Текст книги "Чистая работа"

Автор книги: Линда Ла Плант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Еще четверо должны были дождаться сигнала, что дом и его обитатели не представляют опасности; только после этого им следовало войти и вручить ордер на арест. Эти четверо были Ленгтон, Льюис, Блант и Анна.

Ленгтон курил одну сигарету за другой. Месяцы ожидания подходили к концу. Сейчас наконец он встретится лицом к лицу с Каморрой.

– Приготовились! – спокойно, уверенно произнес командир вооруженного подразделения и спустя немного скомандовал: – Пошли!

Все произошло так быстро, что Ленгтон просто ушам своим не поверил, – через считаные секунды по рации сообщили, что все, кто был в доме, задержаны. Когда он вошел в кухню, все трое стояли лицом к стене, в наручниках, раздвинув ноги.

Сверху доносился женский крик: миссис Орсо, ее дочь и Эллу заперли в детской. Миссис Орсо билась в истерике, и, чтобы ее успокоить, пришлось надеть на нее наручники; девочка прижалась к матери, а насмерть перепуганная Элла стояла на коленях, заложив руки за голову. Всех трех проводили в полицейский фургон. Миссис Орсо не переставая кричала во весь голос, а горничная, наоборот, онемела от испуга. Анна старалась успокоить миссис Орсо, но у нее это плохо получалось. Истерические вопли пугали девочку сильнее, чем появление полицейских. Анна оттащила девочку от матери, усадила на боковое сиденье и пристегнула ремнем безопасности. Когда миссис Орсо запихнули в машину, она начала громко всхлипывать; Элла села сама – и разрыдалась.

Эммерик Орсо, ростом шесть футов три дюйма, был одет в отлично сшитый серый костюм и белую рубашку; галстук висел незавязанным. Ему показали ордер на арест, Льюис зачитал права и предъявил обвинение в организации убийства, мошенничестве и соучастии в убийстве, но задержанный не проронил ни слова. Красивое лицо искажала ярость, но, когда его заталкивали в полицейский фургон, вел он себя не агрессивно, а скорее высокомерно. С ним поехали Гарри Блант и Майк Льюис.

Потом права зачитали водителю и сказали, что арестован он за соучастие в убийстве. Когда его выводили, он выругался и плюнул в офицера; ему заломили за спину руки в наручниках, так что к машине он шел, согнувшись пополам.

И вот настал момент, когда Ленгтон подошел сзади к Каморре – человеку, за которым он столько охотился. Каморра, в синем спортивном костюме, стоял лицом к стене. Не говоря ни слова, он выслушал свои права и обвинения. Вооруженный офицер развернул его лицом к Ленгтону. Из носа у него сочилась кровь – он единственный оказал сопротивление при задержании. Каморра был ростом ниже Ленгтона, но полицейские снимки вышли не слишком удачно: он оказался довольно приятным, черты лица точеные, глаза черные, глубоко посаженные. Тело у него было очень стройное, накачанное, как у спортсмена.

Наконец Ленгтон увидел лицо человека, который искромсал его на куски, лицо, которое из-за боли и крови помнил так смутно. Теперь же его словно пронзило – Ленгтон ни секунды не сомневался, что именно Каморра рубил его своим мачете.

– Уведите, – коротко бросил Ленгтон.

Каморра обернулся, когда его вели мимо Ленгтона, но если и узнал его, то ничем себя не выдал.

Заключенных отвезли в участок Нью-Фореста, где Ленгтон организовал допрос подозреваемых. Задерживать их разрешалось всего на тридцать шесть часов, и Ленгтон не желал терять ни минуты.

К этому времени миссис Орсо пришла в себя, дочь отправили к ее сестре. Элла все еще была в шоке и молчала. Эммерик Орсо требовал вызвать своего адвоката. Ночь предстояла долгая.

Нужно было допросить миссис Орсо, Эллу, потом водителя, имя которого, как они установили, было Дэвид Джонсон. Следующим на очереди был Эммерик Орсо, а последним – Каморра.

