Текст книги "Кальдорас (ЛП)"
Автор книги: Линетт Нони
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
Кайден пожал плечами, возвращаясь на свое место у стены.
– Я сказал им, что похищаю тебя, чтобы пойти и заняться сексом в саду.
Алекс застонала.
– Эй, это сработало. Они не станут нас искать. – Кайден широко улыбнулся. – Если ты поторопишься, мы, возможно, даже успеем вернуться вовремя, чтобы довести дело до конца.
Он приподнял брови, и Алекс рассмеялась, прежде чем взглянуть на картину и мгновенно протрезветь.
– Не позволяй ему задеть тебя, милая, – мягко сказал Кайден, его юмор улетучился.
– Не позволю, – пообещала Алекс, хотя они оба знали, что она лжет.
Больше не мешкая, она заставила себя подойти к портрету и выйти с другой стороны, на вершине Золотых утесов, откуда открывался вид на величественный город Мейя.
Медленно отвернувшись от панорамы, Алекс приготовилась к тому, что ей предстояло увидеть. К тому, кого она собиралась увидеть.
Но пока она осматривала знакомую местность, его нигде не было видно… ни следа Мятежного Принца.
Это было не в новинку, поэтому Алекс не сразу встревожилась. Она уже появлялась в картине раньше и обнаруживала, что он отправился бродить по своему заброшенному городу. Но он всегда возвращался к утесам… месту, где она оставила его, прокляла, чтобы он прожил остаток своей вечности.
В кустах послышался шорох, и Алекс поняла, что он вернулся. Почувствовал ли он каким-то образом ее приближение или уже возвращался, не имело значения. Скоро они снова встретятся лицом к лицу. Скоро она попытается выяснить, остался ли в нем хоть какой-то след человечности, погребенный под телом массового убийцы. Скоро она будет разочарована, как и всегда.
Но когда фигура вышла из кустов на свет, это оказался не тот, кого она ожидала.
Это был не Эйвен Далмарта.
Алекс громко ахнула, пирог выпал у нее из рук и разбился о землю.
Глава 2. Нийкс
Он знал, что она придет.
Он наблюдал за ней, как и обещал. Не в извращенном смысле, хотя она, скорее всего, сморщила бы носик и пошутила по этому поводу. Нет, он наблюдал за ней, желая убедиться, что она в безопасности и счастлива. Она заслужила это после всего, через что прошла. После всего, чем пожертвовала.
Так что он наблюдал.
Но он также ждал.
Ради этого дня.
Ради этого момента.
Ради всего, что было впереди, даже если он все еще не мог поверить, что у него есть «будущее». Его будущего не должно было существовать. Он не должен был существовать. И все же он был здесь. Все еще… существовал.
Он понятия не имел, как объяснит ей, ведь он и сам до конца не понимал этого. Но теперь, когда время поджимало, было уже слишком поздно искать ответы на неразрешимые вопросы.
Потому что рядом была она.
Выйдя из картины – или, скорее, войдя в картину – на Золотые утесы, окаймлявшие холст с изображением Мейи.
Город был настоящим чудом, хотя и ненастоящим. Он выглядел настоящим, вплоть до спиральных башен, сверкающих мироксом, и водопадов, низвергающихся в долину. Если бы не отсутствие меярин – или жизни в целом, за одним-единственным, жалким исключением, – то он бы подумал, что перед ними действительно Затерянный Город.
Это было не так. Но некоторые его части все еще каким-то образом существовали, вызванные к жизни силой Сорайи де ла Торра – Светом миров, разумной Библиотеки легенд.
Он был не настолько глуп, чтобы пытаться понять, как это работает. Библиотека была полна чудес, и выдуманная Мейя была наименьшим из тех, с которыми он сталкивался лично.
Присмотревшись к девушке повнимательнее, он увидел, как она озирается по сторонам, вопросительно нахмурив лоб. Он знал, кого она ищет, даже если ему хотелось надрать ей задницу за ее нежное смертное сердце, которое приводило ее сюда снова и снова. Но, несмотря на желание вбить в нее немного здравого смысла, он понимал, почему она продолжала возвращаться, это чувство она не могла отрицать, не могла игнорировать. Часть его чувствовала то же самое, хотя он годами старался подавить эти ностальгические чувства. Даже тысячелетиями.
