Текст книги "Слишком много блондинок"
Автор книги: Лорен Хендерсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
Глава 14
Проснувшись, я почувствовала шум в голове и распирающую меня энергию. Нет ничего лучше похмелья после «амфи», когда планируешь весеннюю уборку. Около часа заняла у меня очистка антресоли: удаление залежей одежды и книжек, валяющихся на полу, а также застилание кровати, точнее лежанки, которую я закидала кучей одеял. Потом я спустилась вниз, поставила диск Депеш Мод – “Songs of Faith and Devotion” – настроила на максимальную громкость и отправилась убирать ванну. Я вымыла даже низ сиденья унитаза, чего, в общем-то, никогда не делаю, исходя из предпосылки, что если кому-то это мешает, то может сам себе помыть. Никто из мужчин не осматривает это место. Я знала наизусть все мрачные песни с диска. Меланхоличная баллада, полная экзистенциальной боли, идеально подходила для домашней работы.
Я напевала про себя, надраивая кафельное покрытие мыльной губкой. Признаюсь, мне нравится такая музыка, это воспевание наслаждений на тему любви до гроба в стиле соул, творимое искусственно отощавшими вокалистами, собственная связь которых длится короче, чем песня о ней. Тем временем я уже добралась до полдороги вдоль клозета и по-прежнему не переставала мыть. Подпевание во время работы очень помогает.
Когда диск кончился, взвизгнув напоследок, я кинула губку в раковину и бросилась на софу, чувствуя, как добродетель сочится из всех моих пор. Я позвонила Джейни, моей подруге, по поводу голубей, но услышала только автоответчик. Тогда я оставила ей сообщение. Отложив трубку, я включила телевизор. Как раз показывали “Eastenders”, поэтому я устроилась удобнее перед экраном. В середине фильма позвонил Том, но я заворчала, чтобы перезвонил в три, и бросила трубку. Должен бы уже выучить мое воскресное расписание.
Том позвонил без четверти три, когда я съела половину обеда (тост с фасолью), и мы условились, что я зайду к нему вечером, и мы посмотрим видео за пиццей. Действие «амфи» медленно заканчивалось, но сподвигнуло меня еще на мытье тарелок и сковороды. А затем я накрасилась и вышла. Мне нужно было кое с кем поговорить.
Я получила ее адрес от Лоу. Я не знала даже, почему так заинтересована в этой встрече – может, обычное следствие? Нет, что-то больше. У меня было предчувствие, что услышу что-то интересное, даже если она просто выскажет свое мнение о вине или невиновности Дерека.
По указанному адресу стоял большой, викторианский дом напротив Парламент Хилл. Должно быть, хорошо зарабатывает, подумала я. Квартплата в этом районе стоит бешеных денег. Окна выходили на главную дорогу, но рядом простиралась зеленая территория Парламент Хилл, а подальше Хампстед Хес. Однако найти здесь парковку довольно тяжело – по крайней мере, для меня. По обеим сторонам проезжей части стояли дорожные знаки, предупреждающие, что, если ты припаркуешься в этой зоне на пять минут, дабы заехать за своей больной бабушкой и отвезти ее к врачу, то они разгромят твой автомобиль, потом обольют его бензином и подожгут, и желательно с бабушкой внутри. И как в этих условиях я должна была наблюдать за домом? Городские архитекторы – такие эгоисты.
К счастью, недалеко от наблюдаемой мною двери, на этой самой стороне улицы, находилась остановка. Я припарковала автомобиль за углом, после чего села на лавочку и открыла “Обсервер”, которую купила специально для этих целей. В случае если бы моя жертва не появилась в течение часа, я собиралась, либо позвонить под каким-либо предлогом, либо пойти выпить. Вероятнее второе. Мой интеллект требовал в последнее время отдыха. Как раз по завершении очередной интересной статьи я заметила, как кто-то выходит через передние ворота. В первый момент я рассердилась, что прервали мое литературное чтение. Потом увидела ее лицо и немедленно забыла про газету. Я догадалась, что это, должно быть, Дженис, экс-подружка Дерека. Лоу описала мне ее достаточно точно. А, кроме того, в одном доме не могло быть больше одной стройной, элегантной блондинки (Дерек оставался, видать, верен своим вкусам). Особенно такой, которую сопровождал мальчик, вылитый Дерек, с той лишь разницей, что на несколько тонов светлее. Сначала я видела обоих только сзади, но Дженис повернулась через минуту, открывая ворота. Я узнала ее сразу.
