Текст книги "Выстрел из прошлого"

Автор книги: Лора Липпман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

Глава 4

В кафе Тесс после долгих споров все-таки удалось настоять, что платить будет она.

– Я так понимаю, тебе что-то от меня нужно, – кислым тоном проговорил Мартин Тул.

– Фи, как грубо! Ну, а тебе никогда не приходило в голову, что мне просто надоело смотреть, как ты с величественным видом подписываешь чек, словно явился сюда специально для того, чтобы покормить бедную, голодную сиротку?

– Ага… и поэтому ты решила на этот раз заплатить сама, а потом потребовать от меня какой-то услуги. Угадал?

– Ну… может быть, – протянула она, бросив немного сахара в свой капуччино. Вилять не имело смысла. Тесс давно уже успела понять, что у Тула нюх, как у хорошей гончей, и вдобавок бульдожья хватка. К тому же он был любопытен, как муха. И живо интересовался тем, как идут ее дела, – возможно, потому, что именно он когда-то свел ее с Эдвардом Кейесом, своим бывшим коллегой. Тесс подозревала, что, уйдя в один прекрасный день в отставку, Тул тоже сделается частным детективом – конечно, если комиссару не придет в голову привести свою угрозу в исполнение и перебросить Тула в другой участок. Расследование убийств было призванием Тула. Можно было смело сказать, что именно ради этого он и родился на свет. И пока ему будет позволено этим заниматься, он будет вкалывать дни и ночи, не зная ни сна, ни отдыха и даже не помышляя о чем-то другом.

Правда, сейчас он не на работе, злорадно подумала Тесс, видя, как его взгляд то и дело обращается к пирсу, который был виден из окна кофейни.

– Их тут нет, – хмыкнула она.

– Кого? Ты о чем? – самым невинным тоном спросил Тул, как будто это вовсе и не он смотрел в ту сторону.

– О твоих двойниках. У них пауза. Вечно я путаю, который из них играет тебя. Та блондинка? Она ничего, только глаза посажены слишком близко. Или тот лысый, который курит?

– Он вовсе не лысый… во всяком случае, уже не лысый. И потом, если хочешь знать, он собирается уйти из этого шоу, даже если его продлят еще на следующий год.

– Вот это да! А я уж было решила, что ты не смотришь подобные вещи.

– Ну… об этом тоже ведь иногда пишут в газетах. А такие статейки я читаю очень внимательно – хочу убедиться, что из-за этого проклятого шоу где-нибудь на моем участке не случится стрельбы. Ты ведь знаешь, как это бывает – если им нужно, то они могут запросто перекрыть весь район, а это такая головная боль, что хуже не бывает. И почему-то им до смерти полюбился Хэмилтон. Наверное, потому, что тут, в районе Нортист, много живописных зданий. На экране все это выглядит очень здорово.

Тесс улыбнулась. Очень характерно для Балтимора – тут все просто-таки помешаны на имидже родного города и готовы из кожи лезть вон, даже если речь идет о криминальном шоу. А то, о котором шла речь, призванное живописать работу городского отдела по расследованию убийств, настолько органично вписалось в жизнь города, что как-то во время съемок в Феллз-Пойнт грабитель смешался с толпой актеров и вместе с ними благополучно доиграл эпизод, причем никто из съемочной группы попросту не заметил этого. Правда, съемки стали для города вечной головной болью – непонятно по какой причине телевизионщики облюбовали для этого городской пирс, находившийся по соседству с полицейским управлением. Однако шоу получило полное и безоговорочное одобрение властей. Да и неудивительно – после стольких лет, когда они скрежетали зубами от бессильной зависти к Лос-Анджелесу и Нью-Йорку, захвативших лидерство в этой области, было так приятно слышать, как какой-нибудь смазливый паренек чирикает с экрана: «Вилкенс-авеню» или «Форт МакГенри», даже если речь идет всего лишь о местном канале.

– Но ведь именно поэтому мы всякий раз встречаемся здесь, разве нет? Потому что ты обожаешь незаметно подглядывать за актерами.

