Текст книги "Волчье время (СИ)"

Автор книги: Линн Рэйда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 59 страниц)

На это раз Аденор ничего не возразил, но, когда Ирем продолжил спускаться по лестнице, все-таки потащился следом. Это вызывало раздражение, но продолжать спорить было глупо, так что Ирем решил сделать вид, что ничего не замечает. Впрочем, скоро ему в самом деле стало не до Аденора. Голова кружилась все сильнее, а вдобавок начало странно темнеть в глазах, и Ирем с содроганием припомнил, что побочным следствием «черной рвоты» часто становилась слепота. Этого только не хватало, в самом деле…

Впрочем, может, у него совсем не «рвота». У тех заболевших в Нижнем городе болезнь начиналась с сильных судорог, и они почти сразу теряли способность нормально говорить и двигаться, а всего лишь через несколько часов начинались приступы удушья и той самой рвоты, которая дала эпидемии свое название. Тогда как Ирем ощутил первые признаки недомогания еще вчера, однако до сих пор держался на ногах. Возможно, дело было в недосыпе, переутомлении или в подхваченной подхваченной во время рейда лихорадке.

От холодного воздуха на улице в голове слегка прояснилось. Ирем чувствовал, что он сейчас не сможет сесть в седло, но, к счастью, идти было недалеко. Тяжелый доминантский плащ давил на плечи, и сэр Ирем расстегнул серебряную фибулу у ворота, а потом сбросил плащ прямо на землю. Впрочем, краем глаза он успел увидеть, как идущий следом Аденор нагнулся и подобрал плащ, перебросив его через руку. Ирем в который раз спросил себя, с чего это ему вдруг вздумалось геройствовать, рискуя заразиться «черной рвотой». Поведение мессера Аденора выглядело тем более необъяснимым оттого, что прошлой осенью Ральгерд опять занялся какими-то мутными торговыми делами, что вполне закономерно привлекло внимание чиновников и Ордена и обострило их давнюю неприязнь – ну, словом, заподозрить Аденора в добрых чувствах к коадъютору было никак нельзя.

Теперь рыцарю оставалось только пересечь Имперскую площадь. Ирем даже начал думать, что самое худшее осталось позади – и он действительно успел пройти по меньшей мере полпути, прежде чем его поразил беспричинный и внезапный приступ судорог, прокатившейся по всему телу. «Значит, все же «рвота»» – успел подумать Ирем, стискивая зубы, чтобы не прокусить себе язык или щеку, как те люди, которых он видел в Нижнем городе. С той минуты, как он первый раз увидел заболевших «черной рвотой», рыцарь пытался представить, что чувствует человек, когда его начинает трясти в этих странных конвульсиях. Теперь он знал это наверняка. Ему казалось, что каждая мышца напряжена до такой степени, что может разорваться. Страх от этой мысли был даже сильнее боли, скручивавшей его тело в некое подобие жгута.

Когда все кончилось, сэр Ирем осознал, что самым неизящным образом стоит посреди площади на четвереньках. Хотя приступ уже прошел, руки у коадъютора по-прежнему дрожали мелкой дрожью. И вдобавок он не мог отделаться от унизительного ощущения, что у него не хватит сил, чтобы подняться на ноги.

Тем не менее, он сделал над собой усилие и встал – сначала на одно колено, а потом и на ноги. Правда, в последнюю минуту кто-то поддержал его под локоть. Ирему не требовалось поворачиваться, чтобы понять, кто это был.

– Не знал, что вы так рветесь на тот свет, – устало сказал коадъютор.

– Если я должен заразиться «черной рвотой», то я заразился еще во дворце. Так что терять мне уже нечего, – парировал лорд Аденор.

Подобный аргумент звучал весьма сомнительно, но у мессера Ирема по-прежнему болела голова, и рыцарь не нашелся, что ответить. Впрочем, некоторые суждения Ральгерда Аденора и раньше нередко ставили мессера Ирема в тупик. Почти… ну да, почти как рассуждения «дан-Энрикса».

– Причем тут Рикс? – спросил лорд Аденор откуда-то издалека.

– Что?..

