Текст книги "Как хулиган мой лифчик украл (ЛП)"
Автор книги: Лорен Прайс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Лорен Прайс
Как хулиган мой лифчик украл
Перевод: Corey Bryant
Вычитка: Cloudberry
1
МАРИО СНОВА ПОБЕЖДАЕТ
– Марио снова побеждает!
Дурацкая назойливая мелодия наконец подходит к концу, экран темнеет, и я расстроенно роняю джойстик на колени. Вот те на: в духоте ли дело или в том, что это уже шестая партия за сегодня, но я продула в «Марио Карт» – и кому – восьмилетнему братцу! Прищурившись, наблюдаю, как Джек победоносно носится по комнате, задрав футболку и оголив бледный живот. Ну серьезно, зачем парни так поступают? Инстинкты обезьян, наших предков, диктуют им подобным образом выказывать свое превосходство? Я усмехаюсь. Какой он все-таки хвастунишка. Тянусь к нему, чтобы повалить на пол и защекотать.
– Мечтай, обезьянка, – смеюсь я. – В прошлых раундах побеждала я.
Джек извивается и вырывается из моей хватки. Отряхивается, сердито буравя меня взглядом – он ненавидит щекотку.
– «Обезьянка»? Я победил тебя в «Марио», а не в «Донки Конг».
Мне слишком лень объяснять ему ход своих мыслей, поэтому я только закатываю глаза.
– Райли, спустись-ка сюда, пожалуйста, – зовет мама с первого этажа.
Если бы не ее настойчивый тон, я наверняка взбунтовалась бы, дескать, сама поднимись. Но мама кажется по-настоящему взволнованной. Живость в ее словах меня интригует, так что, бормоча недовольство себе под нос, я свешиваю ноги с мешковатого кресла. Посылаю Джеку предупреждающий взгляд: займешь мое место, и я прибью тебя. Разумеется, не успеваю я подойти к двери, как братец уже устраивается на моем кресле. Ох, как же я скучаю по временам, когда имела над ним власть.
Кухня встречает меня милым сердцу ароматом кексов и кофе. Вот это да, давно я не ощущала этот запах. Будто в «Старбаксе» очутилась, только еще лучше. Кислое настроение от того, что пришлось тащиться так далеко, мгновенно растворяется в сладости ностальгии. От вида мамы в фартуке за кухонным столом губы непроизвольно растягиваются в улыбке. Она вскидывает на меня глаза и тут же отряхивает руки. В завитках ее волос проглядывается сахарная пудра.
– Иди-ка посмотри, – подзывает она, оставляя кексы. Она подводит меня к окну и чуть раздвигает клетчатые занавески – ровно настолько, чтобы я могла просунуть голову. Бросаю на нее недоуменный взгляд. Может, что-то случилось с купленной вчера геранью? Наклоняюсь и бросаю взгляд на соседскую подъездную дорожку. К горшку с цветком я была готова, а к такому – нет.
У нас новые соседи.
Перед домом, пустующим вот уже почти полгода, припарковался большой грузовик. Из-за этой зеленой громадины я не сразу замечаю рядом еще и небольшую красную машину. Брови взлетают выше, когда из нее выбирается семья. Первой выходит женщина, она тянется к заднему сиденью и вытаскивает маленькую девочку. Темные кудри женщины собраны заколкой, черты лица нежные и женственные. Хорошо, что теперь рядом будет жить кто-то маминого возраста – они смогут подружиться. Малышке у нее на руках годика четыре-пять, у нее милейшее личико, а волосы собраны в два темных пучка. Очаровашка.
Не знаю, кого я ожидала увидеть следующим, но точно не этого угрюмого красавчика. На вид мой ровесник, и даже издалека видно, как он хорош собой. К гадалке не ходи: девчонки в школе ему проходу не дадут. Я завороженно наблюдаю за тем, как незнакомец проводит пальцами по волосам.
Вы даже не представляете, каким социофобом я бываю, когда дело касается особей «горячего» пола. От одной мысли, что теперь мне придется жить по соседству с таким вот объектом, внутри все переворачивается.
