Текст книги "Чистая работа"

Автор книги: Линда Ла Плант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Глава 16

Гарри Блант сидел за столом, прижимая к уху телефонную трубку:

– Поцелуй их на ночь и скажи, что я их очень люблю. Я задерживаюсь, дорогая, так что не жди.

Анна поставила на стол чашку кофе, а Гарри как раз положил трубку. Она по-дружески похлопала его по плечу:

– Знаешь, может, мы и не задержимся.

– Спасибо, извини, что… Хорошо хоть, что их накормили и вымыли, вернее, девочка была чистенькая, а вот мальчик перепачкал штанишки.

– Думаешь, это Сикерт оставил их у детского сада?

– Не очень уверен. Описание было не особо точное, но все-таки похоже, что он.

Анна вздохнула:

– Теперь они в надежных руках, да и психологи помогут. Они побудут пока с ними в отделении.

– В надежных руках? Мать умерла, младшая сестра тоже, а с ними еще неизвестно, что делали. В отделении тоже ничего хорошего. Ты знаешь, Анна, мне хотелось забрать их домой. Просто сердце разрывалось, когда я на них смотрел. Особенно на девочку… Она так прижималась к брату… – Он повернулся к Анне. – Я наклонился к ней, хотел поговорить, но она отшатнулась, личико такое перепуганное, а мальчик, хоть и маленький совсем, вот так вот сжал кулачки, как будто собрался ее защищать.

– Не надо об этом думать, – мягко сказала Анна.

Гарри покачал головой:

– Может, и у тебя будут дети, и знаешь, тогда вся твоя жизнь изменится. Дети станут для тебя самым главным. Если с моими что-нибудь случится, я убью и глазом не моргну!

– А их бабушке, Берил Данн, уже позвонили?

Гарри пожал плечами:

– Я бы такой даме и кота с помойки не доверил, но, конечно же, ей сообщат. А пока что они пробуют разговорить детей, оба они молчат, до сих пор не сказали ни слова. Будто онемели…

К ним присоединился невеселый Майк Льюис. Как и все, кто сейчас работал в комнате, он уже знал, что детей нашли. Один ребенок Майка был совсем малыш, другой только что родился, поэтому он тоже переживал.

Ленгтон решил, что на сегодня хватит. Завтра они получат подробные сведения от судмедэкспертов, и к тому времени он уже подыщет доктору с женой безопасное жилье и организует их круглосуточную охрану.

С тюремным руководством все шло не гладко. Ленгтон настаивал, чтобы обоих братьев привезли из тюрем, где они содержались. В больнице надо было приготовить для них безопасное помещение и назначить офицеров для охраны. Эймона Красиника из Паркхерста должен был доставить медицинский вертолет. Значит, на борту должны быть медики, а в отделение больницы его перевезут уже их коллеги. Чтобы привезти Идриса Красиника из Уэйкфилда, тоже нужны были люди и транспорт. Руководство тюрьмы очень долго не соглашалось выпустить Идриса, и Ленгтон чуть не охрип, втолковывая, насколько важно его присутствие в больнице. После долгих споров было решено поместить Идриса в инфекционное отделение больницы в Фармуорте. Стоимость всей этой операции окончательно подкосила бюджет следствия, а бесконечные звонки и споры измотали его самого. Вид у Ленгтона был совершенно измученный, впрочем, и остальные выглядели не лучше.

Ленгтон обвел комнату взглядом и хлопнул в ладоши:

– Завтра у нас особый день, так что всем надо хорошо выспаться. Будем надеяться, что все это не впустую.

Анна приводила стол в порядок, когда, слегка улыбаясь, к ней подошел Ленгтон.

– Как думаешь, это все когда-нибудь кончится?

– Не знаю.

– Прекрасно! – пробурчал он. – Ты не знаешь, я ни черта не знаю, и это притом, что пашу как лошадь. Может, эти муж с женой, специалисты по вуду, и чокнутые, только других у меня пока что нет. А ты еще с Красиником кашу заварила!

