Текст книги "Взросление 101 (ЛП)"

Автор книги: Лиза Генри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– Отношения – трудная штука, – бормочет Ник.

– Да уж, – соглашается Девон, качнув головой. – Как по-твоему, мы когда-нибудь в них разберемся?

– Зная нас, наверное, нет.

– Наверное нет, – повторяет Девон. Похоже, он прилично расстроен. – Наверное, мы никогда ни в чем не разберемся.

Или тоска Ника заразна, или она в той или иной степени есть во всех. Но это не утешает.

***

Ночью воскресенья Ника будят тихие звуки музыки. Он выбирается из постели и на цыпочках спускается вниз. В гостиной горит свет. Ник заглядывает за угол.

Журнальный столик отодвинут к стене.

Рядом сидит их собака по имени Скутер и бесшумно постукивает хвостом по ковру.

У Ника отваливается челюсть.

Его мама и папа танцуют. Обнявшись, они медленно переступают ногами, потому что, как думает Ник, не умеют по-настоящему танцевать. Щека его матери лежит у отца на плече. Ее глаза полуприкрыты, на губах играет улыбка. Отец, словно пытаясь уделять внимание ритму, покачивает головой.

Ничего страннее Ник в жизни не видел. А он, на минуточку, видел все фильмы Дэвида Линча.

Неужели люди могут просто так танцевать посреди ночи? Или Ник случайно забрел в параллельное измерение, где его родители – абсолютно другие, странные существа? У них, правда, нет каких-нибудь жутких пуговиц вместо глаз, но они танцуют. Танцуют.

Внезапно на него наваливается целая лавина эмоций, и Ник не может понять, почему. Он даже не может распутать ниточки противоречивых чувств, чтобы узнать, откуда они начались. Это так прекрасно и грустно. Словно крохотный огонек, чересчур глубоко погребенный в будничной жизни, чтобы когда-нибудь засиять.

Его мать обнимает отца за шею, и ее улыбка становится шире.

Его родители влюблены.

Внезапно у Ника сжимается горло, а в глазах начинает щипать.

Он хочет остаться и еще немного понаблюдать и вместе с тем не хочет видеть, как танец заканчивается. Он не хочет видеть, как они расходятся в стороны и возвращаются в свою рутинную жизнь. И потому он уходит наверх – осторожно, чтобы не скрипнула третья ступенька – и снова забирается под одеяло.

И у него, кажется, получается вытащить из клубка сложных эмоций ниточку, которую он узнает. Это зависть.

Было бы здорово, думает он, если б и у него был человек, с которым было бы можно танцевать по ночам.

***

Ник: Какое у тебя самое любимое место на свете?

Джей: 1770, Австралия.

Ник: Это число.

Джей: Это город.

***

Некоторые разговоры нельзя вести по смс. Ник звонит Джею.

– Что такого особенного в том городе, который ты явно придумал?

– Ник, уже полпервого ночи.

Снизу еще доносятся тихие звуки музыки.

– Ну… это важно.

Джей вздыхает. А может зевает.

– Ничего особенного в нем, в принципе, нет. Но однажды у меня кончились деньги, и я застрял там на два дня. Я просто гулял, сидел на пляже, и одна пожилая пара накормила меня, а когда пошел дождь, разрешила переночевать у них в трейлере.

– Значит, дело не в месте, а в людях?

– Угу.

Ник хмурится в потолок.

– Почему тебе нужно уезжать на другой конец света, чтобы встретить хороших людей? Здесь тоже есть хорошие люди.

– Ну… – Джей колеблется. – Суть не в хороших людях. А в том, что ты попадаешь в совершенно новое, незнакомое место и узнаешь, что люди по-прежнему люди. Понимаешь меня?

Ник не уверен.

– Суть в осознании, что мир много больше, чем ты представлял, и вместе с тем – много меньше.

– О. – Вау. Джей и правда дзен или типа того.

Джей снова вздыхает.

– Еще какие-нибудь животрепещущие вопросы?

– У тебя есть татуировки?

На мгновение воцаряется тишина, и Ник думает, что Джей отключился. Но потом слышит смешок.

– Поищи и узнаешь.

Ник ерзает при мысли об этом.

– Вызов принят!

– Спокойной ночи, Ник.

– Спокойной ночи.

Ник засыпает с телефоном, зажатым в руке.