Задергиваю занавески, но в этот самый момент парень, к моему ужасу, поднимает лицо. Наши глаза встречаются, я поймана с поличным. Ой. Отскакиваю назад и врезаюсь в мамино плечо. Чувствую, как заливаюсь румянцем. Теперь он примет меня за чудилу. Набираюсь смелости снова выглянуть на улицу: лицо соседа ничего не выражает, кажется почти скучающим – пронесло.
Чтобы снова не нарваться на его взгляд, отхожу от окна, на этот раз окончательно задернув занавески. Да, это был лишь вопрос времени, когда у нас появятся соседи. Тот дом довольно большой: двухэтажный, покрашенный кремовой краской, с крыльцом и заросшим двором. Я уже привыкла к тому, что там никто не живет, и даже представить не могла, что сюда может переехать мой сверстник. Мама хихикает над моим растерянным выражением лица и отводит мои волосы за спину. Ну, хоть кто-то из нас рад.
– Ну что? Подумать только: новые соседи.
Я кисло улыбаюсь ей и направляюсь к холодильнику.
– Не видела их раньше в Линдейле. Должно быть, они не отсюда.
Линдейл – один из тех маленьких благополучных городков, где все друг друга знают в лицо, где ты по-настоящему горд за свою родину. Тут есть школы для всех возрастных групп, часто проходят благотворительные вечера. Есть пляж и расползающийся от него во все стороны густой орегонский лес.
Пробегаюсь взглядом по полкам холодильника и остаюсь разочарованной.
– Апельсиновый сок закончился, – сообщаю я, разглядывая остатки еды: тонкая пластинка ветчины, лимонад да вялый салат. Не разгуляешься.
В ответ мама пожимает плечами, а когда я тянусь за кексом на столе, шлепает меня по руке.
– Надо в магазин сходить, ма, – ворчу я. – В холодильнике мышь повесилась.
– Я уже заказала еду! – Она показывает мне язык. Ничего себе! У нее необычайно хорошее настроении.
Мы с мамой очень похожи. Не только каштановыми кудрями и бледной кожей, но и тягой к приколам; сарказм наше все. Правда теперь мама дурачится реже, только когда есть настроение. Зато, когда дурачится – это особенно впечатляет.
– Хороший день для выпечки? – спрашиваю, заглядывая маме за плечо, пока та покрывает кексы глазурью.
От моего вопроса рука ее слегка вздрагивает, и она кивает.
– Скучала по готовке. Не вечно же мне хандрить. – Она смотрит на меня, слегка улыбаясь.
– Правильно, – киваю я. – Люблю тебя. Пойду позанимаюсь.
Пока я достаю из банки со сладостями леденец, в кармане начинает вибрировать сотовый. Усмехаюсь, когда вижу на экране фотку Вайолет с перекошенным лицом. У нас с подругой есть особая традиция отвечать на звонки. Требуется всего секунда, чтобы придумать вступительную фразу.
– Тампоны «Тампакс»: защита дольше, уверенности больше! Чем могу помочь?
– Райли, сейчас не до шуток, – отвечает Вайолет приглушенным голосом. Вспоминаю, что она сейчас должна быть на свидании вслепую. Зная ее разборчивость в парнях, могу представить, как проходит встреча. – Я в туалете. Прячусь. Надо же было дурацким дням наступить именно сегодня, когда я надела белые джинсы! Ко всему, парень оказался настоящим свинтусом. Облил меня водой.
– Ладно, – усмехаюсь я. – Вытрись. Если на тебе пиджак, повяжи его на талию и скажи своему спутнику, что у тебя болит живот. Если не тупица, отвезет тебя домой.
Вайолет что-то бормочет в знак согласия, и я слышу шорох пиджака.
– Большое спасибо, – благодарно вздыхает она. – И кстати, хорошее приветствие. Ладно, мне лучше вернуться, пока он не начал волноваться. Напишешь позже?
– Обязательно, – обещаю я и отключаюсь.