Он слегка пошевелился, задевая золотистую листву, чтобы издать достаточно звука, чтобы ее обостренный слух это уловил, желая, чтобы она почувствовала его приближение. Но, несмотря на это, когда он медленно вышел из-за деревьев Серебряного леса на скалу, где стояла она, ее потрясение было настолько сильным, что она уронила предмет, который держала в руках – тарелку с каким-то десертом, вероятно, оставшимся с ее праздника Кальдораса. Она могла бы поймать тарелку с помощью своих бессмертных рефлексов, но даже не попыталась, вместо этого громко ахнула и уставилась на него, как на привидение.
Он усмехнулся, ничего не мог с собой поделать, учитывая обстоятельства.
Он также знал, что не мог предупредить ее, чтобы подготовить к встрече с ним. Она ожидала увидеть одного человека: принца-мятежника Эйвена Дальмарту.
А вместо этого…
– Привет, котенок.
Нийкс Рэдон наблюдал, как Александра Дженнингс, смертная, которая когда-то принадлежала ему на вершине этих самых скал, отреагировала на его тихое приветствие, ее карие глаза расширились… и быстро наполнились слезами.
– Нийкс, – выдохнула она, словно не могла в это поверить.
Он тоже не мог в это поверить, поэтому не мог винить ее за ошеломленное удивление. Одно дело, когда она могла найти его, посетив Врата Потерянных Душ, которые обеспечивали прямую, пусть и ограниченную, связь с миром за пределами звезд, но совсем другое… когда он вернулся к живым.
Даже если это было не так. Не совсем.
И все же…
Нийкс почувствовал, что у него начинает болеть голова, не только из-за вопросов, связанных с его нынешним состоянием, но и из-за причин этого.
И еще из-за ответственности, которая с этим была связана.
Это было то, чего он не ожидал с нетерпением. Но он мог побеспокоиться об этом позже. Прямо сейчас было кое-что еще, что требовало его внимания. Кое-кто другой.
Кто-то, кому явно нужна была небольшая помощь, чтобы справиться с шоком.
Избавившись от своих глубинных проблем, Нийкс выдавил из себя дерзкую улыбку и сказал:
– Знаю, что тебе больно отводить взгляд от моего совершенства, – он обвел рукой свое лицо и тело и подмигнул для пущей убедительности, – Но как насчет того, чтобы поменьше пялиться и побольше объятий. – Он раскрыл руки. – Иди сюда, Эйлия.
Он знал, что это не ее имя, но именно так ее впервые представили ему – давным-давно, – и ему казалось более естественным называть ее так, а не «Алекс». Казалось, она никогда не возражала. Теперь она даже не возражала, чтобы он называл ее «котенок», хотя раньше хмурилась всякий раз, когда он провоцировал ее этим прозвищем. Ему всегда нравилось, как легко было вывести ее из себя, особенно во время ее пребывания в прошлом. Так вот, это было то, что он использовал с любовью; что-то милое, что-то мягкое, что-то только для них.
– Я не становлюсь моложе, – протянул Нийкс, продолжая стоять как вкопанный. – Но, что еще важнее, ты тоже не молодеешь. Я что, вижу седые волосы? И морщины? Блин.
Алекс, наконец, пришла в себя от ощутимого толчка, и в следующую секунду она прыгнула вперед, врезавшись в Нийкса с такой силой, что он отшатнулся назад и издал приглушенный стон.
– Как ты здесь оказался? – спросила она, уткнувшись ему в грудь, шмыгая носом и сдерживая слезы, и сжала его так крепко, что он вздрогнул. – Почему ты жив? Кто… Что… Где… я не понимаю!
– Дыши, котенок, – сказал Нийкс, успокаивающе поглаживая ее по спине. Он уже привык к ее истерикам, хотя от ее реакции ему хотелось закатить глаза. Но он также должен был признать, что ему было приятно, что кто-то так сильно его любит!.. и очень по нему скучает. Он отдал свою жизнь за Алекс, но, как он однажды сказал ей – или, скорее, написал, – он не мог представить себе человека, более достойного его жертвы, особенно зная, что ей нужно было остаться в живых, чтобы спасти всех, кто был им дорог. И весь мир. Даже целые миры.
