Текст книги "Взросление 101 (ЛП)"

Автор книги: Лиза Генри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Просто он… Его много, что беспокоит, окей? Например, иногда мир кажется Нику настолько дерьмовым, что хочется закричать, а иногда – настолько прекрасным, что хочется плакать. Как на прошлой неделе, когда он увидел, как малыш за окном остановился у кабинета зубного врача и показал на одуванчик, пробившийся сквозь трещину тротуара. Мама малыша тоже остановилась, и они оба склонились над одуванчиком и стали смотреть на его. Потом зазвонил телефон, и когда Ник снова посмотрел за окно, их уже не было. И он подумал, что если бы люди почаще останавливались и замечали одуванчики, то, возможно, мир был бы не настолько отстойным. Но когда он записал эту мысль на обороте блокнота, она показалась ему какой-то тупой.

Вспышка стыда вытягивает его из мрачного настроения.

Его блокнот. Исписанный посвященными заднице Джея стишками. Теперь Джей о них знает.

Ник со стоном закрывает лицо руками.

Джея, вроде, не отпугнули его стихи, что очень круто – и это еще слабо сказано, – но все равно. С чувством собственного достоинства у Ника не очень, но теперь от него остались лишь крошечные ошметки. Если остались вообще.

Он достает телефон и находит свои сообщения Джею. Просто чтобы проверить, что не выдумал их.

Ник: Но ты еще хочешь, чтобы я снова тебе отсосал?

Джей: Да.

Нику нравится это «да». Оно однозначное. Твердое.

Он снова прислоняется затылком к стене и закрывает глаза.

Окей, допустим, взросление действительно ему не дается, но он хотя бы успеет расстаться с девственностью до колледжа, да? Это будет по-взрослому. Если, конечно, Джей захочет зайти так далеко. Но Ник пересмотрел кучу порно. И в целом уверен, что восемнадцатилетние девственники, да еще привлекательные – по крайней мере, при выгодном освещении – ценятся достаточно высоко. Таким образом, в колледже он будет хотя бы приблизительно знать, что надо делать, если у него будет секс. В том смысле, что не опозорится до такой степени, что об этом узнает весь кампус, угу?

Он слышит, как около дома притормаживает машина его матери, а затем, через пару минут, – как родители разговаривают внизу.

Он пытается представить их молодыми. Было ли в их жизни время, когда они делали глупости или чуть не плакали над одуванчиками? Для Ника они всегда были родителями. Он не знает их, как людей. Как-то раз к ним пришли гости, и его мать напилась и заставила всю комнату танцевать конгу. (кубинский танец, участники которого становятся в линию и повторяют движения ведущего – прим. пер.) Самое безумное, что в итоге к «паровозику» присоединился даже его отец, и у Ника появилось ощущение, будто он смотрит на чужих родителей, не на своих. Или на людей, которыми они были до того, как стали родителями.

Это было смешно. И отчего-то грустно. И пугающе. Ник не может сформулировать, почему. Может, взрослея, люди теряют частичку себя? Или он просто воспринимает все, как чертова малолетняя королева драмы?

Ник вытаскивает из-под кровати свой ноут, заходит в фейсбук и открывает окошко чата. Девон онлайн.

Ник: Я боюсь, что мне не понравится в колледже. Или что колледжу не понравлюсь я.

Девон: Бро, та же хрень.

Ник: Я еще даже не понял, чем хочу заниматься, но Ник, обломись, все уже решено. Хотя я выбрал криминологию лишь потому, что в то время пересматривал «Закон и порядок». ТАК НЕ ВЫБИРАЮТ ПРОФЕССИЮ, ДЕВ!

Девон: Чувак, ну поменяеш ее потом на другую.

Девон: *поменяешь

Ник: Дев, это фейсбук. Тут необязательно писать грамотно.

Девон: Да ладно, я же знаю, что в глубине души тебя бесят мои опечатки.

Ник: Бесят. Угу. Потому что я такая скотина.

Девон: Да, именно потому.

Ник: Но я все равно люблю тебя.

Девон: Я тебя тоже.

Ник: Больше всего я люблю, что могу говорить «я люблю тебя», и это не выглядит странным.

Девон: Хочешь, приду и пообнимаю тебя?

Ник: Всегда.