 

Глава 8

Ник: Я погуглил 1770. Это и правда город.

Джей: Да, я знаю.

Ник: Просто название реально тупое.

Джей: Не я же его так назвал.

Ник: Ну да.

***

Джей находит себе подработку – у Билла Холлистера, который живет неподалеку и занимается стрижкой газонов. Вообще, у него есть постоянный помощник, но он слег с ветрянкой.

– Долбанная ветрянка, – ворчит Билл. – Как можно умудриться подхватить долбанную ветрянку?

Джей просто кивает.

Билл какое-то время возится, заводя свой старый пикап, а потом они тарахтят по дороге на север, где на половине акра земли живет первый клиент. Билл будет ездить на газонокосилке, а Джей выполнять всю работу, требующую ходьбы – то есть, подравнивать траву триммером.

– У тебя еще есть тот мотоцикл? – спрашивает Билл, усаживая себя на газонокосилку.

– Да, – говорит Джей.

Билл похлопывает себя по ноге, которая заканчивается культей на месте, где должно быть колено.

– Yamaha TX семьдесят третьего года. Любил я тот долбанный мотик. И свою ногу тоже любил.

Он заводит газонокосилку прежде, чем Джей успевает придумать ответ.

Работа тяжелая, жаркая, и спустя считанные минуты у Джея появляется чувство, будто он утопает в поту. В этом отношении она очень похожа на работу на стройке, но сейчас он хотя бы не покрыт впридачу и пылью. Только к ногам липнут ошметки травы. На обработку двора уходит около часа, а потом они грузят газонокосилку в пикап и снова пускаются в путь.

Билл любит ездить, опустив стекла и с Led Zeppelin, включенными на полную громкость. Он водит как маньяк и был бы угрозой для прочих автолюбителей, если б его пикап мог разгоняться хотя бы до тридцати миль в час.

На протяжении всего дня Джей то и дело ловит себя на том, что проверяет свой сотовый. Каждый раз, не увидев смски от Ника, он чувствует странное разочарование.

Эти отношения без обязательств… сбивают с толку. Джей понятия не имеет, как вести себя в растянувшиеся перед ним девять недель. Должен ли он писать Нику и спрашивать, как прошел его день? Или они должны связываться только затем, чтобы договориться о времени встречи? Джей не знает. Как, понятное дело, и Ник, потому что ему восемнадцать, и опыт у него минимальный, а может и нулевой. Джей знает одно: что до того утра на стройке Ник никогда не делал минет, что до вчерашнего дня ни разу не получал его и что он все еще девственник – если только он не делает все в обратной последовательности, чему Джей, на самом деле, был бы не удивлен.

Ну и что Джею делать со всей этой информацией?

Он не хочет давить на Ника, но обращаться с ним, как с хрустальной вазой, тоже не хочет. Беспокоиться, не слишком ли они торопятся или не слишком ли медлят, совсем не его дело, да? Они не встречаются. Но Джей – хотя Ник для него по-прежнему практически незнакомец – хочет, чтобы они расстались друзьями. Поэтому им надо поговорить. Насколько далеко Ник хочет зайти и с какой скоростью двигаться?

Иисусе. Почему это должно быть так сложно?

– Тебя что-то беспокоит, пацан? – спрашивает Билл, пока они выгружают газонокосилку у третьего дома за день.

– Да, в общем-то, нет, – лжет Джей.

– Еще бы, – сварливо говорит Билл. – Ты молод, не слишком уродлив, и у тебя две долбанные ноги.

– Спасибо за комплимент, Билл, – говорит Джей, доставая из багажника триммер.

– Обращайся, пацан. – Билл широко ухмыляется, показывая надтреснутый зуб. – А теперь за работу.

Когда приходит время обеда, они покупают сэндвичи, а затем паркуются около старого склада, чтобы поесть. Сначала Джей не понимает, зачем есть именно там, но потом замечает первую кошку. Тощая, жилистая, с оторванным ухом, она бесстрашно подходит к пикапу и запрыгивает на капот. Глядя на них сквозь пыльное ветровое стекло, она безмолвно зевает.

– Вот ведь засранка нетерпеливая, – с нежностью говорит Билл и вытягивает из-под сиденья потрепанный переносной холодильник. Он открывает его у себя на коленях, потом бросает на растрескавшийся бетон кусок ветчины. Когда тот со шлепком приземляется, к нему тут же прыгает кошка.