Мысли Нийкса помрачнели, когда он вспомнил, почему над ними нависла такая угроза, но он не стал углубляться в этот мысленный процесс, еще не готовый понять, куда он приведет. Или, скорее, к кому он приведет.
Вместо этого он слегка оттолкнул Алекс, пока не заглянул в ее заплаканные глаза и не увидел в них искреннее недоверие и надежду. Он не хотел, чтобы это чувство исчезло, но ему также нужно было удержать ее от поспешных выводов.
– Не очень-то деликатно об этом говорить, котенок, – мягко сказал он ей, – но я все равно мертв. С технической точки зрения.
Алекс вытерла щеки.
– Ты не выглядишь мертвым. – Она ткнула его в ребра. – Ты не ощущаешься мертвым. – Она огляделась, и в ее взгляде промелькнула неуверенность. – Это… это как-то связано… Неужели я случайно прошла через другие врата? Вот как ты здесь оказался? – Она нахмурилась, глядя на деревья. – Это не первый раз, когда Библиотека высаживает меня в неожиданном месте.
Нийкс покачал головой.
– Нет, ты именно там, где хотела быть. – Он многозначительно посмотрел на нее. – Хотя, почему ты продолжаешь приходить сюда, я никогда не узнаю. Если и был на свете смертный, который выжил бы только благодаря иррациональному оптимизму и глупой надежде, то это была бы ты.
Алекс переступила с ноги на ногу и уставилась в землю.
– Мне просто не нравится мысль о том, что он останется один. – Шепотом она добавила: – Никто не должен быть один.
Нийкс дотронулся пальцем до ее подбородка, запрокидывая голову, пока их взгляды не встретились.
– Обычно я бы согласился с тобой в этом, но если кто и заслуживает одиночества, так это он. По многим причинам, не последней из которых является то, что если бы у него была компания, то он с такой же вероятностью убил бы их, как…
– Я знаю, знаю, – прервала его Алекс со вздохом покорности. – Но не могу просто забыть, кем он был когда-то. Не так легко, как тебе, кажется, удается.
Нийкса охватило напряжение от ее слов. И горе. Потому что она была неправа… он не забыл. Эйвен Дальмарта когда-то был его лучшим другом, близким, как брат. Даже ближе. Нийкс помнил больше, чем Алекс когда-либо могла себе представить: слишком много лет воспоминаний – хороших воспоминаний – не счесть. Но он также помнил, как его друг свернул на темную тропу, а затем отказался возвращаться к свету. Так что, хотя он никогда не забывал, кем когда-то был Эйвен, он также никогда не забывал, кем стал сам. Это было то, чего он не мог позволить себе забыть. Особенно сейчас.
– Ты его видел? – спросила Алекс, снова тревожно оглядываясь по сторонам. Она прикусила губу и добавила: – Если он узнает, что ты здесь, он не…
– Я его не видел, – перебил Нийкс, прежде чем ее беспокойство успело усилиться. Уже не в первый раз он был рад, что она никогда не умела читать его мысли так же хорошо, как он ее, иначе она бы поняла, что он лжет сквозь зубы. Он не чувствовал за собой вины. По его мнению, роль Алекс в жизни Эйвена была исчерпана, и наоборот. Хотя ее неизменное сострадание означало, что она могла пытаться навещать его время от времени – вопреки его желанию – она заслужила право наслаждаться оставшимися человеческими годами, не оглядываясь через плечо и не опасаясь за своих близких. Те дни остались в прошлом. Для нее и ее друзей. Нийкс слишком сильно заботился о ней, чтобы снова вовлекать ее в то, что должно было произойти, особенно когда он сам знал лишь самые отдаленные намеки на то, что ждет его впереди.
Подавив разочарованный возглас, который мог бы только возбудить ее любопытство, он вместо этого сухо продолжил:
– Поверь мне, я не горю желанием делить передышку с человеком, который пронзил меня смертельным клинком, поэтому я более чем счастлив держаться на расстоянии от всех и каждого мстительного принца так долго, как только возможно.
Он говорил, надеясь, что она услышит правду в его словах, поскольку они были правдой, и не почувствует ничего сверх того, что он сказал.
