Текст книги "Расследование ведет в ад"

Автор книги: Лиз Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

Лиз Уильямс
«Расследование ведет в ад»

Пролог

Aд

Из-под багрово-красной двери тянуло сквозняком, и подвешенный за ноги инспектор уголовной полиции Чэнь отчаянно извивался, пытаясь привлечь внимание демона. Несмотря на его яростный шепот, демон по-прежнему не открывал глаз, а его влажные черные губы чуть шевелились, словно в молитве. Из коридора донеслись удалявшиеся шаги алхимика, и Чэнь снова взмолился:

– Цо! Послушай!

Демон никак не отреагировал, только зажмурился еще крепче. Чэнь вздохнул. «Всегда этот Цо избегал неудобной для него ситуации и чего только не делал, чтобы увильнуть от ответственности, – с досадой размышлял он. – Но теперь он тоже болтается вверх ногами на вбитом в потолок крюке, и надо ведь в конце концов взглянуть в глаза реальности».

– Цо, я знаю, тебе крепко досталось, но прекрасно вижу, что ты все понимаешь. Нам нужно придумать, как спуститься, – настойчиво проговорил он.

– Бесполезно, – заскулил демон, не открывая глаз. – Отсюда не выбраться.

– Ерунда, – бодро заявил Чэнь, хотя был далеко не уверен в этом.

Кровь приливала к голове, и казалось, что металлические стены помещения опрокидываются и кружатся. Его лицо, отражавшееся в них, было похоже на расплывшуюся унылую луну. Он старался не думать про Инари,[ 11
  Инари – японское божество плодородия и риса, приносит удачу в торговле и обогащение. Его посланцем или даже воплощением считается лисица.


[Закрыть]] но тревога не отступала. «Прекрати переживать за жену, – сказал он себе. – Об Инари позаботится барсук, тебе остается лишь подумать, как спуститься вниз и выбраться отсюда». И он обратился к демону:

– Через какое-то время алхимик вернется, и тогда у нас действительно будут проблемы. Послушай, что я тебе скажу. На столе справа от тебя лежат мои четки – видишь? Я хочу, чтобы ты постарался достать их.

Глаза демона наконец открылись – неожиданной слепящей вспышкой. Чэнь, мигая, встретил их пылающий, как раскаленные угли, взгляд.

– Достать твои четки? – удивился Цо. – Но как? Руки-то у меня связаны.

– Тебе нужно раскачаться, чтобы приблизиться к ним, и попробовать схватить их языком.

– Но я так себе язык обожгу!

– Погоди, вот вернется этот жуткий алхимик, и у тебя появятся заботы посерьезнее обожженного языка, – сказал Чэнь, еле сдерживаясь.

Открыв рот, демон сделал долгий шипящий выдох, и в воздухе запахло падалью. Чэнь непроизвольно поежился.

– Ну ладно, ладно, – проворчал демон. – Попробую.

– Он стал раскачиваться, болтаясь на крюке, словно гигантская наживка. Затаив дыхание, Чэнь следил, как демон приблизился к столу на пару футов. Длинный черный язык мелькнул над поверхностью стола, но до четок не достал. Цо сделал еще одну попытку, зацепившись языком за ножку стола. Колючий, чувствительный кончик языка пошарил по поверхности стола, на секунду дотронулся до четок и метнулся обратно.

– Больно! – промычал демон.

– Мои искренние соболезнования. Но если мы не выберемся отсюда...

Цо еще раз щелкнул языком по четкам и на этот раз схватил их со стола так же ловко, как жаба муху.

– Молодец! – восторженно похвалил Чэнь.

Демон шипел от боли: четки обжигали ему кончик языка, но колючки прочно удерживали их. Качнувшись назад, Цо метнул четки в сторону Чэня, который попытался поймать их зубами, но промахнулся. Слетев с языка Цо, четки зацепились за декоративный резной ананас на краю стола алхимика, где их было уже не достать, и стали раскачиваться на нем, словно поддразнивая. Как раз в этот момент лакированная дверь открылась, и вошел алхимик с церемониальным мечом в руках.

