Текст книги "Выстрел из прошлого"

Автор книги: Лора Липпман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

Глава 15

Лютер Бил старательно тер щеткой мраморные ступеньки крыльца – зрелище, которое не часто встретишь в Балтиморе. Даже если бы он не стоял на самом виду, она, наверное, и тогда бы без особого труда догадалась, что дом принадлежит ему. Рядом с обшарпанными кирпичными зданиями, которые выглядели так, словно хозяевам давным-давно не было до них никакого дела, домик Била радовал глаз свежеокрашенными стенами. Возле мраморного крылечка красовалась огромная каменная ваза с желтыми маргаритками. Даже Тесс, будучи полным профаном в этом деле, не могла не заметить, какое все тут новенькое, чистое, сверкающее. Да, похоже, Лютер Бил устраивался тут всерьез и надолго, решила она про себя.

Ну, что ж, бывает, что план приходится менять на ходу.

– Какие красивые цветы! – пробормотала Тесс, с досадой подумав, почему от злости порой говоришь пошлости.

– Это уже вторые за это лето, – объяснил Бил, не отрываясь от своего занятия. – Кто-то стащил первый вазон. Думаю, и этот тоже сопрут, только вот зачем? Бог их знает. Ну, сколько за них выручишь? Доллар-два от силы. – Обмакнув щетку в алюминиевое ведро с водой, Бил принялся яростно тереть другое пятно, причем с такой силой и упорством, будто намеревался протереть ступеньку до дыр.

– Может, пригласите в дом? Нужно поговорить.

– Так говорите, кто вам мешает? Я и так сегодня изрядно припозднился.

– Знаете, это не тот разговор, который стоит вести на улице.

Она ожидала, что Бил удивится, или примется спорить, или уж, на худой конец, засыплет ее вопросами. Однако вместо этого он молча бросил щетку в ведро с мыльной водой и, кряхтя, распрямил спину. Старческие суставы сухо щелкнули.

– Я живу на третьем этаже, – объяснил он. Бил отпер ключом входную дверь, потом другую, которая вела в вестибюль, – деревянную, отполированную до такой степени, что в нее можно было смотреться, как в зеркало.

Тесс невольно потянула носом – пахло лимонной мастикой для мебели. – Раньше я сдавал первые два этажа, но теперь перестал. Под старость удобства ценишь больше, чем деньги. А возможность уединиться – тоже удобство.

Квартира, в которой обосновался Бил, производила несколько странное впечатление – казалось, тут жил человек, которому нравится сидеть в темноте. Как и ожидала Тесс, тут царила почти стерильная чистота, но мебели было на удивление мало, и оттого квартирка казалась пустоватой. Странно, до сих пор ей всегда представлялось, что старики обожают тащить к себе всякий хлам – да вот взять, к примеру, ее собственную бабку, у нее же в доме повернуться негде. Квартира Била, с ее пустыми белыми стенами и чистым, без единой пылинки ковровым покрытием на полу, производила впечатление выставочного зала, равнодушно ожидающего появления следующих экспонатов. Вслед за ним Тесс прошла через гостиную, мимоходом отметив, что там нет ничего, кроме одного стула да еще компьютера с телевизором. Бил провел ее на кухню, и Тесс облегченно вздохнула. В этом доме ей уже стало не по себе, а тут, по крайней мере, стояли два стула, обтянутые виниловой пленкой в тон желтой клеенке на столе.

– Хотите выпить чего-нибудь холодненького? – любезно осведомился Бил. И Тесс внезапно вспомнила, что всего каких-нибудь полчаса назад задала тот же вопрос Мартину Тулу. Может быть, это просто инстинктивное желание немного оттянуть разговор, подумала она. Особенно если не ждешь от него ничего хорошего.

– Нет, спасибо. – Тесс замялась, не зная, что сказать. – У вас тут довольно пусто, знаете ли. Впрочем, мне даже нравится.

– Пока я сидел в тюрьме, дверь взломали, кое-что из вещей растащили, а все остальное просто сломали. Но после того, как я заново побелил стены и постелил на пол новый ковер, тут стало малость поприятнее. А лишнюю мебель покупать не хочется – так проще. – Бил сурово посмотрел на нее, и Тесс невольно поежилась. – Слушайте, вы ведь явились сюда не для того, чтобы поговорить о моем доме, верно? Так выкладывайте, что у вас на уме. Хотите что-то узнать?

– Почему вы тогда сказали, что Дестини, дескать, не имеет значения? – выпалила Тесс. Вообще-то сначала она намеревалась спросить о другом. Но потом решила, что и такое начало сойдет.