Мы с Вайолет подружились в первый же день старшей школы, когда сели рядом на математике. Она ударила тогда какого-то верзилу за то, что тот смеялся над ее фиолетовыми волосами. До сих пор восхищаюсь смелостью ее поступка. В отличие от меня, Вайолет общительная, уверенная, беззастенчивая – она притягательная. Я же, напротив, произвожу впечатление человека с тараканами в голове. Я социально неуклюжая, а моя роль в нашей дружбе часто заключается в том, чтобы давать советы издалека, пока она сталкивается с ужасами социального взаимодействия.
Я поднимаюсь в свою комнату и закрываю дверь. Моя спальня – мое убежище. Никакого гламура и вычурности, все очень по-простому, по-домашнему. Как и полагается, все в комнате – от груд книг до коллекции старых виниловых пластинок – носит отпечаток интроверта. Одна из стен полностью обклеена плакатами групп и сериалов. У шкафа хранятся скейтборд и старая гитара. Напротив окна расположена двуспальная кровать (разумеется, с постельным бельем «Звездных войн»). Забавно, что окно мое находится в точности напротив соседского и разделяет их всего пара метров.
И теперь у нас есть соседи…
Блин.
На цыпочках подкрадываюсь к окну и, прячась за раму, выглядываю к соседям. Предельно осторожно, ведь с удачей вроде моей лучше лишний раз не рисковать, оглядываю чужую комнату и еле сдерживаю стон. Само собой, комнату занял парнишка. Полагаю, отныне мои шторы будут задернуты. Я отодвигаю пурпурную ткань еще чуть-чуть, дабы лучше рассмотреть, как сосед распаковывает вещи. Ладно хоть в этот раз он меня не замечает. Сейчас я по-настоящему понимаю, насколько он привлекателен. Точеный подбородок и четкие скулы придают лицу угловатость и, смею сказать, сексуальность. У лба вьются темные волосы, а глаза у него насыщенного кобальтового цвета
Он дергает головой, и я вырываюсь из оцепенения, поражаясь своей смелостью так долго пялиться. Если честно, с парнями у меня не ладится, так что ни о какой влюбленности и речи не идет. Думается, любование издалека риска не несет, но безопасность моего сердечка превыше всего, так что лучше отойти.
Я задергиваю шторы, включаю музыку и усаживаюсь за уроки. В прошлом году мои оценки сильно ухудшились, но я полна решимости наверстать упущенное. Я люблю учиться: чувствую удовлетворенность, когда трачу время с умом. Через док-станцию играет группа Twenty One Pilots. Я киваю в такт музыке, уставившись на уравнения, пока цифры постепенно не сливаются в одно пятно. Никогда не была хороша в математике, но приходится стараться изо всех сил, чтобы не отставать. Правда, пока получается не очень. Надеюсь, убитое на уроки время окупится в следующем году на выпускных экзаменах.
Телефон вибрирует. Снова Вайолет.
«Сбежала с адского свидания! Детали расскажу в понедельник **».
Не отвлекайся на телефон! Блииин, ладно, отвечу.
Я быстро набираю сообщение и выключаю телефон, иначе, вот уж точно, войдет мама, увидит, как я переписываюсь, и решит, будто я все время зависала в телефоне. С доверием у нас серьезные проблемы. Как же! – когда мне было двенадцать, она побудила меня подстричься под горшок. Ага, выглядело это так же ужасно, как и звучит, если не хуже.
Целый час штудирую учебники и, наконец, заканчиваю с домашкой. К этому времени уже совсем темнеет. Я подавляю зевок и переодеваюсь в пижаму, прежде убедившись, что шторы плотно задернуты. Не хотелось бы показать пареньку больше, чем он рассчитывал, переезжая в ту комнату. И кроме того, определенно это не то впечатление, которое я хотела бы произвести.
Я забираюсь под одеяло и хмурюсь: музыка в соседнем доме играет чересчур громко! Разумеется, хэви-метал врубила не мать с малышкой. Нет, ставлю все на парня из соседнего окна. Вот почему только меня – как его ближайшую соседку – беспокоит его шум. Судя по пьяному смеху и рок-музыке, мистер сосед еще и друзей пригласил. И дня здесь не пробыл, а уже вечеринку закатывает. Что это, если не предзнаменование?