Часть первая

1

Сингапур-3. Земля. Предыдущая неделя

Инспектор Чэнь смахнул со стола беспорядочно разбросанные вещи и осторожно зажег ярко-красную палочку благовоний. Дымок поднялся спиралью прямо к потолку с коричневым пятном, похожим на высохшую кровь, и показалось, что в комнате, где и так было жарко, как на улице, стало совсем душно. Кондиционер опять не работал – плачевно регулярное явление Южного Китая во время летней духоты. Склонив голову, Чэнь произнес краткую молитву, потом взял в руки фотографию и подержал ее над струйкой дыма. Постепенно на черном фоне стало проявляться лицо девушки. Она стояла в дверном проеме какого-то портового склада, равнодушно глядя через плечо. Волосы у нее были по-прежнему собраны в косички, как это принято делать на похоронах, и белое лицо поблескивало среди теней: ведь она – призрак. Вглядываясь в выражение лица девушки, Чэнь вдруг ощутил поднимающуюся внутри горячую волну ярости. Сколько еще молодых женщин оказались после смерти в таком положении – когда их ухода никто не заметил и не оплакал? Но кто бы ни стоял за всем этим, на этот раз он совершил ошибку, выбрав дочь первого промышленника Сингапура-3 вместо какой-нибудь безымянной проститутки. Чэнь показал фотографию женщине, сидевшей по другую сторону стола, и осторожно проговорил:

– Давайте с самого начала, госпожа Тан. Вы уверены, что это ваша дочь?

Рассматривая фотографию, госпожа Тан еще крепче вцепилась в ручку своей сумочки от Миуччи.[ 22
  Миуччи – вероятно, имеется в виду Миуччиа Прада, владелица известного модного дома и один из самых влиятельных модельеров одежды, которая унаследовала в 1978 г. компанию по производству изделий из кожи, основанную в 1913 г. в Милане ее дедом Марио Прада.


[Закрыть]]

– Да, – негромко, пришепетывая, подтвердила она. – Да, это Перл.

– Значит, вы утверждаете, что кто-то вам это прислал?

– Да, вчера. Я весь день провела дома, всех слуг отпустила сразу после полудня и могу с уверенностью сказать, что никто не входил. Но когда я заглянула в гостиную, фотография уже лежала на секретере. В красном конверте. Поначалу я даже не поняла, что это. В нем еще была записка, в которой говорилось, что я должна делать. – Она указала рукой в сторону все еще поднимающегося к потолку дыма. – Ее лицо то проявляется, то снова тускнеет.

– А вы не заметили ничего странного? Помимо конверта?

Госпожа Тан облизнула пересохшие губы:

– Там было немного пепла. Похожего на пыль. Сначала я подумала, что это служанка плохо прибралась в комнате, но он был белый и мягкий. Как пепел от благовоний.

– Понятно, госпожа Тан, я понимаю, насколько это тяжело для вас, но, по крайней мере, нам есть от чего плясать. Крепитесь и не теряйте надежду.

По лицу госпожи Тан было видно, что она пала духом.

– Вы ведь найдете ее, правда?

Потянувшись через стол, Чэнь погладил ее по руке.

– Не волнуйтесь. Мы найдем вашу дочь и сделаем все, чтобы на этот раз ее путь в загробную жизнь завершился должным образом. – Он изо всех сил старался, чтобы его голос звучал убедительно.

– Благодарю вас, – еле слышно произнесла госпожа Тан. Сдвинув на лоб дорогие очки от солнца, она потерла покрасневшие глаза. – Я лучше пойду. Я не говорила мужу, что собираюсь сюда: он будет взбешен, если узнает, что я обращалась в полицию. Я сказала, что иду по магазинам.

Чэнь вздохнул. Такое дополнительное осложнение появлялось нередко.

– Вы что-нибудь сможете сделать, чтобы изменить отношение своего мужа?

– Не думаю. С Сюанем иногда очень тяжело разговаривать. Я пыталась убедить его, но он и слушать не стал. – госпожа Тан улыбнулась слабой вымученной улыбкой. – Он считает, что это ничего не изменит: Перл больше нет, и ничего тут не поделаешь. Понимаете, он обожал ее. Во всяком случае, поначалу. Она была такой милой девчушкой, но потом стала подрастать. Я имею в виду, она всегда была... ну, она была красивая девочка, но с ней иногда приходилось трудновато. Она была упрямая. Ей исполнилось четырнадцать лет, и я не раз говорила ему: «А что ты хочешь в наше время?». Все они гуляют с мальчиками, а Перл пользовалась большой популярностью. Его это так сердило... А потом он узнал, что она брала за это деньги, и был взбешен, нас обоих это вывело из себя, но я сказала, что Перл нужно помочь, а не ругать... И думаю, примерно тогда у нее начались проблемы с питанием...

