Текст книги "Дьявол весной (ЛП)"
Автор книги: Лиза Клейпас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
Глава 22
– Она всё еще не до конца пришла в себя после анестезии, – предупредила доктор Гибсон, проводив Габриэля до отдельной палаты Пандоры. – Я дала ей дозу морфина не только для облегчения боли, но и от тошноты после хлороформа. Поэтому не беспокойтесь о том, что она говорит. Вероятно, Пандора не особо будет обращать на вас внимание, и может перейти к другой теме в середине предложения или сказать что-то запутанное.
– Вы описали обычную беседу с Пандорой.
Доктор улыбнулась.
– Рядом с кроватью стоит миска с кубиками льда, попробуйте уговорить её взять их в рот. Вы вымыли руки карболовым мылом? Хорошо. Мы хотим, чтобы она находилась в максимально стерильных условиях.
Габриэль вошёл в небольшую палату с немногочисленной обстановкой. Газовое освещение было выключено, слабое свечение исходило только от спиртовой стеклянной лампы возле кровати.
Пандора выглядела очень маленькой на кровати. Она неподвижно лежала на спине, вытянув прямо ноги и руки. Эта поза была совершенно ей не свойственна. Ночью Пандора всегда сворачивалась калачиком, или спала распластавшись на матрасе, или обнимала подушку, или сбивала одеяла с одной ноги, оставляя прикрытой другую. Цвет её лица казался неестественно бледным, как у камеи из неглазурованного фарфора.
Габриэль присел на стул возле кровати и осторожно взял жену за руку. Её пальцы были лёгкими и слабыми, как если бы он держал маленький пучок деревянных щепок.
– Я оставлю вас на несколько минут одних, – сказала доктор Гибсон с порога. – А потом, если вы не возражаете, я позволю членам семьи ненадолго её проведать, чтобы мы могли отправить их всех по домам. При желании вы можете переночевать в гостевой спальне в резиденции Уинтерборнов...
– Нет, я останусь здесь.
– Тогда, мы принесём кушетку.
Сплетя их пальцы, Габриэль прижался щекой к руке Пандоры. Вместо знакомого аромата, от неё исходил стерильный, слишком чистый запах. Губы потрескались и обветрились. Но кожа перестала быть пугающе ледяной на ощупь, дыхание стало ровным, и его затопила волна облегчения от того, что он мог сидеть здесь, прикасаясь к ней. Габриэль легонько положил другую руку ей на голову, и большим пальцем погладил шелковистую линию волос.
Её ресницы затрепетали, и она пошевелилась. Пандора медленно повернула к нему голову. Он посмотрел в полуночную синеву её глаз и его пронзила настолько острая нежность, что ему захотелось плакать.
– Девочка моя, – прошептал он. Габриэль потянулся к миске за кубиком и дал ей. Пандора не глотала лёд, позволяя жидкости смочить пересохший рот. – Скоро тебе станет лучше, – сказал он. – Тебе больно, любимая?
Посмотрев ему прямо в глаза, Пандора слабо покачала головой. Её лоб пробороздили озабоченные морщинки.
– Миссис Блэк... – прохрипела она.
Сердце Габриэля сжалось в груди, будто его скрутили, как половую тряпку.
– Чтобы она тебе не сказала, Пандора, это не правда.
– Я знаю, – она разомкнула губы, и он выудил в миске ещё один кусочек льда. Пандора рассосала его, подождав пока он не раствориться. – Она сказала, что я тебе наскучила.
Габриэль посмотрел на неё пустым взглядом. Из всех сумасшедших идей Нола додумалась до этой. Уронив голову на ладони, он издал смешок, и его плечи задрожали.
– Мне не было скучно, – в конце концов, проговорил он, посмотрев на неё. – Ни секунды с тех пор, как я впервые тебя встретил. По правде говоря, любовь моя, после того, что произошло, я бы не отказался несколько дней поскучать.
Пандора слабо улыбнулась.
Не в силах совладать с искушением Габриэль наклонился вперёд и на мгновение прижался к её губам. Конечно, перед этим он глянул в сторону дверного проёма, подозревая, что если бы доктор Гибсон его поймала, то заставила бы продезинфицировать губы.
