Текст книги "Нарушая правила (ЛП)"

Автор книги: Лорен Блэйкли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Глава 7

Через пять часов Натали показывает мне, в какую часть моей шеи она хочет нанести удар ребром ладони.

– А затем, чтобы быть уверенной в том, что ты упадешь, я быстро крутанусь на месте, вот так, – говорит она и производит быстрый удар ногой в районе моего колена. – Но в реальности я бы ударила тебя сильнее, и ты бы упал. – Она подмигивает. – Это был всего лишь мой блокирующий удар.

Я вздрагиваю.

– Не очень бы хотелось наткнуться на тебя в темном переулке, сэнсэй Натали, неважно, произведешь ли ты свой блокирующий удар или быстрый удар в шею.

Мы находимся в шумном баре с рок-музыкой в отеле «Нью-Йорк, Нью-Йорк», так как именно здесь находятся «Американские горки». Натали уже выпила два напитка (ее выбор на сегодня – «Мохито»). Она подробно объясняет, что именно хочет сделать в своих видеороликах о самообороне. Большую часть времени демонстрирует на мне свои движения. Ну, не в полную силу, где моя задница оказывается на полу, она лишь притворяется, что бьет меня.

Может быть, я – мазохист, но мне это нравится. Или, возможно, я просто эгоист, требующий внимания этой женщины. Какой бы ни была причина, результат (ее руки на мне) меня вполне устраивает. Но, с другой стороны, сейчас все хорошо, потому что на работе так и прет, и мы празднуем.

Когда мы вернулись в «Белладжио», то сделали предварительную оценку стоимости работ. Натали отправила письмо Лайле. Через тридцать минут Лайла ответила:

Замечательно! Первый платеж сделаю в понедельник.

Это означает повышение зарплаты для Натали, и путь к расширению бизнеса для меня. Это также означает, что щебечущая Натали несется по дороге, а я следую позади нее. Она переодела свою рабочую одежду. Сейчас на ней красная юбка с каким-то сюрреалистичным цветочным узором, черные туфли на каблуках и шелковая черная блузка. Туфли на каблуках – сексуальные, но шлепки тоже подошли бы.

Видите, я – непривередливый парень. Когда дело касается женщин, то у меня нет определенного типа. Некоторые джентльмены предпочитают блондинок, другие клюют на рыжих, а некоторые сходят с ума от женщин с экзотической внешностью. А я? Я – всеядный, когда дело касается дам, и у меня хороший здоровый аппетит.

Однако, прямо сейчас с Натали, излучающей энергию и волнение, думаю, что блондинка, умеющая постоять за себя – мой любимый тип. Возможно, закуска из жарких, голодных поцелуев, основное блюдо в виде жесткого секса, а на десерт мы отправимся к попке.

Черт.

Снова меня туда понесло.

Я моргаю, отгоняя небезопасные для работы мысли, и пытаюсь придумать общую тему разговора, чтобы поприкалываться, что заставит мой мозг вернуться в «зону хорошего парня». Придумать что-то, что не будет разжигать мои фантазии. Может быть, поговорим о том, какие счета-фактуры нам нужно заполнить. Или, какие новые инструменты нужно заказать. Возможно, даже свериться с графиками и определить, какой фронт работ предстоит уже после этой работы в Вегасе.

Но я не в настроении обсуждать работу, так что нацеливаюсь на то, что прочитал на этой неделе. Поскольку собираюсь рассказать Натали мой любимый странный факт, который недавно узнал (что у кошек нет ключиц, как у людей, и именно этим объясняется то, что они могут втиснуться в крошечные отверстия размером с их голову), ко мне приближается Натали, пока песня группы Bon Jovi играет в аудиосистеме.

– Посмотри вон туда, – говорит она шепотом. – Она рассказывает ему все свои «меховые» фантазии.

Я следую за взглядом Натали и вижу пару на другой стороне бара. Чувак полностью одет в одежду от «Брукс Бразерс», от темно-синего костюма до ослабленного красного галстука. Скорее всего, женщина – его коллега, судя по белоснежной блузке, или, может быть, та, с кем он только что заключил сделку. Но, учитывая его руку вокруг ее плеч, похоже, что он собирается заключить сделку иного рода.

