Текст книги "Взросление 101 (ЛП)"

Автор книги: Лиза Генри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Войдя до упора, Ник крепко зажмуривается и кладет дрожащие руки Джею на бедра. Если он не будет за что-то держаться, то разлетится на миллионы осколков. Потому что внутри так тесно и горячо. Ник еще никогда не ощущал такого божественного давления вокруг члена. Если бы сдерживаться было не настолько мучительно, он бы, наверное, попросил разрешения поселиться в этой заднице навсегда.

– Все нормально? – спрашивает Джей.

– Д-да. Просто пытаюсь тут… – Не кончить, как гейзер.

– Мне так приятно, Ник, – стонет Джей, – так хорошо.

Это, наверное, ложь, но она значительно повышает Нику самооценку. Он отводит бедра назад, затем медленно толкает вперед. Надо в простату целиться, да? Ник приступит к этой задаче, как только разберется с движением, потому что два – уже три – неуклюжих толчка это не ритм.

Вдруг простата у Джея типа того маленького вентиляционного отверстия в корпусе «Звезды Смерти»? И как тогда Нику найти ее? Он же не Люк Скайуокер. И никогда не попадал в глаз вомп-крысы со своего Т-16.

Ладно, сейчас, наверное, не лучшее время вспоминать «Звездные войны».

За третьим толчком следует четвертый и пятый, но шестой, увы, исключен, потому что внезапно Ник начинает кончать. Его пальцы впиваются в Джеевы бедра, тело дрожит, и все напряжение в яйцах выстреливает в презерватив.

– Черт. – Ник, задыхаясь, падает Джею на спину. Сквозь него, словно последние отголоски мощного землетрясения, толчками проносится дрожь.

Ладно. Все закончилось до стыдного быстро, но могло быть и хуже. Так себе утешение, но Ник решает придерживаться его.

Он выходит из Джея и, спотыкаясь, уходит к корзинке в углу, чтобы выбросить презерватив. И еще, может, придумать, как извиниться? Обернувшись, он видит, что Джей с широко раскинутыми ногами лежит на спине и ласкает себя. Словно это нисколько не странно – дрочить перед кем-то, не одному. Хотя, что тут странного? Если учесть, что в его заднице только что побывал Ников член.

Взгляд Джея направлен прямо на Ника, будто на него приятно смотреть, хотя Ник весь потный и красный, как рак.

Джей одной рукой ласкает себя, а второй прихватывает свои яйца. Сжимает их, потом ведет рукой ниже и вводит себе в задницу пальцы. Его пресс напрягается. Тело вздрагивает, и он, содрогаясь в оргазме, забрызгивает себе всю грудь и живот.

Самое эротичное зрелище за всю Никову жизнь.

– Ох черт, – шепчет он, и Джей отвечает ленивой улыбкой.

Ник бредет к раковине, снимает с крючка полотенце, мочит его и возвращается к Джею.

– Это было… хм…

– Это было здорово, Ник. – Джей берет у него полотенце и вытирает себя – сначала живот, потом задницу и внутреннюю сторону бедер.

Ник ложится с ним рядом.

– Надеюсь, в следующий раз у меня получится лучше.

– Мы оба кончили, – говорит Джей. – Я не жалуюсь.

– Я тоже, ты что! Просто… Помнишь, ты советовал порно, где твинки засаживают более крупным парням?

– Угу.

– В общем, может, в следующий раз я захочу оттрахать тебя до потери сознания. Типа устрою настоящий хардкор.

Джей усмехается.

– Я только за.

Интересно, думает Ник, знает ли Джей, насколько он классный? Во всем. Он так спокойно отнесся к тому, что Ник ужасен в постели. Пока. Потому что Ник намерен практиковаться и однажды – причем, очень скоро – взорвет Джею мозг, и это будет невероятно.

Ник пытается думать об этом, не обращая внимания на обратный отсчет у себя в голове. Лето подходит к концу. И все это тоже. Ведь многое, может, и изменилось, но условия их соглашения – нет.

В конце лета они попрощаются.

И это, скорее всего, разобьет ему сердце.

***

Ник: Кажется, у меня появились кое-какие чувства.

Девон: Бро, я так и знал.

Ник: ЧТО?

Девон: Джей клевый парень. Это было типа как неизбежно.

Ник: Козел, может, я вообще не о Джее.

