Текст книги "Короли(СИ)"

Автор книги: Lo Key

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 41 страниц)

Шумно выдохнув, Ханаби взглянула на парализованного онемевшего отца. Тихо рассмеялась...

– Видишь, как я служу клану... папа... – уняв собственный смех, прошептала она. В ее тоне не было ни капли веселья. Лишь горечь и ирония к себе самой...

Конец флешбека

Пятясь, Шикамару сквозь прищуренные веки пытался хоть что-то рассмотреть. Ханаби так и замерла возле сосуда. Потянуло паленым.

– Саске, стой!!! – это уже закричала Сакура. Учиха и Узумаки кинулись к Ханаби одновременно. Но, стоило им прикоснуться к замершей девушке, как та сразу рассыпалась пеплом.

* * *

– Шах и ... – кровожадно оскалилась старуха.

– Светлейшая, вы крайне неприятный противник, – неожиданно скривился Намикадзе, смотря женщине в глаза. На шахматной доске оставалось всего несколько фигур, Минато проиграл.

– Устами ребенка глаголет истина, – протянула женщина, нисколько не обижаясь. Бывший хокаге никак не прокомментировал этот ее словесный выпад.

Шар артефакта, медленно опускаясь вниз, находился точно между ними. Вокруг в ужасе метались молодые коноховцы. А призрак испепеленной девчушки стоял закованным в цепи шинигами и дрожал от страха.

Ханаби еще не осознала своей смерти, но ужас уже поглотил ее. Шинигами крепко сжал своими костлявыми пальцами ее плечи, высасывая остатки энергии и облизываясь от удовольствия. Она чувствовала, как ее душа растворяется в этом чудовище, и во все глаза смотрела на четвертого Хокаге, который стоял буквально в метре от нее.

– Девочка, – обернулась вдруг старуха, – он проиграл твою жизнь, как и много других, – ткнула она пальцем на Минато Намикадзе. Мужчина же даже не удосужился взглянуть на Хьюгу. Просто молчал, вперившись взглядом в шахматную доску.

– Ну, что скажешь, малышка? – шептал Шинигами, подначивая и выпивая из ее души последние капли энергии.

– Йондайме, играющий на жизни. – Ханаби едва не подавилась от смеха,– Какой облом, такое лицемерие...– это все, на что ее хватило, прежде чем ее полностью поглотил бог смерти.

– А ведь целью был Учиха, – вздохнула Светлейшая и начала собирать с доски оставшиеся шахматные фигурки, – осечка получилась.

Минато ничего не ответил, он и так все понимал.

* * *

Сноп света исчез так же резко, как и появился. На его месте в воздухе еще несколько секунд продолжал висеть хрустальный шарик артефакта, после чего он медленно опустился в емкость. Призрачное пламя, словно ничего не стряслось, продолжало равномерно полыхать.

– Это же глупо, – неожиданно прошептал Наруто. Смотря на горку пепла, упавшую прямо ему под ноги. Напротив него стоял такой же удивленный Саске. Затянувшееся молчание разорвал дикий полурев-полувскрик Рока Ли, который буквально ударил по барабанным перепонкам присутствующих. Упав на колени, Хината задрожала. Она не плакала, но совладать с приступом истерики не смогла. Неджи сам едва сдерживал эмоции, во все глаза смотря на то, что осталось от двоюродной сестры.

Шок и страх медленно и неумолимо обволакивал сердца ребят. Ино, Сакура, Тен-Тен, Чеджи, Шино, Саске, Шикамару, Наруто, в конце концов, Хината, Неджи и Ли – все они не могли в полной мере осознать того, что произошло. Это было выше их понимания.

Это было дико и больно...

Страшно до такой степени, что хотелось забиться в самый дальний уголок этих пещер, да так, чтобы никто не нашел.

– Неджи, Ханаби подождет, мы должны обеспечить выживание группы, – позвала Тен-Тен, говоря ровно и четко, так, чтобы слышали все. Но ее голос, поднявшийся до высоких, истеричных нот, делал жалкой эту ее попытку совладать с ситуацией.

– Неджи!!! – уже вскрикнула Тен-Тен и, удостоверившись, что этот парень слушает ее, прошептала, – проверь, насколько эта штуковина активна. Рок Ли и все остальные, отойдите к стенам!