Однако ему следовало быть немного осторожнее при выборе ответа, учитывая, как сильно она вздрогнула при напоминании о том, что Эйвен сделал с ним. Даже сейчас, спустя почти год после битвы при Грейвеле, воспоминания все еще причиняли ей боль. Это было ясно видно по ее чертам и затаилось глубоко в ее внезапно ставших затравленными глазах.
– Котенок, – пробормотал он, и в его голосе прозвучало извинение – за то, что он сказал, но также и за то, что произошло. Он никогда не хотел бросать ее, даже если всегда знал, что это произойдет, так или иначе. Он не жалел об этом, никогда не пожалеет, не тогда, когда его действия спасли ей жизнь. Но он всегда будет ненавидеть то, что ему пришлось оставить ее одну. Его единственным утешением было осознание того, что она не была совсем одинока, как и сейчас. У нее все еще были друзья, семья. И особенно Кайден, который всегда был рядом с ней, в большей степени, чем Нийкс мог… или хотел, если уж на то пошло. Но все же, видя боль в глазах Алекс при одном упоминании о его смерти…
– Я в порядке, – сказала она слегка дрожащим голосом, прежде чем сделала глубокий вдох и выпрямилась. – Обещаю. Просто… иногда это все еще тяжело. – Она попыталась изобразить неуверенную улыбку, которая, как он знал, предназначалась только ему. – Рискуя раздуть твое и без того непомерное эго, скажу, что правда в том, что в моем сердце есть дыра в форме Нийкса, и она никогда полностью не заживет. – Она обхватила пальцами его руку, ее улыбка погасла, когда она тихо добавила: – И я бы этого не хотела.
Нийксу пришлось проглотить ком в горле от глубины чувств, прозвучавших в ее словах, поскольку она была не единственной, чье сердце было ранено в тот день, когда клинок Эйвена пронзил его грудь, хотя его рана выходила за рамки фигурального. Но, несмотря на это, он заставил себя скорчить комичную мину и пробормотал самым сухим тоном, каким только мог:
– Звезды, я и забыл, какой драматичной ты можешь быть.
Его слова возымели желаемый эффект, вызвав у нее неделикатное фырканье.
– И не заставляй меня говорить о твоем чрезмерном проявлении эмоций, – продолжил Нийкс, решив прогнать тени из ее глаз. – Я не знаю, как Кайден это переносит. Бедняга заслуживает трофея. Нет, всех трофеев.
Алекс хихикнула.
– Он «терпит это», потому что любит меня. – Она снова ткнула Нийкса в ребра. – И ты тоже.
– Черт, – сказал Нийкс, снова скривившись, на этот раз от отвращения. – Любовь – это валюта, которую ценят только дураки. Отчаянные дураки.
– Тогда ты дурак, – сказала Алекс и улыбнулась, ее лицо озарилось весельем – именно такой взгляд он и надеялся увидеть. – Признай это. Ты самый отчаянный дурак из всех.
– Я ни разу в жизни не был в отчаянии, – сказал ей Нийкс, одергивая пиджак и властно фыркнув. – И, кроме того, я с трудом тебя переношу. Ударение на слове «с трудом».
Он мысленно услышал ответ Алекс, а также ее смех:
«Врунишка, врунишка, красные штанишки».
– Буду благодарен, если ты не будешь думать о моих штанишках, котенок, – парировал он, прежде чем ухмыльнуться и добавить: – Не усложняй ситуацию.
На этот раз ее смех был слышен, в глазах плясали огоньки, все тени исчезли.
Но затем она посерьезнела.
– Серьезно, Нийкс, как ты здесь оказался? И почему ты здесь? Не то чтобы я не рада тебя видеть… конечно, рада. Конечно, – повторила она с ударением, и удивление, которое чувствовала, отразилось на лице. – Это просто… думаю, должна быть какая-то причина?
