Текст книги "Чистая работа"

Автор книги: Линда Ла Плант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

За все время длинного допроса Вернона она не сказала и двух слов, Ленгтон просто не дал ей этого сделать. Он держал все под контролем с того самого момента, как Вернон вошел в кабинет. Когда их провожали к выходу из тюрьмы, Ленгтон шел, не говоря ни слова.

– И что теперь с Верноном? – осторожно спросила Анна.

– В каком смысле?

– Ну, он же все рассказал. Его за это могут изувечить.

– Я сейчас заплачу! Он подонок, грязный, лживый подонок, всю жизнь на маленьких детей охотился. Отсидит свой срок, выйдет, и снова больная фантазия заработает. Меня больше это волнует, чем то, что с ним тут сделают. Пусть хоть под корень все отрежут.

Ленгтон уселся на пассажирское сиденье патрульной машины, Анна, как обычно, устроилась сзади. Неожиданно он обернулся и сказал с ухмылкой:

– Расколол я его все-таки! Теперь главное – этот Каморра. – Он развернулся и стал смотреть в окно, бросив водителю, чтобы тот ехал обратно в участок. – Будем надеяться, что парни его выследят. По-моему, это не так уж трудно.

Анна сидела сзади и думала о разговоре с Верноном Крамером. Расследование убийства Гейл Сикерт и ее дочери шло полным ходом, но Ленгтон об этом почти не говорил.

Она наклонилась вперед:

– Эксперты закончили работать у Сикертов?

– Да, улик больше нет.

– Хочешь сказать, другие тела не нашли.

– Именно.

– Значит, двое детей и Сикерт…

Она не договорила, потому что он резко обернулся и взглянул ей прямо в лицо:

– Они где-то есть, только бог знает где.

– Это я прекрасно понимаю, но мне кажется, расследование…

Она запнулась в поисках нужного слова.

– Что расследование? – требовательно спросил Ленгтон.

– Вот сейчас, например, мы разбираемся с этим Каморрой, и ты, по идее, должен бы предположить, что здесь не простое совпадение, но мы как будто распыляемся… – Он вздохнул:

– Ну да…

– Может, Каморра и Сикерта впутал – мы же знаем, что он, скорее всего, имеет отношение к убийству Мерфи. Этот Рашид Барри, похоже, посредник – поддерживает связь между Мерфи, Верноном и Сикертом. Но мы по-прежнему ничего не знаем о том, куда пропали двое детей и где сам Сикерт.

– Что же ты предлагаешь? – спокойно спросил он.

– Ничего я не предлагаю. Я просто говорю, что мы как будто потеряли цель и, вместо того чтобы тратить время на розыск Рашида Барри и Каморры, лучше бы потратили его на поиск детей.

– Может быть, ты, Анна, и попробуешь решить эту головоломку, а?

– Какую же головоломку? Вот факты – двое маленьких детей сейчас с Сикертом, Гейл и ее ребенок погибли! Естественно, мы должны ускорить поиски.

– А я чем занимаюсь? – спросил Ленгтон. – Забыл, что дети пропали? Так, по-твоему, что ли?

– Нет, этого я не говорила. Я сказала, что, может быть, все эти розыски Рашида и Каморры отвлекают нас от…

Он снова перебил ее:

– Что ты говоришь? Пошевели мозгами! Посиди и подумай, как все сходится. Наверху Каморра – он организовал приезд Сикерта в Англию. Рашид достает Сикерту лекарства и фальшивые документы.

– Думаешь, Сикерт вывез детей из страны?

– Думай сама! Куда ему деваться – в бегах, без денег?

– Может, деньги ему дал Рашид? И документы тоже?

– Значит, Сикерт едет в аэропорт с двумя белыми детьми – полагаешь, Каморра и им паспорта сделал? Вряд ли! Ниточка к Сикерту и детям тянется от Каморры, так что если Сикерт куда-нибудь и кинется, то, скорее всего, к нему. Каморра занимается торговлей детьми, Анна. Поэтому если они живы, то наверняка у него в лапах…

Ленгтон вдруг замолчал, согнулся и сильно закашлялся. Его трясло, было похоже, что он задыхается. Шофер спросил, не остановиться ли им, Ленгтон отрицательно покачал головой, но лицо его пылало, по лбу катился пот, он судорожно ловил ртом воздух.