– Дестини?

– Дестини Титер, одна из близнецов. Тогда, во время нашего разговора, вы как будто отмахнулись от нее… сказали, что даже если ее не удастся отыскать, то это, мол, не страшно. Почему? Потому что она девочка? Или вы уже тогда знали, что ее нет в живых? Знали, потому что сами же убили ее…

– Девушка убита?! – Голос Била звучал так, словно он не столько изумлен, сколько просто сбит с толку. Вскинув руку, он озадаченно потер виски, как будто пытаясь унять головную боль.

– Да. Это ее тело обнаружили в парке пару недель назад, еще до того, как вы наняли меня для расследования этого дела. Ее брат, Трежер, вчера вечером сгорел во время пожара. Но оказывается, кто-то еще до этого прикончил беднягу сильным ударом по голове, а потом устроил пожар – видимо, рассчитывал, что это будет принято за несчастный случай. Когда полицейским благодаря сохранившейся медицинской карте дантиста удалось идентифицировать парня, им внезапно пришло в голову проверить – уж не Дестини ли та несчастная, которой перерезали горло в парке?

В глубине души Тесс очень надеялась, что это сообщение заставит Била разволноваться… возможно, даже спровоцирует на откровенность. Но он молчал. Лицо у него было задумчивое. Наконец он заговорил:

– Жаль, конечно, что так вышло. Ну да, видно, ничего не поделаешь. Впрочем, остальные-то ведь живы, верно? Кстати, вы говорили, что собираетесь заглянуть в школу, где учится тот костлявый парнишка. Как у него дела? Между прочим, не исключено, что в конце концов вам удастся выйти и на след толстяка. Эти мальчишки всегда возвращаются домой, даже когда знают, что им наступают на пятки. Им просто не хватает мозгов, чтобы уехать куда-то и там начать все сначала.

Хладнокровие этого человека, его полное равнодушие взбесило Тесс… но вместе с тем, и вселило в нее надежду. «Как-то все это странно», – размышляла про себя Тесс. Ведь если бы он действительно убил близнецов, куда логичнее было бы ожидать, что он испугается или придумает себе мало-мальски правдоподобное алиби.

– Мистер Бил, сдается мне, вы не до конца осознали важность того, что я вам только что сказала. Дестини и Трежер Титеры были убиты. Думаю, что не ошибусь, если предположу, что очень скоро сюда явится полиция с ордером на ваш арест. Надеюсь, вы меня поняли?

– Меня… всегда во всем винят меня. Иной раз я думаю: а что, разве во всем этом городе больше некого обвинить? Глупость какая-то! Ну, скажите, для чего бы я стал платить вам деньги за их поиски? Чтобы потом их убить?

– Полиция считает, что вы прикончили Дестини просто в приступе ярости. Нет, вы не собирались этого делать – просто так уж случилось – ну, а вы сочли, что это судьба. А потом, поразмыслив на досуге, решили убить их всех – в наказание за то, что они свидетельствовали против вас. Да вот беда – вы не знали, как их найти. И вы обратились ко мне. Я должна была отыскать их для вас – чтобы вы их убили. Я бы с легким сердцем сделала для вас черную работу, даже не подозревая, зачем вам это нужно.

Если чутье не обманывало Тула, то разработанный Билом план был просто-таки гениальным. Его встреча с Дестини оказалась случайной. И одновременно роковой. Именно это убийство натолкнуло его на мысль разделаться с остальными. Но самому Билу вряд ли бы удалось их найти. И тогда он нанял ее, Тесс. Она вспомнила, как он настаивал на полной анонимности, как несколько раз подчеркнул, что не хочет встречаться с ними, – почему? Чтобы потом, когда полиция обнаружит их трупы, более убедительно отрицать свою вину? Как предполагал Тул, именно Лютер Бил взломал дверь в ее офис и украл свой собственный файл – все только для того, чтобы узнать, насколько далеко она продвинулась в своих поисках, – и при этом с пеной у рта продолжал доказывать, что не имеет к этому ровно никакого отношения. Но в той распечатке, которую он заполучил в субботу утром, была только информация о близнецах Титерах. У Тесс просто не дошли руки внести в память то, что удалось выяснить Джекки, – о нынешнем местонахождении Сэла и привилегированной школе Пенфилд. «Как часто жизнь людей зависит вот от такого стечения обстоятельств», – промелькнуло в голове у Тесс. И вот Сэл Хоукинс жив, а Трежер Титер погиб. Впрочем, до Сэла ему в любом случае было бы куда труднее добраться, решила она. Билу пришлось бы немало поломать голову, чтобы придумать, каким образом выманить Сэла из его убежища.

