Текст книги "Рождество в твоих руках (ЛП)"

Автор книги: Линда Лаел Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Мистер МакКетрик? – Пайпер Сент-Джеймс стояла непосредственно рядом с его кроватью и высоко подняла керосиновую лампу. Голос у нее был взволнованный, что объясняло, почему она подошла ближе, хотя рисковала коварным нападением на ее добродетель. – Вы в порядке? На мгновение я подумала, что ...

Внезапно она снова умолкла.

Если бы у него были силы, он с помощью недвусмысленных выражений дал бы ей понять, что естественно не был в порядке, а именно потому, что кто-то стрелял в него. Но он подавил в себе этот порыв, и вместо этого подчеркнуто осторожно спросил:

– У вас случайно не найдется для меня немного виски?

ГЛАВА 3

– Конечно, у меня нет виски, – ответила Пайпер несколько более укоризненно, чем предполагалось. – Это школа, а не забегаловка.

– Очень жаль, – сказал Сойер немного ворчливо. – Я бы сейчас не отказался от глотка виски. А лучше от целой бутылки.

Пайпер сделала шаг назад, после того как поставила лампу на ночной столик, чтобы она не упала, и не воспламенила тут все.

– Тогда, вероятно, вы потерпели неудачу, так как ваша лошадь привезла вас сюда, а не под дверь паба «Ущелье».

Он посмотрел на нее, прищурившись, и она рассеянно спросила себя, насколько хорошо мужчина будет выглядеть при свете дня, когда он умоется и на нем будет больше одежды, чем простая повязка, ее одеяла и кухонное полотенце в форме петли, которое доктор Говард скрутил для закрепления его левой руки.

– Вы одна из тех фурий, – спросил он с оттенком мягкого неодобрения, – которые при помощи топора превращают барные стойки в щепки, крушат зеркала и разбивают каждую бутылку, стоящую на полке?

Пайпер оскорбил этот вопрос, хотя на самом деле, ей должно быть безразлично, какое мнение у этого мужчины о ней.

– Нет, – ответила она раздраженно. – Если кто-то хочет травить свое тело алкоголем, то меня также не интересует, если его жена, его дети и все общество отказываются от него.

В его смехе отразилась боль, которая мучила его.

– Если вы так говорите, – только и ответил он.

Лучше бы Пайпер покинула эту комнату как можно скорее. Она желала, вовсе не приближаться к его кровати, даже если увидела только верхнюю часть его обнаженного туловища. Увиденное возмутило ее, но девушка обязана была признаться, что это напомнило ей о греческих богах и героях, о которых она так много читала.

Пайпер попыталась собрать все свое достоинство воедино, что доставило ей большие трудности, и потянулась к лампе.

– Если вам больше ничего не нужно, я пойду, так что вы можете продолжать поправляться, –сказала она настолько ласково, как могла.

– На самом деле, я нуждаюсь в одной вещи, – выдавил он тихо.

Она снова попятилась от него, поспешное движение заставило пламя в светильнике замерцать.

– И что же это? – спросила она сдержанно.

– Небольшая компания. Кого-то, с кем я могу поговорить, в то время пока жду, когда эта дыра в моем плече снова немного успокоится. На данный момент это ощущается, будто бы я высыпал на него раскаленные угли. Почему бы вам не принеси стул – я полагаю, найдется один – присесть рядом со мной и рассказать, как могло случиться, что такую утонченную даму как вы, занесло в такой грубый город как Блу Ривер.

"Смеется ли он надо мной? «Утонченная дама» была иронией?

Или я веду себя по отношению к нему не только черство, но и высокомерно?"

Она поставила лампу обратно на ночной столик и подтащила свое кресло-качалку, пока оно не встало в круг слабого света, который распространял светильник. Потом девушка села и сложила руки. На данный момент это все, что она смогла преодолеть в себе, и, по меньшей мере, по ее меркам это было уже кое-что.

– И? –напомнил Сойер МакКетрик. – По вашей манере речи и то, как вы ведете себя, могу предположить, что вы прибыли сюда с восточного побережья. Что привело вас в дикий Техас?

– Я уже озвучивала это, – ответила она чопорно. – Я учительница.