Холодность характера, что проявила Такахаши, была кстати, как никогда прежде.

– Она права, – выдохнул Чеджи, обращаясь в первую очередь к Шикамару. Нара был мозгом их команды, но такие ситуации полностью выбивали его из колеи, Акемичи прекрасно знал об этом. Многозначительно глянув на Ино, Чеджи удовлетворенно отметил, как Яманако отвесила подзатыльник их общему другу, тем самым приводя того в себя.

– Эй, ты, командир группы! – Прошипела она, стараясь не обращать внимание на собственный подрагивающий голос. – Почему это Тен-Тен командует вместо тебя, а?

– Хината-сама, – жестко позвал Неджи, да так, что девушка вздрогнула. – Над рабами не плачут, – почти что процедил он, – ведите себя, как подобает будущей главе клана.

Это его официальное обращение и подчеркивание статусов вмиг дало результаты. Старший из Хьюга знал, что сказать и как привести девушку в чувства. Прикрыв на миг веки, Хината глубоко вздохнула, запрещая себе вообще думать о произошедшем. Да, Тен-Тен действительно была права.

Хьюга активизировали доудзюцу одновременно. Сцепив зубы, Неджи отошел от Хинаты. Сосредоточившись на артефактах, неосознанно ступил шаг назад, во все глаза смотря перед собой, не веря тому, что видит. Комок встал в горле.

Хината за его спиной шумно выдохнула. Она и сама оказалась не в состоянии вымолвить что-либо. Страх обуздал ее с новой силой.

– Эй, седьмая, вас это тоже касается! – опять гаркнула Тен-Тен Такахаши, не замечая поведения Хьюга и распечатывая из одного из своих свитков датчики для замера концентрации чакры.

– Не подходите, – Сакура прошептала это почти неслышно, чем привлекла всеобщее внимание.

Только Такахаши была настолько поглощена своими действиями, что и не заметила, как осторожно отошли к стенам Ли, Чеджи и Шикамару. Как взметнулись к потолку насекомые Шино и как спряталась за спиной Акемичи Ино Яманако.

– Тен-Тен, – тихо позвал Неджи.

– Да что такое?! – опять голос этой девушки был полон высоких надрывных нот. Ее взгляд метнулся к Неджи, и только теперь она заметила настороженность остальных ребят. Не выпуская свитка из рук, приподнялась. Всеобщее внимание было полностью обращено к седьмой команде, находившейся у сосуда Огня.

Сакура, Саске и Наруто, напряженно застыв возле останков Ханаби, не двигались с места. Все трое смотрели в одну точку. Вглядываясь туда, Тен-Тен неожиданно заметила чей-то силуэт, темнеющий за языками пламени.

Силуэт сместился, оказался ближе. Огонь бросал яркие дрожащие блики на его рельефную маску, очерчивая каждую выпуклость светом и тенью. Сама же маска была скошенной на бок и почти что открывала на всеобщее обозрение часть лица незваного гостя.

– Ты провинился... пра-пра-правнучек, – прошептал Мадара, когда все находящиеся в зале, наконец, обратили на него внимание, – очень и очень сильно провинился.

«Провинился так, что вовек не отработать», – уже подумал он, прежде чем в его единственном глазе сверкнул шаринган.

* * *

Земля под ногами опять задрожала. Неподалеку от них высоко в небо поднялся яркий сноп света. Не долго думая, Зецу отдал приказ идти в том направлении и не прогадал. Чувство слабости здесь было сильнее. А значит, «сосуд Огня», о котором ему рассказывал старый Учиха, поблизости.

Окинув взором ту немногочисленную горстку людей, которая осталась от шести взводов, второй член Акацки недовольно поморщился. Все же Коноха основательно подготовилась к нападению. В любом случае этот факт погоды уже не менял: селение было разрушено до основания. Бегство коноховцев – а Акацки непременно сделают этот факт общественным достоянием – хорошенько подмочит репутацию Страны Огня. А без таких лиц, как Цунаде и Данзо, поддерживать боевой дух шиноби будет некому. Зецу мало волновало, что будут делать советники и главы кланов. Он подозревал, что к концу операции никто уже и не вспомнит, что такие люди вообще существовали.

