Текст книги "Выстрел из прошлого"

Автор книги: Лора Липпман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

Глава 18

Итак, Мясник с Батчерз-Хиллз вернулся. Как сказал бы кое-кто, вернулся для того, чтобы отомстить. Во всяком случае, в Балтиморе только разве что самый ленивый репортер еще не додумался объявить об этом во всеуслышание – можно было подумать, все они, не мудрствуя лукаво, просто пользуются одними и теми же избитыми клише.

Сидя на кухне у Китти, они с Тесс смотрели по телевизору шестичасовую сводку новостей, то и дело переключаясь с канала на канал, но везде гоняли одну и ту же запись пятилетней давности. Как и предсказывал Тайнер, у полиции не нашлось ничего, чтобы предъявить Лютеру Билу обвинение в убийстве. У Тесс были сильные подозрения, что именно по этой причине прессе никто не мешал снова и снова пережевывать ту давнюю историю, и репортеры, истерически перекрикивая друг друга, воскрешали в памяти смерть маленького Донни. В каждом выпуске новостей было одно и то же: Била по-прежнему допрашивают по поводу убийства близнецов, леденящие кровь детали убийства, но никаких улик нет и никаких обвинений не предъявлено. Только у одного репортера хватило духу попытаться выяснить, что по этому поводу думают люди на улице.

– Если честно, нам бы побольше таких людей, как этот Бил, – заявил лысый белый мужчина, судя по внешнему виду, принадлежащий к не слишком обеспеченным слоям, – Джо Ремингтон, живший по соседству с Лютером Билом. – Ну, я хочу сказать… кого он прикончил-то? Трех грязных панков! Какого-то шпаненыша, шлюху и обкуренного наркомана! Нашли, о ком жалеть! Избавились от этой нечисти, и слава богу! Нет, нашему городу позарез нужны такие вот Билы! Сразу воздух чище станет!

Вот уж порадуется Мартин Тул, подумала про себя Тесс. Нет, он, к счастью, не работал по этому делу, но она нисколько не сомневалась, что Тул сделает все, чтобы помочь полиции довести его до конца. Он даже слышать спокойно не мог имени Била, это дело давно уже стало для Тула чем-то личным. Он был похож на чистокровную гончую, которая будет бежать по следу, пока не умрет.

А Джо Ремингтон, брызгая слюной, все говорил и говорил, и с каждой минутой его лицо все больше искажалось ненавистью. К счастью, у оператора хватило ума выключить запись. Но не нужно было уметь читать по губам, чтобы догадаться, какие именно слова слетают с его губ – добрую половину из них можно было бы сразу объявить непечатными, а за вторую – привлечь его к суду по обвинению в разжигании расовой розни. Ну, что ж, хотели знать, что думают по этому поводу люди – и узнали. Как говорится, кушайте на здоровье. Люди, бывает, действительно говорят именно то, что думают.

– Не понимаю, какой смысл выпускать в эфир кого-то вроде этого Джо Ремингтона? – возмутилась Китти. Видно было, что ей не по себе.

– Разве ты не знаешь? Своего рода демократия. Они называют это «предоставлять слово обеим сторонам», – объяснила Тесс. – С одной стороны, убийство – это преступление. С другой – акт возмездия, если, конечно, убивают именно тех, кого нужно. О господи! Послушай, тебе не бросилось в глаза, что ни одному – ни одному из всей этой своры даже не пришло в голову, что Бил, возможно, невиновен?! Что он просто этого не делал?! Что ж, остается радоваться, что у Тайнера хватило ума не подпускать к нему журналистов. Если кто-нибудь пронюхает, что Бил отрицает свое участие в убийстве Донни Мура, представляешь, какой поднимется вой? Его мигом объявят сумасшедшим!

– Послушай, но как же ты можешь работать на него, коль скоро ты сама ему не веришь? – поразилась Китти.