Девон: А о ком тогда?

Ник: Иди в пень.

Девон: Я так и знал!

Девон: Ты еще там?

Девон: Хочешь, приду?

Девон: Все, я приду и заобнимаю тебя до смерти, Ник.

Девон: Если не ответишь, значит, ты хочешь, чтобы я пришел.

Девон: Ник? Ты что, реально обиделся?

Девон: Да?

Девон: Мясную или гавайскую?

Ник: Мясную.

 

Глава 22

Джея будит грохот на кухне. Он зевает, потягивается, почесывает живот. Потом, когда игнорировать давление в мочевом пузыре становится невозможно, скатывается с постели и идет в туалет. Закончив, он натыкается в коридоре на Кейдена, который в отчаянии переминается с ноги на ногу у двери.

– Хочу пи-и-и-и-иса-а-ать! – вопит он и ныряет под его руку.

Джей заходит на кухню и видит, что Ноа сидит, надев на голову дуршлаг, на полу, Дженис замешивает блинное тесто, Ронни сражается с кофеваркой, а Кэт сидит за столом и что-то читает на телефоне.

– Знаете, что? – говорит Дженис. – К черту все. Может, сходим позавтракать в бургерную? Помните, дети, как ваш отец водил нас туда?

– Угу, – отвечает Джей. – Пока не помешался на здоровой еде.

– И нам всем известно, чем это закончилось, – бубнит Дженис, яростно замешивая тесто.

Кэт с открытым ртом смотрит на Джея, а он на нее.

– Что? – Дженис пробует тесто. – Я лишь говорю, что он с тем же успехом мог обжираться чипсами и не подниматься с дивана. Итог был бы один.

С этим трудно поспорить, думает Джей.

– Господи, мам, – говорит Кэт.

– Что? – повторяет Дженис.

Ронни фыркает, а потом, когда кофеварка начинает шипеть и выплевывать кофе, издает радостный вопль.

– О да!

На кухню влетает Кейден.

– У нас будут блины?

– Так точно, – говорит Дженис. – Как только я найду чертову сковородку.

– Она на сушилке, – отвечает ей Кэт.

– Джей, будешь? – Ронни приподнимает кофейную чашку.

– Да, спасибо.

– Ник ночевал у нас? – спрашивает Дженис.

Джей хмурится.

– Нет.

– Не заводись. Я просто хотела узнать, на скольких человек делать завтрак.

– Да ничего я не завожусь!

– Сейчас точно завелся, – замечает Дженис, ставя на плиту сковородку.

Джей открывает рот, потом закрывает. Это же его мать. Ему никогда не переспорить ее.

Ронни передает ему чашку с кофе.

– Нику, наверное, рано вставать в детский сад, – выдвигает предположение Кэт, и уголки ее рта дергаются в усмешке.

– Ты опять с этой хренью? – взвивается Джей. – Сколько можно, серьезно?

– О, у этих шуток еще долго не вырастет борода, – говорит ему Кэт. – Как и у Ника!

Ронни дает ей пять.

Джей берет кофе и уходит в гостиную.

– Джей! – кричит Кэт ему вслед. – Балда, я же шучу!

Джей, не отвечая ей, плюхается на диван. Сейчас он допьет кофе, потом сходит в душ, оденется и пойдет есть в «Макдоналдс». И возьмет там что-нибудь отвратительное с пластмассовым сыром и большим количеством жира.

– Джей, – говорит Ронни, садясь в кресло напротив дивана. – Ты же знаешь, что мы просто шутили? Обычно тебя не так-то просто задеть.

– Да, только я не особо хочу говорить об этом, окей?

– Не вопрос. – Ронни бросает на него проницательный взгляд. – Больная мозоль?

– Ему восемнадцать. – Джей скрежещет зубами.

– Ага, исполнилось буквально вчера, – говорит Ронни.

– Решил тоже подоставать меня?

– Нет. Я лишь говорю, что Ник повзрослеет еще очень нескоро. Это не плохо, но дела обстоят именно так. – Ронни, покачав головой, улыбается. – Эти детишки… Они ежедневно приходят к тебе на урок, но почему-то считают себя невидимками. Словно учитель слепой и не видит, с кем они дружат, встречаются, ссорятся, когда их подводят друзья или наоборот. Они свято верят, будто учителя понятия не имеют, что происходит в их жизнях. Но мы замечаем все.