– Вовсе нет. Просто я люблю кофе и терпеть не могу бары, – буркнул Тул. – И потом, ты ведь живешь в Феллз-Пойнт, не так ли? Так где же нам еще встречаться, по-твоему?

– Ну, можно в какой-нибудь другой кофейне.

Блондинка за соседним столиком явно старалась перехватить взгляд Тула, правда, без особого успеха. Он никогда не обращал внимания на женщин. Ну, почти никогда – Тул когда-то был женат, но его экс-супруга давно уже стала частью далекого прошлого. Иной раз Тесс даже казалось, что он уже напрочь забыл о ней. Впрочем, может, она ошибалась – по части умения держать язык за зубами Тул уступал первенство разве что устрице, и Тесс хоть и синела от злости, но поделать ничего не могла. Женщины безнадежно вздыхали, кидали в его сторону зазывные взгляды, иной раз просто-таки падали к его ногам, но Тул оставался холодным и неприступным, точно айсберг. Гроза криминального мира, в душе он оставался все тем же прыщеватым, худеньким пареньком, низкорослым и невзрачным, с такими маленькими руками и ногами, что это вечно служило предметом насмешек.

В отличие от остальных женщин, Тесс никогда не испытывала к нему никаких романтических чувств. У нее были свои собственные представления о том, каким должен быть ее избранник, и она пока что не собиралась их менять – хотя опыт показывал, что в ее расчеты явно вкралась ошибка. Один из трех мужчин в ее жизни погиб, другой оказался за решеткой, а третий укатил в Техас. И теперь у нее не было ни малейшего желания ставить свои эксперименты на Туле.

– У тебя проблемы с выпивкой? – вдруг спросила она.

– Господи, до чего избитая фраза! – поморщился Тул. – Пьющий коп.

– Избитая фраза – это всего лишь правда, которая превращается в банальность просто из-за бесконечных повторений.

– Слушай, а как бы отреагировала ты, если бы я сказал, что пригласил тебя в кофейню просто потому, что это у тебя проблемы с выпивкой, а тут тебе гарантированно ничего не нальют? Кроме кофе, конечно.

Тесс задумалась. Подобные заявления, даже не очень приятные, всегда вызывали у нее острый интерес. Может, она действительно слишком много пьет? Или Тул сказал это просто для того, чтобы увести разговор в сторону? Что касается самой Тесс, она всегда старалась следовать хорошо известному правилу: никогда не пить до захода солнца и никогда не пить больше трех дней подряд. Покопавшись в памяти, она решила, что совесть ее чиста – более или менее. А бокал сухого вина за обедом – это такая ерунда! Право, есть, о чем говорить!

– Подозреваю, что ты просто стараешься перевести разговор на меня, – буркнула Тесс. – Кстати, раз уж ты завел разговор об избитых фразах… Все думают, что я, мягко выражаясь, в некоторых вещах не отличаюсь воздержанностью. И делаю все, лишь бы оказаться за бортом. Неправда – я могу бросить что угодно… отказаться от всего в любой момент. Хочешь, испытай меня?

– Как и иные мужчины. Это значит, что никого испытывать мы не будем. – Он явно дразнил ее. Да Тул кинулся бы к выходу, на ходу теряя подметки, приди ему в голову, что Тесс положила на него глаз. Внезапно Тесс, словно очнувшись, услышала лившийся из динамиков голос Нэнси Ламотт, обволакивающий тебя, словно мурлыканье влюбленной кошечки. Иной раз случается так, что ничем не примечательная мелодия внезапно становится хитом сезона. Да вот взять хотя бы «Лунную реку», которая сейчас звучит. О чем она? Одному богу известно…

– «Завтраку Тиффани», – пробормотал Тул.

– Замечательная книга, дерьмовый фильм, – буркнула Тесс. Не стоит упоминать при Туле, что она хлюпает носом всякий раз, как смотрит его.