Раздраженно вздыхаю и накрываю голову подушкой в попытках приглушить звук, еще глубже зарываюсь в мягкие простыни – пусть поскорее все закончится.
Спустя двадцать минут ничего не меняется. Похоже, меня ждет долгая ночь.
***
Я просыпаюсь от какого-то шороха и тихо стону: музыка в соседнем доме все еще играет! Неужели только в сказках красавица может рассчитывать на крепкий сон? Я моргаю, прогоняя остатки сна, приподнимаюсь на локте и включаю прикроватный светильник. Свет заливает комнату, и я быстро окидываю взглядом освещенную обстановку. От представшей картины у меня отвисает челюсть.
Я таращусь на парня, оцепеневшего не меньше меня.
Его глаза впиваются в мои, и мы пялимся так, кажется, вечность. Парень опирается на подоконники между нашими окнами, в кулаке – мой бюстгальтер с Минни-Маус.
Что. За. Черт?
2
ПОДОЙДИ И ВОЗЬМИ
Первый порыв – закричать. Вот только парень на шаг меня опережает. Едва я прихожу в себя, как он уже ловко отталкивается от рамы и выскакивает из окна.
– Какого черта ты творишь?! – Мой ступор перерастает в ярость.
Меня будто подбрасывает. Я откидываю одеяло и вскакиваю с кровати, надеясь нагнать парня у окна. Он же, кинув на меня невозмутимый взгляд, всем кошкам на зависть грациозно залазит на свой подоконник. Я скрещиваю руки на груди и решительно приближаюсь к окну. От холода голые ноги покрываются гусиной кожей.
В соседском окне меня встречают взгляды кучки парней, среди них шелестит неуверенный смех. Я всматриваюсь в лица, едва различимые в тусклом свете лампы, и узнаю их. Один из парней подается вперед, холодный ветер играет с золотистыми прядями. Дилан Меррик. Мы учимся в одном классе, но особо никогда не общались. Он из тех парней, знаете, кто легко со всеми находит общий язык – всеобщий любимчик. Он одаривает меня застенчивой, подбадривающей улыбкой, что призвана растапливать сердца (мое не исключение), но на этот раз мой гнев – моя вакцина против его ангельского обаяния.
– Ну и заваруха, – заговаривает он как можно приветливее, видя мое замешательство.
– Да что ты говоришь, Шерлок, – цежу сквозь зубы. – Не объясните, какого черта тут делаете?
Готова провалиться сквозь землю от стыда за свой убогий старый лифчик в их комнате.
– Это все глупое пари. Мы не хотели тебя будить, – тушуется Дилан.
– Он стащил мой чертов лифчик! – выплевываю я, сжимая кулаки. – Считаете, что имеете право врываться ко мне посреди ночи и красть лифчик из-за тупого пари? Я вас даже не знаю!
Парень морщится от моего взбешенного тона, и внезапно до меня доходит, насколько громким стал мой голос. Но я же имею право беситься?
– К слову, милый лифон, – подает голос взъерошенный Джо Трэвис, в голубых глазах пляшут веселые чертики. Знакомьтесь – местный клоун. Заработал популярность, подшучивая над бывшей директрисой: чесоточная пудра в подмышках ее кардигана, суперклей на стуле… При нынешним директоре Джо вроде как присмирел, но, уверена, это только затишье перед бурей. И вот передо мной легенда школы насмешливо приподнимает брови:
– У меня слабость к фанаткам Диснея.
Дилан досадливо смотрит на друга.
– Чувак, заткнись.
Щеки становятся пунцовыми. Из всех вещей, из всех лифчиков в мире, они должны были стащить именно мой безобразный диснеевский лиф. Почему не миленький или хотя бы самый простой? Боже, даже мне не нравится мой бюстгальтер с Минни-Маус, но он такой старый и удобный. Я слишком привязалась к нему, чтобы взять и выбросить. Озлобленное настроение постепенно проходит, оставляя после себя неловкость и подавленность.
