Текст книги "Кальдорас (ЛП)"
Автор книги: Линетт Нони
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
Ее губы дрогнули, и Джордан снова ахнул, на этот раз искренне.
– Я видел это! – торжествующе воскликнул он, когда она вытерла слезы с лица. – Не волнуйся, Элми, вы научитесь любить меня. Обещаю.
– По крайней мере, я верю, что ты добьешься успеха там, где другие потерпели неудачу, кто довел меня до язвы желудка, – ответила она.
Джордан серьезно кивнул.
– Мне говорили, что я произвожу такое впечатление на людей. Заранее спасибо.
Она снова вздохнула и что-то пробормотала себе под нос. Джордан никогда не видел ее такой неотесанной, но прежде чем он успел что-либо сказать, двери в столовую снова открылись. На этот раз вошли не слуги, а еще одно знакомое лицо – второй учитель детства Д.К., мастер Инг, его изумрудное пальто с высоким воротником развевалось за спиной, когда он шел к ним.
– Твое время со мной подошло к концу, – сказала госпожа Альма. – Желаю хорошего дня.
Джордан удивленно моргнул, когда она поспешила выйти из комнаты, оставив его наедине с внимательным темноглазым мужчиной.
– Тогда пока, – крикнул он ей вслед, но она уже ушла.
«Джордан Спаркер, пожалуйста, следуйте за мной», произнес мастер Инг прямо в сознание Джордана. Д.К. как-то поделилась, что за все годы, что она училась у него, она ни разу не слышала голоса Инга – на самом деле, она даже не знала, умеет ли он говорить ртом.
Инг был значительно менее пугающим, чем Альма, но Джордан лишь мельком общался с ним за те годы, что прошли с их первой встречи, и очень мало знал о роли наставника во дворце. Поэтому Джордан заинтриговано последовал за ним из столовой по золотым коридорам, и между ними воцарилось молчание. Это не вызывало дискомфорта… скорее, умиротворяло, давая Джордану возможность осмыслить все, что произошло за этот день, а также обдумать все стоящие перед ним задачи.
Довольно скоро они оказались в глубине дворца, в обширном крытом саду бабочек. Инг повел его по усыпанным галькой дорожкам сквозь заросли, похожие на джунгли, мимо прудов и журчащих ручьев, прямо к центру помещения со стеклянным куполом. Деревья, кустарники и цветы – так много цветов – заполняли сад, а также тысячи и тысячи бабочек.
Остановившись у деревянной скамьи у спокойного ручья, мастер Инг сказал:
«Пожалуйста, присаживайтесь».
Джордан нерешительно сел, и Инг сел рядом с ним.
Джордан ждал.
И ждал.
И ждал.
Размышляя, не должен ли он, возможно, вмешаться в то, что они здесь делают, он небрежно заметил:
– Здесь, конечно, мило и жарко.
«Мило» – понятие относительное. Приятная температура внутри купола вынудила Джордана сразу же после входа закатать длинные рукава, и его кожа быстро покрылась липким потом.
Инг не ответил на комментарий Джордана, но в конце концов заговорил.
«Король и королева рассказали мне о ваших намерениях относительно принцессы и попросили моей помощи в выполнении вашего следующего задания».
Об этом Джордан догадался сам.
«Госпожа Альма, должно быть, рассказала вам, что большая часть королевской роли основана на физическом восприятии – на том, как вы представляете себя миру и как взаимодействуете с его обитателями», – продолжал мастер Инг, не обращая внимания на бабочку, которая только что приземлилась ему на голову. «Но требуется гораздо больше, и большинство из этого публика никогда не увидит. Корона – это привилегия, но она также может быть и бременем, приводящим к эмоциональным и умственным потерям, которые порой являются одновременно сложными и изнурительными».
Он помолчал, словно желая убедиться, что Джордан слушает, а затем продолжил:
«Члены королевской семьи всегда должны сохранять невозмутимый вид. Они должны излучать спокойствие и уверенность. Если потребуется, достаточно сыграть роль, но ради вашего долгосрочного благополучия вам будет очень полезно, если вы сможете создать свой собственный внутренний сад», – он многозначительно обвел взглядом тихое пространство, окружавшее их, – «и наполнить его бабочками».
Джордан приподнял бровь.
– Вы хотите сказать, что хотите, чтобы я… заставил бабочек порхать у вас в голове?»
Мастер Инг кивнул, стряхивая разноцветное насекомое со своей головы и заставляя его улететь.
«Да, это метафорические бабочки. Те, которые олицетворяют терпение, терпимость, спокойствие, внимательность, почтительность и тому подобное. Когда бы вы ни нуждались в этих «бабочках», они уже будут у вас внутри, если вы будете их кормить и лелеять».
– Э, – сказал Джордан. – Речь идет о внутренней силе… стойкости ума, эмоциональном интеллекте и тому подобном, верно?
«Верно», – сказал мастер Инг.
Испытав облегчение, Джордан уверенно улыбнулся и сказал:
– Я всегда хорошо справлялся с подобными вещами, а также с людьми… им требуется немало усилий, чтобы вывести меня из себя. Итак, мой внутренний садик довольно ухожен. Терпение, спокойствие, внимательность – все, что вы перечислили, я бы сказал, что я уже сделал этих бабочек.
«Замечательно», – сказал Инг с ноткой веселья в голосе. «Тогда эта задача должна быть для вас легкой».
Учитель вытащил что-то из складок своего изумрудного пальто: пустую книгу с чистыми страницами без линовки. Он протянул ее Джордану, а затем набор цветных карандашей.
Джордан, уже не веря своим глазам, вопросительно посмотрел на учителя.
«В этом саду обитает более трех тысяч различных видов бабочек – настоящих, а не метафорических», сказал мастер Инг. «Ваша задача – зарисовать как можно больше из них до моего возвращения».
Джордан моргнул, глядя на него. Затем моргнул еще раз.
– Вы хотите, чтобы я порисовал? Так что это похоже на… урок рисования?
«Я хочу, чтобы ты ухаживал за своим внутренним садом», – поправил Инг. «Дыши. Медитируй. Обрати внимание на пространство вокруг. Все это время вы должны оставаться на своем месте… вы не можете отправиться на поиски бабочек; вы должны подождать, пока они сами прилетят к вам. Это потребует спокойствия, терпения и многих других качеств, которые, как вы утверждаете, уже развились в вас».
На этот раз Джордан был уверен, что услышал веселье в голосе Инга.
«Я вернусь позже», сказал наставник, поднимаясь на ноги. «И помните, вы не должны покидать это место».
Мастер Инг неторопливо удалился, исчезнув в густой растительности. Джордан некоторое время смотрел ему вслед, затем покачал головой и открыл альбом для рисования. Как и на уроках этикета у госпожи Альмы, он не был уверен, что рисование насекомых поможет ему заслужить благословение короля и королевы, но и не собирался сдаваться, когда на карту было поставлено так много. И это задание, по крайней мере, было простым, хотя и скучным.
Джордан не был искусным художником, но и не был ужасным, поэтому он быстро нарисовал первых нескольких бабочек, которые пролетели мимо – одну сине-черную, следующую оранжевую, а затем и других в различных оттенках красного, фиолетового и зеленого. К тому времени, как Джордан расправился с пятой бабочкой, на этот раз мерцающей золотистым цветом, которая сидела на соседнем листе, у него потекло из носа. Через несколько минут он чихнул, отчего бабочки вокруг него разлетелись в разные стороны.
Вздохнув, Джордан подождал, пока они вернутся, и продолжил рисовать. Температура становилась все выше, и пот неприятно струился по спине. Но, кроме как раздеться, он ничего не мог поделать, поэтому заставил себя не обращать внимания на растущее тепло.
Он снова чихнул, снова распугав бабочек… на этот раз досадно, потому что несколько ранее невиданных видов только что приземлились перед ним.
И снова он ждал их возвращения, стряхивая комаров с кожи. Несмотря на жару, часть его была благодарна, что длинная одежда не позволяла им высосать всю кровь из его тела.
Еще один чих, и снова разлетелись бабочки, и Джордан начал понимать, что у него, возможно, проблема. В саду явно было что-то, что его раздражало, какой-то аллерген, о котором он не подозревал, что делало его задачу более сложной, чем он предполагал вначале. Вместе с комарами и жарой, чем дольше он оставался неподвижным, тем сильнее сводило судорогой конечности, а растущий голод начал терзать его изнутри, заставляя пожалеть, что он не съел пирожное, предложенное королевой, – все это означало, что Джордан быстро становился несчастным.
Но он также понимал, что в этом и был смысл.
«Я хочу, чтобы ты ухаживал за своим внутренним садом», – сказал Инг.
Задача заключалась не в том, чтобы понять, насколько Джордан искусен в искусстве, а в том, чтобы понять, как он поведет себя, когда жизнь станет неуютной.
Что ж, Инг не знал, как Джордан рос – и с кем – а, следовательно, парень знал все о неудобстве, во всех его проявлениях. Инг также не знал, через что прошел Джордан, пока на него претендовал Эйвен, и что ему потребовалось, чтобы прийти в себя. Джордан все еще носил на себе ментальные и эмоциональные шрамы от того испытания, и они всегда будут с ним, но они были отметиной его прошлого, не более того. Доказательство внутренней борьбы, которую он вел… и выиграл.
Джордан не солгал, когда сказал мастеру Ину, что его мысленный сад ухожен. Хотя он никогда раньше не использовал эти слова для описания происходящего – и не стал бы использовать в будущем, если бы у него был выбор, – за свою короткую жизнь он пережил достаточно, чтобы стать сильнее многих других людей его возраста. И поэтому он не роптал, когда жара, казалось, усиливалась, когда все больше кусачих насекомых прилетало полакомиться его мясом, когда его конечности продолжали сводить судороги, когда голод превратился в физическую боль в животе, и когда он продолжал чихать, чихать и чихать, а его аллергия неуклонно усиливалась.
К тому времени, когда мастер Инг вернулся несколько часов спустя, Джордан, несомненно, чувствовал себя ужасно, и ему удалось нарисовать лишь несколько десятков бабочек из-за слишком частого чихания. Но он не сдвинулся с места. Он не сдался и никогда не сдастся. Не тогда, когда речь шла о Д.К. и их будущем.
Потому что, как он знал, именно в этом и заключалась суть этого задания.
Мастер Инг взял у Джордана альбом для рисования, но не открыл его, поскольку, как Джордан уже знал, это испытание никогда не было связано с искусством. Вместо этого Инг спросил:
«Как ты себя чувствуешь?»
– Готов к приему сильных антигистаминных препаратов, – ответил Джордан сквозь заложенный нос. – Но в остальном все отлично. Я мог бы продолжать несколько дней. Даже недель.
Он не упомянул об укусах насекомых, которые были отчетливо видны на его теле, или о поте, пропитавшем его одежду и кожу, и о том, что его светлые волосы прилипли к лицу. Он также не прокомментировал почти яростное урчание в животе. Инг мог видеть все это своими глазами и слышать.
В глазах наставника светилось одобрение, когда он повторил свои предыдущие слова:
«Корона – это привилегия, но она также может быть и бременем.» Он выдержал взгляд Джордана. «Однако я верю, что если и есть кто-то, кто может вынести это бремя и помочь нести его нашей принцессе, то это ты, Джордан Спаркер».
Джордан сглотнул от неожиданной похвалы. Все его тело чесалось и жгло, глаза были красными и опухшими, а на промокшей от пота одежде было столько соплей, что у госпожи Альмы случился бы сердечный приступ, но поддержка мастера Ина с лихвой компенсировала то, что он пережил за последние несколько часов.
– Это много для меня значит, спасибо, – хрипло сказал Джордан.
Учитель кивнул, а затем жестом попросил Джордана подняться со скамьи… наконец-то.
Подавив проклятие, когда его онемевшие конечности застонали в знак протеста, Джордан потер ягодицы, возвращаясь к ощущениям, и остановился только тогда, когда мастер Инг протянул ему что-то.
Пузырек со сферником.
«Это поможет тебе перейти к следующему заданию».
– Я покидаю дворец? – спросил удивленно Джордан.
Инг кивнул:
«Бывший дворцовый служащий присмотрит за вами до конца дня. Пойдемте, я провожу вас в комнату для приемов».
Поначалу двигаясь с трудом и все еще периодически чихая, Джордан последовал за учителем через сад, а затем вышел из стеклянного купола и вернулся в залы золотого дворца. Почти сразу же его глаза перестали слезиться, а носовые пазухи начали очищаться. Но, несмотря на это, он чуть не застонал, когда мастер Инг достал из кармана пузырек с оранжевой жидкостью и протянул ему. Джордан проглотил его без колебаний, и облегчение, которое он почувствовал после, было почти мгновенным.
– Вы мой новый любимчик, – сказал Джордан наставнику, впервые за несколько часов глубоко дыша через нос. Все укусы тоже прошли, а температура тела быстро нормализовалась. Однако голод был сильнее, чем когда-либо.
«Эти задания не предназначены для того, чтобы доставлять вам длительный дискомфорт», сказал мастер Инг. Улыбка тронула его губы, когда он добавил: «Хотя те, что остались, могут заставить вас поверить в обратное».
Одна половина Джордана хотела спросить, что он имел в виду, а другая была вполне довольна тем, что продолжала отрицать. Но прежде чем он смог решить, какая половина сильнее, они подошли к приемной, вход в которую охраняли двое стражей. Джордан вежливо кивнул им обоим, затем повернулся к мастеру Ингу.
Наставник слегка поклонился и сказал:
«Было приятно познакомиться, Джордан Спаркер. Я с нетерпением буду ждать встречи с вами в ближайшее время».
И точно так же, как госпожа Альма ранее в тот же день, мастер Инг повернулся и ушел, прежде чем Джордан успел попрощаться сам.
Пораженный внезапным уходом, Джордан воспользовался моментом, чтобы собраться с мыслями, и снова глубоко вздохнул, готовясь к тому, что ему, возможно, придется делать дальше. Затем, прежде чем он смог отговорить себя от этого, он разбил сферник о землю, увидел, как исчезает стекло и появляется красочный портал, и шагнул в запрограммированную сферическию дверь.
Как только он оказался с другой стороны, то развернулся на месте, чтобы сориентироваться, и заметил, что оказался на оживленной городской улице, заполненной людьми и залитой ранним послеполуденным солнцем. Ему потребовалась всего секунда, чтобы точно определить, где он находится, и его тревога мгновенно улетучилась.
– Вот это уже больше похоже на правду, – сказал Джордан с сияющей улыбкой.
В животе у него заурчало в знак согласия, когда он вдохнул восхитительные ароматы, доносившиеся из его любимой пекарни: кексов и закусок миссис Гриббл. Не зря это была самая популярная кондитерская в Трюллине, которой владела и управляла сама миссис Гриббл, которая была настолько талантлива, что даже работала шеф-кондитером во дворце на протяжении всего детства Д.К. … к зависти Джордана.
Вспомнив слова мастера Инга о том, что следующим заданием Джордана будет работа с предыдущим сотрудником, он улыбнулся еще шире. День внезапно показался ему очень многообещающим.
Распахнув дверь, Джордан почувствовал, как у него потекли слюнки, когда до него донеслись запахи хлеба, пирожных и печенья, которые стали еще более насыщенными теперь, когда он оказался внутри. Он не знал, что съест в первую очередь, все, что он знал, это то, что он ничего не ел с завтрака, а время обеда уже прошло, так что он умирал с голоду.
Не теряя времени, Джордан обогнул столики, заполненные посетителями, и направился прямо к стеклянному прилавку, на котором были выставлены разнообразные хлебобулочные изделия, решив, что, поскольку он не уверен, чего хочет больше всего, ему просто нужно купить что-нибудь из всего ассортимента. Он как раз собирался высказать свою просьбу молодой женщине, принимавшей заказы, когда дверь на кухню открылась и в нее вошла миссис Гриббл собственной персоной. Ее слегка морщинистая смуглая кожа была припорошена мукой, как и короткая стрижка в африканском стиле, выглядывавшая из-под радужного шарфа, но глаза, как всегда, были ясными и дружелюбными.
Они также были сосредоточены на Джордане.
– Ты опоздал, сынок, – сказала она, протягивая ему белый фартук, – иди за мной.
Пораженный, Джордан опустил взгляд на материал в своих руках, а затем на округлую фигуру миссис Гриббл, которая двигалась за прилавком.
– Цоп, Цоп, – позвала она.
Если не считать сна, который приснился ему много лет назад и который по сей день оставался одним из его любимых, Джордан никогда не вставал за прилавок. Он двигался нерешительно, боясь, что миссис Гриббл передумает и отправит его собирать вещи.
Она этого не сделала. Вместо этого она пододвинула к нему тарелку, затем другую, на первой был слоеный вишневый пирог, покрытый шоколадной глазурью, а на второй – сдобная булочка, покрытая кремом и джемом.
Джордан застонал и уже собирался рассыпаться в благодарностях, когда она заговорила снова.
– Отнеси это к седьмому столику, а потом возвращайся поскорее, – приказала она. – Мы не любим заставлять наших клиентов ждать.
Застыв на месте, Джордан с тоской посмотрел на еду, которую держал в руках, затем поднял глаза на миссис Гриббл.
– Это, хм, не для меня?
Искра веселья промелькнула в ее темных глазах, но голос ее был серьезным, когда она ответила:
– Почему они должны быть для тебя? Мне сказали, что ты должен работать, и это именно то, что я для тебя планирую.
В памяти Джордана промелькнули слова, сказанные королем только этим утром:
– Сегодняшняя тема – «жертвенность».
Джордану стоило немалых усилий не разрыдаться, но, когда он, пошатываясь, направился к седьмому столику, ему потребовались все его силы, чтобы сдержать слезы, особенно когда он передавал тарелки нетерпеливым посетителям, которые тут же принялись поглощать выпечку.
Пытка… это была настоящая пытка.
И так продолжалось до тех пор, пока миссис Гриббл не передала ему тарелки и не отправила к другим столикам.
Кексы с глазурью. Шоколадные эклеры. Ягодные кексы. Сахарное печенье. Фруктовые пироги с глазурью. Рогалики, круассаны, крендельки. Торты из теста, чизкейки, бисквитные торты, пирожные в форме бисквитов, блинчики с начинкой, медовые торты, пирожные с мороженым… все торты. По мере того, как доставлялся каждый новый заказ, Джордан кое-что понимал: по сравнению с этим заданием смерть была милостью. Он был в этом уверен, как и в своем постоянно урчащем желудке.
И стало только хуже, когда дверь в пекарню открылась и вошли три знакомых лица.
Биар, Джонни и Блейк удивленно подняли брови при виде Джордана, стоящего в белом фартуке с полными руками пустых тарелок и столовых приборов.
На долгое мгновение они все застыли на месте, уставившись друг на друга.
Затем Джордан выпалил:
– Клянусь, этому есть вполне разумное объяснение.
Блейк фыркнул, Джонни расхохотался, а Биар прикусил щеку, чтобы сдержать смех. Последний был единственным из троих, кто знал о намерениях Джордана в то утро во дворце, и было ясно, что Биар быстро собрал все воедино, по крайней мере, каким-то образом, благодаря своему гениальному уму.
– Не могу дождаться, когда услышу обо всем этом, – сказал Биар, все еще безуспешно пытаясь скрыть веселье.
– Джордан, сынок! Третий столик нуждается в уборке! – позвала миссис Гриббл. – А одиннадцатый столик все еще ждет своих блинчиков! Цоп, цоп!
Братья Ронниганы расхохотались еще громче, поэтому Джордан сделал единственное, что мог, – добродушно вздохнул и проводил их в кабинку, прежде чем принять заказы. Они не позволяли ему уйти, пока он не объяснил причину своего присутствия, но Биар, его лучший друг, пришел Джордану на помощь и сказал им, что все объяснит позже. Однако он также многозначительно посмотрел на Джордана, давая понять, что хочет узнать подробности гораздо раньше, чем остальные, и Джордан кивнул, молча обещая, что поделится, как только сможет.
– Сынок!
Джордан вздрогнул и поспешил прочь от друзей обратно на кухню, слыша их сдавленный смех вслед. Когда их заказ был готов, он принес им три знаменитых латте «цинначок» миссис Гриббл – горячее какао, смешанное с коричным сиропом и политое взбитыми сливками, – а также поднос с шоколадными, клубничными и карамельными пончиками, покрытыми ванильным кремом, от вида которых у него в животе заурчало так сильно, как и у всех остальных. Ронниганы с тревогой посмотрели на него.
– Угощайся, приятель, – предложил Джонни, подталкивая пончики к Джордану. – Здесь более чем достаточно.
Джордан хотел этого. Он отчаянно хотел. Но он не мог не услышать голос короля снова:
– Сегодняшняя тема – «жертвенность».
Покачав головой, он сказал:
– Спасибо, но я в порядке. – Это обошлось ему недешево, но Д.К. того стоила. Чтобы отвлечься от чувства голода, и прежде чем миссис Гриббл успела позвать его обратно на кухню, он быстро спросил: – Как прошла примерка смокинга? – повернувшись к Блейку, он добавил: – Все готово к следующей неделе?
Голубые глаза Блейка заблестели, когда он взял свою кружку и сказал:
– Мы готовы, при условии, что Джира продержится так долго. – Он пожал плечами, ухмыляясь в свой стакан с цинначоком. – Что могу сказать? Я – находка. Ничего не могу поделать с тем, что она отчаянно хочет привязать меня к себе навсегда.
– Да, уверен, именно поэтому она с таким нетерпением ждет свадьбы, – сухо сказал Джонни. – Это не имеет никакого отношения к тому, что она хочет рвать на себе волосы из-за нашей сумасшедшей семейки и всех последних приготовлений, за которыми наблюдают мама и Гэмми.
Биар ухмыльнулся и ничего не сказал, не отрывая взгляда от пончика, который держал в руках.
Блейк полностью проигнорировал старшего брата – и младшего тоже – и сказал Джордану:
– Однажды тебе придется поделиться своим секретом, как с первого раза подобрать идеальный размер смокинга. Это действительно несправедливо, что нам приходится постоянно ходить на примерки, в то время как тебя приготовили за неделю.
– Боюсь, всему этому, – Джордан обвел рукой свое тело, – нельзя научить. Совершенство рождается, а не создается.
Блейк состроил гримасу.
– Напомни мне еще раз, почему я назначил тебя своим шафером?
Джордан захлопал ресницами.
– Потому что я твой любимый не брат. Это очевидно.
Несмотря на их подшучивания, Джордан был тронут, когда Блейк пригласил его принять участие в свадебной вечеринке, заявив, что считает Джордана таким же близким человеком, как и его кровные братья. Это было воспоминание, которое Джордан запечатлел глубоко в своем сердце, оно помогло заполнить пустоту, образовавшуюся после смерти его собственного брата Луки почти десять лет назад.
– Сынок! – позвала миссис Гриббл через всю пекарню. – Есть тарелки, которые нужно вымыть!
Вздохнув, Джордан сказал:
– Я, пожалуй, пойду. Съешь за меня еще один пончик, ладно? И скажи что-нибудь приятное на моих похоронах, когда я умру от голода. – Под их смешки он посмотрел на Биара и сказал: – В восемь?
Поняв, что он имеет в виду, Биар торжественно кивнул, и Джордан поспешил обратно на кухню.
День тянулся незаметно, проходили часы, пока Джордан обслуживал столики, развлекал клиентов, пускал слюни над выпечкой и мыл тарелку за тарелкой. Когда, наконец, магазин закрылся и конец был уже не за горами… потому что теперь ему наверняка разрешат уйти и сначала съесть все, что он сможет найти, миссис Гриббл резко остановила его планы.
– Пора по-настоящему повеселиться, – сказала она, отпустив своих сотрудников. С радостной улыбкой она велела Джордану сменить фартук на новый, а затем жестом пригласила его следовать за ней к длинному чистому рабочему столу в глубине кухни.
– По-настоящему… повеселимся? – медленно повторил Джордан. Обычно это звучало бы для него заманчиво, но после такого дня, который у него был, все, чего он хотел, – это свернуться калачиком перед камином и уткнуться носом в подушку.
– Король и королева устраивают послеобеденное чаепитие в канун праздника Кальдорас, – поделилась миссис Гриббл. – Что-то скромное, ничего особенного. Они попросили меня испечь торт, и ты мне поможешь.
Джордан отказался.
– Я не очень хороший пекарь. – Он был хорош в поедании тортов, но не в их приготовлении. Ему до сих пор снились кошмары о том, что он, Алекс и Д.К. испекли тортик на семнадцатилетие Биара, после чего его несколько дней рвало желчью синего цвета.
– К счастью для всех, кто в этом замешан, я хорошо, – сказала миссис Гриббл и хлопнула в ладоши. – Теперь они заказали трехъярусный торт с их любимыми вкусами: кокосовый крем для короля, шампанское и свежие фрукты для королевы, а для принцессы…
– Белый шоколад с клубникой, – тихо произнес Джордан. Он знал, что это любимое блюдо Д.К., так же как и то, что миссис Гриббл каждый год выпекает на ее день рождения.
Он также надеялся, что шеф-кондитер когда-нибудь согласится испечь его на их свадьбу, хотя пока не собирался обращаться с такой просьбой.
– Принцессы Делуции не будет в пятницу, – продолжила миссис Гриббл, рассказывая Джордану то, что он и так знал, – но торт все равно должен изображать королевскую семью в полном составе, и, как и все, что я пеку для них, он будет просто великолепен. – Она встретилась взглядом с Джорданом. – Ты готов приготовить что-нибудь волшебное?
Остро осознавая свои собственные ограничения, Джордан ответил:
– Готов помочь вам приготовить что-то волшебное. И я в равной степени готов приложить все усилия, чтобы не испортить это.
Миссис Гриббл от души рассмеялась.
– Полагаю, это приемлемо. А теперь, сынок, бери муку и приступим.
К тому времени, когда три торта были испечены, собраны вместе и покрыты глазурью и кремом, а фрукты уже стояли в холодильнике, чтобы их нарезали и добавили свежими в день вечеринки, уже по-настоящему стемнело.
Доведя кухню до сверкающего совершенства, Джордан был готов пасть духом, поэтому, когда миссис Гриббл приблизилась с напряженным выражением лица, ему пришлось подавить стон при мысли о том, какую новую задачу ему теперь предстоит выполнить.
Но затем она просияла и показала спрятанную за спиной тарелку, на которой лежал самый изысканный лимонный пирог с безе, который Джордан когда-либо видел. В другой руке у нее были две вилки, одну из которых она протянула ему, приглашая:
– Присаживайся, сынок. Ты это заслужил.
Во второй раз с тех пор, как вошел в ее пекарню, Джордан чуть не расплакался, но на этот раз от радости.
Двигаясь так быстро, что слегка спотыкался о собственные ноги, Джордан поспешил к ближайшему столику, в последнюю секунду вспомнив о хороших манерах и отодвинув стул для миссис Гриббл. Только после того, как она села и пирог оказался в центре стола, пекарь подтолкнула к нему подношение.
– Принимайся за дело.
Джордану не нужно было повторять дважды, но как раз перед тем, как его вилка коснулась пирога, из кармана донесся звон… это его ComTCD сообщил ему о времени.
Было восемь часов.
И тут же до него донесся отголосок разговора, который состоялся у него с Биаром днем ранее:
«Этот вечер еще в силе?»
«Только если ты не против».
«Ты прекрасно знаешь, что спрашивать об этом не стоит. Я бы ни за что не отпустил тебя одного».
Глядя на кремово-желтый десерт перед собой, Джордан понял, что ему нужно принять решение.
Он также знал, что, когда дело доходит до чего-то подобного, у него есть только один выбор, который он может сделать… или когда-нибудь сделает.