– Послушай, я никогда тебе не рассказывал, как меня во время бессонницы буквально преследовал Джордж Пеппард? Какой-то канал – уже не помню, какой – вдруг принялся крутить каждый вечер «Банасек».

– И когда это было? Вскоре после твоего развода?

– Не помню. – У нее снова возникло ощущение, будто она уперлась лбом в каменную стену, которой Тул в незапамятные времена окружил свое сердце. Черт возьми, он до сих пор до мельчайших деталей помнил каждое убийство, которое ему довелось расследовать, но всякий раз упрямо прикидывался слабоумным, стоило ей только спросить о чем-то, что касалось его лично.

– Итак, у меня сегодня появились клиенты, – начала Тесс, зная, что о таких вещах Тул готов говорить часами.

– Вот как? Интересно.

– Даже два клиента сразу. И соответственно, два дела. Одно достаточно простое и, в общем, незатейливое – просьба отыскать пропавшего человека. Слава богу, у нас теперь есть компьютеры.

Тул аккуратно надкусил печенье мелкими, но удивительно ровными белыми зубами.

– Все эти новомодные компьютерные штучки по большей части являются незаконными… или, по крайней мере, должны быть, – недовольно заворчал он. – Так что будь добра – ничего не говори. Даже слышать не хочу, какими методами ты собралась действовать. Иначе ты поставишь меня в чертовски сложное положение.

– Ну, сама я этим заниматься не буду – если тебе так спокойнее. А вот о другом случае мне бы очень хотелось с тобой поговорить. Речь идет о том, чтобы отыскать следы нескольких ребятишек. Скорее всего, их усыновили. Компьютер тут ничем не поможет – во всяком случае, мне так сказали.

– У нас, в Балтиморе? – Тул облокотился о стол. В глазах у него вспыхнул огонек интереса.

– В Мэриленде. Я так думаю, вернее, надеюсь. Честно говоря, я не знаю даже их фамилий.

– И кто же хочет их отыскать? А главное – зачем?

Тесс решила оставить первый вопрос без ответа. Тула абсолютно не касается, кто обратился к ней за помощью, но вот если удастся получить ответ на другой вопрос, это бы здорово помогло ей в расследовании.

– Пару лет назад их допрашивали как свидетелей во время слушания этого дела. Мой клиент чувствует себя обязанным им. И ему очень хотелось бы хоть что-то для них сделать.

– Дорожная авария? Несчастный случай?

– В общем-то можно сказать и так. Дети оказались единственными свидетелями. Естественно, фамилий их он не помнит, да и в именах-то, если честно, не слишком уверен.

– Господи, Тесс, я просто тебя не узнаю! Это же дело яйца выеденного не стоит! Как тебе не стыдно?! Неужто не догадываешься, как к ним подобраться?

Тесс с обиженным видом надула губы:

– Ладно, ладно, считай, что мне стыдно! Да, вот такая я тупая. А если ты такой сообразительный, так сделай милость, подскажи, с чего начать.

– Итак, эти ребятишки стали свидетелями на суде, верно? Стало быть, все, что от тебя требуется, – это ввести номер дела в память компьютера, где хранятся подобные дела, и дело в шляпе. В пять минут ты узнаешь данные всех свидетелей по этому делу. Даже если речь идет о несовершеннолетних, их данные были обязаны занести в документы, поскольку они как-никак были свидетелями. И даже если речь не идет о криминале…

Тесс, почувствовав себя неловко, сделала большой глоток капуччино.

– О… разве я так сказала? Нет-нет, это дело как раз одно из тех, которыми ты обычно занимаешься.

– Конечно, разница тут есть, и все равно… – Тул осекся и метнул в ее сторону подозрительный взгляд. – Опять дергаешь меня за поводок, а, Тесс? Интересно, кто он такой, твой клиент? Кто-то из моих подопечных?

– Имена клиентов не разглашаются, детектив Тул, и тебе это хорошо известно.

– Итак, речь идет о криминале, – пробормотал он себе под нос. – Убийство?

– Не твое дело.