– Костюм енота находится в его номере, – говорю я, поскольку игра Натали кажется более забавной, чем факты о кошках. Я киваю в сторону женщины-гота с берушами в ушах и сидящего рядом с ней татуированного парня, заливающего в себя выпивку. – Она одевается, как маленькая девочка – пастушка Бо Пип, чтобы он мог отшлепать ее… черт, как там это называется?

Натали закатывает глаза.

– Уайат, – говорит она притворно поучающим тоном, – это называется посох.

Я щелкаю пальцами.

– Точно. Он бьет ее по заднице посохом.

На долю секунды кажется, что дыхание Натали прерывается.

– Звучит забавно, – говорит она дерзким тоном, как будто не против сыграть в такую игру. – Что, если я потеряю свою овечку?

И, очевидно, она этого хочет.

– Хочешь, чтобы я помог тебе ее найти?

В глазах Натали читается приглашение.

– Да. Но чтобы ее найти, мне нужно еще выпить. На этот раз я хочу водку с тоником, – говорит она, и поскольку бармен рядом, я заказываю два.

Когда парень приступает к работе, Натали опирается подбородком на руку, глядя прямо на меня.

– Я люблю водку с тоником. Хочешь знать почему?

– Держу пари, я знаю.

Но прежде чем она раскрывает первопричину своей любви к этому спиртному напитку, из ее сумочки раздается звонок телефона, звучащий достаточно громко, чтобы привлечь наше внимание. Натали рыщет в сумочке в поисках телефона и прижимает его к груди, как драгоценность.

– Это Лайла. Вероятно, она звонит, чтобы сказать, что хочет заплатить нам еще больше.

– Черт, да. И я доплачу тебе сверху. – Я выпячиваю грудь. – Я – щедрый парень.

Видите? Я могу хорошо с ней обращаться, и даже не думаю о том, чтобы ее трахнуть.

Именно в эту секунду я об этом думаю. А десять секунд назад я совсем об этом не думал.

– Я, наверное, тебя люблю, – говорит она и целует меня, когда бармен приносит наши напитки.

Натали проводит пальцем по экрану, чтобы разблокировать его, и выражение ее лица меняется. Уголки губ опускаются, и она издает длинное, бесконечное «ох, бля-я-я-я-ядь».

Натали закрывает глаза, сглатывает, а затем вздыхает.

– Твою мать! – говорит она, но это звучит не мило и не игриво. Она кажется расстроенной.

Мое сердце беспокойно бьется о грудную клетку.

– Что случилось, Натали? – спрашиваю я, дотрагиваясь до ее руки.

Она открывает глаза и монотонно произносит:

– Работа отменена.

Меня покидает все воодушевление.

– На самом деле?

Это просто не укладывается у меня в голове.

Она кивает.

– Ты прикалываешься надо мной? – снова спрашиваю я, потому что это не имеет никакого смысла.

– Хотела бы я, – безжизненно говорит она, а затем читает вслух сообщение. – «Дорогая Натали. Мне очень жаль, что я это отправляю, но мой муж заключил сделку касательно другой собственности, стоимость которой только что снизилась. К сожалению, я должна отложить ремонт в Вегасе. Надеюсь, что в ближайшее время вернусь к этому вопросу, и, пожалуйста, знай, что я не могу дождаться, когда буду работать над переделкой кухни с WH Carpentry & Construction.

P.S. Я прямо сейчас улетаю домой на своем самолете, чтобы успокоить мужа. Знаю, что это не одно и то же, но я организовала вам с Уайтом билеты первого класса на рейс коммерческой авиакомпании, вылет завтра днем. Билеты в твоей электронной почте. Надеюсь, этого достаточно. С наилучшими пожеланиями, и мы снова будем работать вместе».

Натали бросает телефон на барную стойку с унылым бряцанием, и этот звук резонирует в моих костях.

Потому что…

Гребаное дерьмо. Это причиняет боль.

Я хватаю водку с тоником и выпиваю половину за один большой глоток. Натали делает то же самое.

– Мне грустно, Уайат, – говорит она, и уголки этих прекрасных губ снова опускаются.