Миссис Орсо повторяла сквозь слезы, что ничего не знала. Она твердила, что ее семья очень уважаемая, что у ее родителей-врачей есть собственная больница в Уганде и что она ни в чем не виновата: она понятия не имеет, что за человек этот Каморра и в чем он замешан. Уверяла она, что и о бизнесе собственного мужа ей ничего не известно: она не более чем жена и мать его дочери. Все это время она не переставая плакала.

Длилось это все очень долго и порядком всем надоело, но больше добиться от нее ничего не удалось, и, похоже, она говорила правду. Через поверенного согласились ее освободить, но на время следствия она вместе с дочерью должна будет жить у сестры. Ей запрещено было общаться с мужем, пока он находится под арестом, потому что она проходила обвиняемой по тому же делу. Анне не очень хотелось отпускать миссис Орсо: ей казалось, что задержание жены – это верный способ воздействия на мужа. Но Ленгтон отмел ее сомнения, сказав, что, как ему кажется, мистеру Орсо абсолютно все равно.

Допрос продолжался, а в доме Орсо тем временем шел тщательный обыск. Там нашли целые сумки разных документов. В комнате, где жил Каморра, сняли отпечатки его пальцев. Упакованную сумку открыли, вещи из нее вынули. Овчарок отвезли в полицейский участок, поместили в конуру и взяли образцы шерсти, чтобы установить, соответствуют ли они волоскам, обнаруженным на заднем сиденье «рейндж-ровера».

Эммерик Орсо сидел в вонючей холодной камере; шнурки, пояс и галстук у него отобрали. Ему разрешили сделать один звонок, и он распорядился об адвокате для себя и жены. Его проводили обратно в камеру – ждать своей очереди.

Водитель Орсо, находившийся в камере по соседству, нервно бегал из угла в угол. От страха у Дэвида Джонсона душа уходила в пятки: его обвинили в попытке убийства Эймона Красиника. Он не мог в это поверить и через стену кричал Орсо, что ему нужно поговорить с адвокатом. Орсо попросил караульного передать мистеру Джонсону, что защиту он уже организовал.

Каморра сидел в немой ярости. Он не желал доставлять этим сволочам удовольствие своими эмоциями. Когда ему предъявили обвинение в убийстве и он услышал ее имя, все остальное стало совершенно неважным. Только Карли Энн он любил по-настоящему. Все остальные были так, для развлечения, а та единственная, которую он выбрал, предала его. Он сидел как громом пораженный и ни о чем другом не мог думать. Он любил ее, эта сучонка могла жить как принцесса, но она предала его и спуталась с его же охранником. Все из-за нее! Если бы не она, жил бы он сейчас в Пекэме и горя не знал! Смерть Карли Энн стала первым звеном в цепи убийств, о которых Каморра даже не помышлял.

Анна попросила Ленгтона побыть с Эллой, пока она складывала мозаику своего рассказа, хотя кое о чем Анна догадывалась и сама. На вопрос об имени и фамилии она ответила, что зовут ее Элла Орсо, но, когда в этом засомневались, ее просто затрясло. Она всхлипывала и нервно комкала носовой платок. Было понятно, что она попалась: она сидела ссутулившись, говорила еле слышно. Только после того, как ей дали чаю и спокойно с ней поговорили, она, запинаясь, произнесла, что зовут ее на самом деле Элла Сикерт.

Она рассказала, что Джозеф Сикерт был ее мужем. В Англию он приехал на пять лет раньше, чем она. Когда ей показали найденную у него фотографию, она расплакалась так, что было больно смотреть. С тех пор как детей увезли в Англию, она не виделась с ними; ей говорили, что мальчики живут в хорошей семье и получают образование. Джозеф пообещал, что будет регулярно высылать ей деньги. Она ждала много лет, но не получила ни гроша.

– Вы встречались с мужем?

Элла уставилась в пол. Анна еще раз спросила, не выходил ли Джордж Сикерт с ней на связь. Они уже думали, что она не сможет больше ничего сказать, как вдруг она выпрямилась, откинулась на стуле и заговорила:

– Когда я приехала в Англию, миссис Орсо взяла меня к себе. Мне сказали, что Джозеф приедет повидаться со мной, но сейчас он занят на работе. Я все время переживала за своих мальчиков, но миссис Орсо не велела мне о них спрашивать, потому что я приехала сюда незаконно и должна радоваться, что сумела найти крышу над головой.