Джей вспоминает, как в школьные годы считал, что за границами классов учителей не существует. Он не воспринимал их как обычных людей. Интересно, что они думали, когда видели перед собой озлобленного, колючего парня, который в своей беспредельной наивности верил, что все ответы на его расплывчатые мечты прячутся за горизонтом. Надо только уехать из города, чтобы добраться до них. Теперь Джей стал старше. И хочется верить, немного мудрей.

Скептически усмехнувшись, он поднимает глаза.

– И что ты заметил о Нике?

– О, с чего же начать? – фыркает Ронни. – Смышленый, но очень неорганизованный. Напрочь лишен умения сосредотачиваться. Обычно счастливый. Верный друзьям. Еще не нашел свое место. Типичный восемнадцатилетний пацан.

Джей кивает.

– Одержим Толкином. И каким-то очень подозрительным аниме. – Улыбка Ронни становится шире. – Умнее, чем хочет казаться, потому что ему, как открытому мальчику-гею в маленьком городке, не хватает уверенности нарисовать у себя на спине еще и эту мишень. До смешного взаимозависим от Девона.

Джей отпивает кофе.

– Это я уже знаю.

– Нет, серьезно. Когда Девон как-то раз заболел, то по выражению на лице Ника можно было подумать, что у него на глазах утопили щенка. Ник по-настоящему славный пацан. И это типа как редкость, ведь дети могут быть очень жестоки друг с другом… Но да, он еще и близко не начал взрослеть.

Джей сердито ворчит.

– Твоя мать права. Ты и впрямь мгновенно заводишься, стоит кому-то что-то сказать про него. – Ронни приподнимает бровь. – Он хороший парень – вот, я к чему. Слушай, если ты можешь мириться с тем потоком сознания и ссылок на поп-культуру, который он выдает за речь, то замечательно. Ник – далеко не худший вариант для тебя. Как и ты для него.

Джей обдумывает это с минуту.

– Просто у нас это временно. Скоро он отправится в колледж и встретит там кого-то еще.

– Уверен?

– Разве не этим занимаются в колледжах?

– Мне, как дипломированному педагогу, следовало бы возразить и сказать, что главное назначение колледжа – обучение, но ты прав. – Ронни смеется. – Они нужны, чтобы уехать из дома и переспать с кучей разных людей.

Джей улыбается и игнорирует то, как екает его сердце при мысли, что Ник будет делать именно это.

Ронни пожимает плечами.

– На самом же деле Ник очень закрытый. Он, так сказать, редко выползает из раковины, и в нем намного меньше самоуверенности, чем он пытается показать. В компании Девона он шумный и надоедливый мелкий говнюк, но сам по себе… – Он опять пожимает плечами. – Думаю, в колледже его ждет несладкая жизнь.

– Я думал, они с Девоном будут как сиамские близнецы до конца своих дней, – говорит Джей.

– Увы. Разные колледжи. Им обоим придется непросто.

Правда ли это? Ник нечасто упоминает о колледже – только в контексте того, что не знает, кем хочет стать, – и он точно ни разу не говорил, что они с Девоном будут учиться раздельно. Может, он не видит в этом такую большую проблему, как кажется Ронни. Конечно, его молчание может значить нечто совершенно противоположное. Что ему страшно. Тогда это многое объясняет. Будущее пугает его. Он не признавался в этом открыто, но в тот день, когда он напился, и они пошли в комнату Девона, в его словах содержался какой-то намек. Почему он не может сказать Джею прямо? Думает, Джей не поймет или начнет считать его слабым? Или считает, что у них не те отношения, чтобы говорить о подобных вещах?

Как, черт побери, им узнать точно, если только не попытаться?

***

Ник: Будет странно, если я приглашу тебя на свидание?

Джей: Не странно, но уж точно по-новому.

Ник: Только у меня нету денег. И у тебя тоже нет.

Джей: Да, с деньгами у нас напряженка.

Ник: Вряд ли отец разрешит мне взять часть денег для колледжа, чтобы отвести тебя в ресторан, где готовят каких-нибудь крабов.

Джей: Наверное, нет.

Ник: Крабы хоть вкусные?

Джей: Ничего.

Ник: А если я куплю крабовых палочек, и мы сварим их вместе с лапшой?

Джей: Звучит омерзительно.

Ник: Тогда только лапшу?