– Стало быть, убийство. Убийство, свидетелями по которому проходили дети, – пробормотал он. Тесс могла бы поклясться, что она слышит тихий шорох перелистываемых страниц у него в голове, где хранились все подробности двух тысяч или даже более дел, в расследовании которых он принимал участие. – Дети, дети, дети… Ага, кажется, вспомнил. Один тип пристрелил парнишку за то, что они с его дочкой поздно вернулись из кино. Угадал?

– Если я скажу тебе, кто мой клиент, Тайнер останется без лицензии. И потом, ты все равно не угадал.

– Ага… ладно. Еще один парнишка четырнадцати лет был убит, когда пытался забраться в чужую машину. Хозяин включил сигнализацию, ну, она и взвыла. Так этот псих пристрелил мальчишку.

Тесс даже растерялась немного:

– Первый раз слышу. Как это я его пропустила?

– Нет, тоже не подходит. Мальчишка действительно погиб на месте – прямо на глазах у пожилой женщины, когда она грелась на солнышке возле своего дома, так что это не твой случай. – Тул побарабанил пальцами по столу. – Убит ребенок… и дети же были свидетелями. А! Бил! Лютер Бил, верно? Сумасшедший ублюдок!

– Насчет сумасшествия мне ничего не известно. Правда, он немного странноватый, но, учитывая все обстоятельства, в этом ведь нет ничего удивительного, верно?

– Так это и в самом деле Бил! – Придя в полный восторг, Тул оглушительно хлопнул себя по животу. – Господи помилуй, просто ушам своим не верю! Зачем ты ввязалась в это дерьмо? Легковерная идиотка! Неужели поверила всему, что наплел тебе этот старый мерзавец?

Тесс резко вскочила, невольно разозлившись на себя за то, что так легко позволила обвести себя вокруг пальца. Ну и хитрец! Надо же, заставил-таки ее проговориться! Впрочем, Тулу достаточно было только бросить быстрый взгляд на ее виноватое лицо, чтобы убедиться, что выстрел попал в точку.

– Может, перельем кофе из чашек в стаканчики да прогуляемся немного по свежему воздуху?

Как обычно по пятницам, на Феллз-Пойнт было не протолкнуться, но Тесс и Тул давно уже овладели искусством маневрировать в толпе, ловко избегая столкновения с пьяными. Они спустились вниз по Фелл-стрит, узенькой улочке, совсем недавно застроенной городскими особнячками и одноквартирными домами, своим концом упиравшейся в городской пляж. Машин тут почти не было – уж очень узкой была эта улочка, а единственный бар на ней выглядел на редкость спокойным. Дойдя до причала, они уселись, свесив ноги и глядя через узкий пролив на Локуст-Пойнт. Отсюда Тесс могла видеть то, что осталось от фабрики Проктера и Гембла, где некогда работал Лютер Бил, а рядом с ней – фабрику «Домино», или «Сахарный домик», как именовали ее местные, со сверкающей неоновыми огнями рекламой, без которой уже не мыслили себя многие старожилы.

– Лютер Бил решил загладить грехи, – объяснила она. – Неужели в это так трудно поверить? И разве обязательно быть легковерным идиотом, чтобы считать, что кому-то хочется сделать доброе дело?

– Прости, – поспешно извинился Тул. – Я не должен был так говорить. Но чтобы Лютер Бил… Иисусе сладчайший, Тесс, да ведь он просто дьявол в человеческом облике! Я часто думал, что его следовало бы назвать Люцифер Бил – это имя куда больше ему подходит!

– Дьявол? Этот надутый старикашка в коричневом костюме? Ох, Мартин, кажется, тебя занесло! Конечно, я знаю, что он убийца. Он убил маленького мальчика, и, поверь, мне тошно думать об этом, но он никакой не дьявол. Просто старый человек совершивший когда-то ужасную ошибку. И потом, не он первый, не он последний. По крайней мере, он раскаялся и сейчас хочет хоть как-то загладить свою вину.

