Текст книги "Слишком много блондинок"
Автор книги: Лорен Хендерсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
– Как приятно тебя видеть! – Фелиция, как обычно, употребляла много восклицаний. – Это ли не фантастическое место? Я обожаю стиль Дугги! Ты пьешь что-нибудь?
– Да, пунш...
– О, черт возьми! Только пей осторожно! Ты предупредил ее, Стэнфорд?
– Хм.
– Какой он сладкий, правда? – сказала Фелиция, проводя меня через середину комнаты. – К сожалению, не для нас! Но я думаю, что Дугги связывает с ним определенные надежды!
– Этот дом не подходит совладельцу Веллингтон Галлереи – отметила я.
– Дугги соединяет в себе столько противоречий. – Рассмеялась она. – Ты видела деревца? Парень из квартиры этажом ниже является партнером Дугги. Минималист! Поставил себе два предмета мебели Ле Корбусьера на середине голого пола, а все остальное понапихал в большие, белые шкафы, достающие до потолка. Они с Дугги непрерывно ругаются. Благодаря этому всегда в форме. Ну, а сейчас я хотела бы, чтобы ты познакомилась с Джимом и Бетти Эшли. Деньги его, но все решает она... – Фелиция окинула меня уважительным взглядом. – Фантастическое платье! – похвалила она. – Разумная девочка. И эти ботинки замечательные. Настоящая английская богема!
Тем временем мы перебрались уже в другой конец помещения, под одно из высоких окон. У подоконника стояла маленькая женщина с высоко зачесанными волосами, которые выглядели как большой, надутый мяч, и в подходящем платье. Ее тело едва покрывало хрупкие кости, а кожа на лице была так туго натянута, что я боялась, не треснет ли она, когда женщина откроет рот. Около нее стоял большой, почти квадратный мужчина с рыжеватыми волосами и широким ртом.
– Джим, Бетти, познакомьтесь с Сэм Джонс! – воскликнула восторженно Фелиция. – Это та художница, о которой я вам говорила, делает величественные подвижные статуи.
Джим Эшли выдал из себя бессмысленное ворчанье и, даже не открывая рот, пожал мне ладонь. Я задумалась, не представить ли его Брайану. Великолепно подошли бы друг другу.
– Как приятно с тобой познакомиться! – Бетти оказалась более открытой. К счастью, кожа на ее лице выдержала как возглас, так и сопровождающий его вздох. – Фелиция столько нам о тебе рассказывала.
Какого черта Фелиция наплела всем этим людям?
– Надеюсь, что некоторые вещи утаила, – сказала я наугад. Бетти Эшли, однако, решила, что такой блестящий меткий ответ не придумала бы даже Дороти Паркер в союзе с Оскаром Уайльдом, и то после долгого совещания. Фелиция зато сразу признала, что мы с Эшли отпускаем колючие шуточки уже как старые лошади, потому что исчезла с горизонта, бросив меня на их милость. Я сделала большой глоток пунша. И немедленно пожалела об этом.
Бетти учтиво подождала, пока верну я себе равновесие и прекращу давиться.
– Фелиция предостерегала нас насчет этого пунша, – воскликнула она озабоченно. – Но ты, наверно, ничего не знала.
По крайней мере, эта ситуация как-то нас сблизила. Бетти умела профессионально вести разговор на любую тему и элегантно вытянула из меня информацию, касающуюся художественной академии, которую я окончила, выставок (было их только две, следовательно эта часть интервью не отняла у нас много времени) и моей теории творчества. Ужасно. Я понимала, что должна выдавить из себя какое-то бормотанье на тему мистической связи неба и земли, отражаемой через мои статуи и часто употреблять слово “философия”. Отчаянно я рылась в памяти в поисках многосложных слов и вставляла их в беседу в той очередности, в которой они приходили мне в голову. По-видимому, это мне хорошо удалось. Бетти всерьез поддакивала, а Джим время от времени одобрительно ворчал.