– Рикс. Вы только что упомянули вашего оруженосца, – осторожно разъяснил вельможа.

Коадъютор стиснул зубы, осознав, что начинает бредить. Ничего особенного в этом не было, каждый второй из заболевших «черной рвотой» переставал понимать, где находится, и начинал нести всякую чушь или беседовать с людьми, которых рядом не было. Однако знать, что это возможно – это одно, а оказаться в таком положении – совсем другое.

Да еще и Рикс… какого Хегга он заговорил именно о «дан-Энриксе»?

– Рикс больше не мой оруженосец, – сказал Ирем сухо, проигнорировав существо вопроса.

Аденор как будто бы хотел что-то сказать, но в самую последнюю секунду передумал. За это лорд Ирем в первый раз почувствовал к своему спутнику что-то вроде благодарности.

– Все, мессер, – сказал он Аденору у ворот Адельстана. – Благодарю за помощь. Дальше я как-нибудь справлюсь сам.

– Уверены? – спросил его попутчик.

Коадъютор уже собрался издевательски осведомиться, как далеко лорд Аденор готов зайти в своем внезапном человеколюбии, и не намерен ли он провожать его до спальни, но в последнюю секунду прикусил язык. Что бы он там ни думал о мессере Аденоре, но насмешничать над человеком, поступившим так, как Аденор сегодня – просто вопиющая неблагодарность.

– Хочется надеяться, что вы все же не заразитесь, Аденор, – сказал сэр Ирем, хотя пару дней назад мысль о возможной смерти Аденора показалась бы ему довольно соблазнительной. – Прощайте.

– До свиданья, – поправил Ральгерд. И, помолчав, добавил – Не беспокойтесь, я сейчас отправлюсь к себе в особняк и не поеду во дворец по крайней мере три-четыре дня. Если узнаю что-то новое, пошлю вам весточку, не сомневайтесь.

Ирем удивленно хмыкнул и прошел через ворота.

Пока коадъютор добирался до своих покоев, ему показалось, что он превратился в василиска, обращающего людей в камень одним своим взглядом. Вероятно, Аденор был прав, и он действительно паршиво выглядел, если уж все с первого взгляда понимали, что он заразился «черной рвотой». Тех, кто все-таки пытался подойти к нему, сэр Ирем останавливал с использованием таких выражений, к каким он не прибегал со времени службы в Каларии. Тем не менее, когда он наконец-то оказался в своей спальни, в дверях тут же появился Лано. Судя по решительному виду бывшего оруженосца, заставить его уйти не мог бы даже недвусмысленный приказ мессера Ирема. Впрочем, коадъютор и не собирался его отсылать – ему все равно нужен был как минимум один помощник.

– Стой, где стоишь, – отрывисто распорядился рыцарь, жестом останавливая Лано на пороге комнаты.

Лорд Ирем чувствовал приближение нового приступа судорог. При одной мысли о том, что его ждет, ему делалось дурно. Утешала его только мысль, что он благополучно добрался до своих комнат, и теперь, что бы с ним не случилось, этого не увидит никто, кроме Эрлано и врача.

Коадъютор сделал над собой усилие, чтобы говорить максимально четко.

– Передай Галларну, что с этой минуты все мои обязанности переходят к ним с Ральконом.

– Да, мессер. Вы… вам что-нибудь нужно?

– Чистую одежду, – процедил сэр Ирем, стискивая руки, чтобы унять дрожь. – Растопи камин. Распорядись, чтобы немедленно протерли уксусом все поверхности, к которым я прикасался. С этой минуты никто, кроме тебя и лекаря, не должен входить в эту комнату, понятно?.. Прежде, чем войти сюда опять, сделаешь себе полотняную маску вроде той, которую носит Рам Ашад. И каждый раз, когда притронешься к чему-то в моей комнате, будешь заново протирать руки уксусом. И вот еще…

Лорд Ирем на мгновение умолк, пытаясь сосредоточиться и вспомнить, что хотел сказать.

– Ах да… Поставь сюда жаровню, разожги ее и положи туда немного твисса. Рам Ашад сказал… в общем, неважно. Просто сделай так, как я сказал.