– Я верю, что он не убивал брата и сестру Титеров. И я верю, что он действительно видел машину и слышал что-то в ту ночь, когда убили Донни Мура. Возможно, мальчика застрелил кто-то еще? Я не знаю, и сейчас это не так уж важно. Но я готова поставить последний доллар, что сам Лютер Бил свято верит в то, что он его не убивал. Но он принадлежит к тому типу людей, которым просто необходимо верить в собственную непогрешимость. Возможно, последние пять лет он только и делал, что прокручивал в памяти то, что случилось в ту ночь, до тех пор, пока (возможно, подсознательно) не нашел способ убедить себя, что он ни при чем. Но, говорю тебе, сейчас это не важно. Ведь он уже отбыл наказание, а повторно обвинить его в убийстве Донни Мура не могут.

– У меня такое чувство, что у всех уже давным-давно сложилось мнение по этому делу, – вздохнула Китти и щелкнула пультом, переключившись на какой-то кабельный канал, по которому шло кулинарное шоу. Правда, готовить Китти любила не больше, чем Тесс, зато обожала смотреть, как готовят другие. – Возможно, это просто совпадение. Ужасное, неправдоподобное, редкостное, но совпадение.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, смотри: Дестини любила садиться в машины к самым разным мужчинам, она вообще была не слишком разборчивой, верно? Трежер вообще был наркоманом. Стало быть, оба входили в так называемую группу риска. Если у тебя есть сестра, которая ложится под кого угодно, и брат, который давно уже живет в своем, пропитанном наркотическими парами мире, разве кого-нибудь удивит, если каждый из них уйдет из жизни? Нет, конечно, даже если это случится с интервалом в несколько недель. Да, возможно, это покажется пугающим, трагическим совпадением, достойным статьи в какой-нибудь газетенке, но ничего странного или удивительного в этом не увидят. Ты ведь читала о случаях, когда, скажем, та же лейкемия принимала характер чуть ли не эпидемии, когда люди в каком-то определенном месте вдруг начинали один за другим умирать от рака – вот, тогда в Массачусетсе, например, – но никому так и не удалось доказать тут чей-то преступный умысел. Думаю, они так и останутся всего лишь совпадениями, частями трагической, необъяснимой случайности.

Тесс задумалась над ее словами. Какая-то логика в этом была, пусть и слабая, но все-таки логика. Правда, она не купилась на это… хотя чем черт не шутит? Возможно, балтиморскому суду присяжных такая вероятность покажется даже заманчивой.

– Знаешь, что-то мне подсказывает, что между этими двумя смертями все-таки есть связь. Трежер сказал мне, что Дестини куда-то уехала и что, когда она вернется, они оба будут просто купаться в деньгах. Он говорил, она уехала в Бирму. Возможно, это просто сленг… что-то связанное с наркотиками.

– Мне кажется, сейчас Бирма называется Мьянма.

– Послушай, нелепо же искать географическую связь, когда речь идет о перевозке наркотиков и языке, на котором говорят толкачи! Да вот только сегодня Кейша Мур говорила мне, что она когда-то работала «мулом». Знаешь, кого называют «мулом»? Человека, который перевозит наркотики и который часто даже не подозревает об этом. Возможно, Дестини тоже была замешана в чем-то таком. Сначала убили ее, а потом прикончили и Трежера – не исключено, что человек, на которого она работала, просто испугался, что в его обкуренном мозгу сохранились кое-какие детали. От него могли избавиться потому, что он стал опасен.

– Честно говоря, мне моя теория нравится больше, – упрямо повторила Китти. – Пусть и грустное, но все-таки совпадение.

– Ладно, будь по-твоему, – покладисто согласилась Тесс. – Проклятье, ты знаешь, сколько времени?! – ахнула она. – Если я опоздаю на второй раунд соцопроса по телефону, мой нынешний босс сожрет меня живьем! Господи, когда-то я думала, что мой новый род деятельности хорош тем, что позволит мне не отвечать ни на какие вопросы. Но мои клиенты думают по-другому. И ждут от меня больше, чем все мои прежние начальники.

– Особенно учитывая, – ехидно вставила Китти, – что когда-то ты работала на нас с дядей Дональдом.

На этот раз Тесс сама позаботилась об ужине. Впрочем, все нужное для этого она купила в магазинчике по соседству, известном более благодаря своим непомерным амбициям, чем качеству продуктов. Вообще-то выбор там был неплохим – итальянская пицца, итальянские же закуски и другие блюда, бургеры, значившиеся в меню как «американские сандвичи», а кроме этого, вполне приличные индийские блюда. Именно на них в конце концов и остановилась Тесс, заказав массу фаршированных хрустящих пирожков samosa, индийский сыр и горошек в остром соусе, а самое главное – двойную порцию филе ягнятины, приготовленное в йогурте с помидорами и специями. Подумав немного, она попросила рассыльного добавить к этому четыре бутылки пива «Кингсфишер».

