Текст книги "Красная волчица"

Автор книги: Лиза Марклунд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

– Я был очень польщен, она была очень красивой девушкой. Красивой и умной. Она сразу мне понравилась.

Анника улыбнулась в ответ:

– Она тогда жила в Лулео?

– На Левскатан. Она училась в педагогическом училище, на отделении дошкольного воспитания. Хотела работать с детьми, всегда говорила, что они – наше будущее. Созидание всегда было важно для нее, как в искусстве, так и в жизни.

Он поднес ладонь к губам и опять посмотрел в окно.

– Маргит была очень серьезной, – сказал он, – ответственной и верной. Мне очень повезло.

В кухне наступило молчание. Анника слышала, как тикают часы и потрескивают на морозе деревянные стены.

– Что за тайну она хранила? – спросила наконец Анника.

Он посмотрел ей в лицо.

– О Диких Зверях, – ответил он внезапно окрепшим голосом. – В юности Маргит была активным членом этого союза. Кроме того, в середине шестидесятых она была одной из лучших легкоатлеток Норботтена. В то время она состояла в компартии.

Легкоатлетка, подумала Анника и вспомнила вырезку из «Норландстиднинген».

– Она была знакома с Кариной Бьёрнлунд?

– Они двоюродные сестры. Откуда ты это знаешь?

Анника вздрогнула и опустила глаза, чтобы не выказать удивления.

– Карина Бьёрнлунд тоже занималась легкой атлетикой. Они были близки?

– Маргит старше Карины на два года и, соответственно, немного ее опекала. Именно она побудила Карину заняться легкой атлетикой. Сразу после этого Маргит оставила спорт.

– Почему?

– Она пошла в политику, и вскоре за ней последовала и Карина…

Анника ждала продолжения, но, не дождавшись, решила помочь Торду:

– Так кто были эти Дикие Звери?

– Это была раскольническая группа, – ответил Торд Аксельссон и потер ладонью лоб. – Ячейка, называвшая себя побегом великого древа Коммунистической партии Китая. Они оставили традиционный маоизм и сделали решительный шаг вперед. Во всяком случае, так они сами говорили.

– И у них были прозвища? – спросила Анника.

Он кивнул в ответ и помешал кофе в чашке.

– Это были не обычные буржуазные имена, а названия животных. Маргит звали Лающей Собакой, и она была этим очень обижена. У других членов ячейки прозвища были политические, а у нее чисто личное. Члены группы считали, что она слишком много сомневается, спорит и критикует.

В кухне снова наступило молчание. Холод охватил дом железными тисками, запах моющих средств стал вдруг очень резким.

– Что же такого ужасного сделали Дикие Звери? – спросила Анника.

Торд встал, подошел к мойке, налил в стакан воду, но пить не стал.

– Она все время думала об этом, – сказал он. – Это происшествие темной тенью лежало между нами все прожитые нами годы.

Он поставил стакан на мойку и оперся на посудомоечную машину.

– Маргит рассказывала мне это только один раз, но я до сих пор помню каждое ее слово.

Торд Аксельссон сгорбился и заговорил – тихо и монотонно:

– Это произошло в середине ноября. Было не особенно холодно, но снег уже выпал. Они заняли один из земельных участков с задней стороны базы. На тех участках стояли летние домики, поэтому людей в то время там почти не было.

Он посмотрел на Аннику пустым, ничего не выражающим взглядом. Руки его безвольно висели.

– Маргит никогда до этого не была на военно-воздушной базе, но парни из их группы хорошо знали окрестности и базу. Они рассказали ей, что нельзя прикасаться к ангарам, рассказали, как не разбудить собак – это были настоящие зверюги.

Анника незаметно записывала.

– Они бежали по пустоши около километра. Парни остались в леске, дальше Маргит должна была идти одна. На площадке перед ремонтной мастерской стоял один самолет. Она сорвала с устройства защитный колпак, зажгла фитиль взрывателя и бросила его в емкость с горючим, стоявшую позади самолета.

Резкий запах антисептика снова ударил Аннике в нос.