– Разве в штате Массачусетс или Нью-Гемпшире нет школ, или там, откуда вы приехали?

– Я из Мэна, если вы непременно хотите знать, – объясняла она ему, борясь с настойчивым желанием, сказать этому мужчине, что там «откуда она приехала» она и хотела быть.

– Супруга Клэя, Дара Роуз моя кузина. Она убедила меня приехать сюда и занять свободную должность учительницы, оставшуюся после мисс Креншоу.

– Дара Роуз, – проговорил Сойер с улыбкой. – Клэю повезло, что он нашел себе такую женщину.

– Могу с вами только согласиться, – добавила она непреднамеренно более мягким тоном.

Он осмотрел ее в мерцающем свете керосиновой лампы.

– Справляетесь ли вы с жизнью Дикого Запада? – вежливо осведомился он.

От нее не ускользнуло, что во время речи уголок его рта подергивался. Она знала, что он испытывает боль, но видимо, решил терпеть и не ворчать. Так же как у Клэя у него был твердый характер, но Клэй был молчалив, что демонстрировало его с более элегантной стороны.

Пайпер основательно обдумала, прежде чем дать ответ.

– Иногда я чувствую себя здесь одиноко, – призналась она.

– В любом месте можно почувствовать одиночество, – ответил Сойер.

Пайпер не могла с этим поспорить, поэтому сказала:

– Звучит так, будто вы испытали это на собственном опыте.

Слабая ухмылка мелькнула на его лице, в то время как он поднял правую руку в утвердительном жесте.

– Конечно. Нечто подобное испытывал каждый, хотя бы раз.

Даже в ослабленном состоянии Сойер МакКетрик не производил на Пайпер впечатления мужчины, которому чего-то не хватало. Было в нем некое отличие, своего рода беспечность, которая даже сейчас просматривалась в нем, хотя его мучили сильные боли.

– Я наслаждаюсь временем, проведенным с детьми, – призналась она. Она чувствовала себя странно смущенной, потому что считала, что этот мужчина представлял собой больше, чем можно было увидеть на поверхности.

– Я бы сказал, что для учителя это хорошее качество, –сказал он, а затем они оба замолчали.

Для Пайпер предпочтительней было бы просто начать говорить, чтобы преодолеть молчание. Но это было вовсе не в ее манере.

– Думаю, что сейчас, я смог бы перенести прием пищи, – небрежно сказал Сойер. –Если ваше предложение по-прежнему в силе.

Испытав облегчение от мысли о том, что может сделать что-то, даже если это было нечто настолько простое, она вскочила со своего стула и схватила керосиновый светильник.

– У меня есть тушеная фасоль, – сказала она. – Я принесу вам порцию.

Когда девушка вернулась к нему с миской и ложкой в одной руке и лампой в другой, она увидела, что он положил подушку таким образом, чтобы мог сидеть в кровати прямо.

Пайпер снова поставила лампу на ночной столик, затем подала своему гостю чашку с ложкой, на которые он посмотрел с выражением забавы на лице и в то же время огорчения.

– Я могу использовать только одну руку. Я даже могу сам жевать, но вы должны, по крайней мере, подержать чашку.

Естественно, Пайпер следовало быть готовой к этому, но она не была воодушевлена данной идеей. Так как она знала, что кресло-качалка располагалось недостаточно близко к нему, она нерешительно присела на край кровати. Обеими руками девушка держала чашку, в то время как от мысли, что ее поведение было само по себе неуместным, по телу прошла дрожь.

Глубоко внутри она была бунтовщицей, но до сих пор ей всегда удавалось скрывать этот факт от большинства людей.

Улыбаясь, Сойер попробовал ее густого супа. Так как горевшее пламя в печи стало маленьким огоньком, пока они беседовали, еда стала еле теплой, но, похоже, его это не беспокоило. Он ел медленно и очень мало, и каждый раз откидывался на подушку. Кажется, пища для него была слишком напряженным занятием.

– Хотите еще? – тем не менее, спросила Пайпер. – Я могла бы ...