Это была девушка, которую я видела с Дереком в клубе Силвер.
* * *
Я быстро спрятала лицо за разворотом журнала. Краем глаза я видела, как Дженис идет по улице в мою сторону, держа мальчика за руку. Она была одета в черное, не в стиле Камден (“не видно пятен и скрывает недостатки”), а в стиле лучших модельеров (“элегантность и простота”). На ней были брюки галифе, свитер поло, куртка с поясом из очень мягкой кожи и полусапожки на модном, квадратном каблуке. Нечто такое могла бы надеть даже Рэйчел. В то же время мальчик ослеплял яркими цветами: желтая куртка, красная шапка, свитер до пояса, пуховый жилет и зеленые джинсы. Смотрелся как картинка из модного журнала. Несомненно, делился с матерью какой-то возбуждающей информацией и выглядел притом так красиво, что та могла бы заработать кучу денег, продавая его изображение рекламным агентствам. Я уже представляла упаковку мыла с снимком этого парнишки в несказанно белом свитере, который так прекрасно подчеркнул бы шоколадный цвет его кожи.
Мне нужно было быстро придумать, что делать дальше, потому что красивая пара пристроилась около меня на остановке. Как любезно с их стороны. Я взглянула на женщину без особого интереса, так присматриваются к соседу на скамье. На минуту я вернулась к литературному чтиву, после чего посмотрела снова, якобы что-то вспомнила.
– Прошу прощения, не встречались ли мы с вами в одном месте? В клубе Силвер некоторое время тому назад? – спросила я, стараясь произвести впечатление своей дружеской и открытой физиономией в такой степени, что можно было бы начать разговор с незнакомкой на скамейке. С минуту поразмыслив, я обратилась к Дженис с наименее сумасбродной улыбкой, на которую была способна.
Дженис ответила тем же.
– Это тот клуб под Андерволдом? Да, мы ходили туда несколько недель тому назад, – сказала она дружелюбным тоном.
– Точно! – воскликнула я. – Я видела тебя с Дереком, так ведь? Я работаю в тренажерном клубе Чалк Фарм и поэтому его знаю.
Она кивнула, но я видела, что имя Дерека подействовало на нее подавляюще. Я не могла ее за это винить. Конечно, уже не раз слышала про него из уст разнообразных девиц.
– Я удивилась, увидев Дерека в таком клубе, – продолжила я. – Не думала, что это в его стиле.
– Да, действительно! – Дженис улыбнулась вопреки собственному желанию. – Пошел против своей воли. Забрал меня на ужин, и потом я уперлась, чтобы мы куда-нибудь сходили.
Никто не смог бы отказать такой красотке, подумала я. Четкие, элегантные черты лица Дженис напоминал мне застывшую красоту Грейс Келли. Хичкок влюбился бы в нее без памяти. Ясные, голубые глаза, гладкая, алебастровая кожа, золотые волосы, свернутые во французский пучок, подчеркивали ее лебединую шею... Дженис не выглядела как рядовой завсегдатай Силвер. Но нужно признать, что в ту ночь она не так уж напоминала ангела.
– Хорошо повеселились?
– О да, замечательно. Но в тот вечер мне нужно было не так уж много, чтобы отвлечься. Всю неделю я пахала как каторжная, и чувствовала себя, по совести говоря, как выжатый лимон. Дерек попросил какую-то свою подругу, чтобы та посидела с Девоном, и забрал меня на ужин. Это то, что мне было нужно.
– Я – Сэм, – представилась я. – Сэм Джонс.
– Дженис Кинг.
Мы улыбнулись друг другу. Только я опасалась, что заработаю судороги от этого восхитительного воркования.
– Я знаю, как тебя зовут, – сказала я, обращаясь к мальчику. – Ты, должно быть, сынок Дерека, так ведь? Страшно похож.