– Послушайте, сегодня вечером мне точно без пива не обойтись, – объяснила она, перехватив недовольный взгляд Джекки.

– А я ничего и не говорила, – буркнула та, с интересом разглядывая пакеты и коробочки из блестящей фольги. Судя по всему, все это было приготовлено на пару. – Итак, вчера китайская еда, сегодня индийская. А это что такое? – подозрительно принюхалась она. – Ягнятина? Сдается мне, это что-то для собак, возможно даже, для грейхаундов.

Искей беспокойно зашевелилась и просительно заскулила – вовсе не потому, что поняла слова Джекки, конечно. Просто она обожала rogan josh, а если на ее долю и перепадало что-то, то разве что остатки соуса да несколько жалких зернышек риса.

– Все равно – это лучше, чем та полупереваренная рыба черт знает с чем, которой мы по вашей милости давились вчера. Послушайте, скажите честно, неужели вам вправду нравится такая еда? Или вы просто хотите себя в этом убедить?

– Знаете, я тут подумала и решила, что вам, наверное, действительно лучше выпить пива. Только умоляю заранее – ешьте и пейте, что хотите, но не тогда, когда говорите по телефону! Терпеть не могу, когда пытаются что-то объяснить с набитым ртом!

Они с воодушевлением приступили к делу. Но по мере того, как текли часы, каждый бесплодный звонок, казалось, все дальше отодвигал их от вожделенной цели. Еще двадцать четыре часа назад цель их поисков выглядела настолько близкой, что обе почти не сомневались в удаче. Даже поначалу настроенная весьма скептически Тесс заразилась энтузиазмом Джекки. К тому же ее деловой подход должен был неминуемо вывести их на след. Но сегодня все выглядело несколько иначе. Никаких следов – ни одной Кэйтлин! Им не встретилась даже Кэти или Кейт. Обе постепенно пали духом, прежнего воодушевления уже не чувствовалось, и Тесс, набрав новый номер, как автомат, повторяла в трубку один и тот же заученный наизусть текст, почти не вслушиваясь в то, что ей отвечают. Джекки с каждым разом раздражалась все больше, явно теряя терпение, – теперь она скорее допрашивала несчастных Джонстонов, будто подозревая, что кто-то из них намеренно пытается утаить от нее местопребывание ее дочери.

В 9.55, набрав номер Уайлера Джонстона и услышав на том конце дрожащий старческий голос, Тесс просто бросила трубку.

– Все! – буркнула она. – Там тоже ничего.

– Но вы ведь даже не задали им ни одного вопроса! – возмутилась Джекки, выхватив список номеров, который лежал перед Тесс.

Тесс дернула его к себе, едва не разорвав листок. Впрочем, сейчас ей было уже наплевать.

– Господи, да этому деду лет сто, а то и больше! А если судить по телефонному справочнику, так он живет по этому адресу все последние сорок пять лет! Неужели вы думаете, что он и есть тот самый мужчина, который когда-то усыновил вашу дочь?

– Он может оказаться ее дедушкой. И потом, есть же еще номера, по которым мы вообще не звонили. – Джекки принялась лихорадочно листать бумажки. – Возможно, придется расширить круг поисков, прощупать тех, у кого фамилии звучат похоже, Джонсов, например. Уилла Мотт с годами могла что-то забыть, вы же сами так говорили. Нельзя же рассчитывать, что человек будет помнить такие вещи, да еще столько лет.

– Джекки…

Джекки закрыла глаза ладонями, хотя Тесс сильно подозревала, что она что-то перепутала – наверное, хотела заткнуть уши, как ребенок, не желающий слушать, что ему говорят взрослые.