Он скривил лицо и покачал головой. Его кожа даже в тусклом свете казалась светло-серой и восковой, и выглядело так, будто рана снова начала кровоточить, хотя и не так сильно, как в самом начале.

– На данный момент этого достаточно, – сказал он. – Тем не менее, боюсь, что должен буду принять небольшое количество опиесодержащего средства.

Кивнув, Пайпер отложила чашку вместе с ложкой в сторону, схватила коричневую бутылку, которую оставил ей доктор Говард, и вытащила пробку.

– Я быстро вытру ложку, и затем ...

Она не договорила, так как он вырвал бутылку из ее руки, прижал ее к губам и сделал большой глоток.

Преодолев первоначальное потрясение, она быстро забрала у него бутылку.

– Мистер МакКетрик! – сказала она грозным тоном, который в любом другом случае мог услышать только один из ее озорных учеников.

– Это медикамент, а не вода, причем очень высокопроцентный.

– Очень на это надеюсь, – со вздохом возразил он, закрыл глаза и стиснул зубы, пока ожидал, когда опиум попадет в его кровь. – В любом случае, виски было бы предпочтительней.

Вскоре после этого он заснул.

Пайпер убедились, что бутылка с настойкой больше не стоит в зоне его досягаемости, и вынесла из комнаты посуду. Спокойно она переставляла одну ногу за другой, чтобы шумом не разбудить спящего.

После того, как она прибралась, взяла одно из одеял, которые привез для нее доктор Говард, и накинула его на плечи, потому что ее пальто было испорчено. Таким образом, она вышла наружу, в снег и леденящий мороз, держа в руке лампу, жертвовавшую для нее немного света по дорожке до домика уборной. На самом деле, она использовала бы ночной эмалированный горшок, который стоял под кроватью, но в присутствии мужчины ее путешествие на улицу казалось разумней.

Путь к уборной был трудным, но не столь напряженным, как прошлой ночью, когда она должна была наносить воду и дров, а после, позаботиться о лошади мистера МакКетрика. Пайпер услышала успокаивающую капель, вероятно снег на крыше школы, начал таять. Ночное небо было усеяно звездами.

По крайней мере, на данный момент перестал идти снег, что после посещения домика уборной воодушевило Пайпер сходить к конюшне, где большой мерин стоял и спокойно жевал сено. Она тихо говорила с ним, поглаживая шею, потом удостоверилась, что у него было достаточно воды. Во время визита Клэй наполнил корыто, чтобы животное не довольствовалось ведром воды, стоящим на земле.

Вернувшись в школьное здание, Пайпер поставила лампу в сторону, взяла кастрюлю с фасолью из печи и отнесла ее на улицу, где холод предотвратит порчу еды.

Девушка закрыла дверь на засов и направилась к печи, чтобы погасить огонь на ночь. Так как масляная лампа вскоре бы иссякла, она в спешке расправила импровизированную постель из одеял на полу. В чашке с теплой водой вымыла руки и лицо, почистила зубы пищевой содой. Принимая в расчет, что теперь она делила дом с мужчиной, не стала надевать одну из своих фланелевых ночных сорочек.

Таким образом, ничего иного ей не оставалось, кроме как ложиться спать в платье, которое проносила уже в течение всего дня. Пайпер потушила лампу, легла как можно ближе к печи, но так, чтобы не обжечься, а потом завернулась в одеяла. Деревянный пол был жестким и позволял Пайпер страстно мечтать о ее тонком, продавленном матрасе, на состояние которого она часто жаловалась, хотя только Даре Роуз.

Измученная, она закрыла глаза и надеялась быстро заснуть, чтобы хотя бы во время сна забыть об этой неудобной ситуации. Вместо этого она внимательно прислушивалась к каждому шороху в ее окружении. Несколько раз она полагала, что слышит поблизости скребки и царапанье крошечных коготков по полу, что конечно не придавало ей покоя.

В конце концов, ее одолела усталость, и они провалилась в глубокий сон без сновидений.

Когда позже Пайпер проснулась, все ее кости ныли. На самом деле, ей пришлось на некоторое время задуматься, пока она снова не вспомнила, почему именно спала не в своей постели, а на ледяном полу.

