Текст книги "Выстрел из прошлого"

Автор книги: Лора Липпман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

Глава 16

Копы явились за Лютером Билом позже, уже ближе к вечеру. У них был с собой ордер на обыск, правда, без печати – видимо, его прихватили с собой на всякий случай. Тайнер сильно подозревал, что они не случайно явились так поздно – скорее всего, рассчитывали, что измотанный долгим ожиданием Бил устанет и его можно будет взять «тепленьким». Тесс про себя подумала, что уж кто-кто, а полицейские должны были бы лучше знать, что с Лютером Билом такой фокус вряд ли пройдет.

– Но так для нас даже лучше, – уверенно сказал Тайнер, когда Тесс позвонила ему сообщить, что полицейские увезли Била с собой, а те, что остались, обшаривают его дом. – Готов спорить на что угодно, что у них против него ничего нет – ни улик, ни свидетелей. Так что вряд ли им удастся пришить ему убийство обоих близнецов.

– Однако они настаивают, чтобы я отдала им все, что у меня есть по этому делу. И они хотят допросить меня. Тот детектив из отдела убийств, которому поручили это дело, взялся даже утверждать, что собранная мною информация не является секретной, так как Бил, дескать, нанял меня до того, как превратился в подозреваемого. Когда это не сработало, они натравили на меня Тула. А он принялся читать мне мораль – он, мол, хочет только одного, чтобы я сделала доброе дело, причем даже не полиции, а себе самой. Иначе говоря, облегчила свою совесть.

– Неплохой ход! – хохотнул Тайнер. – Скажи им, что у меня в документах значится число, когда я направил к тебе Била. Если я тебе понадоблюсь, позвони, и я сам подъеду в полицейский участок. У нас с Лютером Билом впереди долгая ночь, но рано или поздно я его вытащу.

А у Тесс впереди тоже был долгий вечер. Если вспомнить, что ей принесли три недели работы над этим делом, она отнюдь не горела радостью, предвкушая увидеть у себя в конторе Джекки. Но обещание есть обещание, а клиент есть клиент, и она не бросит расследование просто так, хотя по сравнению с тем кровавым кошмаром, в который вылилось дело Лютера Била, поиски дочери Джекки теперь казались до омерзения скучными.

Джекки уже ждала ее в офисе – сидела, обложившись телефонным справочником, еще каким-то справочником, толстенной пачкой ксерокопий и коричневым бумажным пакетом, набитым какими-то свертками.

– Китайская? – кивнула в сторону пакета Тесс. Она шумно потянула носом, и настроение у нее немного поднялось.

– «Фреш Филдз», – бросила Джекки.

Тесс скорчила гримасу, хотя, если сказать по правде, она до сих пор так еще ни разу не выбралась заглянуть в этот огромный бакалейно-гастрономический магазин. К тому же, как она слышала, они специализировались на продуктах для здорового питания, с пониженным содержанием жиров, холестерина и органических веществ. Впрочем, это была не основная причина, почему Тесс бойкотировала «Фреш Филдз». Для нее это скорее было дело принципа. Стоило только Тесс увидеть такую вот современную махину где-нибудь рядом с живописными старинными домиками на Старберст, как она просто зверела. Подобное варварское смешение стилей приводило ее в такое возмущение, что она начинала булькать, словно перекипевший чайник Правда, сейчас ей скрепя сердце пришлось-таки признать, что принесенный Джекки пакет пахнет просто восхитительно.

– Овощной пад-тай, суши, салаг с цыпленком под соусом карри, кускус с дымком, фокаччио и паста, – перечислила Джекки. – А на десерт эклеры.

– Пад-тай? Разве это не рыба? Странно… А уж суши точно рыба, причем сырая! Ну, уж нет – лучше съем оба эклера. – Тесс сунула нос в пустой пакет. – А вина, случайно, нет?

– Между прочим, мы на работе! – отрезала Джекки. – И не имеем права допустить ни единого прокола.

– Ну, и чем мы будем заниматься?

