Текст книги "Крест королевы. Изабелла I"

Автор книги: Лоренс Шуновер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

С правой стороны, держа лошадь за серебряную узду, шёл архиепископ Каррилло, в пурпурном одеянии, в перчатках и митре, опираясь на свой епископский посох. Слева, тоже держась за узду лошади, шёл улыбающийся Андрес де Кабрера, на голове у него была изящная бархатная шапочка, а грудь украшала массивная золотая цепь – отличительная черта занимаемого им поста.

За ними следовал отряд всадников со шпагами у пояса и золотыми шпорами на сапогах, с лентами, крестами и звёздами, сверкающими на груди, а затем шли два молодых пажа знатного происхождения, неся на бархатной подушечке самое ценное сокровище, когда-либо доверявшееся сундукам Андреса де Кабреры: корону святого Фердинанда, которой было триста лет, Изабелла вспомнила, что святому Фердинанду тоже пришлось бороться с фракциями, после чего и возник союз Кастилии и Леона. В результате брожения ума, когда несущественное порой выходит на первый план, особенно под влиянием сильных эмоций, ей приходили странные мысли, например: были ли святой Фердинанд и его жена счастливы? Как странно думать, что и у святых бывают жёны, хотя бесчисленное множество их было женато. Но это её не касалось. Она сама была замужем не за святым, и эта мысль вызвала улыбку на её лице, необыкновенно красивом в этот день. Сияющая улыбка, щёки, порозовевшие от ветра, золотой блеск ткани, отражающийся в медных волосах, – всё это подчёркивалось сверкающей белизной платья. Поражённые её поистине неземной красотой, люди начали выкрикивать приветствия в честь Изабеллы:

– Кастилия для доньи Изабеллы! Кастилия для королевы! Да здравствует принцесса! Да здравствует королева Владычица!

Это был день Изабеллы. Но только немногие в этот миг вспоминали её консорта и выкрикивали и имя Фердинанда. Этим людям она улыбалась с особенной теплотой.

В последних рядах длинной процессии шли монахи, священники, члены городского совета, солдаты с оружием, барабанщики, флейтисты и простые люди, все они устремились на площадь.

Во главе же процессии шёл герольд в королевской ливрее и нёс в руках обнажённый меч остриём вверх, рукоятка его находилась на уровне глаз. Но на этот меч люди почти не обращали внимания, поскольку этот символ потерял всё своё значение во время правления короля Генриха. Это был монарший «меч правосудия», он символизировал жизнь или смерть, то есть власть над судьбами каждого из десяти миллионов подданных, которая теперь принадлежала Изабелле.

Оказавшись в центре площади, Изабелла взошла на установленную там платформу, покрытую коврами и задрапированную знамёнами. (Платформу воздвигли, как только пришла весть о смерти короля Генриха.) Она села в большое кресло, напоминавшее трон, и неожиданно стала очень маленькой и робкой.

Молитвы были очень длинными, и в начале церемонии Каррилло следовал своей роли с утомительной тщательностью. Но вскоре холод проник под его ризу, и он стал произносить слова быстрее, вспоминая о тепле свой лаборатории или по крайней мере о зажжённых свечах в соборе. Беатрис тоже дрожала от холода. Она думала, как мучительно Изабелле оставаться с непокрытой головой всё это время. У неё появилась странная мысль о том, что короны не греют.

Наконец Каррилло взял корону с бархатной подушки, которую теперь держал верховный адмирал. Он высоко поднял её над головой, демонстрируя всем присутствующим. На площади воцарилось молчание, смешанное с благоговейным страхом. Архиепископ торжественно возложил корону на медные волосы Изабеллы, которые слегка распушились от ветра.

–                           Не позволяй ей упасть с твоей головы! – прошептал он взволнованно.

В этом шёпоте был отголосок той теплоты, с которой он прежде относился к Изабелле.

–                            Не позволю! – отозвалась она, и по лицу её промелькнула тень улыбки.