Ее кровать была занята неким Сойером МакКетриком, она представила это, и ее щеки начали пылать. По крайней мере, сегодня утром светило солнце, что сразу улучшило ее настроение. Ее конечности казались несгибаемыми, когда она поднялась и подошла к печи, чтобы разжечь огонь новыми дровами. Немного испуганно она посмотрела на большие настенные часы, которые показывали, что уже минуло восемь часов – а Пайпер все еще не позвонила в колокол.

Однако не имелось серьезной причины для заботы, так как сегодня также было маловероятно, что хотя бы один ученик появится на занятиях. Хотя снегопад прекратился, и солнце оповещало о прекрасном дне, большинство дорог были все еще непроходимы.

Ладонью, которая уже не была столь болезненной, Пайпер протерла отверстие в тонком слое инея, образовавшемся на окне. Когда стекло стало прозрачным, она смогли увидеть, что небо было ярко-синего цвета. На небе полностью отсутствовали облака. С крыши на землю непрерывно капала талая вода, а в снежном ландшафте постепенно выделялись направления дорог. Их можно было определить с помощью легких углублений, которые тянулись по снежному покрову до самого горизонта.

Слегка ворчливый голос, который неожиданно прозвучал позади нее, испугал Пайпер настолько, что она подумала, что ее сердце перестанет биться. Благодаря незваному гостю, о радости изменения погоды было забыто – а также из-за других забот.

– Здесь, по крайней мере, найдется кофе? Или же это такое же прегрешение как виски? – спросил Сойер МакКетрик.

Пайпер резко повернулась и увидела, что он стоит в дверях ее комнаты – причем сам по себе! Верхняя часть тела все еще было обнажена, но к счастью, ему каким-то образом удалось натянуть свои брюки. Он даже снова надел свои сапоги.

Вопреки всем признакам бледности и истощения, он казалось, готов столкнуться с трудностями, которые принесет этот день или, по меньшей мере, следующие минуты.

Она облегченно ему улыбнулась. Если Сойер был снова на ногах, в ближайшее время он мог уже уйти отсюда – вероятно, уже даже очень скоро.

– Я сварю вам кофе, – сказала она ему. – Присядьте.

Он прислонился к дверному косяку, пожалуй, чтобы поберечь силы, рассматривая оттуда упомянутые детские стулья и парты.

– Куда? – спросил он, извергая слова почти рыча.

Пайпер, однако, была полна решимости оставаться вежливой, даже если мистер МакКетрик думал, что должен показать свою жесткую сторону.

– У моего письменного стола стоит стул, – объясняла она. – Возьмите его.

При каждом шаге он опирался о стену, и Пайпер поняла, что он не поправился должным образом, как это показалось ей на первый взгляд. Он подтянул к себе стул и опустился на него.

– Где моя рубашка? – спросил он. – И мой кольт?

– Вашу рубашку я сожгла, – объяснила она с улыбкой. – Она была полностью испорчена. А кольт я убрала, так как здесь вы в нем не нуждаетесь.

Она налила воду в небольшой эмалированный кофейник, который вместе с тремя чашками, узкой кроватью и креслом-качалкой принадлежал к школьному инвентарю.

Раздраженно, он провел рукой по волосам. Действие опиумной настойки однозначно прошло, и должно быть он пережил беспокойную ночь.

– Мне нужна рубашка, – настаивал он. – И кольт.

– Мне очень жаль, – ответила Пайпер. – Но, Клэй определенно принесет вам что-то из одежды, когда придет, чтобы забрать вас на ранчо.

Ей вовсе не хотелось обсуждать оружие и дальше.

Сойер сморщил лоб. Его подбородок был покрыт щетиной. Когда он посмотрел на Пайпер, он настолько прищурился, что были видны только узкие щелочки.

– И когда это должно произойти? – проворчал он. – Мой сундук все еще стоит на станции. Внутри достаточно сменной одежды.