Девон: Тогда до скорого, бро.

Девон выходит из чата, и Ник улыбается.

А потом прекращает, вспомнив, как сильно будет скучать по Девону, когда начнется учеба.

***

Одно приводит к другому, и, проснувшись наутро, Ник обнаруживает себя рядом с Девоном, прилипшим к нему как банный лист. Одно в данном случае пицца. А другое – марафон «Властелина колец». Ник заснул во время «Двух крепостей», прямо на сцене, где Арагорн встречает Эомера, и в середине своего напряженного противостояния они оба полностью подтвердили, что Нику нравятся парни постарше и с бородой.

Джей выглядел бы фантастически с бородой.

В общем, Ник просыпается с Девоном у себя за спиной и слышит осторожный стук в дверь.

Пока он сонно моргает, в комнату заглядывает его мать.

В свое время Нику и Девону пришлось поклясться родителям Ника, что они точно не спят – ну, спят, но только в обычном смысле этого слова, – потому что да, они до странного созависимы и любят валяться в обнимку. Теперь мама Ника и бровью не ведет, когда видит Девона у Ника в постели.

– Завтрак готов, – сообщает она.

Ник толкает Девона в бок, после чего они, пошатываясь и спотыкаясь, словно герои фильмов Ромеро, спускаются вниз.

На кухне Ник садится напротив отца. Девон плюхается с ним рядом.

Мама Ника расставляет перед всеми блины.

– Спасибо, миссис Сталнекер! – говорит Девон.

Мама Ника подкладывает ему на тарелку еще один блин.

– Девон, я тебе сто раз говорила, не миссис Сталнекер, а Марни.

– Точно. – На щеках Девона проступает румянец. – Марни, спасибо.

Ник сердито жует. Он стопроцентно уверен: его мать вряд ли была бы так расположена к Девону, знай она о том его сне. Серьезно, у их броманса должны быть какие-то рамки, ведь так? Нельзя говорить: «Чувак, мне приснилось, что я завалил твою мать!» Просто нельзя.

– Пап, – говорит он. – Извини меня за вчера. Сегодня я сделаю все, обещаю.

Его отец отрывает взгляд от тарелки. Он не выглядит впечатленным. Он выглядит, как человек, который слышал это уже тысячу раз.

Ника пронзает чувство вины.

– Хорошо, – произносит Крис наконец.

– И еще я подумал, может, мне поискать другую работу?

Крис минуту молчит. Потом протыкает кусок блина вилкой.

– Если ты сам этого хочешь.

Ну, не особо. Работа – отстой. Но Нику нужны деньги на колледж. И еще он типа был бы не против, чтобы отец не ненавидел его.

– Хочу. Ты вернешь мне машину?

– Если найдешь работу, верну.

Паршиво. Но справедливо.

– Окей, – говорит Ник. – Спасибо, пап.

На лице отца появляется слабое удивление – в кои-то веки без примеси разочарования, и Ник начинает осторожно надеяться, что, если он снова не напортачит, то быть может, у них с отцом все наладится.

Он искренне хочет, чтобы у них все наладилось.

Может, это и значит взрослеть.

 

Глава 6

К пятнице Джей так и не смог устроиться на работу. Устав думать о ней, он начинает думать о Нике. Может, позвать его в гости? Джею двадцать пять лет, и до сих пор его связи были спонтанными и недолговечными. Он не умеет договариваться о сексе заранее. Существует ли здесь свой этикет? Что сказать Нику, если он все же решится ему написать?

Кроме того, Джей готов поспорить на деньги, что Ник еще девственник. Джей уже забыл, когда сам был таким. Секс для него – обычная вещь, естественное продолжение взаимной симпатии и дружеского общения. Когда проводишь несколько часов или дней с кем-нибудь интересным, секс случается сам собой, после чего вы расстаетесь друзьями. Без ожиданий, что будет повтор. Попадая в новое место, Джей, бывало, сталкивался с людьми, с которыми спал неделю или месяц назад, и частенько они начинали ровно с того места, где остановились. Но обычно его встречали новые лица, новые истории, новые моменты и новые тела, узнавать которые было весело и ненапряжно. Джей никогда не планировал такие вещи заранее.