Она, похоже, и забыла, что собиралась уходить. Чэнь терпеливо слушал ее рассказ, мысленно создавая образ погибшей девушки. Непослушание, потеря аппетита, беспорядочные половые связи и чуть ли не проституция – картина вырисовывалась не очень привлекательная, но Чэнь не проронил ни слова. За годы работы в полиции он понял, что состраданием можно завоевать больше доверия, чем осуждением, и в любом случае это выходило более естественно. Чэнь понимал, что не вправе судить кого-то другого, и конечно уж, не в теперешние времена. Он сидел, не отрывая глаз от госпожи Тан, и сочувственно поддакивал ей, пока она рассказывала о дочери, иногда прикладывая к глазам салфетку. Несмотря на слезы, Чэню начинало все больше казаться, что с этим изъявлением материнских чувств что-то не так. Некоторый перебор в простодушии, и многовато наигранности. За всем этим чувствовалась ложь, как ощущается скрытый приправами привкус гнилого мяса, но Чэнь пока не мог понять, в чем она заключается. Возможно, все дело лишь в чувстве вины из-за своеобразной смеси потакания и отсутствия заботы, которая так характерна для отношений богачей к своим отпрыскам. А может, за этим скрывается нечто более мрачное. Что заставило четырнадцатилетнюю дочь одной из самых привилегированных семей города не только предлагать сексуальные услуги, но и делать это за плату? В уме Чэнь перебирал возможные варианты, подсказанные многолетним опытом тяжкого труда, позволяющего судить с объективностью человека, который слишком много видел, чтобы почувствовать к чему-либо отвращение. Наконец госпожа Тан вытерла глаза.

– Вы были очень любезны, инспектор. Я уверена, вы сделаете все возможное, чтобы найти Перл. – На какой-то миг она будто смутилась, словно сказала слишком много. Наклонившись вперед, она с любопытством взглянула на стоявшую на столе Чэня фотографию в рамке. – О, какая прелесть. Ваша жена?

– Да, – подтвердил Чэнь, очередной раз проклиная тот порыв, что заставил его держать на работе фотографию Инари. Все обращали на нее внимание, и это удручало, но, когда появлялась возможность бросить взгляд на ее лицо, работать почему-то становилось легче. Лучше было бы хранить фотографию в бумажнике, но тогда возникало чувство, будто он как-то стыдится ее.

– Как ее зовут? Похожа на японку.

– Ее зовут Инари. – Чэнь нетерпеливо заерзал в кресле.

Складывалось впечатление, что госпожа Тан домой не торопится, но из ее рассказов было и так понятно почему.

– Какая красивая, даже в этих больших солнечных очках, – продолжала госпожа Тан. – Она не манекенщица? Дело в том, что у моей сестры агентство, и она все время ищет людей. Если хотите, могу записать телефон вашей жены.

– Думаю, не стоит, – торопливо ответил Чэнь. – Очень приятно это слышать, но Инари не любит много быть на виду и... В любом случае, благодарю вас.

– Какая жалость. Настоящая красавица.

Чэнь позволил себе довольную улыбку, но почти сразу посерьезнел. Чтобы распространяться о том, как он счастлив в браке, момент был неподходящий.

– Повезло, – пробормотал он.

Госпожа Тан вздохнула, думая, без сомнения, о том, как не посчастливилось в этом смысле ей самой.

– Теперь мне действительно пора, – с сожалением проговорила она, поднимаясь из кресла.

Чэнь проводил ее до дверей участка, а потом неторопливо направился к автомату с напитками. Склонившийся над ним сержант Ма колотил по стенке громадным кулаком.

– Опять не работает, машина чертова! Я... о... – Увидев, кто подошел, Ма торопливо отошел в сторону.

– Ничего, я подожду, – вежливо предложил Чэнь.

– Нет-нет-нет. Ничего страшного. Все к вашим услугам, – пробормотал Ма и удалился вразвалочку по направлению к столовой.