И это оказывает на меня влияние. Я не могу вынести мысли о том, что эта девушка грустит. Мне нужно, чтобы улыбка снова оказалась на ее лице, и я собираюсь найти способ это осуществить. Меня не волнует, что я чувствую от потери этого заказа. Мне нужно снова сделать Натали счастливой, и тогда я тоже перестану думать об этой дерьмовой новости.

– Эй, – говорю я, сжимая ее плечо. – Мы в Вегасе. Давай воспользуемся этим по полной программе. Хорошо?

Натали уныло вздыхает.

Я кладу руки на оба ее плеча.

– Серьезно. Мы с этим справимся. Все будет хорошо. Я в любом случае дам тебе прибавку. Но здесь и сейчас мы будем веселиться. Поняла?

Натали качает головой.

– Очень мило, что ты это говоришь, но тебе не нужно давать мне прибавку. Я знаю, что она была связана с тем, что мы будем работать на Мэйвезеров.

– Нет, – говорю я, поправляя ее и удерживая ее взгляд. – Она была связана с тем, что ты удивительна в том, что делаешь. А это не изменилось. Мы не позволим одному препятствию подкосить нас. Ты никогда раньше не была в Вегасе, и я обещал показать тебе достопримечательности. Все, что пожелаешь. Этот город принадлежит тебе, и сегодня вечером мы сделаем то, что захочешь.

Натали пожимает плечами и пренебрежительно машет рукой.

– Мне не стоило быть такой глупой. Это была странная, чрезмерно-оплачиваемая безумная работа. Она была слишком хороша, чтобы быть правдой. Не существует шоколада без калорий, как и нет парня, который был бы забавным, «хорошо упакованным» и милым. – Я хочу запротестовать, но Натали права, поскольку я никоим образом не милый. – То же самое относится и к клиенту, желающему заплатить за эту работу на двадцать процентов больше.

– Натали, эта работа не странная. Она обоснованная. Ты ведь говорила об этом раньше. Мы хороши в том, что делаем. Лайла это знает. Это всего лишь неожиданное препятствие. Сделки разваливаются. Я видел это в нашем бизнесе много раз. Черт, Ник проходит через такое же со своей работой. Уверен, что твоя сестра сказала бы то же самое. Бьюсь об заклад, у них со Спенсером были сделки с поставщиками, которые проваливались – это просто суровая проза жизни. Мы этого хотели, этого не произошло, но нужно двигаться дальше. – Поскольку Натали еще не согласилась с моим самым предложением выжать максимум из этого вечера, я продолжаю, решительный придурок во мне управляет кораблем. – И несмотря ни на что, ты все равно получишь прибавку, так что сможешь снять свои ролики. А сегодня вечером? Мы отлично проведем время. По рукам?

Ее губы дергаются, и это намек на то, что мне нужно надавить сильнее. Я не дам ей шанса на уныние. Я быстро осматриваю бар и замечаю мужчину средних лет в бирюзовой тропической рубашке и женщину, одетую так же. Я опускаю руку с плеча Натали, наклоняюсь и шепчу:

– Наручники для дуэта в гавайских рубашках. Сегодня вечером он закует ее в наручники. И основательно над ней поработает у столбика кровати в «Фламинго».

– Да, – заговорщически шепчет Натали, возвращаясь к жизни, словно она не может противостоять этой игре. – Они женаты двадцать лет и все еще делают это каждую ночь.

Это интересное дополнение. Я выгибаю бровь.

– Похоже, что тебе бы этого хотелось, дорогая?

Она кивает.

– Когда-нибудь. Тем более, мой последний парень не был похож на... – Она замолкает. – Я не должна этого говорить.

Натали разожгла во мне любопытство.

– Нет, ты должна это сказать. Я хочу знать.

Она хватает свой напиток и делает еще один глоток.

– Расскажи мне, Натали. Каким он не был?

Она проводит кончиком пальца по краю бокала, избегая ответа.

Я одариваю ее ехидным взглядом.

– Признавайся. Он не хотел заковывать тебя в наручники? Не хотел шлепать тебя посохом? Не хотел делать «это» каждую ночь?

Потому что я бы заковал ее в наручники. Связал бы ее. Отшлепал бы ее. Я бы трахнул ее на четвереньках. В машине. В самолете. Где угодно, повсюду и каждую ночь.

– Хорошо. Он был не очень… интересным в постели.