Вскоре их группа добралась до широкой лесной прогалины. Затянутая сизой дымкой, усыпанная надгробиями... Мадара иначе описывал это место, и все-таки это было именно оно.

Внимание Зецу привлекли обугленные деревья на краю поляны. Скорее всего, оттуда бил тот яркий луч света.

Приглядевшись, мужчина заметил там знакомый белесый, словно сложенный из тысяч мелких деталей, силуэт. Бумажный клон Конан рассыпался. Это был один из ранее оговоренных сигналов. Правильно истолковав ситуацию, Зецу велел обладателям техник земли окружить сожженную землю, заставить ее разверзнуть свой зев.

Да, он прекрасно знал что делать, ведь все было просчитано и решено заранее не кем иным, как его хитрейшеством и вдумчивостью Учиха Мадарой.

* * *

Стыла ли так кровь в жилах доселе? Окутывал ли такой дикий страх? Была ли мертвой тишина, да и когда в последний раз так звенело в висках от напряжения?

Мадара смотрел в глаза правнука и пытался понять, что же значит для него это дитя: последний из его рода, или может первый в списке врагов? Этот умудренный жизнью человек не мог ответить четко на поставленный вопрос: слишком сложным был он. Ответ на него нес за собой кардинальные изменения в действиях, а значит, изменения будущего. Мадара не хотел уходить настолько далеко от своих планов. Он понимал значение и цену желаний.

Во время своего появления в Конохе семнадцать лет назад из-за мимолетной прихоти он не смог завершить свой план, достичь поставленной цели. Более того, он дал начало целой охапке неприятных, печальных и даже трагических событий. Событий, которые породили монстров в человеческом обличии, уродов, не достойных называться людьми... Если бы стервец Данзо не грохнул Йондайме... Если бы клан Учиха не прознал об этом... Если бы Итачи не пошел на поводу и, убив друга, не спятил... Если бы... клан Учиха не был стерт ополоумевшим и опьяненным от силы мальчишкой... Кто знает, как бы повернулись события, но клан Учиха остался бы цел и, несомненно, такой человек, как Саске, не появился бы в этом мире.

Не появился бы в этом мире и джинчуурики... Не будь рядом с ним соперника, Саске бы не развился до таких высот! Взгляд Мадары метнулся к Наруто. И все же история появления этого мальчишки еще более сложна: «Еще один монстр, – дитя не знающее себе ни веса, ни цены», – думал старик и понимал, что в мире, порожденном им и Хоширамой нет места различиям между уродом и человеком. И как бы Мадара не старался, этот мир без граней не так уж легко стереть с лица Земли.

Учиха видел, как в этом светловолосом, поджаром мальчишке неумолимо просыпался биджу. Как иначе назвать происходящее: Алеющее глаза, удлинившиеся клыки, корчащиеся от напряжения пальцы?

Свод пещеры вдруг задрожал, начал обваливаться, заставив, наконец, присутствующих зашевелиться. От злой участи быть погребенными под землей их спасли лишь навыки и умения шиноби. От необдуманных действий этих девчонок и мальчишек сохранил лишь вбитый долгими и неумолимыми тренировками трезвый ум.

Пыль медленно оседала, открывая не самую приятную и веселую картину. Там, над головой, где раньше были крепкие горные породы, теперь зияла дыра в диаметре добрую сотню метров, по краям которой почти что плечом к плечу стояли люди в плащах, расшитых алыми облаками.

«Акацки...» – мысленно содрогнулся Шикамару, уже подсчитывая их количество и прикидывая возможные действия. Юноша понимал, что теперь и до того сложная ситуация усложнялась еще больше. Ведь против Мадары и такого количества его людей будет трудно что-либо противопоставить. Да и нечего противопоставлять, кроме джинчуурики, которого эти люди смогут повязать по рукам и ногам.

Старый Учиха больше не стоял рядом, за импровизированным препятствием, роль которого сыграл сосуд. Напротив, этот человек разместился там, вверху, между своих людей, и скалил улыбку, словно опьяненный безнаказанностью ублюдок.

Кто-то из девушек жалобно простонал. Ребята подбоченились, насупились, явно готовые выложиться по полной. Сейчас главное бы выжить самим, а с артефактом разберутся после... если выживут. А если нет, какая кому тогда разница? Конохи уже нет...