– Я только пересказала, что узнала от Идриса. Может, он нес ахинею, – осторожно сказала Анна.

– Что ты городишь?

– Ничего! Я передала тебе то, что сказал мне он, но, если ты хочешь, чтобы я взяла на себя ответственность за то, что будет завтра, я согласна.

Он накинулся на нее:

– Это моя работа! Я не хочу, чтобы ты или кто-то еще отвечал за мои решения, я очень долго все это организовывал. Может, мне нужно было подтверждение, что ж, значит, я обратился не по адресу, – закончил он и поднял руки вверх, выражая отчаяние.

– Перестань! Ты же прекрасно знаешь, что я – да что там говорить, все мы – мы за тебя горой стоим! И никакие тебе не нужны подтверждения! Ты стараешься только для того, чтобы закрыть это дело!

Ленгтон склонил голову набок и нагнулся к ней:

– А вот и нет. Чтобы найти Каморру. Вот кто мне нужен!

И Ленгтон отошел от ее стола так быстро, что она не успела даже ответить.

Анна видела, как он приглашает всех в паб. Настроение его изменилось в один миг, теперь он громко смеялся, засовывая руки в рукава пальто:

– Не знаю, как другие, а я не прочь выпить. Я угощаю!

Она видела, как заторопилась к нему Грейс, как он обнял ее за плечи. Льюис, Брендон и Гарри Блант окружили его, и веселая компания вывалилась из комнаты.

Анна продолжала приводить стол в порядок. Она просто остолбенела – так явно Ленгтон ее игнорировал. Иногда ей было непонятно, каким тоном с ним разговаривать. Но, по крайней мере, рыдать из-за него ей вовсе не хотелось, постепенно она училась себя с ним вести. Надев пальто, Анна оглядела пустую комнату и подумала, а не пойти ли в паб и ей. Ведь Ленгтон ясно сказал: она в команде; а она стоит раздумывает, идти ей вместе со всеми или не идти. Решившись, Анна села в свой «мини» и поехала в тот паб, который сегодня выбрала их бригада.

«Якорь» был заведением большим, современным и на редкость безвкусным. Звенели игральные автоматы, грохотала музыка, однако владелец был человеком дружелюбным и частенько шутил, что полицейские каждый вечер отбивают у него клиентов, но сами они – клиенты очень приятные!

Анна уверенно вошла в паб и присоединилась к коллегам, сидевшим в нем.

Ленгтон удивленно обернулся:

– А, Тревис! Ну, заходи, садись. Мы тут по первой пьем. Что будешь?

– Белое, пожалуй.

Ленгтон сделал заказ, а Брендон пододвинул ей высокий стул. Анна уселась, и ей подали теплое сладковатое вино. Она подняла стакан, чтобы поблагодарить Ленгтона, но он, казалось, внимательно слушал анекдот, который рассказывал ему Гарри. Похоже, что он намеренно не замечал ее; она пододвинула к себе блюдо с арахисом.

– Возьму-ка я себе рыбы с картошкой, – сказал Брендон, поковырявшись в блюде. – Ты как, тоже будешь?

– Да нет. Сейчас допью и отчалю.

– Рядом итальянский ресторан, если тебе здесь не нравится, – продолжал Брендон. – У них спагетти с фрикадельками прилично делают.

Анна улыбнулась:

– Спасибо. Я не проголодалась.

Гарри закончил рассказывать анекдот, Ленгтон рассмеялся, начал рассказывать что-то сам и велел бармену налить всем еще по одной. Анна заметила, что он запивает пиво виски, перед ним росла гора пустых пакетов из-под чипсов.

Ей пришлось извиниться – Брендон уже долго говорил ей что-то, но она его не слышала.

– Извини, что?

– Я говорю, здесь и китайский ресторан есть, там навынос продают.

– Фрэнк, я правда не хочу есть.

– А как насчет интимных отношений?

– Что-что?

– Да шучу я, шучу! По шефу понятно – он на всю ночь здесь зависнет. Он в этом месте завсегдатай, но он ведь рядом живет, а вот остальным через весь Лондон еще добираться!

Анна слушала и попивала тепловатое вино, перед ней уже появился еще один стакан.

– А может, съездим как-нибудь вечером в центр? Я там хорошие рестораны знаю…

– Может, и съездим. Действительно, было бы неплохо…

– Когда?

– Что?

– Я спрашиваю, когда хочешь пойти?

Тут до нее дошло, что Брендон намекает на ужин вдвоем, и она покраснела.

– Ну, когда освобожусь, тогда сразу пойдем. Сейчас, похоже, ни у кого из нас не будет и минуты свободной.

Он обнял ее за талию и придвинулся ближе.

– В другой раз, – сказала она, было неловко чувствовать его руку на спине.

В этот раз он уже не так сильно благоухал своим любимым одеколоном. Анна даже не притронулась ко второму стакану и извинилась, что ей далеко ехать. Все поняли, что пора расходиться. Она вышла вместе с Брендоном и Льюисом, а Гарри задержался в туалете. Она помахала всем на прощание и пошла к машине. Анна сунула руку в карман за ключами, пошарила в сумке и выругалась: она прекрасно помнила, что держала их в руке, когда входила в паб. Все уже разъехались, а она вернулась – ну точно, оставила ключи на стойке!

Ленгтон сидел, уронив голову на руки. Она осмотрела все вокруг стула, на котором сидела, – ключи валялись на полу. Она подняла их, обернулась и взглянула на Ленгтона, казалось, он не заметил, что она вернулась. Анна уже собралась уходить, как вдруг что-то будто толкнуло ее, – она подошла к нему и легко постучала по спине:

– Вот, ключи уронила…

Он поднял голову, взглянул на нее. Вид у него был ужасный.

– Ты как?

– Плохо. Ногу свело, – вздохнул он. – Подняться не могу!

– Ну, давай помогу. Держись за меня.

Ленгтон положил руку ей на плечи, Анна склонилась под его весом – так медленно он поднимался со своего места. Держать его было так тяжело, что она сгибалась почти пополам.

Анна нашла взглядом хозяина заведения и, с трудом дыша, сказала:

– Помогите!

Вместе они поставили Ленгтона на ноги и, поддерживая с обеих сторон, медленно повели к выходу.

– Ежевечерний ритуал, – пошутил хозяин, выходя вместе с Ленгтоном и Анной на парковку.

Общими усилиями они запихнули его на пассажирское сиденье «мини», предварительно отодвинув его как можно дальше. Ленгтон стонал и ругался. Он сказал, что ехать надо сначала через парковку, а потом к таунхаусам. В крайнем доме была дешевая гостиница.

Анна с трудом вынула его из машины; пока они шли по дорожке, он висел на ней всем телом. У двери он нашарил ключи и дал их ей. Анна открывала замок, а он стоял, прислонившись к косяку.

– Ладно, здесь и сам дойду. Я живу на первом этаже.

Анна не стала его слушать и довела до двери спальни.

Он усмехнулся и поднес палец к губам:

– Смотри, чтобы старикан не услышал. Нам гостей водить нельзя!

Комната оказалась старомодной, с громадным туалетным столиком, тяжелым дубовым гардеробом и слишком пестрым ковром. На односпальной кровати лежало махровое покрывало. Одежда и обувь в беспорядке валялись по всей комнате, а у кровати громоздились папки старых газет.

Анна усадила Ленгтона на постель, сняла с него туфли, носки. Пальто он снял сам и швырнул его через кровать на спинку плетеного стула, ослабил узел галстука. Покраснев от усилий, он начал расстегивать пуговицы рубашки.

Анна огляделась, но никакой пижамы не обнаружила. Ленгтон прямо повалился на подушки. На прикроватном столике стояли пустые бутылки из-под виски и множество пузырьков и упаковок с лекарствами.