И вот я твердый. Так просто. Не из-за ее бывшего, а из-за того, что это подразумевает: она интересна в постели, а мне очень интересны интересные вещи, которые происходят с ней между простынями.

– А ты предпочитаешь интересные вещи, я правильно понимаю?

– Странно, что я, – говорит она, поигрывая бровями, – по крайней мере, предпочитаю регулярный секс. И я думаю, что наручники, поза «догги стайл», секс на публике и шлепки – все это просто замечательно и классно, – Она прикрывает рукой рот и съеживается. – Черт. Я же не сказала этого вслух, правда?

– Каждое восхитительное слово. – Я ухмыляюсь. – Так что, мы договорились? Больше никакой грустной Натали сегодня вечером?

Она вздыхает, кусает уголок губ, затем игриво улыбается.

– Раз уж я могу покататься на «Американских горках», то договорились.

– Ты получишь свой аттракцион и прочувствуешь Вегас по полной программе. Не меньше, – говорю я, протягивая руку.

Натали берет ее, и мы пожимаем руки.

– Я прочувствую Вегас по полной программе.

– Одна ночь. Мы должны успеть все.

– Мы постараемся изо всех сил.

– Давай оторвемся.

– Отбрось осторожность, – говорит она с широкой улыбкой.

Потом тянется к своей водке с тоником, локтем отбрасывая свой телефон ко мне поближе. Краем глаза я вижу ее смс-сообщения. То, что от Лайлы – получено последним. Но под ним находится сообщение, отправленное Шарлотте. Натали, должно быть, открыла его после того, как закрыла сообщение Лайлы, и из-за увиденных слов меня пронизывает искушение, словно есть линия, которую я не должен пересекать, но все равно пересеку.

Я так сильно его хочу.

И это все, что мне нужно знать. Эти слова придают мне смелости, и я возвращаюсь к тому, на что, почти уверен, она намекала, прежде чем пришло сообщение от Лайлы. Я осушаю стакан Натали.

– Скажи, почему тебе нравится водка с тоником?

– Угадай, – говорит Натали, медленно приближаясь. Ее слова – кокетливое приглашение.

– Из-за того, какая она на вкус на твоих губах, когда я тебя целую? – спрашиваю я, пытаясь это проверить.

Она произносит одно слово:

– Да.

И прежде чем это осознаю, я целую Натали.

Глава 8

Давайте вернемся назад.

Как мы перешли от «никаких поцелуев» к поцелуям? Каким был этот поворотный момент? Натали наклонилась ко мне? Или я придвинулся к ней? Мелочи важны. Я с удовольствием ими поделюсь.

Начнем с шести месяцев сексуального напряжения. Добавим два ее «Мохито», два моих пива и парочку бокалов водки с тоником. Смешаем это с плохими новостями на деловом фронте, и сверху положим вишенку из убийственного комментария Натали, который не оставляет сомнений о том, чего она хочет… и вот я здесь.

Мы не склоняемся друг к другу. Нет никакого сантиметр за сантиметром чувственного притяжения. Это не медленно нарастающая страсть.

Это столкновение. Мы словно две машины, мчимся по шоссе этой ночи, врезаемся друг в друга, ползаем по капотам и целуемся, как безумные.

В этом нет ничего нерешительного. Мы перешли от «никаких поцелуев» к поцелуям менее чем за шестьдесят наносекунд. Да, на самом деле я тоже не знаю, что такое наносекунда. Но это происходит в мгновение ока.

И теперь моя рука в волосах Натали, я притягиваю ее ближе, и наши губы сминаются. Мы целуемся жестко и грубо, подпитываясь затаенным желанием и более чем достаточным количеством водки и рома, так что это неизбежно.

Она царапает меня зубами, и я рычу в восторге от ее грубости. Я грубо всасываю ее нижнюю губу, и моим вознаграждением является почти такой же ее звук. Натали похожа на тигрицу, и мы вместе – животные.

Я крепче сжимаю ее голову, ее руки повсюду на мне: в волосах, движутся вниз к груди, потом скользят по моим рукам. Мы так глубоко целуемся, словно пытаемся залезть друг на друга.

В какой-то момент Натали отстраняется от меня, тяжело дышит, потом шепчет мне на ухо:

– Я так долго хотела это сделать.

