойти даже в Арагоне, омываемом морем и напоенном мягким воздухом, где способность к компромиссу была в самих душах. Но это случилось в Кастилии, стране камней и святых, где не признавали полумер. Изабелла созвала кортесы в 1480 году, парламент, который немедленно стая знаменитым по всей Европе в силу беспрецедентных действий, исполненных преданности своей королеве.

Это была наиболее блистательная ассамблея, которую за многие годы видела Кастилия: епископы в золотых митрах, рыцари в белых мантиях, украшенных мечом святого Джеймса с лилиями на эфесе, с зелёными лентами и крестами, герцоги и маркизы в горностаевых накидках и украшенных драгоценностями коронах... Но больше всего было спокойных и гордых представителей разных городов Кастилии. Горожане были богато одеты – королевство процветало, и в нём царил мир. Фердинанду, глядевшему вниз со своего трона, казалось, что лица кастильцев удивительно похожи, как будто все они были родственниками. Такое почти семейное сходство не было характерным для ассамблей в Арагоне, где он председательствовал. Возможно, подумал Фердинанд, это странное сходство было просто результатом того, что все кастильцы думали об одном и том же.

Но они не смотрели на него. Их взоры были устремлены на молодую красивую женщину, которая была их королевой – королевой по праву и королевой по результатам войны, которую она сумела довести до победного конца. Корона сияла на её медноволосой голове. Рубины Фердинанда сверкали на её шее. Инфанта Изабелла стояла возле неё – юный миниатюрный двойник. Позади сидела с остальными детьми тётушка Беатрис, живой символ мира и дружбы с Португалией. Изабелла установила порядок там, где прежде царила анархия, справедливость – где было беззаконие, процветание – где была бедность, мир – где была война...

Спокойно, без малейшей неуверенности в себе, Изабелла заявила о том, чего желает корона, но не в качестве одолжения, а как необходимое исправление ошибок, допущенных в прошлом.

–          Если бы вы обратились к нам, – сказала в конце Изабелла, – и сообщили, что наши предшественники незаконно лишили вас ваших владений, то, поверьте моему слову, мы восстановили бы вас в ваших правах.

Она никогда не нарушала своего слова. Люди ей верили.

И даже если некоторые из кастильцев, как подозревал Фердинанд, и не доверяли ей, то им пришлось бы притвориться. Духовенство, простой народ и большинство пэров единодушно поддержали королеву.

В результате произошло возвращение доходов от богатейших феодальных домов Испании: верховный адмирал внёс в казну двести сорок тысяч мараведи из своего ежегодного дохода, герцог Медина Сидония – сто восемьдесят тысяч, кардинал Мендоса – сто пятьдесят тысяч. Дон Белтран де да Гуэва благодаря романтическому порыву весело внёс сумму, гораздо большую, чем все остальные, – миллион четыреста тысяч мараведи. Вся восстановленная собственность короны превысила долг Изабеллы. Она сумела вернуть деньги церкви.

–           Ты получила свои тридцать миллионов, – сказал Фердинанд, – и не на год, а на всю жизнь! Каррилло не смог добыть золото с помощью алхимии, а ты смогла посредством твоей собственной магии. Изабелла, как тебе всё это удаётся?

–           Мы же провели голосование людей на ассамблее, – произнесла она.

Он покачал головой:

–                      Ты завоевала их сердца. Этим искусством я никогда не овладею.

–                       Моё сердце принадлежит только тебе...

...После знаменитого заседания кортесов 1480 года Изабелла и Фердинанд стали абсолютными монархами. Но она начала использовать свои громадные доходы таким образом, что поначалу он посчитал это глупым. Почему они должны выплачивать пенсии вдовам и сиротам погибших солдат из своих средств или устраивать ветеранов-инвалидов на маленьких фермах, дотируемых короной? Никто и никогда прежде такого не делал со времён Цезаря...

Внезапно Изабелла сделала Фердинанду подарок, поразительно соответствующий его вкусу. Далеко на юге, в Новой Кастилии, за Сьерра-Морена, рыцари ордена Сантьяго собрались па торжественное заседание: великий магистр ордена только что умер. Подобно кардиналам, избирающим нового папу, рыцари ордена за закрытыми дверями выбирали его преемника. Но в отличие от кардиналов они не умели держать язык за зубам». Вопрос о преемнике бурно обсуждался и стал известен всей Кастилии. Изабелла сразу же поняла, что, сумев уговорить рыцарей избрать великим магистром Фердинанда, она сделает ему поистине королевский подарок.

Изабелла сразу же отправилась верхом из Вальядолида. Она ехала так же быстро, как в Сеговию, когда торопилась спасти свою дочь. Добравшись до места под проливным дождём, промокнув до нитки, она немедленно попросила об аудиенции.

Совершенно ошеломлённые внезапным появлением королевы рыцари провели её в комнату, в которую никогда прежде не ступала нога женщины.

