Текст книги "Тот, кого я хочу (СИ)"

Автор книги: Лора Лайонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Так это выглядит для остальных – шеф дает мне ответственные поручения, я старательно их выполняю, он принимает и корректирует. Иногда, видимо, по его указанию, на мой электронный адрес приходит информация от разных отделов о деятельности фирмы и ее продукции – химических добавках для улучшения характеристик лаков, красок и других стройматериалов. Просматриваю и складываю в папку «Работа».

После окончания педагогического университета я хваталась за любую подработку, пришла в эту фирму по объявлению «Требуется уборщица».

Кадровик меня приняла, начала оформлять, и вдруг звонит, что генеральный директор не подписывает приказ, хочет сначала на меня посмотреть. Ничего себе фирма! – думаю. Даже для уборщиц требуется личное одобрение главного шефа. Наверное, и дресс-код для них есть.

А я в чем была, в том и прибежала, – сказали же: вот прямо сейчас. Посмотрел он на меня и взял. Да еще как взял: на вакансию переводчика, мол, уборщица с высшим образованием – это перебор. Хотя я сразу призналась, что с языками – большая проблема. А он засмеялся и ответил:

– Спасибо за честность! Давай пиши заявление, разберемся.

Для тех, кто меня знает, это анекдот. Евгению удается талантливо скрывать тот факт, что для меня что английский, что китайский… В смысле с языками настолько туго. Достаточно задать мне конкретный вопрос in english, и я сяду в лужу. Сам он свободно владеет английским и немецким, переводчик ему вообще, считаю, не нужен.

Мне он выдал запись обучающего вебинара по техническому английскому, с темами, близкими деятельности фирмы. И я старательно заучила, как стихи, несколько фраз, пригодных к ответу для широкого круга ситуаций, добившись хорошего произношения. На этом все. Большего он от меня не требует. Вот такая у меня странная работа.

Вечер. Сижу в номере и жду, когда он позовет.

Глава 4

В чехол для ноутбука я уложила портрет Евгения, дежурную упаковку презервативов и две красивые ракушки, найденные на пляже. Надела новое белье известной марки, бежевое с белым кружевом. А сверху – строгое платье с двумя рядами пуговиц и с приятным сюрпризом. Вынуть меня из этого платья можно одним движением руки – дернув за веревочку-завязку, как в известной сказке, и тогда все декоративные пуговицы останутся на распахнутой поле.

Готова. Но не хочу идти. Просто совсем. И не хочу делать вид, что довольна. Чем ближе его звонок, тем сильнее не хочу. Теперь у меня очень хорошо получается разложить по полочкам свои чувства и эмоции: в одну сторону – любовь, а в другую – просто секс. И я хочу заниматься именно любовью.

Достаю из-под подушки другой листок. Портрет того самого охранника я рисовала, стирала чуть ли не до дыр, даже со слезами, и снова рисовала, добиваясь максимального сходства с оригиналом. У меня хорошая зрительная память. Если и приукрасила, то не сильно. Молодой крепкий парень в строгом костюме смотрит на меня с листа. И улыбается. Какие у него ласковые глаза! А ведь он именно так смотрел на меня, я точно помню.

Как было бы хорошо, если бы ты сейчас по-настоящему на меня смотрел, любовь моя! Я все время думаю о тебе. И нахожу в других людях похожие на тебя черты. Когда возвращалась с пляжа, впереди меня шел парень с девушкой, указывал ей на что-то, смотрю – а у него жест руки очень похож на твой. А у отдыхающего немца в ресторане профиль один в один с твоим, такой же точеный, я его хорошо помню.

Вот, я уже с портретом разговариваю. Поглядывая на рисунок, наношу специальной серебряной палочкой любимые сладкие духи за мочками ушей, на запястья и на внутреннюю поверхностей бедер, как будто делаю это для НЕГО. Завитые темно-русые волосы тщательно расчесываю и подбираю заколкой, оставив пару как бы случайно выбившихся прядей. Обуваюсь в легкие сабо на среднем каблуке. Кружусь перед зеркалом и перед портретом.