Тупое пари.
– Вы собираетесь его вернуть?
Дилан выглядит смущенным, он косится на соседа, все это время подозрительно хранящего молчание.
Ноль реакции.
– Вы серьезно? – скулю я.
Мелькает мысль перелезть к ним, но очередной порыв холодного ветра напоминает о голых ногах, плюс я в пижаме с Бэтменом. Никаких шансов. Я хмурюсь и бросаю на соседа прищуренный взгляд.
– Тыыы… Болван. Сейчас же отдай!
– Болван? – Чейз Тэтчер с ухмылкой принимает мое оскорбление и встает из-за угла, переключая внимание на себя. А это у нас бабник школы. Знаю о нем немного, слышала о его многочисленных похождениях и бесспорном обаянии. Вот это да. Гости моего соседа – самые популярные ребята в школе. Как, не пробыв здесь и дня, новичку удалось подняться на вершину социальной лестницы Линдейла?
– По мне, так Чейз у нас побольше Алека болваном будет, – шутит Дилан.
Алек. Его зовут Алек.
– Осторожнее с моими чувствами, Меррик. Ты можешь меня ранить.
– Неа, твое эго слишком раздуто.
Толкаясь, парни отходят от окна, и мой взгляд останавливается на хулигане, укравшем мой лифчик. Алек. Да как он посмел? Не успели познакомиться, а он уже у меня в комнате шарится. Разве не должен он теперь извиниться и вернуть краденное? Все-таки на месте застукали.
– У кого он? – требую я. Я так устала, хочу вернуть лифчик, зарыть его хорошенько в ящик и скорее вернуться в кровать, предварительно надежно заперев окно.
Чейз глядит на Алека, кусая костяшки пальцев, чтобы скрыть улыбку. Джо крутится на стуле, стыдливо опустив взгляд на свои колени. Остается только один подозреваемый – разумеется, преступник тот же. Я в упор смотрю на Алека в поисках подтверждения и получаю его… в виде ухмылки.
Ну конечно. У кого еще он может быть.
– Лифчик у тебя? – устало спрашиваю я, машинально поправляя волосы.
– Да. – Голос невозмутимый, уверенный. Он начинает меня порядком раздражать!
– Ты собираешься его вернуть, или я зря трачу время?
Не пытаюсь больше сдерживать раздражение. Слишком утомилась от затянувшейся стычки. Если б не эта усталость, я никогда бы не осмелилась так храбро стоять и разговаривать с парнями.
– Боюсь, у меня связаны руки. Пари заключается в том, чтобы его сохранить.
– Как тебя зовут, спящая красавица? – вмешивается Чейз.
– Райли Грин, – подозрительно протягиваю я, борясь с румянцем. Мои щеки мои имеют привычку краснеть от малейшего комплимента, будто тело подобным образом отвергает похвалу.
– Ты ведь учишься в нашем классе? – продолжает парень. – Не очень тебя помню.
Прикусываю губу. Ничего необычно: я всегда вне поля зрения. Друзей моих можно по пальцам пересчитать, да и внимания я стараюсь не привлекать, не считая непреднамеренных высказываний на уроках. К тому же в прошлом году я часто пропускала школу, так что еще сильнее отдалилась от школьной жизни. Не стоит удивляться, что я не особо запомнилась.
– Чейз, хорош флиртовать, – хмыкает Алек. На его губах расцветает дерзкая улыбочка, взгляд задерживается на мне, заставляя напрячься от раздражения.
– Это все равно что запретить ему дышать, – подтрунивает Джо. На что Чейз хмурится и поворачивает стул парня в противоположную сторону.
– Так-то лучше.
– Слушай, – снова поворачиваюсь к Алеку. Нервы на пределе. – Не знаю, как там тебя, я просто хочу пойти спать. Можешь вернуть мою вещь, пожалуйста, чтобы мы могли мирно разойтись и забыть об этом происшествии?