– Не так долго, как я. А теперь верни мне эти губы, – говорю я ей, и она подчиняется.

Обхватываю ладонями ее щеки, но я не нежен, и Натали не хочет, чтобы я был таким. Она не нежная девушка. Она крутая и жесткая, и она хочет того же, что и я. Я крепко держу ее лицо в своих ладонях, и она практически залазит ко мне на колени в попытке быть ближе, а затем еще ближе, когда прижимается своей грудью к моей груди.

Я сижу на стуле в баре, и мы устраиваем что-то вроде шоу. Но мне все равно.

Мой язык ищет и охотится, желая испробовать каждый уголок ее рта, смакуя водку с тоником, а больше всего – Натали. Она хнычет и стонет, и я проглатываю каждый ее сексуальный звук.

Этот стул – наш. Этот бар – наш. Ночь принадлежит этому поцелую, потому что это не «первый исследовательский» поцелуй. Он содержит в себе всю необходимую информацию, для того чтобы собрать головоломку под названием «где закончится эта ночь».

С непоколебимой уверенностью я знаю, что это за поцелуй.

Когда я исследую рот Натали, а она с равной настойчивостью заявляет права на мой, я знаю, что трахну ее сегодня вечером.

* * *

Каким-то образом мы выбираемся из бара. Я оплачиваю счет, Натали хватает свою сумочку и телефон, и мы заваливаемся в большую пасть развлекательного комплекса «Нью-Йорк, Нью-Йорк».

– Итак, весь наш новый опыт в Вегасе. – Ее взгляд кокетливый, голос порочный, а бедра качаются при ходьбе. – Следующими будут «Американские горки»?

Вот это – приглашение (как будто я когда-либо слышал хоть одно). Я отвечаю на ее просьбу:

– Давай прямо сейчас на них прокатимся. Мы используем по максимуму каждую секунду в этом городе.

Я не говорю о том, что будет потом (что наступит понедельник, и мы вернемся к обычной жизни). К работе. Что-то большее, чем сегодняшняя ночь – это слишком рискованно, но сейчас я не хочу излагать основные правила. Я хочу быть в настоящем моменте сегодняшнего вечера. Кроме того, водка уже говорит моему мозгу: «а не насрать на то, что будет в понедельник?».

– Мы попробуем все, – говорю я, потому что сейчас это имеет чертовски больше смысла, чем размышление о последствиях.

– Хорошо. – Она хватает вырез моей черной футболки, когда мы останавливаемся перед «Знаменитыми хот-догами Натана» (Примеч.: американская компания, которая управляет сетью ресторанов быстрого питания, специализирующихся на хот-догах), где покупатели жадно запихивают хот-доги и чизстейки себе в рот. – Потому что я люблю «Американские горки», – говорит Натали, потираясь об меня в ярком свете коридора казино. Рядом раздается бряцание игрового автомата, сообщающего о выигрыше, и звуки вращения рулеток.

Я обхватываю ее бедра руками и прижимаю к себе, чтобы Натали почувствовала мою твердую длину. Она вздыхает, когда соприкасается с моим стояком, затем с ее губ срывается сладкий сексуальный стон. Ее реакция бесценна и совершенна.

– Насколько сильно ты любишь «Американские горки»? – спрашиваю я.

– Просто подожди, пока не услышишь, как я кричу при спуске. Тогда и узнаешь, насколько сильно.

Я приподнимаю бровь.

– Милая, я обязательно возьму тебя в чертову поездку.

Мы каким-то образом отстраняемся друг от друга.

После идем и целуемся. Следуем указателям, ведущим к аттракциону, и останавливаемся по дороге, чтобы найти нужное направление. Я прижимаю Натали к стене и целую в шею, моя щетина трется о ее мягкую кожу. Натали стонет, когда я это делаю, и эти звуки сводят меня с ума. Я хочу слышать все ее стоны и сексуальные крики, быть их причиной, а затем снова заставить ее охать и стонать.

Нам удается преодолеть еще сотню шагов или около того, затем мы поднимаемся по эскалатору, где вырисовывается вход в объединенную галерею игровых автоматов и проход к «Американским горкам».