Глаза Эрлано слегка округлились, и сэр Ирем поневоле посочувствовал ему. Богатые столичные бездельники жгли в своих комнатах люцер, чтобы вызывать яркие, приятные видения. Представить себе коадъютора, следующего их примеру, казалось совершенно невозможным, но в создавшихся условиях у Ирема просто не было другого выбора. Ашад обмолвился, что дым «аварских благовоний» защищает от заразы тех, кто входит в комнату больного. Если он не ошибался, то отказываться от такого способа было бы глупо. Нужно постараться уберечь от «черной рвоты» Лано и других гвардейцев, иначе столица погрузится в хаос.

Новый приступ помешал Ирему додумать эту мысль – он успел только порадоваться, что Эрлано успел исчезнуть за дверью, и не видел, как его бывший сеньор скрипит зубами, добираясь до кровати.

Когда дверь открылась в следующий раз, лорд Ирем ожидал опять увидеть бывшего оруженосца, но вместо Эрлано в спальню вошел врач, казавшийся неузнаваемым из-за перчаток на руках и полотняной маски. Он присел на кровать, измерил пульс и задал несколько вопросов о развитии болезни. Коадъютор отвечал довольно равнодушно, потому что уже многократно слышал те же самые вопросы от Ашада – только задавались они не ему. Лорд Ирем наперед знал все, что порекомендует ему лекарь, а тот точно так же знал, что его пациент, скорее всего, обречен. Из всех врачей, которых знал лорд Ирем, только Рам Ашаду удавалось вести себя так, как будто от его поступков в самом деле что-нибудь зависело, и даже заражать этой уверенностью своих пациентов. Впрочем, рыцарь полагал, что не нуждается в фальшивых утешениях, так что ему, по сути, было все равно.

Где-то через полчаса после ухода лекаря в комнате появился высокий медный треножник, на котором была укреплена довольно странная конструкция, напоминающая бронзовую супницу под крышкой – с той лишь разницей, что в «крышке» тут и там были проделаны отверстия.

– Не совсем то, что нужно для люцера, но ничего другого не было, мессер, – заметил Лано извиняющимся тоном. Полотняная белая маска с прорезями для глаз делала молодого рыцаря похожим на какого-то выжлеца – если предположить, что выжлецы тоже способны переминаться с ноги на ногу и смотреть с таким же честным выражением «только-скажите-что-я-еще-могу-для-вас-сделать». – И еще… вы ничего подобного не говорили, но я все-таки послал Линара к Рам Ашаду. Он просил сказать, что придет сразу же, как только у него появится свободная минутка.

Несмотря на всю серьезность своего положения, Ирем едва не рассмеялся. Если вспомнить, как Ашад провел последние девять дней, освободится он еще не скоро. Впрочем, это и не важно. Рам Ашад делает все, что может, но лечить «черную рвоту» невозможно. Даже маги из Совета Ста, специализирующиеся на целительстве, признали свое полное бессилие.

Лано успел разжечь курительницу и тихонько выскользнул за дверь. Теперь дым плыл по комнате и завивался в странные узоры. Сладковатый аромат горящего люцера становился все сильнее. Ирем откинулся на подушки и подумал про обычай, широко распространенный на Томейне – когда какой-нибудь аристократ был слишком стар или неизлечимо болен, он приказывал поставить в своей спальне несколько курительниц и мало-помалу увеличивать количество люцера в дыме. В результате он сначала впадал в полузабытье, характерное для любителей дурмана, а в конце концов засыпал, чтобы больше не проснуться. Несмотря на все свое презрение к люцеру, Ирем полагал, что это далеко не худший способ расстаться с жизнью.

Разумеется, если предположить, что эта жизнь принадлежит только тебе…

Под действием внезапного порыва коадъютор встал, добрался до стола и, выдвинув один из ящиков, извлек на свет тяжелое железное кольцо. Сжимая его в кулаке, сэр Ирем вернулся назад и снова растянулся на кровати. Откинувшись на подушку, рыцарь поднес своей трофей к глазам, как будто бы хотел получше его рассмотреть, хотя на деле в этом не было никакой необходимости – он помнил этот перстень до мельчайших, почти незаметных для глаза подробностей.