– То есть она знала, что вы приехали нелегально? – спросил Ленгтон.

– Да, сэр, и Джозеф, и наши мальчики тоже.

– И вы с ним так и не увиделись?

Женщина снова расплакалась и сквозь слезы рассказала, что как-то вечером, месяца два назад, ей велели идти в свою комнату и сидеть там и в окно она увидела своего мужа с двумя белыми детьми. Мистер Орсо очень сердился, в холле громко о чем-то спорили. Элла вышла из комнаты и побежала вниз по лестнице. Джозеф рванулся было к ней, но ее вернули в комнату. По ее словам, выглядел он плохо, так что она еле его узнала. Ни его, ни детей она больше не видела, но слышала, что их долго искали в лесу. Она сказала, что мистер Джонсон ударил ее мужа и дети заплакали.

Она помолчала немного и добавила:

– Я слышала, как Джозеф разговаривал с мистером Каморрой, а тот грозил ему и очень сердился. Муж спрашивал его о наших мальчиках – одному семь лет, другому девять… И все повторял: «Где мои мальчишки?»

Анна попросила сделать анализ крови. У нее самой в глазах стояли слезы, слушать все это было невыносимо. Она едва сумела заставить себя показать Элле фотографию изувеченного детского тела.

– Мы думаем, что вашего сына убили, – тихо сказал Ленгтон.

Элла ахнула. Она и без того была раздавлена, а теперь просто онемела от горя.

– Где ваш второй сын, мы пока не знаем, но надеемся его найти.

Элла кивнула, тупо глядя в стену. По ее щекам катились слезы, а рука неподвижно лежала на фотографии в пластиковом пакете.

У Эллы взяли пробу на ДНК, после чего ее отвели в другую комнату и занялись поиском общежития, где ей можно было бы обеспечить безопасное пребывание до суда под арестом. Показания Элла уже дала, и теперь ее дело нужно было передавать в службу иммиграции для принятия решения.

Дежурный сержант впервые за всю свою службу работал без остановки. На парковку одна за другой прибывали дорогие машины – это съезжались юристы мистера Орсо. Им разрешили поговорить со своими клиентами без свидетелей, прежде чем те начнут давать показания. Всех троих должны были потом доставить в суд магистрата, так как Ленгтон не собирался отпускать их через тридцать шесть часов: на допросы ему требовалось не меньше трех дней, и он намерен был добиться соответствующего судебного постановления.

К десяти часам вечера бригаде разрешили разойтись. Нужно было как следует отдохнуть: день выдался такой, что силы у всех были на исходе. Адвокаты могли при желании остаться со своими клиентами хоть на всю ночь, а бригаде требовался отдых. Все думали, что не сумеют заснуть, но даже Ленгтон моментально отключился без пригоршни своих привычных таблеток.

Наутро заключенных вывели из камер, пристегнули наручниками к конвоирам и отвезли в местный суд магистрата. Ленгтону пришлось немало потрудиться, чтобы все прошло без сучка без задоринки, но таким образом он выигрывал три дня для подробных допросов – обвинения всем предъявлялись очень серьезные.

Гарри Бланту и Фрэнку Брендону было поручено подготовить список обвинений Каморре. Майк Льюис и офицер из отдела по борьбе с мошенничеством начали обрабатывать гору документов, которую они собрали против Эммерика Орсо. В бумагах царила страшная путаница – даже на то, чтобы установить личность владельца дома в Пекэме, ушло без малого полчаса. Необходимо было выяснить, до какой степени он вовлечен в грязные дела Каморры: настоящий владелец дома должен был знать о торговле людьми и варварских убийствах, которые там происходили.

Каморра отказывался от тюремной еды и настаивал на своем законном праве послать за хорошим завтраком. Казалось, предъявленные ему обвинения нимало его не беспокоили. Он держался вызывающе и все время звал Орсо, но тот молчал, решив, видимо, держаться от Каморры как можно дальше.

Ленгтон собирался начать с самого слабого звена, с того, кто больше других проявляет нервозность, – с Джонсона.

Джонсон сидел весь в поту и нервно потирал руки. Адвокат старался его успокоить: Ленгтон заявил Джонсону, что полиции известно о его визите в тюрьму Паркхерст и свидании с Кортни Ренсфордом для передачи яда, предназначенного для Эймона Красиника. Из чего следовало, что Джонсон причастен к убийству Красиника.