– Может быть, вам сможет помочь кто-то другой? – Тесс старалась говорить как можно мягче, хотя в голосе ее явственно чувствовалась усталость и накопившееся раздражение. – Не знаю. Но у меня такое чувство, что я просто тяну с вас деньги, а взамен даю одни обещания, которые, может быть, и выполнить-то не смогу. Мы просто топчемся на месте, и я уже просто не знаю, что делать дальше. Конечно, есть небольшой шанс, что Уилла Мотт ничего не напутала и этого человека действительно звали Джонсон или Джонстон. Что семья, удочерившая вашу малышку так и живет на прежнем месте и что они действительно назвали ее Кэйтлин. Но куда более вероятно, что это не так. В наше время люди редко живут на одном место по десять и более лет, а ведь в вашем случае прошло уже тринадцать. Может быть, в обществе по защите прав приемных детей вам что-нибудь подскажут, но у меня больше нет ни одной идеи.

– Да что они могут мне подсказать? Вы же сами знаете, агентство – это наш последний шанс.

– Тогда вам нужно найти частного детектива, который знает об этом больше меня. И потом, если честно, то, другое дело, над которым я сейчас работаю, отнимает у меня все больше и больше времени. Речь там идет о двойном убийстве, и я увязла во всем этом по уши. Найдите кого-то еще – человека, который будет заниматься только вашим делом.

– Нет. Я хочу только вас!

По молчаливой договоренности они оставили две бутылки пива на потом, чтобы отпраздновать удачное завершение своих поисков. Теперь Тесс откупорила их и взялась за стакан, но Джекки молча забрала у нее из рук бутылку и стала пить из горлышка, как это делала сама Тесс.

– Послушайте, мне, конечно, очень лестно это слышать. Но ведь наверняка же найдется другая женщина – частный детектив, пусть даже из начинающих. Почему бы вам не обратиться к ней?

Джекки успела уже выпить почти треть своей бутылки и молча уставилась на то, что еще оставалось в ней, будто рассчитывала увидеть там лицо своей дочери. Тесс невольно вспомнила ту непоколебимую убежденность в успехе их поисков, которой Джекки буквально лучилась еще вчера. «Почему вы обратились именно в „Кейес Инвестигейшенс?“» – «Но ведь о вас же писали в газетах, разве нет? Кто-то в вас стрелял… или вы застрелили кого-то, я угадала»? Да, когда-то ее имя промелькнуло в газетах, но тогда она еще не была частным детективом. А объявление об открытии агентства, которое она поместила в «Балтимор бизнес джорнал», заняло всего пару строчек. И к тому же, в отличие от предыдущих заметок, там было упомянуто ее полное имя – Тереза Эстер Монаган – которым она почти никогда не пользовалась. Нужно было очень постараться, чтобы уловить между ними связь и сообразить, что та Тесс Монаган, едва не ставшая жертвой, теперь является главой детективного агентства.

И потом, нужно было еще покопаться в личной жизни Тесс, чтобы узнать о ее любви к шоколадным эклерам, поскольку о таких деталях газеты, как правило, умалчивают. А вот Джекки об этом знала. Знала еще до того, как Тесс упомянула об этом своем детском пристрастии. Согласитесь, не могла же она, в самом деле, догадаться об этом по старой черно-белой фотографии?! Темные пятна на замурзанном детском лице? Чушь! Шоколад еще так-сяк, но то, что эти пятна именно от коктейля? И тем не менее Джекки об этом знала.

– Послушайте, вам ведь была нужна не просто женщина-детектив, а именно я, верно? Только я, и никто другой. Но почему, Джекки?

Джекки Вейр, оторвавшись от бутылки, беспомощно глянула на Тесс и пошевелила губами, словно внезапно лишилась голоса. Потом перевела взгляд на стену и уставилась на ту самую фотографию, которая не давала покоя Тесс. Плачущая девчушка верхом на кролике.

– Я знала вас, – созналась она наконец. – Когда мы обе были моложе.

– Вместе ходили в Вестерн? – Джекки, скорее всего, была уже в старших классах, когда она сама только поступила, прикинула про себя Тесс.

– Нет, в аптеку-закусочную, – буркнула та, отсалютовав бутылкой девочке на снимке. – Только не в вашу. В другую. Была одна такая на Бонд-стрит.

– В ту огромную, на углу Бонд и Шекспир-стрит? Так она тоже принадлежит нашей семье. Теперь там книжный магазин, где хозяйка моя тетушка Китти.