– Полиция собирается арестовать вас уже сегодня, – сказала она. – С минуты на минуту они будут здесь – с ордером на арест. Но мне очень хотелось успеть поговорить с вами до них – послушать, что вы об этом скажете.

Бил подошел к висевшему на кухонной двери настенному календарю, одному из тех, что так часто дарят в больших супермаркетах. На нем был изображен большой мост, ниже красовалось напоминание о том, что уже пора покупать садовые принадлежности. Тесс заметила, что все дни в июне были тщательно зачеркнуты. Все – кроме вчерашнего. Взяв черный фломастер, Бил аккуратно перечеркнул его крестиком.

– Совсем забыл про календарь. Я ведь вам уже говорил, что проспал немного. Итак, сегодня вот уже ровно шестьдесят семь дней, как я на свободе. А знаете, сколько дней я провел за решеткой?

Тесс с детства великолепно считала в уме. Впрочем, необходимость за последние пару лет практически постоянно подсчитывать расходы, чтобы ни в коем случае не превысить счет в банке, тоже оказалась неплохой тренировкой.

– 365 на пять… 1500 плюс 300 плюс еще 25… итого 1825 дней.

– Забыли високосный год, так что на самом деле 1826 дней. Боюсь, мне придется постараться и прожить до семидесяти двух лет, чтобы компенсировать все эти годы. Только ведь их все равно не вернешь, правда? В этой жизни никогда не получается что-то вернуть назад. И не важно, сам ли это потерял или у тебя украли. Вот так и моя жена Энни… и наши крошки, которым так и не суждено было появиться на свет… Это случалось пять раз. Пять раз мы принимались надеяться, что у нас будет ребенок. Да, видно, не судьба. Наверное, что-то у нее было не так. В наши-то дни все по-другому. Медицина много чего может. Были бы деньги. Разве не так?

– Да. Думаю, вы правы. – Тесс понятия не имела, к чему он это ведет, но, если честно, сейчас у нее не было ни малейшего желания обсуждать новейшие достижения медицины в области гинекологии и акушерства.

Лютер Бил тяжело вздохнул:

– Ох, дети, дети. Сказать по правде, я тогда не слишком расстраивался… так, больше делал вид. Ради Энни. На мой взгляд, дети – одно из самых ненадежных вложений капитала. Вы тратите на них кучу денег, сил и времени, и ради чего? Хорошо, коли получится нормальный человек. А если нет? Какие гарантии? Никаких. Да вот взять хотя бы этого парня, Трежера. Я помню его – славный, симпатичный малыш. Конечно, он попал в дурную компанию, но мордашка у него была милая. Девочка тоже была хорошенькая… вернее, была бы, одень ее по-человечески. А их вечно кутали в какие-то жуткие тряпки. Конечно, мне жаль, что с ними так вышло, но дело в том, что ведь я-то их не убивал…

– Но вы ведь обманули меня – вы никогда и не собирались им помогать, верно? Вы затеяли все это вовсе не потому, что хотели что-нибудь сделать для этих ребятишек?

– Знаете, пойду-ка, пожалуй, приготовлю чай со льдом. Вы точно ничего не хотите, а?

Тесс покачала головой. Бил вытащил из холодильника пакет с сухой смесью, насыпал несколько ложек порошка в высокий, янтарного цвета стакан и долил холодной воды. Потом он долго мешал его содержимое ложечкой, озабоченно разглядывая стакан на свет, как будто приготовление чая требовало невесть какой точности.

– Вам никогда не доводилось слышать, как ребенок пересказывает содержание какого-нибудь фильма? – Ложечка навязчиво звякала о стенки стакана. – Они обычно смешивают все в одну кучу, забывают главное, постоянно возвращаются назад или, наоборот, перескакивают сразу вперед. Словом, никакого терпения не хватит их слушать. Господи, да никогда в жизни двое детей не расскажут об одном и том же одинаково. Иной раз просто с ума сойдешь, пока дослушаешь их до конца.

Тесс молча ждала продолжения. Честно говоря, рассказчик из Била был аховый.

– Но вот что странно – ребятишки, на глазах у которых был убит Донни Мур, не сбились ни разу. И на суде рассказали одну и ту же историю – практически слово в слово. Иначе говоря, все они видели меня, стоявшего с винтовкой в руках и с самым зверским выражением лица. Это, кстати, рассказала девочка. Учтите, что к тому времени, как Донни Мур упал на землю, сама она уже улепетывала во все лопатки и успела свернуть за угол. Ее брат несся за ней по пятам. Но, как ни удивительно, он тоже меня видел. И толстяк тоже – хотя в этот момент был ко мне спиной. Да, все они твердили одно и то же, слово в слово. Вам ничего не кажется в этом странным?