– Вон туда, к магазинам, – распорядилась Анна.

Водитель поехал медленнее, затем припарковался у бордюра. Анна велела ему пойти купить воды, а сама вышла из машины и открыла дверцу со стороны, где сидел Ленгтон. Он скрючился на своем месте, кашель прекратился, но дышал он тяжело.

Анна попросила его выпрямиться, он не разгибался и часто дышал. Торопливо подошел водитель с бутылкой воды, открыл крышку и передал воду Анне.

– Джеймс, вот, попей. Попробуй чуть-чуть откинуться…

Ленгтон медленно распрямился и оперся о подголовник. Анна протянула ему бутылку, он выпил почти половину, возвратил бутылку ей.

– Может, встанешь пройдешься? – взволнованно предложила она.

– Нет, – еле слышно отозвался он. Он похлопал руками по карманам, ища таблетки, Анна склонилась над ним, чтобы ему помочь. – Другие, – хрипло сказал Ленгтон. – В портфеле посмотри.

Анна потянулась за портфелем, открыла его: в кармашке лежали четыре разных пузырька. Она вынула один, показала ему, он покачал головой. Она показала другой.

– Давай две штуки.

Анна извлекла две таблетки, дала их ему вместе с водой. Ленгтон проглотил таблетки, и постепенно дыхание его стало тише.

– А от чего они?

– От боли в груди, сейчас все будет нормально.

Анна закрыла крышку, положила пузырек обратно в портфель, потрогала его лоб:

– Да у тебя температура.

– Нет, просто пропотел. Сейчас все будет в порядке. Закрывай дверцу и садись в машину.

Водитель стоял у машины, облокотившись на крышу, видимо не зная, что делать. Анна закрыла дверцу Ленгтона и кивнула водителю, чтобы он садился. Они подождали еще немного, потом Ленгтон сказал, что можно ехать. Машина тронулась с места, Ленгтон откинулся на сиденье и закрыл глаза. Анна молча смотрела на него, сама не своя от беспокойства. Через некоторое время она заметила, что Ленгтон задремал, и немного успокоилась. Водитель смотрел на нее в зеркало заднего вида.

– Перетрудился, – негромко сказала она.

Водитель кивнул, продолжая следить за дорогой. Анна закрыла глаза, как Ленгтон, но не заснула. Мысленно она старалась соединить части головоломки и связать все с Каморрой, как предлагал Ленгтон. Неужели этот кошмарный человек отправил на тот свет ни в чем не повинных детей Гейл? Допустим, Вернон – отец младшей дочери Гейл, хоть он это и отрицает, но он даже ухом не повел, когда узнал, что обеих нет в живых. «И это называется – человек, – думала Анна, – выродок, извращенец!»

Вспомнила она и о неопознанном теле маленького мальчика, которое нашли в канале. Следствие пришло к выводу, что, скорее всего, это было ритуальное убийство культа вуду. Вероятно, в страну ребенка привезли незаконно. Анна подумала, не связано ли все это с Каморрой, и решила, что, когда они вернутся, она расспросит следователей по этому делу.

Ленгтон все еще спал, когда они приехали в участок. Анна тихо попросила водителя выйти, не закрывать за собой дверцу и отправляться обедать.

Она перебралась на водительское место. Дыхание Ленгтона было ровным, и ей не хотелось его будить. Она посмотрела на часы. Было начало пятого, Анна подумала о том, что сегодня успела сделать их бригада; на парковке стояли полицейские машины, значит, все уже были на месте и, наверное, ждали Ленгтона. Она тихонько, чтобы его не разбудить, приоткрыла дверцу машины, но он заворочался, выпрямился на сиденье, открыл глаза и сонно спросил:

– Что, приехали уже?

– Да.

Он был удивлен, увидев, что она сидит рядом с ним:

– Ты что здесь делаешь?

– Отправила водителя поесть. Начало пятого. Я уже и тебя хотела будить.

– Понятно. – Ленгтон глубоко вздохнул и открыл дверцу. Подумав немного, он обернулся к Анне. – Я сам не выберусь: колено совсем затекло.

Она обошла машину, он протянул руку, оперся о нее и с трудом вышел, Анна чуть не согнулась под его тяжестью.

– Ну, извини, – мягко сказал он.

– Да ничего.

Ему было так трудно стоять, что он не отпускал ее.

– Мне кажется, тебе надо поехать в свою гостиницу и хорошенько отдохнуть, – предложила она ему.

– Сейчас все будет в порядке, просто, когда я долго сижу в машине, колени болят.

Ее захлестнули эмоции оттого, что он так близко, что она в прямом смысле слова держит его в своих руках. Стоит разжать руку – и он упадет.

– Прямо как раньше, – прошептал он.

Анна посмотрела на него. На лице проступала щетина, и от этого Ленгтон выглядел совсем изможденным, под глазами залегли темные круги.

– Я переживаю за тебя, – сказала она.

– Не стоит. А водителю скажи, чтобы много не болтал. Ты же знаешь, любой участок – рассадник сплетен. Вот смотри, все со мной хорошо.

Ленгтон отошел от нее и нагнулся взять портфель из машины, у него получилось, он широко улыбнулся и помахал портфелем.

– Все, к делу, – сказал он, захлопывая дверцу машины.

Она показала ему связку ключей:

– Сдам их и поднимусь наверх.

– Ладно, – ответил он и пошел к участку.

Ей было тяжело смотреть, как трудно ему идти без помощи и не показывать виду, что это очень больно.

Анна отвернулась, чтобы забрать свой портфель и закрыть машину, и не видела, как Ленгтон, прислонившись к стене и переводя дыхание, набирал код, чтобы войти в участок, не видела она и того, как он медленно, отдыхая на каждой ступеньке, начал подниматься наверх.

Она не увидела также, как он забарабанил в дверь комнаты, где работала их бригада, и весело произнес:

– Ну что, все собрались? Сейчас приведу себя в порядок, и начнем совещание.

Ленгтон медленно пошел к себе в кабинет, никто не замечал, как ему больно и нелегко. Он захлопнул за собой дверь, опустил шторы, открыл портфель, вынул пузырек с таблетками, проглотил несколько штук и запил холодным кофе, который стоял у него на столе.

Анна пошла в столовую, купила сэндвич и кофе, чтобы поесть у себя. Она переговорила с водителем, который доедал яичницу с жареной картошкой, и только дошла до своего стола, как открылась дверь кабинета Ленгтона и он энергично вошел в комнату бригады. Было совсем незаметно, что он сильно устал или болен. Хлопнув в ладоши, он начал:

– Так, все за работу! Интересный разговор у меня был с Верноном Крамером…

Анна ела сэндвич, а Ленгтон тем временем крупными буквами писал на доске, рисовал стрелки, которые связывали подозреваемых, обводил имя Каморры – их главную цель. Закончив, он отбросил маркер в сторону, упер руки в бока и горделиво посмотрел на Гарри Бланта и Майка Льюиса:

– Ну, теперь ваша очередь!

Блант и Льюис подробно рассказали о том, как они искали место жительства Каморры. Начали они с проверки улиц и списков избирателей, но ничего не обнаружили. Опросили агентов по недвижимости, которые работают в Пекэме, поискали, где могут находиться дома, возможно принадлежащие Каморре, но все было впустую. Анализ газетных статей и выпусков теленовостей тоже ничего не дал, не считая звонков от психов.

Ленгтон слушал раздраженно и нетерпеливо, никто не сообщал ничего нового. Даже об убийстве Мерфи известия были неутешительные: оба участника убийства все еще сидели в Паркхерсте, а Красиник так и не вышел из своего странного состояния, более того, теперь он даже не мог самостоятельно питаться.