Но сегодняшний вечер идеально подходит для встречи. Кэт с Ронни уйдут, а за детьми будет присматривать его мать. К тому же, никаких других планов – вроде выпить по пиву с парнями со стройки – у него нет.

И все равно для него это – большой шаг. Ник сказал, ничего серьезного, но даже десять недель это в десять раз дольше, чем любые предыдущие отношения Джея. Обычно его отношения длятся лишь до тех пор, пока не приходит пора садится в автобус, на поезд или же в самолет. Десять недель – долгий срок.

Джей какое-то время смотрит в экран, а потом все-таки пишет сообщение Нику.

Джей: Привет.

Ник: Привет :)

Боже. Опять эти смайлики. И почему Джей все еще удивлен?

Джей: Что будешь делать вечером?

Ник: Минет тебе. Я надеюсь.

Джей издает непроизвольный смешок.

Джей: Давай ты приедешь, мы посмотрим кино, а там как пойдет?

Ник: Звучит неплохо. Во сколько?

Джей: В восемь?

Ник: Тогда до восьми!

Джей откладывает телефон. Окей, это оказалось легче, чем он ожидал. Он заглядывает в бумажник. Последняя двадцатка и мелочь, но, наверное, все-таки стоит купить чипсы и газировку.

В итоге он идет на заправку и покупает чипсы со вкусом сальсы, бутылку колы и упаковку презервативов. Не то чтобы он планировал склонять Ника к чему бы то ни было, но рано или поздно они все равно ему пригодятся.

Остаток дня он проводит, убираясь в подвале. Хоть и подозревает, что парням, которые делают минет в туалете, должно быть плевать на бардак.

Уборка отвлекает его от тревоги на тему того, во что же он ввязывается.

Но жизнь коротка.

***

Ровно в восемь раздается трель дверного звонка.

– Джей! – орет из гостиной Дженис. – Звонят!

– Да, мам. Я слышу! – отзывается, поднимаясь по лестнице, Джей.

Джей надеется, что ей удастся удержать Кейдена от визитов к дяде Джею в подвал. Чаще всего Джей совершенно не против, но сегодня Кейдену лучше туда не врываться.

Джей открывает дверь.

На пороге с нервной улыбкой, в джинсах и футболке с надписью «Команда Гриффиндора по квиддичу» стоит Ник.

– Привет!

– Привет, – говорит Джей и, впуская его, отходит назад. – Я в подвале.

Ник никак не реагирует на признание Джея – вот еще одно доказательство его возраста. Не то чтобы Джей стыдился того, что живет в подвале у матери, пока копит деньги на путешествия, но он привык, что люди считают, будто он должен думать именно так.

Ник спускается за ним вниз.

– А это… ничего, что я пришел, когда твои родители дома? – спрашивает он по пути.

– Моя мама, – автоматически поправляет Джей. – И мне двадцать пять. Она уже давно бросила говорить, кого я могу приглашать.

– Круто, – говорит Ник, с любопытством оглядывая подвал.

Смотреть особенно не на что.

Тут есть раскладной диван, телевизор, комод, стенной шкаф и книжные полки. Стиральная машина с сушилкой у дальней стены. На которой тоже есть полки, но на них лежит обычное подвальное барахло: старые настольные игры с недостающими фишками, коробки с рождественскими украшениями, семена и почему-то четыре разных ополаскивателя для белья. Помещение выглядит как фотография «до» из передач о ремонте.

Подойдя к полкам, Ник засовывает ладони в карманы своих тесных джинсов и, покачиваясь на пятках, разглядывает книжную коллекцию Джея.

– Ты реально читаешь Фолкнера? – спрашивает он таким тоном, словно это что-то невообразимое. Потом, не дав Джею шанса ответить, перескакивает на новую тему. – Я думал, у тебя будет побольше всего. Типа всяких сувениров и штучек из путешествий. У моей бабушки был целый сервант с фарфоровыми наперстками. И не подумаешь, что на них большой спрос, но они продаются буквально повсюду. Я к тому, что неужели где-то есть целые фабрики, штампующие исключительно фарфоровые наперстки? – Покачав головой, он поворачивается к Джею лицом.

– Я редко привожу сувениры, – говорит Джей.

– Почему?

– Чтобы не тратить деньги на ерунду, плюс они занимают место у меня в рюкзаке, а потом просто пылятся на полке.