Потом мне было также разрешено задать несколько вопросов. Хотя они и были адресованы им обоим, отвечала исключительно Бетти. Я узнала, что Джима призвали в Лондон в качестве наблюдателя за бурением скважин, которое должно было длиться несколько ближайших лет, что они сняли красивый дом здесь же за углом и часто обедали в городе, а это представляло собой настоящий переворот после жизни в Калифорнии! (этот возглас исходил от Бетти). Сколько раз в разговоре с англичанами они старались ввернуть что-нибудь о погоде, потому что так им советовали делать земляки, обосновавшиеся в Лондоне. Сразу полюбили этот город, хотя англичане сначала казались им не очень гостеприимными. Коллега Джима предостерег ) их, что англичане редко приглашают кого-нибудь на обед к себе домой.
– Видимо, потому что будут стесняться своей кухни, – веселилась я.
Бетти посмотрела на меня, чуть не падая в обморок.
– Но ведь у вас здесь должны быть какие-то услуги снабжения!
– Саманта! Милая! – крикнул кто-то за моей спиной.
Я без труда узнала этот голос. В отличие от всех только одно лицо в мире называло меня Самантой. Я ненавижу это имя, потому что оно ассоциируется у меня с куклами из телевизора, у которых длинные белокурые волосы и безнадежно глупый взгляд. Подозреваю, в конечном счете, что моя закомая в совершенстве об этом знала.
– Привет, Беби, – сказала я, нехотя поворачиваясь.
* * *
Знаю Беби Томпсон еще по художественной школе и с той поры не могу от нее отделаться. Беби работает как пиарщик, поэтому стойко цепляется к людям как венерическая болезнь. Она высокая и худая как вешалка, из-за этого я чувствую себя в ее обществе как гном, наделенный женскими гормонами. Неудивительно, что я избегаю подобных встреч.
В этот раз, однако, я не могла сбежать. Она кинулась на меня как ястреб на свою жертву, при этом ее выдающийся нос торчал так, что данная метафора приобретала дословный смысл. Если бы вы захотели узнать о последних тенденциях в моде, достаточно позвонить Беби и поинтересоваться, что на ней надето. В последний раз, когда ее видела, у нее были короткие, желтые волосы. Сейчас они были темно-каштановыми и падали ей на шею, заколотые с одной стороны бриллиантовой застежкой. Это меня не удивило, потому что фирма Беби обслуживала многих модельеров, поэтому она наперед знала все грядущие тенденции. Если бы однажды Беби появилась на приеме с дико торчащими космами на голове, со всей определенностью спустя два месяца «Вог» объявил бы, что принимаются в расчет только торчащие космы, и напечатал бы множество фотографий Линды Евангелисты и Кристи Терлингтон в образе ведьм.
У Беби был устойчивый макияж: красная губная помада и темные тени над глазами. На ней было в бриллиантовое ожерелье, тонкую, черную кофточку с короткими рукавами и юбку цвета графита, а также в ботинки на длинных неправдоподобно тонких каблуках, на которых шаталась как дерево во время бури. Ее талию опоясывал – как пишут красочные журналы – очень тонкий, черный пояс. Я заморгала. В Беби больше всего раздражал меня факт, что она могла так одеваться совершенно безнаказанно. Если бы я напялила нечто подобное, то отбивалась бы от жирных, мерзких парней, которые делают мне непристойные предложения на улице. Хуже того, на лекциях по ней с ума сходила куча ребят из художественной академии. С этим я совсем уж не могла смириться.
Супруги Эшли воззрились на нее с удивлением.
– Это Беби Томпсон, – сказала я. – Мы вместе ходили в художественную школу. Беби, познакомься с Джимом и Бетти Эшли.
– Как я рада вас видеть! – защебетала Беби. – Мы знакомы с Сэм уже много лет. Вы упоминали, чем вы занимаетесь?
– Я ничего не упоминал, – сказал саркастически Джим Эшли. Я тут же почувствовала к нему симпатию.
– Джим – вице-президент Косолидэйтед Дриллинг, – объявила Бетти.
– О-это-очень-интересно, – выпалила из себя Беби на одном дыхании. – Я работаю в Софи Стэндинг Пиар. Вы должны нам позвонить. Мы обслуживаем все большие корпорации. – Улыбнулась лучезарно Джиму, после чего посмотрела на меня. – Я слышала, что Дугги Саттон будет тебя представлять! Поздравляю! – воскликнула она.