– Услышав шипение, к месту самолета подошли двое солдат. Она отбежала к южному забору, а они громко ее окликнули. Тогда она бросилась бежать и обогнула мастерскую до того, как раздался взрыв.

Анника смотрела на свои записи.

Это была не Карина Бьёрнлунд. Она ошиблась.

– Один из солдат вспыхнул как факел. Он дико кричал, пока не упал на землю.

Торд Аксельссон закрыл глаза.

– Маргит не помнит, как ей удалось уйти с территории базы. После этого группа распалась, и она больше никогда не встречалась ни с кем из своих бывших приятелей.

Он вернулся к столу, сел и опустил голову, обхватив ее руками. Он заново переживал событие, которому не был свидетелем, но которое навсегда омрачило его жизнь.

Анника попыталась по кусочкам составить цельную картину, но у нее ничего не получилось.

– Почему самолет взорвался? – негромко спросила она.

Собеседник поднял голову, руки упали на край стола.

– Ты когда-нибудь видела под фюзеляжами военных самолетов штуку, похожую на управляемый реактивный снаряд?

Анника отрицательно покачала головой.

– Выглядит она как диснеевская ракета для полетов на луну. Но на самом деле это не бомба, а дополнительный бак с горючим. Оболочка бака очень тонка, и взрыв емкости пробил в нем дыру.

– Но почему самолет стоял на площадке полностью заправленный горючим?

– Военные самолеты всегда стоят в ангарах с полными баками – это закон. Пары, накапливающиеся в пустых баках, намного опаснее жидкого горючего. Солдат стоял под дополнительным баком, когда вспыхнула емкость со слитым керосином.

Деревянные стены дома щелкали и потрескивали, в электрической печке раздавались какие-то шумы и стуки. Отчаяние черным облаком висело между кухонным шкафом и деревянной люстрой. Аннику вдруг охватило безумное желание вскочить и бежать отсюда домой, к детям, к Томасу, которого она была готова теперь любить и душой и телом.

– Кто был там с ней? – спросила она.

Торд Аксельссон был страшно бледен. Казалось, он находится на грани обморока.

– Желтый Дракон и Черная Пантера, – хрипло ответил он.

– Дракон – это их предводитель, Ёран Нильссон из Саттаярви, – сказала Анника, и ей показалось, что в глазах собеседника разверзлась бездна. – Кто был второй?

– Не знаю, – сказал Торд. – Карина была Красной Волчицей, но как по-настоящему звали парней, я не знаю.

– Сколько их было?

Он прикрыл лицо ладонью.

– Черную Пантеру я уже назвал. Одного звали Львом Свободы, второго Белым Тигром, и еще Дракон. Да, больше никого не было. Четверо мужчин и две девушки.

Анника записала прозвища, про себя отметила невероятный комизм прозвищ, но не смогла улыбнуться даже мысленно.

– Карины в тот вечер с ними не было?

– Она рассталась с Рагнвальдом и хотела порвать с группой. Маргит очень злилась на нее за это, считала слабым человеком. Для Маргит главным всегда была верность.

В гостиной раздался бой стенных часов. Анника вспомнила объявление в «Норландстиднинген». Зачем было его печатать, если Карина не собиралась выходить замуж?

Она искоса украдкой посмотрела на сидевшего напротив нее мужчину, подумала о том невыносимом грузе, который ему приходилось всю жизнь делить с женой, а теперь предстояло нести одному.

– Сколько времени прошло, прежде чем Маргит рассказала вам всю эту историю? – тихо спросила Анника.

– Когда она забеременела, – ответил Торд Аксельссон. – Мы не хотели иметь детей, но Маргит неаккуратно принимала противозачаточные таблетки и забеременела, чему мы даже были рады. Однажды вечером, вернувшись домой, я застал ее плачущей. Она никак не могла остановиться. Мне потребовался целый вечер, чтобы выбить из нее этот рассказ. Она боялась, что я донесу на нее в полицию, что брошу ее и ребенка.

Он замолчал.

– Но вы не сделали ни того ни другого, – констатировала Анника.

– Ханна служила на базе Ф-21, – сказал Торд. – Она офицер резерва, а сейчас изучает ядерную физику в Упсале.