Появление Изабеллы поразило рыцарей. Она была измучена после путешествия, мокрая одежда прилипла к телу. Видимо, она чего-то очень сильно хотела. Хотела так сильно, что промчалась сорок лье, чтобы попросить об этом. Но она не могла их заставить.

– Мы склоняемся в сторону избрания дона Алонсо де Карденаса, ваше величество, – сказал один из рыцарей. (Дон Алонсо был вельможей из известного рода Карденасов.)

–         Король может возглавлять рыцарский орден по праву, так как он возглавляет всех остальных воинов Испании, – ответила она. – Изберите короля магистром, и я обещаю вам, что он подаст в отставку в пользу дона Алонсо, с одним только условием, что титул великого магистра останется в ведении короны.

Значимость дара Изабеллы королю простиралась далеко в будущее – после Фердинанда, после маленького принца Хуана – и касалась всех будущих королей Испании, в жилах которых будет течь её и Фердинанда кровь.

Рыцари избрали Фердинанда. Тем самым Изабелла разрешила трудную проблему, не затронув ничьей гордости, потому что немедленно от имени Фердинанда назначила Алонсо де Карденаса на должность великого магистра.

Она примчалась как ветер и как ветер исчезла, потому что торопилась сообщить Фердинанду о предоставлении ему одной из самых завидных привилегий в Кастилии: право назначать великого магистра одного из самых крупных рыцарских орденов.

Позднее рыцари размышляли: не была ли Изабелла одной из прекрасных ведьм, порождённых тёмными крыльями шторма? Но к тому времени они ничего уже не могли сделать, и вскоре появился герольд с великолепным свитком, подписанным: «Я, король» и «Я, королева», подтверждающим предоставление дону Алонсо де Карденасу высокого поста великого магистра ордена.

–         Ты должен назначить глав и других орденов, – сказала Изабелла Фердинанду. – Теперь это уже не должно быть трудным.

–         Ничего не доставляло мне такого удовольствия с тех пор, как родился принц Хуан, – произнёс он, целуя её.

–        Фердинанд?

–        Да, моя дорогая? – Улыбка не сходила с его лица.

–        Я хочу попросить тебя...

–        Всё, что захочешь.

–        Эта лошадь была ужасно медлительная.

–        Но это самая быстрая лошадь в наших конюшнях.

–        Я хотела бы создать лучшую породу в Испании.

–         Я тоже, – отозвался он. – Но я не верю, что кому-то – даже тебе – удастся заставить испанцев пересесть с мулов на лошадей.

–                        Давай попытаемся.

–                        Хм-м... Испанские лошади считались лучшими в мире до окончания крестовых походов.

–                        Я не верю, что походы прекратились навсегда, так же как и в то, что лучшие испанские лошади перевелись. Единственное, чего им не хватает, – быстроты. Тебе не хотелось бы попробовать устроить скачки среди знати? Это будет способствовать улучшению породы.

–                        Изабелла! Ты мыслишь слишком быстро. Улучшить породу знати или лошадей?

–                        Ты нарочно смущаешь меня, – рассмеялась она. – Естественно, лошадей. Король Англии участвует в скачках каждый день.

Он понял, что она говорит серьёзно.

–                        Я попытаюсь, – ответил он.

Но испанцам не понравились скачки лошадей. Они были лишены азарта по сравнению с боем быков и казались им совершенно бессмысленными.

–                        Ведь уже давно известно, что одна лошадь может бегать быстрее, чем другая. Почему необходимо постоянно это доказывать, ваше величество? – спросил у Фердинанда один кабальеро.

–                        Они любят тебя, – сказал Фердинанд. – Но я считаю, что они обижены твоим решением оборачивать рога быков.

–                        Тогда мы должны попытаться сделать что-нибудь ещё. Я не склонна портить им удовольствие от боя быков, но мне не нравится смерть. Есть и другие зрелища.

Изабелла пригласила большое число знатных вельмож примять участие в охоте на дичь, открыв им доступ в просторы королевских заповедников. Это превратилось в традицию, и королева и король часто соперничали со своими гостями. Победить Фердинанда было трудно. Королевские призы были настолько весомы и их преподносили с таким изяществом, что вельможи стали соперничать друг с другом, добиваясь большей быстроты и выносливости от своих охотничьих лошадей. Изабелла отправила корабли на побережье берберов за арабскими жеребцами. Эксперимент оказался столь удачным, что сильная новая порода лошадей получила название «испанские берберийские кони».

...Во время одной из охот двое пылких юных кабальеро, Конде де Луна и Конде де Валенсия, поспорили по какому-то весьма тривиальному поводу и немедленно обнажили шпаги. Королева находилась поблизости, изящная и красивая в своём зелёном охотничьем костюме, изысканное зелёное перо украшало её легкомысленную крошечную шляпку, сидевшую на разметавшихся от ветра волосах, – каждому из юнцов хотелось отличиться. Вокруг собралась толпа зрителей, приготовившихся следить за ходом поединка.