– Девон? О да, это сын Дерека. Вылитый папочка.
Она позвала его, протянув ладонь с розовыми, глянцевыми ногтями, но Девон полностью ее проигнорировал.
– Наверняка ты уже знаешь, что случилось в тренажерном клубе, – сказала я. – Кто-то убил Линду.
Дженис подняла бровь.
– Дерек мне говорил. – Смерила меня взглядом. – Должна бы огорчиться, но я не могу, – призналась женщина искренне.
Видя, что я не убегаю с отвращением и не осеняю себя крестным знамением, Дженис немедленно разъяснила.
– Всегда ее ненавидела, – прибавила она просто. – Отбила у меня Дерека. В прямом смысле слова… – Посмотрела на меня. – Сожалею, если вы дружили.
– О, в точности наоборот, – ответила я, пользуясь возможностью наладить тесный контакт. – Я ее не выносила.
В этот самый момент на остановке появились очередные две женщины. Одна из их привела маленького парнишку, которого Девон явно знал, потому что вдруг соскочил со скамьи и хлопнул его по плечу.
– Как дела, Тарик?
Дженис взглянула на ребят.
– Привет, Сью, – сказала она матери. – Выгуливаешь свое чудовище на воздухе?
– Да, время от времени его нужно проветривать. Это хорошо на него действует.
Сью оперлась о стеклянную стену и вытянула сигарету. Угостила Дженис, после чего обе закурили. Тарик и Девон прижали носы к оконному стеклу и начали хрюкать. Через минуту подъехал какой-то автобус, но поскольку ни одна из дам на него не села, я также осталась на месте.
– Линда превратила мою жизнь в кошмар, – сказала я, готовя почву под интересующую меня тему. – Если бы не это убийство, мне пришлось бы уйти с работы. Не могла уже ее выносить.
– Добро пожаловать в клуб. – Дженис вытянула ноги, посматривая через плечо на Девона, который по-прежнему околачивался возле окна. – Я всегда знала, что Дерек гуляет с девицами направо и налево. Но мы пришли к соглашению. Ясно, что мне нелегко было с этим мириться, но... – она оборвала себя. – И я знала, что у него роман с кем-то из тренажерного клуба. С тех пор, как мы познакомились. Но жил он со мной. Я внушала себе, что большинство людей изменяют партнерам, а он, по крайней мере, ничего не скрывает. Думала, если дам Дереку достаточно свободы, то тем самым удержу его при себе. Он, в самом деле, меня любил. И по-прежнему любит. И боготворит Девона.
Мне не нужно было ничего говорить, хватало, что я позволяла Дженис выплеснуть из себя все. У нее явно многое накопилось после ухода Дерека, а друзья, по всей видимости, не могли уже выносить разговоры на тему о нем. Я подозревала, однако, что есть еще один повод, почему женщина так разоткровенничилась со мной. По-видимому, ненавязчиво давала мне понять, что я не должна ничего искать у Дерека, потому что он пытается вернуться к ней и ребенку.
– Но вышло так, что я просчиталась, – продолжила Дженис. – Линда была как... Как питбуль. С тех пор, как вцепилась в него зубами, не хотела уже отпускать. Не знаю, почему она так была заинтересована, чтобы у меня его отобрать. В конце концов, они и так флиртовали уже многие годы. Но вдруг начала на него оказывать ужасное давление. Непрерывно звонила, устраивала сцены и никогда не отпускала.
Дженис посмотрела на меня чудесными, голубыми глазами. Конечно, она рассказывала это уже столько раз, что могла сдержать любые эмоции и сохранить каменное выражение лица, хотя в душе ее бурлили чувства. Несмотря на ветер, ни одна прядь белокурых волос не высунулась из пучка, определенно Дженис любила всегда все держать под контролем.
– Дерек во многих отношениях очень слабый человек, – продолжала собеседница. – Отдал бы все за беззаботную, легкую жизнь. Лоу советовала мне за него бороться, отогнать Линду от двери. Но я не смогла. У меня очень напряженная работа, нужно было еще присматривать за Девоном... Малыш требует внимания с утра до вечера... Лоу, наверно, говорила это из наилучших побуждений, но я не чувствовала в себе энергии и желания бороться с Линдой. Я полагала, что Дерек должен сам решить, что делать, а это значило, что он пошел по пути наименьшего сопротивления.