– Устроим небольшой опрос по телефону – простенький такой, незатейливый, не в пример тем, которые я делаю для своих клиентов. Вы берете себе Джонсонов с инициалами от А до М, а я, стало быть, остальных, от Н до Я. После чего по той же схеме беремся уже за Джонстонов. Смотрите своих Джонсонов сначала по телефонному справочнику, потом сверяете его с ксерокопиями старого, тринадцатилетней давности. Если в старом справочнике этой фамилии нет, ставите возле нее крестик или звездочку и переходите к следующей по списку. А если есть и в старом и в новом, тогда звоните.

– Господи, да ведь только одни Джонсоны – без Джонстонов – занимают чуть ли не дюжину страниц! – содрогнулась Тесс. – Вы хоть представляете, сколько тут работы?!

– Не так много, как кажется, особенно если проверять их по территориальному принципу. Насколько мне помнится, тот Джонстон-Джонсон, которого мы ищем, жил в округе Северный Балтимор. Так что начните с тех, чей адрес в старом справочнике относится именно к этому району. Таким образом вам удастся значительно сократить их число.

Ай да Джекки! Тесс была потрясена, однако постаралась сделать невозмутимое лицо, чтобы Джекки ничего не заметила.

– И что мы им скажем? «Привет, Кэйтлин дома?»

– Ни в коем случае. Иначе так можно нарваться на Кэйтлин совсем другого возраста или на ту, чьи родители не подходят по каким-то другим критериям. Нет-нет, мы скажем, что проводим нечто вроде опроса с целью выяснить, какие детские имена пользуются наибольшей популярностью среди родителей, особенно в пределах городской черты Балтимора. А в качестве наживки сообщим, что по итогам опроса проводится розыгрыш телевизора с двадцатисемидюймовым экраном – вот увидите, клюнут как миленькие! Спросите, сколько у них в семье детей, как их всех зовут и сколько им лет. Если среди них попадется Кэйтлин в возрасте тринадцати лет, осторожно выясните дату ее рождения. К тому времени, как мы покончим с этим, у нас наверняка останутся, как минимум, две возможности.

– Ну да – это в том случае, если они с тех пор не переехали. И если Уилла Мотт сказала нам правду.

Но в душе Джекки для сомнений уже не оставалось места.

– Слушайте, не стоит думать о том, что будет, если эта затея провалится, особенно если мы еще даже не приступили к делу. Ну, а теперь давайте поужинаем и где-то в половине восьмого начнем звонить, чтобы не отрывать никого от стола.

– Хотите сказать, что, когда у меня в кои-то веки появился шанс попробовать свои силы в качестве специалиста по маркетингу, я должна думать о том, чтобы не оторвать кого-то от стола?!

Между тем Джекки, не обращая на нее внимания, принялась устраивать рабочее место для них обеих, не забыв положить по пачке ксерокопий возле каждой из двух карт города. Сама она собиралась звонить с сотового телефона, тогда как Тесс достался городской. Тесс завороженно наблюдала за ней. Это надо же, поразилась она. Ай да Джекки! Вот это эффективность! Две карты города на двоих?! Ну, уж картой-то они могли бы обойтись и одной!

– Между прочим, знаете, почему мне удалось добиться такого успеха в своем деле? Одна из причин – я никогда не звоню людям в то время, когда они ужинают, – похвасталась Джекки. – Как пробило десять – все, конец! Сколько раз уже имела случай убедиться, что люди терпеть не могут, когда им звонят после десяти. Первое, что приходит им голову, – что-то случилось. Они пугаются, и тогда с ними трудно о чем-то договориться.

Тесс, начавшая с эклеров и уже нацелившаяся на кускус, не нашлась, что сказать. К тому же у нее был полный рот.

Джекки заранее составила нечто вроде вопросника и с мрачным упорством приступила к делу.