«Если они здесь, то Конохи нет» , – Наруто понял ситуацию именно таким образом. Что произошло с убежищем в скалах за ликами хокаге? Смогли ли люди эвакуироваться, и сколько из них дошло до места назначения, неизвестно. Но той прежней Конохи нет. Не существует больше старых запыленных улочек, стариков, греющих свои кости на солнышке, соседских сплетниц, делящихся свежими и не совсем новостями, детей гоняющихся за друг другом и находящих свои маленькие тайны и клады в заброшенных домах, а то и в придорожных стоковых трубах. Нет Конохи!

От понимания этого на сердце становилось тоскливо. Узумаки почувствовал себя оторванным от того мира, которому принадлежал, которого так долго и упорно добивался. И все из-за того, что он джинчуурики? Разве приложенные Мадарой усилия того стоили?

Наруто знал: стоило выставить условие, и он бы пошел бы им прямиком в руки, если бы это только спасло людей и селение.

Но условие выставлено не было. А значит, Акацки хотели еще кое-что, кроме джинчуурики – артефакты. И если посылать к этим головорезам Наруто было приемлемо: джинчуурики ведь мог постоять за себя, а если бы и погиб, то забрал бы с собой абсолютно всех, – то артефакты защитить было некому. Их можно было только перепрятать... не успели.

Теперь, когда Акацки застали их врасплох, они уже ничего не поделают.

«Выпустить Кьюби наружу?» – Узумаки Наруто сразу отмел эту мысль. Он не знал, как. Понимал, что после той странной техники Мадары что-то внутри перевернулось. Чакра демона ведет себя абсолютно по-другому. И нет человека, который смог бы сейчас проверить состояние его тела и сказать хоть что-то по этому поводу.

Нет бабушки Цунаде...

В груди Наруто неприятно защемило то ли от волнения, то ли от безвыходной ситуации... А небо тем временем молчаливо возвышалось над головой. Голубое, чистое и неумолимое. Опять из-за него могут пострадать его друзья. Опять может кто-то погибнуть. Если такое действительно произойдет, Узумаки не сможет себе этого простить. Вырвется ли лис на свободу?

Не было ответа на вопрос, как действовать дальше, поскольку «выжить» было не самым лучшим входом из ситуации: все выжить не смогут. И уже надо решать, кто из них принесет себя в жертву ради жизни остальных друзей и ради этих непонятных артефактов.

– В такой день и не грех помереть, – словно насмехаясь, громко и четко вымолвил Зецу, стоя подле предводителя Акацки, смотря вниз прямиком на Наруто, отвлекая последнего от не самых радостных мыслей. – Эй, белобрысый джинчуурики, пригодился ли тебе клинок?

– Пригодился, – процедил юноша, едва сдерживая энергию лиса. Он боялся того, как вела себя чакра Кьюби. Он боялся того непривычного напора, который он чувствовал изнутри.

– Истинно, Зецу, привести сюда джинчуурики – твоя самая дерзкая идея, – тихо вымолвил Мадара. – Поглотить здесь силу лиса не предоставит особого труда. Особенно, когда она теперь полностью связана с телом этого юноши.

Наруто нахмурился, услышав эти его слова, насторожился. Ранее он считал, что Кьюби внутри него, оказалось иначе... Неужели биджу теперь действительно полностью запечатан в нем? Как же теперь с ним существовать? Как с ним работать?

– Мадара-сан... не приписывайте мне чужих заслуг, – так же тихо вымолвил второй член Акацки. Его голос был размерен, даже немножко отдавал гнусавостью, словно его обладателю неожиданно заложило нос. – Джинчуурики сам сюда приперся, и, если не ошибаюсь, где-то поблизости должен еще бродить Данзо...

– Аа... этот... – поморщился Мадара.

Фразы он не окончил, осекся. Внимание привлек зарождающийся в руках джинчуурики рассенган-сюрикен.

Поднялся ветер. Техника натужно гудела, словно была соткана не из чакровых нитей, а из звуков. Старый Учиха, ранее не видевший ее, заинтересованно наблюдал, не особо волнуясь за последствия. Неожиданно джинчуурики замахнулся, и в следующий миг техника полетела в Мадару. Чего и следовало ожидать.