В итоге к первой кошке присоединяются еще три, и Билл бросает им содержимое холодильника и корочки хлеба от сэндвича. Джей отщипывает от своего пару кусочков куриного мяса и тоже бросает в окно. К ним сразу бросается трехцветная кошка.

– Ладно, – объявляет Билл. – Вернемся к работе.

Когда он заводит мотор, кошки бросаются врассыпную.

На следующий день Джей приносит для них остатки мясного рулета.

***

Джей: Знакомый, с которым я подстригаю газоны, каждый день водит меня на склад, и мы кормим там бродячих кошек.

Ник: ОФИГЕННО.

Ник: Сколько их там?

Ник: Ты с ними играешь?

Ник: Есть фотки?

Ник: Я хочу кошку.

Ник: Представляешь, на Petfinder отдают кошку по кличке Маргаритка – Волшебная Эльфийская Звездочка.

Ник: ЕЕ ТАК ЗОВУТ!!!!!

Ник: Я ХОЧУ ЭТУ КОШКУ!

Ник: То есть, животных МОЖНО называть целыми предложениями? Это же сколько новых возможностей!

Ник: Маргаритка – Волшебная Эльфийская Звездочка находится в Сан-Диего :(

Ник: Почему интернет всегда рушит мои мечты?

Джей: Сочувствую твоему горю. Хочешь потусоваться в пятницу вечером?

Ник: Стопроцентно! :D

***

Ник снова приходит в пятницу вечером, но на сей раз Дженис успевает добраться до двери раньше Джея и вовлекает Ника в неловкий разговор. Ноа спит, примостившись у нее на бедре, а Кейден выглядывает из-за прикрытия ног.

– А чем именно занимаются со степенью в криминологии? – интересуется Дженис, пока Джей поднимается из подвала.

– Ну… – мнется Ник. – Составляют ориентировки или типа того. Или охраняют порядок?

Джей не представляет его в роли копа. Ник тоже – судя по выражению на лице.

– Привет, – говорит он. – Мам, Ник пришел ко мне в гости, а не к тебе на допрос.

Дженис машет рукой.

– О, мы просто болтали, да, Ник?

– Ну… да, – нерешительно соглашается он, но во взгляде его широко распахнутых глаз читается отчаянное «помогите».

– Идем вниз, – говорит Джей, и Ник, протиснувшись мимо Дженис с детьми, удирает в подвал, где падает на диван.

Джей садится с ним рядом и открывает свой ноутбук.

– Я еще никогда не знакомился с чьей-нибудь мамой, – шепчет Ник. – Я имею в виду… Нет, я не знаю, что имею в виду. Мы же просто тусуемся, да? С матерями друзей я, понятно, уже знакомился раньше.

Джей улыбается. Похоже, не он один мучается с этикетом их «дружбы».

– Надеюсь, она не слишком испугала тебя.

– Не.

– Значит, криминология?

Ник заливается краской.

– Я не знал, что еще выбрать! Отец настаивал на чем-нибудь, связанном с бизнесом, но я подумал, что там будет до фига математики. А потом оказалось, что в криминологии есть статистика и всякая хрень, так что я, наверное, облажаюсь и в ней.

– Не любишь математику?

– А кто ее любит? – мрачно откликается Ник.

– Мне в школе нравилась.

– Ну естественно. – Ник закатывает глаза. – Тебе же обязательно надо быть и сексуальным, и умным. – Он сразу морщится. – Черт. Иногда я несу такую бестактную чушь.

– Иногда ты едва говоришь по-английски, – замечает Джей.

Ник усмехается и пожимает плечом, а после переплетается с Джеем пальцами.

– Ты прав.

Они держатся за руки. Джей игнорирует внезапный всплеск беспокойства, но он опять не совсем понимает, как называется то, что они делают. Это приятно. Разве обязательно придумывать название прямо сейчас?

Ник потирает его ладонь большим пальцем, потом поднимает и рассматривает ее.

– У тебя мозоли!

– От триммера. Видимо, он нажимает на другие места, чем лопата на стройке.

– Классно. – Ник морщит нос. – Не мозоли, понятно, а тема с работой.

– Она всего на несколько дней. Я по-прежнему ищу что-нибудь на все лето.

– О. – Ник грустнеет. – Мне правда ужасно жаль, что из-за меня тебя выперли от мистера Гровера. В смысле, я теперь знаю, как сильно тебе нравится путешествовать.