Она посмотрела вперед.
– Жалею, что не послушала Лоу, – сказала она просто. – Второй раз я не совершила бы этой ошибки.
На остановку подъехал автобус С2. Дверь отворилась прежде, чем он совсем затормозил. Это, должен быть, был автобус Дженис – ничего другого здесь не останавливалось. Я встала со скамьи и отметила, что она также поднимается. Девон и Тарик вскарабкались на лестницу вперед взрослых и погнали с криком в конец салона, где заняли места на взвышении. Даже не доставали ногами до пола.
– Как далеко ты едешь? – спросила Дженис, показывая билеты водителя.
– На Риджент Стрит. – Я упомянула название последней остановки.
– Серьезно? Я тоже. Мы идем на новый фильм Диснея, а затем в Планету Голливуд. Говорят, он такой навороченный.
Дженис сочла очевидным, что мы сядем рядом, перед Девоном и Тариком.
– Только не шумите, – бросила она через плечо.
– Мама, – застонал Тарик. – Дев идет в Планету Голливуд. Почему мы не можем туда пойти?
– Потому что не можем, о’кей? – ответила решительно Сью, после чего вернулась к разговору с подругой.
– Сейчас в тренажерном клубе гнилая обстановка, – сказала я Дженис, стараясь направить беседу в желанное русло. – Дерек, конечно, тебе уже говорил.
– Жаловался, что полиция очень его мучает, – шепнула Дженис сквозь зубы.
Автобус выехал как раз на станцию Кентиш Таун. Это был один из микроавтобусов немного больше обычной консервной банки, водители которых выражают свою индивидуальность через открытие дверей еще на ходу и закрытие их задолго до того, как отъедут от остановки. В этот раз сели два алкоголика, бубнящих что-то под нос. Сжимали в руке по банке Тенненфс Екстра. Можно было только надеяться, что они не выпадут, когда автобус тронется.
– У Дерека могут быть проблемы, – подтвердила я. – Он говорил что-нибудь об этом деле?
Дженис улыбнулась сухо.
– О да, рассказывал, что поссорился с Линдой из-за какой-то девицы, а затем, в тот же день, какая-то другая девица приставала к нему в раздевалке. Все, как обычно.
– Ну, по крайней мере, очень искренен, – отметила я.
– Точно. Считает, что не нужно от меня ничего скрывать. Между прочим, поэтому мы так хорошо ладим. – Вздохнула она. – Но такие пустяки производят плохое впечатление на полицию. Увидят только большого, чернокожего парня, у которого куча девиц, и вот вдруг погибает одна из их, хуже того белая. Все знают, что Дерек и мухи не обидит, только, как это доказать?
В течение минуты мы сидели в молчании. В связи с этим перед моими глазами вдруг возникли лица инспектора Монро и сержанта Хокинса. Но второе задержалось дольше. К моему стыду. Алкоголики вышли в Камдене и начали бросаться друг на друга прежде, чем мы успели отъехать.
– А что у Лоу? – спросила Дженис. – Сто лет ее не видела. Дерек говорил, что (она?) заведует сейчас всем клубом.
– Чувствует себя при этом как рыба в воде, – ответила я. – Единственное светлое пятно в этой ситуации. В другом случае наверняка не получила бы продвижение, а, наверно, она его заслужила.
– Лоу всегда была ко мне очень добра. Особенно во время разрыва с Дереком. Переживала еще больше, чем я.
– Это ее материнский инстинкт дает о себе знать. Воспринимает Дерека как одного из сыновей.
– Я знаю, что ты имеешь в виду, – призналась Дженис с улыбкой.
– Так вы с Дереком сейчас очень сблизились, – сказала я в замешательстве.
– О да, – ответила моя спутница мягким голосом. Я увидела, что она улыбается. Не мне, а мысленно представляя Дерека. – Мы по-прежнему любим друг друга. И к тому же у нас сын. Дерек часто заходит повидаться с ним. – В ее голосе вдруг возникли жесткие нотки. – Линде это явно не нравилось, но что она могла сделать? Нельзя запретить мужчине встречаться с его собственным ребенком. Я тоже всегда могу на него рассчитывать, когда у меня неприятности.