Джей: Лапшу я люблю.

Ник: Вечером мой отец будет делать хот-доги на гриле.

Ник: Звучит не особо, но получается вкуснота.

Ник: Что думаешь?

Джей: О хот-догах на гриле?

Ник: Черт. Я должен был в какой-то момент пригласить тебя в гости. Хочешь прийти сегодня ко мне поплавать и поесть хот-догов?

Джей: Хорошо. Мне принести для твоих родителей вино или пиво?

Ник: Ну…

Джей: Они же знают, что мне двадцать пять и по закону я могу покупать алкоголь?

Ник: Может, просто принесешь газировку?

***

Когда Джей приезжает к Нику домой, Крис Сталнекер не подает ему руку, а просто кивает. Но и никак не показывает, что помнит, при каких обстоятельствах они познакомились – когда Джей собирался овладеть его голым восемнадцатилетним сыном в его же бассейне. Джей решает считать это плюсом.

– Привет, Джей! – Ник соскакивает с крыльца. – Э-э… ты же помнишь моего отца, да?

Такое не забывается.

У Криса дергается глаз.

– Ладно… мы, короче, пойдем залезем в бассейн, – покраснев, говорит Ник.

Крис пронзает их испепеляющим взглядом.

– Ну… просто чтобы поплавать, – уточняет Ник, потирая шею. – Джей, идем.

Вода приятно-прохладная. Они садятся на бортик на пару минут, а потом Джей соскальзывает на глубину. Он никак не может избавиться от ощущения, что Крис Сталнекер неотрывно следит за ними через окно.

День медленно перетекает в вечер.

Шум района будто музыка лета из такого далекого детства. Где-то лает собака. В другой стороне ритмично пружинит батут, слышны смех и визги детей. По улице проезжают машины. Открываются и закрываются двери. Звонит телефон. Из-за ограды выплывает тихая музыка – у кого-то работает радио. Чья-то мама загоняет детей в дом и требует, чтобы они вымыли руки, и ее голос звучит далеко-далеко, в тысячах миль.

Джей лениво покачивается на воде в то время, как Ник, улыбаясь, бросает на него робкие взгляды.

Пахнет едой. Кто-то неподалеку делает ужин.

В одном из соседних дворов заводят газонокосилку.

Звуки и запахи уходящего дня, уходящего лета. Они омывают его нежно, словно вода.

Сложно поверить в то, что жизнь в маленьком городке может казаться такой же волшебной и незнакомой, как вьетнамские храмы, баварские замки или бескрайняя пустота Налларбора.

Мир и покой.

Пока Ник со смехом не брызгает ему в лицо водой.

– Что? – спрашивает Джей, и уголки его губ сами собой тянутся вверх.

– Ничего. – Ник отбрасывает мокрые волосы, и они сразу встают торчком, как хохолок попугая. – Просто захотел над тобой приколоться.

– У тебя получилось.

В улыбке Ника появляется что-то непривычное, мягкое.

– Спасибо, что пришел. Я не был уверен, что ты согласишься. Ну, сам понимаешь… из-за родителей. Вот.

Джей переплетается с ним мокрыми пальцами.

– Мы же бойфренды. Бойфренды делают подобные вещи, да?

– Наверное. – Ник морщит нос. – У меня еще никогда не было бойфренда.

– У меня тоже.

– Что, правда? Да ладно, я никогда не поверю!

– Чистая правда.

– О. – Ник краснеет. Молчит. Смотрит вниз, и с кончика его носа падает капля воды. А когда поднимает лицо, то улыбается. – Это очень круто.

Джей глядит на него. Его первый бойфренд. Да, это и впрямь очень круто. Раньше он никогда не испытывал потребности в отношениях, и ему никогда не казалось, будто он что-то там упускает. Но сейчас, когда он случайно попал в отношения, они ему нравятся. С помощью Ника он узнал о себе нечто такое, чего не узнал бы, если бы они пробыли вместе всего пару дней или всего одну ночь. Кроме подобных ярких, но кратковременных связей Джею больше не с чем сравнивать это. Каждое мгновение рядом с Ником, каждый разговор, каким бы прозаичным он ни был, дарит ему открытие за открытием.

Он вспоминает, как заблудился в поездке по Чехии. Вышел на неправильной станции, не представляя ни где он, ни как добраться туда, куда ехал. И там нечаянно наткнулся на замок Локет, о котором никогда даже не слышал. Все было неожиданным, незапланированным. Случайность подарила ему бесценное приключение.

Ник Сталнекер – такой же Локет.

Когда начинает темнеть, на улице появляется Крис. Он жарит хот-доги на гриле, а Марни выносит миску с салатом и картофельную запеканку.

Вообще, Джей предпочел бы не вылезать из бассейна, но он все-таки улыбается Нику, демонстрируя гораздо больше уверенности, чем ощущает, заворачивается в полотенце и садится за столик на заднем дворе для, как он подозревает, допроса.

Все проходит не так уж и плохо.

Не ах, но и не Испанская инквизиция.

Крис умудряется прочесть ему лекцию на тему того, что ему стоит инвестировать заработанное в свое будущее, а не «выбрасывать деньги на ветер». А Марни переживает о том, как сильно, должно быть, переживает за него мать. Она ведь переживает за вас? Ну, наверное, да. Конечно. Так же, как переживает за Кэт, а они – за нее. Как во всех семьях. Но, черт, только не так… как делает это Марни, которая периодически треплет Ника по голове, от чего он пытается увернуться, а потом сидит с горящим лицом и не может смотреть Джею в глаза.

– Извини за них, – бормочет Ник, когда они с Джеем загружают в посудомоечную машину тарелки.

– Все было не так уж и плохо, – говорит Джей.

Ник хмурится.

– Ага, как бы не так. Но спасибо.

Он яростно оттирает тарелку.

– Эй. – Джей берет его за плечо и даже не удивляется, когда Ник откладывает тарелку, поворачивается и обнимает его. Он начинает поглаживает Никову спину.

– Они обращаются со мной, как с ребенком, – тихим голосом говорит Ник. – Что объяснимо, я же не оставил им выбора. Но теперь мы привыкли к такому раскладу, и никто не знает, что делать.

Джею сложно это понять. В день смерти отца его семья раскололась на части. Все изменилось. Особенно его отношения с матерью. Он больше не мог видеть в ней несокрушимую стену, когда столько раз поднимал ее с пола. А она, когда срывался он сам, поднимала его. Они пережили настоящую авиакатастрофу. С горящим остовом самолета и разбросанными повсюду телами. Но они выжили. Вместе.

– Все образуется. Правда.

Ник кивает и шмыгает носом.

– Черт, я идиот.

– Нет. – Джей гладит его по спине. Он чувствует, что у входа на кухню кто-то стоит, оборачивается, но там уже никого. – Ты просто неряшливый пастух нерфов (цитата из диалога Принцессы Леи и Хана Соло – прим. пер).

– Что-то не похоже на комплимент! – Но Ник все равно смеется и снова начинает передавать Джею тарелки.

***

Когда Джей наконец приходит домой, на столе его ждет посылка.

Это его новый рюкзак.

***

Ник: В общем, мои родители не так уж и ненавидят тебя.

Джей: Наверное, это лучшее, на что мне можно рассчитывать.

Ник: Наверное! :D

Джей: Стоило прийти хотя бы ради хот-догов.

Ник: Они были вкусные, да?

Джей: Очень.

Ник: Ты завтра работаешь?

Джей: С двенадцати до восьми.

Ник: Круть. Потом потусуемся?

Джей: Обязательно.

Ник: :D

 

Глава 23

Конец лета. Ник всегда ненавидел его. Ненавидел, что дни становятся желтыми по краям, словно листы в старой книге. Что солнечное тепло перестает просачиваться под кожу – первый признак смены сезона. В прошлом Ник оплакивал конец лета, подмечая мелкие перемены в мире вокруг, но в этом году у него не будет и этого. К тому времени, как воздух остынет, а дни станут короче, он будет в колледже. В этом году осень значит не просто потерю свободы, но и конец его детства.

С каждой уходящей минутой отчаяние в нем нарастает.

Он зависает то в «Пицце Перфекто», то в бассейне, то в подвале у Джея. А остальное время делит между домом Девона и своим. Шины велика шуршат по пыльным дорогам, как шуршали каждое лето, пока он был ребенком, вместе с милями пожирая оставшееся в его распоряжении время.

Почему он продолжает ездить на велике? Ведь отец сдался и вернул ему ключи от машины. Наверное, из желания как можно дольше оставаться не взрослым.