– Но как ты запоминаешь, где побывал, если не привозишь всякие прикольные солонки на память?

– Я много фотографирую, – отвечает Джей. – Иногда включаю музыку, которую слушал в поездке, закрываю глаза и снова переношусь туда.

– О. То есть ты типа весь такой дзен?

– Ты хоть знаешь, что значит дзен?

Рот Ника дергается в усмешке.

– Это что-то связанное с уходом за мотоциклом? (отсылка к книге Роберта Персига «Дзен и искусство ухода за мотоциклом» – прим. пер.)

Если он пошутил, то вышло смешно.

Если же нет…

Если нет, то, по крайней мере, он симпатичный.

Открыв ноутбук, Джей заходит в аккаунт Ронни на Netflix.

– Хочешь посмотреть что-то конкретное?

– Да в общем-то нет, – говорит Ник. Покачавшись секунду на пятках, он, по-видимому, принимает решение и садится рядом с ним на диван. Достаточно близко, чтобы Джей ощутил тепло в том месте, где практически соприкасаются их прикрытые джинсами бедра, но все же оставив микрозазор.

Джей наклоняется и, ставя ноут на столик, прижимается к Нику бедром. И не отодвигается после того, как ноутбук установлен, и им обоим видно экран.

Пока они смотрят «Парки и зоны отдыха», Джей узнает, что, когда Ник смеется, его лицо становится ярко-красного цвета, и он обмякает. Расслабляясь, он все сильнее приваливается к Джею и умудряется засыпать крошками чипсов всего себе. И еще Джея.

– Знаешь, что должно идти после кино? – спрашивает он.

Джей корчит гримасу.

– Не знаю, о чем ты.

– Тебе двадцать пять или восемьдесят пять? – Глаза Ника ярко блестят.

– Молодежь… – ворчит Джей, и Ник смеется.

Они целуются. У Ника вкус сырного соуса, чипсов и сальсы. Его ладони легко ложатся Джею на бедра, их ноги переплетаются, когда они разворачиваются друг к другу. Ник целуется неумело – нерешительно, но с пылким энтузиазмом, крутя туда-сюда головой, – поэтому Джей берет его за подбородок и мягко удерживает на месте. Затем проводит по его сомкнутым губам языком, и они снова приоткрываются. Выманить язык Ника наружу оказывается трудней. Он словно испуганный лесной житель, который прячется в норке. Джей вталкивает язык Нику в рот, потом убирает, делает так еще и еще. После третьего раза Ник понимает намек и наконец-то подключает к действию и язык.

Потом судорожно выдыхает, и поцелуй прерывается.

– Ты… – Не успевает Джей закончить вопрос, как Ник садится верхом к нему на колени и берет Джея за плечи.

Они снова целуются. Джей догоняет языком слабый вкус чипсов у Ника во рту, а потом присасывается к его нижней губе.

Издав удивленный писк, Ник впивается пальцами в его плечи. Он ерзает на коленях у Джея, словно пытается потереться о его член своим и в то же время пытается так не делать.

– Ну… так ты хочешь, чтобы я тебе отсосал?

Джей выгибает бровь.

– А может, я тебе отсосу?

Влажный рот Ника приоткрывается.

– Что?

Джей пожимает плечом.

– Ну, если хочешь.

– О боже. Хочу. – Ник громко сглатывает. – Очень-очень. А то это… Мне еще никогда.

Он словно плохо знает английский.

Джей пересаживает его с себя на диван. Потом, пока Ник наблюдает за ним широко распахнутыми глазами, встает на колени и устраивается между его раздвинутых ног. На Нике такие тесные джинсы, что Джею отчетливо видно, как его эрекция туго натягивает ткань. Он расстегивает пуговицы на ширинке. Ник приподнимается, облегчая доступ к себе.

Джей тянет за язычок молнии.

– Трусы с Капитаном Америкой, – усмехается он. – И почему я не удивлен? Рядом с тобой словно взорвалась поп-культура.

Ник морщит нос.

– Можешь, пожалуйста, не упоминать взрывы, когда ты так близко от моего члена? Я тут на волоске.