– Так, как в субботу, когда вы пошли в клуб?
– Точно.
Автобус выехал наверх Деленси Стрит и начал кружить вокруг Риджент Парка.
– Ты и в самом деле должна ненавидеть Линду.
– Можешь мне поверить! Но сейчас я намного спокойней. В конце концов, прошло уже два года.
– Ты встречаешься с кем-то еще?
Повернулась, чтобы на меня посмотреть. Дженис была полностью потрясена.
– Но зачем? Ясно, что нет! – сказала она, словно я спрашивала о чем-то бессмысленном. Мы проезжали в настоящий момент через Грит Портланд Стрит. Приближался конец маршрута. Сью и Тарик вышли в Камден Тауне, и Девон сгорбился на сидении, глядя в окно. Дженис взглянула на его.
– В кино мы встретимся с моей подругой, – пояснила она. – У нее дочка в возрасте Девона.
– Мама, Юлии только четыре годика, а мне уже почти шесть!
– Пять с половиной, – сказала мне Дженис, из-за чего Девон посмотрел на нее исподлобья.
Автобус минул здание ВВС у основания Аппер Риджент Стрит.
– Господи, я такая эгоистка, все время болтаю только о себе, – воскликнула вдруг Дженис. – Как мне стыдно... Страшно представить, что ты сейчас обо мне думаешь.
– Все в порядке, честно, – быстро утешила я ее. – Люди часто рассказывают мне разные вещи. А я люблю слушать.
Том рассмеялся бы как хорек и крикнул “Ну, ты заливаешь!”, но, к счастью, его здесь не было.
– Ну, я, наверное, немало тебе наговорила! Спасибо за терпение. Ты замечательный слушатель.
Я пробормотала что-то в знак протеста, содрогнулась, представив, что бы на это все сказал Том. Автобус проезжал через Оксфордское кольцо. Дженис, несомненно, выходила на последней остановке, поскольку шла на фильм – все кинотеатры гнездились вблизи Пикадилли, в конце Риджент Стрит. Я высчитала, что если сейчас выйду, то можно захватить этот самый автобус на обратном пути, а этого Дженис бы не увидела. Я нажала звонок и встала с сидения.
– Ох, ты уже выходишь? – у Дженис было разочарованное выражение лица. – Хотелось бы еще как-нибудь встретиться.
– Мне тоже. Очень приятно было с тобой поговорить.
– Боюсь, в основном говорила я. В любом случае, до свидания! – Казалось, она хотела еще что-то добавить, например, продиктовать мне свой номер телефона, но в этом самый момент автобус замешкался с открытой дверью. С опозданием я вывалилась на улицу. Дженис мне, в самом деле, понравилась, но я не хотела подружиться с ней под фальшивым предлогом.
Идя вдоль тротуара, я оглянулась в сторону автобуса. Девон прижимал нос к оконному стеклу, и Дженис дружелюбно махала мне. Я чувствовала себя виноватой. Она была со мной так мила. Хотелось подойти и попросить прощения.
Я пожалела, что не сумела найти ни одного повода поинтересоваться, что она делала в тот день, когда убили Линду.
Глава 15
– Видела сегодня твою девушку, Том – сказала я, вгрызаясь в большой кусок пиццы. Согласно лозунгу «ешь больше свежих овощей» я заказала вегетарианскую. Она была покрыта кукурузой, маслинами, луком и красным перцем. Не знаю, что бы англичане делали без пиццы. Мы сидели в данный момент на ковре в гостиной, опираясь на диван. Вокруг нас валялись коробки с пиццей, в холодильнике ожидала упаковка пива, а под телевизором – две видеокассеты. Супер.
– Которую?
– Блондинку из клуба.
– Ту с хвостом? Горячую куклу нашего жеребца?
– Оказалось, это его экс-подружка. У них сыночек.
– Везунчник! Оплодотворил ее?