– Нет-нет, мы не собираемся ничего вам предлагать… просто проводим небольшой опрос для одной из местных газет насчет того, какие у нас в Балтиморе самые распространенные имена для детей… те, кто ответит на несколько вопросов, будут внесены в наш список, и между ними будет разыгрываться телевизор… Можно спросить, кто вы по профессии? А ваш муж? А дети у вас есть? И как их зовут? Сколько им лет?.. Спасибо. Доброй ночи.

Тесс тут же строптиво попыталась выйти за рамки сценария – не только потому, что так интереснее, сколько совсем по другой причине – ей даже себе самой не хотелось признаться, насколько замечательно Джекки продумала свой план. Впрочем, очень скоро она убедилась, что толку от этого немного, и, сцепив зубы, заставила себя вернуться к составленному Джекки вопроснику. Но, видно, у Джекки был несомненный талант – ничуть не устав, она непринужденно щебетала по телефону и словно бы сама получала от этого удовольствие. А вот Тесс скоро выдохлась. Голос у нее сел, язык начал заплетаться, и она только диву давалась, как это Джекки удается подобным каторжным трудом зарабатывать себе на жизнь?!

К десяти часам вечера, когда Джекки скомандовала «отбой», они успели прочесать добрую половину всего списка. И Тесс глазам своим не поверила, когда убедилась, что ее список опрошенных даже чуть-чуть больше, чем у самой Джекки. И вот каков был общий итог: одна Кэйтлин пяти лет, одна – одиннадцати, и даже одна, которой недавно стукнуло тридцать один – видимо, родители бедняжки немного отстали от времени. Но никаких следов Кэйтлин, которой бы исполнилось тринадцать лет, во всяком случае, в округе Северный Балтимор.

– У вас несомненный талант к этому делу, так что не советую зарывать его в землю, – буркнула Джекки, проглядывая составленный Тесс список. – Если прогорите, приходите ко мне, с удовольствием возьму вас на работу. Правда, тогда вам придется опрашивать людей уже не просто так, а за деньги. А это совсем другое дело.

– Спасибо, шеф. Позволено ли мне теперь промочить горло, ведь уже почти десять?

– Конечно. Правда, я ничего с собой не привезла.

– Ну, мы всегда можем спуститься в «Кореец», там подают пиво. У «Корейца» то есть. Господи, да что это со мной? Я уже стала разговаривать, как будто родилась тут, на Батчерз-Хиллз.

– Ну, если честно, я не такая уж любительница пива, – почесав нос, засомневалась Джекки. – Обычно я предпочитаю вино.

– Да, это проблема. Жаль, но у мистера Кима в основном только пиво. О, придумала! Тогда мы пойдем к «Рози». Это прямо на углу.

– Да? Мне казалось, во всех подобных заведениях иной раз бывает шумно.

– Только не у «Рози»! – засмеялась Тесс. – Впрочем, сами все увидите. Пошли!

Снаружи бар «Рози» выглядел в точности так же, как сотни его собратьев, каких полным-полно на каждом углу, особенно в восточной части Балтимора. Наверху неоновая реклама пива «Будвайзер», парочка фарфоровых рыбаков в одной витрине, два братца Маркса, Тинто и Чико – в другой. Да и внутри тоже ничего особенного – длинная стойка, как в любом баре, над ней – телевизор, вдоль стены – несколько кабинок с зелеными угловыми диванчиками.

– На нас все смотрят, – прошептала Джекки, улучив момент, когда они с Тесс устроились на одном из диванов. – Наверное, потому, что я тут единственная цветная женщина.

– Чушь. Просто вы бросаетесь в глаза, потому что одеты шикарнее всех. Сдается мне, тут никто отродясь не видел костюмов от Шанель. Впрочем, может, вы и правы – к «Рози» не так уж часто заглядывают смешанные парочки.

– Вы хотите сказать…

– Угу. Вы ведь моментально заметили, что, кроме вас, цветных тут больше нет. Странно, как это вам не бросилось в глаза, что в баре одни женщины, – ехидно хмыкнула Тесс. – Интересно, вы знаете более терпимых людей, чем работающие лесбиянки? Лично я нет. Так что будем заказывать? Я бы предпочла какой-нибудь коктейль. Или нет… о, знаете, что я возьму? Мятный джулеп!