– Примешь что-нибудь? – спросила она, перебирая лекарства.

– Нет, я сейчас засну. – Он протянул руку, Анна сжала ее. – Извини, что так получилось, ты только никому не говори, ладно?

– А я и не собираюсь, – ответила она.

Ленгтон все не отпускал ее руку.

– Домой сумеешь доехать?

Она с улыбкой покачала головой. Ей эти его волнения показались ужасно нелепыми.

– Всего стакан вина, подумаешь!

В конце концов он отпустил ее руку.

Она предложила ему сходить в душ, а потом уже ложиться, но он улыбнулся и ответил, что душ у них в конце коридора, а его сейчас никакими силами не вытащишь из постели.

– Ну, иди, дай мне проспаться.

Анна наклонилась, чтобы поцеловать его. Ей было все так же жаль его, трудно было видеть его таким.

– Тогда до утра.

Ленгтон слегка улыбнулся:

– Я приду в норму, отосплюсь вот только.

Пока она убирала одежду и раскладывала все по местам, он успел заснуть. Анна включила ночник и долго смотрела на Ленгтона. В полумраке любимое лицо казалось пепельно-серым. Было видно, что ему больно даже во сне. Ей стало тяжело, казалось, что она видит перед собой лишь оболочку того, что было когда-то им, но оболочку совсем хрупкую, тонкую. Она подозревала, что он плохо питается, а в мусорной корзине увидела множество окурков – значит, он так и не бросил курить, несмотря на все советы.

Анна добралась до дому уже за полночь. За весь вечер она так ничего и не съела, но сейчас от переутомления уже не чувствовала голода. Она легла на свои чистые свежие простыни, а сон все не шел: мысли о Ленгтоне упрямо крутились в голове.

Вообще-то, она понимала, что о состоянии его здоровья следует сообщить. Но рука ее ни за что в жизни не поднялась бы написать, что старшему инспектору Ленгтону необходимо предоставить отпуск, в связи с тем что без алкоголя и болеутоляющих он не может прожить и дня.

Когда зазвенел будильник, Анна очень удивилась: сама не заметила, как провалилась в тяжелый сон без сновидений и даже не выключила свет.

Операция «Орел» должна была начаться во второй половине дня, чтобы у бригады было время свести воедино все эти разные дела. Анна приехала в половине девятого, в комнате уже все бурлило. Только она дошла до своего места, как распахнулась дверь кабинета Ленгтона. Она не поверила своим глазам.

Он уверенно вошел в комнату. На нем был строгий костюм, свежая рубашка, он прямо-таки лучился силой.

– Джозеф Сикерт нашелся в больнице Вестминстера! Сам пришел к ним и прямо там упал в обморок. Сейчас его подключили к аппаратуре жизнеобеспечения, – сообщил он, громко хлопнув в ладоши.

Ленгтон махнул рукой Анне и Майку, приглашая их к себе. Похоже, что жить Сикерту остается недолго: болезнь крови зашла слишком далеко и органы начали отказывать.

На машине с воющей сиреной они все вместе выехали в больницу. Ленгтон повернулся к Анне и Майку, которые расположились на заднем сиденье, и сказал:

– Ну, просто невероятно! Один у нас в тюрьме загибается, другой в больнице концы отдает.

– Он что, совсем плохой? – поинтересовался Льюис.

– Умирает, почки с печенью уже не работают. Хотя к искусственной почке его и подключили, но сказали, что долго он все равно не продержится. Да и сердце у этого подонка вот-вот остановится!

Если нога у Ленгтона и болела, это было совсем незаметно – так стремительно он шел по коридору больницы. Их встретил целый полк врачей и медсестер, настроенных решительно против всяких разговоров полицейских с больным.

Ленгтон вышел из себя. Прямым текстом он объяснил всем присутствовавшим, почему это было так важно. Не стал он молчать и о мертвом ребенке, и о найденной челюсти. Им надо допросить его, а для этого попасть к нему, будь он хоть при последнем издыхании!