Произошедшее после можно было рассмотреть лишь с помощью шарингана. Потому что даже очень быстрая реакция опытных бойцов не была способна охватить размах действий.

Техника Узумаки, пройдя сквозь старого Учиху и не навредив ему, заставила остальных нападавших покинуть свои позиции. Никто из Акацки не был настолько глуп, чтобы встать на ее пути. Техника полетела вдаль, врезалась в стену густого леса, снося деревья, словно щепки, оставляя за собой только мертвые покореженные стволы. Неслась дальше, впилась в отвесную скалу, пробуравив ее, словно рыхлую землю, оставляя в ней глубокую воронку с неестественно ровными и гладкими стенами.

Отвлеченные размахом действий рассенган-сюрикена, не все Акацки сразу среагировали на десятки клонов, взмывших вверх из разваленной гробницы. Те метались, словно ветер, исчезали за миг до удара и появлялись за спинами врага, над головами и под ногами, отвлекая на себя драгоценное внимание, превращая тактичный бой в его суетливое подобие.

Да, клоны Наруто Узумаки действительно были ветром. Ветром живым, режущим, жалящим и меняющим свою форму до не узнаваемости; отвлекающим от самого настоящего врага: коноховцев, вступивших в бой под прикрытием этих клонов.

Акемичи, враз выросший до неимоверных размеров, вынес на своих плечах остальных ребят. Подпрыгнул, обрушиваясь на противника «каменным ядром», ощетинившимся кунаями, успешно разделяя и отметая их подальше от гробницы.

Громыхали техники огня, посылаемые Учихой и встречающие каменные препятствия врага. Звенело оружие Тен-Тен, сметая на своем пути вражеских клонов. Дрожала земля под ударами Сакуры, покрываясь трещинами и не давая людям Акацки сосредоточится на техниках. Хьюга, исполняя джуукен, словно прожорливые смерчи, врезались в разрастающуюся толпу клонов Зецу. Рок Ли уже во всю орудовал собственными утяжелителями, будто те были нунчаками, разбивая в пыль растущие вокруг него препятствия. О, если бы сейчас его видел Гаара Пустынный, он бы вряд ли пожелал опять быть его противником.

– Учиха, влево! – Кричал уже Шино и, опрокинув Саске, высоко подпрыгнул, отбиваясь от кого-то в порванном черно-красном плаще. Рой жуков метался вокруг него, срабатывая щитом от вражеских техник.

Происходящая вокруг бойня поглощала с головой и, затрагивая сами инстинкты шиноби, не давала времени вникнуть в происходящее в полной мере и оценить шансы.

Даже без участия Мадары натиск Акацки был неожиданно сильным, до того мощным, что казалось, словно сметет их немногочисленную группу, сравняет с землей. Наверное, не будь с ними джинчуурики, Акацки давно взяли бы верх...

Отброшенный на несколько метров назад, Шино замер в неестественной позе. Наруто, что-то крикнув Сакуре, метнулся к одному из Акацки на перехват. Его же клон ринулся в другую сторону. И вот их уже не двое, а четверо, восьмеро... и еще больше... Заполняя все пространство, сводя с ума. Дым от рассеивающихся, пораженных техниками клонов, уже в который раз заволакивал собой все вокруг, давая время и собраться и поменять позицию.

«Прикрой, я туда» – мысленно выдохнула Сакура, обращаясь к Саске, и, не давая времени на раздумье, кинулась к Шино.

Учиха глубоко вдохнул воздух. Где-то внутри него уже зарождалось пламя. Первобытное, настоящее. Выплюнув его, запоздало отметил, как пригнулась Сакура, как огненный шар, пролетев над ее головой, смел кого-то из Акацки, кинувшегося на перехват.

Кажется... эту комбинацию они отрабатывали под патронатом Какаши еще во время самых первых миссий.

Обзору Учихи мешал белесый туман рассеивающихся теневых клонов Узумаки. Лишь чужие мысли, разносящиеся целым хором голосов, давали некое представление о происходящем:

«Акемичи, в обход, тридцать градусов», – монотонный голос Неджи.

«На тень бери!» – уже кричит Ино, скорее всего, обращаясь к Шикамару.

«Пять минут», – шепчет Рок Ли, – «На восстановление.»

«Шино, дыши, дыши, мать твою!!!» – это уже Сакура, – «Ино, быстрее сюда!!!»

«Неджи, режим сто двадцать», – сдержанно, оповещает Хината, явно активизируя одну из своих техник.

«Обходи слева», – уже голос Неджи, без толики удивления или напряжения.

«Он под землей!» – кричит Шикамару, голос его дрожит, словно от помех.

«Стой на месте!!!» – вторит Тен-Тен.

«Чеджи!!! Нет!!!» – дикий вскрик Ино, тут же сопровождаемый мощным взрывом и реальным, что ни на есть настоящим воем. Саске не видел, да и не мог видеть, как вдали, за его спиной, высоко в небе, порхнув на чакровых крыльях, сцепился в смертельной хватке Чеджи с одним из Акацки. Да и, не видя Акемичи в действии, он попросту не догадался бы об этом. Он не знал, что Чеджи вообще способен на такое. Что техника по истечению четко отведенного времени просто убьет человека, воспользовавшегося ею.

«Ли, за тобой!» – теперь уже голос Хинаты дрожит, – «Почему я вижу двух Шикамару?!»

«У этого Зецу интересные клоны» – Наруто заявил это, словно улыбаясь. На самом деле, на его лице не было и тени веселья, – «Я разберусь».

В долю секунды Учиха увидел Узумаки рядом с собой. Наруто удостоил его лишь коротким, затуманенным взглядом. Но и этого хватило, чтобы заметить покрасневшие, словно усердно натертые костяшками пальцев, веки. Глаза с красной сеткой сосудов от чрезмерного кровяного давления, пожелтевшая радужка некогда голубых глаз. Неужели тот пресловутый режим санина, жабьего отшельника? Не важно.

Тот короткий, брошенный Наруто взгляд заставлял действовать еще изощреннее. Акацки еще не были побеждены. Никого из тех тридцати человек нельзя недооценивать. И всех их нужно убить.

Катон, райкири, клоны, проникающие во врага и замедляющие его действия. Саске был настолько поглощен битвой, настолько сосредоточен на добром десятке людей, окружившим его, что не сразу сообразил, что попался в гендзюцу Мадары. Не понял, что его враги есть мир, сотворенный старым Учихой.

Казалось, и прохладой веяло, как и доселе прежде. И небо было натурально угрюмым... Вот только Мадара оказался неожиданно близко и убрал все звуки простым щелчком пальца.

Он смотрел Саске прямо в глаза. Пытливо, с интересом, даже с некой усталостью.

– Помнишь ли ты, Саске, о своем долге перед семьей, родней... кланом?

Рука, в которой юноша держал меч Кусанаги, дрогнула. Крепче сжала рукоять. Голос старика был вкрадчив... даже с ноткой разочарования.

– Помнишь ли ты, как умирали твои отец и мать? – спрашивал мужчина.

«Помнишь ли ты, как умирал твой брат?» – звенело уже все вокруг.

– Кровь целой эпохи течет в твоих жилах, – с расстановкой продолжал Учиха Мадара, – ответственность за сохранение этой крови, памяти этой эпохи лежит не на мне, а на тебе, мой юный друг, – сделав короткую запинку, облизнув сухие губы, мужчина опустил голову и устало спросил, – ты виноват в смерти Конан?

Взгляд его метнулся к юноше. Острый, грозный, невыносимый.

В том, что Саске убил Конан, Мадара не сомневался. Он по ее ранам видел, что сделал это именно его далекий потомок. Но, как наказать мальчишку, он не знал. Хотя нет, знал, но не осмеливался озвучивать до поры до времени.

Озвучить ли сейчас? Или после того, как этот мальчишка ответит на заданный вопрос?

– Ты сам ее убил, – наконец, ответил Саске, ни грамма не сомневаясь в собственных словах. – Сам вогнал ее в такие рамки, в которых она рано или поздно бы умерла, – взгляд юноши стал жестче. – Виноват ли я? А я и не отрицаю этого. Но ты сам определил того, кто убьет ее. Будь на моем месте Зецу, он бы сожрал ее. Будь на моем месте Какудзу, он бы распотрошил ее. Будь на моем месте Пейн, он бы насиловал ее до потери пульса, и ты ничего бы не смог сделать. Ты сам определил для нее такую участь.

Подняв правую руку, в которой сжимал рукоять Кусанаги, Саске сипло продолжил:

– Это не оправдание. Моей рукой руководил Шинигами лично, так что разбирайся с ним. – И с иронией прошептал. – Тебе же не впервой говорить с этой мумией... пра-пра-пра-дедушка?

Последнее Саске вымолвил с легкой насмешкой, гордо вскинув голову, мысленно крепясь и стараясь не выдавать страха. Ведь «Сила» – это единственное, что должен видеть Мадара в своем враге. Сила и превосходство – то, чего ему самому, скорее всего, уже не достичь...

Саске чувствовал, что этот день будет последним, и сегодня прожорливый Шинигами, наконец, сможет забить свой желудок до самых краев.

– Хочешь лицезреть месть Конохе за нашу семью? – продолжал младший Учиха, играя ва-банк, не зная вообще, какая реакция последует. – Возложил этот свой долг на меня... Ты... Тот, кто и заварил всю эту кашу... Думаешь, я не знаю, кто выпустил Кьюби в селение? Думал, я не узнаю, с какой целью...

Голос прорезала грусть, такая злобная и не щадящая. Идущая из самого сердца вперемешку с возрождающейся ненавистью. Все глупые сомнения, которые Саске не считал своими и приписывал Наруто, отошли на задний план, стали несущественными. Шаринган в его глазах видоизменялся, напоминая своими очертаниями цветок:

– Цукиеми...

– Цукиеми? – насмешливо повторил Мадара за ним, стоявший до сего момента молча, лишь слушая и наблюдая за нерадивым отпрыском: – Пусть. Будет тебе... цукиеми, – без намека на игру отчеканил он, в один миг пленив сознание Саске.

Пространство задрожало. Встрепенулось, словно живое существо, скрывая своей сущностью их противостояние, тяжелое состязание разумов.

Эта битва не была похожа на те иные, проведенные ранее. Боль, которую чувствовал Саске, принадлежала не ему. Разочарование, страх, злость, стремления – все это было не его, это было надуманным, ненастоящим и ничтожным. Настолько непривлекательным и абсурдным, словно было фальшивым, навязанным. Саске неожиданно понял, что он всего лишь безвольное, глупое, никому не нужное существо, отвергнутое этим миром. Не принятое ни мертвыми, ни живыми... оставшееся наедине с самим собой.

– Знаешь ли, – вкрадчивый шепот у самого уха, – нам с женой духи не даровали детей... Племянник был надеждой на будущее, – фраза прервалась тяжелым вздохом, словно прошедшим сквозь далекие десятилетия. – Я обещал малышу, что принесу ему голову человека, посмевшего убить его отца.

Теперь интонации стали задумчивее, как будто собеседник вспоминал; хотел передать те события с предельной точностью:

– Находившийся тогда во главе селения Хоширама из клана Сенжу долго и настырно искал преступника. Его не волновало, кого убил тот человек. Главное было вернуть артефакт, который мой слепой брат до тех событий всегда держал при себе... Он ведь видел с помощью оного... он многое видел... И он не заслуживал той бесславной смерти, которую ему даровали.

Голос дрожал, в такт ему колыхалось пространство, наполняя неведомыми до сих пор мыслями и страхами.

Флешбек

– Наверное, так чувствует себя человек, стоя перед собственным "Я", когда вдруг нос к носу сталкивается с самыми потаенными страхами, переживаниями, тайнами... – голос говорившего был изможденным. Сквозь хрипотцу чувствовались и усталость, и тот самый «надрыв», после которого человек может не только сломаться, но и умереть.

Мадара слушал молча, не перебивая, бессильно склонив голову и впившись скрюченными, напряженными пальцами в собственные колени. Ему хотелось уйти и не слушать выдаваемый его братом бред, словесный понос: те вещи и понятия, которых бы он, Мадара, никому не рассказал и не смог бы пожелать, которые нормальный здоровый человек вообще не должен кому-либо говорить.