Вздохнув, Чэнь сумел-таки получить от автомата бумажный стаканчик с зеленым чаем и понес его на свое рабочее место. Поворачивая за угол, он увидел, что сержант Ма вернулся и тайком машет над автоматом бумажкой с благодарственными молитвами. Чэнь уже привык, что его здесь все сторонятся, но случались дни, когда антипатия коллег действовала на нервы. Прихлебывая обжигающий безвкусный чай, он еще некоторое время рассматривал фотографию девушки, потом снял пиджак со спинки кресла и вышел из участка.

Лето еще только началось, а жара уже стояла гнетущая. Хотя в участке было отнюдь не прохладно, выйдя на Цзянми-роуд, он словно погрузился в теплую ванну. Чэнь глянул на счетчик загрязнения воздуха на ближайшей стене, однако его показания наводили такую тоску, что не хотелось воспринимать их серьезно. Погрузившись в раздумья, он неторопливо зашагал по улице к гавани. К тому времени, когда он дошел до укрытия от тайфунов, стало немного прохладнее, где-то в Южно-Китайском море набирал силу шторм, и в воздухе пахло грозовыми разрядами и дождем. Чэнь улыбнулся, представив, как Инари, опершись локтями на подоконник плавучего домика, ждет, когда грянет гром.

Жена любила грозы, как-то она сказала, что они напоминают ей о доме. «Единственное, что тут есть доброго», – горько добавила она. До паромного терминала оставалось пройти по пристани совсем немного, и Чэнь решил передохнуть на скамейке. Он подобрал оставленную кем-то газету и стал лениво листать ее. Сингапур открывал еще один франшизный город,[ 33
  Франшиза – экономический термин, обозначающий, помимо всего прочего, предприятие или фирму, получившую право пользоваться торговым знаком более крупной и известной компании. В данном случае, по-видимому, таким торговым знаком является само название города.


[Закрыть]] которому предоставлялись торговые привилегии, – на этот раз на побережье Мьянмы. Чэнь еще помнил время, когда Сингапур-3 считался последним в линейке таких городов, а этот будет уже шестым по счету. Читая дальше, Чэнь узнал, что строительство этой новой версии Сингапура пройдет по тем же планам, что и все остальные, и снова улыбнулся, живо представив себе еще одного инспектора Чэня, сидящего на скамейке у такого же паромного терминала в нескольких тысячах миль к югу.

В его размышления ворвался отдаленный гул, и, подняв глаза, инспектор увидел паром, который, покачиваясь, приближался к терминалу. Через пятнадцать минут Чэнь уже сошел с парома на противоположной стороне пролива и нырнул в лабиринт улочек, которые составляли остров Чжэньшу.

Район был небезопасный, и Чэнь шагал осторожно, однако беспокойства ему никто не доставил. Он считал, что вряд ли мужчина среднего возраста, в вышедшей из моды одежде сине-фиолетового цвета, вызовет чьи-либо подозрения. Однако время от времени он замечал, как кто-то вздрагивал и отходил в сторону, и значит, его или, по крайней мере, его профессиональную ауру распознали. Полицейских все недолюбливали, а копов, имеющих дела с Адом, – тем более. Так что Чэнь прошел по узким улочкам Чжэньшу без приключений, пока не оказался перед салоном похоронных услуг Лин Суло.

Салон выделялся среди соседних магазинчиков своим великолепием. Фасад черного цвета, отделанный под мрамор, позолоченные колонны по обеим сторонам дверей и красные фонари, свешивавшиеся с фронтона, выглядели кричаще и безвкусно. «Пожалуй, вполне уместно, – размышлял Чэнь, – если исходить из того, сколько граждан встречают окончание своего жизненного пути подобным образом». Одна из стен салона выходила на узкий переулок, который вел куда-то дальше в лабиринты Чжэньшу. Вывеска на двери сообщала, что салон похоронных услуг закрыт. Чэню никто не мешал, и он держал палец на кнопке дверного звонка, пока не задвигались жалюзи в лавках напротив. За настойчивым позвякиванием колокольчика он различил звуки шагов: кто-то торопливо шел через приемную. Дверь распахнулась, и перед ним предстал толстенький коротышка в длинном красном халате.

– Чего надо? Это место упокоения, а не какой-нибудь... – Глаза его широко раскрылись.