С площади процессия медленно направилась в собор, где была пропета благодарственная молитва, в то время как в городе раздавался праздничный перезвон колоколов, возвещавший о том, что в Кастилии появилась новая королева.

...Торопясь в Кастилию, Фердинанд узнал о том, что опоздал, что жена не дождалась его и позволила короновать её одну.

Его охватила безумная ярость. Он решил отомстить. Это была месть неожиданная и потому оказавшаяся очень болезненной для Изабеллы.

Глава 16

Узнав о коронации Изабеллы, Фердинанд не вернулся в Кастилию, как намеревался вначале, а отправился в Сарагосу, столицу Арагона. Прошло уже шесть лет с тех пор, как он последний раз видел своего незаконнорождённого сына. Всё это время ребёнок оставался под присмотром придворной дамы по имени Джоанна. Сначала она была кормилицей, а теперь, когда ребёнок стал постарше, превратилась в его гувернантку.

Алонсо оказался рослым привлекательным мальчиком. Фердинанду он понравился сразу, как только Джоанна привела его в детскую, где находилась маленькая кроватка и повсюду были разбросаны игрушечные ружья, сабли и солдатики.

–    Прекрасно! – сказал Фердинанд. – Ты стараешься сделать из него настоящего мужчину, несмотря на то что сама – женщина. – В этот момент ему решительно не нравились все женщины.

–    Ваше величество очень добры, – отозвалась гувернантка. Она была маленькая, розовощёкая, с ямочками на щеках. – Ваше величество произвели на меня такое неотразимое впечатление, вы так храбры. Я вспомнила о том, как вы пришли на помощь вашему старому отцу, когда французы едва не захватили его в плен.

Она говорила об эпизоде на границе, когда старый король, приняв участие в рукопашной схватке, выбился из сил и его окружили швейцарцы-наёмники, жаждавшие получить награду за такую знатную добычу. Гонсалво де Кордова немедленно повёл в атаку своих рыцарей, пытаясь отбить короля, пока его не захватили в плен, и Фердинанд, оставив свой пост у орудий в тылу, тоже поспешил на помощь...

–    Я сделал то, что должен был сделать любой сын на моём месте, – осторожно отозвался Фердинанд, – и дон Гонсалво де Кордова заслуживает больших похвал.

–    Когда ты вырастешь, то станешь таким же великим воином, как твой отец король, – сказала гувернантка, обращаясь к Алонсо. – Ваше величество, этот молодой человек обладает замечательной силой характера и уже ведёт свои собственные войны. – Она показала на игрушки.

–    У меня другие планы для моего сына, – сказал Фердинанд. Потрепав жёсткие чёрные волосы мальчика, он сказал: – Ну, юноша, хотите ли вы стать архиепископом?

–                              Я не знаю, сир.

–                              Подумайте об этом... И вообще, пришла пора мне заняться вами.

–                              Вы публично признаете его? О, ваше величество, как вы благородны, добры и щедры! – Джоанна не смогла удержать слёз радости, её глаза засияли влажным блеском, сделавшим её ещё привлекательнее. Схватив руку Фердинанда, она с чувством поцеловала её.

–                              Спокойнее, спокойнее. – На самом деле Фердинанд был очень доволен. Он хорошо понимал, что публичное признание отцовства только укрепит его положение в Арагоне.

–                              Если бы только вы, ваше величество, смогли найти способ оставить меня при мальчике, после того как совершите этот благородный поступок! – Она умоляла его, снова начав плакать. – Я так люблю его! Он стал частью меня!

Глаза Фердинанда оценивающе скользнули по её фигуре. В Джоанне было немало сходства с Беатрис де Бобадиллой, но она производила впечатление более мягкой и уступчивой.

–                              Я думаю, что смогу! – улыбнулся Фердинанд.

–                              Архиепископ! – мечтательно выдохнула Джоанна. – Я буду гувернанткой архиепископа! Я достану свечи, книги, ладан, колокольчики, ваше величество, и буду воспитывать его так, чтобы он стал святым человеком.