– У вас есть еще одна дочь?

– Эмма живет в том же общежитии, что и Ханна, но занимается земным магнетизмом.

– То есть у вас все шло хорошо, – без обиняков сказала Анника.

Он отвернулся и посмотрел в окно.

– Да, – сказал он. – Но Дикие Звери не оставляли нас ни на минуту. Маргит ни на день не забывала о том, что сделала. Она так и не смогла от этого избавиться.

– Как и вы, – сказала Анника. – Вы каждый день ходите на работу, прекрасно зная, что там произошло.

В ответ он только кивнул.

– Почему она не пошла в полицию? – спросила Анника. – Разве не лучше ей было избавиться от этой тяжести?

Торд встал.

– Если бы она только могла это сделать, – ответил он, стоя спиной к гостье. – После исчезновения Дракона Маргит по почте получила посылку с отрезанным детским пальчиком. Там же было и предостережение.

Анника почувствовала, что ей не хватает воздуха. Кровь отлила от мозга, она была близка к обмороку.

– Никто и никогда больше не говорил о Диких Зверях. Все прошедшие годы Маргит ничего о них не слышала, вплоть до октября.

– Что же случилось в октябре? – прошептала Анника.

– Она получила что-то вроде извещения – листок с изображением желтого дракона и предписанием явиться в обычное место их встреч.

Анника явственно представила себе конверт с французским штемпелем и лежавший в нем листок с изображением желтого дракона.

– Извещение о встрече? – спросила она. – Когда?

Торд Аксельссон покачал головой, взял с мойки стакан, но опять не стал пить.

– Кто-то из них позвонил Маргит на работу, спросил, придет ли она на встречу, чтобы приветствовать вернувшегося Желтого Дракона. Она послала их к дьяволу, сказала, чтобы они не вмешивались в ее жизнь, что она ненавидит тот день, когда встретилась с ними.

Плечи Торда затряслись.

– Больше они не появлялись.

Анника изо всех сил боролась с подступившей к горлу тошнотой. Она выпрямилась, судорожно сглотнула и посмотрела на Торда. Этот высокий и сильный мужчина беззвучно рыдал, прижав ко лбу руку со стаканом.

– Хотелось бы мне с ними встретиться, – произнес он наконец и повернул к Аннике свое красное обмякшее лицо.

Он тяжело опустился на стул и некоторое время сидел неподвижно. В гостиной оглушительно тикали часы, запах антисептика, казалось, насквозь пропитал все тело Анники.

– Маргит так никогда и не избавилась от чувства вины. Она искупила ее всей своей жизнью. Я не могу больше носить в себе эту тайну.

– Вы рассказали об этом в полиции?

Он отрицательно покачал головой:

– Но я расскажу. Как только схватят Дракона и девочки будут в безопасности.

– Вы хотите, чтобы я что-нибудь сделала? – спросила Анника.

Он безучастно посмотрел на собеседницу.

– Не знаю, – ответил он. – Я всего лишь хотел об этом кому-нибудь рассказать.

Он посмотрел в окно, вздрогнул и оцепенел.

– Ханна и Эмма возвращаются, – сказал он. – Тебе надо уходить.

Анника сразу же поднялась, засунула блокнот и ручку в сумку, торопливо вышла в прихожую, сняла с вешалки куртку и натянула ее на себя. После этого она вернулась на кухню. Мужчина, словно каменное изваяние, сидел за столом с потухшими глазами.

– Спасибо, – тихо произнесла Анника.

Торд обернулся к ней и попытался изобразить улыбку.

– И последнее, – вспомнила Анника. – У Маргит была маленькая ножка?

– Она носила тридцать шестой размер, – ответил мужчина.

Она оставила его у соснового стола в безупречно убранной кухне перед чашками с нетронутым, медленно остывающим кофе.

За время ее отсутствия автомобиль промерз насквозь, и Анника не стала снимать куртку. Ее вдруг охватила паника – ей показалось, что она не сможет завести взятый напрокат автомобиль и навсегда останется здесь, примерзшей среди домов семидесятых годов, превратится в ледяную статую, навеки останется связанной ложью семьи Аксельссон.