Рассмеявшись, Джей стягивает с Ника трусы с Капитаном Америкой. Ник ойкает и весь напрягается. Потом его пальцы оказываются у Джея на голове, царапают стрижку, тщетно пытаясь найти, за что ухватиться. Джей снова смеется. Потом, облизнув губы, наклоняется и берет член Ника в рот.

На вкус он как яблочный гель для душа с нотками пота и мускуса, симпатичный и сильно течет. Яйца симпатичные тоже. Джей медленно перекатывает их на ладони, представляя, как будет растягивать удовольствие, пока Ник не превратится в дрожащее от страсти желе, как взорвет парню мозг, но…

– О черт! – стонет Ник, и все резко заканчивается. Содрогнувшись, он выстреливает соленой струей Джею в рот. Когда Джей отстраняется, Ник закрывает ладонью глаза. – О боже. О боже. О черт.

Все еще прикрывая глаза, он, извиваясь, натягивает белье. Джей перестает улыбаться.

– Ник?

– Э… да. – Ник сглатывает, свободной рукой дергая джинсы вверх. – В общем, это… мне, наверное, лучше уйти. Удалиться с позором. Ну… смертельно униженным или типа того.

– Эй. – Джей берет его за запястье и мягко снимает его ладонь с глаз. – Что случилось?

Лицо Ника пылает, и он не может смотреть Джею в глаза.

– И-извини. Извини.

– Но за что?

Ник смотрит на него, как на психа.

– Ну… за то, что опозорил имя семьи и унизил всех своих славных предков, когда кончил типа мгновенно? За пятнадцать секунд. Чувак, я считал.

– Знаешь, когда мне впервые предложили сделать минет, я обкончал той девчонке весь свитер, как только она открыла рот, – говорит ему Джей и внутренне содрогается.

– Правда? – В голосе Ника проскальзывает нотка надежды. – И теперь ты вспоминаешь тот случай со смехом?

– Угу, – отвечает Джей. – Хотя тогда смеялась только она.

– Упс. – Дергая ворот футболки, Ник пожевывает губу. – Значит… ты не станешь надо мной смеяться?

– Не стану. – Но улыбка все-таки тянет уголки его рта вверх. – Это был своего рода комплимент, разве нет?

К счастью, Ник тоже теперь улыбается.

– Ну не знаю. В таком состоянии я мог бы кончить от сквозняка.

– Окей. – Джей похлопывает его по бедру. – Тогда не буду задирать нос.

– Уж постарайся, – бормочет Ник, но его улыбка становится шире. А румянец красней.

Джей забирается на диван и кивает на ноутбук.

– Хочешь, посмотрим еще одну серию?

– Окей, – говорит Ник. Его плечи опускаются, и он опять расслабляется. – Клево. Давай.

***

Около полуночи Ник уходит.

Джей уносит стаканы и пустую миску из-под чипсов на кухню. Там, поедая мороженое из картонки, разгуливает в халате и тапочках его мать.

– Ты же не развращаешь ребенка? – спрашивает она.

– Ему восемнадцать. – Джей ставит стаканы и миску в раковину.

– Джей, я видела, на чем он уехал. На велосипеде.

– И тем не менее, ему восемнадцать.

– Хорошо, – произносит она. – Потому что я не собираюсь продавать этот дом, чтобы нанять тебе адвоката.

– Буду знать.

Она втыкает ложку в мороженое.

– Раз уж мы выяснили, что я воспитала тебя достаточно хорошо, то когда я с ним познакомлюсь?

– Как насчет никогда?

Дженис приподнимает бровь.

Джей вздыхает.

– Слушай, у нас ничего серьезного, ясно? Мы просто общаемся, а потом он уедет в свой колледж, а я в Аргентину.

– И что? Мне нельзя познакомиться с мальчиком, которого ты приводишь в наш дом? Джей, я хочу поздороваться с ним, а не планировать вашу чертову свадьбу.

– Которая все равно никогда не случится.

– Я знаю. – Дженис протягивает ему мороженое. – Ты как отец. Волк-одиночка.

Его рука замирает над решеткой для мокрой посуды, откуда он собирался взять ложку.

– Что?

Она пожимает плечами.

– О, я не имею в виду, что твой отец был несчастлив или что мы жили во лжи. Просто он был интровертом. Как ты.

– Я не интроверт.