Но мне снова нужно прикоснуться к Натали, поэтому я разворачиваю ее, прислоняю спиной к стене, держу за запястья и прижимаюсь к ней всем телом, еще раз обрушивая свой рот на ее губы. Когда удается отстраниться, я прикусываю мочку ее уха, и Натали тихо вскрикивает.

– Я так сильно тебя хочу, – говорю я ей.

– Боже, ты понятия не имеешь. Быть рядом с тобой – это пытка. Мне не терпелось к тебе прикоснуться. Я сказала своей сестре, когда села в самолет, что у меня не получится в этой поездке держать себя в руках и не хотеть тебя. – Натали произносит это на одном дыхании. Ее признание, вероятно, подпитано спиртным, и мне это подходит, потому что я тоже выпил. Хотя не настолько пьян, чтобы слова из смс-сообщения, которое я подсмотрел, не встали на свои места.

Меня осеняет: она писала сестре обо мне. Говорила Шарлотте о том, что быть рядом со мной – это пытка. Тогда Шарлотта ответила, что знает, что Натали захочет сделать это со мной в Вегасе. И, чтоб его, если это не заводит меня еще сильнее.

Исчезли все причины, по которым я должен был устоять перед ней. Все мои правила, по которым я разделяю работу и удовольствие, превратились в пыль.

Надеюсь, утром все не будет неловким, но, черт возьми, я могу думать только о том, что происходит сейчас. Завтрашний день оставим на завтра.

Мы протискиваемся через яркие огни и мигающие экраны в галерее игровых автоматов и находим дорогу к очереди на «Американские горки». Перед нами всего несколько человек. Нам ждать недолго, но я хочу, чтобы ожидание было для Натали прелюдией. Я притягиваю ее к себе, спиной к своей груди, задницей прямо к контуру моего твердого члена.

Она кладет голову на мое плечо, поворачивается к моей шее и, мурлыча, произносит мое имя.

Я шепчу ей на ухо ее имя, и то, как произношу эти три слога, похоже, ее заводит. Натали прижимается ко мне спиной, ее сексуальная маленькая попка трется о мою длину. Прямо сейчас мы – чертово определение «демонстрации чувств на публике». Мы – те, кому адресовано «снимите себе номер», но удивительно, что никто ничего не говорит.

Это Вегас, детка. Я люблю этот город.

Пальцами играю с поясом ее юбки.

– Скажи мне, насколько сильно ты этого хочешь. Я хочу услышать, как ты это говоришь.

– Насколько сильно я хочу покататься на «Американских горках»?

Я впиваюсь руками в ее бедра.

– Нет. Насколько сильно ты хочешь, чтобы я трахнул тебя сегодня вечером.

Натали поворачивается, взгляд ее голубых глаз встречается с моим. Сначала она ничего не говорит, просто меня рассматривает. Ее глаза темнеют от желания, и она ни не сводит с меня взгляда. Воздух со свистом покидает мои легкие из-за напряженности ее взгляда.

– Уайат Хаммер, разве ты не знаешь?

– Разве я не знаю что? – хрипло говорю я.

Каждое слово, покидающее ее рот, пропитано желанием:

– Я страстно тебя желаю.

Никогда не было такого, чтобы четыре слова, поставленные вместе, звучали так горячо. Хотя мы и не одни, но это не имеет значения. Я прижимаюсь к ее губам и в первый раз за весь вечер нежно ее целую. Это длится секунду или две, затем я шепчу:

– Ты меня просто убиваешь, Нат.

Наша очередь подходит, и мы отстраняемся друг от друга. Наша группа направляется к цепочке из желтых вагонов, стилистически похожих на такси.

Я не рискую. Беру Натали за руку и целенаправленно веду к последнему вагончику. Сначала в него садится Натали, ее юбка задирается на сантиметр или два, показывая больше гладкой кожи ног.

Я присоединяюсь к ней, и как только мы оказываемся на месте, моя рука отправляется на миссию. Когда вагончики заполняются людьми, мои пальцы перемещаются к краю ее юбки и под нее, затем вверх по бедрам между ногами, устремляясь к влажной ткани трусиков.

Затем внутрь.

– Боже, – вздыхает Натали.

И у меня есть две минуты сорок пять секунд, чтобы заставить ее произнести это снова. И громче.