Анника с такой силой повернула ключ зажигания, что едва не сломала его, двигатель нехотя, с хрипом, завелся, и она облегченно вздохнула. Стекла изнутри покрылись коркой льда. Анника включила заднюю передачу, и та отреагировала громким протестующим скрежетом. Она начала сдавать назад, оглянулась и едва не подпрыгнула от испуга. Заднее стекло замерзло, и сквозь него ничего не было видно. Так недолго на что-нибудь наехать.

Дочери Торда Аксельссона прошли рядом с боковым стеклом. Анника попыталась улыбнуться и неловко помахала девушкам, окинувшим ее любопытными взглядами.

Колеса со скрежетом давили лед на дороге, когда Анника выезжала в город. В горле оставалась мучительная тошнота, в носу стоял запах дезинфекции, мысли не оставляли в покое, грудь теснило.

Сказал ли Торд Аксельссон правду? Не преувеличил ли он? Может быть, он что-то утаил?

Она миновала гимназию, церковь и выехала из центра городка, едва успев в него въехать.

Он не стал приукрашать злодейство жены, думала Анника, и не пытался ее оправдать. Напротив, он просто трезво констатировал, что она подожгла керосин, в результате чего взорвался самолет. Торд не стал говорить, что это был несчастный случай.

Если бы он хотел солгать, то именно так все бы и объяснил.

Дикие Звери, подумала Анника. Желтый Дракон. Какая дьявольская выдумка, какая чепуха, какой бред. Лев Свободы, Лающая Собака, Красная Волчица, Черная Пантера, Белый Тигр.

Где вы теперь? – думала она, выезжая на пустынную магистраль, ведущую в Лулео.

Желтый Дракон, вернувшийся на родину профессиональный убийца Ёран Нильссон. Лающая Собака, Маргит Аксельссон, учительница и по совместительству убийца. Красная Волчица, Карина Бьёрнлунд, министр культуры, панически меняющая правительственные предложения.

Где другие? Кто эти три шведа среднего возраста? Где вы спрятались? Как надежно вы спрятались?

Она проехала мимо поворота на Норфьерден, почувствовала, что у нее мерзнут ноги. Температура упала до минус двадцати девяти градусов, солнце опустилось почти до горизонта, освещая землю тусклыми косыми желтоватыми лучами. Часы показывали половину второго.

Детский пальчик, подумала Анника. Неужели такое возможно?

Она судорожно сглотнула, опустила стекло, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Торд не сказал, что за предостережение было вложено в посылку.

В палец Анника поверила.

В самом преступлении участвовали три человека, Маргит, Ёран и еще один мужчина. Правда ли это?

У Маргит такой же размер обуви, какой был определен для следа на месте преступления. Рассказ Торда Аксельссона содержал такие детали, что Анника поверила, что этот рассказ соответствует действительному ходу события, хотя его, возможно, надо обсудить с пресс-шефом военно-воздушной базы. Почему она должна сомневаться в том, что их там действительно было трое?

Карины Бьёрнлунд там не было.

Она невиновна, во всяком случае в данном преступлении. Можно, правда, предположить, что она принимала участие в планировании или помогала еще чем-то. Во всяком случае, она знала о готовящемся преступлении.

Откуда тебе это известно? – одернула себя Анника. Если Торд говорит правду, то вполне возможно, что Карина Бьёрнлунд ничего не знала. Она рассталась с Ёраном и собиралась порвать с его группой.

Но почему в таком случае она так легко поддалась давлению? Почему Герман Веннергрен запугал ее до такой степени, что она пошла на изменение законодательства?

И почему она дала в газете объявление о помолвке, если решила разорвать отношения с Ёраном?

Но может быть, объявление в газете поместила вовсе не Карина Бьёрнлунд, внезапно подумала Анника.

Возможно, объявление было жестом отчаяния покинутого мужчины, попыткой насолить Карине или вернуть ее назад.

Анника провела ладонью по лбу, ей хотелось пить, во рту пересохло. Она миновала Эрснос и снова выехала на магистраль. Замороженные стужей дома тридцатых годов жались друг к другу в наступающих сумерках. Над трубами вился дымок, от холода воздух казался стеклянным и хрупким.