Нийкс почесал подбородок, не зная, как много ему следует ей рассказать. Он знал, что она не успокоится, не получив должного ответа, но в то же время не хотел, чтобы она проявляла излишнее любопытство. У нее была жизнь, к которой ей нужно было вернуться, и, хотя он был благодарен Библиотеке за это воссоединение – более благодарен, чем мог выразить словами, – ему также приходилось быть осторожным в своих словах, иначе он рисковал, что она потребует участия. Последнее, что ему было нужно, – это беспокоиться о том, что она будет сопровождать его из-за какого-то ложного чувства долга, подвергая себя опасности, совершенно не задумываясь о последствиях. Те дни остались позади, и он был полон решимости убедиться, что так оно и останется, даже если ему придется связать ее Моксирилом и самому протащить сквозь картину. Позже она сможет простить его.
Но если он правильно разыграет карты, в этом не возникнет необходимости.
– Я и сам не до конца понимаю, – медленно начал Нийкс, быстро решая, что он скажет, а что нет, – так что у тебя будут вопросы, которые есть и у меня. Но что я знаю точно, так это то, что Библиотека привела меня сюда.
Алекс нахмурилась.
– В эту картину? – Она бросила взгляд поверх скал на город, прежде чем снова повернуться к нему, и ее морщинка меж бровей сменилась недовольством. – Ты застрял здесь, как Эйвен? Или, подожди, ты что, как мстительный дух, посланный сюда, чтобы мучить его? – Она нахмурилась еще сильнее и пробормотала: – Не похоже, что Библиотека стала бы так поступать.
– Не дух, – сказал Нийкс, уклоняясь от других вопросов. На этот раз он ткнул ее в ребра. – Из плоти и крови, помнишь?
– Но ты сказал, что все еще, ну, мертв.
Он кивнул, с удовлетворением отметив, что тени не вернулись, скорее всего, потому, что она была слишком поглощена замешательством.
– Да, – подтвердил он. – Если бы ты попыталась забрать меня с собой в фойе Библиотеки, то пришла бы без меня. Я больше не могу входить в мир живых. Но здесь, – он указал на искусственный пейзаж вокруг них и махнул рукой, указывая за его пределы, – это совсем другая история.
У Алекс округлились глаза.
– То есть ты хочешь сказать, что живешь в Библиотеке, а не за ее пределами? Что-то вроде… временной аномалии? Или пространственной аномалии? Или, может быть…
– Эй, не загоняйся, – перебил Нийкс, и его губы дрогнули. – Не думаю, что нам нужно навешивать на это ярлык, особенно учитывая мои уникальные обстоятельства, в которых я воскрес из мертвых, но в то же время и не совсем. Но да, насколько мне известно, то, что ты сказала, правда. Пока я остаюсь в пределах защитной границы Библиотеки – не только на этой картине, но и в любом другом месте Библиотеки – я могу оставаться в этом состоянии.
– Но почему? – спросила Алекс, снова хмурясь и вопросительно глядя на меня. – Повторяю, я не так уж и рада тебя видеть. Очевидно. Я просто… не понимаю, как такое вообще возможно?
Нийкс пожал плечами, но теперь он был особенно осторожен в своих словах.
– Ты уже знаешь, что Библиотека находится вне времени, не говоря уже о том, что она, помимо всего прочего, является мостом между мирами. Я не могу объяснить то, чего не понимаю, – временные аномалии, пространственные аномалии, эти вещи недоступны даже мне. Но ты, как никто другой, знаешь, что Библиотека полна загадок. Неужели так трудно смириться с тем, что есть ответы, которые мы, возможно, никогда не получим?
Очевидно, ей было слишком тяжело это принять, потому что она уперла руки в бока, а когда заговорила в следующий раз, то обращалась не к нему.
– Прости, Библиотека? – крикнула она в пространство, окружавшее их. – Не могла бы ты, пожалуйста, объяснить, почему ты привезла Нийкса сюда сейчас, а не, скажем, одиннадцать месяцев назад? Ну, знаешь ли, после того, как он умер, и я была безутешна?
Нийкс разрывался между желанием поморщиться от ее слов и рассмеяться над раздраженным выражением ее лица.