– Интроверт не то же самое, что отшельник, – говорит она. – Интроверты перезаряжают свои батареи, находясь в одиночестве, а не через общение с другими людьми, как твоя сестра или я. Мы сходим с ума, если нам не с кем поговорить. А тебе хорошо одному. Тебе это нравится.

Джей берет ложку и зачерпывает мороженое.

– Вообще-то, мам, у меня куча друзей.

– Временных, – замечает она. – А потом ты собираешь рюкзак и уезжаешь. В этом нет ничего плохого. Так ты устроен. Когда наступит зомби-апокалипсис, ты будешь полностью счастлив, живя в своей хижине на вершине горы в компании одних только птичек.

Зомби-апокалипсис? Иисусе. Да его мать и Ник могут отлично поладить. Ведь ее пример точно пришелся бы Нику по вкусу. Джей не уверен, что хуже: то, что он уже подмечает вещи, которые могут понравиться Нику, или то, что его новый приятель – подростковая версия его матери. Всех мировых запасов мороженого не хватит, чтобы заесть эту страшную мысль.

– Ну а ты во время зомби-апокалипсиса…

– Застрелилась бы, окруженная ордами зомби, чтобы вы могли убежать.

– Немного пугает, что ты не задумалась даже ни на секунду, – говорит он.

Дженис пожимает плечом.

– Джей, это из «Ходячих мертвецов». Неужели ты не смотрел?

– Он есть на Netflix?

– Есть у Ронни на DVD.

– Может, возьму у него посмотреть.

– Может, возьми. – Она бросает ложку в раковину. – И может, когда твой друг придет в следующий раз, ты нас познакомишь.

Он знает, что побежден.

– Хорошо, мам.

– Спокойной ночи, Джей. – Она улыбается, и морщинки в уголках ее глаз становятся глубже.

– Спокойной ночи, мам.

Опустошив половину картонки с мороженым, он отправляется спать.

 

Глава 7

Ник: Мне вчера сделали мой первый минет!

Девон: Тебя можно поздравить?

Ник: Блин, конечно, поздравь! Только все закончилось слишком быстро :(

Девон: Без подробностей, ок?

Ник: Ну серьезно. Сколько ты продержался, когда тебе отсасывала та ботаничка?

Девон: МНОГО ЧАСОВ, БРО. МНОГО ЧАСОВ. Я был как машина.

Ник: Грязный лжец.

Девон: :D

***

Поскольку родители отпустили его в пятницу к Девону, Ник решает на выходных постараться и, как обещал, найти новую работу на лето. Он не чувствует себя виноватым за то, что вместо Девона собирается к Джею, но понимает, что поскольку тотально злоупотребляет доверием своих мамы и папы, то обязан хотя бы попробовать сделать что-нибудь правильно. Еще будет здорово получить обратно машину и больше не ездить всюду на велике.

Искать работу во Франклине – самое унылое занятие в мире. Ник пять минут изучает рекламные объявления на последней странице местной газеты, потом сдается и открывает секцию юмора. Вау. Оказывается, газеты не просто выходят, но в них до сих пор печатают комикс «Семейный цирк». Ник минут десять гуглит историю «Семейного цирка», потом отвлекается на случайные ссылки и спустя два часа неожиданно обнаруживает, что его засосало в кроличью нору яойных блогов на тамблере.

Что ж, такое бывает.

И признаться, достаточно часто.

До того, как стать одержимым желанием найти Нику работу, его отец был одержим идеей увлечь Ника хобби, или спортом, или еще чем-то таким. Просиживание штанов за компьютером и рисование комиксов явно не совпадало с представлением Криса Сталнекера о том, как его сын должен использовать свое время. Что было довольно несправедливо, потому что комплекцией Ник пошел весь в отца. Он наполовину алебастр, наполовину вампир. И с солнечным светом не дружит. Прошлым летом, пока Девон получал ровный, золотистый загар, Ник облезал, как старая краска. Он превратился в настоящего крокодила. И чесался, как черт. Поэтому уж извините, но Ник предпочитает занятия в помещении.

Он вспоминает, как жарко выглядел Джей, когда работал на стройке, и как жарко там было в смысле погоды. Серьезно, хорошо, что мистер Гровер определил его в офис. Кондиционер – его самая любимая вещь.