– Так я и думал! Раскаялся?! Он?! Как бы не так! Скорее уж решил, что пришло время отомстить. В тот раз он был судьей и палачом. Теперь вообразил себя судом присяжных, призванным судить и решать, каким должно быть возмещение убытков.

– Он просто сделал ошибку. Одну ужасную, непоправимую, трагическую ошибку. Я вовсе не пытаюсь его защищать, но, поверь, он совсем не такой, как ты думаешь.

– Одну ошибку? Одну ошибку?! – Голос Тула сорвался на крик. Спохватившись, он постарался взять себя в руки. – Держу пари, старый черт сказал тебе, что за ним до сих пор ничего нет, так?

– Ну, он намекнул, что привлекался за то, что ремонтировал квартиры, не имея лицензии, но…

– Проверь сама, Тесс. Лет этак пятнадцать назад он был арестован за нападение на человека. И не будь пострадавший верзилой шести футов ростом и не весь он при этом двести фунтов, это стало бы первым убийством, которое совершил Лютер Бил. Тогда он отделался сравнительно легко. Получил всего лишь ИСП – испытательный срок и предупреждение.

– Я знаю, что такое ИСП, – слегка обидевшись, окрысилась Тесс. – Но еще мне известно, что фактически это значит, что перед законом человек чист. Так что, строго говоря, Бил сказал мне правду. Держу пари, что больше за ним ничего нет. Я угадала?

– Да. Надо отдать ему должное – Бил извлек урок из этого опыта, – отмахнувшись от нее, продолжал Тул. – Только знаешь какой? В следующий раз, когда задумаешь кого-то прикончить, выбирай жертву своего роста. Нет, лучше даже меньше. Ребенка, вернее, одиннадцатилетнего парнишку. Лучше всего такого, чтобы весил не больше котенка, а так оно и было, уж ты поверь мне, Тесс. У него в кулаке было зажато несколько камней. А у Лютера Била оказался «Магнум-357». Грязная скотина!

– Я встречалась с ним, – запротестовала Тесс. – Мы долго разговаривали. Похоже, он искренне раскаивается. Сказать по правде, он считает, что с ним еще обошлись довольно мягко. Сам он готов признать, что заслуживает куда более тяжкого наказания. Он читает Библию. Послушай, Тул, в конце концов, Бил – не единственный преступник, кто поверил в Бога, оказавшись в тюрьме.

– Вот-вот. И будет не единственным, кто забудет о нем, оказавшись на свободе. – Тул недовольно покосился на встававшую из-за горизонта луну – было полнолуние, и изжелта-блеклый диск смахивал на оплывшую от беспробудного пьянства физиономию. – Послушай, Тесс, неужели ты не почувствовала ничего странного в этом типе? Бог ты мой, да ведь от всего этого дела разит за версту! Странно! Вообще-то я давно уже привык доверять твоему чутью. Если помнишь, мы ведь с тобой как раз и познакомились-то возле трупа. И я привык верить тебе, если речь идет об убийстве.

– Привык, да только не сразу! – фыркнула Тесс. – Ты поверил мне, это верно, но только когда я сама едва не отправилась к праотцам!

Хороший удар, мысленно поаплодировала она себе. Похоже, ей удалось-таки пробить брешь в его броне. Хотя зря она так – в тот раз он в общем-то был не так уж виноват. Ну и пусть, поделом ему – он ведь сам обидел ее, причем первый, поставив под сомнение правильность ее суждений.

– Да, да, конечно, помню. Но скажи по-честному – неужели этот Бил не нагнал на тебя страху?

– Да нет, в общем-то… – задумчиво протянула она. – Конечно, не слишком приятный тип. Один из тех, кого я называю давилками: «Слушай внимательно!», «Слушайся старших!» – и все такое. Резкий… да, иной раз почти до грубости. Сказать по правде, чем-то он похож на мою бабку. Во всяком случае, разговаривает почти так же, как она.