Тот перебил:

– Слушайте, я ведь работаю у Орсо, правильно? Я делаю то, что он мне велит. Мне сказали, чтобы я отвез это в тюрьму, а я здесь при чем? Просто выполнил его поручение, и все. Вот если бы я не делал того, что мне велят…

– Итак, вы утверждаете, что эти кексы вам дал Эммерик Орсо?

– Нет. Мне нужно было поехать в Пекэм и забрать их у Каморры. Я знать не знал, что в них за дрянь, Богом клянусь, не знал! Я не хочу за это садиться! Что мне велели, то я и делал.

Ленгтон вздохнул:

– Хорошо… Но кто вам велел это сделать?

– Каморра. Вернее, босс послал меня к нему. Он сказал, что Каморре нужно кое-что уладить. Что-то связанное с этим Артуром Мерфи, а больше я ничего не знаю. Богом клянусь, я и понятия не имел, что парень от этого сойдет с ума!

– Вы знали Артура Мерфи?

– Нет.

– Как часто вы ездили в Пекэм?

Джонсон быстро задышал, выкатив глаза.

Ленгтон нетерпеливо постучал карандашом по столу и спросил:

– Вы регулярно там бывали?

– Нет, нет. Это был дом Юджина Каморры.

Ленгтон быстро взглянул на Анну:

– Юджина Каморры? Вы уверены?

– Да. У него много имен, но я знаю его под этим. Юджин – это его настоящее имя.

– Вы знали, что делается в этом доме?

– Нет.

– Так вы часто там бывали?

– В последнее время нет, не бывал.

– Когда вы там были?

– Несколько лет назад.

– Год? Два? Сколько?

– Знаете, Юджин там нехорошим чем-то занимался. Он ведь ненормальный. Я туда ездил, понимаете, иногда, за сексом, но это уже давно…

– За сексом?

– Ну да, у него ведь девушки работали.

– Что за девушки?

Пот с Джонсона лился просто ручьями, он промокал лоб салфетками из той же пачки, из которой брала их несчастная Элла, вытирая слезы.

– Вот черт, каждый раз, когда открываю рот, чувствую, что сам себе яму рою, но я ничего такого не делал! – произнес он.

– А эти девушки что, были несовершеннолетние?

– Какие?

– Несовершеннолетние, говорю! – сердито бросил Ленгтон.

– Я с такими не знался, но некоторые были, да.

– Вот эту знаете – Карли Энн Норт? – Ленгтон резко выложил на стол фотографию, которую дала ему Дора.

Джонсон быстро взглянул на нее и покачал головой:

– Нет, ее не знаю. Я к ней и близко не подходил.

– В каком смысле?

– А, черт, совсем запутался. Неправильно сказал. Не знал я ее.

Ленгтон выложил перед ним посмертные фотографии Карли Энн. Джонсон отшатнулся. За этим последовали жуткие снимки изуродованного тела мальчика, которое нашли в канале. Джонсон теперь по-настоящему запаниковал: пот катился с него градом, под мышками проступили темные пятна.

Ленгтон продолжал выкладывать фотографии, точно карты при игре в покер: Артур Мерфи, Эймон Красиник, Рашид Барри, Гейл Сикерт, ее дочь. Чем дольше Джонсон смотрел на них, тем больше дергался. Напоследок Ленгтон выложил фоторобот Джозефа Сикерта.

– Нет, нет, я его не знаю, – задыхаясь, проговорил он.

– Ну что ж, начнем сначала, мистер Джонсон. Расскажите мне, что вы знаете о Карли Энн Норт.

Джонсон поднялся. Его била крупная дрожь.

– Нет, так нельзя. Я не имею к ним никакого отношения, Богом клянусь.

– Сядьте!

Он тяжело опустился на место. Адвокат зашептал что-то ему на ухо, он сидел, молча слушал и кивал. Потом повторил, что отвозил Кортни еду, а больше ничего не делал, и к другим преступлениям никакого отношения не имеет.

– Но вы о них знаете, так ведь? – спросила Анна. – Вы должны знать о Рашиде Барри. Вы же сами сказали, что бывали в Пекэме.