Кольцо казалось не особенно большим, поскольку было выковано королевским ювелиром не для взрослого мужчины, а для тринадцатилетнего подростка. Коадъютор и сейчас мог бы во всех подробностях припомнить, как впервые держал фамильное кольцо дан-Энриксов в руках. Это случилось на рассвете того дня, когда Валларикс должен был сесть на корабль, отплывающий в Адель. Война в Каларии закончилась, и Наорикс и его двор возвращались назад в столицу. А лорд Альто Кейр, назначенный новым наместником только что захваченной имперцами Иллирии, оставался в завоеванной провинции. Как и пятнадцатилетний Ирем, все еще считавшийся оруженосцем лорда Кейра.

В день отплытия наследника Ирем проснулся оттого, что Валларикс вломился к нему в комнату и хладнокровно запер дверь, с лязгом задвинув ржавую массивную щеколду. Ирем, ошарашено моргая, сел в постели, пытаясь одновременно нашарить лежащую рядом рубашку и попасть ногами в сапоги. При виде друга он мгновенно вспомнил все – и их вчерашнее прощание, и последнюю попытку Валларикса упросить отца взять Ирема в Адель, разбившуюся о слова о том, что Альто Кейр ни в какую не желает отпускать оруженосца ко двору. Остаток вечера наследник злился на мессера Кейра, а Ирем молча слушал его возмущенные тирады и не знал, что теперь делать – то ли заступиться за сеньора, то ли позволить Вальдеру заблуждаться, чтобы правда не рассорила его с отцом. Сам Ирем знал, что его сюзерен тут ни при чем. В действительности Альто был бы только рад избавиться от «родственничка». Отношения оруженосца и его сеньора не заладились в первого дня, когда девятилетний Ирем прибыл ко двору троюродного дяди на лохматом горском пони. В день знакомства Альто смотрел на племянника, как гость за ужином – на неизвестное и отвратительное с виду блюдо, которое законы вежливости требуют во что бы то ни стало съесть и похвалить. И Ирем готов был побиться об заклад, что за прошедшие шесть лет лорд Кейр не стал относиться к нему лучше. Так что удерживать племянника в Каларии лорд Кейр в жизни бы не стал. Наоборот, он первым предложил правителю отправить Ирема в столицу вместе с принцем. Но Воитель отказался наотрез. «Пусть ваш оруженосец остается здесь как можно дольше, – сказал Наин, по своей привычке не стесняясь в выражениях. – Их дружба с принцем мне совсем не по душе. Валларикс младше Айрема и смотрит ему в рот. Для будущего короля это недопустимо».

После таких слов правителя Ирему стало совершенно ясно, что Вальдеру придется отправиться в столицу в одиночестве.

И тем не менее, хотя сквозь ставни уже пробивался блеклый серый свет, и его другу давно полагалось выехать в Эледу вместе со своим эскортом, принц стоял посреди его комнаты. Ирему захотелось протереть глаза.

– Ты разве не должен сейчас ехать в гавань?.. – пробормотал он. – Тебя же, наверное, все ищут.

Но Валларикс только отмахнулся.

– Ничего, пусть ищут. Я хотел с тобой попрощаться.

– Так мы вроде бы уже прощались, – удивился Ирем. Они провели весь предыдущий день вдвоем и разошлись по комнатам далеко за полночь, когда Вальдеру в сотый раз сказали, что пора ложиться спать.

– Это не то, – отрезал принц. – Ты разве не заметил, что за нами постоянно наблюдали? Кажется, они боялись, что я помогу тебе тайком пробраться на корабль и уплыть в Адель.

– Ты полагаешь?..

– Точно. Даже жаль, что мы и правда не устроили тебе побег… Только представь – корабль давно отошел от берега, ветер попутный, и тут выясняется, что ты все это время прятался где-нибудь в трюме! Они уже ничего не смогли бы с этим поделать.

Ирем сильно сомневался в правоте Валларикса. Он полагал, что Наорикс велел бы высадить его в первом попавшемся порту – конечно, если бы сумел сдержаться и не вышвырнуть докучливого каларийца за борт собственноручно.

В коридоре раздались тяжелые шаги. Сначала человек прошел вперед, но потом возвратился к двери Ирема и громко постучал. Лицо Вальдера вытянулось.

– Кажется, это за мной, – сказал он быстрым шепотом. – Слушай! Ты должен пообещать, что, когда твой сеньор тебя отпустит, ты сразу отправишься в Адель. Я буду тебя ждать. А пока возьми это… – он рванул с пальца тяжелое кольцо с гербом дан-Энриксов.

Ирем невольно отодвинулся от друга.

– Ты совсем с ума сошел?.. На нем же королевская печать! Думаешь, твой отец не заметит, что оно пропало?

В дверь забарабанили сильнее, но Валларикс даже бровью не повел.

– Сначала – не заметит, – сказал он с уверенностью человека, который уже обдумывал этот вопрос. – А когда меня спросят, я скажу, что потерял кольцо в Каларии. Ничего страшного, закажут новое, и все тут. И не спорь. Я все-таки твой будущий король! Ты должен делать то, что я скажу.

Ирем состроил насмешливую гримасу, которая должна была обозначать глубокое сомнение, но королевское кольцо все-таки взял.

– Припрячь его получше, – продолжал распоряжаться Валларикс. – С этим кольцом тебя пропустят во дворец в любое время дня и ночи.

– Откройте дверь, мой принц, – мрачно потребовали из коридора. – Если «Листопад» не отплывет в ближайшие полчаса, мы угодим в прилив. Правитель приказал, чтобы вас привели немедленно. Если вы не откроете, я буду вынужден выломать дверь.

– Вот принесла нелегкая… – пробормотал Вальдер, досадливо поморщившись. – Только его недоставало.

– А кто это такой?

– Лорд Хенрик Ховард, принцепс Ордена.

– Он что, серьезно собирается выломать дверь? – скептически ухмыльнулся Ирем. Но Вальдер не разделял его веселья.

– Этот правда выломает, с него станется…Не тратьте сил, мессер, я сейчас выйду! – крикнул он.

Пару секунд принц молча смотрел на Ирема – так, будто хотел сказать еще что-то важное, но не мог подыскать подходящие слова.

– Ну… до свидания, – неловко произнес он наконец. – И не забудь: я жду тебя в Адели.

Ирем кивнул. В пятнадцать лет все в жизни кажется до безобразия простым. Ирем не сомневался, что, как только он освободится от своих обязанностей, он немедленно отправится в столицу. То, что это может не понравиться правящему императору, его не слишком волновало.

Грубое, почти квадратное кольцо с гербом дан-Энриксов, которое ему отдал Вальдер, Ирем надел на прочную цепочку и носил на шее, не снимая. Это доставляло массу неудобств – во-первых, от любого удара в грудь вокруг дурацкого кольца мгновенно расплывался багровый кровоподтек, а драки – что с оружием, что без него – в то время составляли основную прелесть его жизни. Во-вторых, все время находились любопытные, желавшие узнать, что за красавица оставила ему на память талисман, который он таскает на цепочке и при этом наотрез отказывается кому-либо показывать. Если подобные вопросы исходили от какой-нибудь кокетливой девицы, Ирем напускал на себя равнодушный вид и уклонялся от ответа, а в остальных случаях сразу слал любопытных ко всем фэйрам, что нередко приводило к новым потасовкам.

Ирем знал одно – такого друга, как Вальдер, у него уже не будет. Когда тот уехал, жизнь как будто бы лишилась половины красок. Ни охота, ни вино, ни местные девчонки, за которыми Ирем от скуки волочился – ничто не могло занять его по-настоящему.