Так как она не знала, когда точно Клэй вернется, а также не было никакой возможности доставить сундук Сойера со станции, Пайпер промолчала. Вместо этого она бросила горсть кофейных бобов в кофемолку и повернула ручку, встретившись с интенсивным ароматом молотого кофе. Обычно, кофе для Пайпер был чем-то исключительным, но с тех пор как начался снег, она начала пить его значительно чаще, чем привыкла. Так как кофе не был основным продуктом питания, она не получила его с поставкой на дом, в отличие от входящих в комплект консервов, мяса, картофеля и сливочного масла, как части ее зарплаты. Так как Пайпер экономила каждый пени, чтобы позволить себе приобрести билет домой, Дара Роуз являлась тем, кто жертвует ей кофейные зерна – также канцелярские принадлежности, почтовые марки и туалетное мыло. Бог богато вознаградит ее за щедрость натуры.

Сойер откашлялся, по-видимому, потому что она проигнорировала его бесцеремонный вопрос.

– Когда Клэй снова вернется?

– Я не знаю, – ответила Пайпер правдиво. – Надеюсь, что скоро.

Потом он снова осмотрелся и опять наморщил лоб.

– Где вы собственно спали прошлой ночью?

Она положила несколько ложек молотого кофе в кувшин, перемешала его и поставила на печь, чтобы вода закипела.

– Вы не должны беспокоиться об этом, – ответила она веселым тоном.

Короткое, без эмоциональное фырканье стало его ответом. Потом он отодвинул свой стул и встал, что очевидно, стоило ему не малых усилий, даже если он пытался это скрыть.

– Полагаю то, что я ищу, находится снаружи за домом, не так ли? – спросил он.

Она отвернула от него лицо, чтобы он не заметил, как она покраснела.

– Да. Но снега очень много, и дорожка туда еще не очищена, – после короткой заминки она добавила, – Под кроватью стоит ночной горшок.

– Я не пользуюсь ничем подобным, – сказал он, подчеркнуто растягивая слова. Медленно пересек комнату, взял то же одеяло, в которое раннее куталась она, и обернул вокруг себя, вместо рубашки. Защищаясь таким образом от холода, он покинул здание школы и захлопнул за собой дверь.

Ей оставалось только надеяться, что он не рухнет снова в снег, потому что не была уверена, что ей удастся во второй раз затащить его внутрь. Она нервно ждала и даже налила еще больше воды в кувшин, в то время, пока боролась с собой, чтобы не встать у окна и высматривать Сойера МакКетрика.

Через несколько минут он вернулся, сняв одеяло, обернутое вокруг его плеч, когда снова сел за письменный стол.

Она налила ему чашку кофе, даже если размолотые зерна еще не успели осесть, но на данный момент с этим ничего нельзя было сделать. Затем поставила кружку перед ним и спросила:

– Завтрак?

– Снова фасоль? – пробормотал он и угрюмо улыбнулся.

– У меня есть солонина и несколько яиц. Этого будет достаточно, или я лучше должна рискнуть своей жизнью и привезти еду из гостиницы, которая будет больше соответствовать вашему вкусу? Я могла бы запрячь собак в сани и отправиться в путь.

Он засмеялся. Его лицо сегодня утром приобрело немного больше цвета, но это могло быть потому, что он только что вернулся с мороза.

– Вы не скупитесь на острые высказывания, не так ли?

– Так же как вы на дурные манеры, – вернула она немедля, но из ее уст это прозвучало немного мягче, чем предполагалось. В улыбке этого мужчины было нечто особенное, ко всему прочему умные сине-зеленые глаза, манящий рот ...

«Эй, остановись!» – голос в ее голове заставил ее вздрогнуть. – «Не смей даже думать ни о его улыбке, ни о его рте». Она имела в виду, что для Сойера МакКетрика было отведено только одно положение, он являлся кузеном Клэя. Потому что даже самые лучшие семьи имели в своих рядах, по крайней мере, одну черную овцу.

– Простите, – сказал он, но это не прозвучало, как будто он на самом деле имел это в виду.

Она принесла мясо и яйца из металлического ящика, стоявшего в гардеробной, так как это была самая холодная часть всего здания.

– В распоряжение маршалу предоставляется маленький домик, – сказала она небрежно после того, как они снова помолчали в течение нескольких минут. – Так решила городская администрация.