– Меня зовут Алек Уайлд, – мягко произносит он, губы изгибаются в раздражающе милой полуулыбке. – Приятно познакомиться, соседка.
– Жаль, что при таких обстоятельствах, – подкалываю я.
Брови Алека выгибаются, но не в раздражении, а скорее в изумлении. Парни притихают, с интересом наблюдая за нашей перепалкой.
– Остроумие тебе не к лицу, – парирует Алек.
Я раздраженно фыркаю.
– Иди в задницу.
– Ух ты, вот так сразу, – смеется он.
Ребята беспокойно топчутся, наблюдая за нами.
И кто меня за язык тянул.
– Не в этом смысле! Мне плевать на ваше дурацкое пари. Просто отдай лифчик.
Алек открывает рот, но так ничего и не произносит.
Кто-то дергает меня за рукав пижамы.
Обернувшись, я с удивлением обнаруживаю позади себя брата. Он трет глаза и зевает.
– Райли, я же сплю, – тихо ворчит ребенок. Он напрягается, когда замечает парней в соседнем окне, его глаза расширяются. – Ты с мальчиками разговариваешь?
Он выглядит ошеломленным, а я готова сгореть от стыда.
– Почему ты разговариваешь с мальчиками посреди ночи, Райли? А мама знае…
Я скорее закрываю ему рот и встряхиваю своей головой, чтобы скрыть за волосами предательский румянец.
– Ты прав, Джек, пора спать! – как можно беззаботнее щебечу я и подталкиваю его к выходу, попутно бормоча ругательства под нос. Стоит больших усилий не начать биться головой об закрывшуюся за братом дверь.
В последний раз бросив взгляд на самодовольное лицо Алека, я от души захлопываю окно и задергиваю шторы. Хватит с меня на сегодня. Ныряю под одеяло и прячу лицо в подушку, приглушая свой крик.
Не сразу, но мне удается уснуть, и в голове сквозь поступающий сон мелькает мысль. Я верну свой бюстгальтер.
***
– Ну же, – тянет меня к крыльцу мама, – мы должны поприветствовать соседей.
Она изо всех сил старается скрыть улыбку. Такая взволнованная – только поэтому я соглашаюсь с ней пойти. Я с опаской взираю на соседский дом. Мама не знает, что я уже познакомилась с Алеком и при каких обстоятельствах это произошло. Я совершенно измучена прошлой ночью, но натягиваю дружелюбную улыбку, когда мама звонит в дверь. Перед собой она держит двенадцать аккуратно упакованных кексов, испеченных вчера. Встреча обещает пройти ужасно, но, по крайней мере, я смогу попросить обратно свой лифчик. Я сжимаю руку брата.
– Райли, зачем ты держишь меня за руку? Мне не пять, – ворчит Джек, отчаянно пытаясь высвободить руку из моей крепкой хватки.
Кирпичного цвета дверь дома номер девятнадцать резко распахивается, и перед нами предстает женщина – та самая, что вышла вчера из красной машины. Увидев нас, она расплывается в улыбке. Вблизи соседка оказывается еще красивее. Ее фарфоровое лицо обрамляют черные кудри точно такого же угольного оттенка, как волосы Алека. Совершенно очевидно, внешность он унаследовал от матери, хотя кожа у него не такая бледная.
– Здравствуйте, я Мэри Уайлд, приятно познакомиться!
Женщина приглашает нас внутрь, в просторный коридор, где у стены аккуратно стоят коробки. Как только мы ступаем за порог, нас окутывает витающий в воздухе аромат корицы.
– Взаимно! Я Руби, а это мои дети, Райли и Джек. – Жизнерадостность из мамы так и прет.
Ее счастливый вид вызывает у меня улыбку. Как хорошо, если по соседству с ней будет жить подруга. Когда умерла моя кузина Кейтлин… В общем, мы потеряли связь со всей маминой родней, в том числе с дядей Томасом. Мама не любит говорить об этом, но я знаю, как она одинока. За год она потеряла племянницу и брата, и это сказалось на всех нас. Мысль о родственниках, с которыми мы когда-то были близки, сводит желудок, и к горлу подкатывает комок.