– Возможно, их показания тем или иным способом были слегка подредактированы, – предположила Тесс. – В конце концов, они ведь дети. Наверняка их пришлось предварительно подготовить к тому, что им придется занять свидетельское место. Так что некоторого совпадения следовало ожидать.

– Да, согласен. И все было бы прекрасно, за исключением одной маленькой детали. Дело в том, мисс Монаган, что я не убивал Донни Мура.

Что ей сегодня сказал Тул, пока они любовались желтым диском луны, безмятежно сияющим на Локуст-Пойнт? «Поначалу он вообще заявил, что обойдется без адвоката – пустите его, мол, на место для свидетелей, и он докажет, что невиновен. К счастью, адвокат у него был не дурак». Господи, как ее только угораздило связаться с этим полоумным стариком?!

– Вы хотите сказать, что кто-то еще с такой же винтовкой, как у вас, случайно оказался той ночью на Фэйрмаунт-авеню и так же случайно подстрелил Донни – уже после того, как вы открыли огонь? И что опять-таки только по чистой случайности никто не услышал тех выстрелов? Ну, знаете, не считайте меня за дуру! Могли бы придумать что-нибудь поубедительнее.

– Я слышал два выстрела. Вначале я решил, что это просто выхлопы. И только потом, подумав хорошенько, понял – нет, это стрельба. И стреляли, скорее всего, из машины, что тогда проехала мимо.

– Но ведь пуля, которую извлекли из тела Донни, подходила к вашей винтовке, разве не так?

– Пуля прошла навылет. Им так никогда и не удалось ее отыскать. Да они ее и не искали. Для чего – ведь убийца был у них в руках. Они взяли меня на месте, да еще с винтовкой, из которой только что стреляли… да и дети в один голос твердили, что стрелял я.

– И все равно – это звучит слишком невероятно, чтобы можно было представить такое стечение обстоятельств. Ладно, будем считать, я вам поверила. Тогда скажите, для чего кому-то было стрелять в Донни Мура?

– Господи, можно подумать, это первый случай, когда ни в чем не повинный ребенок погиб в перестрелке, пока наркоманы выясняли свои дела? Погиб случайно, от шальной пули. Послушайте, тут точно дело в наркотиках, готов спорить на что угодно – иначе с чего тем парням в машине удирать, а? Будь они ни при чем, наверняка дождались бы полицию, дали бы показания, как нормальные люди, а они – бежать. Ну, а тот, кого хотели прикончить, скорее всего, тоже смылся. Небось и в голову не пришло задержаться, объяснить, как было дело. Нет, парень наверняка был рад-радешенек, что всем не до него, ну и дал деру, пока те не опомнились и не вернулись. А ребятишки заявили, что стрелял я. Конечно, их можно понять – боялись небось связываться с этими подонками.

– Но после смерти Донни детей разделили. Всех их поместили в разные приюты. Они бы не смогли сговориться, даже если бы захотели это сделать.

– Послушайте, мисс Монаган, говорю вам еще раз – я не убивал Донни Мура. Это правда, сначала я действительно немножечко покривил душой – решил, что вы скорее найдете ребятишек, если будете думать, что я, дескать, хочу отстегнуть им деньжат. Простите старика. Но я бы непременно сказал вам правду, честное слово, – в тот же день, как вы их нашли. Поверьте, все, чего я хотел, – это потолковать с ними по-хорошему, узнать, почему они тогда сказали неправду, почему ни словечка не проронили о тех, других выстрелах и о той машине, что свернула на Фэйрмаунт-авеню, как раз когда Донни упал.

Бил одним глотком осушил стакан с ледяным чаем, поставил его в раковину, пустил воду и, вымыв стакан, сунул его в сушку. Тесс молча смотрела на него, раздираемая противоречивыми чувствами. Вдруг она поймала себя на том, что ей страшно хочется поверить ему – хотя бы потому, что у нее нет ни малейшего желания оказаться замешанной в убийстве Трежера. Но она не может, не имеет права позволить ему сорваться с крючка просто для того, чтобы обелить себя.

– Вы по-прежнему хотите работать на меня? – вдруг спросил Бил.