Довольно скоро стало ясно, что Наин Воитель не забыл о его дружбе с принцем и намерен позаботиться о том, чтобы Ирем остался в Такии как можно дольше. Сразу же после рыцарского Посвящения его назначили командовать отрядом иллирийских всадников, и приграничные конфликты затянули его с головой. Впрочем, нельзя сказать, что это было так уж плохо. Император явно не стремился к тому, чтобы Ирем сложил голову в какой-то мелкой стычке на границе. Наин быстро оценил его таланты и решил извлечь из них как можно больше. Ирем начинал с командования отрядом из шестидесяти человек, но вскоре под его началом оказалось уже триста всадников. К девятнадцати годам он стал одним из самых молодых и популярных в Северной Каларии военачальников. Мысль о возвращении в Адель, которая первое время не давала Ирему покоя, под конец почти забылась – или, правильнее было бы сказать, сэр Ирем запретил себе думать о чем-нибудь подобном. После их последней встречи с принцем прошло уже столько времени, что разумнее всего было считать, что Валларикс давно его забыл. Напоминать Вальдеру о своем существовании Ирему не хотелось. Слишком много нелестного можно сказать о человеке, который является в столицу с разговорами о старой дружбе после пятилетнего отсутствия. Многие сочтут, что такой человек просто надеется что-нибудь получить от принца, а обтрепанный костюм и каларийское происхождение «старого друга» сделают такие пересуды еще более правдоподобными. Пусть лучше все останется, как есть, решил сэр Ирем, и всецело посвятил себя заботам о своем отряде.

Этим бы дело и кончилось, если бы в последние месяцы своей жизни Наорикс Воитель не надумал посетить Каларию. В Раш-Лехте он дал Ирему короткую аудиенцию, во время которой намекнул, что он не прочь увидеть его в рядах имперской гвардии. Это была большая честь, о которой безземельный и не слишком знатный рыцарь вроде Ирема не мог даже мечтать, но калариец уклончиво ответил, что не может оставить гарнизон. По его мнению, это было самое меньшее, что он мог сделать в память об их дружбе с Валлариксом.

А всего через несколько недель после их разговора Наин неожиданно скончался.

Весть о его смерти всколыхнула весь Раш-Лехт – в особенности потому, что о ее причине никто ничего не знал наверняка. Многие утверждали, что правитель был отравлен айшеритами. Другие возражали, что он простудился на охоте – хотя, зная крепкое здоровье Наина, поверить в это было нелегко. Третьи говорили, будто он упал с коня, которого надеялся объездить, и расшибся – поначалу всем казалось, что не слишком-то серьезно, но врачи сказали, что после падения кровь прилила к голове, и перед смертью Император будто бы ужасно мучался.

Ирем прикидывал, за сколько времени известие о гибели его отца дойдет до Валларикса, и какими еще неизвестными подробностями оно обрастет за это время. Мысль, что его друг стал королем, не вызывала в Иреме никаких чувств, кроме болезненного удивления. Валлариксу было семнадцать лет. Случалось, что на трон вступали и в более юном возрасте, но все равно свалившаяся на Валларикса ответственность казалась каларийцу непосильной. Иногда он думал, что следует бросить все и поехать в Адель, чтобы рядом с Вальдером был хотя бы один человек, на которого тот мог бы положиться. Но при этом оставалось не вполне понятным, с какой стати Валлариксу полагаться на того, кто не сдержал своего слова и даже ни разу не давал о себе знать за эти годы.

В один из дней, последовавших за смертью Наина, сэр Ирем в одиночестве ужинал в своей комнате в Раш-Лехте, когда в его дверь негромко постучали. Заглянувший к нему человек носил значок «Золотой сотни» – элитного отряда, который повсюду сопровождал бывшего императора. Не полагаясь ни на рыцарей из своего эскорта, ни на Орден, Наорикс завел себе особенную стражу, набираемую из людей незнатного происхождения, каждый из которых отличился в том или ином бою.

Вошедший не стал тратить времени на долгие приветствия, а сразу же перешел к делу.

– Мессер Ирем, я пришел по просьбе нашего десятника. Он очень болен и хотел бы видеть вас.

– Я что, похож на лекаря?.. – приподнял брови Ирем.

– Я не знаю, сэр, – нетерпеливо отозвался пехотинец. – Но как только он услышал, что вы здесь, он очень разволновался и сказал, что ему во что бы то ни стало нужно с вами переговорить. Я просто передаю вам его просьбу. Неужели трудно оказать услугу умирающему?

Ирем отметил, что посланник держится и говорит совсем не так, как полагается простолюдину, обратившемуся к рыцарю. Похоже, все истории о том, что император был на короткой ноге со своей гвардией, были абсолютной правдой.