Уронив вилку, он поднялся со своего места и сказал:
– Спасибо, миссис Гриббл, но если вам больше ничего от меня не нужно, то я должен быть в другом месте.
Пекарь удивленно посмотрела на него.
– Но разве ты не голоден? У тебя в желудке шумит, как при землетрясении.
И снова в памяти всплыл голос короля:
– Сегодняшняя тема – «жертвенность».
«Что бы это ни значило», – сухо подумал Джордан.
Покачав головой, он сказал:
– Я в порядке. Но еще раз спасибо.
Миссис Гриббл долго пристально смотрела на него, но затем на ее лице появилось гордое выражение.
– Тогда беги, сынок. Ты хорошо поработал сегодня… в следующий раз, когда придешь, угощу тебя за счет заведения.
Джордан определенно поддержит ее в этом, и он с нетерпением ждал возможности сделать это очень скоро. Сказав ей об этом, он вышел из пекарни, достал из кармана пузырек со сферником, разбил его об пол и шагнул прямо в него. Через несколько секунд он оказался рядом с территорией своего нового пункта назначения.
Кладбище Хэллоугейт.
Глазам Джордана потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к темноте, но луна была полной и отражалась от покрытых снегом холмов и покачивающихся голографических деревьев, давая достаточно света, чтобы он смог разглядеть фигуру Биара, поджидавшего его прямо впереди.
Пробираясь по обледенелой траве, Джордан дрожал от холода, когда добрался до друга, но, в отличие от Джордана, Биар был готов.
– Я подумал, тебе может понадобиться это, – сказал Биар, протягивая толстое зимнее пальто.
– Спасибо, – сказал Джордан, надевая его и постанывая от того, какое оно теплое. – Я должен был прийти прямо из пекарни.
– Понимаю. – Губы Биара дрогнули, когда он указал на голову Джордана. – Ты принес половину ее с собой.
Услышав вопрос, заданный Биаром, и вспомнив о своем молчаливом обещании, которое он дал ранее, Джордан быстро рассказал о том, что произошло во время его встречи с королем и королевой, и о том, как это привело его в тот день к миссис Гриббл, а также о том, что он делал с госпожой Альмой и мастером Ингом до этого. Говоря это, он провел пальцами по волосам, отчего облако муки и сахара упало на снег. Сморщив нос, он закончил словами:
– Полагаю, я не хочу знать, как ужасно сейчас выгляжу?
– Нет, если ты хочешь сохранить то, что осталось от твоего достоинства, – ответил Биар, борясь с улыбкой. Но затем он посерьезнел и указал на дорожку, ведущую вглубь кладбища.
– Здесь холодно. Сделаем это?
Джордан кивнул.
– Веди, приятель. Я рядом с тобой.
Он был и всегда будет рядом. И в хорошие времена, и, как сегодня, в не очень хорошие.
Теперь у них стало традицией приезжать в Хэллоувейт за неделю до праздника только вдвоем. Они начали это на пятом курсе академии, в первый Кальдорас после битвы… и в первый Кальдорас, когда отца Биара, Уильяма, не было с ними.
Теперь они направлялись к его могиле, почти не разговаривая друг с другом по пути по идеально ухоженным дорожкам и мимо ряда за рядом круглых стеклянных табличек – надгробий в память об умерших.
Это была мрачная прогулка, какой она всегда была и какой должна быть. Джордан с детства много раз бывал в Хэллоугейте, но за годы, прошедшие после войны, он узнал гораздо больше имен, и все они погибли в борьбе с Эйвеном.
Читая некоторые из них, пока они с Биаром продолжали свой путь по заснеженным тропинкам, сердце Джордана сжималось от каждого всплывающего воспоминания, от каждого знакомого имени, которое он видел. Студенты из Акарнаи, которые были его одноклассниками и друзьями, такие как Филиппа «Пип» Сквикер и Блинк. Другие студенты, которых он знал не очень хорошо, но которые были еще слишком молоды, чтобы умереть, такие как Брендан Лабински и Ник Бакстер. Администратор Джарвис. Генерал Тайсон. Джексон Стерлинг, дедушка Деклана. Их так много, слишком много, и все они убиты в бессмысленной войне.