– Я знаю, – ответил Сойер. – Я уже бывал ранее в Блу Ривер, – кофе, казалось, улучшил его настроение. Горячая еда, вероятно, сделала бы из него действительно общительного мужчину. – В то время там жила Дара Роуз со своими детьми.

– О, – сказала Пайпер, она не могла этого припомнить. Она перевернула на сковороде ломтики свинины, разбила три яйца и влила их в сотейник. В горячем жире они начали шипеть.

– Вам в использование предоставили довольно скудное жилье, – отметил он.

Было очевидно, что он разговаривал с ней лишь из вежливости, без чего она вполне могла обойтись.

– Кровать ощущается, будто всю ночь спал на камнях, и нет никакой возможности принять ванную.

Конечно, Пайпер мечтала о ванной в этих четырех стенах, такой, какая была у Дары Роуз на ее прекрасном ранчо, и она также хотела бы новую кровать и хороший матрац. Тем не менее, она рассердилась на его слова, потому что именно это скудное жилище, спасло ему жизнь.

– Я справляюсь с этим, – сказала она неприязненно.

Сойер тихо вздохнул.

– Это не должно было быть оскорблением.

Девушка переложила мясо и два яйца на жестяную тарелку – также услуга дружелюбного народа Блу Ривер – которую поднесла вместе с ножиком и вилкой к письменному столу. С громким звоном она поставила все это перед ним и уперла руки в бока.

– Желаете еще кофе? – спросила она без капли радушия.

– Да, мэм, с удовольствием, – ответил он. – Если вам не составит труда.

Затем она бросилась обратно к печи, с помощью тряпки взяла кофейник и отнесла к письменному столу, который служил учительским и обеденным столом одновременно. С громким шумом она поставила кувшин.

– Спасибо, – вежливо сказал новый маршал.

– Не стоит благодарности, – прорычала она.

В этот момент раздался стук в дверь. В Пайпер немедленно затеплилась надежда, что заставило забыть свой гнев и раненую гордость. Может быть, Клэй вернулся раньше, чем ожидалось, или док Говард ...

Тем не менее, ей так и не удалось окончить свою мысль, так как дверь открылась, на пороге стояла Бесс Тернер, которая производила впечатление, что в любой момент готова была сбежать. Бесс держала бордель на первом этаже паба «Ущелье». Если она когда-нибудь и предпринимала попытки выглядеть благородно, тогда это должно было быть давным-давно.

Ее волосы имели желтоватый оттенок, на узких скулах лежало слишком большое количество румян, а уголки жестких губ были опущены вниз, однако, не из-за чувства гнева, как первоначально подумала Пайпер. Скорее всего, это было последствием многочисленных проблем, и больших страданий в жизни Бесс, с которыми она сталкивалась изо дня в день.

– Мне очень жаль, если я помешала, – очень сдержано сказала Бесс. Она была одета в розовый атласный плащ, который являлся неподходящим для морозного декабрьского дня, и ее бальные туфли абсолютно промокли.

– Входите же, – сказала Пайпер и отошла в сторону, позволяя женщине войти. – Я сварила свежий кофе. Выпейте чашечку.

Утомленный взгляд Бесс переместился от Пайпер к Сойеру и затем обратно к Пайпер.

– Благодарю, – очень тихо ответила она.

– Встаньте ближе к печи, – подтолкнула Пайпер женщину, в то время как по ее спине прошла дрожь. – Вы, должно быть, промерзли до костей.

Когда Бесс подошла к печке, Пайпер заметила, что она не носила перчатки и руки от холода начали приобретать синеватый оттенок.

– Я не могу долго оставаться, – сказала она, мимолетно оглядываясь назад на Сойера. Конечно, она была любопытна и хотела бы знать, что собственно, представляет собой этот гость, но она была не из тех, кто сразу рассказывал все, что видел – в отличие от многих «лучших» женщин в городе. – Моя Джинни Сью все время переживает из-за Рождественского праздника, – объясняла она. – Она наизусть запомнила всю вторую главу Евангелия от Луки, которую будет читать, но теперь она боится, что к тому времени школа не откроется из-за погодных условий.