Адвокат Джонсона поднял руку и попросил:

– Разрешите поговорить с клиентом наедине.

Ленгтон сказал в микрофон, что они выходят, и выключил запись.

Анна вышла за Ленгтоном в коридор:

– Сидит мокрый как мышь, а ведь мы даже до босса не добрались.

К ним подошел Майк Льюис:

– Может, вам будет интересно: мы тут провели увлекательное расследование. Эммерик Орсо купил дом в Пекэме восемь лет назад. Оформили как служебную площадь для размещения сотрудников. Счета за воду, электричество и газ отсылаются на один из почтовых ящиков в Клапаме. Мы насчитали уже больше ста пятидесяти таких почтовых ящиков! Счета за содержание дома тоже оплачиваются по двум другим адресам – в Клапаме и Тутинге. Судя по всему, у него полно всякой недвижимости, но мне показалось, что тебе будет интересно узнать о доме в Пекэме и тех двух, потому что они соотносятся с автобусными билетами, которые нашли у Джозефа Сикерта.

Ленгтон кивнул, и в этот момент из комнаты вышел адвокат Джонсона и негромко сказал, что его клиент хочет сделать заявление. Он согласен помогать следствию, но взамен просит, чтобы обвинение против него ограничилось соучастием в убийстве Эймона Красиника.

– Я убежден, что мой клиент непосредственно связан только с этим делом, но, возможно, у него есть информация и о других.

– Я не могу пойти на сделку, пока не узнаю, что он может предложить, – ответил Ленгтон.

– Мне кажется, сделка выгодная, старший детектив-инспектор Ленгтон.

– Для него или для нас?

– Для вас, естественно. Он готов дать показания на Юджина Каморру.

Ни Анна, ни кто-либо другой в бригаде не подозревали, что Ленгтон уже знает: именно Каморра напал на него и чуть не убил.

– Ну что ж, тогда пойдем послушаем, что он скажет.

Глава 22

Дело, которое раньше как будто не давалось им в руки, теперь катилось точно по рельсам. Дэвид Джонсон был телохранителем и шофером Эммерика Орсо, и эта работа приносила ему немалый доход. Он держал язык за зубами, и не напрасно: в Эшере он купил дом для своей семьи. Работник он был надежный, начинал на складе, но, по его словам, мало понимал, что там делалось; в его обязанности входила организация перевозок и контроль за работой водителей грузовиков. При этом он доподлинно знал, что частенько они ввозили вовсе не африканские поделки, а нелегальных иммигрантов.

Он рассказал, что познакомился с Джозефом Сикертом на складе; тот тоже был нелегальным иммигрантом, работал грузчиком, был настоящий силач, без всяких признаков заболевания крови. У Сикерта не было водительских прав, поэтому его перевели на работу в Пекэм, где он стал подручным Каморры. Как раз там Сикерт познакомился с Артуром Мерфи и Верноном Крамером; это произошло до того, как Мерфи убил Ирэн Фелпс. Рашид Барри торговал наркотиками и часто привлекал к торговле женщин из дома Каморры. Каморра всем и всеми распоряжался в доме, продавал детей и женщин, которые к тому времени нередко становились законченными наркоманками.

– Сикерт был здоровый бугай, чуть что, пускал в ход кулаки, и когда впадал в бешенство, его было не унять, – рассказывал Джонсон.

Джонсон точно не знал, из-за чего не поладили Каморра и Сикерт, знал только, что у Сикерта всегда было туго с деньгами. Все, что он зарабатывал, уходило на то, чтобы оплатить приезд в Англию его жены и двоих детей, и он без конца спрашивал, когда же это произойдет.

Джонсон не мог вспомнить точно, когда все пошло наперекосяк. Сикерту перестало нравиться то, что происходило в Пекэме, и он начал добиваться встречи с Орсо, приезжал на склад и устраивал скандалы.

Каморра без меры увлекался вуду и наркотиками и как-то раз устроил отвратительную церемонию с маленьким мальчиком, которого только что привезли в Англию. Карли Энн Норт, его тогдашняя подруга, перепугалась и попробовала было сбежать. Она спуталась с одним парнем из окружения Каморры – Эймоном Красиником. Когда Каморра об этом узнал, то просто озверел. Он ее разыскал, привез обратно в дом, изнасиловал и заставил сделать то же самое брата Эймона – Идриса. А потом он ее убил.