Чэнь до сих пор не мог понять, как люди догадываются о роде его занятий, должно быть, выдавало что-то в глубине глаз, некая внутренняя тьма, говорившая о тесной связи с запредельными мирами. В молодости он часами простаивал перед зеркалом, уставившись в него и пытаясь выявить, что так пугало людей, но даже самому Чэню его округлое, самое обычное лицо казалось мягким и невыразительным, как луна. Возможно, именно эта невозмутимость и лишала других присутствия духа.

– Прошу прощения, – примирительным тоном заговорил толстяк. – Я сразу не понял.

Чэнь предъявил свой жетон:

– Департамент полиции. Участок тринадцать. Инспектор уголовного розыска Чэнь. Вы не будете возражать, если я войду? Хотелось бы задать вам несколько вопросов.

Рассыпая уверения в том, какая честь оказана заведению, толстяк проводил Чэня вовнутрь. Там царила такая же показуха, как и снаружи. Чэня провели в длинную, увешанную зеркалами комнату с ярко-красным ковром. В дальнем конце в аквариуме во всю стену плавали карпы, и их тени, отражаясь в бесчисленных зеркалах, уходили куда-то в бесконечность. Толстяк дважды хлопнул в ладоши, и появилась маленькая, болезненного вида служанка.

– Чаю? – шепотом спросила она.

– Благодарю. Какой у вас сорт?

Служанка на миг зажмурилась и стала перечислять:

– Улун «Нефритовый дракон», персиковый с женьшенем, «Черный порох»... – Она назвала сортов пятнадцать, пока Чэнь не остановил ее. Чувствовалось, что салон похоронных услуг не бедствует.

– Мне любой из улунов. Благодарю вас.

– Так вот, инспектор, – дородный хозяин салона похоронных услуг устроился в ближайшем кресле, – я – Лин Суло, владелец этого заведения. Чем можем помочь?

– Насколько мне известно, неделю назад вы занимались подготовкой к проведению похорон девушки по имени Перл Тан. Дочери человека, которого представлять не нужно.

– Да, верно. Печальная история. Такая молодая женщина. Анорексия[ 44
  Анорексия – отказ от приема пищи в связи с отсутствием аппетита или под влиянием психопатологических расстройств.


[Закрыть]]в самой тяжелой форме. Вот вам пример, – тут господин Лин глубокомысленно покачал головой, – того, что даже самые материально обеспеченные среди нас могут не достичь настоящего счастья.

– Мудро, весьма мудро сказано. Простите за деликатный вопрос, но не произошло ли на похоронах что-либо необычное?

– Что вы, об этом и речи быть не может. Вам следует знать, инспектор, что наша компания очень старая. Семья Лин занималась похоронным бизнесом еще в семнадцатом веке в Пекине, и только потом я перевел бюро сюда. У нас очень старые связи с соответствующими властями. И с бумагами никогда проблем не было. – Последовала небольшая пауза. – Могу ли я спросить, почему у вас возник такой вопрос?

– Ваше заведение действительно считается самым почтенным, – сказал Чэнь. – Но боюсь, что-то из ряда вон выходящее – несомненно не имеющее никакого отношения к тому, как были организованы похороны, – все же случилось.

– Что вы говорите? – На лице Лина промелькнула тень обеспокоенности, и Чэнь отметил это для себя.

– Видите ли, получается, что юная дама, о которой идет речь, по сути дела, не достигла небесных берегов. Я видел фотографию ее призрака, и оказалось, что в настоящее время она обитает где-то у ворот Ада.

У пораженного Лина аж челюсть отвисла.

– Ада? Но ведь выплаты сделаны, жертвоприношения заказаны, все честь по чести... Ничего не понимаю.

– Вот и ее мать не понимает.

– Бедная женщина, она, должно быть, обезумела от горя.

– Естественно, она переживает, что душа ее единственного ребенка не витает в персиковых садах Рая, а, как это теперь выясняется, бродит по местам, которые иначе чем сомнительными не назовешь.

– Я покажу вам документы. Сейчас принесу.

Лин и Чэнь стали вместе изучать бумаги. Даже на опытный взгляд инспектора они были в полном порядке: въездная виза от Небесных властей, сбор за погрузку на ладью для призраков, разрешение на переезд через море Ночи. Он был уверен, что сможет получить объяснение появления Перл в инфернальных пределах от Лина, но круглое лицо владельца салона изображало саму вежливую озабоченность.