Фердинанд усмехнулся:

–                              Положи пока ладан в пушки, чтобы они дымили. Пройдёт ещё много времени, пока он сможет выполнять обязанности архиепископа.

Архиепископ Сарагосы недавно умер, и самый значительный церковный престол во всём Арагоне пока был вакантным. Все короли имели право назначения своих кандидатов на подобные посты, и церковь почти всегда подтверждала выбор, сделанный монархом. Иногда короли выбирали несовершеннолетних, которые соответственно титуловались и получали положенные доходы, но, конечно, не выполняли никаких церковных функций, – это делали настоящие прелаты. Это был один из способов церкви поддерживать свою универсальность во все времена, путь её компромисса со светскими владыками. Если бы церковная власть отказалась от этих небольших уступок, то единая церковь распалась бы на множество национальных церквей. Конечно, Фердинанд будет лично управлять доходами нового маленького архиепископа...

Назначение Алонсо архиепископом Сарагосы состоялось и было надлежащим образом подтверждено. С новостями в Сеговию отправился герольд. Изабелла узнала, что у её мужа есть незаконнорождённый сын, почти такого же возраста, как и инфанта. Однако, несмотря на уступчивость Джоанны и заманчивые ямочки на её щеках, Фердинанд недолго оставался в Арагоне.

–    Всё это может принести очень обременительные плоды, сын мой. Я знаю об этом из своего собственного опыта, и ты должен узнать об этом тоже. – Голос старого короля был грустным.

–    Моя жена предпочла жить своей собственной жизнью, – сердито отозвался Фердинанд.

–    Я думаю, что тебе всё же лучше вернуться в Кастилию. Гонсалво де Кордова теперь может сам справиться с охраной границы; похоже, там всё успокоилось. Прекрасный человек дон Гонсалво.

–      Для кастильца – да.

Фердинанд возмущался советом отца, возмущался его похвальными отзывами о Гонсалво. Понимая, что он не прав, он тем не менее отыскал слабое место в действиях старого монарха.

–    Я удивлён, что ты позволил муниципальной администрации в Сарагосе так опуститься за время моего отсутствия. Налоги отданы на откуп евреям, полиции не заплачено, на улицах бесчинствуют преступники, и ни одна приличная женщина не может выйти на улицу даже днём без вооружённых охранников. Почему ты ничего не сделал, чтобы заменить этого Хименеса Кордо, отвечающего за порядок в городе?

–    Сын мой, это война, – устало ответил король. – Во время войны обычная жизнь нарушается, Кордо не святой, я согласен, но при отсутствии войск он сумел поддержать хоть какой-то порядок. Простые люди его уважают, потому что он сам один из них. Хотя я знаю о том, что он меня обкрадывает.

–                            Я вынужден буду отложить своё возвращение в Кастилию до тех пор, пока не поставлю его на место, – произнёс Фердинанд.

–                            Я думаю, что Изабелла очень скучает и лучше бы тебе поехать к ней побыстрее, – с сомнением в голосе сказал король.

–                            Если ей меня действительно не хватает, почему бы не написать мне об этом?

–                             Ты должен признать, сын мой, что она пережила ужасное потрясение, когда узнала о существовании Алонсо.

Фердинанд сердито нахмурился...

Вскоре пришло письмо от Изабеллы. Она расточала похвалы мужу за победу над французами. Далее Изабелла просила Фердинанда вернуться в Кастилию, чтобы принять присягу знатных вельмож их партии. «Появление одного из них при нашем дворе удивит вас, мой сеньор, – писала она. – Дон Белтран де ла Гуэва присягнул нам. В этом мире каждый день приносит новые сюрпризы: и радостные, и горькие...» Только так могла Изабелла заставить себя признаться, какую боль причинило ей известие о неожиданном появлении архиепископа Сарагосы.