Пайпер очень тронули эти слова. Десятилетняя Джинни Сью была робкой, но одной из самых смышленых в классе. Помимо Мэдлин Говард она всегда была одета лучше всех. Лицо девочки всегда было чисто вымытым, а ее каштановые волосы заплетены в опрятные косички. Ее обувь была предметом зависти других девочек. Потому что они были действительно качественной работы, вместо шнурков были кнопки и всегда до блеска отполированы.

– До Рождества еще больше недели, – сказала Пайпер успокаивающе и протянула Бесс чашку кофе. – Я уверена, нам не придется отменять праздник.

Бесс кивнула и повернулась к Сойеру. Очевидно, любопытство победило, так как она спросила его напрямик:

– А вы кто?

Сойер поднялся и на данный момент был вынужден прервать завтрак.

– Сойер МакКетрик, – ответил он вежливо. – Я – новый маршал.

– Он кузен Клэя, – поспешно бросила Пайпер, как будто это объяснило бы, почему он задержался в это время в школе и был одет только в сапоги, брюки и поверх накинул одеяло.

– Замечательно, – ответила распорядитель борделя. – Меня зовут Бесс Тернер. Мисс Сент-Джеймс обучает мою девочку, Джинни Сью.

Сойер опустился обратно на стул.

– Рад с вами познакомиться, – сказал он и снова вернулся к своему завтраку, причем продолжая заинтересовано рассматривать посетительницу.

– Его подстрелили, – нервно продолжила Пайпер. – Клэй и доктор Говард сказали, что он пока не может покинуть дом. Именно поэтому он ночевал здесь ...

Бесс улыбнулась, вместе с тем в ее глазах появился блеск.

– Подстрелили? Так, так. – На этот раз она более настойчиво осмотрела Сойера. – Не может быть.

Пайпер подумала о первом супруге Дары Роуз, который погиб в заведении Бесс. Невольно она задалась вопросом, был ли он, вероятно, во время его скандальной смерти вместе с ней. Естественно, ей никогда в голову не пришла бы мысль, спросить нечто в этом роде у Бесс. Были вещи, о которых можно было только догадываться, не получив ответа.

Когда она посмотрела на Сойера, увидела, как он отодвинул одеяло в сторону достаточно для того, чтобы можно было разглядеть повязку и петлю. Он заметил, что этот жест смутил ее, что его кажется, позабавило.

– Вы видели, кто в вас стрелял? – спросила Бесс и заставила задуматься, почему об этом не подумала Пайпер. Но насколько она могла вспомнить, Клэй и док Говард тоже не спрашивали об этом.

– Был слишком сильный снегопад, – ответил он, качая головой.

– Вот как, – пробормотала Бесс и сделала глоток кофе. – Блу Ривер всегда был мирным городком, во всяком случае, по большей части. Я надеюсь, сюда не потянется всякий сброд, как в один другой город, название которого предпочла бы не называть.

Сойер приподнял уголок рта в ухмылке, но ничего не сказал.

Бесс вернула Пайпер пустую чашку.

– Тогда я могу сказать Джинни Сью, что праздник состоится?

– Я твердо убеждена в этом, – заверила Пайпер, хотя тайно опасалась, что потепление не продлится до Рождества. Но настойчиво на это надеялась.

У двери Бесс остановилась и произнесла низким голосом:

– Если вы нуждаетесь в какой-либо помощи, госпожа учительница, дайте мне знать. Мои девочки и я, поможем, где будет возможность.

У Пайпер сдавило горло, а в глазах защипало. Она задалась вопросом, сколько женщин в Блу Ривер, не считая Дары Роуз, сделали ей столь бескорыстное предложение.

– Большое спасибо, миссис Тернер, – наконец выдавила она.

– Зовите меня Бесс, – поправила женщина, похлопывая Пайпер по руке. – Я никогда не была миссис, и я не буду делать вид, что когда-то ею являлась.

С этими словами она спустилась по скользким ступенькам веранды, плотнее укутываясь в свой тонкий плащ. Солнце придало ее желтоватым белокурым волосам блеска, затем она повернулась к Пайпер, улыбнулась и помахала ей рукой.