– Ужас, зарождающийся внутри, то ощущение безвыходной ситуации и полного отсутствия помощи. Когда и солнце, как проклятое, и дождь совсем не в радость. Когда старые понятия и чувства, находясь в полном твоем подчинении, не стоят и выеденного гроша... Слепота мысли, слепота самой сущности...Черная, пустотелая слепота души, дорогой мой брат...

Что это за незнакомые вкрадчивые интонации? Исподлобья взглянув на лежащего, укутанного в одеяла человека, Мадара вздрогнул. Изуна направил на него свои стеклянные, искусственные глаза, которые ничего не видели и не могли увидеть. И все-таки Мадара был уверен, что Изуна в этот миг именно Видел. Искусственные зрачки были направлены на него: мужчина узнавал в них свое живое отражение, и чувствовал, как внутренне содрогается от неизвестного чувства.

Изуна молча улыбнулся, приподнял правую руку, желая прикоснутся к брату, и безошибочно нашел его плечо.

– Я видел многое, не имея возможность видеть, как обычно. И я... не хочу видеть больше, – Изуна запнулся, почувствовав, как Мадара повел плечом сбрасывая его ладонь.

Убрав руку, он опять слабо улыбнулся и замолчал, забыв, о чем говорил. Он прекрасно понимал настроение старшего брата.

– Мне не нужны твои демагогии и философские экскурсы, – наконец, слегка охрипшим голосом с расстановкой произнес Мадара, не отводя взгляда от Изуны.

Эта ничего не значащая потерянная улыбка и слепые фальшивые глаза... взамен тех, которыми видит он сам. А ведь они могли полностью поменяться местами. Вот только Мадара не смог бы видеть с помощью артефакта, а Изуна видел. Это и решило их спорный вопрос. Сухой, бесчувственный расчет, не более. Но теперь Изуна лишился артефакта и медленно умирал без него.

Сжав зубы от бессилия, опять обратился к младшему брату.

– Я всего лишь хочу знать, кто это сделал.

– Если я скажу, ты кинешься туда со всей прытью и упустишь более важные вещи, – устало прошептал Изуна, в который раз объясняя, – и тогда Шинигами не ограничится только моей жизнью.

Опять этот ответ и опять хочется рвать волосы. Простой, словно речь идет о консервации овощей или экипировке. Бесит, как же бесит. Глубоко вздохнув, стараясь успокоить и так расшатанные за последние сутки нервы, Мадара в который раз попытался вразумить брата.

– Ты пытаешься меня уверить в том, что все предначертано? Пусть... я поверю в этот бред... – устало согласился он, и снова попытался говорить настойчиво, понимая, что не сможет переубедить, – Но пойми же... Если ты скажешь, кто это сделал, то я найду этот чертов артефакт, и ты не умрешь! Ты лично сможешь предотвратить гибель многих остальных. Ты это понимаешь? Пожалуйста...

Он смотрел во все глаза на Изуну и осознавал, что все зря. Его брат не уступит, даже если на кону его собственная жизнь. Веки парня были широко раскрыты, искусно сделанные глаза выглядели, как живые. Тяжело ли было носить такие глаза? Чувствовались ли эти побрякушки в голове, словно пробки?

Дурные, глупые мысли опять оборвал его младший брат, легонько коснувшись холодными пальцами руки.

– Есть вещи, которых менять не следует, брат, – примиряющим тоном вымолвил он. – Порой надо пустить все на самотек, позволить себе остановиться и не мстить. Ты не древняя сила и не хозяйка судеб. И то, чему суждено сбыться, сбудется; рано или поздно. Если не с тобой и со мной, то с нашими детьми или внуками. Если выживу я, погибнешь не только ты. Погибнут многие, – он на миг умолк, закрывая глаза и откидываясь на подушки. – Я есть проклятие этого клана, и моя жизнь – беда более серьезная, нежели моя смерть. Ты должен с этим смириться. Глаз не ошибался никогда. Я видел через него очень многое, я видел такое говно, что тебе и не снилось; и все оно сбывалось до малейших деталей. Я просчитывал такие ходы нашего бытия, о которых ты даже не подозревал; и эти ходы становились реальностью. Я проклят этим артефактом, и ты ... – уже тише шептал он. Ослабленный, истощенный, не способный видеть и ходить... Медленно угасающий человек.