– Как элегантно ты выразился. В любом случае она выглядела фантастически. Сделала такой французский пучок, завязанный на затылке. Как Грейс Келли девяностых годов.
– Как ты можешь мне это рассказывать... – застонал Том. – Нет в тебе ни на грош женского сочувствия.
Схватил треугольный кусок пиццы с цыпленком Тикка и засунул себе в рот.
– Но ничего интересного я не обнаружила, – призналась я. – Кроме того, что она все еще его любит.
– Они все его любят, – пробормотал с горечью Том, жуя пиццу.
– Ты прав.
– Тогда кто, на самом деле, убил ту мерзавку?
– Черт его знает, – пробормотала я мрачно и взяла себе очередной кусок. – Но точно не я, и я не верю в вину Дерека или Флисс. Остаются Джефф, Брайан и Наоми. Я не представляю себе Брайана в роли убийцы Линды. У него такой уравновешенный характер, он ничего не делает быстро, обдумывает даже каждую шутку. А это убийство выглядит так, словно сделано в состоянии аффекта.
– А не мог бы тот же самый Джефф это сделать, чтобы Линда не приватизировала клуб? – в голосе Тома прозвучало недоверие.
– Джефф принадлежит к новым социалистам.
– Ага. Но помимо прочего...
– Я знаю, что ты хочешь сказать. Мы отклонили ее предложение при голосовании, поэтому он вынужден был ее убить, поскольку она могла тайно постараться уладить все по знакомству в городском совете? Очень слабый мотив, разве что Линда успела уже сделать что-то, о чем мы не знали. Надо проверить. – Я пригубила пиво. – Вчера я встретила его случайно, и он выглядел каким-то исключительно виноватым. Так был потрясен встречей со мной. Ради бога, я же там работаю! Наверняка услышал от кого-то, что я всех опрашиваю, и испугался, потому что совесть нечиста. Это что касается Джеффа, – сказала я. – Остается Наоми. Думаю, Дерек ее покрывает. Явно врет, а не сделал бы этого ни для кого из тех, что были внизу, кроме Наоми. В конце концов, погибла его девушка. Явно чувствует себя виноватым. Например, от мысли, что Линду убили из-за его флирта с Наоми.
– Ты очень серьезно подошла к этому следствию, – ввернул Том.
– После моих последних опытов с убийствами мне позволительно держаться подальше от стараний полиции.
– Видать, ты делаешь это во имя справедливости, а не для Рэмбо с большими, прекрасными глазами. А, может, скорее с большим...
– Помни, что вульгарность – это не то же самое, что сарказм, – сказала я, доедая пиццу. – Что мы будем смотреть?
– “Лифт на эшафот” и “Из прошлого”.
– Чтоб меня.
Том – знаток кино, особенно film noir с сороковых годов. Просвещает меня в этой теме уже несколько лет, поэтому в настоящий момент я могу даже отличить Джейн Грир от Грира Гарсона.
Он вставил первую кассету и включил телевизор. Я погасила свет, села около него, и мы уставились в мерцающий экран. Нет способа описать эти фильмы. Я могу только сказать, если кто-то их не смотрел, тот многое потерял в жизни. Том явно помешался на Вирджинии Майо. Угадайте, какой у нее цвет волос. И награды тут ни при чем.
– Через неделю она бы тебе осточертела, – сказала я. – Смотрела бы на тебя этими большими очами, думая о том, который ты чудесный и вслушивалась бы в звучание каждого твоего слова...
– Ты шутишь? Это моя идеальная девушка!
Я взглянула на часы. Приближалась полночь.
– Тебе пора спать, – объявила я, вставая из дивана. Я бросила взгляд на коробки и банки. – Жаль, что ты не позволяешь мне остаться и убрать все это.
– Ха, ха, ха – пробормотал Том, после чего пожелал мне спокойной ночи. – Скоро увидимся.
По пути домой голова моя была полна образов Джейн Грир и Роберта Митчума на пляже в Мексике, стоящих в лучах лунного света, и Риты Хейворт, стягивающей небрежно длинную черную атласную перчатку... Тем не менее, невольно, мой ум все время возвращался к убийству Линды.