– Это случилось не тогда. Не в тот год, когда мне исполнилось восемнадцать, а вам – пятнадцать. И не в те времена, когда вы забегали туда после школы и пили свой любимый шоколадный коктейль, рассказывая дедушке о том, как прошел день. Я помню, волосы у вас всегда падали на спину, словно сверкающий шелковый плащ, а сами вы были такой тоненькой, почти прозрачной… наверное, потому, что бегали весь день напролет.

– Примерно так и было. Но я не… – Тесс, смутившись, замолчала. Она уже ничего не понимала.

– Вы не помните меня? Ну да, конечно, с чего бы вам меня помнить? Я была просто невзрачной девушкой, одной из тех, что переворачивают на противне бургеры где-то на заднем плане. Их ведь обычно не замечают, верно? Я всегда была в фартуке, волосы у меня были уложены в сетку, а на носу красовались круглые очки. Но из своего угла мне был хорошо слышен ваш голос. Вы хвастались дедушке своими отличными отметками, рассказывали ему о вечеринках, куда вас приглашали наперебой, или хихикали, повторяя, что вам сказал какой-то мальчик и что вы на это ему ответили. Я как будто незаметно становилась частью вашей жизни. Это было все равно что участвовать в каком-то старом шоу Пэтти Дак.

– Забавно… а вот мне мое детство представляется комедией положений в духе Кафки, – хмыкнула Тесс.

Джекки услышала, но никак не отреагировала на это, словно в ее намерения не входило позволить Тесс увидеть больше, чем смутный образ бедной девочки, этакого гадкого утенка, стеснявшегося лишний раз шевельнуться, чтобы не привлечь к себе внимание.

– И вдруг в прошлом марте я прочитала о вас в газете. Там было ваше фото с этой вашей собакой. Как я уже говорила, вы нисколько не изменились за эти годы. Потом, когда я наткнулась на ваше объявление и узнала, что вы открыли частное детективное агентство, мне вдруг пришло в голову обратиться к вам. Что-то подсказывало мне, что, если дело обернется плохо, вы не бросите меня, как сделал тот, к которому я обратилась в первый раз, что вы не станете просто так тянуть с меня деньги, как поступил другой, к которому я пошла после него. Вы обязательно поможете мне. Вы просто обязаны это сделать.

– Только потому, что когда-то вы работали у моего дедушки, а я пила содовую, пока вы на кухне переворачивали бургеры?

У Джекки вдруг стало испуганное лицо – как будто слова, которые были готовы вот-вот сорваться с ее языка, были чем-то постыдным… чем-то таким, о чем не принято говорить вслух. Как будто скажи она это – и тот мир, в котором она жила, разлетится на куски.

– Вы должны мне помочь, потому что отцом моего ребенка был Сэмюэл Вайнштейн.

Глава 19

Как и много раз до этого, Тесс вряд ли бы отыскала дом Тайнера в Тукседо-парк, если бы не стоявшее перед ним инвалидное кресло на колесиках. В этом квартале, да еще летней ночью всегда почему-то царила непроглядная темнота – та самая темнота, которая обычно свидетельствует о том, что место тут действительно безопасное (впрочем, в местах по-настоящему опасных тоже почему-то всегда темно). Дома, укрывшиеся в глубине участков под деревьями, невозможно было различить – они просто таяли в темноте, полностью сливаясь с нею.

Если уж саму улицу Сент-Джон, где жил Тайнер, тоже трудно было найти, что уж тогда говорить о доме. Однако сейчас ей это удалось, и, свернув на подъездную дорожку, Тесс ждала, потягивая пиво из упаковки, которую она прихватила в «Таверне Алонзо», где можно было взять «международный набор» – иначе говоря, пиво любого производства по вашему выбору. Тесс бросила взгляд на свою упаковку: «Ред Страйп», «Богемия», «Ройал Оук», «Тцзин Тао», «Молсон», «Энкор Стим»… «Вокруг света с восемью банками пива», – мрачно пошутила она.