«Мне надо поговорить с Кариной Бьёрнлунд, – подумала она. – Мне надо сделать это так, чтобы она не смогла ускользнуть. Ясно, что она будет лгать, изворачиваться и всеми силами уходить от ответственности».

Анника нащупала в сумке мобильный телефон, вытащила его и увидела, что в сети нет приема. Возмущаться было бесполезно, придется доехать до Лулео, чтобы вернуться в цивилизацию.

Возле поворота на Едвик она снова достала мобильный телефон и стала вспоминать, раскручивая магнитную пленку в мозгу. Клочок бумаги перед экраном компьютера, номер мобильного телефона министра культуры, в мозгу вспыхнули цифры.

Два раза число дьявола, потом ноль.

Она набрала 070–666–66–60, посмотрела на комбинацию цифр и снова сосредоточилась на дороге, чтобы не пропустить правый поворот.

Что она скажет министру?

Карине Бьёрнлунд придется ее выслушать. Главное – дозвониться.

Соединение произошло, телефон стал теплым. Анника воткнула микрофон в ухо и принялась ждать, продолжая вести машину.

– Алло?

От удивления Анника затормозила. Длинные гудки неожиданно превратились в голос ответившей женщины.

– Карина Бьёрнлунд? – спросила Анника, остановила машину на обочине и плотнее вставила в ухо микрофон. Слышался какой-то невнятный фоновый шум.

– Да.

– Меня зовут Анника Бенгтзон, я работаю в газете «Квельспрессен»…

– Откуда у вас номер моего телефона?

Анника посмотрела на фасад дома за забором норботтенского сада и постаралась придать своему голосу непробиваемую бесстрастность.

– Я хочу знать, не встречалась ли в последнее время Красная Волчица с Желтым Драконом.

В микрофоне был слышен сильный шум – голоса переговаривающихся людей и какое-то объявление по громкой связи. Металлический голос что-то объявлял, и в этот момент Карина Бьёрнлунд отключилась. Наступила тишина.

Анника недоуменно уставилась на дисплей, нажала кнопку повторного вызова и услышала механический голос абонентского почтового ящика. Она не стала ничего говорить и отключилась.

Где находилась Карина Бьёрнлунд, когда приняла вызов?

Что объявляли по громкоговорителю в том месте, где она находилась?

Анника закрыла глаза и прижала пальцы к вискам.

Заканчивается посадка на рейс СК009 до Стокгольма, выход номер пять.

Ей не могло показаться?

Заканчивается посадка на рейс СК009 до Стокгольма, выход номер пять?

Это объявление в аэропорту о вылете очередного рейса, если она правильно все поняла.

Но СК? Это же рейс САС?

Она набрала справочную и попросила соединить ее со справочной Скандинавских авиалиний.

После полуминутного ожидания ее соединили.

– СК009 – это вечерний рейс из Каллакса до Арланды, – ответил агент авиакомпании САС.

Анника почувствовала, как в крови заиграл адреналин.

Карина Бьёрнлунд находится в аэропорту, в полумиле от нее, и ждет посадки на Стокгольм, или она только что прилетела и ждет выдачи багажа.

Анника на мгновение задумалась: не заказать ли билет на обратный рейс, но потом решила иначе, поблагодарила агента и отключилась.

Она миновала развязку, повернула направо и по промерзшей дороге поехала к аэропорту Каллакса.

Из-за забастовки таксистов все, у кого не было личных машин, были вынуждены садиться в автобусы до Лулео. Анника увидела длинную очередь, выстроившуюся перед зданием аэровокзала. Людям приходилось бороться с сильным морозом и тяжелой поклажей. Для того чтобы припарковать взятый напрокат автомобиль, Аннике пришлось проехать вдоль всей очереди, и в самом ее конце она увидела Карину Бьёрнлунд.

Министр культуры терпеливо ожидала своей очереди на посадку.

Мысли заметались в мозгу Анники.

Что, собственно говоря, делает здесь Бьёрнлунд?