– Что ж, – произнес в конце концов Чэнь. – Это настоящая трагедия, но я не вижу, чтобы были допущены какие-то нарушения. Насколько я понимаю, вы действуете на условиях строгой конфиденциальности, но если вам случится услышать что-либо...

– Вы будете первым, кто узнает об этом, инспектор, – заверил Лин.

Затем последовали бесчисленные изъявления взаимной благодарности, и Чэнь удалился.

Он вернулся в участок, намереваясь сделать кое-какие дополнения к своему докладу, но его сразу вызвали в кабинет начальника. Когда Чэнь входил, тот внимательно посмотрел на него. «Капитан Сун Су сейчас особенно похож на одного из потомков Чингисхана», – мелькнуло в голове Чэня. Сун был из уйгурской семьи с далекого запада Китая, и все знали, что он гордится своим происхождением. «Хитрый тип, – размышлял Чэнь, – выглядит так, как все представляют себе варвара,[ 55
  Все некитайские народы, населяющие окраины Китая, в том числе и тюркоязычных уйгуров, а также жителей сопредельных с Китаем государств китайцы, гордящиеся своей древней культурой, традиционно считают варварами.


[Закрыть]]а сам пользуется этим, чтобы скрыть острый ум».

– Добрый день, инспектор, – вежливо поздоровался Сун.

– Добрый день, капитан, – так же вежливо ответил Чэнь.

– У вас была жена Тан Сюаня. – Это было скорее утверждение, чем вопрос.

– Верно, была. Сегодня утром. У нее пропала дочь.

– Но ее дочери нет в живых?

– Так точно, сэр.

Капитан Сун вздохнул.

– Хорошо, инспектор. Как вы понимаете, я предоставляю заниматься всеми этими сверхъестественными делами вам и хотел бы, чтобы так и продолжалось. Но сегодня днем я получил сообщение по электронной почте из офиса губернатора. Тот, похоже, поддерживает с семьей Тан приятельские отношения, и, судя по всему, с тех пор как дочь госпожи Тан умерла, у нее было... ну, не все в порядке с головой. По сути дела, она ведет себя странно уже не один месяц, и Тан, естественно, обеспокоен. Скандала ему хочется меньше всего.

Откинувшись в кресле, Сун Су разглядывал подчиненного сквозь полуопущенные ресницы. Кондиционеры по-прежнему не работали, и в кабинете капитана было жарко, как в печке. По спине Чэня скатилась тоненькая струйка пота.

– Скандала? – переспросил Чэнь с тонко рассчитанным удивлением. – Может быть, вы уточните, в чем дело?

– Работайте так, чтобы госпожа Тан осталась довольной, но не начинайте ворошить дерьмо. Совершенно недопустимо, чтобы в прессу просочились сведения о том, что четырнадцатилетняя дочка Тан Сюаня подвизалась на поприще дешевой проститутки.

– Я буду держать язык за зубами, – пообещал Чэнь. Сун вдруг ни с того ни с сего улыбнулся, что придало его грубым чертам какой-то угрожающий вид.

– Да уж постарайтесь, – проговорил он.