– Поддержите его, пока я с ним говорю, больше мне ничего от вас не нужно, – обернувшись к врачу, потребовал Ленгтон, практически нарываясь на скандал.

Молодого врача трясло от негодования, он ответил, что несет ответственность за своего больного. В ответ Ленгтон чуть не размазал его по стене:

– Вы так печетесь об этой скотине! А ведь он расчленил двухлетнюю девочку – голову ей отрезал, слышите? Мне наплевать, останется он жить или подохнет! Пустите меня туда на десять минут, вот и все!

Он произнес это совсем тихо, но таким голосом, который был способен напугать любого.

Ленгтон бушевал, чтобы его провели к главному врачу, который разрешит пройти к Сикерту. Льюис кинул многозначительный взгляд на Анну, но она успела отвернуться – не хотелось обсуждать действия Ленгтона у него за спиной.

Через пятнадцать минут им разрешили пройти в отделение интенсивной терапии.

Идя вслед за двумя медсестрами, Ленгтон злобно бросил Льюису:

– Хорошенькое дело! Нелегальный иммигрант, убийца, а ухаживают за ним, как за королем! Вот куда идут налоги! Как думаешь, во сколько этот сукин сын влетает?

Специально обученные медсестры из отделения интенсивной терапии бесшумно двигались вокруг постели. Сикерта почти не было видно за оборудованием. Аппарат искусственной вентиляции легких громко шумел, как бы всхлипывая. Анна вместе с Ленгтоном заглянула в палату через окно.

– Можешь его разглядеть? – нетерпеливо прошептал Ленгтон.

– Не очень…

– Так он там или не он, черт возьми?

– Не знаю, отсюда не видно, – обиженно отозвалась она.

Ленгтон жестом подозвал медсестру и попросил ее, чтобы Анне дали халат и провели в палату. Он все ждал, что их пустят к Сикерту, но по взволнованной суете вокруг больного становилось ясно, что это будет еще не скоро.

Анну провели к постели. Она покачала головой – невозможно было понять, тот ли это человек, которого она видела у дома Гейл всего несколько секунд. Тот был мускулистый, с дредами на голове, а этот, что лежал сейчас перед ней, напоминал скорее человеческий остов, к тому же лицо закрывала кислородная маска.

– Не могу сказать, он это или нет, – повторила Анна, вернувшись к Ленгтону.

– Да что ж такое! Ну ладно. В любом случае этот сейчас умирает от серповидно-клеточной анемии. Назвался он Джозефом Сикертом и, похоже, довольно долго обходился без лекарств, пока болезнь его не доконала. Вот тогда он сюда и приполз. Может, еще раз глянешь?

– Я же тебе сказала: этот – настоящие мощи, голова бритая. А тот был накачанный, с дредами.

– От этой болезни атрофируются мышцы. Она поражает сердце, легкие, почки, кровь уже совсем плохая, сердце еле бьется, так что узнала ты его или нет, а я все равно пойду туда. Если он дышал на ладан все то время, пока мы его искали, ничего удивительного, что он так усох.

И Ленгтон отошел в сторону, чтобы поговорить все с тем же нервным врачом.

Льюису и Анне передали пакеты с одеждой больного. Они сели на жесткие стулья и начали перебирать вещь за вещью, чтобы хоть как-то его опознать. В кармане поношенной джинсовой куртки оказался голубой плюшевый медвежонок, очень потертый, почти лысый. Еще они нашли жеваную пятифунтовую купюру, немного мелочи, автобусные билеты, сломанный карандаш и гнутую-перегнутую, почти сломанную фотографию двух чернокожих малышей и женщины, одетой в ситцевое платье с запахом. На обороте снимка не было никаких надписей; Льюис и Анна, как ни старались, не могли узнать, кто это.