Неудивительно, что Библиотека не ответила, но тишина была достаточно красноречивой, чтобы Алекс вздохнула, поскольку к этому времени она уже знала, что у Сорайи де ла Торра всегда были причины для того, что она делала… и чего не делала. Как бы сильно Алекс ни хотела, чтобы Нийкс был с ней в эти месяцы горя и лишений, если бы она все это время полагалась на него, то никогда бы не нашла в себе сил победить Эйвена. Нийкс бросался бы спасать ее снова и снова, хотя на самом деле ей нужно было научиться спасаться самой. Если он просто мог жить в Библиотеке с момента своей смерти, она никогда бы не покинула его, чтобы отправиться в Вардаэсию, никогда бы не прошла через Врата Испытаний и не сблизилась со своими друзьями в процессе, никогда бы не воссоединилась с Ксираксусом, никогда бы не встретила Императрицу Тиа Ауранс, которая помогла сбыться пророчеству, что привело к поражению Эйвена. Ничего из этого не произошло бы, поскольку Алекс оставалась бы прикованной к Нийксу, независимо от того, был бы он жив или мертв.
Алекс снова вздохнула, очевидно, придя к тому же выводу, хотя и пробормотала себе под нос:
– Мы еще поговорим об этом позже.
Как и в прошлый раз, Нийкс знал, что слова были адресованы не ему, и на этот раз его чувство юмора взяло верх.
– У меня такое чувство, что ты не выиграешь ни в одном споре, который можешь предложить.
– Я не буду спорить, – чопорно сказала Алекс. – Я просто поделюсь несколькими очень красочными словами о своих чувствах.
Нийкс ухмыльнулся.
– Думаешь, всевидящая и всезнающая Библиотека еще не в курсе того, что ты собираешься сказать?
Она поджала губы.
– Это к делу не относится. Я все равно почувствую себя лучше, когда выскажу свои мысли. В деталях.
Улыбка Нийкса стала шире, но затем его веселье угасло, когда выражение лица Алекс изменилось.
– Я знаю, ты не все мне рассказываешь, – мягко заявила она. Это было сказано не со злостью; скорее, с пониманием, будто она уже знала на каком-то уровне, почему. Ее следующие слова подтвердили это. – И я знаю, что это, вероятно, потому, что ты защищаешь меня. Или пытаешься.
Нийкс не ответил, ни подтверждая, ни отрицая, просто пристально смотрел.
Алекс сглотнула, затем сказала:
– Ты должен что-то сделать, не так ли? Вот почему ты здесь, вот почему… вернулся? У Библиотеки есть для тебя какое-то задание?
И снова Нийкс ничего не сказал.
Она раздраженно выдохнула, отчасти раздраженно, отчасти смиренно.
– Ты не собираешься отвечать, не так ли?
На этот раз, когда он промолчал, она издала горловой звук разочарования. Но затем ее плечи опустились, и она прошептала:
– Это прощание, не так ли? Вот почему ты здесь, сейчас, сегодня.
При этих словах Нийкс не смог сдержать усмешки.
– Мы никогда не умели прощаться. Кажется, у нас не очень-то получается. Я с такой же вероятностью скажу тебе «да», а потом снова увидимся завтра.
О, если бы только это было правдой!
Алекс слегка улыбнулась, но только слегка.
– И все же, у меня такое чувство, что это прощание может быть более окончательным, чем наши предыдущие. – Она посмотрела ему в глаза и тихо спросила: – Увижу ли я тебя когда-нибудь снова?
Голос Нийкса был таким же тихим, когда он ответил с полной честностью:
– Не знаю, котенок, но надеюсь на это. – Он многозначительно оглядел их, прежде чем добавить: – Как мы оба поняли, нет ничего невозможного.
Алекс проследила за его взглядом, и у нее вырвался еще один тяжелый вздох – на этот раз более печальный, но в то же время с оттенком принятия, – прежде чем она наклонилась вперед и снова обняла его. Он прижал ее к себе, запоминая ощущение ее тела, находя утешение в осознании того, что она в безопасности, счастлива, жива. Это было все, чего он когда-либо хотел для нее.
– Я так горжусь тобой, Эйлия, – прошептал он ей на ухо. – Я знал, что ты способна на все, что сделала.
– Перестань быть таким милым или снова доведешь меня до слез, – сказала она, уткнувшись ему в грудь и слегка запинаясь, прежде чем взяла себя в руки.
– Что я тебе сказал, когда мы прощались в прошлый раз? – спросил он.
– Ты много чего мне сказал, – ответила она. – Иногда мне кажется, что ты говоришь просто для того, чтобы услышать себя.
Нийкс усмехнулся, прежде чем отстраниться и вытереть слезы со щек.
– Когда у тебя такой спокойный голос, как у меня, люди хотят его слышать. Это непреложный факт, котенок. Не я устанавливаю правила, я просто им подчиняюсь.
Она закатила глаза, но сказала только:
– Ты сказал мне: «Больше никаких слез».
– Так и было. – Он кивнул. – Но сейчас я хочу внести поправку: больше никаких слез печали. Поняла? – Он снова вытер ее щеки, нежно касаясь пальцами кожи. – Слезы исцеления, слезы надежды, слезы счастья? Это разрешено.
Алекс быстро заморгала, словно пытаясь не выпустить еще больше слез, сдерживая их усилием воли. Хриплым голосом она сказала:
– Я буду скучать по тебе. Знать, что ты жив – или существуешь, или кем бы ты ни был – становится легче. Но все же…
Нийкс наклонился и поцеловал ее в лоб.
– Я тоже буду скучать по тебе, котенок. Но знание того, что ты жива, и что остаешься таковой, – он послал ей взгляд, безмолвно напоминая, что нужно держаться подальше от неприятностей, – тоже облегчает мне задачу.
– Чем бы ты ни занимался в Библиотеке… – Алекс вздрогнула, и Нийкс приготовился к ее вопросу, но она удивила его, спросив: – Значит ли это, что ты больше не будешь следить за мной, как самый большой в мире сталкер?
Нийкс испуганно рассмеялся.
– Поверь мне, никто не рад этому больше, чем я. Честно говоря, я думал, что меня вырвет, когда вы с Кайденом обменивались Кальдорскими подарками сегодня утром. Я никогда в жизни не видел ничего более сочного.
Алекс покраснела и прищурилась.
– Это было личное.
– Хотел бы я, чтобы это было так, – пробормотал Нийкс с возмущенным выражением лица, отчего ее румянец стал еще ярче. Но теперь в ее глазах снова появился блеск… он знал, это произошло во многом благодаря молодому человеку, ожидавшему ее по другую сторону картины. Кайден был рядом с Алекс во всем, и Нийкс не мог представить, чтобы кто-то, кому он доверял бы больше, позаботился о ней вместо него. Вот почему он смог мягко сказать: – Тебе пора уходить, котенок.
Она медленно кивнула, блеск в ее глазах слегка угас, но не исчез полностью. Нийкс знал, что с ней все будет в порядке. Они оба будут в порядке.
– А что насчет тебя? – спросила Алекс, взглянув на маленькую картину, которая висела на дереве, закрывая дверь в фойе библиотеки. – Полагаю, ты не останешься в этой картине?
Нийкс покачал головой, но единственным ответом, который он дал, было:
– Звезды, надеюсь, что нет. Можешь представить, застрять здесь с Эйвеном на целую вечность?
– По крайней мере, он не сможет убить тебя снова, ведь ты уже мертв, – задумчиво пробормотала Алекс.
Нийкс сохранял невозмутимое выражение лица, даже выдавил улыбку, когда сказал:
– Нет худа без добра.
Алекс с беспокойством посмотрела на город, раскинувшийся внизу.
– Ты уйдешь до того, как он вернется, верно? До того, как он тебя увидит?
Нийкс приподнял бровь.
– Ты больше беспокоишься обо мне или о нем?
Она на мгновение задумалась, прежде чем признаться:
– И о том, и о другом, по разным причинам.
– По крайней мере, честно, – сухо заметил Нийкс. – Глупо и до нелепости мягкосердечно, но честно. – Когда Алекс продолжала смотреть на него, ожидая ответа, он вздохнул и сказал: – Нет, Эйлия. Хочешь верь, хочешь нет, но мне не нравится мысль о том, что я дам Эйвену шанс попытаться ударить меня ножом во второй раз. Я не буду здесь задерживаться… как только ты уйдешь, я тоже уйду.