– Хорошо, идемте, – согласился он, слегка пожав плечами.

Если простые стражники жили в большей общей казарме, то телохранителей Наорикса расселили по двое и по трое. А у человека, который зачем-то пожелал увидеть Ирема, и вовсе была своя собственная комната – возможно, потому, что он успел дослужиться до десятника.

Войдя, сэр Ирем против воли сморщился. В тяжелом, спертом воздухе смешались запахи лекарств и человеческого пота. Но каларийцем уже овладело любопытство, и он не особенно жалел о том, что его столь бесцеремонным способом оторвали от вечерней трапезы.

– Ваш подчиненный сообщил мне, что вы хотели меня видеть, – сказал сэр Ирем, пристально разглядывая лежавшего на кровати человека. – Я пришел узнать, чем я могу быть вам полезен.

С виду незнакомец смахивал на иллирийца – такой же черноглазый и темноволосый, с короткой курчавой бородой. Ирем прикинул, что ему должно быть лет тридцать или тридцать пять. Болезненную худобу и бледность, вероятно, следовало отнести на счет его недомогания – судя по ширине плеч и по линии подбородка, прежде этот мужчина имел цветущий вид и был значительно полнее.

– Спасибо, монсеньор. Пожалуйста, садитесь, – предложил десятник.

Ирем собирался отказаться, но подумал, что больному будет неудобно постоянно говорить, повысив голос, и все-таки сел, придвинув стул к кровати.

– Мне кажется, что я вас где-то уже видел, – сказал он, чтобы заполнить паузу.

– Так и есть, мессер. Меня зовут Далларис Алькерони. Я давно служу в «Золотой сотне», так что часто видел вас рядом с наследником. Правда, вы с тех пор так сильно изменились, что при встрече я бы вас, пожалуй, не узнал. Но когда мне сказали, что в Раш-Лехте находится мессер Айрем Кейр со своим отрядом, я сразу вас вспомнил. Я ведь стоял на часах, когда король устроил вам с наследником разнос после сражения у брода.

– В самом деле? – поневоле заинтересовался Ирем.

– Да. Не помню, чтобы он еще когда-нибудь так злился. Особенно когда принц сказал, что ему очень жаль, что он нарушил свое слово не участвовать в сражении, а вы вмешались и сказали, что вам тоже очень жаль, но все-таки держать отборный отряд конницы в засаде – это слишком расточительно. Поэтому, мол, вы с наследником позволили себе воспользоваться им, чтобы отбросить айшеритов на тот берег Ины. Мы с товарищами думали, что Наина от вашей речи удар хватит.

«Ну и идиотом же я тогда был!» – вздохнул сэр Ирем про себя, а вслух спросил:

– Выходит, вы подслушивали?

– Вот уж нет. Покойник, не в обиду ему будет сказано, в подобном настроении всегда ревел, как буйвол. Да и вас было отлично слышно, стены-то в шатре холщовые… Сказать по правде, хотя Наорикс и разозлился, у меня осталось впечатление, что вы ему понравились. Я думаю, он был бы только рад, будь его сын похож на вас.

– Вот тут вы ошибаетесь, – хмыкнул сэр Ирем. – Наорикс меня терпеть не мог и воспользовался первой же возможностью, чтоб от меня избавиться.

Больной кивнул.

– Само собой. Для Наина дружба без соперничества означала, что один верховодит, а другой подчиняется. Так уж он был устроен. В данном случае казалось, что верховодите вы. Неудивительно, что он не захотел терпеть ваше присутствие рядом с наследником.

Сэр Ирем с удивлением взглянул на собеседника.

– Я вижу, вы неплохо знали Наина.

– Я поступил к нему на службу девять лет назад и находился рядом с королем до самой его смерти, – ответил больной почти торжественно. – На самом деле, именно об этом-то я и хотел с вами поговорить… Думаю, мне известно, кто убил правителя.

Ирем сцепил руки на коленях, чтобы скрыть свое волнение.

– Выходит, его в самом деле отравили?

– Нет, мессер… Наорикс умер вовсе не от яда. Все гораздо хуже.

– Хуже? Что может быть хуже яда?