От мыслей о мистере Гровере Нику становится стыдно. Он на секунду задумывается, не следует ли написать письмо с извинениями. Наверное, следует, но, наверное, он не напишет. Потому что неловко.

В конце концов Ник отправляется в душ. Когда он возвращается в спальню, то видит там свою мать, которая с блокнотом в руке стоит напротив открытого шкафа.

– Мам? – спрашивает он осторожно.

Она явно что-то подсчитывает в уме.

– Совсем скоро ты уезжаешь в колледж. Нам нужно понять, что тебе надо купить.

Мама Ника любит составлять списки. Она делает списки продуктов, списки вещей для химчистки, списки домашних дел – не только для себя, но и для Ника и отца Ника. Каждую неделю она составляет себе список задач, а после разбивает его на ежедневные списки помельче. Однажды, когда они с отцом Ника уехали на конференцию, она оставила Нику список на три листа. Там было все – от напоминания кормить пса до номеров всевозможных служб экстренной помощи. Она делает даже списки списков, которые должна написать.

– Если купить все вещи сейчас, то в колледже тебе не придется тратить на них свои деньги, – говорит его мать.

На счету Ника лежит почти четыре тысячи долларов – больше, чем он когда-либо видел. Они кажутся какими-то ненастоящими, потому что это просто несколько цифр. Было бы прикольно пойти в банк и забрать всю кучу однодолларовыми банкнотами, чтобы можно было подбросить их в воздух и устроить денежный дождь. Но счет заведен на имя отца, поскольку тот открыл его, когда Ник был еще малышом, и Крис не перепишет его – он слишком хорошо знает Ника.

Эти деньги отложены на время учебы в колледже. На непредвиденные расходы и вещи, которые родители не станут ему покупать. Денег, вроде бы, много, но его родители беспокоятся, что их не хватит надолго. Они копились всю Никову жизнь, складываясь из десяток оттуда и двадцаток отсюда. Из подарков на дни рождения и Рождество от его бабушек с дедушками, дядь и теть. Из пропущенных комиксов и отказов от мгновенного счастья от покупки чудесных вещей ради того, чтобы в будущем у него были деньги.

И теперь это будущее наступило, но Ник к нему не готов.

С узлом в животе он опускается на кровать.

Он сказал Девону правду. Колледж пугает его, и не только из-за насильственного разделения с Девоном (что будет абсолютным нарушением Женевской конвенции). Нику страшно, потому что он не знает, кем быть, а времени решать больше нет. Ему страшно из-за того, что, по идее, он должен быть взрослым, но не чувствует себя таковым. Но больше всего Ник боится через несколько лет оглянуться назад и не узнать себя. Нику нравится быть собой, ясно? Хоть он еще и не понял себя до конца. Колледж в его представлении – эдакая коробка не в форме Ника, и чтобы втиснуться в эту коробку, ему придется отрезать многие части себя.

Может, он реагирует слишком остро? Просто он никак не может избавиться от идеи, что взросление похоже на капитуляцию перед врагом. Ты словно теряешь что-то бесценное, пусть и настолько неосязаемое, что Ник даже не может сформулировать, что. Как ему испытывать интерес к криминологии, если буквально вчера он был восьмилетним и хотел стать джедаем?

Все, чем он был, и все, что он есть, каким-то образом свелось к этому моменту. К его матери, которая пересчитывает его носки, разложенные в ряд на полу, и каким-то образом закрывает дверь в его детство, расстаться с которым Ник еще не готов. Глядя на эти носки, на наволочки и простыни, мелкие и крупные вещи, Ник чувствует, что не может дышать.

Это словно хвататься за воду.

Ник закрывает глаза и отталкивает от себя вспышку паники.

– Ник? – зовет его мать.

Он открывает глаза.

– Я говорю, что тебе нужно купить побольше носков.

Ник, моргнув, смотрит на разложенные носки и чувствует себя так, словно никогда их не видел.

– Да, мам, – произносит он наконец с шумом в ушах. – Хорошо.

***

В субботу Девон приходит к Нику поплавать. Он приводит с собой Эбони, а та приводит свою подругу Шелли. Шелли всего шестнадцать, но у нее уже есть татуировка. Она показывает Нику татуировку и поддельный ID, который использовала, чтобы набить ее.