Чэнь вернулся к себе, делая вид, что не замечает, как его коллеги торопливо отодвигают в сторону пиджаки и бумаги, когда он приходит мимо. Сев за стол, он достал маленький пузырек с флэтскрином и осторожно вылил его содержимое на столешницу. Тонкая нанопленка растеклась по столешнице, как водянистая слизь, и Чэнь снова подумал о том, правильно ли он поступил, выбрав именно эту цветовую гамму. Когда ввели новую технологию, большинство коллег Чэня выбрали для своих флэтскринов счастливый красный цвет, однако Чэнь предпочел зеленый, потому что в глубине души был уверен, что, чем меньше эта штука похожа на кровь, тем лучше. И вот он с подозрением наблюдал за тем, как флэтскрин собирается в панель и начинают работать его программы. Не доверял он всем этим новым биотехнологиям, сколько бы ни трубили об их пользе в СМИ. Чем была плоха добрая старомодная электроника, приятного цвета, похожий на большой леденец, ящик, который можно было включать и выключать нажатием пальца? А новая технология – когда в качестве интерфейса используются живые человеческие существа, так называемые некси, не говоря уже о том, что они подвергаются воздействию якобы безвредных вирусов, – представлялась Чэню глубоко неестественной, К тому же некси идут на это добровольно, и, конечно же, ходят слухи, что им хорошо платят. Вот вам и прогресс. Чэнь с облегчением выдохнул, потому что на экране появились данные: по крайней мере, на этот раз он, сделал все правильно, и экран в результате не стек на пол. Осторожно двигая ручкой по поверхности экрана, Чэнь вывел на него перечень смертей, зарегистрированных в течение последнего месяца. Он включал имя Перл Тан, а также имена немалого числа других молодых девушек. Нахмурившись, Чэнь прошелся по спискам этой весны, вызывая доклады следователей и пытаясь выявить систему. В целом ряде случаев говорилось об анорексии, но вообще-то не такое уж это и редкое явление. Если он действительно хотел найти какую-то зацепку (в чем, исходя из предупреждений капитана, Чэнь вовсе не был уверен), имело смысл проверить также и записи Небесного ведомства.

Вздохнув, Чэнь нацарапал записку на листке красной бумаги и вынул зажигалку. По крайней мере такая вот технология была понятна. Он сложил записку замысловатым восьмиугольником, пробормотал короткую молитву и поджег бумагу. Потом он подождал, пока она превратится в благоухающий пепел, и рассеял его в воздухе между Небесами и миром земным. «Пора выпить еще одну чашку чая», – решил Чэнь и стал как можно незаметнее пробираться к автомату.

Когда он вернулся, на экране уже появлялись запрошенные данные. «Наверное, какой-то добросовестный служащий в Небесном иммиграционном отделе», – подумал Чэнь. Он довольно смутно представлял себе, как происходит сообщение между иными мирами и миром живых, когда-то воля богов проявлялась через знаки на Небесах или уста пророков, но теперь, когда Китайская Народная Республика стала современным государством двадцать первого века, кто его знает, каким образом божества и демоны использовали интерфейсы? Тем не менее ясно одно: этот новый метод биокоммуникации гораздо быстрее, чем старая система. В прежние времена – то есть даже год назад – пришлось бы ждать передачи запрошенной информации больше часа. Теперь она пришла через считанные минуты.

Прихлебывая чай, Чэнь стал сравнивать имена умерших девушек с именами духов, которые действительно прибыли на Небеса. О педантичности и скрупулезности Небесного иммиграционного отдела ходили легенды, и Чэнь был уверен, что сквозь их сеть не проскользнет никто. По меньшей мере пять имен из списка усопших не сходились с соответствующими записями в Иммиграционном отделе. Конечно, могло быть так, что некоторые Духи прибыли не на Небеса, а в Ад, на то, чтобы получить сведения из Ада, понадобится больше времени, к тому же взамен от него могут потребовать кое-какие услуги. Чэнь глянул на часы. Было уже почти семь, его смена давно закончилась. «Если сегодня вечером удастся связаться с моими контактными лицами, – думал он, – может, придется и надавить, чтобы что-то получилось...» Он уже собирался взять пиджак и покинуть здание участка, когда над загородкой его кабинки, как привидение, показалось широкое дрожащее лицо сержанта Ма.

– Инспектор!

– Да?

– Вам звонят. Тан Сюань говорит, дело срочное.

Грудь Чэня вдруг сжало каким-то холодом, словно легкие стали кристаллизироваться.

– Хорошо, – сказал он. – Спасибо, что сказали. Соедините меня с ним.

В голосе Тан Сюаня на другом конце провода чувствовались металлические нотки, и звучал он отдаленно, словно со дна колодца.

– Чэнь, да? – без обиняков уточнил промышленник. – У вас утром была моя жена. В ее ежедневнике записаны ваше имя и номер телефона. – Он помолчал, видимо надеясь услышать ответ, но Чэнь счел за лучшее подождать, что ему скажут дальше. Кроме того, его возмутил безапелляционный тон промышленника, а ведь на него давно уже перестало производить впечатление могущество кого-либо из рода человеческого. По понятиям, огромного метафизического мира Тан был действительно очень мелкой сошкой. Но то, что сказал Тан, его поразило. – Послушайте, мне нужна ваша помощь. Мне кажется, с моей женой что-то случилось.