Анника припарковалась у края тротуара, поставила рычаг переключения передач в нейтральное положение и потянула на себя стояночный тормоз. Взглянув еще раз на министра, Анника достала мобильный телефон. Набрав номер департамента культуры, она попросила связать ее с пресс-секретарем министра культуры.

Ей сказали, что сегодня министра культуры нет на месте.

– У меня есть к ней вопросы относительно завтрашнего обсуждения предложений правительства, – сказала Анника, не отрывая взгляда от женщины, стоявшей в конце очереди. – Конечно, мне хотелось бы поговорить с ней сегодня.

– К сожалению, это невозможно, – дружелюбно ответила пресс-секретарь. – Карина уехала и вернется, самое раннее, поздно вечером.

– Не странно ли, что министр берет отгул накануне обсуждения важных вопросов в риксдаге? – растягивая слова, спросила Анника, разглядывая темную шубку Карины Бьёрнлунд.

Пресс-секретарь замялась.

– Это частное дело, – тихо сказала она. – Карину вызвали на какую-то срочную встречу, которую невозможно ни отменить, ни перенести. Произошло какое-то несчастье; во всяком случае, насколько я могу судить, Карина была сильно огорчена тем, что ей придется уехать.

– Но сегодня вечером она вернется?

– По крайней мере, она очень на это надеется.

На какую же встречу позвали министра, что она рискнула пренебречь своими обязанностями? Не заболел ли кто-нибудь из ее родственников – муж, ребенок, родители?

Встреча в Лулео. Она не может ее пропустить ни при каких обстоятельствах.

Красная Волчица.

Сходка по случаю возвращения Дракона.

Кончики пальцев стали влажными, на спине выступил липкий пот.

– Спасибо, – сказала она и отключилась.

Анника проехала мимо автобуса, остановилась, посмотрела в зеркало заднего вида, как министр садится в автобус, пропустила его и поехала за ним, держась сзади в двухстах метрах.

Не доезжая Бергнесбруна, она решила, что настало время подъехать ближе к автобусу.

«Ты сидишь там внутри, – думала Анника, глядя на замызганное заднее стекло автобуса. – Ты куда-то едешь, надеясь, что никто тебя не увидит. Но я здесь».

Тут же в голове запели умиротворяющие ангелы, заведя свою медленную и печальную песнь: хрусталь зимних льдинок…

– Заткнитесь! – заорала Анника и так стукнула себя рукой по лбу, что из глаз посыпались искры. Ангелы исчезли.

Вслед за автобусом она пересекла мост и въехала в замороженный город мимо домов с железными крышами, сугробов и занесенных снегом машин, потом у бензоколонки они свернули влево.

Автобус остановился напротив городского отеля на остановке городских маршрутов. Анника остановилась так, чтобы видеть выходящих из автобуса пассажиров. У Анники участилось дыхание, ветровое стекло запотело, и она вытерла его рукавом шерстяной кофты.

Карина Бьёрнлунд вышла почти последней. Министр культуры осторожно спустилась с подножки, держа в руке черную кожаную сумку. Анника почувствовала, что сейчас у нее случится обморок от гипервентиляции.

Надо подышать в пакет, подумала она, хотя знала, что пакета у нее нет.

Вместо этого она задержала дыхание и мысленно сосчитала до тринадцати. Сердцебиение успокоилось.

Стало темнеть, но солнце садилось медленно и печально, сумерки затянулись, и Анника хорошо видела, как Карина Бьёрнлунд из Карлсвика стоит и мерзнет на остановке – солидная женщина в шубе, но с непокрытой головой.

Красная Волчица, подумала Анника и попыталась всмотреться в лицо Карины Бьёрнлунд. Ей показалось, что в глазах министра застыли тревога и печаль.

Что же ты здесь делаешь?

Ее мать живет на Стургатан, подумала Анника. Возможно, Карина едет к маме.

Потом до Анники дошло: это же и есть Стургатан. Значит, она стоит на остановке и ждет автобуса, чтобы ехать куда-то еще?

Нет, встретиться она хочет отнюдь не с мамой.