Он пытается убедить себя, что это было хорошее лето и что он готов ко всему, что наступит потом.

По крайней мере, он уедет из дома не девственником. И да, ему по-прежнему тошно от мыслей о колледже, поэтому он запрещает себе думать о нем. А еще – о том, как будет скучать по Джею, когда он окажется в колледже, а Джей в Аргентине.

Все равно их связь была временной. Без обязательств, без перспектив. Зато, смотрите, как здорово Ник проявил себя в ситуации с бойфрендами? Они даже ни разу не поругались. А каким классным был секс… Джей точно будет тем парнем, с которым все следующие в его жизни бойфренды никогда не смогут сравниться. Он будет существовать в воспоминаниях Ника как эталон, как идеал с сияющим нимбом над головой. Нику надо лишь перестать думать о нем и найти себе нового парня, угу? Джей – всего лишь еще одна сущность, которая уйдет в конце лета. Он должен это принять. Что тут поделаешь. Такова жизнь.

– Ник? Ты меня вообще слушаешь?

Ник вздрагивает.

– А? Что? Ну конечно.

Девон фыркает и падает рядом с ним на кровать.

– Грязный лжец.

Ник тычет друга под ребра.

Девон отскакивает от него.

– Ах ты, ублюдок!

Матрас пружинит, и их сталкивает друг с другом. Ник отворачивается к окну, чтобы не видеть гору коробок у Девонова стола и пустые спортивные сумки.

Он хватает подушку.

– Эх.

– Из-за чего эхаешь?

– Да из-за всего. – Ник вжимается в подушку лицом. Она пахнет Девоновым дезодорантом и каким-то странным шампунем. Яблочным или типа того. С каких это пор Девон пользуется шампунями с яблочным ароматом? О, наверное, это Эбони. Это странно, что Ник нюхает запах волос подруги своего лучшего друга? Наверное, да. Он делает еще один вдох и отбрасывает подушку. – Из-за всего.

Девон ничего больше не говорит и делает то же, что и всегда: обнимает его.

Странно, что многим не нравится обниматься. Как будто бы обнимать можно только детей или, в случае взрослых, только свою половинку. Ник не знает, почему оно так. Кто установил это правило? Почему любой близкий контакт дольше пары секунд просто обязан содержать какой-то подтекст? Обнимашки – лучшее занятие на земле. Хотя, думает он, и не всегда совершенно невинное. Если б сейчас его обнимал Джей, а не Девон, Ник уже расстегивал бы его джинсы. И свои, наверное, тоже. Но если даже в меню одни обнимашки, он и тогда очень им рад.

– Последним человеком, с которым я обнимался у тебя на кровати, был Джей, – бормочет Ник Девону в шею.

Девон фыркает.

– Бро, не порти момент.

Ник усмехается, но еще у него сжимается сердце.

Потому что да, кроме этих моментов, у них ничего больше нет.

***

Ник: Ты работаешь вечером?

Джей: Увы, да. Встретимся завтра?

Ник: Ок!

***

Когда он приходит домой, судьба его добивает. Он видит, что все его вещи разложены кучками на полу, а перед шкафом стоит его мать – с блокнотом в руке и ручкой у губ, похожей на элегантный мундштук у дамы из черно-белого фильма.

– Мам! – Под напором праведного гнева его страх быстро скукоживается. – Ты роешься у меня в шкафу?!

Марни выглядит удивленной, и Ник очень, очень не хочет ничего объяснять. Не может же его мама быть настолько наивной. Она же тоже когда-то была молода. Со своими потребностями и всем таким прочим. Ему совершенно не хочется думать о мамином «всем таком прочем», и он, сердито сопя, благодарит Иисуса за то, что все его порно хранится на ноутбуке. И за то, что в коробке на верхней полке больше нет заначки с травой. Он выкурил последний косяк перед вступительными экзаменами – потому что решил, что это будет прикольно, и чтобы притупить растущую панику. Если говорить честно, то скорее из-за второго. Но когда Ник был честным?

– Господи! – Ник наклоняется и сдергивает верхнюю футболку со стопки – просто потому, что он может. Потом резко выдергивает ящик комода и запихивает футболку туда. – Нам обязательно делать это прямо сейчас?

– Ник, о чем ты?

Ее беспредельно искреннее замешательство окончательно выводит его из себя. Слушайте, он же пытался! Пытался поговорить и с ней, и с отцом, но они просто не слышат его. Он словно в подводной ловушке – задыхается, тонет, машет руками, чтобы привлечь внимание людей наверху, но те только и делают, что улыбаются и машут в ответ.

Ник коленом задвигает ящик комода обратно.

– Вот об этом! Ты только и делаешь, что пристаешь ко мне со своим колледжем, вещами и сборами! Почему ты хоть раз не можешь отстать от меня?

Мама вздрагивает, словно он ударил ее.

Ник знает, что разговаривать в таком тоне с мамой – настоящее скотство. Просто… накричать на нее проще, чем на отца. Это несправедливо по отношению к ней, но так проще.

– Ник? Да что на тебя нашло? – В ее тоне сейчас неуверенность.

Он скотина. Гадкая, отвратительная скотина.

Ник хватает со стола телефон.

– Я на улицу.

Когда он уже почти спустился по лестнице, его мама приходит в себя.

– Ник? – кричит она.

Хлопнув дверью, Ник ныряет в солнечный свет. Подбирает валяющийся около гаража велосипед и выруливает на дорогу.

Он даже не знает, куда собирается.

История всей его гребаной жизни.

***

Отец: Где ты?

***

В конце одной улицы неподалеку от Никова дома есть неглубокий овраг. В детстве они с Девоном часто играли там, потому что алло, это овраг. С землей и насекомыми, а после дождя – с грязью и насекомыми. В одиннадцать лет это было идеальное место для драк с таскенскими рейдерами на Татуине, для поисков пиратских сокровищ, для экспериментов с салютом, а позже – с сигаретами и травой.

Собственно, это скорее свалка, чем просто овраг. Там полно мусора и осколков стекла. Наверняка есть и змеи. Видимо, потому-то родители и не одобряли их походы сюда. Не из родительской вредности, а потому что им не хотелось, чтобы их сыновья заработали столбняк или бешенство, или были похищены злодеем-бродягой, как в черно-белом кино.

Ник бросает велосипед на траву и соскальзывает в овраг.

Ему хочется заглянуть за стекло, за пожухлые клочья травы и куски старой фанеры, исписанные из баллончика матом, и увидеть простор той волшебной страны, созданной их с Девоном воображением. Но в глубине души он понимает, что увидеть ее больше не сможет. И что, если он хотел, чтобы та фантазия осталась жива, то не стоило сюда приходить.

Но он не знал, куда еще можно пойти.

Он утыкается лицом в коленки и плачет.

***

Девон: Ты в норме?

Ник: Да. Все та же старая хрень.

Девон: Бро, позвони своей маме. Она жутко перепугалась.

***

Когда Нику было лет восемь, он убежал из дома. Обиделся, что ему не разрешили одеться как Фродо. Еще бы, ведь он умудрился заполучить приглашение на день рождения одного популярного мальчика – кажется, их мамы были знакомы, – и то была тематическая вечеринка. С пиратами и принцессами. Но черт побери, почему там не могло быть и хоббитов? В общем после того, как мама принесла ему пиратский костюм, Ник так разозлился, что решил убежать. Чтобы они пожалели, как плохо с ним обошлись.

Он убежал не дальше супермаркета в пяти кварталах от дома, где потратил все свои деньги на лакричные леденцы, о чем сразу же пожалел, и заодно пережил паническую атаку. Продавец позвонил его маме, и та забрала его.

После этого мама не повела его на день рождения.

Ник до сих пор не уверен, какой конкретно урок в тот день преподнесла ему жизнь.

Он не оделся как Фродо. И в итоге остался без праздника.

Может, это был не урок. Может, никаких уроков в жизни и нет.

***

Джей: Мне звонил твой отец.

Ник: ЧТО?!?!?!?

Джей: Наверное, взял мой номер у Девона. Он беспокоится за тебя.

Ник: Бе.

Джей: Где ты сейчас?

Ник: Можно прийти к тебе?

Джей: Да.

***

Когда Ник, вспотевший и еще плачущий, появляется на пороге у Джея, тот остается очень спокойным. Ну и ладно, думает Ник. Плевать, как он выглядит. Все равно их «дружба» с Джеем подходит к концу. И разве он когда-нибудь умел сдерживаться?

Джей дает ему стаканчик с водой, а потом уводит в подвал. На ноутбуке уже стоит «Атака на титанов». Джей ничего не говорит. Просто садится с ним на диван, берет его за руку и включает новую серию.