Всё ещё не вполне удовлетворённый, Фердинанд ответил, что не может приехать, пока самые насущные дела в Сарагосе не будут доделаны. Он обещал, что это не потребует много времени...

Губернатор Хименес Кордо получил польстившее его самолюбию приглашение посетить дворец. Принц Фердинанд желает, сказал посланец, лично встретиться с губернатором, чтобы сказать, как высоко он оценивает работу Кордо в городе в эти трудные времена.

Кордо, предвкушая, как ещё одна золотая цепь – знак нового назначения – появится на его груди, прибыл незамедлительно. К его удивлению, слуга у ворот сказал ему, что это будет частная встреча; принц Фердинанд встретится с ним наедине в своих личных апартаментах – это великая для него честь. Кордо был крещёный еврей, новоиспечённый христианин. Он был особенно горд приглашением, потому что знал о неприязни Фердинанда к евреям.

В личных апартаментах принца он с удивлением огляделся. Вокруг было тихо и пусто. Вдруг из-за гобеленов появился священник, а с другой стороны – палач. Палач города Сарагосы. Затем вошёл Фердинанд.

–          Я сожалею о необходимости этой краткой процедуры. – Фердинанд улыбнулся. – Признайся в своих грехах, падре, присутствующему здесь, прежде чем я свершу свой суд, иначе ты расстанешься с жизнью, а твои грехи всё ещё будут обременять твою душу.

Кордо вскрикнул и бросился к двери. Но палач двумя прыжками настиг его и ударил по голове маленьким ручным топором.

–          Я знал, что в душе он остался евреем, – сказал Фердинанд священнику, глядя на мёртвое тело у его ног. – Он бы ни в чём не признался.

Труп был выставлен на всеобщее обозрение на следующий день на городском рынке. После этого в Сарагосе стало гораздо меньше беспорядков. Фердинанд же вернулся в Кастилию.

Если бы Изабелла была обычной женщиной, а её муж – простым крестьянином, то лишь ближайшие соседи обменивались бы сплетнями об их жизни, так как нет ничего более волнующего, чем личные дела других людей. Но поскольку она была королевой, а Фердинанд – королём, то сплетни достигли размеров национального бедствия.

–          Как она примет его? – взволнованно спрашивал Кабрера. – И перестань плакать, Беатрис. Я-то не прячу незаконнорождённых детей в рукаве!

–          Откуда я знаю? В последнее время у неё постоянно красные опухшие глаза.

–          Это не принесёт государству ничего хорошего. Как будто мы и так уже не достигли предела в разделении на группировки. Если монархи не могут сохранить свой союз, то как это может сделать народ? Теперь появятся ещё фракция Фердинанда и фракция Изабеллы...

–          О нет! Этого не произойдёт! Ты не знаешь Изабеллу. Как она примет его? Она примет его как королева. Это единственный способ обуздать негодяя.

С сухими глазами, болезненно бледная, Изабелла в течение нескольких дней совещалась с наиболее преданными вельможами, своими сторонниками из знати, представителями гражданских и церковных кругов. Всем было известно, какому личному оскорблению она подверглась, хотя сама она об этом ни разу не упомянула. Королева должна жить для Испании; она приняла решение сделать Испанию достойной проживания в ней каждого испанца, и Фердинанда тоже. Предупреждение Беатрис глубоко запало ей в душу: как он будет ценить тебя, если ты уступишь?

Фердинанд не был готов к оказанному ему приёму. Он находился в спокойном оборонительном настроении, подготовив речь о том, что мужчина должен быть хозяином в собственном доме.