В каком-то смысле вся эта история казалась мне очень уж простой. Пять человек в подвале, никто не входит, никто не выходит... В следующий раз можно проверить одну интересную версию, которая вдруг пришла мне в голову, подумала я.
* * *
Фелиция Бортше написала, что прием будет длиться с шести до девяти, поэтому я решила появиться в половине восьмого. Надень красное, советовала она. Хм, собственно у меня имелось красное платье – с короткими рукавами, с глубоким, квадратным декольте и доставало мне до половины бедра. В черных колготках и на высоких ботинках – не смотреться бы как девочка. Жалко, что не знаю, насколько элегантно нужно вырядиться. Что же, Холланд Парк скорее не ассоциировался у меня со светскими играми. Я добавила черный, пластиковый обруч на шею, собрала волосы наверх и проехалась губной помадой по губам. Губная помада была под цвет платья и не смывалась всю неделю, независимо от того, что я делала.
Не слишком ли вызывающе? Я взглянула в зеркало и убедилась, что ботинки спасли ситуацию. Специально их вычистила. Леопардовый плащ, однако, не вписывался в образ, поэтому я одела черную кожную куртку и выбежала. Через минуту вбежала обратно и употребила то, что осталось от грамма «амфи». Это было немного, но хватит, чтобы выдержать пару бесед за коктейлями.
Я поехала по указанному адресу на своей машине. У меня не было выбора. Езда городским транспортом в полночь с востока на юго-запад Лондона – это занятие для людей, которые любят проводить свободное время в петлянии через лабиринт Хэмптон Корт. Дом был большим, белым и парализующе элегантным. Стоял на одной из этих широких аллей, где всегда проживают большие богачи. Вдоль по улице городская охрана разместила множество “лежачих полицейских”, чтобы аристократы не ездили по ней очень слишком быстро на своих бээмвешках и не сталкивались друг с другом. Спустя пять минут я сидела в автомобиле, стараясь не грызть ногти. Через минуту я увидела кучку супермоделей, входящих в ворота, сдрейфила и протянула очередные десять минут. В конце концов, я вышла из автомобиля, но только потому, что из-за «амфи» я не могла долго усидеть на одном месте.
Весь сад от входа был выложен плиткой, не считая небольшого участка земли на самой середине, где росли два метровых деревца, выстриженные наподобие леденцов. Одно было чуть пониже второго. Этот участок зелени выглядел в действительности жутко скромно по сравнению с соседним садом, где каждый квадратный сантиметр свидетельствовал о достаточно больших понесенных расходах владельцев и часах работы штатного садовника, а специальные прожекторы освещали всю территорию так, чтобы не удалось ничего упустить.
Однако едва я вошла на первый этаж, в жилище Дугги Саттона, как сразу поняла, что это не он посадил здесь эти деревца. Уже в коридоре стояли три стола, заставленные художественными безделушками и миниатюрными произведениями искусства. Вокруг столов размещались позолоченные стулья, полы были застелены бесчисленными коврами, картины висели несколькими рядами вдоль всей стены, как в викторианской галерее. Сдавалось мне, что сами стены зеленые, но из-под рам писанных маслом картин виднелось их не очень много.
Двери дома отворил мне невысокий мужчина в выглаженных брюках, горчичном жилете, а также твидовом пиджаке. Кроме этого он при себе имел пушку и большую цепь на груди. У него были маленькие светлые глазки, как у лесного зверька, из-за чего он напоминал мне героев “Алисы в стране чудес”. Фамилия Дугги Саттона изначально казалась мне знакомой, а перед приемом я обсудила его с дамой, которая порекомендовала меня Фелиции.
– Не дай ввести себя в заблуждение, – сказала она. – Дугги очень стремительный. Странный человек. Продает современное искусство, но не держит его у себя дома. Является совладельцем Веллингтон Галлереи, хотя, глядя на его образ жизни, ни за что бы не поверила. Если ты ему понравишься, то хорошо на этом сыграешь, но не дай превратить себя в лошадь.