Обидно, но понимаю, что просто так отказать Евгению не могу. Когда соглашалась лететь сюда – я согласилась и на этот вечер. Вот бы мне сейчас стало плохо! Совсем. Тогда – другое дело. Членораздельно объяснить Евгению, почему я не могу и не хочу – не получится.

Потому что ничего с тем парнем у меня не было. А, учитывая моих тараканов в голове – и не будет. Если начну отказывать просто так – очень быстро утрачу доверие шефа и моего единственного мужчины.

Если расстанусь с ним, буду опять одинокая, вроде несчастной старой девы, на крошечной ставке в младшей школе. Разведу кошек, буду гладить их по очереди и плакать над тетрадками чужих детей. Это у нас с мамой семейное, она тоже учительница, была, но у нее хотя бы дочери есть.

А фирма – сама как большая семья, здесь интересно. И к деньгам я уже привыкла. Евгений меня любит, заботится.

Я могу попробовать опять, как в прошлый раз, представить перед собой своего любимого. У меня же воображение – огого! Оно должно помочь сейчас, пусть и самообманом, исполнить мое право любить того, кого я хочу.

Получаю в телеграм сообщение от шефа: «Освободился, жду тебя, моя девочка». Меня как холодной водой окатывает. Пишу: «Закрой шторы и погаси свет. Хочу делать это в полной темноте». Отвечает: «??? Я так плохо стал выглядеть? Или ты опять меня стесняешься? Знаешь же, что я люблю тебя рассматривать».

Не отвечаю, просто не знаю, что придумать. Волнуюсь, как бы хоть рисунки не перепутать. Снова пишет: «А ты сможешь в темноте надеть презерватив?» «Да! – храбро отвечаю я, – не промахнусь». "На ком-то тренировалась?!" И молчит. И я молчу. Наверное, психует. Сейчас будет буря. На меня Евгений пока не срывался, а на других – очень даже. Может, сегодня моя очередь наступила? А может, это и к лучшему?! Вдруг опять пишет:

«Я попробовал посидеть в темноте. Ты права – чувства обостряются. Помню, как ты в прошлый раз с завязанными глазами… Свет выключил, приходи. Листами обменяемся позже. И удали переписку».

«Удаляю». Смотрю в последний раз на портрет охранника.

​

Иду по длинному коридору. В его конце какой-то мужчина хлопает дверью, направляясь прочь от меня в сторону второго выхода. Больше никого, коридор пуст. Проверяю номера на двери – не перепутать бы. Этот. Нажимаю на дверную ручку – не заперто. Значит, меня ждут. Вхожу.

Закрываю за собой дверь, аккуратно ставлю чехол от ноута слева от двери, чтобы потом не искать и поворачиваю ключ в замке. Не видно ничего, напрасно напрягаю глаза. В первые секунды жду, что Евгений из темноты меня сразу схватит, как обычно. Сейчас это будет жутковато, конечно. Заранее напрягаюсь, стискиваю руки на груди, прикрывая пугливое сердце. Но пока ничего не происходит.

Вдруг слышу шаги, вздох и еще какие-то звуки справа от себя, и прихожу в ужас: а если я все же ошиблась дверью, растяпа?! Кидаюсь в сторону выхода, беспомощно пытаясь нащупать в темноте ручку двери.

Боковым зрением замечаю сбоку и сзади от себя вспыхнувшее слабое свечение и большую тень, метнувшуюся оттуда ко мне. В ужасе раскрываю рот, чтобы звать на помощь, но кто-то впивается мне в губы, стиснув так, что я не могу отвернуть голову.

Мычу, вырываясь, и вдруг к моему сознанию пробивается музыка. Я узнаю ее почти сразу, Евгений называет ее «наша песня». Когда мы иногда обедаем в маленьком ресторанчике в нескольких кварталах от здания фирмы там, на родине, почти каждый раз крутят именно эту песню про городок у моря. Наверное, кому-то из персонала она особенно нравится. В ней есть слова «Наша встреча – это только мираж», сейчас они особенно подходят к ситуации. Понимаю, что со мной, конечно, Евгений.