К счастью, она услышала именно то, что хотела, как он и предполагал, тщательно подбирая слова. К еще большему счастью, она больше не пыталась спросить, куда он направляется. Не то чтобы он мог ответить ей, поскольку это знание еще не было ему дано. Но были и другие вещи, о которых он не хотел, чтобы она задумывалась, вещи, которые заставляли его говорить ей полуправду большую часть их разговора. Она бы пнула его в голень, если бы знала, что он скрывает, но так было лучше для нее, и она чувствовала себя как можно спокойнее.
Подавшись вперед, чтобы обнять его в последний раз, Алекс крепко прижала его к себе и прошептала:
– Обещай, мы снова увидимся. Мне все равно, когда, мне все равно, как, просто пообещай мне.
Он успокаивающе сжал ее талию.
– Ты же знаешь, я не могу дать такого обещания, – прошептал он в ответ. – Но могу пообещать, что, хотя я, возможно, больше и не буду «следить за тобой, как сталкер», я все равно всегда буду с тобой. – Он отодвинулся достаточно, чтобы прижать палец к ее груди, прямо над сердцем. – Прямо здесь.
У нее задрожали губы, но она сделала глубокий вдох и сумела сдержать слезы, когда прохрипела:
– Я люблю тебя, Нийкс. Куда бы ты ни отправился дальше, что бы тебе ни пришлось делать, не забывай об этом. И не забывай меня.
Он закрыл глаза, его затопило тепло от ее слов, от чистоты их дружбы, и его голос стал таким же хриплым, когда он ответил:
– Я тоже люблю тебя, котенок. – Затем он позволил себе поддразнить ее: – Но что касается того, чтобы забыть тебя? Я могу только надеяться.
Алекс быстро высвободилась из его объятий, но только для того, чтобы легче было ударить его по руке.
– Тебе повезло, что я знаю, что ты не это имел в виду.
Нийкс потер бицепс и улыбнулся, увидев выражение ее лица.
– Разве нет?
Она прищурилась.
– Если твоей целью было заставить меня уйти от тебя, то ты в этом преуспел.
Отвесив насмешливый поклон, Нийкс сказал:
– Тогда моя работа здесь закончена.
Они нуждались в этом. В этом моменте. В этом легкомыслии. В этой часть их прощания. Это облегчило тяжесть, которую они оба чувствовали, особенно когда Нийкс взял Алекс за руку и подвел ее обратно к маленькой картине, остановившись перед ней вместе с Алекс.
– Не хочу прощаться, – тихо сказала она, переводя взгляд с картины, изображавшей прихожую, на него. – Не в этот раз.
Поняв, Нийкс повторил свое предыдущее движение и наклонился, чтобы в последний раз поцеловать ее в лоб, прошептав:
– Тогда не надо.
У нее перехватило дыхание, в глазах снова заблестели слезы, но она кивнула и на мгновение крепче сжала его пальцы, прежде чем отпустить. И затем, бросив на него последний долгий взгляд, который сказал ему все, что он для нее значил, все, что он всегда будет для нее значить, она протянула руку, чтобы коснуться портрета, и исчезла из «Золотых скал», оставив Нийкса одного.
По крайней мере, она так предполагала.
Но он был не один.
И его – их – не было на протяжении всего разговора.
Проведя рукой по лицу, Нийкс понял, что нет смысла откладывать неизбежное, как бы ему этого ни хотелось. Сделав глубокий, успокаивающий выдох, он заставил себя шагнуть вперед, направляясь туда, где он ждал прибытия Алекс, скрытый деревьями Серебряного леса, но все еще с видом на скалы и город вдалеке. Он остановился, как только достиг того, что оставил позади, когда появилась Алекс.
Кого он оставил.
Потому что сейчас перед Нийксом стоял Эйвен Далмарта, застывший на месте у ствола Серебристого дерева, будто его привязал к нему Моксирель, его золотые глаза горели.
Если бы взгляды могли убивать, Нийкс сейчас лежал бы на глубине шести футов.
Это было то, о чем он не хотел, чтобы Алекс знала… она предполагала, что Эйвен не сможет убить его во второй раз, но она ошибалась. Из того немногого, чем Библиотека поделилась с Нийксом, следует отметить, что он действительно может умереть – снова – и если это произойдет, он не вернется в мир за пределами звезд. Вместо этого он будет стерт с лица земли.