Было уже больше одиннадцати. Откуда-то из распахнутого настежь окна слышался бархатный голос телекомментатора, и властные нотки почему-то рождали такое чувство, будто даже ночью тут все под контролем. Слова было не разобрать, но даже без этого было ясно, о чем именно идет речь и как именно вы должны себя чувствовать при этом. «Сейчас вы услышите все, что вам нужно знать. Из плохих новостей… Из важных новостей… Из забавных происшествий за день… Погода…»

Проклятье, все когда-то случается! Господи, куда, к черту, запропастился Тайнер?! Тесс уже допила банку «Ред Страйп» и почти прикончила «Мексико», когда возле дома притормозил мини-вэн, в котором обычно ездил Тайнер. Тесс предусмотрительно окликнула его, не то Тайнер перепугался бы насмерть, если бы она вдруг вынырнула из темноты. Впрочем, Тайнера не так легко напугать, и уж тем более удивить, поправилась она. Счастливый человек!

– Это у тебя что – вместо гантелей? Для тренировки что-то не очень, по-моему, – хмыкнул он, окинув критическим взглядом упаковку пивных банок у ее ног.

– Это смотря какая тренировка. Интересно, где это ты был – прожигал жизнь в компании Лютера Била? – Как ни старалась сдержаться Тесс, в голосе ее явственно прозвучало раздражение – как будто Тайнер не мог не знать, что она сидит на крыльце возле его дома.

– Очень надеюсь, что твой Лютер Бил сейчас у себя дома. Еще надеюсь, что там он и останется. Если, конечно, полиции не удастся раскопать что-нибудь стоящее вместо того дерьма, которым они забрасывали нас весь день. А что до меня, так я был на свидании.

– На свидании? – Тесс, конечно, было известно, что женщины до сих пор находят Тайнера привлекательным, но она понятия не имела, что в его глазах это имеет хоть какое-то значение. – И кто она?

– Тоже юрист. Ты ее не знаешь.

– И сколько ей лет, интересно? Наверное, вернее было бы спросить, молода ли она? То есть достаточно ли она молода, чтобы быть твоей дочерью? Или сойдет и за внучку?

– Что за чушь ты несешь?

– Не такая уж это чушь, как тебе кажется.

И она выложила ему все – о том, как Джекки наняла ее для поисков своей дочери, о встрече с Уиллой Мотт, о собрании в обществе защиты прав приемных детей, и даже о шикарных кожаных сиденьях в ее новом «лексусе». Где-то в середине ее сбивчивого, путаного рассказа Тайнер вытащил из упаковки «Энкор Стим», молча вскрыл банку и продолжал слушать, так и не проронив ни слова. К тому времени, как Тесс закончила свой рассказ, на улице царила тишина – телевизоры смолкли, в окнах домов давно уже погас свет.

– Итак, как выяснилось, я разыскиваю свою родную тетку, – упавшим голосом добавила Тесс. – Помнишь тот старый дурацкий анекдот, который рассказывают в Западной Виргинии? Ну, вроде как «я сам свой собственный дедушка»? Так вот, оказывается, у меня есть тетка. И ей всего тринадцать лет.

– Подумаешь! Знала бы ты, у скольких людей бывают дяди или тетки моложе их самих! С точки зрения биологии тут нет ничего удивительного.

– Господи помилуй, Тайнер, ты что – не понимаешь?! Ведь между ними было больше пятидесяти лет разницы!

– Ну и что?

– А то, что меня от всего этого тошнит!

– Но тем не менее ничего противозаконного в этом нет. Девушка-то была совершеннолетняя.

– Но он был ее хозяином! Прямой случай сексуального домогательства. И факт супружеской измены. А в штате Мэриленд такое преследуется по закону, и не важно, совершеннолетний вы или нет.

– Ну, а сама-то Джекки что говорит? Тоже считает, что это было сексуальное домогательство или это все только твои домыслы?