– Говорю тебе, бро, – произносит вполголоса Ник, пока они с Девоном покачиваются в глубоком конце бассейна, – мама пересчитывала мои носки, и у меня чуть не случилась самая настоящая паническая атака.

Надо отдать Девону должное: он слушает Ника и почти не смотрит на Эбони, которая сидит в купальнике на краю.

– Думаю, я превращаюсь в какого-то Холдена Колфилда, – говорит Ник. – Со всей его экзистенциальной тоской. А недавно я весь расчувствовался из-за одуванчика – в точности, как если б смотрел, как моя сестренка катается на карусели.

Девон откидывает мокрые волосы назад.

– Хочешь, чтобы я отвел тебя покататься на карусели?

– Нет. Вся суть в том, что нам больше нельзя кататься на карусели. Теперь мы можем только смотреть, как катаются дети!

– Я так не думаю, – говорит Девон, но не особенно убежденно. – Мы можем кататься на любых каруселях сколько нам хочется.

– Но это не будет как раньше, – настойчиво говорит ему Ник. – Теперь уже ничего не будет как раньше.

Девон хмурится.

– Я знаю, но мы же не можем остановить перемены.

Ник знает, что в этом-то и проблема. Именно этого он и боится больше всего.

Девон хочет что-то сказать – наверняка что-то содержательное, воодушевляющее, мудрое, – но его прерывает вопль Шелли, которую Эбони столкнула в бассейн.

***

– Как думаешь, мне сделать татуировку? – в тот же день, только позже, спрашивает Девона Ник.

Девон фыркает.

– Что?

– Татуировку, – говорит Ник, наблюдая за бликом света от фар машины на улице, ползущим по потолку. – Шелли всего шестнадцать, а у нее уже есть татуировка.

– Что хочешь набить? – спрашивает Девон.

Ник задумывается. Ему нравится идея татуировки. Нечто со смыслом, значимое для него, что останется на нем навсегда – здорово, правда? Вот только он беспокоится, что ничего значимого в его жизни нет. Будет ли странно набить имя Девона? Наверное, да. И хотя список того, что нравится Нику, довольно велик – там, среди прочего, и «Властелин колец», и «Гарри Поттер», и «Мстители», – он не уверен, что хочет видеть на своей коже любую из этих франшиз. Он хочет что-то более личное. Только его. Он просто не знает, что это.

– Интересно, у Джея есть татуировки?

– Ты не знаешь?

Ник пожимает плечом и укрывается одеялом.

– Ну, я еще не видел его полностью голым.

– Чувак, ты серьезно?

– А что? Это странно?

– Не знаю, – говорит Девон. – Типа того. В смысле, разве с друзьями по сексу не раздеваются догола?

– Ну его член-то я видел. Просто все остальное – нет.

– Думаю, это начало.

– И это реально очень красивый член, – со вздохом говорит ему Ник.

– Рад за тебя, бро, – стойко отзывается Девон. Для натурала он невероятно поддерживает его. Что лишь справедливо, думает Ник, поскольку ему приходится слушать, как Девон распинается о девичьих прелестях. Их прелести, наверное, классные и все такое, просто совсем не Никова тема. Но Ник тоже оказывает другу поддержку. Однажды, еще в старших классах, он даже помогал Девону гуглить, как делают куни. Серьезно, интернет знает все. Кроме того, что делать со сведенным языком, из-за которого Девон в итоге и опозорился.

Снова вздохнув, Ник перекатывается на бок. Кладет голову Девону на плечо, а Девон одной рукой обнимает его. И Ник – что наверняка является полным нарушением их кодекса дружеских обнимашек – немедленно начинает думать, каково было бы лежать вот так с Джеем.

– Ты сейчас думаешь о Эбони, да? – спрашивает он.

– Какая-то часть меня всегда о ней думает, – признает Девин. – Это делает меня жутким маньяком?

– Ты же не следишь за ней день и ночь?

– Нет!

– Тогда ты не жуткий маньяк.

– Круто, что мы с ней друзья, и мне кажется, она будет не против стать не просто друзьями, но вдруг я спрошу ее, и она скажет «нет»?

Ник ненадолго задумывается.

– А если ты спросишь ее, и она скажет «да»?

– Неслабый такой риск, – тихо говорит Девон.