– Крепкий орешек… Знаешь, говорят, оказавшись в суде, он вначале твердил, что это, дескать, была самозащита. Совсем с ума сошел! К счастью, его адвокат отговорил его от этого. Но положения Била это не улучшило. Мать Донни Мура, убитого парнишки, ходила в суд каждый день и сидела там от звонка до звонка, пока длилось заседание. Все, что ей требовалось, это услышать от него: «Простите… я виноват». А знаешь, что он сказал ей, когда они как-то раз нос к носу столкнулись в коридоре здания суда?

– Нет, – пробормотала Тесс, почувствовав, как в ее памяти зашевелились какие-то не слишком приятные воспоминания. – Нет. И честно говоря, не очень хочу это знать.

– И все-таки я тебе скажу. – Тул придвинулся ближе, заговорщически понизив голос, – точь-в-точь старая леди, когда обстоятельства вынуждают ее произнести нечто не вполне приличное. – Так вот, столкнувшись с женщиной, только что потерявшей единственного сына, этот подонок не нашел ничего лучшего, как бросить ей в лицо: «Будь вы хорошей матерью, Донни не пришлось бы жить по соседству со мной и теперь, возможно, он был бы жив». Приятный парень, верно? Такой милый, такой совестливый!

Тесс предпочла промолчать, немигающим взглядом уставившись на луну. Всю свою жизнь во время полнолуния она смотрела на небо, надеясь увидеть улыбающуюся физиономию «лунного человечка». Но всякий раз, как на грех, видела либо грустную, либо откровенно тоскливую, с губами, вытянутыми в трубочку, будто человечек сам удивлялся валившимся ему на голову несчастьям.

Тул ласково накрыл своей ладонью ее руку – жест, совершенно ему не свойственный. Вернее, им обоим, ведь они были не любовниками, а друзьями. И к тому же оба не принадлежали к числу сентиментальных натур.

– Еще раз говорю тебе, Тесс, брось это дело. Конечно, ты можешь послать меня к черту, но это правда. Лютер Бил – подлец. Исчадие ада. Пошли его к дьяволу, пока не поздно.

– Это ты расследовал его дело?

– Нет, но я знаю парней, которые им занимались…

– Тогда все, что ты мне говорил, не более чем слухи.

Тул нерешительно кивнул:

– Ну… можно сказать и так.

– Ты искренне ненавидишь насилие, да? И насильников тоже. Разве это нормально, тем более для копа? Нет, думаю, все дело в том, что тебе страшно… страшно подумать, что будет, если люди с оружием в руках сами станут чинить суд и расправу. А может, причина в другом, а? Что, если этот самый Лютер Бил – живой свидетель плохой работы нашей полиции? Прими она вовремя меры, никакого убийства бы не произошло, верно?

– Это нечестно, Тесс.

Да, наверное, он прав. Но друзья на то и существуют, чтобы спорить до хрипоты, обижая и вновь прощая друг друга. Даже сейчас, разозлившись до белых глаз, Тесс не могла не понимать, что это просто эпизод… камешек на пути их дружбы. Они только что едва не поссорились, но в глубине души оба уже готовы помириться.

– Не пойму… что все-таки тебя так беспокоит? Стоит мне упомянуть о Лютере Биле, и ты прямо на стенку лезешь. Может, расскажешь все-таки?

Тул ответил не сразу.

– Знаешь, за что я не люблю насильников и убийц? Потому что их понятие справедливости носит искаженный характер. Ну, скажи сама – разве собственность, как бы велика она ни была, стоит человеческой жизни? А они готовы убить за нее. И убивают… потому что себя, любимого, ценят превыше всего остального в мире. Только дай им волю, и тут уж наступит полный хаос. Нет уж, спасибо. Хватит с нас одного Лютера Била. Другого не надо.

– Но ведь он был по-своему прав, не так ли? Конечно, он поступил жестоко, но он был прав!

– Прав?! Это в чем же он был прав?! В том, что прикончил Донни Мура?

– Нет. В том, что если бы мать заботилась о нем как положено, то мальчишка не оказался бы среди ночи на Фэйрмаунт-авеню!

– А ты порой бываешь жестока, Тесс!

На этот раз она даже не пыталась оправдываться.