Умница Тайнер! Он всегда безошибочно чувствовал, что на самом деле беспокоит Тесс. Вот и сейчас – не Джекки, а она была в ярости. Тесс, а не Джекки чувствовала себя оскорбленной. Тот человек, которого помнила Джекки, – мужчина, которого она называла Сэмюэл, причем произносила это таким голосом, что Тесс вся ощетинивалась, – он был добр к ней. Нет, между ними не было любви, просто искренняя привязанность друг к другу двух одиноких, не слишком счастливых людей, которым было хорошо вместе. Он дарил ей подарки, не мешал мечтать о будущей жизни, другой, не за прилавком аптеки-закусочной Вайнштейна. Когда она призналась ему, что беременна, он дал ей денег на аборт. Только об одном она умолчала – что делать аборт уже поздно. Он даже предлагал дать ей денег на учебу в колледже, но потом дела его пошатнулись, и он не смог выполнить свое обещание. И тем не менее даже после этого Джекки не бросила ни одного упрека в его адрес. Он никогда не обещал ей уйти от жены, сказала она Тесс. Он вообще никогда и ничего не обещал ей – только немного тепла и доброты, которые давали ей силы жить дальше.

– Она чокнутая, – прошептала Тесс.

– Что ж, такое тоже возможно. Или она лжет. Если помнишь, она однажды уже солгала тебе.

Тесс уже успела забыть об этом, и сейчас у нее возникло такое чувство, словно она получила удар в солнечное сплетение. Неужели Джекки выдумала эту душещипательную историю только ради того, чтобы заставить ее работать на нее и дальше? Конечно, ей было многое известно об аптеке-закусочной Вайнштейна, но ведь она действительно могла работать там – для этого вовсе не обязательно было спать с ее хозяином. Вполне возможно, она ненавидела его и все эти годы только и ждала возможности отомстить его наследникам. Тесс даже позволила себе мстительную радость пофантазировать немного в этом направлении. Но потом решительно отмела нелепые домыслы. Даже если бы речь шла о бабуле Вайнштейн с ее вздорным, злобным характером, вряд ли у кого-то из ее недругов хватило бы терпения и ненависти для столь изощренной мести. Кроме того, нельзя забывать, что тут речь идет о ее собственной дочери, а Джекки уже успела убедить Тесс в ее существовании. И тут на память Тесс пришла одна существенная деталь. Вспоминая об этом деле, Уилла Мот легким намеком дала понять, что отец ребенка был белым и к тому же не первой молодости.

– Я бы отдала все на свете, чтобы доказать, что все это просто наглая ложь, но не смогу.

– Почему?

– Потому что что-то мне подсказывает, что это правда. – Тесс открыла банку «Ройал Оук».

– Ну, и что ты собираешься делать? – поинтересовался Тайнер.

– Если бы я знала. Но даже если отбросить в сторону мои чувства, я по-прежнему считаю, что ей было бы лучше обратиться к более опытному детективу. И пусть ее дочь мне не чужая, это ведь не поможет мне отыскать ее. Кроме того, я ведь не обманываю ее – дело Лютера Била сейчас куда важнее, верно?

Тесс с надеждой взглянула на Тайнера, рассчитывая, что он согласится с нею. Но у Тайнера, судя по всему, не было ни малейшего желания помочь ей сорваться с крючка.

– Ничего с ним не случится, с твоим Билом. Разве что вдруг отыщется свидетель или решающая улика – такая, что могла бы связать его с убийством. Жаль мне эту дурочку Дестини. Кстати, знаешь, почему ее так долго не могли опознать? Беда в том, что на вид она казалось изрядно потасканной. Ее записали как Джейн Доу, на вид от двадцати пяти до тридцати пяти лет. А ей было всего семнадцать.

– А выглядела она на все двадцать пять, да?

– Господи Иисусе, Тесс, ну ты даешь! Дался тебе этот возраст!

– Послушай, Тайнер, когда мне было четырнадцать, я выглядела как взрослая женщина. Хочешь услышать, что это значит? Я не могла пройти спокойно шесть кварталов от школы до дома без того, чтобы какой-нибудь идиот не предложил мне покататься на машине! И хорошо бы, если один, а то все трое! Кое-кто спешил убраться прочь, как только я говорила, сколько мне на самом деле лет. А вот у некоторых, особенно у старикашек, после этого просто слюнки текли. Это ты понимаешь? Интересно, у папочки никогда не появлялась мысль позвать меня в чулан за магазином?

– Если пожилого мужчину тянет к молоденьким женщинам, это вовсе не значит, что он готов потерять голову до такой степени, чтобы затащить в постель собственную внучку. Твой дед заслуживает хотя бы простой справедливости.