Веллингтон Галлерея принадлежит к тем белым, блестящим местам, которые выглядят как внутренность роскошного пассажирского судна, с той лишь разницей, что мебель не привинчена. Осторожно оглядывая убранство дома, я вдруг поняла, почему подруга так выразилась. Нельзя было представить что-то менее напоминающее артистическую мастерскую. Тем временем Дугги Саттон дал волю своим талантам радушного хозяина.
– Ну, не прелесть ли она? – поинтересовался он, помогая мне снять куртку. – Фантастическое платьишко. Я – Дугги, милочка, а ты?
– Сэм Джонс, – представилась я неуверенно. – Меня пригласила сюда Фелиция Бортше...
– Ах, точно! Ты ее новое открытие. Столько о тебе слышал... – подмигнул он мне мимоходом.
Я не выношу, когда мне подмигивают.
– Я так думаю, что эти деревца в саду не твой замысел? – сказала я, присматриваясь к роскошному внутреннему убранству.
Дугги всплеснул руками.
– Милая, даже о них не вспоминай. Ты хочешь довести меня до инфаркта? Этот старый гомик с первого этажа такой минималист. К тому же у него какие-то зажатые комплексы. О, Бог мне свидетель, я умолял его смилостивиться, но без толку. По-моему, ему просто не хватает уверенности в себе.
– Уверенности в себе? – повторила я ошеломленно. Дугги возвел глаза к небу.
– Не доверяет своему вкусу! Именно это я называю минимализмом, сокровище: нехватка уверенности. Или иначе умственная лень. Но не стыдно ли мне держать такую красивую девушку в прихожей! Это было бы вершиной эгоизма. Входи и выпей чего-нибудь. Фелиция уже здесь.
Он проводил меня в большую гостиную, которая состояла из двух комнат, соединенных арочным пролетом. Я распознала два больших окна, которые уже видела из автомобиля. Этот дом был создан для приемов. В комнатах, как и везде, было много мебели, столов, покрытых горой маленьких произведений искусства, мягких диванов и кресел, тесно стоящих вокруг отполированных столиков, из каждого угла выпирали какие-то эффектные безделушки, весь пол покрывали ковры, а все стены – масляные картины. В первый момент казалась мне, что этого всего слишком много, но через некоторое время я оценила, в какой деликатной и точной манере расположен каждый элемент этого интерьера.
Первоначальное впечатление хаоса усиливало присутствие толпы элегантно одетых людей, которые заслоняли немало декораций. Дугги указал мне столик, покрытый белой скатертью, у которого стоял очень красивый мужчина во фраке официанта.
– Стэнфорд, дорогой, налей этой красивой девушке что-нибудь выпить, хорошо? – сказал Дугги, после чего повернулся ко мне. – Попробуй пунша, милочка. Сам его делал. А Фелиция стоит там.
Через минуту Дугги исчез в толпе, а я посмотрела на Стэнфорда.
– Тогда я попрошу пунша. Очень крепкий? – спросила я.
Стэнфорд окунул черпак в огромную, серебряную чашу, после чего подал мне стакан жидкости, которая переливалась всеми оттенками красного.
– Убийственно, – ответил кратко. – Дугги влил сюда все, что под руку попало, несмотря на этикет. Но очень вкусно. – Станфорд улыбнулся мне типичной американской улыбкой, открывающей все зубы. Такая улыбка неизменно вызывает удивление достижениями дантистов, которые почему-то действуют только по ту сторону Атлантики. Официант выглядел как модель. У него были идеально симметричные черты лица и улыбка Кена, парня Барби.
– Сэм! Ты пришла!
Я повернулась и увидела Фелицию Бортше, что которая мчалась в мою сторону в белом костюме с черной отделкой. Ее прическа выглядела в точности, как при нашей последней встрече. Могу поклясться. Каждая каштановая прядь была на своем месте. Несомненно, она принадлежала к людям, которые умеют носить белые шмотки и их не пачкать. Если бы речь шла обо мне, то мне достаточно надеть белый свитер и сесть, ничего не делая, на кресло, а когда через десять минутам я встану, то впереди появится несколько неидентифицированных разноцветных пятен.
Фелиция протянула мне руку. На пальце у нее было нечто, что выглядело как дурного вкуса обручальный перстенек герцогини Дианы с сапфирами и алмазами.