– Негусто, – заметил Льюис, складывая найденное в пакет для вещественных доказательств.

Анна продолжала возиться с одеждой: трясла замызганные джинсы, выворачивала карманы. Льюис принялся за рубашку яркой расцветки, она воняла потом и во многих местах была разорвана. За этим последовали носки и спортивные штаны далеко не первой свежести. Стараясь не обращать внимания на отвратительный запах, Анна осматривала носки и с лица, и с изнанки. Размер их был большой, просто великанский; Анна задумалась и перевела взгляд на джинсовую куртку:

– Носки здоровые, брюки тоже… Мы, вообще-то, знаем, какого он роста? В Сикерте было не меньше метра восьмидесяти. Я хочу сказать, что если он уже долго болеет…

Тут к ним подошел Ленгтон и сказал, что их пропускают.

Анна показала ему фотографию:

– Вот… Тоже непонятно, кто это.

У Льюиса в кармане задребезжал телефон: по всему коридору висели таблички, строго запрещавшие пользоваться мобильными телефонами. Он поднялся со своего места и отошел чуть в сторону. Ленгтон положил фотографию в пакет и подошел к медсестре, которая уже ждала его с халатом и маской.

Льюис встал в самый дальний угол, слушая то, что говорил ему Гарри Блант. В белом «рейндж-ровере» экспертиза раскопала еще кое-что. Пробы, взятые с колес, оказались очень удачными: на них нашли небольшие частицы навоза и грязи. Каждую пробу отослали в лабораторию для проведения специальных анализов, подтвердили, что какое-то время машина находилась у дома Гейл. Образцы волос и тканей пока что исследовали, результаты должны были поступить во второй половине дня.

Анна все сидела на стуле рядом с отделением, Льюис поделился с ней новостями, посмотрел через окно в палату:

– Что, неужели говорит?

– Не могу сказать, Ленгтон всего пять минут как туда зашел.

– О боже… А что, если это все-таки не он?

Все вещи больного, сложенные в пластиковые пакеты, лежали рядом с Анной, на стуле. Она взяла пакет на колени, чтобы Майк сел рядом. Сверху в пакете лежал маленький потертый плюшевый медвежонок.

Анна смотрела на него и старалась припомнить девочку, которая качалась в кресле в доме Гейл. С тех пор прошло уже немало времени, но Анна сосредоточенно думала.

– Ты что? – спросил Майк, потому что она притихла и закрыла глаза.

Анна выпрямилась:

– Знаешь, я не уверена на сто процентов, но мне кажется, этот медвежонок из того дома, его все время жевала Тина, младшая дочь. По-моему, это он… Правда, может быть, я ошибаюсь.

– Хорошо, с него возьмут образцы ДНК.

А в палате Ленгтон не сводил глаз с лица умиравшего и старался припомнить, его ли он видел в общежитии. Вокруг его впалых, мертвенно-белых губ пенилась слюна. Глаза походили на увядшие лиловые цветы, пальцы опухли, ногти были необычного, молочно-белого цвета.

Чем дольше Ленгтон смотрел на него, тем больше убеждался, что с ножом на него накинулся другой.

Ленгтон аккуратно расправил снимок и поднес его к лицу больного:

– Тебе надо сказать им, где ты.

Ответа не последовало.

– Я их найду. Они придут, навестят тебя, – продолжил он шепотом.

Больной снова не отозвался.

– Дети твои? А эта красавица – твоя жена?

Мужчина молчал.

Ленгтон начал складывать фотографию, и тут один опухший палец приподнялся, как будто умирающий просил не спешить.

– Хочешь посмотреть?

Тишина.

Ленгтон расправил фотографию, в бесцветных глазах больного блеснули слезы.

– Мне нужно с тобой поговорить. Тебя зовут Джозеф Сикерт?

Тот кивнул. Движение было легким, почти неуловимым, но Ленгтон наконец точно узнал, кто перед ним.

– Дети Гейл в безопасности, – прошептал Ленгтон и добавил, что знает, как Сикерт помог им.