– Что вы имеете в виду?

– Думаю, вам лучше приехать и посмотреть самому. – По голосу Тана чувствовалось, что он испуган и раздражен, словно его выводило из себя это непривычное проявление своего собственного страха.

Чэнь спокойно записал адрес и положил трубку. Он подумал, не вызвать ли такси, но транспортная ситуация в Сингапуре-3 в часы пик настолько безнадежна, что быстрее добраться на трамвае. Чэнь проворно выскочил из участка и направился к ближайшей остановке, где печальная очередь ждала следующего трамвая. Стало еще более влажно, чем днем, если такое вообще возможно. Чэнь вытер лоб салфеткой, но он тут же снова стал мокрым. Страшно захотелось домой: мягко покачивающийся на волнах гавани плавучий домик и ветерок с Южно-Китайского моря – этакое дыхание морских драконов, – несущий аромат пряностей и прохладу. Закрыв глаза, он представил, как Инари хлопочет по дому: поливает растения, мурлычет себе под нос, выбирая, из чего приготовить любимые горячие блюда, которые она старалась максимально приблизить к тому, как их готовили в ее родных краях. Чэнь надеялся, что вернется домой не слишком поздно, и с беспокойством прикидывал, что мог иметь в виду Тан под этим «что-то».

Донесшийся из-за угла грохот и пение раскаленных под солнцем рельсов возвестили о приближении трамвая. Две пожилые дамы отпихнули Чэня локтями и, победно улыбаясь, плюхнулись на единственные свободные места, как пара марионеток, которых перестали дергать за веревочки. Чэнь не особенно огорчился, что негде сесть, лучше бы в переполненном трамвае не было так душно и не так разило чесноком. Крепко уцепившись за поручень, он снова закрыл глаза, и трамвай, покачиваясь, устремился к центру города. Ему показалось, что прошло несколько часов, хотя на самом деле минут через пятнадцать трамвай уже остановился перед зданием Пильюсид-Айланд-Опера-Хаус, и Чэнь стал проталкиваться к выходу, пока наконец не вылетел, как заряд хлопушки, на дышащую зноем улицу.

Был восьмой час, и свет дня уже начинал гаснуть над портом: там, где между небоскребами виднелась узенькая полоска неба, оно из абрикосового становилось розовым. Дом семьи Тан располагался за Опера-Хаус, в районе Гарден. Чэнь обошел величественную, похожую на свадебный торт, громаду Опера-Хаус, автоматически отметив для себя, что идет в театре. Если эти выходные не окажутся занятыми трупами и обходами участка, может, он и пригласит Инари на представление. Дойдя до того места, где район Гарден заканчивался, Чэнь остановился и бросил взгляд назад. Прямая как стрела, Шаопэн-стрит простиралась до самого порта, вся в золоте неоновых огней, а вокруг Опера-Хаус в дымке наступающих сумерек загорались фонари. В ветвях олеандра звенели цикады, и в воздухе разносились запахи пищи. Проверив адрес, который ему дал Тан, Чэнь зашагал дальше по вдруг затихшим улицам, где каждый сад, утопавший в цветах гибискуса и магнолии, казалось, сливался с остальными. Однако Чэнь знал, что, стоит неосторожно ступить на край одной из этих гладких, как бархат, лужаек, тут же прозвучит сигнал тревоги, и будут задействованы защитные ограждения из проволоки. Мысль о том, что к нему может ринуться целая свора сторожевых псов, тоже не казалась привлекательной, и Чэнь следил за тем, чтобы оставаться на мостовой.

Добравшись до особняка Тана, он какой-то миг постоял, рассматривая его. Особняк был построен в самых худших традициях fin de siècle[ 66
  фр. конец века


[Закрыть]] и включал все возможные обозначение характерных явлений периода 1890-1910 гг. в истории европейской культуры. В России более известно как Серебряный век.

Излишества этого стиля: тут и там выступали башенки и балконы, а две кариатиды по бокам портика были расположены неправильно и смотрели в одну и ту же сторону. Чэню еще больше захотелось в свой скромный плавучий домик. Свет нигде в доме не горел, и Чэнь счел это дурным знаком. Он подошел к столбу при входе и привел в действие сканер. Защита с жужжанием отключилась, и чей-то голос проговорил: