Текст книги "Сломленная Джульетта (ЛП)"

Автор книги: Лиса Рэйвен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– Он понимает, и он очень поддерживает меня, но… ему будет непросто наблюдать, понимаете?

– Тогда, вероятно, ему не следует это делать. На этом показательном выступлении, вы оба должны быть на высоте. Вы должны отказаться от всего, что может вас сдерживать или отвлекать.

– Я не могу ему запретить смотреть.

– Нет, но ты можешь дать ему совет, сказав, что это совершенно не в его интересах. Последнее, что нужно каждому из вас прямо сейчас, это драма в вашей личной жизни. Ей место только на сцене. Все понятно?

Я киваю.

– Да.

У меня такое чувство, словно меня отчитала моя мать.

– Отдохни пять минут и возвращайся с другим настроем. У нас не так много времени, чтобы довести этот отрывок до ума, а я по-настоящему верю, что эта сценка может быть довольно-таки зрелищной, если только вы двое отдадитесь ей.

Я надеваю блузку и выхожу на улицу закурить сигарету. Я курила не так часто в последнее время, потому что Итану это не нравится. Еще один пример того, как я корректирую свое поведение ради парня.

Когда я возвращаюсь обратно, я выкидываю из головы все мысли об Итане и всецело отдаюсь сцене. Коннор не понимает, что на него обрушивается. Я вижу удивление на его лице, когда перевоплощаюсь в Марлу. В ее обличье я чувствую вину за то, что хочу другого мужчину, помимо своего мужа, но я должна познать физическое влечение к загадочному художнику.

Под конец, мы оба краснеем и тяжело дышим, и я становлюсь на колени перед ним, делая вид, что не замечаю выпуклость в его брюках.

Эрика выглядит довольной.

– Так намного лучше. Увидимся завтра.

Она оставляет нас с Коннором одних, чтобы мы могли переодеться. Между нами возникает неловкость. Коннор всегда был тем человеком, с которым я чувствовала себя совершенно комфортно, но эта репетиция все разрушила. Он прикасался к моей груди, и у него возникла эрекция. Я возбудила его, находясь в обличье своей героини.

Как мы можем не чувствовать себя странно после этого?

Когда мы выходим из театра, Итан стоит на выходе и ждет.

– Спокойной ночи, – бормочет Коннор и уходит, не посмотрев никому из нас в глаза. Я тотчас зарываюсь с головой в грудь Итана и крепко-крепко его обнимаю.

– Эй, – говорит он, поглаживая мои волосы. – Ты в порядке?

– Да. Просто устала.

– Тяжелый день?

– Ага. Эрика устроила мне головомойку.

– Почему?

– Потому что я сдерживалась.

Он затихает.

– С Коннором?

– Да.

– Хм. – Он перестает поглаживать. – Ты не… сняла свою блузку?

– Нет, я сняла, но…

Мышца на его челюсти напрягается сбоку от моей головы.

– Но что? Ты прикасалась к нему?

– Да. – Я слышу, какими раскатистыми ударами бьется его сердце в груди. – Но я продолжала думать о тебе. О том как бы ты отреагировал. Эрика сказала мне, что я должна прекратить.

– И… что случилось потом?

Я отстраняюсь, чтобы поднять на него взгляд. Как и следовало ожидать, он хмурится.

– Я начала лучше стараться .

Он начинает хмуриться сильнее.

– И?

– И… хм… – Я вспоминаю покалывание от прикосновений его рук к моей груди, от которых перехватывало дыхание. Его стояк прямо перед моим лицом, пока я притворяюсь, что делаю ему минет. – Думаю, под конец у нас стало неплохо получаться .

Он выдыхает и выражение на его лице чуть ли не разбивает мне сердце.

Я становлюсь на носочки, чтобы поцеловать его. Мне необходимо поцеловать его. Напомнить ему, что он единственный, кого я хочу. Напомнить себе, что это мою героиню возбудил другой мужчина, пока длилась пьеса, а не меня. Он целует меня в ответ. Запускает руки в мои волосы и направляет голову туда, куда он хочет. Меньше чем за три секунды он воспламеняет меня так, как не удалось Коннору за весь вечер.

– Отвези меня домой, – говорю я, в то время как все мое тело вспыхивает.

Он так и делает. И час спустя, когда я уже покрыта потом и обессиленная лежу под ним, я признаюсь ему в любви впервые с тех пор, как мы вновь сошлись.

Я говорю ему это, потому что это правда. Не потому что чувствую вину.

По большей части.

Доктор Кейт наливает мне стакан воды. Я принимаю его с благодарностью. По крайней мне, так я могу занять свои руки.

– Думаешь, ты немного переборщила за то, что делала тогда с Коннором? – спрашивает доктор Кейт.

– Наверно. – Я отпиваю еще больше воды. – Но я не хотела, чтобы Итан думал, что существует какой-то глупый любовный треугольник, потому что это было не так.

Доктор Кейт дает мне несколько секунд, и потом говорит:

– Случалось ли когда-нибудь такое, чтобы у тебя возникло желание оправдать недоверие Итана?

Я чуть ли не давлюсь своим ответом, но эти сеансы ничего не дадут, если не быть честной.

– Нет, но…

Она ждет более подробного ответа.

– Я всегда задавалась вопросом, насколько все могло бы быть иначе, если бы я полюбила Коннора. Он был таким простым. Но я не смогла полюбить его. Не смогла даже после того, как думала, что больше никогда не увижу Итана.

– Значит, не было даже намека на это, пока вы с Итаном были все еще вместе?

Я качаю головой.

– Как бы сильно я не должна была изображать влечение к Коннору на сцене, мне никогда не хотелось продолжать это вне.

– Ты говорила ему об этом.

– Мы с Коннором никогда не говорили об этом, но мне было понятно, что он знает. Что касается Итана, я снова и снова говорила ему, что у него нет причин для беспокойства.

Я говорила это так часто, что эти слова уже были подобны яду на вкус.

– Но он не поверил тебе.

Горечь проступает по моей коже подобно сыпи.

– Нет.

Дворники двигаются из стороны в сторону, когда номер Итана высвечивается у меня на экране.

– Привет. – Я вымотана, но рада разговору с ним. Мы виделись не слишком часто на этой неделе, и я ужасно соскучилась по нему. Показательные постановки пройдут уже через четыре дня, и мы репетировали круглые сутки. Сценку из «Ромео и Джульетты» мы репетировали всего пару раз, потому что и так было очевидно, что мы на высоте. Эрика была больше сосредоточена на новых сценках, стремясь довести их до совершенства.

– Привет, – говорит он, и в его голосе звучат такие же нотки усталости. – Ты где?

– На пути домой.

– Наша репетиция тоже почти закончилась. Думаю, мы с Эйвери наконец-то словили ритм этого дурацкого диалога Стоппарда. Не то, чтобы мы многое услышали с этой грозой. Дождь такой сильный, да?

– Да. Надеюсь твои навыки строительства ковчегов еще на высоком уровне, иначе мы можем попасть в беду.

– Нам не нужен ковчег. У меня есть парочка надувных шезлонгов с подстаканниками.

– Блеск.

– Ничего не жалко, чтобы спасти мою девушку от водного апокалипсиса.

– Ничего так не говорит о любви, как качественные надувные изделия для отдыха.

Он фыркает.

– Теперь мне мерещится та надувная овца, которую Эйвери купил для своего бассейна.

– Мы же сказали, что никогда не будем обсуждать это.

– Ты права. А мы можем поговорить о том, как чертовски сильно я скучаю по тебе?

Я улыбаюсь.

– Можешь попридержать эту мысль? Мы уже подъезжаем к моей квартире, и мне нужно быстро метнуться ко входной двери.

– Мы?

– Да, хм… – Я делаю глубокий вдох. – Коннор подвез меня домой, чтобы я не промокла.

Следует тишина.

– Хм. Ты не взяла с собой зонт?

Его тон тут же выводит меня из себя.

– Ну, да, взяла, но на улице гроза. Машина Коннора была припаркована сзади театра. К тому же, уже десять вечера.

Рядом со мной Коннор слегка качает головой. Нас обоих раздражает, когда Итан становится таким каждый раз, когда мы оказываемся вместе. К этому моменту он уже должен понимать, что его страх неоправдан. Неужели он действительно верит, что меня внезапно охватит непреодолимое желание трахнуть Коннора, только потому что мы одни в машине?

– Повиси-ка, – говорю я, и хватаю свою сумку. – Я продолжу разговор внутри. – Я ставлю его на удержание и вздыхаю. – Спасибо, Коннор. Увидимся завтра.

– Нет проблем. Хорошего вечера. – Он кидает на меня взгляд, который говорит о том, что остальная часть этого разговора будет не из приятных. Я выхожу из машины так быстро, насколько могу, и мчусь сквозь ливень ко входной двери.

Когда я оказываюсь внутри, я скидываю с себя куртку и снимаю Итана с удержания.

– Эй.

– Эй. – В его голосе слышны всевозможные нотки злости. Я подавляю стон. Я слишком устала, чтобы иметь с этим дело сейчас.

– Итан, это была пятиминутная поездка на машине. О чем, черт побери, тебе волноваться.

– Я не знаю, Кэсси. Ты скажи мне.

– Здесь нечего говорить! Неужели ты так мало мне доверяешь, что думаешь, что я помышляю о том, чтобы сделать что-то с Коннором?

– Ну, ты вроде бы проводишь с ним все свое время эти дни. Наверняка, ты запуталась, кто твой настоящий парень, а кто раздражительный придурок, который пытается залезть тебе в трусики.

– Он не пытается залезть ко мне в трусики! Сколько раз мне говорить тебе об этом?

– Кэсси, я видел, как он смотрит на тебя.

– Кому какая разница, как он смотрит на меня? Он никогда, вообще никогда, не пытался сделать что-то! Он всегда вел себя абсолютно по-джентльменски, несмотря на твою грубость по отношению к нему все время.

– О, да, идеальный джентльмен, который провел большую часть шести недель, лапая твою грудь.

– Ой, да ради Бога! – Я потираю глаза. – Я не могу иметь с тобой дело сейчас. Серьезно, не могу. Ты утомляешь меня. Впереди у нас самое важное выступление в жизни уже через четыре дня, а ты прямо сейчас выводишь себя из равновесия и заодно меня за собой тянешь. Тебе надо остановиться. Серьезно.

Он вздыхает и затихает.

Я ненавижу ссориться с ним, и особенно, по телефону. Будь он здесь, я бы смогла прикоснуться к нему. Показать ему, что я люблю его и только его. Но при данных обстоятельствах, я могу только представить, как он, стискивая челюсть, приходит ко всевозможным неправильным выводам. Ему достаточно одних сомнений в себе, чтобы сомневаться и во мне.

– Да. Хорошо. Ну, мне лучше пойти. Спокойной ночи.

– Подожди.

Он затихает.

– Что?

– Ты не хочешь прийти, когда твоя репетиция закончится?

– Зачем?

– Потому что я скучаю по тебе, и хочу увидеть.

– Кэсси, ты очень устала. И я тоже устал.

– И что? Просто приходи и поспи здесь. Пожалуйста.

– Я так не думаю. Тебе надо отдохнуть, и ты только что признала, что я утомляю тебя.

– Итан.

– Поговорим завтра.

Разговор обрывается, и я плюхаюсь на диван.

Дерьмо.

Я снимаю свою мокрую обувь и носки, затем отправляю ему сообщение:

Прости. Я люблю тебя.

Разумеется, я не получаю ответа.

Полчаса спустя, когда я выхожу из душа, раздается стук в дверь. Я накидываю халат, и когда открываю, вижу насквозь промокшего Итана.

– Что ты тут делаешь? Да ты весь промок!

– Ты просила меня прийти, помнишь? Я стучал пять минут. – Он заглядывает мимо меня внутрь квартиры. – Какого черта, ты так долго не открывала?

– Я была в душе.

Мне видно, как подозрение отражается на всем его лице, затем я закатываю глаза, хватая его за ворот рубашки и затягивая внутрь.

– Стой тут, – говорю я, и оставляю его сохнуть на ковре, пока бегу за полотенцем.

Вернувшись обратно, я накидываю ему на голову полотенце и грубыми движениями сушу его волосы.

– Ты – идиот, ты знаешь это?

– Почему?

Я толкаю его на диван и снимаю с него обувь с носками.

– Потому что ты абсолютно не осознаешь, как сильно я люблю тебя. – Я расстегиваю его рубашку и снимаю ее. – И думаешь о глупых и невозможных вещах типа того, что я могу хотеть кого-то помимо тебя.

– Кэсси…

– Заткнись.

Я заставляю его подняться на ноги и жестом указываю на спальню.

– Иди посмотри.

Он хмурится.

– Что?

– Иди посмотри, чтобы убедиться, что Коннора нет в моей кровати. Проверь и шкаф заодно. И комнату Руби. А пока ты делаешь это, можешь еще и мой телефон с компьютером проверить. Удостоверься, что я никак виртуально не трахаюсь с ним.

Он опускает голову.

– Иди. Посмотри.

Он проходится пальцами по своим волосам, смахивая их со лба.

– Мне не надо ничего смотреть.

– Разве?

– Нет. – Он подходит ко мне и обнимает. – Ты права. Я – идиот.

Он зарывается головой в мою шею, и этого оказывается достаточно, чтобы успокоить меня. Затем он прижимается губами к месту моего пульса, и я снова завожусь.

Почему он не понимает, что это то, чего я хочу? Это сумасшедшее влечение пробуждается лишь от одного легкого прикосновения его губ. Как он не понимает, что никто и никогда не вызовет во мне тех чувств, которые вызывает он?

Глупый парнишка.

Он распахивает мой халат, и нежными прикосновениями своих пальцев выводит слова извинения по всему моему телу.

– Повтори, что ты любишь меня, – шепчет он.

Я заключаю в ладони его лицо.

– Я люблю тебя. Более того, я безумно влюблена в тебя. Прекрати вести себя глупо, пожалуйста. – Я целую его в грудь и чувствую бешеное сердцебиение под мышцами.

– Я постараюсь. Это не просто. Я был таким слишком долго.

– Тебе нет нужды быть таким.

– Пожалуйста, сообщи моему мозгу об этом. Меня он не послушает.

– Отнеси меня в кровать. Это заставит твой мозг замолчать.

Он берет меня на руки и несет в кровать. Я целую и прикасаюсь к нему, так как знаю, что ему нравится, одновременно пытаясь отогнать ненадолго его страхи.

Когда мы наконец-то становимся одним целым, я вижу, как сомнения отпускают его. Но я знаю из опыта, что этот сексуальный экзорцизм продлится недолго. Мы занимаемся любовью и засыпаем в объятиях друг друга, и все было бы идеально, но утром тени вернутся.

Я все твержу себе, что если мы просто дотянем до выпускного, то все будет в порядке. Коннор пойдет своей дорогой, а я пойду своей, и у Итана не будет больше причин для сомнений. Но логичная часть меня шепчет мне, что всегда будет какой-нибудь Коннор. Кто-то, кто будет представлять для него угрозу и заставлять чувствовать себя так словно он может потерять меня. И несмотря на то, что это никогда не будет правдой, я не имею представления, как его еще убедить в этом.

Через несколько секунд я понимаю, что замолчала.

Я поднимаю взгляд и вижу, что доктор Кейт смотрит на меня.

– Ты в порядке?

Я не отвечаю.

– Просто дыши, Кэсси. Позволь всем своим чувствам выплеснуться в этом моменте, чтобы затем отпустить. Каждый вдох уменьшит тревогу. Тебе это больше не нужно.

Я делаю глубокие вдохи. Чем больше я вдыхаю, тем легче мне становится.

Уже через пару минут, я чувствую себя достаточно спокойно, чтобы открыть глаза.

Доктор Кейт тепло улыбается мне.

– Молодец. Как ты чувствуешь себя?

– Опустошенной.

– Отлично. Это означает, что ты очищаешься. Каждый раз, когда ты будешь так делать, твой эмоциональный барьер будет уменьшаться, и в этом наша цель.

Она смотрит на часы.

– У нас еще несколько минут. Есть еще что-нибудь, что тяготит тебя?

Я делаю еще один медленный вдох и выдохнув, говорю:

– Иногда меня охватывает это непреодолимое чувство… чувство вины из-за Итана, из-за событий, когда наши отношения ухудшились.

– Относительно чего?

Я качаю головой.

– Как я могла не помочь ему? У меня возникает ощущение, что многое из случившегося – моя вина, потому что я не была достаточно сильной, умной или терпеливой, чтобы помочь ему измениться.

Она опускает записную книжку и снимает очки.

– Кэсси, позволь мне заверить тебя, людей нельзя изменить. Ты можешь приободрять и оказывать им поддержку, но на этом все. Остальное за ними.

– Но у меня такое чувство, что я должна была сделать больше.

Она смотрит на меня несколько секунд, и затем скрещивает ноги.

– Тебе нравятся книги?

На секунду меня застает врасплох ее внезапная перемена темы.

– Хм… да.

–Хорошо, – говорит она, сплетая пальцы вместе. – представим, что люди – это книги. Каждый, кто приходит в нашу жизнь получают возможность приоткрыть несколько наших страниц. Если мы нравимся им, мы показываем им больше страниц. Если они нравятся нам, мы хотим, чтобы они увидели неотредактированные части. Некоторые люди могут оставить заметки на полях. Оставить свои следы на нас и нашей истории. Но в конечном счете, напечатанные слова, которые представляют нас, как человека, не меняется без нашего разрешения.

Она наклоняется вперед и одаривает меня улыбкой.

– Ты оказала огромное воздействие на Итана. Без сомнения, в истории его жизни, ты повсюду оставила свои следы. Как и к сожалению, много других людей. Итан сделал выбор удалить их вклад в него, и оставить только то, что сделало придало ему больше сил. Он заново напечатал себя, если так, можно выразиться. Единственный человек, который был способен сделать это – был сам Итан. Точно так же, как и ты – единственный человек, который может переписать твою историю и ее концовку. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Я киваю, потому что ее слова имеют идеальный смысл. И осознание того, что терапия всего мира не поможет мне, пока я не возьму на себя ответственность за помощь самой же себе, в то же время ужасает и воодушевляет.

Она похлопывает меня по руке.

– Ну, наше время вышло. Увидимся через пару дней. А ты за это время, постарайся не быть слишком требовательной к себе, и пожалуйста, передай Итану, всего самого лучшего от меня.

– Передам. Спасибо.

Когда я выхожу в зал ожидания, Итан ждет меня там. Он закрывает книгу, которую читал, и встает.

После аттракциона эмоций, которые я только, что испытала, я удивлена, насколько сильно я рада его видеть.

То, как он смотрит на меня, вызывает тепло во всем моем теле.

– Хороший сеанс?

Я улыбаюсь и направляюсь к нему.

– Достаточно хороший. Что читаешь?

Он приподнимает книгу, чтобы я увидела.

– «Искусство быть счастливым»?

– Автор – Далай Лама.

– Значит, просто легкое чтиво.

Он качает головой.

– Не легкое, но это определенно того стоит.

– Да? О чем там говорится?

Он делает шаг вперед, его лицо выражает серьезность.

– Вкратце, там говорится: «Сделай так, чтобы Кэсси улыбалась каждый день и говори ей, что любишь ее даже тогда, когда она не хочет этого слышать.

– Серьезно?

– Да.

Переизбыток эмоций захлестывает меня.

Никак не помогает и то, что он обвивает меня руками, словно никогда не хочет отпускать.

Я тоже не хочу его отпускать.

Но дело в том, что, если бы люди были книгами, Итан был бы бестселлером. Сексуальной, интересной и захватывающей книгой, от которой было бы сложно оторваться даже после того, как она довела читателя до слез.

21

ВЫХОД НА БИС

Три года назад

Вестчестер, Нью-Йорк

Гроув

Показательные выступления

Мы обхватываем друг за друга так, словно мы и есть то единственное, что удерживает на земле. Адреналин переполняет меня и, хотя объятия с Итаном способствуют успокоению моих нервов, я не могу избавиться от волнения полностью. Так же, как и он. Это представление слишком важное.

Небольшое волнение пойдет нам на пользу. Всколыхнет нашу энергию. Будет держать в тонусе.

Когда нас зовут занять позиции, я отстраняюсь и смотрю ему в глаза. Он гладит мое лицо и смотрит в ответ с любовью, но в его взгляде также мелькает что-то еще.

Сомнение?

Страх?

И то, и другое?

Мы спускаемся на сцену, и шоу начинается. Наша сценка идет первой. Ромео и Джульетта. Выступать с ним так легко. Без всяких усилий мы нащупываем нашу связь. Выступление проходит без единого изъяна, и после того, как мы отвешиваем поклоны, он ведет меня за кулисы и целует в знак триумфа после чего убегает, чтобы переодеться.

Остальная часть вечера проходит, как в тумане. Мы отыгрываем сценки и монологи, принимаем аплодисменты и переодеваемся в костюмы для последующих постановок. За кулисами мы мельком видим друг друга, но вся наша концентрация направлена на наши действия, когда мы выходим из образа одного героя и входим в образ другого. Показываем свой потенциал. Удивляем зрителей. Зал сегодня наполнен не просто людьми, это еще и представительство, и контракты. Это наше будущее.

Мы с Итаном – просто на высоте. Несмотря на волнение, мы оба выступаем невероятно хорошо.

Последняя сцена вечера – «Портрет», в которой принимаем участие мы с Коннором. Я уверена в себе и живу моментом. Мы с Коннором словно в огне. Энергетика на сцене искрится реализмом и только, когда я отвешиваю поклон, я вижу Итана, стоящего за кулисами с каменным лицом. Моя улыбка меркнет. До этого он не видел эту сценку. Я позаботилась об этом.

После нашей ссоры несколько дней назад, я умоляла его не смотреть наше выступление сегодня.

Очевидно, он больше не хочет слушать меня.

Я едва ли смотрю на него, покидая сцену.

Наши Дни

Нью-Йорк

Театр Граумана

Премьера

Премьера – это всегда смесь предвкушения и страха, но именно сегодняшний премьерный вечер… ну, он вызывает еще более худшие ощущения. Мне приходится три раза подвести глаза – так сильно трясется моя рука, и когда производственный стажер, Коди, стучится в мою дверь узнать, нужно ли мне что-нибудь, я подпрыгиваю чуть ли не до потолка.

– Все в порядке, мисс Тейлор? – спрашивает он.

– Да, все нормально.

– Рановато вы собрались.

– Да. Ну, мне требуется много времени, чтобы попаниковать. Необходимо выделить достаточно времени, чтобы войти в образ.

– Вам нет нужды паниковать. Вы великолепны! Это фантастическое шоу!

– Да, но каждый бродвейский критик, который чего-то да стоит, будет присутствовать здесь этим вечером. Да ради всего святого, даже тот придурок из «Нью-Йорк Таймс» сейчас там, и он взял себе за правило выражать свою нелюбовь просто, чтобы позлить людей.

– Ну, это просто неправильно.

– И не говори. Он уже написал заметку о том, как скептически он настроен относительно этой пьесы. Ему не нравится сценарий, и я уверена, ему не нравится ни Итан, ни я.

– Он знаком с вами? Видел ваши выступления?

– Нет, Коди. Он – критик. Ему не надо видеть что-то, чтобы понять, что ему не нравится это.

Я прохожусь расческой по своим волосам.

– Как дела у Итана?

– Ну, его стошнило.

– Как много раз?

– Три. Сейчас он прилег. Вам что-нибудь принести?

– Валиум, бутылку бурбона, и примерно несколько десятков килограмм самоуверенности.

– Я предсказываю, что, если принесу вам бурбон, самоуверенность появится сама собой.

Я поворачиваюсь к нему.

– Холт опять рассказывал тебе истории о том, как я напивалась, да?

– Всего пару историй. Я впечатлен.

– Дайка угадаю: тот случай в Мартас Винъярд? Там все были полуголые. Не только я.

– Он пояснил это. Ладно, мне лучше сгонять в винный магазин. Скоро вернусь с вашим бурбоном.

– Стой, тебе нельзя покупать алкоголь. Тебе сколько? Двенадцать?

– Мне двадцать два, мисс Тейлор.

– Серьезно? Ты совершеннолетний? Хммм. Тогда мне нужно заново подумать о сексуальном домогательстве к тебе.

– Пожалуйста, не стоит. Мистер Холт – еще тот здоровяк. Он прихлопнет меня, как жука.

– Он больше не ревнует. – Коди одаривает меня взглядом. – Ладно, ревнует, но он больше не ведет себе, как придурок из-за этого.

– Вы рассказали ему, что мистер Бейн отправил вам огромный букет роз?

– Ты в своем уме? Он же разнесет здесь все.

– Правда?

– Не думаю. И все же, может ты лучше потеряешь открытку?

Он берет открытку и кладет ее к себе в карман.

– Ее и след простыл.

– Ты офигенный, Коди. И красивый.

Он смеется.

– Удачного выступления, мисс Тейлор.

– Спасибо. Увидимся, когда оно закончится.

Когда он уходит, я переодеваюсь в костюм для первого акта и начинаю свои упражнения по концентрации.

Я делаю три подхода тай-чи, после чего сдаюсь. Моя концентрация нарушена. Мне нужно…

Раздается стук в дверь. Как раз вовремя

– Войдите.

Входит Итан. Вид у него дерьмовый. Он тоже уже в костюме, но несмотря на его грим, мне видно, насколько он зеленый.

Он подходит и плюхается на мой диван.

– Ты в порядке?

– Ага.

– Правда?

– Не-а. Ты слышал, что придурок из «Таймс» придет сегодня?

– Да, как и любой другой бродвейский критик и блоггер в Нью-Йорке.

Он хватается за свой живот.

– Черт. Тут еще и мои родители.

– Им понравится. Мои придут на следующей неделе. Я позаботилась об этом, потому что мне хотелось бы провести с ними время подальше от сумасшествия премьерного вечера.

– Они отправили тебе цветы?

– Да. По одному огромному букету от каждого, потому что, ну знаешь, разведенные люди не могут поговорить по телефону и организовать совместный подарок.

– Разумеется.

– Тристан прислал мне вибратор, упакованный в подарочную коробку с открыткой, на которой написано: Если критикам не понравится шоу, дай им это и пусть засунут себе его в жопу.

Он смеется и затем стонет.

– Это лучшее, что я слышал за весь день. Он придет сегодня?

– Да. В паре со своим новым другом.

– О, отлично. Мне бы очень хотелось уже увидеть его лицо, а не слышать неуместное описание его задницы.

– Аналогично.

Он встает и вздыхает.

– Я видел, Коннор прислал тебе розы.

Мое сердце замирает.

– Хм… ты видел?

– Ага, он оставлял их перед сценической дверью, когда я пришел.

– Хм. Значит… ты разговаривал с ним?

– Ага. Он пожелал нам обоим удачи.

– Ты кажется, очень спокойно к этому относишься.

– Так и есть. – Я скептически смотрю на него, и он отмахивается. – Коннор был лишь камнем преткновения на нашем пути. Несмотря на мои постоянные фантазии выбить из него дерьмо, он – хороший парень. Его единственный неправильный поступок в том, что он влюбился в мою девушку. Не могу даже винить его за это. Ты же просто поразительна!

– Значит, ты не против, чтобы он присылал мне цветы?

– Ага. Он может отправлять тебе сколько угодно цветов. Но в конце вечера, именно я – тот, кто забирает тебя домой.

– Ну, ты провожаешь меня домой.

– Без разницы. Я провожаю тебя к твоей квартире, потом мы желаем друг другу спокойной ночи около двери, и разделяем марафон обжималок, который гарантирует мне стояк на несколько следующих часов.

Я смеюсь.

– Часов? Серьезно? – Он сверкает на меня глазами, и я перестаю улыбаться. – Прости. Должно быть, тебя раздражает это.

– Не-а. Я в порядке. Потому что я знаю, что в один из таких вечеров ты пригласишь меня внутрь, и в ту ночь я буду нежно заниматься с тобой любовью часами напролет, и Коннора там в помине не будет. По крайней мере, я надеюсь, на это. Иначе будет неловко.

Я смеюсь, и когда я подхожу к нему, он притягивает меня к себе за руку, пока я не оказываюсь прямо на нем. Я сдерживаюсь примерно три секунды, пока не признаюсь себе, что он нужен мне. Сегодня столько всего вызывает во мне волнение, но именно он вселяет спокойствие.

Он двигается подо мной, и издает стон.

– Я делаю тебе больно? – спрашиваю я.

– Нет. То, что ты делаешь – противоположно боли. Боже, как же приятно ты ощущаешься.

Я утыкаюсь ему в шею, и он обвивает меня руками. Уже за три минуты, наше дыхание синхронизируется, и мои нервы успокаиваются.

Раздается едва слышный стук в дверь, и я бормочу:

– Войдите.

Я приоткрываю глаза, и вижу, что в дверях стоит Марко, пристально глядя на нас.

– Что это еще вы делаете?

– Концентрируемся, – отвечаем мы хором с Итаном.

Марко моргает и качает головой.

– Эрика определенно научила вас некоторым интересным техникам в той школе. Ну, если уж это работает… Я собирался пожелать вам обоим удачи сегодня, но в этом, на самом деле, нет необходимости, потому что я знаю, что вы будете великолепны.

– Спасибо. Мы это знаем, – говорит Итан, и крепче обнимает меня. Не будь я настолько расслабленной, то захихикала бы.

– Ну, хорошо тогда. Чудесного вам шоу, увидимся после.

– Пока , Марко.

– Когда он закрывает дверь, мы оба вздыхаем.

– Мне жаль тех критиков, – говорит Итан.

– Почему?

– Потому что к тому времени, когда мы закончим с ними, они исчерпают свой запас эпитетов о том, насколько офигенно мы выступили.

Я улыбаюсь, уткнувшись ему в шею.

– Это точно.

Три года назад

Вестчестер, Нью-Йорк

Гроув

Вечер показательных выступлений

На афтепати царит маниакальная атмосфера. Все так по полной отрываются, что всякое представление о цивилизованности улетучивается в окно. В воздухе витает первобытная энергетика. Люди употребляют алкоголь в густом клубе марихуанового дыма, и я вижу, как происходят прилюдно вещи, которым бы стоило происходить приватно.

Итан на противоположной стороне комнаты разговаривает с Эйвери и Лукасом, но периодически поглядывает на меня. Это очевидно, что он злится из-за случившегося этим вечером. Неважно. Я тоже злюсь.

– Проблемы в Раю? – спрашивает Руби, приобнимая меня за плечи.

Я закатываю глаза.

– Блин. Почему они такие тупые?

– Чтобы мы выглядели умнее? Я так понимаю, Холт не оценил твою маленькую сценку с Коннором.

– От слова «совсем».

– Ну, если честно, это было довольно волнующе. И давай будем честными, Коннор – просто душка. Будь я на месте Холта, то бы тоже сильно взбесилась.

– Руби…

– Да, я так к слову.

Я беру ее пиво и делаю глоток.

– Я просто рада, что все закончилось. Может, сейчас он сможет это выкинуть из головы. Я так устала защищаться от того, чего нет.

– Я понимаю тебя. Нет ничего более утомительного, чем постоянно отражать подозрения. У меня был парень, который обвинял меня в измене каждый раз, когда видел, как я просто разговариваю с другим парнем.

– Правда? Как ты справлялась с ним?

– Я давала ему поблажки. В конце концов, я тогда трахалась с несколькими другими парнями.

Я отдаю ей обратно пиво.

– Ты не помогаешь.

– Ох. Милая, расслабься. Иди забери своего мужика, отведи его домой, и хорошенькой оттрахай. Утром, он даже не вспомнит, почему был так взбешен.

– Думаешь?

– Ну, это же Холт. У него талант грузить себя. Можешь еще и утренним минетом приправить, чтоб наверняка.

Я приобнимаю ее.

– Я люблю тебя, но советчик из тебя никакой.

– Да, я знаю. Увидимся завтра?

– Ага. Я буду той, кто делает минет своему парню.

– В своей спальне с закрытой дверью, верно?

– Если тебе повезет.

Я делаю вдох и направляюсь к Итану. Когда я подхожу к нему, явно подвыпивший Джек обнимает меня.

– Ах, милая Кэсси Тейлор. Ты была так хороша сегодня. Так хороша!

– Спасибо, Джек. Ты тоже.

– Мне особенно доставило удовольствие то, что мне удалось увидеть боковую часть твоей груди во время сцены с Коннором. Это было сексуально. Холт, у твоей девушки впечатляющие буфера. Надеюсь, ты ценишь это.

Итан качает головой.

– Ага. Как и остальные, судя по всему. Я в восторге. Правда.

Ага. Ну все!

Я хватаю его за переднюю часть рубашки и тяну.

– Эй!

– Куда вы, ребята, уходите? – скулит Джек.

– Я забираю своего парня домой, чтобы хорошенько его оттрахать, – объявляю я. – Может, потом он перестанет быть таким идиотом.

Я вывожу Итана с вечеринки, и вслед раздается множество освистываний, но мне все равно.

Я забираю у него ключи и толкаю его по направлению к пассажирской двери. Я едва ли успела хоть что-то пригубить, но, судя по тому, как шатает Холта, он себе ни в чем не отказывал.

Когда я отъезжаю от тротуара, он бормочет что-то насчет того, чтобы я была осторожна с его машиной. Я игнорирую это.

Он включает магнитофон, и песня группы «AC/DC» начинает звучать из колонок.

Я выключаю его и бью Холта по руке, когда он пытается включить его снова.

Он откидывает на сиденье и смотрит в окно.

– Ты правда имела в виду то, что сейчас сказала? – спрашивает он.