– Как вы думаете, у них найдется белое вино? – шепотом спросила Джекки.

– Конечно, у них найдется белое вино, – тоже шепотом отозвалась Тесс. – У них найдется даже очень хорошее белое вино. Но я все-таки посоветовала бы вам взять джулеп! Ей-богу, не пожалеете! Хозяйка выращивает мяту сама, на грядках за баром, а потом собственноручно варит из нее сироп.

Джулеп подали в старых, десятилетней давности стаканах – настоящих памятных жокейских кружках, которые разносят на скачках, только тогда в них наливают обычно водку, смешанную с грейпфрутовым соком, или персиковый шнапс, известный любителям как «Черноокая Сьюзан». У хозяйки «Рози» хватило ума оставить кружки, правда, теперь в них подавали нечто более благопристойное.

– «Сандэй Сайленс», – прочла Джекки на одной из кружек. – А знаете, я никогда не была на бегах.

– Забавная штука, особенно пока не попадешь туда. – Появившийся на стоике джулеп оказался тягучим и сладким, словно сироп, к тому же в стаканы наложили столько колотого льда, что он больше смахивал на мороженое с коньяком. – Если идешь на бега, ни в коем случае не советую настраиваться на то, что непременно окажешься в выигрыше. Разве только в том случае, если не жаль потратить время и стать завсегдатаем. В самом начале мне пару раз подряд здорово повезло – я поставила на триплет, потом еще раз на порядок и угадала. Впрочем, новичкам обычно везет. Естественно, я тут же возомнила о себе бог знает что, решила сорвать приличный куш и даже попыталась ставить на победителя, тщательно изучая программки с результатами вчерашних забегов. Естественно, больше я не выиграла ни разу. Поэтому теперь, собираясь сходить на бега, я заранее внушаю себе, что это всего лишь один из способов приятно провести время, захватывающий, красочный спектакль, но ни в коем случае не способ заработать деньги.

– Значит, это вроде представления, да?

– Совершенно верно. Конечно, я и сейчас делаю ставки, может быть, даже такие же дурацкие, как и раньше, но зато сейчас, если я ставлю на кого-то деньги, то хотя бы не просто так. Если у касс, где принимают ставки, нет очереди, то я непременно схожу посмотреть, как выводят лошадей. И если уж решусь поставить на лошадь, то на такую, которая хотя бы сделает вид, что придет первой.

– Но разве можно вот так, с первого взгляда угадать, какая из них придет первой?

– Конечно нет! Между прочим, со второго тоже. От ошибки ведь никто не застрахован. Но мне страшно нравятся те, у которых уши торчком. Они обычно гарцуют с таким видом, будто хотят сказать: «Ну, я вам сейчас покажу!» Но вообще больше всего я люблю смотреть самый последний забег в «Приннесс Дэй».

– Но разве это не основной?

– Нет-нет, Приннесс – это предпоследний забег. А я люблю последний. Там ставки совсем маленькие, если и можно что-то выиграть, так сущую ерунду. Большинство лошадей в ней вообще не скачут. Но мне почему-то всегда везет именно в этом забеге. Да вот только в этом году я поставила на порядок и выиграла.

– Мне казалось, вы говорили, что это рассчитано только на простофилей.

– Так оно и есть.

Губы Джекки растянулись в улыбке, правда, она тут же засмущалась и попыталась спрятаться за стаканом.

– Ага, стало быть, вы все-таки умеете понимать шутки! – обрадовалась Тесс.

– А что – кто-то утверждал, что не умею?

– Нет, но вы ни разу до сих пор не улыбнулись ни одной.

– Может, они просто были не такие уж и смешные, а?

Тесс с обиженным видом схватилась за сердце:

– Боже, какой удар! Я этого просто не переживу!