Изабелла приняла его, восседая на троне в главном зале дворца, увенчанная украшенной драгоценностями короной, в окружении представителей наиболее влиятельных домов Кастилии. Бледность лишь усиливала её красоту; казалось, что властная сила незримым потоком исходит от неё к собравшимся. Фердинанда поразило, что эта царственная красавица – его жена, вокруг которой сгруппировалось всё древнее величие Кастилии. Он с удивлением отметил, что здесь был и кардинал Мендоса. Как она ухитрилась привлечь его на свою сторону? Лица вельмож были мрачными, но не враждебными. Внезапно его охватило чувство, что он находится в суде. На Изабелле было подаренное им ожерелье, и она не сняла подаренный им же крест. Если ему и предстоял суд, то по крайней мере судья был настроен дружелюбно.

Изабелла поднялась, чтобы встретить его, и протянула руку, на осталась на месте. Он обнаружил, что поднимается по ступенькам на возвышение, преклоняет колени и целует ей руку. Мысленно он принёс клятву верности. Позднее он узнал, что это было именно то, чего от него ждали. Потом, подавшись внезапному желанию, он поцеловал жену в щёку. Изабелла слегка порозовела. Радостные крики, которые раздались из переполненного зала, были не просто формальным признаком прошения, как это было бы, если бы он не сделал этого маленького семейного жеста...

Изабелла держала мужа за руку, пока он усаживался на свободный трон, стоявший рядом с её собственным. Несмотря на все возражения геральдического кодекса, она настояла, чтобы этот трон находился на одном уровне с её собственным, хотя традиции Кастилии требовали, чтобы трон консорта находился на три дюйма ниже, чем трон монарха. Фердинанду это было лестно.

Также лестно было слышать крики: «Кастилия для дона Фердинанда!» «Кастилия для короля», «Кастилия для наших монархов!» Значит, его считали королём Кастилии.

Затем все знатные лорды во главе с кардиналом Мендосой стати преклонять колени и целовать его руку, клянясь в верности. Твёрдокаменные гордые кастильцы у его ног! В этот момент Фердинанд искренне пожалел о своём недавнем поведении в Арагоне, особенно об интрижке с гувернанткой Алонсо.

Изабелла с тщательностью, которая восхитила его (ему постоянно приходилось открывать всё новые стороны в характере жены), подготовилась к претензиям мужа по поводу её коронации. Её юристы создали великолепную защиту по каждому пункту брачного контракта и готовы были продемонстрировать, что они вовсе не унизили Фердинанда, а, напротив, выступили в его интересах так же, как и в интересах единой Испании. А что касается того, что обнажённый «меч правосудия» несли перед женщиной, а именно этот факт вызвал его самый сильный гнев, то разве он хочет, чтобы хаос, царивший в стране во время царствования Генриха, продолжался бы и сейчас? В королевстве, где все декреты должны быть подписаны совместно и Фердинандом, и Изабеллой, – разве он не хочет, чтобы эти декреты имели настоящий вес?

Если Изабелла не надеялась, что сможет воздействовать на его сердце, то она верила, что сможет подействовать на его ум. Но ей удалось сделать и то и другое...

–            Теперь, – сказал Кабрера, вздохнув с облегчением, – она может приобщить его к государственным делам. Есть много войн, в которых он, вероятно, захочет принять участие.

–           Возможно, он не так уж и плох, – недовольно признала Беатрис.

В минуты близости, последовавшие за официальным примирением, растревоженная совесть и чувство отвращения к самому себе заставили Фердинанда сказать:

–                            Мне очень жаль, что пришлось так долго оставаться в Арагоне.

–                            Но ты же сражался за святое дело, – спокойно ответила Изабелла. – Я была с тобой каждую минуту.

Она не упомянула об Алонсо, но Фердинанд почувствовал, что должен сам заговорить о нём:

–                            Я даже не был знаком с тобой, когда встретился с матерью этого мальчика. Я должен был признать его когда-то, ты понимаешь... Это справедливо.

–                            Но я не упрекаю тебя, мой дорогой.

Он бы хотел, чтобы она сделала это. Он мог бы тогда подчеркнуть древнее право принцев сбиваться с пути истинного. Но она лишила его этой возможности.

–                            Как тебе удалось завоевать кардинала Мендосу? Изабелла, мой маленький государственный деятель, это был ловкий ход.

–                            Он сам приехал. Генрих не признал ла Белтранеху своей дочерью на смертном ложе, и Мендоса не смог поддержать её притязания. Ты знаешь, что теперь произойдёт с ла Белтранехой?

–                            Я был очень занят, – сказал Фердинанд, – и ничего не слышал. А что? Монастырь?

–                            Она собирается замуж за португальского короля Альфонсо.

–                            Не может быть, – расхохотался Фердинанд. Его смех и их близость снова заставили сердце Изабеллы радоваться и петь. – Но я думаю, что это создаст нам много новых проблем, моя дорогая, – рассудительно отозвался он, немного подумав.

–                            Так и есть. Людовик Французский не признает наш брак: он поддерживает ла Белтранеху. Мендоса думает, что мы будем вынуждены вести войну на два фронта: с Португалией и Францией. Бедный Генрих! Он так легко мог предотвратить эту войну за право наследования. О, мой дорогой, я так рада, что ты вернулся ко мне! Так много нужно сделать! И мы сможем сделать это только вдвоём.

–                            А почему Каррилло не приехал? – спросил Фердинанд. – Он всё ещё занят производством золота?

–                            Надеюсь, что только этим.

–                            Или он ревнует к кардиналу?

–                            Боюсь, что да.

–         Это плохо, – произнёс Фердинанд. – Теперь уж мы точно потеряем его. Но я всё-таки постараюсь не допустить этого.

Изабелла была почти уверена, что её старый друг, который, по сути, пренебрёг ею во время встречи Фердинанда, теперь будет находиться постоянно в союзе с её врагами. Но ей приятно было видеть, как оживилось лицо Фердинанда, когда он заговорил об их совместном будущем. Всё было как во время их первой встречи – она была счастлива, как никогда. Фердинанд тоже был счастлив: теперь он мог участвовать в управлении государством, гораздо большим, чем Арагон.

–          Но наше королевство Кастилия, – он всегда говорил «наше», – находится в таком невероятном хаосе. Ты ехала в процессии позади обнажённого «меча правосудия». Так используй его!

–          Я собираюсь. Но по-своему.

–          Подобное положение было у меня в Арагоне. В Сарагосе хозяйничал скрытый еврей...

–          Я слышала о смерти Хименеса Кордо, Фердинанд. – В её тоне не было одобрения, но она решила не начинать спора.

–          Убийства совершались среди бела дня, улицы были опасны для хождения, магазины подвергались грабежам, повсюду царило беззаконие. Но здесь, в Кастилии, подобный хаос охватил всю страну. Необходимо использовать силу, Изабелла.

–          Сила будет использована. Но не твоя или моя, иначе наш народ назовёт это узаконенным убийством, вернее, убийством даже без соблюдения видимости закона. Люди скажут, что мы начали своё правление с руками, обагрёнными кровью. Но мы этого не допустим.

–          И что же «мы» собираемся делать? – спросил с сарказмом Фердинанд.

Изабелла рассказала, что в Кастилии многие годы существовал древний общественный институт, возникший в такое же трудное время для поддержания порядка в стране. Назывался он Санта Хермандад – Святое Братство.

–          Что-то вроде моей инквизиции? Да, это мне знакомо!

–                          Но это совсем не напоминало инквизицию. Это было добровольное общество, в которое люди приходили по собственному желанию, чтобы поддержать порядок в своей среде. Первоначально местные стражники исполняли свой долг бесплатно. Правда, я не верю, что в настоящее время можно восстановить действие Хермандада на добровольных началах и без денег.

–                          Я тоже. Думаю, что это снимает вопрос о Святом Братстве, так ведь?

–                         Нет. Есть способ оплатить их услуги.