– В полиции мне сказали, что в свое время вы уже привлекались к суду за нападение на человека. Тогда вам повезло – вы отделались предупреждением и испытательным сроком. Так что вы вовсе не такой уж законопослушный гражданин, как вы сказали мне при нашей первой встрече. По их словам, вы зверски избили того бедолагу – просто чудо, что он вообще остался жив. Это называется склонность к насилию. Тогда почему я должна вам верить?

Бил, не сказав ни слова, вытащил из кармана длинную золотую цепочку, поднес ее к глазам и принялся молча перебирать пальцами, словно это была не цепочка, а четки. Так прошло несколько томительных минут.

– Я рассказывал вам о моей Энни… о том, как она всегда хотела детей. Но ее тело… оно предало ее, убило детей, которых Энни носила во чреве. А потом убило и ее саму… как будто все женское, что было в ней, восстало против нее же. Она умирала, знала это. И я это знал. Каждый день после работы я бегом бежал в больницу, моля Бога только о том, чтобы успеть, чтобы она не ушла без меня. Понимаете, мне хотелось быть с ней… в последнюю минуту. Но однажды начальник задержал меня после работы… попросил сделать одну вещь. Короче, когда я вбежал в палату, санитар как раз натянул простыню ей на лицо.

Потрясенная, Тесс молча ждала, что будет дальше.

– Я бросился к ней, сдернул простыню, чтобы посмотреть на нее в последний раз. Под конец она стала совсем худенькой, кожа да кости, даже волосы почти все повылезли… она ничем уже не походила на ту женщину, на которой я когда-то женился, и все-таки это была она, моя Энни. Я смотрел на нее, глотая слезы, и вдруг мне бросилось в глаза, что у нее на шее ничего нет. Я обернулся. Санитар, сжимая что-то в кулаке, попытался воровато выскользнуть за дверь. Ударом кулака я сшиб его с ног, сел на него сверху и молотил его головой об пол, пока он не разжал кулак. Там лежал медальон, который Энни носила на шее. Все поплыло у меня перед глазами, и я снова принялся бить его головой об пол, пока он не потерял сознание. В конце концов его забрала «скорая». Когда судья услышал эту историю, он дал мне испытательный срок.

Подцепив край медальона ногтем, Бил открыл его и протянул Тесс. Внутри был крохотный снимок – Лютер Бил, только совсем молодой, такой, каким его знала Энни.

– Ее обручальное кольцо этот мерзавец тоже украл. Но это не из-за него, а из-за медальона я в тот раз потерял голову.

– Хорошее фото. В молодости вы были симпатичным, – кивнула Тесс. И почти не покривила душой, хотя и тогда в лице и особенно во взгляде Била чувствовалась какая-то суровость, даже жестокость. Он был похож на судью, призванного в этот мир, чтобы карать.

– Я всегда думал… может, там теперь должно быть фото Энни? То есть, я хочу сказать, – заторопился он, – оставить все как есть, или это теперь мой медальон? Ну, чтобы я ее не забыл?

Тесс не знала, что на это сказать. Как мы вообще помним тех, кто уже ушел от нас? Зажигаем поминальные свечи, протираем надгробный камень или сидим в темноте и пьем текилу? Сама она испробовала все, кроме, пожалуй, первого, вернее сказать, она только и занималась этим весь этот год – с того самого дня, как рано утром, когда стоял сильный туман, Джонатана Росса сбило такси на Феллз-Пойнт. С тех пор она только и делала, что молча глушила текилу и прокручивала в голове бесконечные «А что, если бы?..»: «Что, если бы они в то утро проспали? Что, если бы они вышли из дома в переднюю дверь, а не через черный ход? Что, если бы…» – и так без конца.

Наверняка Бил делал то же самое. Что, если бы Энни не умерла? Что, если бы у них были дети? Тогда они наверняка переехали бы в другой квартал, хотя бы для того, чтобы подыскать для них школу поприличнее, и тогда Лютер Бил надолго бы исчез с Фэйрмаунт-авеню.

– Я не убивал маленького Донни Мура. И близнецов тоже не убивал. Но если это не я, тогда их убил кто-то другой. Проклятье, я уже слишком стар для того, чтобы мотать срок за чужие дела. Так вы по-прежнему работаете на меня, мисс Монаган? Вы верите мне теперь?

– Я верю… верю, что вы не убивали близнецов, – медленно проговорила Тесс. – И верю, что вы не хотели убивать Донни Мура. Этого достаточно?

– Что ж, по крайней мере, вы думаете обо мне лучше, чем большинство людей.

Они долго еще сидели на кухне – ждали, когда прибудет полиция.