– Ну, наконец-то! Если честно, у меня прямо на душе полегчало! Вот теперь вы снова стали собой. А то вы весь вечер какая-то не такая… словно ваши мысли где-то далеко отсюда. Ничего не случилось? А что тогда за история с тем парнем, который так настойчиво домогался встречи с вами сегодня утром?

– У меня… просто возникли некоторые осложнения в связи с другим делом, которым я занимаюсь.

Джекки помялась немного:

– Не хотите рассказать мне об этом? – Это прозвучало, словно цитата из какого-то фильма.

– Согласитесь, это было бы неэтично. Разве вам понравилось бы, если бы вы узнали, что я обсуждаю ваши проблемы с кем-то из своих клиентов? И потом, если меня прижмут в полиции, я уже не смогу с легким сердцем сослаться на конфиденциальность отношений между мной и клиентом – ведь тогда они сошлются на вас и станут утверждать, что информация, которую я называю секретной, уже давно, дескать, гуляет по городу.

– Неужели такое возможно? – ужаснулась Джекки.

– Конечно, запросто.

– И что – вот так, в любое врем?!

Тесс едва не расхохоталась, заметив ее вытянутое от страха лицо.

– Не пугайтесь, мисс Вейр. Вот увидите, завтра вечером ровно в семь я буду висеть на телефоне, обзванивая округ Северный Балтимор в поисках нужных нам Джонсонов – Джонстонов.

Она кивком попросила хозяйку повторить заказ, но Джекки выразительным жестом отставила свой стакан.

– Нет-нет, мне еще ехать домой.

– А мне нет! – весело объявила Тесс. – А вы знаете, что некий Джеймс М. Кейн придумал специальное устройство, чтобы делать снежки, и использовал его для приготовления мятного джулепа? Готова спорить на что угодно, им было далеко до тех, которые подают у «Рози»!

Кое-кто из ее знакомых был способен обсуждать эту тему часами, но Джекки явно была не из их числа. Видимо, ей просто не хватало воображения. А может, события давно минувших дней ее нисколько не занимали.

– А вы всегда хотите еще, да?

– Простите?.. – опешила Тесс.

– Я вдруг вспомнила тот старый снимок у вас в офисе. Мне кажется, вы из тех, кому всегда мало, поэтому всегда хочется еще – еще раз прокатиться на зайце, еще одну порцию мятного джулепа или шоколадных коктейлей и так далее.

– До сих пор обожаю шоколадные коктейли, особенно с солодом. Раньше я всегда приставала ко всем, чтобы мне бросили в коктейль лишнюю ложку солода. Папочка, как правило, соглашался. А вот бабуля – нет. – Почему-то вторая порция джулепа показалась ей совсем не такой вкусной, как первая, хотя с добавками обычно так и бывает. – Ха, странно все-таки, как это у меня могло развиться расстройство пищеварительной деятельности, если дед вечно впихивал в меня всякие вкусности, а бабка, наоборот, из кожи вон лезла, лишь бы лишить меня чего-нибудь?

– Расстройство? В самом деле? Интересно, чем же в таких случаях страдают белые девочки? Так что же это было? Анорексия?

– Нет, всего лишь заурядная булимия. Начинается обычно с приступа дикого обжорства, за которым всегда следует принудительное очищение желудка с помощью сильного слабительного. В конечном итоге пришлось заняться спортом, чтобы справиться с этой бедой. В старших классах я бегала по десять миль в день, а вернувшись домой, приседала и отжималась до седьмого пота. К тому времени, когда мои родители сообразили, что происходит, я уже накачала такие мускулы, что вы бы глазам своим не поверили бы, если бы увидели.

– И все прошло?

Тесс молчала, вспомнив всю ту кучу вкусных вещей, которая осталась в ее офисе. Она наелась до отвала, и тем не менее там оставалось не меньше, чем на роту. Перед уходом они с Джекки все рассовали по пакетам и сунули в холодильник, только оставшийся пад-тай Джекки решила прихватить с собой. Было время, подумала Тесс, когда она не могла позволить себе даже этого. Раньше она бы попросту выкинула все до крошки. Или заставила Джекки забрать все домой. Все, что угодно, – лишь бы только не поддаться соблазну. Тесс не могла пожаловаться на отсутствие силы воли, но такое количество вкусной еды могло бы сбить с пути истинного кого угодно.

– Обжорство сродни алкоголизму, разве что допиться до белой горячки можно, а доесться – нельзя. Ну, и зеленые чертики вам тоже вряд ли станут мерещиться. В конце концов, всем нам приходиться есть, верно? Только в отличие от других мне пришлось научиться держать себя в узде, поскольку, как выяснилось, при виде еды я испытываю настоящий «кайф» – как некоторые от наркотика. Пришлось искать компромиссный вариант. Я занялась греблей, а занятия бегом пришлось чередовать с упражнениями со штангой. Заставила себя смириться с тем, что превратилась в «качка». Женщины обычно советуют мне сбросить фунтов десять, а вот мужчины, наоборот, считают, что этого делать нельзя, – ухмыльнулась Тесс. – Но лишние мышцы все ж таки лучше, чем жир, верно?

– Но вы выглядите просто чудесно! Все ваши страхи насчет полноты – просто обычная дурь белой девушки.

– Вот как? Тогда почему вас просто-таки перекосило, когда Уилла Мотт упомянула, что раньше вы были толстой?

Джекки недовольно скривилась, словно унюхав какую-то вонь. Непонятно только, кому адресовалась ее гримаса – Уилле Мотт или той девушке, какой она когда-то была.

– Когда я поняла, что беременна, то первые месяцы обжиралась, как ненормальная свинья, – надеялась, что тогда, может быть, никто не заметит, что я ношу ребенка. Впрочем, надо признать, никакого плана у меня не было. Просто к тому времени, как я догадалась, что произошло, было уже поздно что-то делать. Пришлось смириться.

– Ну, зато теперь вас просто не узнать. – Перед глазами Тесс снова встал старый моментальный снимок – толстощекое девичье лицо, близорукие глаза за толстыми линзами очков, оплывшая бесформенная фигура…

– Вы мне льстите.

– Нет, в самом деле. И дело не только в том, что вы похудели. Вы избавились от очков…

– Теперь я ношу контактные линзы. Надеюсь, вы о них слышали?

– …и к тому же сменили прическу – в то время у вас над ушами свисали какие-то жалкие крысиные хвостики, выглядевшие так, словно их часами кто-то жевал.

– Послушайте, а вы чего ожидали? Что я всю жизнь буду носить одну и ту же прическу? А вот вы, наверное, не сильно изменились со времен своей юности. У вас одно из тех лиц, над которыми время не властно. Даже когда вам стукнет пятьдесят, люди без особого труда узнают вас по той старой фотографии. Интересно, это у вас наследственное?

– Никогда об этом не думала. Впрочем, да, наверное – по материнской линии. У всех Монаганов, насколько я знаю, пухлые физиономии, которые с возрастом обычно высыхают. Знаете, не так давно я оказалась в центре города и вдруг нос к носу столкнулась с человеком, с которым мы когда-то вместе ходили в четвертый класс. Представляете, он тут же меня узнал. Да еще имел дерзость сказать, что я, мол, ни капельки не изменилась. Не могу сказать, что я почувствовала себя польщенной.

– А зря, – отрезала Джекки, смерив Тесс неодобрительным взглядом. – Вы просто не понимаете, как вам повезло. Иметь лицо, которое люди узнают и через много лет – это же счастье!

– Интересное замечание. Особенно со стороны женщины, которая, удрав от семьи, изменила буквально все – имя, прическу, фигуру, иначе говоря, только что пластическую операцию не сделала, и все только ради того, чтобы ее невозможно было узнать.

Джекки предпочла промолчать. Только пальцы ее нервным движением стиснули стакан.

– Ну что – пошли?

– Да. Конечно.