Ее ослепил свет, отраженный от зеркала заднего вида. Сзади показался городской автобус. Анника включила первую передачу и проехала вперед несколько метров, чтобы освободить место автобусу, миновала группку людей, стоявших на остановке, посмотрела в зеркало и увидела, как Карина Бьёрнлунд, зажав в руке сумку, садится в автобус.

«Я поеду следом и увижу, где она сойдет», – подумала Анника, подала машину еще немного вперед и только тогда заметила, что въехала на пешеходную дорожку. Люди не спеша расступались перед машиной, бросая на Аннику недовольные взгляды. Она подняла голову и увидела щит со знаком, разрешающим проезд только городскому транспорту. Она почувствовала, что впадает в панику, схватилась за рычаг коробки передач, сдала назад и увидела, что автобус едет прямо на нее. Анника резко вывернула руль и со скрежетом ушла от столкновения.

Автобус скользнул мимо, у Анники по спине струйкой тек холодный липкий пот. Она упустит министра, если не узнает, куда она поехала.

Автобус номер один, подумала она. На этом автобусе обычно ездил Линус Густафссон.

Свартэстаден.

Эстерут, возле металлургического комбината.

Она поехала к гавани, а потом свернула влево, к металлургическому заводу. У переезда через железную дорогу она остановилась и стала ждать. Если она не ошиблась, то автобус непременно проедет мимо.

Через четыре минуты автобус от ЛЛТ действительно проехал и последовал дальше к Мальмюддену.

Автобус повернул вправо, и Анника успела прочитать название улицы – Лёвскатан. Но ведь здесь жила Маргит Аксельссон? Ференингсгатан она узнала по рекламному щиту. Автобус поехал по правому ряду вдоль неприветливого, уставленного заводскими трубами промышленного района, спрятавшегося в тени громоздившихся плотными рядами рудных отвалов. Слева был виден ряд одинаковых наемных двухэтажных домов, построенных в середине сороковых перед громадным заводским корпусом, практически погребенным под горами отвалов. Остроконечные провалы оконных проемов посылали последнее предостережение холодному темнеющему небу. Теперь Анника ехала вслед за автобусом, который направился по дороге вверх и влево, потащившись вдоль железной дороги. Гигантская стальная змея высилась над пейзажем, а под ней виднелось нагромождение скученных и разбросанных заводских строений, опутанных шлангами, перекрещенных стальными балками, здесь же находились платформы и пакгаузы. Анника видела длинные грузовые фуры и разбитые бараки, набитые чем-то открытые контейнеры, куски металла, фитинги, деревянные контейнеры с металлоломом. Нигде не было видно ни души.

Автобус мигнул задними фонарями и затормозил у остановки. Анника остановила машину в двадцати метрах от автобуса, спрятавшись за искореженными остатками какого-то автомобиля.

Карина Бьёрнлунд вышла из автобуса, по-прежнему держа в руке кожаную сумку. Анника вжалась в сиденье и впилась в нее взглядом.

Автобус мигнул левым поворотником и отъехал от остановки. Карина осталась стоять, оглядывая железнодорожный путь. Дыхание густыми клубами пара окутывало ее непокрытую голову. Карина Бьёрнлунд явно колебалась.

Анника выключила двигатель, вытащила ключ из гнезда зажигания и осталась сидеть в теплом салоне, не отрывая глаз от женщины в шубке.

Карина торопливо осмотрелась и стала подниматься вверх по склону холма, уходя от промышленного района.

Анника оцепенела, со звоном вертя в руках ключи и стиснув зубы.

Надо ли идти вслед за министром?

Догнать и предложить подвезти?

Подождать, когда она вернется назад?

Так она сидела, теряя драгоценные мгновения.

Если Карину Бьёрнлунд ждут важные дела, то едва ли ей нужна компания.

Анника открыла дверь машины, вытащила из сумки шапку и лыжные перчатки, закрыла дверь, заперла ее, нажав кнопку на пульте. Вдохнув, Анника опешила от холода. Как только люди живут в таком климате?

Она несколько раз моргнула – от холода воздух стал очень сухим и резал глаза.