Я вздыхаю от этого факта сначала с облегчением, потом с печалью и тут же стараюсь представить рядом с собой безымянного охранника, чтобы в сердце не было пусто.

Из-за только что пережитого стресса сердцебиение сумасшедшее, и чувствительность кожи делается такой, что от легкого касания подпрыгиваю. Я больше не ощущаю себя юной стеснительной девушкой, которую лапает взрослый папик. Я – женщина, которая хочет дарить любовь своему мужчине и получать его любовь взамен. Передо мной – ОН.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Прижав к стене мои поднятые руки, мужчина пылко целует меня. Раскрывает упругим языком мои губы и стремится проникнуть глубже. Французский поцелуй – самый интимный. Приоткрываю рот. Наши языки соприкасаются.

Мужчина аккуратно вылизывает мне рот. Я не знала, что во рту есть столько точек, от прикосновения к которым во мне все начинает дрожать и плавиться. Чувствую – сейчас на новеньком белье появятся первые капельки сока. Когда он убирает язык, я от разочарования даже слегка прикусываю ему губу – мои зубы тоже желают поучаствовать. Он хмыкает и слегка трогает ртом мой лоб, брови, щеки, словно нежно нашептывает что-то. А потом дышит в ухо, ощутимо покусывая мочку с маленькой золотой сережкой-колечком.

Хочу отстраниться, чуть поворачиваю голову – вдруг ненароком сделает больно маленькой мочке? Тогда он зарывается лицом в мои волосы, нащупывает и раскрывает заколку, погружает ладонь в мою шевелюру, целует границу волос. Из колонки уже слышится новая песня, девушка поет «Такая у нас любовь». Да, бывает и такая.

Одна рука у меня освободилась, и я обнимаю крепкую шею моего мужчины. И понимаю, что, по крайней мере, сверху на нем ничего не надето. Да, вот такой шея должна быть наощупь, над белой полоской рубашки и воротом пиджака, возле гарнитуры наушника – плотной, широкой. И плечи – да, именно такими – прямыми, развернутыми, с перекатывающимися мощными мышцами и заметно выступающими венами – женская мечта, надежда, опора.

Мужчина спускается губами вниз по моей шее, не пропуская яремную впадинку и ключицы. И, явно желая двигаться дальше, обеими руками ощупывает и тормошит пуговицы на моем платье. Беру кисть его руки и тяну, направляю ее к секретной завязке, вкладываю кончик пояска в его ладонь и тяну вместе с ним. Фокус удался.

Конечно, на свету все произошло бы эффектнее. Но и так очень хорошо все сразу раскрылось. Он довольно хмыкает. Вытягивает мои руки из рукавов и отбрасывает платье, поглаживает меня до талии. А я ласкаю его напряженную спину.

Следующее, что его привлекает – ложбинка между грудей в вырезе бюстгальтера. Чувствую, как он засовывает в нее пальцы то одной руки, то другой. Потом заводит руки мне за спину и расстегивает красивый, но невидимый в темноте лифчик. И куда-то его тоже отшвыривает.

Прижимается лицом к обнаженной груди, целует ее, лижет. Чуть-чуть щекотно. Чувствую, как у меня резко съеживаются соски. А мужчина то обхватывает мои полушария, словно пытаясь их смять, почти до боли, то впивается губами в острые торчащие сосочки, словно пробует меня на вкус.

Перебирает и потряхивает груди в ладонях, отчего я хватаюсь за его руки и чуть ли не подпрыгиваю. Потому, что это очень сильно, но и очень приятно. Как хорошо, когда у мужчины такие большие руки. Похоже, я вся соком изошла. Уже ноги подкашиваются.

Когда он опускает ладони, я приникаю к его груди, глажу и ищу губами его маленькие сосцы. Он постанывает, когда я осторожно покусываю их и очерчиваю вокруг языком. А потом я опускаю руки и губы ниже, нащупываю впадину пупка и делаю с ней то же самое. Он стонет уже почти в полный голос. И стоит неподвижно, не трогая меня, не мешая.