В течение следующих двух дней Пандора крепко спала, просыпаясь только на короткие промежутки времени и проявляя мало интереса к тому что происходило вокруг. Несмотря на заверения доктора Гибсон, что эти симптомы были нормальными для пациента, перенёсшего анестезию, Габриэль переживал, видя в каком состоянии находится его энергичная жена.
Пандора лишь дважды проявила свою обычную живость. В первый раз, когда её кузен Уэст приехал на поезде из Гэмпшира, чтобы подежурить у её постели. Она была рада его увидеть и потратила десять минут, пытаясь убедить его, что в тексте песни “Плыви на лодочке своей” есть фразы: “вдоль свечки не спеша” и “жизнь-каша хороша”[10]10
Row, row, row your boat Плыви на лодочке своей
Gently down the stream, Вдоль речки не спеша,
Merrily merrily, merrily, merrily Весело, весело, весело, весело.
Life is but a dream Жизнь наша хороша.
[Закрыть].
А во второй, когда в дверях появился Дракон, чтобы её проведать, его обычно непроницаемое лицо выражало беспокойство. В это время Габриэль кормил её с ложечки фруктовым льдом, но заметив возвышающуюся фигуру на пороге, Пандора измученно воскликнула:
– Это мой сторожевой дракон! – и потребовала, чтобы он подошёл к ней поближе, и показал перевязанную руку. Однако, не успел он оказаться у её кровати, как она уже спала.
Габриэль находился у её постели каждую свободную минуту, периодически отходя к кушетке у окна, чтобы немного вздремнуть. Он знал, что члены семьи Пандоры жаждали провести с ней время, и, вероятно, их раздражало, то с какой неохотой он покидал комнату, не желая вверять заботу о жене кому-то другому. Тем не менее, Габриэль находился возле неё не только ради её блага, но и своего собственного. Когда он оставался, пусть даже на несколько минут, вдали от неё, его начинал одолевать страх и, в конце концов, ему казалось, что когда он вернётся, то найдёт её умирающей от кровотечения.
Габриэль прекрасно понимал, что некоторая толика беспокойства была спровоцирована океаном вины, которая его захлёстывала. Не имело значения, если кто-то приводил доводы, почему это не так, он мог легко придумать столько же свидетельств в доказательство своей правоты. Пандора нуждалась в его защите, а он её подвёл. Если бы Габриэль поступил иначе, она бы не лежала на больничной койке с прооперированной артерией и трехдюймовым отверстием в плече.
Доктор Гибсон часто заходила, чтобы осмотреть Пандору, она следила за её температурой тела или выискивала признаки нагноения, отёка руки или в надключичной области, прислушиваясь, нет ли компрессии в лёгких. Врач сказала, что Пандора идёт на поправку. Во избежание всех осложнений, она сможет возобновить свою обычную деятельность через две недели. Тем не менее, ей всё равно придётся быть осторожной следующие несколько месяцев. Сильный толчок, такой как падение, может вызвать аневризму или кровоизлияние.
Месяцы переживаний. Месяцы попыток обеспечить Пандоре покой и безопасность.
Из-за всего, что ожидало его впереди, из-за кошмаров, мучивших каждый раз, когда он пытался заснуть, и, самое главное, из-за постоянной дезориентации и сонливости Пандоры, Габриэль становился молчаливым и хмурым. Странно, но доброта друзей и родственников только ухудшала его настроение. Особыми раздражителями служили цветочные композиции: их почти ежечасно доставляли в клинику, но проносить букеты дальше вестибюля запрещала доктор Гибсон. Они скапливались, словно поминальные венки, их сладкий запах вызывал у него тошноту.
На третий вечер Габриэль поднял затуманенный взгляд на двух вошедших в палату людей.
Это были его родители.
Увидев их, он испытал облегчение. В то же время присутствие родителей высвободило на волю все те жалкие эмоции, которые он сдерживал до этого момента. Стараясь выровнять дыхание, он неловко встал на задеревеневшие от нескольких часов, проведённых на жёстком стуле, ноги. Первым к нему подошёл отец, притянув к себе, он заключил его в сокрушительные объятия и потрепал волосы, прежде чем отойти к постели.
Следом подошла мать, она обняла его со свойственными ей нежностью и силой. Габриэль всегда приходил к ней первой, всякий раз, когда совершал плохие поступки, зная, что мама никогда не осудит и не станет критиковать, даже если он того заслуживал. Она была источником бесконечной доброты, ей он мог доверить свои самые жуткие мысли и страхи.
– Я обещал, что ей никогда никто не навредит, – проговорил Габриэль надломленным голосом, уткнувшись в её волосы.
Эви нежно похлопала его по спине.
– Я отвернулся в тот момент, когда не следовало, – продолжил он. – Миссис Блэк подошла к ней после спектакля, я оттащил стерву в сторону, чересчур отвлёкся и не заметил... – Габриэль замолчал и резко откашлялся, стараясь не поддаваться эмоциям.
Эви подождала, пока он успокоится, прежде чем тихо сказать:
– Помнишь, я рассказывала о том, как твоего о-отца тяжело ранили из-за меня.
– В том не было твоей вины, – раздражённо отозвался Себастьян со своего места у кровати. – Эви, ты все годы лелеяла эту абсурдную идею?
– Это самое жуткое чувство в мире, – пробормотала Эви Габриэлю. – Но ты не виноват, и попытка себя очернить не поможет ни одному из вас. Дорогой мальчик, ты меня слушаешь?
Всё ещё прижимаясь лицом к её волосам, Габриэль кивнул.
– Пандора не станет винить тебя в произошедшем, – сказала Эви, – не больше, чем твой отец винит меня.
– Никто вас ни в чём не винит, – отозвался отец, – за исключением того, что вы меня раздражаете, продолжая говорить ерунду. Очевидно, что единственная на кого следует возложить вину за ранение бедной девушки, это женщина, которая пыталась насадить её на вертел, как утку. – Он расправил покрывала на постели Пандоры, наклонился, нежно поцеловав невестку в лоб, и присел на стул у кровати. – Сын мой... испытывать чувство вины в умеренных количествах, может оказаться полезным. Однако, если в этом деле переусердствовать, оно становится губительным, и что ещё хуже, утомительным. – Вытянув длинные ноги, он небрежно их скрестил. – Незачем рвать на себе волосы, беспокоясь за Пандору. Она полностью поправится.
– Теперь ты стал врачом? – язвительно спросил Габриэль, хотя уверенное заявление отца частично облегчило груз его скорби и волнения.
– Осмелюсь сказать, что в своё время я видел достаточно болезней и травм, включая ножевые ранения, чтобы точно предсказать результат. Кроме того, я знаю силу духа этой девушки. Она поправится.
– Я согласна, – твёрдо проговорила Эви.
Судорожно выдохнув, Габриэль крепче её обнял.
Спустя долгое время он услышал грустный голос матери:
– Иногда я скучаю по тем дням, когда могла решить любую проблему моих детей при помощи короткого сна и печенья.
– В данный момент сон и печенье не повредят этому нашему ребёнку, – сухо заметил Себастьян. – Габриэль, иди найди нормальную кровать и отдохни несколько часов. Мы присмотрим за твоим лисёнком.
Глава 23
За прошедшие полторы недели с тех пор, как Пандора вернулась домой, она не раз задавалась вопросом, её ли муж приехал вместе с ней из клиники?
Габриэль не был равнодушным или холодным... в действительности, он оказался самым внимательным человеком в мире. Её муж настоял на том, чтобы он сам за ней ухаживал, заботился о самых интимных потребностях и делал всё возможное, обеспечивая ей комфорт. Он менял повязку на ране, обтирал Пандору губкой, читал ей и подолгу божественно массировал ноги и ступни, чтобы улучшить кровообращение.
Габриэль упорно не давал жене есть самостоятельно, он терпеливо кормил её с ложечки то мясным бульоном, то фруктовым мороженым или бланманже. Бланманже, кстати, оказалось откровением. Всё, что до этого ей в нём не нравилось: мягкость, белизна и отсутствие текстуры, теперь стали главными достоинствами. Хотя Пандора могла с лёгкостью есть сама, Габриэль отказывался отдавать ей ложку. Прошло целых два дня, прежде чем ей удалось вырвать её у него из рук.
Но проблема столовых приборов оказалась наименьшей из её забот. Когда-то Габриэль был самым очаровательным человеком в мире, а теперь весь его дерзкий юмор и игривость исчезли. Он больше не поддразнивал, не флиртовал и не шутил... лишь проявлял бесконечно тихий стоицизм, который начинал казаться немного изнурительным. Пандора понимала, что он сильно переживает за неё и беспокоится о возможных трудностях на пути к выздоровлению, но она скучала по прежнему Габриэлю. Ей не хватало интимной силы влечения друг к другу и юмора, которые их незримо связывали. И теперь, когда она чувствовала себя лучше, ежеминутный железный контроль в течении дня с его стороны, заставлял её чувствовать себя ущемлённой. По сути, в ловушке.
Когда она пожаловалась Гарретт Гибсон, которая навещала её ежедневно, оценивая прогресс в выздоровлении, доктор удивила Пандору, приняв сторону Габриэля.
– Он испытал большой психологический и эмоциональный шок, – объяснила Гарретт. – В некотором смысле, он тоже был ранен, и ему требуется время на восстановление. Невидимые раны иногда могут быть столь же губительны, как и физические.
– Но он станет прежним? – с надеждой спросила Пандора.
– Думаю да, в основном. Тем не менее, он осознал, насколько хрупкой может быть жизнь. Угрожающая жизни болезнь, как правило, меняет наш взгляд на определённые вещи.
– На бланманже? – предположила Пандора.
Гарретт улыбнулась.
– На время.
Пандора покорно вздохнула.
– Я постараюсь быть с ним терпеливой, но его бдительность переходит все границы. Он не даёт мне читать приключенческие романы, потому что боится, вдруг у меня поднимется давление. Заставляет всех ходить на цыпочках и шептать, чтобы меня не побеспокоил шум. Каждый раз, когда кто-то меня навещает, он кружит вокруг и смотрит на часы, дабы убедиться, что визитёры меня не переутомляют. Габриэль даже не целует меня по-настоящему, только сухо чмокает, как будто я его не самая любимая двоюродная бабушка.
– Возможно, он переусердствует, – признала Гарретт. – Прошло две недели, и вы идёте на поправку. Больше нет необходимости в обезболивающих, и аппетит вернулся. Я думаю, некоторая ограниченная активность пойдёт вам на пользу. Чрезмерный постельный режим может привести к ослаблению мышц и костей.
В дверь спальни постучали.
– Входите, – крикнула Пандора, и в комнату вошёл Габриэль.
– Добрый день, доктор Гибсон. – Его взгляд устремился на жену. – Как она?
– Быстро выздоравливает, – ответила Гарретт с явным удовлетворением. – Никаких признаков аневризмы, гематомы, отёка или лихорадки.
– Когда я смогу опять выходить на улицу? – спросила Пандора.
– Начиная с завтрашнего дня, я думаю, можно совершать небольшие прогулки. Возможно, вы могли бы начать с чего-нибудь незначительного, например, посетить ваших сестёр, или отправится в чайную комнату в универмаге Уинтерборна.
Выражение лица Габриэля стало грозным.
– Вы предлагаете выпустить её из дома? Подвергнуть опасности в грязных общественных местах, кишащих микробами, бактериями, паразитами, уличным навозом...
– Ради бога, – возразила Пандора, – я не собираюсь выбегать и кататься на спине по тротуару.
– А что с её раной? – допытывался Габриэль.
– Она затянулась, – ответила Гарретт. – Милорд, хотя ваша осторожность понятна, Пандору нельзя вечно держать в стерильных условиях.
– Я думаю... – начала говорить Пандора, но муж не обратил на неё внимания.
– Что, если она упадёт? Что если кто-то случайно с ней столкнётся? А что насчёт ублюдка, который приказал на неё напасть? Только потому, что миссис О'Кейр находится под стражей, не означает, что Пандора теперь в безопасности. Он пошлёт кого-нибудь другого.
– Я об этом не подумала, – призналась Гарретт. – Очевидно, я не в праве судить о заговорщиках-убийцах.
– Со мной будет Дракон, – заметила Пандора. – Он будет меня защищать. – Когда Габриэль не ответил, только одарив её каменным взглядом, она сказала самым рассудительным тоном, который только смогла изобразить: – Я не могу больше оставаться взаперти. Я сильно отстаю от графика производства настольной игры. Если бы я могла время от времени выходить из дома...
– Я уже сказал Уинтерборну, что настольная игра не будет готова к Рождеству, – резко бросил Габриэль, подходя к изножью кровати. – Тебе придётся составить новый график. Позже, когда позволит здоровье.
Пандора в изумлении уставилась на него.
Габриэль собирался контролировать её дело. Он будет решать, когда и сколько ей работать, и обяжет спрашивать его разрешения по любому поводу, и всё это в интересах здоровья. Пандора почувствовала, как начала закипать.
– Ты не имел права! – воскликнула она. – Не тебе это решать!
– Мне, если на карту поставлено твоё здоровье.
– Доктор Гибсон же сказала, что я могу совершать небольшие прогулки.
– В первый же свой выход ты связалась с группой радикальных политических террористов.
– Это могло случится с кем угодно!
Выражение его лица было непреклонным.
– Но произошло с тобой.
– Хочешь сказать, что это была моя вина? – Пандора с удивлением уставилась на незнакомца с холодными глазами у изножья кровати, который с невероятной скоростью превратился из мужа во врага.
– Нет, я хочу сказать... Проклятье, Пандора, успокойся.
Она изо всех сил старалась дышать и моргала, пытаясь избавиться от красной раскалённой пелены ярости, которая затмевала взор.
– Как я могу успокоиться, когда ты нарушаешь свои обещания? Это то, чего я боялась. То, о чём тебе говорила, чего не хочу!
Его голос изменился, став тихим и настойчивым.
– Пандора, сделай глубокий вдох. Пожалуйста. Ты доведёшь себя до истерики. – тихо выругавшись, он обратился к доктору Гибсон: – Можете ей что-нибудь дать?
– Нет! – гневно воскликнула Пандора. – Он не успокоится, пока я не окажусь на чердаке под снотворным, прикованная к полу кандалами на лодыжке.
Врач задумчиво смотрела на них, переводя взгляд с одного супруга на другого, как будто наблюдала за игрой в большой теннис. Она подошла к кровати, залезла в кожаный медицинский саквояж и достала блокнот для рецептов и карандаш. Доктор деловито написала рекомендации и отдала их Пандоре.
Пандора в бешенстве посмотрела на клочок бумаги.
Возьмите одного взвинченного мужа и обеспечьте обязательный постельный режим. Применяйте объятия и поцелуи, пока симптомы не пройдут. Повторяйте по мере необходимости.
– Вы шутите, – сказала Пандора, глядя на невозмутимое лицо Гарретт Гибсон.
– Рекомендую слово в слово следовать рецепту.
Пандора нахмурилась.
– Уж лучше пусть мне ставят клизму.
Доктор отвернулась, но Пандора всё равно заметила промелькнувшую улыбку на её губах.
– Я зайду завтра, как обычно.
Муж и жена молчали, пока Гарретт Гибсон не вышла из комнаты и не закрыла дверь.
– Дай мне рецепт, – односложно сказал Габриэль. – Я попрошу Дракона отнести его в аптеку.
– Я сама ему скажу, – проговорила Пандора сквозь зубы.
– Хорошо.
Он подошёл расставить беспорядочно разбросанные предметы на столике возле кровати: чашки и стаканы, книги, письма, карандаши и листы чистой бумаги, игральные карты и колокольчик, которым Пандора так и не воспользовалась, потому что никогда не оставалась одна так надолго, чтобы ей что-то потребовалось.
Она подняла мятежный взгляд на мужа. Он не был взвинчен, лишь чрезмерно всё контролировал. Но присмотревшись к нему повнимательней, Пандора заметила тени, залёгшие под глазами, резкие линии и напряжённо сжатый рот. За внешним фасадом Габриэль выглядел усталым, мрачным и неспокойным. Ей пришло в голову, что, наряду с его постоянной тревогой за неё, две недели воздержания не выявили в нём лучших черт характера.
Она вспомнила те мимолётные, сухие поцелуи, которыми он её одаривал. Вот было бы здорово, если бы он обнял Пандору, обнял по-настоящему и поцеловал, как прежде. Будто бы любил.
Любовь... Он часто ласково называл Пандору любимой. Демонстрировал чувства тысячью способами, но никогда не произносил этих простых трёх слов вслух. Что касается её самой... Она была желтофиолью, которая каким-то образом заполучила самого красивого мужчину на балу, самого желанного. Очевидно, несправедливо брать риск на себя.
Но кто-то же должен.
Наблюдая за тем, как Габриэль перекладывает медицинские ложечки, Пандора решила взять быка за рога.
– Возможно, ты и так уже знаешь, – прямо сказала она, – но я люблю тебя. Причём люблю так сильно, что не возражаю против твоей однообразной красоты или предрассудков против корнеплодов, или странной зацикленности на кормлении меня с ложечки. Я никогда тебе не подчинюсь, но всегда буду любить.
Признание получилось не совсем поэтичным, но, оказалось, именно это ему и было необходимо услышать.
Ложки звякнули, упав на стол. В следующее мгновение он уже сидел на кровати и держал жену в объятиях.
– Пандора, – хрипло произнёс он, прижимая её к бешено колотящемуся сердцу. – Я люблю тебя больше, чем могу вынести. Ты для меня всё. Из-за тебя вращается земля, а утро сменяет ночь. Ты причина, по которой изобрели поцелуи и цветут первоцветы. Из-за тебя бьётся моё сердце. Боже, помоги мне, я не достаточно силён, чтобы выжить без тебя. Ты слишком сильно мне нужна... Ты мне нужна...
Пандора повернула к нему лицо. Наконец-то, теперь с ней рядом находился тот муж, которого она знала и его горячий, ненасытный рот. От ощущения, прижимающегося к ней крепкого торса, у неё начали пульсировать кончики грудей. Она с наслаждением откинула голову назад, и он жадно припал к нежной шее, лаская её языком, проводя по ней зубами, пока Пандора не задрожала от удовольствия.
Тяжело дыша, Габриэль поднял голову и, обнимая жену, начал слегка её покачивать. Она чувствовала его внутреннюю борьбу, сильное вожделение и вынужденную сдержанность.
Когда он пошевелился, намереваясь отстранить Пандору от себя, она крепче обвила его шею руками.
– Останься со мной в постели.
Он громко сглотнул.
– Я не могу или полностью тобой овладею. У меня не получится остановиться.
– Доктор сказала, что всё в порядке.
– Я не могу рисковать, боюсь причинить тебе боль.
– Габриэль, – серьёзно сказала ему Пандора, – если ты не займёшься со мной любовью, то я буду бегать вверх вниз по лестнице, распевая во весь голос "Салли на нашей аллее".
Он прищурил глаза.
– Только попробуй, и я привяжу тебя к кровати.
Пандора улыбнулась и прикусила его за подбородок, приходя в восторг от лёгкой щетины на его лице.
– Да... давай так и поступим.
Застонав, он начал отодвигаться от неё, но в этот момент ей удалось просунуть руку в его брюки. Они затеяли сражение, но битва была совсем не честной, он боялся причинить ей боль, но в тоже время им овладело слишком сильное возбуждение, чтобы мыслить ясно.
– Ты будешь нежным, – уговаривала Пандора, расстёгивая пуговицы, проникая руками под его одежду. – Ты всё сделаешь сам, а я буду неподвижно лежать. Ты не причинишь мне боли. Это же лучший способ держать меня в постели.
Он выругался, отчаянно пытаясь взять себя в руки, но она чувствовала, как в нём закипает страсть и ослабевает сопротивление. Пандора откинулась в постели, он ахнул, почувствовав, как её руки и ноги скользят под ним. С примитивным рыком Габриэль вцепился в лиф ночной рубашки жены и разорвал снизу доверху. Его голова склонилась над её грудью, губы сомкнулись на соске, втягивая пик в рот, а язык ласкал его по кругу. Она мечтательно запустила руки в великолепную шевелюру мужа, просеивая между пальцами золотисто-янтарные волосы. Габриэль двинулся к другой груди, ритмично посасывая её, шаря руками по всему телу Пандоры.
Он знал своё дело, от его чувственных и умелых прикосновений по телу пробегал трепет, словно на коже вспыхивали искры. Габриэль дотронулся до её лона, нежно поигрывая пальцами и дразня, он так медленно погружал их внутрь, что Пандора застонала и выгнулась в настойчивой просьбе. Изысканные ласки в глубине её тела прекратились. Габриэль просунул руки под ягодицы Пандоры и приподнял вверх, держа словно кубок, пока испивал её до дна. Она всхлипывала, слегка извивалась, пока он осыпал жену похожими на шёлк и жгучими, словно огонь, ласками и нежно царапал щетиной. Её бёдра беспомощно вздрогнули и расслабились, тело напряглось, сосредотачиваясь на ощущениях, а в это время жар опалял живот и чресла. Она чувствовала кончик его языка у мучительно чуткого пика, он щекотал и быстро перемещался, обостряя удовольствие и подводя Пандору к самой разрядке.
Бывали времена, когда он мог часами не давать ей желаемого, мучая малыми порциями наслаждения, достаточными лишь только для того, чтобы поддерживать возбуждение и оттягивать кульминацию, пока она не взмолится о пощаде. Но сейчас, к её несказанному облегчению, Габриэль не заставил жену ждать. Пандора трепетала в экстазе, а его руки увереннее сжали её ягодицы, и он с ещё большим рвением прижался к ней ртом.
Она лежала в приятной неге, замурлыкав, когда он накрыл её своим телом. Его жёсткая и твёрдая плоть медленно проникла в глубины её тела. Опираясь на локти, он застыл, не двигаясь, его полуприкрытые глаза, горящие страстью уставились на Пандору. Она чувствовала насколько он был напряжён, насколько готов к разрядке. Но Габриэль оставался неподвижным, задыхаясь от каждого сжатия её внутренних мышц.
– Скажи ещё раз, – в конце концов, прошептал он, его глаза сверкали на раскрасневшемся лице.
– Я люблю тебя, – сказала она и притянула его голову к себе. Пандора ощутила, как он содрогнулся, когда на него обрушилось наслаждение, прилив отступал и накрывал Габриэля необузданными волнами.
Хотя этой ночью вопрос настольной игры Пандоры больше не поднимался, она знала, что муж не станет возражать, когда она, наконец, возобновит работу. Ему не понравятся её сторонние интересы и он, несомненно, выскажется по этому поводу, но Габриэль постепенно поймёт, что чем больше он предоставит ей свободы, тем проще ей будет идти на сближение.
Они оба знали, что она значит для него слишком много, чтобы рискнуть потерять её любовь. Но Пандора никогда не воспользуется этим. Их брак будет партнёрством, так же, как и вальсирование... Не всегда идеальным, не всегда элегантным, но они притрутся друг к другу.
Эту ночь Габриэль проспал в её постели и на следующее утро уже больше походил на самого себя. Лёжа позади жены, он слегка приобнял Пандору за талию, обхватив её ноги своими длинными. Она изогнулась от удовольствия. Потянувшись к его небритой щеке, Пандора почувствовала, как губы Габриэля прижались к её пальцам.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он приглушённым голосом.
– Вполне хорошо, – её предприимчивая рука поползла вниз, проскользнула между их телами и схватила его шелковистую гладкую плоть, которая опалила жаром её ладонь. – Но, чтобы убедиться... Тебе лучше измерить мне температуру.
Он усмехнулся и убрал её руку, откатившись к краю постели.
– Не начинай, лиса. У нас есть дела.
– О, ну конечно, – Пандора наблюдала за тем, как он надевал жаккардовый халат. – Я буду безумно занята. Сперва съем тост, а затем планирую какое-то время изучать стенку. Потом, ради разнообразия, я, скорее всего, откинусь на подушки и буду пялиться в потолок...
– Что ты скажешь, если тебе нанесут визит?
– Кто?
– Мистер Рэнсом, детектив. Он хотел задать тебе вопросы с тех пор, как ты вернулась из клиники, но я сказал ему дождаться, когда тебе станет лучше.
– О! – Пандору одолевали смешанные чувства, зная, что детектив будет задавать вопросы о посещении типографии и о ночи, когда её ударили ножом, а ей совершенно не хотелось переживать вновь ни одно из этих воспоминаний. С другой стороны, если она сможет оказать помощь в восстановлении справедливости, а в процессе обеспечить свою же собственную безопасность, это будет того стоить. Кроме того, появится хоть какое-то занятие. – Скажи ему, чтобы приходил, когда ему будет удобно, – сказала она. – Мое расписание довольно гибкое, кроме моего утреннего бланманже, этот ритуал нельзя прерывать ни в коем случае.