Снаружи стояла какая-то вязкая тишина, словно из воздуха вдруг откачали весь кислород. Атмосфера сгустилась, превратившись в какой-то липкий кисель, и Тесс подумала, уж не собирается ли гроза. Они медленно брели по Коллингтон-стрит, когда вдруг появившаяся неизвестно откуда худая, как скелет, женщина с коляской бросилась к ним с криком:

– Послушайте, леди, может, у вас завалялось немного мелочи? Моему малышу нужно купить лекарство, а пособие нам нынче задержали, уж и не знаю, когда получу! Доктор говорит, дескать, маленькому очень нужно лекарство. А мой муж… он, значит, нынче в Джорджию умотал, на заработки, пишет, мол, работы нигде нет…

Сама женщина выглядела так, словно не ела по меньшей мере неделю. Рядом с ней пухлый, розовощекий малыш казался на удивление здоровым.

Джекки, остановившись, принялась копаться в сумочке, но Тесс решительным жестом взяла ее под локоть.

– Нам самим придется положить зубы на полку, пока не пришлют пособие, – вежливо, но твердо сказала она нищенке. – Так что извини.

Женщина смерила их угрюмым взглядом, что-то неразборчиво буркнула себе под нос и покатила коляску дальше, явно направляясь к стоявшей на углу компании.

– У нее же ребенок, – возмутилась Джекки. – Послушайте, эта женщина не похожа ни на алкоголичку, ни на наркоманку, которая таскает с собой ребенка, лишь бы выпросить несколько монет.

– Это не ее ребенок. И сама она – алкоголичка и наркоманка.

– Откуда вы знаете?

– А это, так сказать, местная знаменитость. Постоянно болтается в этом квартале, так что ее тут все уже знают. Раньше люди пытались ей помочь, устроить ее в какой-нибудь приют, чтобы у бедняжки была хотя бы крыша над головой. А потом выяснилось, что эта хитрюга нанимается сидеть с чужими детьми и, пока родителей нет, использует их, чтобы разжалобить прохожих. «Блайт» как-то раз даже посвятила ей целую статью. Как это часто бывает, ее выдали всякие мелочи. Видите ли, когда обманываешь, нужно тщательнее продумывать все детали, на этом она и прокололась. Люди ведь часто давали ей деньги, только чтобы не слышать ее воплей. Кстати, она из тех, кого называют «бродилками».

– Кем?!

– Не слышали? Так называют тех, кто часами кружит по городу, разговаривая сам с собой. Потерянные души Балтимора… Я их часто встречаю – то на автобусе, то на берегу, даже иногда в торговом центре «Ротонда». Кто-то из них попрошайничает, кто-то нет. Было время… не так давно… когда я боялась, что стану одной из таких вот «бродилок».

– Дерьмо, – выругалась Джекки.

– Что?

– Я сказала – дерьмо! Вы бы никогда не скатились до такого! У вас есть родители, семья… иначе говоря, возле вас всегда есть кто-то, кто протянет руку и не позволит вам скатиться на самое дно.

Тесс уже открыла было рот, собираясь спорить, но тут же захлопнула его, сообразив, что Джекки права. Не стоит лицемерить. Джекки раскусила ее – точно так же, как сама Тесс – ту мнимую нищенку с ребенком. О да, конечно, она могла сколько угодно лукавить, слезливо уверяя себя, что вот-вот окажется на самом дне, но при этом прекрасно знала, что за спиной у нее – семья, которая ни за что на свете не позволит ей этого. Да чего далеко ходить – когда она потеряла работу, тетя Китти и дядюшка Дональд с ног сбились, стараясь найти ей новое место. А не будь у нее дурацкой привычки вечно задирать нос, ее отец наверняка выбил бы ей из городского бюджета солидное пособие.

– Вы правы… За мной действительно всегда стояла семья. В отличие от вас, верно?

– Был один человек… Ну, а теперь не осталось ни одного. Я сама – единственное, что у меня есть.

Тесс едва не ввязалась в спор. Ей страшно хотелось сказать, что это не так… но она понимала, что Джекки права. Мать ее давно умерла, единственная дочь называет мамой какую-то другую женщину. Джекки Вейр была одна как перст.