Пайпер махнула ей вслед и закрыла дверь. Когда она повернулась, заметила, что Сойер уже доел свой завтрак. Он все еще сидел за столом, глядя на нее поверх своей чашки с кофе.

– Рождество, – сказал он задумчиво, глядя на все еще не украшенное дерево, которое одиноко стояло, прислонившись к стене. Пайпер уже на прошлой неделе отправляла старших ребят, чтобы раздобыть дерево, потому что думала, что сможет насладиться праздником немного дольше. Однако теперь, она хотела бы подождать. – Я совсем забыл об этом.

– К тому времени вы уже будете находиться у Клэя и Дары Роуз на ферме, – сказала она, цепляясь за надежду, что все на самом деле так и будет.

– Мне еще нужно раздобыть подарки для девочек, – пробормотал он.

– На вашем месте, я бы об этом не беспокоилась. – Быстро попыталась успокоить Сойера Пайпер. – О Эдрине и Харриет уже позаботились.

Он слегка улыбнулся.

– Как могло быть иначе, когда Клэй является их отцом.

Это замечание возмутило ее, потому что Дары Роуз, похоже, для него не существовало. Таким образом, он выставлял ее в неблагоприятном свете, хотя Дара Роуз всегда была заботливой и любящей матерью.

– Если бы сейчас здесь был Клэй, – сказала она, – он рассказал бы вам, насколько он счастлив.

Сойер вздохнул. Его лицо снова побледнело, даже если завтрак и кофе пошли ему на пользу.

– Я снова умудрился настроить вас против себя, – установил он. – Я знаю, что Клей любит свою жену, и относится к девочкам точно так же, как к собственным детям, так же, как к ребенку, которого ожидает Дара Роуз.

– Я должна извиниться, – подавленно сказала она. – Вчера ночью я плохо спала, и должна признать, что по отношению к Бесс Тернер также высказалась слишком поспешно. Если до Рождества снова начнется метель, рождественские праздники придется отменить, и дети будут ужасно разочарованы.

Он снова коротко улыбнулся, но более сияюще.

– Рождество, это нечто, происходящее в сердце. Особенно в сердцах детей.

Она довольно долго озадаченно разглядывала его.

– Это чудесное определение, – сказала она. – И я уверена, что оно относится к детям, как Эдрина и Харриет или Мэдлин. Но есть и другие дети, такие, как Джинни Сью Тернер, которые нуждаются в большем, – она кивком указала на одинокое маленькое дерево. – Эти дети нуждаются в радости и песнях, воодушевлении и апельсинах, и мятных палочках, потому что остальные триста шестьдесят четыре дня в году могут быть для них очень безнадежными.

Спустя всего лишь несколько шагов Сойеру снова пришлось прислониться к дверной раме около спальни.

– Эти дети действительно близки вашему сердцу.

– Так и есть.

– А чего желаете вы на Рождество, мисс Сент-Джеймс? – спросил он тихо.

Пайпер уже давно не задумывалась о собственных желаниях, и теперь этот вопрос застал ее врасплох.

– Вы должны вернуться в постель, – уклонилась она от ответа. – Вы нуждаетесь в отдыхе, так что ложитесь.

– Только после того, как вы ответите мне, – возразил он, придерживая здоровой рукой другую.

Пайпер покраснела.

– Что ж, хорошо, – пробормотала она и произнесла первое, что пришло ей в голову, чтобы Сойер наконец, оставил ее в покое. – Я хотела бы себе новое пальто, так как старое было измазано вашей кровью, из-за чего мне пришлось сжечь его, вплоть до последнего клочка.

Теперь Сойер снова улыбался.

– Будет сделано, – сказал он, развернулся на каблуках и вернулся обратно в постель.

ГЛАВА 4

Вскоре после полудня приехал Клэй, на этот раз с двумя тяжеловесными фермерскими лошадьми, которые тянули за собой нечто вроде саней, сделанных из скрепленных вместе длинных кусков дерева. Доски, вероятно, были обрезками, которые остались после строительства дома и сарая. Широко усмехнувшись, он махнул рукой Пайпер, когда она вышла на веранду, и прикрыла рукой глаза, защищаясь от яркого солнца.