На это больной снова кивнул.

– Ты увез их с собой? Забрал у Гейл детей?

Сикерт не ответил.

Сердечный монитор дрожал и подпрыгивал; Ленгтону казалось, что он слышит, как жидкость льется в легкие умирающего. Медсестры и врачи волновались все больше. Ленгтон чувствовал: еще чуть-чуть – и его отсюда попросят.

Он встал, склонился над кроватью и сказал свистящим шепотом:

– Изуродованное тело Гейл нашли в саду. Его скормили свиньям. Хочешь это узнать перед смертью? Тебе на том свете покоя не будет, прямо в ад попадешь, выродок! Будешь говорить или нет?

В палату вошел врач, медсестры в панике уставились на него. Он хотел было попросить Ленгтона выйти, но Сикерт поднял опухшую руку и потянулся к Ленгтону. Раздалось громкое «не…». Ленгтон склонился над Сикертом, прислушивался к каждому слову, которое с бульканьем вырывалось из его горла, – так высоко поднялась жидкость из легких.

Анна и Льюис пораженно смотрели, как говорит Сикерт; что именно он произносил, было непонятно, потому что Ленгтон заслонял его своим телом. Казалось, это длится очень долго, но не прошло и пары минут, как Ленгтона вывели. Вид у него был совершенно спокойный; не говоря ни слова, он сорвал с себя халат и маску и отбросил их в сторону.

– Поехали, – бросил он, и они, с пакетами в руках, заторопились по коридору вслед за ним.

Выйдя из здания, Майк сказал Ленгтону, что белый «рейндж-ровер» был на участке у дома Гейл. Тот коротко кивнул в ответ и бросил взгляд на часы – времени оставалось все меньше, а впереди их ждал непростой вечер.

Анна доложила о том, в чем была практически уверена, – плюшевый медведь был игрушкой погибшей младшей дочери Гейл. Ленгтон захлопнул дверцу патрульной машины, сверкнул на нее глазами, потом отвернулся и стал смотреть вперед.

– Мне кажется, вещи Сикерта надо завезти в лабораторию, – добавила она.

Ленгтон пробурчал, что для этого надо вызывать полицейскую машину, им самим сейчас некогда.

Майк Льюис начал набирать номер, а Анна ждала, прикусив губу. Поговорив, Майк взглянул на Анну и пожал плечами. Ленгтон так и молчал о своем разговоре с Сикертом.

– Узнали что-нибудь, шеф? – осторожно полюбопытствовал Майк.

Ленгтон кивнул и снова посмотрел на часы:

– Так, сейчас обедаем, а потом беремся за этих братишек Красиник и знатоков вуду.

Доехав до Нью-Фореста, они получили подтверждение, что операция «Орел» началась, как и было запланировано. В подкрепление им выделили еще пятьдесят офицеров, Ленгтон понимал, что просить больше он уже не может.

Он зашагал в комнату бригады так стремительно, что Анна только диву давалась, до чего он энергичен и притягателен. Вчерашний вечер не оставил совершенно никакого следа. Он чуть задержался у стола Грейс, попросив ее заказать всем сэндвичи и кофе: совещание начнется прямо сейчас, во время обеденного перерыва. Когда Ленгтон дошел до своего кабинета, Грейс позвонили из больницы Вестминстера, она спросила, будет ли он говорить. Ленгтон кивнул.

Джозеф Сикерт умер через пятнадцать минут, после того как они уехали. Ленгтон даже не отреагировал на эту новость, он лишь коротко кивнул и поручил Грейс распорядиться, чтобы тело доставили в морг, – надо будет делать вскрытие. После этого он прошел к себе и захлопнул дверь.

Комната загудела взволнованными голосами: каждому не терпелось узнать, что произошло. Анна и Льюис рассказали все, что могли. Не знали они только, сказал Сикерт что-то важное или нет, об этом Ленгтон не обмолвился с ними ни словом.