Рашид Барри заставил Идриса Красиника увезти куда-нибудь тело и отрезать голову и руки. Когда Ленгтон спросил Джонсона, не он ли был в белом «рейндж-ровере», он ответил отрицательно, но сказал, что в машине сидел Каморра и смотрел на все это вместе с Рашидом Барри. Он вспомнил, как Барри говорил ему, что они чуть не влипли, когда на улице появился полицейский.

Когда Идриса Красиника арестовали по обвинению в убийстве Карли Энн, он назвал двоих сообщников: оба они какое-то время работали у Каморры. Каморра и Рашид Барри отправились в центр реабилитации, «дом на полпути», чтобы отыскать их. Так совпало, что в это же время Артур Мерфи после убийства Ирэн Фелпс скрывался в общежитии у Вернона Крамера, а Каморра ошибочно решил, что полиция уже села ему на хвост.

По словам Джонсона, примерно в это же время Орсо стало всерьез беспокоить поведение Сикерта. Орсо хотел, чтобы за ним присматривали. Он прекрасно знал, что двое сыновей Сикерта уже в Англии, и даже нанял его жену Эллу к себе в дом горничной. Орсо дал Джонсону распоряжение избавиться от Сикерта, которого к тому времени услали жить в дом к сестре Мерфи.

И тут Мерфи начал угрожать Каморре. После убийства Ирэн Фелпс ему срочно нужны были паспорт и деньги, чтобы уехать из страны, и он сказал, что если Каморра ему не поможет, то он сообщит в полицию о том, что творится в Пекэме.

Мерфи поймали и отправили в тюрьму Паркхерст, где уже сидел Эймон Красиник. Красиник был вынужден работать на Каморру – провозить наркотики – в наказание за связь с Карли Энн; самого его тоже подсадили на наркотики, и, когда его арестовали, он ничего не соображал.

Каморра заварил такую кашу, что это стало опасно для бизнес-империи Орсо. Когда Орсо узнал об угрозах Артура Мерфи, то приказал Каморре убрать его – каким угодно способом.

Орсо нужно было, чтобы Джонсон передал кое-что Красинику, который и покончит с Мерфи; считалось, что это решит все проблемы сразу.

Поручение было не по душе Джонсону, но Орсо настоял, чтобы он точно выполнил его распоряжение.

– Клянусь Богом, клянусь детьми, больше я ничего не делал. Орсо велел мне взять пакет и отвезти его какому-то Кортни Ренсфорду. Мне нужно было передать пакет, а больше я ничего не делал, – твердил Джонсон.

Ленгтон задал вопрос о Гейл и ее детях.

Джонсон закрыл глаза и ответил:

– Не успел Каморра замести следы после истории с Карли Энн, как снова случилась неприятность. Сикерт совсем с ума сходил: полиция повсюду искала Мерфи, а он перепугался и думал, что ищут его. Он уже был болен, но спутался с сестрой Мерфи. Я не знаю, что там у них было, знаю только, что мистер Орсо вышел из себя и поехал к Каморре в Пекэм. Я сам его туда возил. Что случилось, не знаю, потому что я ждал в машине; он там пробыл, может, минут пятнадцать всего. И понеслось: в газетах фотографии Сикерта, этих двух ребятишек, трупов, которые нашли в доме у сестры Мерфи. Мистер Орсо говорил мне, что закрывает дом в Пекэме, потому что от Каморры одни неприятности; только больше он переживал из-за того, что Каморра знал весь его бизнес от и до. Он сказал, что перевезет Каморру к себе и запрет его на ключ, пока не сумеет выдворить из страны. И сказал еще: прежде всего нужно решить, что делать дальше с Сикертом.

Далее Джонсон рассказал, что Орсо с женой и дочерью уехали отдыхать за границу, а его подчиненные отправились к сестре Мерфи. Каморра и Рашид Барри привезли Сикерта и двоих детей Гейл обратно в Пекэм.

Ленгтон перегнулся через стол:

– Вы сказали, что за Сикертом поехали Каморра и Барри?