– Привет, – тепло улыбается Мэри. – Вы ведь наши соседи? – Когда мы киваем, она продолжает: – У меня двое детей. Дочка Милли сейчас гостит у подруги, чтобы не мешала распаковывать вещи, а Алек дома. Он примерно твоего возраста, Райли. Сейчас его позову. Проходите, выпьем чего-нибудь.
Я плетусь за мамой в гостиную и, присев на самом краешке дивана, осматриваю комнату. Даже без мебели дом выглядит уютно, опрятно. Каминную полку украшают сушеные цветы и свечи, придающие камину розовое сияние. Что касается планировки, то их дом – точная копия нашего, только наоборот. Зеркальное отражение.
– Кофе? Вы пьете с двумя ложками сахара или одной? С молоком? – тараторит Мэри, поправляя непослушные кудри, ее яркие глаза мечутся между мной и мамой.
– Вам помочь? – в свою очередь предлагает мама, и на лице Мэри появляется облегчение, которое тотчас сменяется отрицанием.
– Вы уверены? Все-таки вы гость и…
Мама прерывает ее твердым кивком, и они вместе удаляются на кухню, оставляя меня с доставучим братцем. Я поворачиваюсь к Джеку, тот играет в планшете.
– Джек, – шиплю я. – Это невежливо! Убери сейчас же.
– Но ее здесь даже нет! – протестует Джек, его взгляд приклеен к ярко освещенному экрану. Жить не может без своих игрушек. Такой у него способ борьбы с реальностью – побег в виртуальные королевства. Заманчивая, конечно, идея.
Я нажимаю на кнопку блокировки.
– Джек. Это невежливо, – повторяю.
– Ладно, как скажешь, мам.
Сколько бы мы ни ссорились, порой он может быть милашкой. К моему несчастью, во внешности он унаследовал все лучшее: папины взъерошенные каштановые волосы и большие зеленые глаза, мамину легкую россыпь веснушек и курносый нос. Да-да, он очарователен, но в свою защиту скажу: за этим ангельским личиком скрывается дьяволенок.
– А вот и мы. – Мэри ставит на журнальный столик тарелку с печеньем и графин с лимонадом. Она с улыбкой отмахивается от моих благодарностей и, подойдя к лестнице, зовет сына. Затем опускается на диван напротив меня, рядом с мамой.
– Сейчас нас всего трое, – объясняет она. – Любовь моя на данный момент в армии.
– В чем дело, мам? – Слышу шаги на лестнице и недовольное бурчание Алека. Затаив дыхание, наблюдаю, как парень входит в комнату, одетый в выцветшие джинсы и черную облегающую футболку. Наши взгляды встречаются, он, сразу узнав меня, округляет глаза и тушуется.
– Что ты здесь делаешь?
– Вы знакомы? – удивляется мама, переводя взгляд с него на меня и обратно.
– Нет! – тут же вырывается у меня одновременно с возгласом Алека:
– Да!
– Мы познакомились вчера вечером, – поясняет Алек, глядя на меня. – Наши окна напротив друг друга.
Я бросаю быстрый взгляд на маму, оцениваю ее реакцию, но она совсем не выглядит обеспокоенной. Удобно устроившись на серо-бежевом элегантном диване рядом с Мэри, она кажется рассеянной, разговор ее мало волнует. Думаю, мама больше сосредоточена на том, чтобы произвести хорошее впечатление.
– Отлично! – восклицает Мэри. – Так хорошо, что в новой школе у тебя будет еще один знакомый. Может быть, вы даже сможете ходить туда вместе.
– Я буду ездить на мотоцикле, мам, – отзывается Алек. – Райли, наверно, не поклонница быстрой езды.
Я чувствую на себе взгляды и медленно качаю головой, слегка морщась. Джек многозначительно улыбается и тянется за печеньем.
– Мне и пешком нормально.
Алек самодовольно улыбается.
– Так и думал.