Словно знает, что сейчас Нику нужно именно это. Ни слова, ни вопросы, лишь это.

Ник влюблен в Джея Хэзенбрука.

Впрочем, он не настолько туп, чтобы сказать это вслух. Он сидит с Джеем, пьет свою воду, и они в тишине глядят в ноутбук. Когда начинаются титры, Ник ставит стакан на столик, делает глубокий вдох и говорит:

– В общем, сегодня я наорал на маму как полный козел.

Джей кивает, но по-прежнему ничего не говорит.

– Я не хочу идти в колледж. – Внутри него что-то разламывается, словно не выдержавшая давления дамба в фильме-катастрофе, и внезапно слова начинают литься потоком. – Мне страшно, хоть это и тупо – бояться, но я все равно боюсь и точно знаю, что облажаюсь. Я буду тем самым лузером без друзей, о существовании которого все узнают лишь в тот момент, когда им переносят экзамены, потому что их однокурсник перерезал себе запястья или типа того!

У Джея распахиваются глаза.

– Господи, Ник!

Ник издает стон.

– Нет… я просто к примеру. Наверное. Я не знаю! Я не знаю, чем хочу заниматься и как стать таким человеком, которым в их представлении должен быть, и я понимаю, что веду веду себя как эмо-нытик или типа того, но я просто не смогу со всем этим справиться. Я уже не справляюсь.

– Окей, – говорит Джей. Его голос звучит так спокойно, словно его бойфренд не облил его своим словесным поносом и не подбросил в качестве бонуса намек на суицид. Он берет Ника за руку и сжимает ее. – Ты не обязан определяться со всем прямо сейчас. Или с чем бы то ни было. Все хорошо. Честное слово.

– Но все плохо, – бормочет Ник.

Джей неотрывно глядит на него. Сжимает его руку чуть крепче.

– Тогда мы сделаем все, чтобы это исправить.

– Но как? – шепчет Ник, и его бесит, что он канючит, будто малыш.

А еще, как так вышло, что Джей всего на семь лет старше его, но у него уже есть все ответы? А если и нет, то почему вопросы не вызывают у него желания свернуться в клубок в уголке и заплакать? Как такое возможно?

Джей наклоняется и мягко целует его.

– Это мы с тобой выясним вместе.

***

Девон: Ты в норме?

Ник: Угу.

Девон: Ты дома?

Ник: Я был у Джея. Отец приехал за мной и забрал.

Девон: Ты поговорил с ним?

Ник: Типа того.

Девон: Ты должен поговорить с ним. И сказать, что ты чувствуешь.

Ник: А если я сам не знаю, что чувствую?

Девон: Помнишь, в третьем классе нам задали оценить прочитанные рассказы по шкале от улыбающегося смайлика до хмурого?

Ник: Предлагаешь просто нарисовать отцу хмурый смайлик?

Девон: Я тут стараюсь придумать нестандартный подход.

Ник: Ты идиот. Я люблю тебя, но ты идиот. И еще не думай, что я не знаю, что это ты говорил с моей мамой по телефону.

Девон: Бро, потому что, если ты сам не скажешь им, насколько все плохо, то это сделаю я.

Ник: Я ПЫТАЛСЯ СКАЗАТЬ ИМ!

Девон: Окей, но может, тебе так только казалось, а на самом деле ты, как обычно, увиливал и перескакивал с темы на тему?

Ник: Все. Хватит.

Девон: Ник, я люблю тебя, но в некоторых ситуациях ты ведешь себя, как слепой крот.

Ник: Я сказал, все!

Девон: Окей. Я понимаю, ты бесишься, потому что я действовал у тебя за спиной. Но извиняться за то, что поговорил с твоей мамой, не буду.

Ник: Мне надоел этот тупой разговор. Иди в пень.

Девон: Я люблю тебя.

Ник: Все.

Девон: Поговорим позже.

Ник: Нет.

 

Глава 24

Каждый год, за две недели до отъезда своих работников в колледж, Поли закатывает в «Пицце Перфекто» грандиозную вечеринку. В среду вечером закрывается в восемь часов и разрешает буквально разнести это место в клочки.

Эбони сидит, скрестив ноги, на стойке.

Тайлер делает из туалетной бумаги гирлянду.