– Да, по-моему, так.

– Гейл Сикерт и ее младшую дочь нашли убитой.

– Клянусь Богом, я не знаю, что они там делали. Я присматривал за домом в Редхилле, вот и все!

Джонсон рассказал, что, когда семья Орсо вернулась с отдыха, он ждал, что все закончится. Однако неожиданно заявился Сикерт с двумя детьми. Он увидел свою жену Эллу и начал скандалить, спрашивать, где его сыновья. Орсо попробовал успокоить его.

Джонсон заметно устал. Он опустил голову и тяжело задышал.

– Сикерт с детьми сбежал через заднюю дверь. Я его не нашел. Понятия не имею, куда он делся.

– Вы с ним подрались?

– Я пробовал его утихомирить, но он просто как с ума сошел, так что немного кулаками помахали. Помню, мальчик, малыш, старался оттащить меня от него.

– А Каморра тоже был тогда в доме мистера Орсо?

– Да, я перевез его, пока они были за границей. Он тогда уже закрыл лавочку в Пекэме, и мистер Орсо готовил почву, чтобы отправить его из страны.

Еще почти час они зачитывали Дэвиду Джонсону написанное им пространное заявление, под которым он поставил свою подпись. На предстоящем суде он должен был проходить как свидетель обвинения. Заявление необходимо было проверить; пока Ленгтон не скажет, что его все устраивает, Джонсона нужно было держать в участке.

Получив такую информацию от водителя, Ленгтон начал допрос Эммерика Орсо. По совету своего адвоката Орсо не стал отвечать на вопросы и повторял только: «Без комментариев». На его высокомерном, красивом лице не промелькнуло и тени раскаяния: когда ему зачитывали обвинение, он спокойно смотрел прямо перед собой. Ленгтон решил не тратить на него время и распорядился увести обратно в камеру.

Все собрались в комнате следственной бригады на перерыв, когда один из офицеров участка спросил Ленгтона, можно ли разрешить передавать еду Каморре. Ленгтон отшутился, что он лично все проверит: раз уж Каморра наворотил таких дел, он не удивится, если в упаковке со стейком-тартар ему перешлют ключ от камеры! Все жевали сэндвичи и запивали кофе, а Каморра лакомился обедом из трех блюд. Гарри Блант разразился тирадой о том, что всяким подонкам еду возят чуть ли не из ресторана: об этом попросил адвокат Каморры, потому что у клиента, видите ли, проблемы с желудком! Ленгтон, казалось, не торопился начинать допрос. Время теперь работало на них.

Каморра вошел в комнату бригады вместе со своим адвокатом. Он держался вполне уверенно и попросил, чтобы ему разрешили сменить одежду, указав на свой грязный спортивный костюм. Из спортивных брюк у него вынули завязки, носки отобрали. Его попросили назвать имя, адрес, спросили, понимает ли он, в чем его обвиняют и о чем будут допрашивать. Анна подумала, не ответит ли он так же, как Орсо, – «без комментариев», но Каморра совершенно спокойно откинулся на стуле и улыбнулся. Он представился Юджином Каморрой и сказал, что проживает в доме у Орсо.

– Вы знали Карли Энн Норт?

– Да, и очень хорошо – она была моей подругой.

– Скажите, где вы были пятнадцатого ноября прошлого года?

– Так… Большую часть дня провел дома, вечером играл в карты с четырьмя друзьями. Если хотите знать, почему точно помню число, так это потому, что в ту ночь ее нашли убитой. Страшно было узнать, что ее убил человек, который работал у меня, – Идрис Красиник.

Ленгтон и Анна терпеливо слушали, а он нудно рассказывал, как потрясла и ошеломила его эта новость, – ведь он так ее любил! Он не поверил своим ушам, когда ему сказали, что Карли Энн хотела убежать с братом Красиника – Эймоном.

– Я дал этой девушке все. Когда мы познакомились, она была обычной уличной шлюшкой и сидела на наркотиках. А я ее вытащил из грязи, заботился о ней. Я хотел на ней жениться, на все был для нее готов.

– Нам нужен будет образец вашей ДНК.