Евгений во время такого рода занятий всегда, в основном, молчит. Конечно, настолько серьезное дело, как секс, требует сосредоточенности. А как только он начинает что-то выговаривать, я тянусь к его лицу и закрываю рот поцелуем.

Глажу его живот. Мои руки натыкаются на верхнюю кромку трусов. Запускаю ладони с боков под резинку и тащу боксеры вниз. Что-то мешает. Ощупываю – конечно же, это мужское орудие наизготовку, готовый к бою член. Осторожно высвобождаю его из трусов.

Каждый раз удивляюсь, какой он горячий, видимо, градус желания зашкаливает. И гладкий, вроде бы нежный – но под тонкой кожей словно стальная основа. Пора отступить к чехлу ноутбука, оставленному двери – за презервативом. Достаю, ощупываю упаковку и объект, вспоминая, как и что надо сделать. Натягиваю, разглаживая. Вроде, нормально получилось.

Хватаюсь за него рукой и тяну за собой туда, где, по моим предположениям, должна быть кровать. Потому что ноги почти не держат, и я дрожу то ли от возбуждения, то ли от свежести, проникающей в полураскрытое окно.

С улицы слышу приглушенные звуки города, а над ними – ритм волн, вздохи океана. Музыкальная колонка проиграла несколько песенок про любовь и молчит, отдыхая.

Чувствую, как меня подхватывают на руки и несут. И я стараюсь пережить эмоциями еще раз то, как меня нес охранник – именно он и точно так. И положил на спину так же. И, может, тогда тоже погладил, как сейчас, а не только расстегнул одежду. А я, балда, не чувствовала, была в беспамятстве! Но, если бы внезапно не хлопнулась в обморок от переизбытка чувств тогда, не надо было бы меня и нести… Плакать хочется.

Перед самой-самой главной частью сегодняшнего вечера, снова напоминаю себе, что близости хочу по любви. Не как кошка или сучка, с первым, кто попадется. И обещаю себе сказать Евгению, что сегодня у нас был последний раз, что больше не буду ложиться под него, что хочу взаимную любовь и семью. Даже если ее не случится. Пусть увольняет. Наигралась.

Скажу завтра. Или чуть позже, когда снова увижу охранника. Может, настроюсь и все же признаюсь ЕМУ. А может, просто напишу заранее и передам записку прямо в руки. Да, так будет намного проще, и исправить написанное можно, много раз. Вспоминаю лицо любимого человека, во всех подробностях. В то время, как мужчина стаскивает с меня последний предмет одежды – трусы. Он входит в меня легко, как по маслу. Бьется, стучится в мои мягкие складочки, как очень большая бабочка о стекло. Все глубже и глубже. Вижу искры в глазах.

Я запрокидываю голову, выгибаясь грудью в сторону неба и ярко представляя, что передо мной – ОН. И завожусь так, что партнер телом едва успевает отвечать мне. Бешеный галоп длится и длится, хорошо, что не нужно отсчитывать часы и минуты служебного времени. Вот бы еще можно было не сдерживать пронзительное, поднимающееся изнутри «Аах!». Похоже, я кончила, и не раз.

Когда я замираю, отдаваясь тихой радости от близости, мужчина устраивается полежать рядом, тяжело дыша. А потом спускается к низу моего живота и начинает целовать мой треугольничек. Я повторяю себе, что это тоже в последний раз, и не противлюсь. Вообще, это бесподобно! Почему-то начинаю себя чувствовать находящейся на природе, в джунглях или еще дальше. Даже не пытаюсь идентифицировать мужчину, который делает мне так хорошо. И не боюсь назвать его чужим именем, просто потому, что не знаю имени другого.

Наконец, мы, совершенно усталые, лежим рядышком. Не заснуть бы. А то вдруг утром понадобится зайти секьюрити, а тут…

– А ты кто? – вдруг спрашивает голос Евгения.

Я подпрыгиваю. Но тут же слышу – смеется.

– Купилась? То-то же. Темнота имеет не только плюсы.

Снова как холодный душ, мурашки по коже.

Сейчас, наверное, уже можно включить свет. Но не хочу. Все равно не хочу. Мне стыдно. Или неловко. Долго не могу успокоиться. Ну и шуточки у него.

– Ты что, татушку, что ли, набила и боишься показать?

– Да нет же, нет! – пытаюсь смеяться сквозь слезы.

Нет у меня никаких тату и, надеюсь, не будет.

С фонариком на телефоне нахожу свою одежду, одеваюсь и оставляю рисунок возле кровати на тумбочке, перед кроватью. Мужчина спит, усталый, довольный. Но не тот.

Укрываю его легким покрывалом и выхожу. Дверной замок здесь можно просто захлопнуть за собой.

Иду к себе. Опять глаза на мокром месте. Хотела акт любви? Чего же тебе еще? У многих и такого нет.

Глава 5

Утром у меня сильно ноет низ живота и тянет поясницу, и я понимаю, что вот-вот наступят «те дни». Поручений на сегодня мне никаких не выдали, поэтому я по-быстрому отправляюсь на пляж, чтобы успеть накупаться напоследок. Погода великолепна, море ласковое, живое. Вид на бесконечную массу воды и перевернутое небо над ней меня завораживает, настраивая на философский лад.

Перед обедом Евгений присылает сообщение, что надо встретиться, поговорить. Пишет, где – в ресторанчике за пару кварталов от отеля, в направлении центра. Надеваю одно из наименее скромных платьев.

Вхожу в зал – Евгений из-за столика у окна машет мне. Сажусь. Он тоже слегка загорел – светлый льняной костюм интересно смотрится на более темном теле. Глаза и зубы сверкают – улыбается в весь рот. Вообще сейчас шеф – просто неотразим, и если бы я не думала о другом…

– Я надеялся, ты придешь в том же наряде, что вчера, – улыбается как сытый кот. – Хотелось посмотреть, как это выглядит при свете. Особенно в действии.

Какой-то он разговорчивый сегодня. Вежливо улыбаюсь, но тему не поддерживаю и пытаюсь разобраться в меню.

– Я должен тебе стихи, – протягивает сложенный лист.

Читаю. Красиво, чувственно. И слог серебряного века, считаю.

– Благодарю. Мне очень приятно.

– Чего тебе сейчас хочется? – спрашивает.

Хмыкаю. Даже кажется, что такой вопрос мне вообще никто никогда не задавал. Задумываюсь. «Чтобы ты отпустил меня, если у меня получится любовь с ровесником», – вот что хочу сказать, но молчу. И делаю вид, что его вопрос относится только к еде – разворачиваю к нему меню. Он переводит и помогает мне выбрать.

Когда официант отходит, приняв наш заказ, шеф наклоняется ко мне и заговорщицки произносит:

– Мне вчера понравилось. Очень. Ты стала… восхитительной. Как тебе здесь?

Молчу. Честно говоря, домой хочу. Накупалась, насмотрелась, натра… И соскучилась. Чего я не видала в этой загранице!

Шеф закидывает удочку о сегодняшнем вечере, но я сразу ставлю барьер между нами, сообщая, что у меня текущий ремонт в полном разгаре. Три дня, как минимум.

Хмыкает.

– Да, я заметил, что ты какая-то не такая, как всегда. Нервная. Теперь все понятно.

«Ничего тебе не понятно. Могло быть хуже. Гораздо, – думаю я, глотая комок в горле. – Конечно, я тебе очень благодарна: отогрелась на твоей груди за этот год, выросла. Но я не хочу быть любовницей и содержанкой».

– Ты никогда не выпрашивала ни денег, ни внимания, поэтому я тебе доверяю. С тобой легко и спокойно, – говорит он, словно подслушивает мои мысли или себя убеждает в чем-то.

И продолжает, разглядывая меня, как кот – мышку:

– Я перед приездом сюда обдумал новую тему: хватит тебе жить с мамой, ты уже большая девочка. Присмотрел тебе квартиру в новостройке с видом на парк и озеро, – первая линия. Метро рядом. Это в том же районе, где компания. Можно ходить на работу пешком, пятнадцать минут прогулочным шагом. Сам всю жизнь так жить мечтаю, но пока не удавалось.

«Мне свою квартиру?! – вспыхиваю. – Где не появится мамин третий муж, если он, конечно, когда-нибудь нарисуется после второго. Место, где я буду сама себе хозяйка? И квартира практически в центре… Евгений будет приходить – после работы или перед работой. Такой соблазн – свое жилье! Он как чувствует что-то – предлагает мне самую желанную мной вещь. После взаимной любви и своей семьи, конечно».

– У меня есть фотографии этой квартиры, – продолжает. – С ремонтом. Вид внутри, вид из окон. Там сосны растут у самого балкона, и белочки по перилам прыгают. Сейчас тебе перешлю. Надо будет выбрать время, чтобы посмотреть на месте. Если все устроит – оформлю на тебя. И не спорь. Мне тоже так будет удобнее… Ну, я по глазам понял, что тебе идея понравилась. Что, даже не поцелуешь? ПМС совсем замучил? – смеется.

– Я еще не решила, – выпаливаю я. – Мне нужно время подумать.

– Конечно, как скажешь, маленькая.

Обедаем. Морепродукты, икра, рис, овощи – это очень вкусно. И пикантные соусы, конечно. А вино пьем европейское, судя по этикетке – французское.

– Может, что-то придумаем вечером? – берет меня за руку и ласкает взглядом. – Сделаем нам обоим хорошо.

Когда я стала женщиной, сначала решила, что узнала все. А потом Евгений стал учить меня разным изыскам. Оказывается, это целый мир, и я в нем еще младенец.

– Нет, у меня от этого сильнее будет болеть живот.

Огорчен, моргает. Понимаю, что курорт и командировка очень располагают к сексу.

– А подобрать лекарства, чтобы это на время прекратилось? Как делают спортсменки перед соревнованиями, например?

– Очень вредно сбивать естественный цикл! Мне еще детей рожать когда-нибудь, надеюсь.

Смотрит на меня внимательно. В самую душу пытается заглянуть.

– Ладно, потом так потом, не плачь.

Я даже не почувствовала, что плачу.

На выходе из ресторана Евгений порывисто обнимает меня и касается губ. Я быстро отворачиваю голову, и его поцелуй приходится на щеку. Тогда мужчина покрывает мелкими поцелуйчиками всю правую сторону моего лица.

– Я без ума от тебя, девочка моя, – говорит глубоким и хриплым голосом.

И сует мне в руки конверт со словами:

– Порадуй себя чем-нибудь. Ну, что там девушкам нравится – туфли или сумочку новую. Что глянется. Я бы сам все купил моей замечательной Мариночке, но боюсь ошибиться в твоих предпочтениях.

Я прячу руки, бормоча, что и так благодарна ему, что это лишнее, поворачиваюсь к нему спиной.

– Надо бы тебе голосовой переводчик на телефон поставить – будет проще объясняться в бутиках, – говорит, идя следом и обнимая.

– Потом, потом.

Здесь мы расстаемся – Евгений возвращается в деловой центр, а я – в отель. Сейчас слишком жарко как для пляжа, так и для ходьбы по магазинам. Сижу в кондиционируемом номере. Маме позвонила, сестре Катюхе привет передала, Наташе смешную картинку отослала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Лезу в сумку за карандашами и вижу в ней тот самый конверт. Засунул все-таки! Приоткрываю – доллары, много. Звоню шефу:

– Я просила не совать мне денег, хватает и незаработанной зарплаты!

– Не обижай меня, – шепчет, наверное, люди вокруг него. – Так я пытаюсь доказать, что люблю тебя – как умею.

Вздыхаю. Ладно. Отключаюсь.

Рисую и поглядываю наружу. Окно в моей комнате смотрит на соседнюю улицу. Почти напротив высится современное здание, облицованное тонированным зеркальным стеклом. Когда вчера в нем отражалось закатное солнце – было ощущение, что за окном пожар, даже с задернутой шторой.

На первом этаже этого здания – какое-то популярное заведение, потому, что в него то и дело входят и из него выходят женщины. Даже не просто женщины – дамы, я бы сказала, и очень довольные. Присматриваюсь – на рекламной конструкции выделяю слово cosmetics.

Кроме названия, над входом еще укреплен контур женской головы в черной шляпе с большими полями, губы в алой помаде и кисть руки с маникюром. Это копия известной картины, не помню, к сожалению, фамилию художника. Лаконичные плавные линии, всего два цвета, а эффект!..

Вижу внизу новых радостных туристок и решаюсь посмотреть, что там такое. Одеваюсь с возможной в жару элегантностью и спускаюсь на нижний этаж. Достаю мелкую купюру и жестами прошу сотрудника показать мне выход на соседнюю улицу. Меня проводят через кухню. Схожу с невысоких ступеней и оборачиваюсь. Вижу, что с этой стороны улицы дома построены вплотную друг к другу. И кухонная «черная» дверь без всяких табличек – единственное видимое место, чтобы мне попасть обратно.

Подхожу к интересному заведению. Решаю, что передо мной – косметический салон. И уже снаружи он производит впечатление дорогого и престижного. Тонированное в темную позолоту зеркало стен, красный гранит на ступенях крыльца, стекло и латунная окантовка дверей.

Ручки нет, при моем приближении двери сами раздвигаются. Вхожу.

Внутренняя обстановка в том же стиле, только вместо блестящих поверхностей – золотистые матовые. Большое помещение условно разделено на зоны и кабинки. Удобные светлые кресла, столы и компьютеры, много света. Вижу с десяток посетительниц, одного посетителя и при каждом – по одной-двум сотрудницам в униформе. И занимаются они тем, что рисуют прямо на лицах чем-то вроде фломастеров, насаженных на длинные кабели или шланги.

– Hello! – приветливо говорит мне, подходя, одна из работниц заведения, одетая в свободный однотомный костюмчик, явно местная и удивительно красивая. Такие совершенные черты лица на картинах бы запечатлевать, для потомков. Или в кинороманах снимать.

Мне даже слегка неловко становится. А когда она начинает что-то спрашивать на безупречном английском – уже не слегка. Но красавица быстро понимает, что я ей вразумительно не отвечу, и деликатно манит меня к ближайшему свободному компу.

Включает и показывает мне примеры макияжа, до и после. Самых разных женщин. И, честно говоря, впечатляет. Смотрю в экран, перевожу взгляд на посетительниц в креслах, на «мою» сотрудницу. Рассматриваю ее в упор и не замечаю на ней косметики. Но, видя, что все, абсолютно все работницы здесь – чарующие красотки, понимаю, что без «фломастеров» здесь явно не обошлось.

Причем они все разные, сотрудницы, – а глаз у меня наметан. Как будто у них вдруг ярко проявилась природная красота. Я косметику не выношу из-за ее искусственности. А здесь средства какие-то удивительные, прямо нано-технологии, что ли.

И похоже, все, кто здесь работает, могут дать фору профессиональным художникам – так плавно и уверенно рисуют на лицах. Не только глаза-губы-брови подводят – например, разными оттенками телесного совершенствуют контур подбородка.

Тут «моя» сотрудница подходит к раковине в углу и умывается, поглядывая на меня и вытираясь полотенцем. Краска не смылась! Подходит ко мне и объясняет что-то, указывая на сегодняшнюю дату и две следующие. Реагирую на знакомое слово long и тут догадываюсь: эта косметика не смывается два-три дня. А где я буду в это время?! Завтра самолет.

Вспыхиваю, представив, как я, красивая-красивая, подойду к охраннику. Тогда он на меня точно обратит внимание. И я смогу ему сказать о любви. Смогу. Потому, что это буду как бы и не я. Это о себе хлопотать нескромно и вообще стремно. А если нужно для кого-то – могу. Есть несколько случаев в моей биографии, когда сама себя не узнавала – защищала слабых, помогала обиженным. Но не себе…

– Я согласна, – говорю in Russian и достаю конверт с долларами.