– Сожалею, но папочкин кредит доверия в моем банке исчерпан. А вот бабулины акции разом взлетели вверх. Может быть, именно поэтому она и превратилась в желчную, вечно всем недовольную старуху – из-за того, что дед все эти годы путался с молоденькими? Готова спорить на что угодно, что Джекки у него была не единственная. Ха! Знать бы, сколько еще не известных мне тетушек рассеял он по Балтимору!

Тайнер потянулся за «Молсоном».

– Послушай, мне ведь сейчас почти столько же лет, сколько было твоему дедушке, когда ты была подростком, верно?

– Ну… где-то так.

– Тогда что бы ты сказала, если бы я признался, что моей нынешней подружке всего двадцать пять?

– Ты же говорил, что она тоже адвокат! – возмутилась Тесс.

– Говорил. Ну и что – нельзя быть адвокатом в двадцать пять лет?

– Ну-у… это совсем другое дело.

– Почему?

– Потому что она старше. Потому… черт. Никогда не поверю, что вы с ней занимались любовью.

– Нет, сегодня не занимались. Но только потому, что это наше первое свидание. Я слишком джентльмен, чтобы затащить в постель женщину, с которой только что познакомился. Или ты решила, что мы с ней не занимались сексом только потому, что я инвалид?

– Конечно же нет, – как можно решительнее отрезала Тесс… хотя, если положить руку на сердце, именно это она и имела в виду. Естественно, пожилые мужчины занимаются любовью, и инвалиды, бывает, тоже, но вот пожилые, да еще к тому же инвалиды, как Тайнер, – вряд ли. Она вдруг смутилась до слез, не зная, куда девать глаза, – в точности как если бы ее родителям пришло в голову обсуждать при ней свои постельные дела.

– А если честно, Тесс?

– Ладно, ладно, каюсь – именно это я и подумала. Но я пьяна в сосиску. Так нечестно – допрос, когда свидетель находится в состоянии опьянения, законным не является. И показанием не считается. – Тесс со смехом протянула ему руки, чтобы он надел на нее воображаемые наручники, и с удивлением заметила, что они дрожат.

– И потом – ты забыла о Китти, – покачал головой Тайнер, делая вид, что не замечает этого. – Сколько лет, по-твоему, ее нынешнему дружку? Совсем зеленый, верно? Насколько я знаю, все ее приятели ей в сыновья годятся.

– Это не одно и то же. Папочке уже перевалило за шестьдесят, а она была совсем девчонкой. И потом – она ведь работала на него! Мне плевать, что у нее нет к нему никаких претензий. У меня есть! Если бы ты знал, что я сейчас чувствую! Я его любила! И вдруг оказывается, что он совсем не тот, кого я знала! Я не могу больше любить его! Господи, как бы я хотела, чтобы эта самая Джекки Вейр – Сьюзан Кинг – Мэри Броуди никогда не переступала порог моего дома!

Ее отчаянный крик разорвал ночную тишину так же отчетливо и резко, как громкий выхлоп автомобиля. Неподалеку хлопнуло окно, и из соседнего дома до них донеслось чье-то недовольное ворчание.

– Слушай, ты потише, – предупредил Тайнер. – Это тебе все-таки не Хэмпден, знаешь ли.

– Угу, и не Роланд-парк, хотя готова поспорить, что ты уверяешь всех, что так оно и есть, – буркнула в ответ Тесс. Она вдруг почувствовала, что ей смертельно надоела вся эта идиотская иерархия Балтимора. Да вот взять, к примеру, близлежащие кварталы: обитатели Роланд-парка свысока поглядывали на тех, кто жил в Тукседо, а те, в свою очередь, задирали нос перед обитателями Эвергрина, в то время как его жители содрогнулись бы при мысли, что их можно спутать с уроженцами Хэмпдена. Ну, а чувства хэмпденцев были бы жестоко оскорблены, если бы кто-то принял их за обитателей Ремингтона, которые презрительно фыркали при одном только упоминании Пигтауна. И так снова и снова, слой за слоем, до самого дна. Стоить только упомянуть, что живешь на Роланд-авеню, на самом берегу реки, и тут же последует вопрос: а на каком – на нравом или на левом? Глупые люди, честное слово! Ну, какая разница?!