– Ну что, один готов. Правда, есть еще за кем охотиться, – заметил Гарри Блант.

Ленгтон опустил шторы в своем кабинете, положил в рот сразу три таблетки, открутил крышку фляжки, глотнул из нее водки, запивая лекарства. Он сел к столу, открыл записную книжку и подробно записал все, что стало ему известно. Потянувшись за фляжкой, которая стояла на столе, он еще раз просмотрел записи о Каморре и провел по его фамилии указательным пальцем.

– Подбираюсь, – прошептал он.

Сняв галстук, Ленгтон сложил пиджак, лег на пол, положил пиджак под голову, закрыл глаза. После обеда ему предстоит напрячь все свои силы. Осталось только уповать на Бога, что тот поможет ему хотя бы стоять, не то что руководить: Ленгтон, как никто, понимал, что это – медленное самоубийство.

К трем часам операция «Орел» должна уже будет идти полным ходом, такое сильное полицейское подкрепление – удовольствие не из дешевых, и надо будет доказать, что деньги он потратил не впустую. Если все пойдет не так, как надо, ничего хорошего не жди: главное управление мигом заменит их другой бригадой. Как-то раз Ленгтон уже намекнул во всеуслышание, что такое вполне возможно. Но если только он заполучит Каморру – а он всерьез планировал выйти первым на того, кто, как он считал, чуть не отправил его на тот свет, – тогда остальное уже не будет иметь никакого значения.

Так он лежал на полу, отдыхал, и мало-помалу голоса и телефонные звонки, раздававшиеся из соседней комнаты, погрузили его в глубокий сон.

Гарри сидел на краю стола Анны, он только что закончил говорить по телефону со своим зятем. Он то сжимал, то разжимал правую руку, в которой держал резиновый мячик.

– Просто поверить не могу! Только он начал работать на большой стройке, как ему сказали, что он вместе с бригадой там больше не нужен, – наняли бригаду поляков за полцены. Ну и что ему теперь прикажешь делать, с тремя-то детьми? Соглашаться на эти гроши? Он мне сказал, что в совет Вестминстера уже поступают жалобы на бездомных: те пьют, наркоманят, процветают преступность, проституция. Да еще эти чертовы румыны…

– Гарри, угомонись, пожалуйста.

– Извини… Извини. У меня те двое ребятишек так и стоят перед глазами, я все никак не могу успокоиться, понимаешь? Я сегодня всю ночь не спал. Что творится! Просто сумасшедший дом какой-то! Как подумаешь, во сколько встает пожизненное заключение Иэна Бреди…

– Кого-кого? – не сразу поняла Анна.

– Помнишь, он детей убивал? Засадили больше чем на тридцать лет – а сколько стоит его содержать? Тысячи и тысячи, я тебе скажу. А тут убийцы спокойно из тюрем уходят, и никто даже понятия не имеет, куда они деваются. Ты представляешь себе, сколько опасных типов разгуливает сейчас по улицам?

Произнося свою тираду, Гарри все время сжимал и разжимал мячик, и это выдавало его волнение.

– Гарри, ну иди попей чайку…

– Перевешать бы всю эту сволочь, вот что я думаю. Избавиться от всех одним махом, и баста. Пересажать всех, и пусть по тюрьмам гниют!

Анна с облегчением вздохнула, когда он наконец отошел от ее стола и, все так же нервно сжимая в руке мяч, отправился искать другую жертву своего красноречия. Она посмотрела на часы. В комнате заметно возросло напряжение: как и Анна, все ждали появления Ленгтона. Время шло, и по плану операции «Орел» сейчас должна была бы решаться судьба братьев Красиник. Она молилась про себя, чтобы все прошло не напрасно, ведь, если такое дорогое предприятие закончится ничем, ей тоже не поздоровится.

Анна смотрела на шторы на окнах кабинета Ленгтона и даже не подозревала, что в такой горячке он умудрился заснуть.