– Ты здесь не виноват. Я уже говорил тебе. – Джей пожимает плечами. – Что-нибудь подвернется.

Ник склоняет голову набок.

– А раньше всегда подворачивалось?

– Всегда, – говорит ему Джей. – Слушай, даже при самом наихудшем раскладе моя мать вряд ли позволит, чтобы я умер от голода.

Ник, отпустив его руку, неуверенно улыбается.

– Значит… ты один из тех парней, которые путешествуют с рюкзаком размером с почтовую марку?

– Он немного побольше, – говорит Джей.

– Насколько побольше?

Джей встает, снимает с полки над стиральной машиной рюкзак, и внутри у него сразу появляется зуд. Желание прямо сейчас сорваться в дорогу, в погоню за новыми горизонтами. Он проводит пальцами по истертой нейлоновой ткани, потом дергает за ремешки.

– Серьезно? – спрашивает Ник. – Да он меньше моего школьного рюкзака! Как туда помещаются все нужные вещи?

– Он на тридцать литров, вообще-то. – Джей снова садится и передает рюкзак Нику. – Довольно большой.

– Что это? Рюкзак для муравьев? – спрашивает Ник и ждет ответа, улыбаясь краешком рта.

– Окей, Зуландер, – говорит Джей, довольный тем, что уловил отсылку.

Ник в восторге смеется.

– Правильно! Его-то мы и будем сегодня смотреть!

Джей ставит ноут поближе и открывает Netflix.

– Хорошая идея. Давай.

***

– А сейчас… – шепчет Ник, жарко и часто сопя Джею в ухо и держась за кромку его футболки. – Сейчас я буду искать твои татуировки.

Согласно кивнув, Джей поднимает руки, позволяя Нику снять с него футболку. Горловина цепляется за его подбородок, потом внезапно уходит вверх, и Джей, открыв глаза, видит, что Ник бросает футболку на пол. А потом прижимает его к спинке дивана, словно хочет забраться к нему на колени или же…

О, окей. Именно это он и пытается сделать. Джей расслабляется, и Ник усаживается на его колени верхом. Джинсы втираются в джинсы. Джей берет Ника за бедра, потому что это же Ник. Он может в любую секунду завалиться назад и убить настроение. Ник выгибается, и Джей просто на всякий случай сжимает хватку покрепче. Затем Ник кладет руку Джею на грудь и закусывает губу. Его пальцы немного дрожат.

– Так… здесь нет, – произносит он, и его щеки розовеют.

– Верно, здесь нет.

У Ника вырывается вздох – кажется, смешанный со смешком. Джей и не помнит, когда его в последний раз касались так робко. Он переплетается с Ником пальцами и прижимает его ладонь к своей коже.

Ник ведет дрожащую руку вниз.

В голове у Джея начинает звенеть.

Хотя нет, не в голове, потому что Ник внезапно лезет в карман и выуживает оттуда свой сотовый.

– Черт.

Джей выгибает бровь.

– Проблемы?

– Просто смска от мамы, – вздыхает Ник. – Пишет, что они с папой купили на ужин пиццу.

Джей непонимающе хмурится.

– Это значит, – говорит Ник, – что они ходили в «Пиццу Перфекто». А значит, увидели Девона и поняли, что я явно не у него – что мне делать у него дома, пока он на работе? А значит, я спалился.

– Спалился на чем?

– Ну, я не сказать, чтоб наказан, – говорит Ник, перехватив его взгляд. – Мне восемнадцать, клянусь! Так написано у меня на правах. Все дело во всей этой «молодой человек, пока вы живете под моей крышей, вы будете следовать моим правилам» ситуации. В смысле, они довольно нормально пережили историю с увольнением, но я как бы не сказал им, что тусуюсь с тобой. Я думаю, они думают, что если отпускать меня не к Девону, а к кому-то еще, то меня каким-нибудь образом занесет в чей-нибудь жуткий подвал.

– Вроде моего?

Ник тыкает его пальцем в плечо.

– У тебя очень симпатичный подвал. Короче говоря, я должен доказывать, что могу вести себя хорошо, а не… – он машет рукой, – …заниматься всем этим.

Судя по лицу, Джей в замешательстве.

Ник соскальзывает с его коленок и плюхается на диван. Потом запускает в волосы пальцы, отчего они начинают торчать под странным углом.