– Магия, мессер.

Ирем до хруста стиснул зубы. Запоздалая досада была слишком сильной, чтобы выразить ее словами. Алькерони говорил таким серьезным тоном, что в какой-то момент Ирем почти готов был поверить, что он назовет ему имя убийцы. А теперь – пожалуйста. Как будто мало ему было иллирийцев, без конца осматривающихся в поисках какой-то новой чертовщины и отказывающихся идти в разведку оттого, что черная собака выла на луну!

– Какая еще магия? – спросил он с раздражением. – Что вы несете?

Алькерони не обиделся.

– Сэр Ирем, я прекрасно понимаю, что вы сейчас думаете. Но это правда. Я был рядом с Наином, когда он умирал. Он дал мне медальон, в котором лежал женский локон, и сказал, чтобы я сохранил его для его дочери. Той самой, которую ему родила дикарка из Энони.

– Почему он поручил такое дело вам, а не кому-нибудь из своего эскорта?

– Вероятно, потому, что нам он доверял гораздо больше, чем всем этим лордикам, – ответил Алькерони с ноткой вызова. Но тут же примирительно добавил – И потом, все эти знатные сеньоры презирали его дочь за то, что она незаконная. При них он никогда о ней не говорил, как будто ее вовсе не было… Разве он мог просить кого-нибудь из них передать ей последнее напоминание о нем? Наин еще поручил мне кое-что добавить на словах… но это сейчас к делу не относится. Я обещал, что найду способ тайно передать принцессе медальон, когда вернусь в столицу. А потом, когда я стал отбрасывать копыта, парни вызвали ко мне одну местную знахарку, и она сказала, что я взял себе вещь человека, который был проклят темным магом и погиб от этого проклятия. И не просто вещь, а такую, которой погибший очень дорожил и постоянно носил при себе, поэтому на ней осталась часть заклятья. Если я ее не выброшу, она меня убьет. Тогда я показал ей медальон. Колдунья унесла его с собой, а в следующий раз вернула мне кусочек золота. Сказала, что сам медальон пришлось расплавить, а волосы из него – сжечь, но золото я могу взять себе, поскольку оно больше не опасно. Вроде как очищено огнем. Сказала, что теперь есть шанс, что я поправлюсь.

– Я надеюсь, после этого вам сразу стало легче, – саркастически заметил Ирем. – Получается, эта знахарка убедила вас, что императора убили магией?..

– Нет. Так считал сам Наорикс. Он много говорил об этом перед смертью. Вы, должно быть, знаете историю о его старшем сыне?

– Том, который умер? – проявил осведомленность Ирем. Алькерони дернул подбородком.

– Он не умер. Все, кто еще помнит принца, знают, что слух о его смерти распустил сам император. Очень уж ему хотелось раз и навсегда забыть эту историю и вычеркнуть наследника из своей жизни. Между нами говоря, принц был не очень-то приятным человеком… даже, так сказать, на редкость неприятным. Император терпел его выходки, сколько хватило сил, а потом вышвырнул его из города, сказав, что больше тот ему не сын. Сегодня почти все уже забыли, что у Наина когда-то был другой наследник. Многие даже не помнят его имени.

– Хм… и правда, не припоминаю, – признал Ирем, слегка удивившись этому открытию. – Так как же его звали?

– По-домашнему – принц Тар. А полностью – Интарикс. Впрочем, это не особо важно, потому что у него теперь другое имя. Он порвал с династией дан-Энриксов.

– И вы считаете, что это он убил правителя? – скептически спросил сэр Ирем.

– Да.

– С помощью магии?

– Именно так.

Сэр Ирем посмотрел на собеседника с невольной жалостью.

– Мой дорогой, вы просто бредите. Хотите, я найду для вас порядочного лекаря? Общение с местными шарлатанами вас доконает. Что за ерунда – проклятия, темные маги… Даже если вы не ошибаетесь, и старший брат Валларикса остался жив и до сих пор скрывается под чужим именем, ваша идея о наложенном на Императора заклятье не выдерживает критики. Кровь дан-Энриксов несовместима с магией – это общеизвестный факт. Сын императора никак не мог быть Одаренным.