– Он еще не видел мои статуи, – пробормотала я. Подобно Джиму Эшли, я с трудом переношу столкновение с кем-то вроде Беби.
– В самом деле? Только что с ним разговаривала, и мне показалось, что все уже решено, – сказала Беби.
Есть такой фрагмент у Китса:
Мой слух распахнут, как акулья пасть,
Чтоб милых уст не упустить ни слова.
(Джон Китс. Пер. Кружкова)
Видно по нему, что это из ранних творений. Не знаю даже, имеют ли акулы уши. Но эта голодная акула всегда напоминает мне Беби. Только она прислушивается, по-видимому, к голосу сплетен, а не к милым устам.
Я прикончила пунш. В этот раз я была на страже.
– Позже все мы идем на ужин, ты должна обязательно пойти с нами, Сэм, – сказала Беби, махая рукой в характерном жесте, который пресекал любой отказ.
Могла биться об заклад, что ужин состоится в каком-нибудь месте, которое так модно, что даже еще не открыто. Глаза Беби, как обычно, нервно обыскивали помещение, чтобы отыскать людей, с которыми выгодно было бы поговорить.
Я отметила, однако, что сам факт того, что Дугги Суттон будет меня выставлять, гарантировал мне целую минуту ее эксклюзивного внимания. Я продвинулась.
– Ох, пришла Габби, – воскликнула она вдруг. – Простишь, я на минуту? – Беби врезалась в толпу, над которой возвышалась почти на пол головы. Выглядела как некто, пробирающийся сквозь глубокую воду: усилий много, а затраты напрасные. Графитовая юбка и шпильки делали невозможным удлинить ее шаги более чем на сантиметров пятнадцать. По крайней мере, это гарантировало, что она не перевернет ни одного из элегантных столиков.
Тем временем вернулась Фелиция.
– Я должна сейчас захватить Джима и Бетти, – сказала она. – У нас зарезервирован столик на половину девятого. Приятно поговорили?
– О да, чудесно, – ответила Бетти. – Сэм много мне рассказала об английских манерах. И еще представила нам свою подругу, которая одевается точно, как моя мама.
Какая жалость, что Беби этого не слышала, подумала я.
– Я позвоню тебе, Сэм, – сказала Фелиция. – Мы должны с тобой как-нибудь назначить встречу Дугги, чтобы он осмотрел твои статуи!
– Я тоже этим ими интересуюсь, – объявил неожиданно Джим Эшли.
Фелиция посмотрела на меня одобрительно.
– Замечательная мысль! Без сомнения вы придете в восторг от жилища Сэм! Такое артистическое, как богемные студии в Нью-Йорке, только...
– Более грязное, – сострила я. Пунш, несомненно, ударил мне в голову.
Фелиция взорвалась смехом.
– Я обожаю это английское чувство юмора! – сказала она. – До свидания, сокровище, – добавила она, целуя меня в щеку.
Видать, я сдала какой-то экзамен.
– Веселись хорошо со своей подругой, – пробормотал Джим совсем бесцветным тоном.
– Она мне не подруга! – выпалила я, купившись, прежде чем уловила тень улыбки на его губах.
– Я успел это заметить, – сказал Джим. – В любом случае повеселись хорошо.
В течение минуты я стояла в одиночестве у окна, всматриваясь в пустой стакан. В воздухе еще носились смех и повышенные голоса, которые обращались ко мне “милочка” и “сокровище”. А, к дьяволу. Я подошла к столику с напитками и попросила у Стэнфорда еще один пунш.
Глава 16
Я проснулась на следующий день... и немедленно об этом пожалела. Однако ничего не могла уже поделать. Выбравшись из кровати, я обыскала пол в поисках солфадеина. Я вылущила две таблетки таким умелым жестом, что мне даже не понадобилось открывать глаза. Таблетки были растворимыми, а у меня, как на грех, никакой воды. Мне не спуститься в таком состоянии по стремянке, и я не надеялась на внезапное улучшение ситуации в ближайшие несколько часов, поэтому пришлось проглотить их просто так, не запивая. Когда таблетки начали пениться в горле, я признала это как честное наказание за собственный кретинизм. Кто мне говорил проводить вечер с Беби и ее кликой?
Впервые я была представлена ее знакомым не как обычная подруга из школы, а как подруга из художественной академии, будущая выдающаяся «вещеделка». Мое счастье, что не прижали меня к груди, потому что в меня впились бы эти их выпирающие китовые усы от бюстгальтеров. Мои акции шли вверх. Сначала мы собрались в ресторане где-то в Сохо, где засели в баре и заказали только по салату, который в моем случае состоял из кружочка козьего сыра с двумя ломтиками обжаренного баклажана и тремя листиками какой-то зелени. Мы выложили за этот пир какую-то непристойную сумму денег, после чего пошли в итальянский бар пить кофе.
Там Беби подговорила нас приветствовать всех входящих криком “Чао, белло”, потому что это были единственные два итальянских слова, которые она знала. В конце концов, наступила пора, когда мы могли уже пойти в клуб, в который проникли через каких-то знакомых Беби. Особенностью этого заведения оказалась музыка, играемая в темпе шестидесяти ударов в минуту, то есть не очень быстром. Три парня здорово танцевали. Никто, помимо них, не пробовал. Все просто стояли на краю зала, опираясь на неудобные, бетонные панели и сплетничали.
Вообще этот вечер был одной нескончаемой серией катастроф и, наверное, я не перенесла бы его, если бы не кузен Беби, Тим, который примкнул к нам в ресторане. Тим работал журналистом в «Санди Джеральд» и у него было необычайно циничное чувство юмора. К сожалению, он ничего не мог поделать с узами крови, соединяющими его с Беби.
Это благодаря ему, мой автомобиль стоял сейчас перед домом, а не где-то в Сохо. Увидев, сколько я уже успела выпить, Тим заявил, что будет трезв настолько, чтобы меня отвезти. Для журналиста это был немалый подвиг. Я не преминула использовать эту возможность и, в итоге, напилась до такой степени, что только последний негодяй попробовал бы воспользоваться этим впоследствии. Вряд ли я выглядела хорошо, потому что, выходя у моего дома, он заказал такси и даже не попытался меня поцеловать. Что совсем не означает, что я помнила все события этого вечера.
Солфадеин подозрительно клубился в моем желудке. Вряд ли нашел там достаточно пищеварительных соков, в которых мог бы раствориться, и поэтому громко выражал свое разочарование. Мне сделалось нехорошо. В который раз я начала размышлять, почему со мной так происходит. Может, у меня была подсознательная склонность к мазохизму? К счастью, в противовес ужасным знакомым Беби, мне не нужно было с утра на работу. В конечном счете, кого я обманывала – они, скорей всего, тоже никуда не пошли этим утром. Тим тоже. Пиарщики и журналисты никогда не появляются в конторе до обеда.
Вдруг я с ужасом осознала, что в четыре должна была провести тренинг. Ну что ж, до четырех у меня было еще много времени. Могло свершиться многое. Если бы снова кого-нибудь убили, тренажерный клуб наверняка закрыли бы. Я решила позвонить туда перед выходом, так, на всякий случай.
Переключение внимания на тренажерный клуб не принесло облегчения. Мой мозг снова начал прокручивать все версии, что в нынешнем состоянии доставляло мне физическую боль. Я скрутилась в позе эмбриона и попробовала снова заснуть. Немного это заняло времени.
* * *
Я добралась до Чалк Фарм в три с двумя очередными таблетками солфадеина в животе и немного более благосклонным отношением к миру.
Минуя главный вход, я тронулась вдоль стены здания и вышла на окружающую его небольшую аллею. Вокруг бежал двухметровый забор с колючей проволокой, через который ничего не было видно. За ним тянулся хорошо спроектированный микрорайон. С этой стороны внутрь клуба вели только узкие, каменные ступеньки. Внизу я увидела дверь с надписью “Не блокировать – эвакуационный выход”. Это должен был быть пожарный выход в конце коридора в подвале. Я взошла по ступенькам и попробовала его открыть. Дверь даже ни дрогнула.
С другой стороны находился общественный сад, состоящий из небольшой игровой площадки для детей и участка вытоптанной травы с несколькими скамейками, покрытыми граффити. В саду я не заметила ни одной живой души, видно, погода не способствовала прогулкам.
В задумчивости я обошла все здание и отворила входные двери. За стойкой сидела Лесли, читая какой-то женский журнал. Правда, водила пальчиком по строчкам, но, по-моему, только потому, что кто-то смотрел. Лесли, наконец, нашла идеальное место для себя. Как администратор она могла и в самом деле состоятся.
– Привет, Сэм, – сказала она важным тоном. – Рано ты пришла.
– Отметь меня в реестре. Лоу здесь?
– Да, сидит в кабинете.
Я постучала, после чего тут же вошла. Лоу сидела в кресле, как на троне, и набирала что-то на компьютере. Взглянула на меня исподлобья.
– Что-то срочное, мисс Джонс? Если нет, прошу поговорить с моей секретаршей.
– Власть ударила тебе в голову, – сказала я сурово, приседая на угол стола. – Я хотела тебя спросить о сигнализации.
* * *
Могла поспорить, что мой вопрос ее развеселит. Но я ошиблась. Выражение лица Лоу, когда я спросила, примерно говорило, “Что это за новое дерьмо?” Однако я не слишком удивилась – сейчас, с тех пор, как она взяла на себя роль директрисы, Лоу обязана была уделять больше внимания вопросам, связанным с безопасностью. В качестве обычной секретарши она могла бы их проигнорировать. Как начальница, она немедленно дала мне ответ.
Я пошла в пустующий зал ожидания для детей. Никого здесь не было, поскольку мы открывали его только на время занятий. По субботам здесь организовывались праздники, которые могли разгрузить энергию даже детворы с комплексом АДХД (Attention Deficit Hyperactivity Disorder – синдром неспособности сосредоточить внимание – Прим.пер.), но я, к счастью, как-то смогла отлынить от этого. У меня такой же материнский инстинкт, как у петуха.
В одном углу, под подоконником, лежали игрушки, которые не вместились в шкафу: большая посудина для чая, из которой мог бы получиться и вигвам для индейцев, если бы те захотели использовать красно-желтый пластик как стройматериал, а также голубой трехколесный велосипед с надписью “Спиди Бой”. Весь этот пластик блестел в лучах солнца. Яркие цвета отражали свет как зеркало, и на целую минуту я едва не поверила, что на дворе хорошая погода.
В шкафу находились выключатели сигнала тревоги. Я открыла дверцы и прочитала кучу надписей, что означают эти кнопки. Без труда я нашла то, что искала. Одна из этикеток гласила просто “Пожарный выход”. Переключатель выше находился в позиции “Включен”. Я переставила его на “Выключен’, после чего тронулась вниз. Когда я добралась до пожарного выхода, то вся запыхалась.
Затем я осмотрелась, приготовилась психологически услыхать вой тревоги, нажала ручку и толкнула двери.
Я чувствовала себя, словно смотрела какой-то занудный фильм, в котором уже через четверть часа все известно, поэтому всерьез можно оценить только потраченные на его постановку средства. Короче, ничего не произошло, кроме факта, что я очутилась у основания той самой каменной лестницы, по которой уже ранее поднималась. Тут же я повернула назад и помчалась к бюро. Там отодрала большой кусок картона от старого ящика для запасных стаканов к автомату с водой, после чего побежала обратно. Еще раз отворила пожарные двери, заткнула картон на высоте ручки и снова его прикрыла, надеясь, что блокировка выдержит.
Потом мне нужно было вскарабкаться по лестнице и еще раз выйти через главные двери. Я была на самом деле озабочена. В третий раз возвратилась на аллею и поднялась по каменным ступенькам. В этот раз мне удалось отворить двери с этой стороны, не включая тревогу. Еще раз их закрыла. Я не могла вернуться этим же путем в тренажерный клуб. Если бы я появилась в главных дверях, даже пустой мозжечок Лесли мог бы обратить на это внимание. Когда я вернулась, Лесли как раз просматривала фоторепортаж из новой, идеальной резиденции Майкла Джексона и даже на меня не посмотрела. Может, все-таки, я переоценила ее наблюдательную способность. Часы в администраторской показывали без четверти четыре. Я зашла в кабинет Лоу.
– Плохие новости. А может и хорошие, – сказала я. – Это возможно. Кто-то мог выключить тревогу, а затем использовать пожарный выход и не проходить через администратора.
Лоу впилась в меня взглядом.
– Черт, – сказала она с чувством.
* * *
Когда я вернулась, Лесли не было за столом, поэтому я прокралась в администраторскую и начала читать “Хелло”. Только я добралась до описания путешествия принцессы Ди в Японию – визит на могилы солдат, бледно голубой костюмчик с короткой юбкой и подходящей шляпой – как Лесли вышла из туалета. Я наделила ее осуждающим взглядом. Я не собиралась отдавать “Хелло”, не узнав, что Ди одела на банкет и ужин в императорском дворце. Длинную юбку из гранатового крепа с разрезом сбоку. Неохотно я отдала Лесли журнал. Тут же подумала, что могла бы купить “Хелло” и после прочтения положить его в туалете, чтобы скрыть свой интерес. Вы понимаете, сама я не читаю, а покупаю только для гостей, на случай, если захотят прогуляться.
Лесли выразительно посмотрела на часы.
– Сэм, – сказала она, видя, что я не понимаю намек. – Уже без десяти. А твои занятия начинаются в четыре.
– Черт возьми! – Я подскочила и побежала вниз, стремясь выглядеть, как некто, кого совсем не интересует гороскоп для нового ребенка принцессы Стефании. Внизу, в женском павильоне, меня терпеливо ждали восемь женщин. Я извинилась за опоздание. Джози как обычно в середине первого ряда улыбнулась призывно, что вызвало во мне дрожь. Ее волосы и глаза сверкали как никогда. Я включила им сделанную собственноручно подборку Долли Партон, Мадонны и Бананарамы, после чего мои подопечные приступили к работе.
После занятий Джози подошла ко мне поболтать. Я почувствовала прилив паники и инстинктивно заняла стратегическую позицию между ней и кучей гантелей.
– Я обожаю эту кассету, Сэм, – защебетала она, широко улыбаясь. – Так замечательно повеселились!
Повернулась, после чего танцующей походкой вышла из зала. С минуту я наслаждалась картиной, в которой Джози, охваченная манией убийства, прокрадывается коварно в дамский туалет и разбивает Линде голову, ни на минуту не переставая улыбаться. По-моему, Джози вполне могла спланировать это заранее. Все детективы в книжках утверждают, что психопаты лучше скрываются лучше, чем стая лисиц. Может, даже принесла гантели с собой, в гимнастической сумке.
Я подвигалась ровно столько, чтобы количество вылитого из меня пота оправдало поход в душ, после чего пошла к бюро. Мои ученицы тоже в тот день не приходили. В коридоре я встретила Рэйчел с полным чайником в руках.
– Пора пить чай, – объявила решительно подруга. – Мечтаю о нем с тех пор, как пришла. Только что закончились пакетики. Не думаю, что ты хочешь заскочить в магазин.
– А мы не можем позаимствовать немного у Лоу?
– Хм, если только она не заважничала настолько, что начала их пересчитывать, – съязвила в ответ Рэйчел.
– Знаю, только что ей сказала, что свежеиспеченная власть ударила ей в голову, – проворчала я.
Рэйчел поставила чайник, а я заскочила наверх, чтобы проверить запасы Лоу. На вершине лестницы я почувствовала нечто вроде дежа вю.
– У Дерека, конечно, еще занятия. Я не знаю, есть ли смысл его ждать, – объявила Лесли тем самым озлобленным тоном, который употребляла в прошлую субботу.
Однако в этот раз ее оппоненткой была не Наоми, а Дженис, выглядящая как всегда элегантно, с белокурым волосами, собранными в пучок и в черном, шерстяном плаще с поднятым воротником а-ля Алида Валли в “Пятом человеке”. Лесли играла в другой лиге. По сравнению с Дженис напоминала какую-то сладкую идиотку из “Спасателей Малибу”.
– Я знаю. – Дженис наделила Лесли обворожительной улыбкой. – Мы договорились встретиться с ним по окончанию занятий, но я, несомненно, пришла немного рано. Подожду в зале ожидания.