– Они по-прежнему обращаются со мной как с ребенком, хотя по закону я уже взрослый, но, знаешь, я не могу их винить. Я ведь реально не оставил им других вариантов. В том смысле, что я до сих пор ощущаю себя ребенком, и большую часть времени это меня абсолютно устраивает. Взросление переоценено.

– Взросление даже не слово.

– А вот и слово. – Ник усмехается. – «А вот и слово». Видишь? Мне десять лет.

– Пожалуйста, не надо так говорить, – стонет Джей.

– Почему?

– Потому что я начинаю чувствовать себя извращенцем.

– Чувак, – фыркает Ник. – Хочешь, покажу водительские права?

– Нет, – говорит Джей. Но вообще он был бы не против.

Ник снова вздыхает.

– Разговор о моих родителях напрочь убил настроение, да? – Он не ждет ответа. – Ладно. Пойду я, наверное, сдамся.

Джей бросает на него взгляд.

– Это как-то помешает нам тусоваться?

Он впервые замечает, что они стали называть свое совместное времяпрепровождение этим глаголом. Наверное потому, что оба не знают, как еще это назвать.

– Не, чувак. – Ник поднимается на ноги и одергивает свою помятую рубашку. – Ты самая важная часть моего плана до колледжа заполучить в себя член.

Ох, ну и разговор.

Ник делает шумный вдох.

– В смысле, если ты будешь за. Четкое и однозначное согласие и все в таком духе. Но, карты на стол, я бы очень хотел, чтобы ты занялся со мной сексом. Типа, с проникновением. Вот. – Он строит гримасу. – Вау. Такое мерзкое выражение, да? С проникновением.

– Мы можем договориться больше никогда не произносить его, – предлагает Джей. – Но если что, мне тоже этого хочется. А еще я универсал.

– Я знаю. Тебе нравятся и парни, и женщины.

– Да, – медленно произносит Джей и ждет, когда до Ника дойдет. До него не доходит. – Но я имел в виду, что если ты захочешь трахнуть меня, то я скажу «да».

Глаза Ника распахиваются. Он несколько раз то открывает, то закрывает рот.

– Ты серьезно?

Джей наклоняется, чтобы поднять с пола футболку.

– С чего бы мне врать?

Ник долго молчит. Потом заставляет себя очнуться.

– Ну… не знаю. – Он показывает на себя, его руки дрожат. – Потому что я это я, а ты это ты?

– Ты думаешь, что, раз попадаешь под описание твинка, то не можешь быть в сексе активом?

Ник прищуривается, словно подозревая подвох.

– Возможно.

– Тебе нужно смотреть больше порно, – советует ему Джей.

– Поверь, недостаток порно – это не про меня.

– Тогда поищи порно получше. Где взрослых здоровяков шпилят твинки. Посмотри, может, тебе понравится.

Глаза Ника округляются еще больше.

– Я… – начинает он, потом останавливается и делает вдох. – Я займусь этим прямо сегодня. Спасибо, чувак!

Пока Джей гадает, надо ли ему встать и поцеловать его на прощание, или обнять, или просто пожать ему руку, Ник с топотом убегает наверх.

 

Глава 9

На кухонном столе лежит открытая коробка из «Пиццы Перфекто». Ее дно покрыто крошками и пятнами жира и украшено одиноким ломтиком серого, влажного шампиньона, свернувшегося словно грустный слизняк. У Ника урчит в животе, но он героически игнорирует голос желудка и садится за стол. К его ноге прижимает морду собака. Нику хочется верить, что она, почувствовав его стресс, утешает его, как преданный друг, но скорее всего она просто надеется, что ее угостят пиццей.

– Где ты был? – спрашивает его мать самым будничным тоном, но Ник знает: впереди далеко не будничный разговор.

Его отец стоит со скрещенными руками около стойки. Мать Ника становится возле него, и он немного прислоняется к ней – совсем как в тот вечер, когда они танцевали.

– У друга, – говорит Ник.

Но мама напоминает ему:

– Ты сказал, что будешь у Девона.

К лицу Ника поднимается жар.

– Я был у другого друга. У бойфренда.

Если это слово прозвучало похоже на ложь, то лишь потому, что оно и есть ложь. Но уж лучше соврать насчет Джея, чем огорошить родителей правдой: мам, пап, у меня появился приятель по траху!