Каморра наклонился вперед:

– Мы с ней спали, как раз перед тем как она от меня ушла, так что брать ДНК у меня все равно бесполезно. Она водила меня за нос – спала со мной, а стоило мне только отвернуться, как она сбежала.

– У вас был белый «рейндж-ровер»?

– Нет, он был в собственности компании мистера Орсо. Я на нем никогда не ездил. Мне непривычно с этой автоматической передачей, я езжу только на таких, у которых ручное переключение. Его водил один из моих, Рашид Барри.

– Вы хотите сказать, что никогда не садились в этот «рейндж-ровер»? Даже как пассажир?

– Может, и садился. Видите, я стараюсь отвечать на все ваши вопросы, потому что некоторые обвинения, прямо скажем, высосаны из пальца. Вы должны понять – я работаю у мистера Орсо, он взял меня на работу, вот и все.

– Но вы признаете, что Идрис и Эймон Красиники работали у вас?

– В некотором роде. Они работали как бы у меня, но в то же время у мистера Орсо, понимаете? Он прислал мне этих братьев, и они поселились в Пекэме.

– Можете написать фамилии тех, кого вы нанимали и кто жил в этом доме?

– Всех я не помню. Их много было: приезжали, уезжали…

– Тогда начнем с простого: тех мужчин и женщин, которые в последнее время жили с вами под одной крышей.

Это было мучительно, как зубная боль: после каждого вопроса Каморра пускался в пространные объяснения, говорил, что на имена у него плохая память. Он то и дело упоминал Рашида Барри и представлял дело таким образом, будто Барри был тут чуть ли не главным. Чем дальше шел допрос, тем больше Каморра старался отстраниться от всего, что было связано с домом в Пекэме. Он утверждал, что понятия не имел о том, что все, кому он «давал крышу над головой на первое время», были нелегальными иммигрантами. Он не помнил, встречался ли с Артуром Мерфи, но сказал, что его, наверное, не было дома, когда Мерфи приходил туда. Он отрицал, что знает Вернона Крамера, и все время повторял, что он лишь простой работник мистера Орсо.

– Вы понимаете, ведь это было что-то вроде недорогой гостиницы – каждую неделю кто-то приезжал, кто-то уезжал. У меня там, конечно, стирали и убирали, но в основном домом занимался я, а больше ничего не делал.

О Джозефе Сикерте Каморра рассказал немного: ПО его словам, Сикерт какое-то время жил в Пекэме, и все. Он не знал, что Сикерт решил с Орсо насчет своей жены и детей.

Чем дольше они говорили, чем лучше делали вид, что верят его словам, тем увереннее вел себя Каморра. Он начал жестикулировать, каким-то вопросам удивлялся, над чем-то задумывался, как бы взвешивая то, что хочет сказать. На вопрос о том, не занимается ли он вуду, Каморра расхохотался в ответ:

– Да вы что! Зачем оно мне? В эту ерунду только идиоты верят. А я? Да ни за что в жизни! Не мое это!

Анна попросила его рассказать о том, как проходил его обычный день.

– Ну, сначала шел на кухню, смотрел, что нам нужно: хлеб там, сахар, химия всякая бытовая… Мусора сколько было; вы не поверите – я покупал самые большие пластиковые мешки, черные такие. Некоторые из тех, кто там жил, по-английски не говорили и гадили прямо на пол. Я не шучу – как скотина какая-нибудь!

– А за детьми в доме тоже вы присматривали?

– Бывало, что и я, но, вообще-то, больше женщинам это поручал.

– Можете написать фамилии детей, которых привозили к вам?

– Всех не помню. Я же вам говорил – все время кто-то приезжал, кто-то уезжал.

– В доме проводились какие-нибудь обряды?

– Что?

– Вы когда-нибудь проводили в этом доме ритуальные церемонии?

– Ни разу.

– Там ведь есть подвал?

– Есть, только в нем держали собак. Знаете, я за них очень волнуюсь, потому что мистер Орсо сейчас не дома. Кто за ними следит?

Анна ответила ему, что собаки содержатся в полиции и с ними все в порядке. Тут Каморра облизал губы и сказал, что хочет пить. Ленгтон пожал плечами. В старом здании участка не было питьевых фонтанчиков, поэтому они привезли с собой большую пластиковую бутыль с водой. Но сейчас она уже опустела.