– Дерек не говорил мне, что с кем-то договорился, – сказала Лесли, сощурив голубые глаза.
Дженис в ответ открыла шире свои.
– А почему он должен был вам говорить? В конце концов, это его частное дело, разве нет? Идем, Девон.
Только сейчас Лесли впервые пристальнее посмотрела на мальчика, который держал Дженис за руку. Тут же замолчала, сжав губы так крепко, словно слепила их суперклеем. Только Дерек мог быть отцом этого мальчика. Дженис и Девон шли как раз в сторону зала ожидания, когда вдруг открылись двери тренажерного клуба, и на пороге возник Дерек собственной персоной с сумкой через плечо.
– Папа! – Девон отпустил руку Дженис, после чего ринулся к Дереку, который подбросил его вверх.
– Привет! – сказал Дерек, опуская сына на землю. – Кто ты, пушечное ядро?
Девон крепко обнял ногу отца и не собирался его отпускать.
– Нет, это пиявка, – ответила Дженис, смеясь. – Пусти отца, Девон.
Девон послушался. Дженис подошла к Дереку и поцеловала его в губы, словно демонстрируя свою власть. Дерек обнял ее одной рукой. Смотрелись они как с обложки романов издательства Миллс энд Бун. Красотка блондинка и склонившийся над ней загорелый герой. Девон смотрел на родителей с одобрительной санкцией.
Сама я присмотрелась внимательно к красивому лицу Дерека с высокими скулами и мягкой линией нижней челюсти. На лице его, как обычно, застыла безмятежность. Ни одна судорога, свидетельствующая о напряжении, не говоря уже о боли или печали, не оскверняла идеально гармоничные черты. До сих пор я не задумывалась, что Дерек в действительности почувствовал в связи со смертью Линды – печаль? страх? угрызения совести? Вдруг я осознала, что никогда этого не узнаю. Дерек так глубоко прятал любые чувства, что я засомневалась, имеет ли он сам еще к ним доступ. На мгновение меня охватила волна жалости и сочувствия к Линде. Каждый лесеферизм (от Laissez-faire – пусть делает, фр., политика невмешательства, термин используется в основном в экономике, когда, например, правительство не вмешивается в дела рынка – Прим.пер.) должен иметь свои границы. Дерек, несомненно, их не знал. Если бы я не хотела узнать правду о смерти Линды, то ради удовлетворения собственного любопытства скорее оставила бы Дерека в проруби, ожидая, погибнет он, или его кто-нибудь спасет, протянув руку помощи
– Не ожидал вас здесь застать, – сказал он, но в его голосе звучала только сердечность без тени раздражения.
Дженис улыбнулась ему.
– Мы решили сделать тебе сюрприз, правда, Девон? Мы забираем тебя на обед.
– Да! – крикнул Девон. – Сюрприз, папочка!
В этот момент Лоу вышла из кабинета и встала в коридоре, наблюдая всю сцену с видимым удовлетворением. Дженис взглянула на нее. На секунду их взгляды встретились. Словно нечто таким образом подтвердилось.
– Тогда мы пойдем, – сказал Дерек. – Не имеет смысла здесь сидеть, правда? Надеюсь, ты купила много еды, Джен, потому что мы с Девом умираем от голода. – Дерек потрепал сыну шевелюру.
– Ты не хочешь сходить в душ? – спросила Дженис.
– Нет, я могу искупаться дома.
– Ты останешься сегодня на ночь? – поинтересовался настойчиво Девон.
– Ведь папа сказал, что да, – вымолвила Дженис раздраженно. – Ты слушаешь, Девон?
– Конечно, нет, – ответил за сына Дерек. – Чего ты хочешь от парня в его возрасте? – добавил он миролюбиво.
Счастливая семейка направилась к дверям, потом вышла на улицу, оставляя после себя странную пустоту. Лоу ушла в кабинет со смутной улыбкой в стиле Моны Лизы. Тем временем Лесли перекосило так сильно, словно она делала сейчас какие-то упражнения для мышц лица. В этот самый момент на вершине лестницы появилась Рэйчел, демонстрирующая всем своим видом признаки недобора теина в крови.
– Что с этими пакетиками, черт побери? – спросила она слабым голосом.