...Изабелла собрала в кортесах представителей тех городов, которые подчинялись ей и Фердинанду. Она предложила восстановить Санта Хермандад, но не как отдельное независимое сообщество, а как национальное формирование, подчинённое одному человеку, назначаемому короной. Способ оплаты, предложенный ею, был прост: только те города, которые внесут определённую сумму на содержание этого формирования, получат его защиту. Кортесы с воодушевлением одобрили это предложение.

–                          Кого же мы поставим во главе? – спросил Фердинанд, после того как решение было принято.

–                         А ты не хочешь занять этот пост?

–                         Нет, Хермандад – это власть плебеев. Король Испании – выходец не из простых людей, Изабелла.

–                         Да.

–                          Ты возьмёшь на эту должность моего незаконнорождённого сводного брата, герцога Вилахемада? Он честный и способный человек.

Изабелла рассмеялась. Фердинанд вздохнул с облегчением, услышав, что она способна смеяться над словом « незаконнорождённый».

–                          Он-то определённо из числа простых людей, – согласилась она. – Я думаю, это хороший выбор. Он поможет внедрить ещё больше арагонцев в наше королевство, и глупые люди перестанут наконец-то называть арагонцев иностранцами. Наши подданные должны научиться говорить «Испания», а не «Кастилия» или «Арагон».

Красивый франтоватый герцог Вилахемада оказался очень популярен и весьма успешно справился с работой, принимая во внимание беспорядки, внутренние и внешние, терзавшие королевство. Повсюду, где действовали силы Хермандада, преступность исчезла, так как с нарушителями расправлялись очень быстро. Самым лёгким наказанием за первые прегрешения являлась потеря какой-то части тела: ноги, руки, коса, ушей. Пойманных во второй раз привязывали к ближайшему дереву и убивали стрелами. «Меч правосудия» Изабеллы доказал свою остроту, он был таким же острым, как и в день её коронации. Но теперь он находился в руках самих людей...

По мере улучшения обстановки внутри страны международные дела всё больше осложнялись.

Альфонсо Португальский нарушил границу с запада. Углубившись на сорок миль внутрь страны, он задержался в Пласенсии, где к нему присоединился молодой маркиз Виллена, приехавший из Мадрида, своего города, вместе с вассалами. Вместе с Вилленой прибыли ла Белтранеха и её мать королева Хуана, чья красота уже увяла, но амбиции остались прежними.

В Пласенсии, на поспешно построенной платформе, дородный седой король торжественно взял в жёны тринадцатилетнюю племянницу под громкие восклицания всех врагов Фердинанда и Изабеллы: «Да здравствует король Испании! Да здравствует королева Кастилии!» Таким образом, в Испании опять было два короля и две королевы.

Далеко на юге зашевелились мавры и нарушили горную границу, захватив несколько городов и наполнив свои тюрьмы пленниками, а дворцы – рабами. Людовик Французский направил лицемерные поздравления молодожёнам, к которым он обратился как к «самым великим и могучим, действующим и законным монархам Португалии, Африки, Кастилии и Леона». Затем французская армия вторглось в северные провинции Кастилии.

Произошли и худшие события. Архиепископ Каррилло перешёл на сторону врагов. Изабелла горько плаката, когда узнала, что он с двумя тысячами вооружённых людей принёс клятву верности Альфонсо и ла Белтранехе.

Изабелла плакала редко – Фердинанд знал об этом; но на этот раз её слёзы были оправданны любовью к другу и защитнику детства.

–                       Моя дорогая, всё обстоит плохо, но поправимо. Каррилло не заслуживает даже вздоха, а уж такого потока слёз – тем более. Он станет платить войскам своими «волшебными» деньгами, но они превратятся в пыль, и его солдаты разбегутся. Успокойся! Подними повыше свой хорошенький подбородок, как ты всегда это делаешь в трудные минуты.

Изабелла подняла голову и посмотрела мужу прямо в глаза:

–                        Фердинанд, ты хочешь принца?

Его брови удивлённо приподнялись.

Она спрятала лицо у него на груди.

–                       Давай будем молить Бога, чтобы на этот раз у нас родился сын...