Его мать хмурится.

– У тебя есть бойфренд?

Ник кивает.

– Почему ты не… – начинает она.

– Сколько ему лет? – вмешивается отец, и воу, пап, ну зачем хватать сразу за горло? У него что, над головой висит неоновая табличка «Тусуюсь с чрезмерно горячим двадцатипятилетним парнем»? Серьезно, семь лет – не такая уж и огромная разница. Кроме случаев, когда речь идет… окей, обо всем. Например, о жизненном опыте, которого у Ника практически нет. И он точно не станет думать о том, что, когда Джей впервые собрал свой до невозможности крошечный рюкзачок и отправился в путешествие, Ник еще ходил в среднюю школу.

– Ну… лет двадцать, наверное, – лжет Ник.

– Где вы познакомились? – спрашивает его мать.

Взгляд Ника падает на коробку из «Пиццы Перфекто».

– В пиццерии. Он их постоянный клиент.

– Ты должен искать работу и думать о колледже. – В тоне отца звучат жесткие нотки.

– Да, пап, я знаю, – вздыхает Ник. – И я думаю, и ищу… Но я же не торчу у него постоянно. Мы видимся даже не каждый день. Так, пару раз на неделе.

Правда должна звучать иначе, чем ложь, верно? Но они так тесно переплелись у него в голосе, что Ник уже не чувствует разницы. Ему хочется верить, что он лжет из благих побуждений. Он не хочет, чтобы родители волновались. Но еще он не хочет, чтобы они доставали его, поэтому есть вероятность, что его побуждения не совсем альтруистичны. Или совсем не.

– Ты солгал нам, – произносит его отец.

– Да. – Ник мягко тянет собаку за уши. – Извините.

Отец Ника вздыхает. Когда Ник наконец-то набирается смелости поднять взгляд, он уже вышел из кухни.

Его мать садится напротив.

– Ник, ты ведь пользуешься защитой?

Ник заливается краской.

– Да, мам.

– Презервативами, да? – к его ужасу уточняет она.

– Да! – Что не совсем правда, ведь они только обменялись минетами. Которые почти безопасны, угу? Да и потом, Ник ведь здоров. А вот Джей сделал две-три секс-кругосветки. Но с такой внешностью, как у него, кто бы не стал? – Всем я пользуюсь, мам.

Она нерешительно улыбается.

– Может, как-нибудь приведешь своего друга на ужин?

– Ну-у, мы еще не… – Ник пожимает плечом. – У нас типа только-только все началось.

Мама, кажется, огорчается.

– Но я спрошу у него, – говорит Ник. Возможно, еще одну ложь. Он не уверен. – А папа не будет против?

– Конечно, не будет, – говорит его мать.

Ник слышит в ее голосе фальшь. Его мать не такая хорошая лгунья, как он. Но Ник все равно улыбается и притворяется, будто поверил.

***

Девон: Я пригласил Эбони на свидание! В среду мы идем в кино! Охренеть!

Ник: Горжусь тобой, бро.

Девон: Проследи, чтобы я не облажался, ок?

Ник: Не облажаешься! (~˘▾˘)~

Девон: Что это?

Ник: Это объятие, Девон. Я обнимаю тебя.

Девон: Я в экстазе. Но еще в ужасе. Это же ЭБОНИ! ЭБОНИ!

Ник: Дев, все будет нормально. Ты высокий и симпатичный, и у тебя красивые волосы.

Девон: ???

Ник: Еще ты умный, чудесный и лучше всех обнимаешься. Был бы ты геем, я бы давно к тебе подкатил.

Девон: Ты типа так и сделал однажды.

Ник: И ты перенес это молодцом, мой бедный маленький запутавшийся натурал.

Девон: Из-за тебя я целую неделю считал себя геем.

Ник: Не благодари!

Девон: А еще сегодня уволилась Марлин. Поли сказал, ты можешь занять ее место, если пообещаешь не делать в рабочее время минетов.

Ник: СЕРЬЕЗНО? Ты хочешь, чтобы мы работали вместе? О, моя прелесть, ты скучаешь по мне?

Девон: Ты моя половинка.

Ник: О-о… Я люблю тебя.

Девон: И я тебя, бро.