– И все равно, – не унимается мама, – вам чудо как повезло жить рядом. Особенно, если у вас будут общие уроки. Это может пригодиться.
Алек садится рядом со мной и кладет руку мне на плечо.
– Ага, будем дружить, как Микки и Минни, – дразнит он.
Он не смотрит на меня, но я знаю, что это издевка над моим лифчиком: красным в горошек, на левой чашечке которого изображены оба этих персонажа. Покраснев как помидор, я незаметно втискиваю между нами локоть и больно толкаю парня в ребро. Неудачник, он только что напомнил мне цель прихода. Мэри и мама заговаривают о карьере, и Алек убирает руку с моего плеча, отталкивает мой локоть. Он улыбается, но на меня не глядит.
– Где у вас ванная? – спрашиваю я, снова толкая его в ребро. Мне прекрасно известно ее расположение, просто хочу остаться с ним наедине и вернуть лифчик.
– Хочешь, чтоб я показал? – Он поворачивается. Его лицо так близко, глаза поблескивают озорством. Он уловил мой намек.
Поколебавшись секунду, я киваю. Алек встает на ноги и, схватив меня за руку, поднимает за собой.
– Покажу Райли уборную.
– Не шалите только, – дразнит Мэри, и мама рядом тихо посмеивается.
Я борюсь с румянцем, но это бесполезно. Мы поднимаемся по лестнице, на пути перешагивая и огибая многочисленные коробки, и Алек тычет меня в щеку. Вообще не знает границ.
– Кто-то чуток смущен.
– С чего мне смущаться? – Я кашляю, пряча пылающие щеки.
– Действительно, у меня ведь нет твоего лифчика.
– Ты когда-нибудь слышал, что сарказм – низшая форма остроумия?
– На самом деле, сарказм – это возможность оскорблять идиотов без их ведома.
– Ты меня идиоткой назвал?
– Ну что ты, – очаровательно улыбается парень. Разумеется, когда я говорю «очаровательно», то имею в виду «раздражающе».
Мы входим в спальню Алека, и я кривлю губы. Стены темно-синие с белым, вокруг раскиданы плакаты. Узнаю на них Metallica и еще кое-какие хэви-метал группы. Кроме этого хлама да картонных коробок в комнате ничего нет, и она выглядит жутко пустой. Замечаю следы вчерашней тусовки: упаковку с пустыми банками джин-тоника.
– Ну и где он? – Сразу перехожу к делу, оглядываясь по сторонам: лифчика нигде нет. Должно быть, он спрятал его в том комоде. Решительно подхожу к нему и выдвигаю ящик. Неловкости нет места – он первый вторгся в мое личное пространство. Будет лицемером, если начнет возникать. Верхний ящик заполнен боксерами, я быстро хватаю пару и бросаю в него. – Не вынуждай меня брать в заложники твои трусы.
– Кто сказал, что лифчик у меня? – отвечает парень с показным равнодушием. Но меня не обдурить. Сам же вчера признался, что должен его «сохранить».
– Ой, да ладно тебе, – стону я, вскидывая руки. – Я уже устала от этой игры.
– А может, все-таки стоит принять в ней участие? – Он пожимает плечами. – Это весело.
– Я найду его.
– Такая уверенная, но я уже сказал, его здесь нет. – Алек равнодушно плюхается на кровать. Я ощетиниваюсь. Откуда мне знать, что он не врет?
– Ты не оставишь его у себя. Придурок, просто верни мое!
– Придурок, – повторяет Алек, точно пробуя слово на вкус. Он прислоняется к стене. – Да, это похоже на меня. К сожалению, пари есть пари. Я должен следовать правилам.
Он закрывает глаза. Само спокойствие.
– Кто придумал это пари?
Глаза открываются.
– Конфиденциальная информация.
– Иди ты.
Алек нахально улыбается.
– Это приглашение?
– Сначала я верну лифчик, а потом тебе должок. Вот увидишь.
На щеках Алека появляются ямочки, и он снова прикрывает глаза.
– Вот это другой разговор.