Сумерки тем временем сгустились и стали темно-серыми, скоро наступит ночь. Небо стало очень высоким, светлым и бесцветным, над горами отвалов блеснула пара звезд. Два уличных фонаря тусклыми безнадежными кругами освещали крошечные пятачки у подножий своих столбов. Карина Бьёрнлунд исчезла за гребнем холма, вокруг не было видно ни одного человека. Грохот металлургического завода тек по железнодорожным путям, проникал под одежду, вибрировал в теле. Она двинулась вверх по склону холма, опасливо поглядывая на кусты и тени.

От вершины холма дорога круто сворачивала влево и шла к жилому району. Здесь начиналась узкая, очищенная от снега и льда дорога, украшенная щитом с надписью «Проезд на транспорте запрещен».

Прищурившись, Анника осмотрелась, но министра нигде не было видно. Она шагнула на частную дорогу и побежала по ней так быстро, как позволяли снег и лед, до того места, где началась твердая почва земли и залатанного асфальта. Она пробежала под клубком линий электропередач, идущих над железнодорожными путями, мимо кирпичного здания и пустой парковки, а потом дорога, попетляв в каких-то зарослях, снова вышла к железной дороге, по которой возили эшелоны с рудой. Дальше дорога устремлялась к сталелитейному заводу, коксовым батареям, домнам – чьи черные громады высились на фоне зимнего неба. Справа железная дорога начинала ветвиться, к горизонту уходил сплошной ковер тускло поблескивавших рельсов. Слева – только небо и снег. Из-за отвалов всходила полная луна, ее голубоватый свет, мешаясь с золотисто-желтым светом, освещавшим пути, слепил глаза.

Пробежав несколько минут, Анника была вынуждена остановиться и отдышаться. Она откашлялась в рукавицу, поморгала, чтобы увлажнить глаза, и осмотрелась в поисках Карины Бьёрнлунд.

Похоже, дорогой пользуются редко – просматривались немногочисленные отпечатки ног людей и собак и одинокий след мотоциклетных шин. Министра не было видно.

Возлюбленная дочь солнечного света,вдруг запели ангелы, зимний холод вечно длится…

Она изо всех сил ударила себя по затылку. Ангельские голоса стихли. Закрыв глаза, Анника некоторое время глубоко дышала, прислушиваясь к наступившей в мозгу тишине. И вдруг в этой тишине она услышала голоса, человеческие голоса. Они доносились из расположенного неподалеку леска. Слов Анника разобрать не могла, но явственно слышала, как в леске негромко разговаривают мужчина и женщина.

Анника прошла под шоссейным, а может быть, железнодорожным мостом, совершенно уже не понимая, где она находится. Голоса приблизились, и в свете луны и путевых фонарей Анника разглядела следы, ведущие на опушку небольшого леска.

Она остановилась, всмотрелась в промежуток между низкорослыми деревцами и разглядела две призрачные фигуры.

– Ну, вот я здесь, – сказала Карина Бьёрнлунд. – Не делай мне зла.

Ей ответил хриплый мужской годос с заметным финским акцентом:

– Карина, тебе нечего бояться. Я никогда не желал тебе зла.

– Поверь, Ёран, никто в мире не причинил мне больше зла, чем ты. Говори, что ты хочешь сказать… и позволь мне уйти.

Аннике перестало хватать воздуха, желудок свернулся в тугой узел, во рту окончательно пересохло. Она осторожно сделала шаг вперед по утоптанному снегу, потом еще и еще.

В лунном свете она разглядела полянку, на которой стояло маленькое кирпичное строение с железной крышей и заваренными железными листами окнами.

Министр культуры, в своей толстой шубе, стояла на поляне спиной к Аннике, а немного дальше, около домика, стоял небольшого роста седой человек в длиннополом пальто и кожаной шапке. Рядом с ним на снегу лежал мешок.

Ёран Нильссон, божественный повелитель, Желтый Дракон.

Анника смотрела на него не мигая окончательно высохшими глазами.

Террорист, профессиональный убийца, зло во плоти, вот как он выглядит – сгорбленный, бледный, дрожащий от слабости.

Надо позвонить в полицию.