***

Ник с закрытыми глазами лежит, раскинув руки, в бассейне. Уже стемнело, и ветер стал немного прохладным, но ему так хорошо, что не хочется шевелиться. Если пойти в дом, то придется снимать мокрые шорты, искать полотенце, принимать душ… слишком много мороки, когда можно просто покачиваться на воде и чувствовать ласку крошечных волн.

В детстве Нику нравилось лежать на воде лицом вниз и смотреть, как его волосы шевелятся, словно щупальца анемона. Но как-то раз его мама прыгнула полностью одетой в бассейн, потому что подумала, что он утонул, и после этого ему запретили «устраивать розыгрыши» в воде. Согласиться, что он пошутил, было проще, чем объяснить, чем он там занимался. Ник и сам толком не знал.

Еще ему нравилось связывать себе ноги и притворяться русалкой.

Нет, погодите.

Русалом. Он был русалом, черт побери.

Это прогрессировало в другую игру. Он начал связывать еще и запястья и притворяться цирковым трюкачом, у которого кончается воздух. После того, как однажды у него действительно чуть не закончился воздух, Ник дал себе слово навсегда бросить эту игру. Он еще помнит ту тошнотворную дрожь, которая охватила его при мысли, что сейчас он и правда умрет. И то, насколько живым он потом ощутил себя, а мир словно заиграл новыми красками.

Но Ник не адреналиновый наркоман.

Ему даже аттракционы не нравятся.

А нравится ему…

А нравится ему трепет от поцелуев Джея. И делать ему минет, и кончать от его ласк. Ему нравится целовать его и чувствовать дрожь во всем теле. Ему нравится, как прикосновения Джея воспламеняют его, рождая внутри электрическую дугу, словно он плазменный шар. Нику не нужны аттракционы или другие острые ощущения. Он знает, где именно их получить. Сегодня они продвинулись совсем недалеко, но это все равно было потрясающе.

Ник проводит пальцами сквозь толщу воды.

Внутри него расцветает какое-то новое, тихое чувство, которое никак не связано с сексуальностью Джея, и все же Ник остро ощущает ее. Да и как ее можно не ощущать? Джей фантастический. Он адски горяч, и, что делает его еще горячее, нисколько не зазнается. Но ведь он должен осознавать свою привлекательность, да? У него дома наверняка есть зеркала. А если и нет, то он наверняка замечает, как у людей при виде него отваливаются челюсти и выпучиваются глаза, а над головами начинают кружиться сердечки и птички. Но он все равно ни капельки не зазнается.

Ник открывает глаза и смотрит на звезды.

Если бы Ник был таким сексуальным, то он точно зазнался бы и вел бы себя как мудак. Высокомерный мудак, который трахается каждую ночь. Он носил бы футболку с надписью «Не судите меня за мою красоту», и все думали бы, что это ирония. В итоге у него, наверное, появилось бы свое реалити-шоу, потому что люди говорят, что внешность не имеет значения, и главное то, что внутри, исключительно ради того, чтобы утешить себя, когда жизнь доказывает им обратное, а такое случается постоянно.

Девон твердит это Нику всю жизнь.

У них в школе был один парень, на которого Ник серьезно запал. Его звали Эш, и он был симпатичным, и клевым, и тоже геем. Когда Ник наконец-то набрался смелости и подошел к нему, то Эш – Ник даже рта раскрыть не успел – положил ладонь на его грудь и покачал головой.

– Забудь, лилипут.

Вспоминать об этом до сих пор больно. Ник столько месяцев представлял то, что может нравиться Эшу, о чем они могли бы поговорить, какие у них могут быть общие любимые фильмы, но для Эша это не имело значения. Потому что Ник оказался недостаточно высокого роста.

– Просто он идиот, – заявил решительно Девон. – Если он не захотел узнать тебя, бро, то это он в проигрыше, а не ты.

Но с какой стати в проигрыше был именно Эш? Эш найдет себе распрекрасного высокого парня, будет счастлив, и ему никогда даже в голову не придет пожалеть, что он не дал шанс коротышке.

– Неважно, что ты невысокий, – сказал Девон. – Ты хороший парень.

Конечно. Хороший парень, которого в буквальном смысле не замечают.

Джею плевать, что Ник невысокий. Окей, возможно благодаря тому, что Ник предложил отсосать ему. Такие предложения, несомненно, располагают к себе. Но Джею плевать еще и потому, что Джей далеко не пустышка. Наоборот, в нем есть глубина. У него есть крошечный рюкзачок для муравьев, и ему плевать на материальные ценности, и он путешествует по всему миру.

А еще он предложил, чтобы Ник его трахнул.

О-хо-хо.

Воспоминание о том разговоре – словно удар кувалдой в живот.

Так. Ник может или пролежать всю ночь в остывающем с каждым часом бассейне, или унести мысль о Джее наверх и яростно подрочить на нее.

Ник выбирает вариант номер два.

***

Джей: Родители разозлились?

Ник: Ну так. Не особо.

Джей: Хорошо.

Ник: Оказывается, есть целый мир порно, где твинки трахают взрослых парней.

Джей: Я же тебе говорил.

Ник: И это вау.

Джей: То есть, ты хочешь попробовать?

Ник: Еще как!

Ник: Кстати, тебе нравится делать пиццу?

Джей: Не знаю. А что?

Ник: В «Пицце Перфекто» открылась вакансия. Там работает мой друг Девон. Он может устроить тебя туда, если тебе интересно.

Джей: Было бы здорово.

Ник: Если хочешь, я попрошу Дева списаться с тобой.

Джей: Спасибо.

Ник: Оки. Спокойной ночи.

Джей: Спокойной ночи.

***

В понедельник Ник везет отцу на работу ланч. Это мама попросила его, когда, выбегая из дома через десять минут после Криса, заметила, что он забыл взять еду. Так что в одиннадцать, надеясь, что еще не слишком поздно – во сколько вообще его отец ест? – Ник выезжает в сторону даунтауна с пакетом, болтающимся на ручке велосипеда.

Реально, он уже начинает ненавидеть свой велик.

Доехав до работы отца, он хочет было оставить велик на улице, надеясь, что его украдут, но в итоге все-таки закатывает его внутрь и скованно улыбается секретарше Шарлин.

– Ники! – восклицает она, словно он еще пятилетка. – Дорогой, как поживаешь?

– Нормально, – говорит Ник. – Э… извините за велик.

Она машет рукой.

– Можешь прислонить его к стенке вон там.

Крис Сталнекер – партнер в бухгалтерской фирме. Звучит, может, и мощно, но в реальности он работает не в сверкающем сталью небоскребе в Нью-Йорке, а в двухэтажном кирпичном здании в даунтауне Франклина, а ланч приносит из дома. Бутерброд, яблоко и маленький контейнер с салатом. Так себе роскошная жизнь.

Поднимаясь наверх, Ник размышляет о том, хотелось ли Крису когда-нибудь заорать и сбрендить в духе Майкла Дугласа из «С меня хватит». Доволен ли он своей жизнью и тем, что все его дни расписаны по минутам и как две капли воды похожи один на другой? Наверное, он никогда не осмелится спросить Криса в лоб.

Когда Ник заглядывает к отцу, тот разговаривает по телефону. Крис вопросительно хмурится. Ник приподнимает пакет, отец показывает на стол, и Ник, протиснувшись в кабинет, ставит туда его ланч. Потом – решив, что уйти, даже не поздоровавшись, будет грубо, – садится напротив отца.

Отец заканчивает звонок.

– Ник. Мама предупредила, что ты привезешь мой ланч. Спасибо.

Это странно, что его отец зовет его маму «мамой»? Кажется странным, но так делает большинство родителей, да? Когда-то его родители были Крисом и Марни, но потом появился Ник, и они переименовали себя. Подстроились под Ника, и вот это по-настоящему странная вещь. Придется ли им заново учить свои имена, когда он уедет в колледж?

– Без проблем, – говорит он и ждет, когда отец скажет, что проблемы, естественно, есть, ведь Ник не устроился на работу. Потом вспоминает пятницу и как отец вышел из кухни, когда Ник сказал, что был с парнем. – Тебя беспокоит то, что у меня есть бойфренд?

Отец смотрит Нику в глаза.

– Меня беспокоит то, что ты лжешь.

Было бы, наверное, проще, если б отцу не нравилось то, что он гей. Тогда у Ника появился бы повод для бунта, для возмущения, ведь он не может взять и стать натуралом. Но причин бунтовать у него нет. Он сам делает выбор в сторону лжи. Каждый раз.

– Извини.

Его отец придвигает пакет с ланчем к себе и распаковывает его. Достает бутерброд. Яблоко. Маленький контейнер с салатом. Выложив все это в ряд, он сминает пакет и бросает его в корзину для мусора.