Время двигалось к шести, все уже порядком устали и подумывали о том, как бы поскорее разойтись. Возмутителем спокойствия неожиданно выступила Грейс. В «Ивнинг стандард» она прочла о том, что компания по переработке отходов обратилась в полицию, после того как в мусорном контейнере кто-то обнаружил человеческую ногу.

Ленгтон закрыл глаза и покачал головой:

– Ну, ты даешь, Грейс. А мы-то тут при чем?

– Этот контейнер привезли из соседнего с Пекэмом района, пока что экспертиза установила только, что нога вместе со ступней, а носок и штанина от спортивного костюма…

Ленгтон подошел к Грейс:

– И что теперь? Грейс, уже почти шесть часов, при чем тут наше расследование?

– Сэр, нога принадлежит взрослому черному мужчине примерно двадцати пяти лет.

– Ну и…

– Мы ищем Каморру, мы знаем, что он, скорее всего, живет в Пекэме, а вы только что сказали, что Джозеф Сикерт в бегах и есть вероятность, что он обратится к Каморре. Фоторобот, составленный инспектором Тревис, напечатан во всех газетах…

– О господи, – тихо сказал Ленгтон и потер лицо. – Я тебя слушаю. Я тебя слушаю…

– Ногу все еще исследуют, результаты будут завтра, но я подумала, что на это стоит обратить внимание. Дело в том, что по анализам можно определить, болел ли этот человек серповидно-клеточной анемией.

– И тогда с этой ногой мы делаем большой шаг вперед! – пошутил Ленгтон, и напряжение в комнате сразу разрядилось.

Получив напоминание о том, что завтра надо собраться рано утром, все начали расходиться.

Раздраженная и взвинченная до предела Анна поехала домой. Она сделала себе горячего шоколада и тост с сыром и устроилась в постели со свежими газетами, в том числе и с той, где была напечатана статья о найденной мужской ноге. Анна вздохнула, отложила газету и подумала, что утром в первую очередь надо сделать то, чего раньше она никогда не делала: позвонить на работу и сказать, что она заболела.

Анна чувствовала, что ей надо ненадолго отстраниться и от следствия, и от Ленгтона. Все совещание она просидела молча, Ленгтон сам подробно рассказал о беседе с Крамером. По ее ощущениям, работы у нее почти не было, и ей это совсем не нравилось. Она знала: Ленгтон всячески скрывает, что ему нездоровится, и горстями глотает таблетки. Если кому и нужно передохнуть, так это ему, но утром он первым придет на работу, в этом она не сомневалась, как и в том, что он будет принимать все больше лекарств, которые дают ему силы проводить свои совещания.

Анна отпила шоколада. Он уже остыл, и тост свой она тоже не доела. Завтра она внимательно перечитает все документы по следствию. Она назначит еще пару встреч и решит, нужно ли поднимать вопрос о пересмотре дела и призывать Ленгтона к ответу. Ей было непривычно разделять свои личные чувства к нему и их служебные отношения, но она уже оставила всякую надежду на то, что они смогут быть вместе. Анна вовсе не считала это предательством: если Ленгтон выходит из-под контроля, его нужно отстранить – для его же блага.

Глава 12

Анна позвонила Грейс и попросила ее передать шефу, что накануне вечером, похоже, простыла и что, если завтра не станет лучше, она вызовет врача.

После этого она набрала номер бригады, которая пыталась установить, каким образом отрезанная нога оказалась в мусорном контейнере, и поговорила с ними как детектив-инспектор по делу об убийстве Гейл Сикерт и ее младшей дочери. Далее она связалась с администрацией тюрьмы в Уэйкфилде и договорилась о том, чтобы ей разрешили побеседовать с Идрисом Красиником, осужденным за убийство Карли Энн Норт. Организовав эти встречи – одну утром, другую вечером. – Анна села за стол и, как Ленгтон, принялась читать материалы по делу номер один, делу номер два, номер три и номер четыре.

Убийство Гейл Сикерт было делом номер один. Сначала они знали ее по девичьей фамилии Данн, но когда она сняла дом, то была уже замужем за неким Дональдом Саммерсом. Они не имели никаких сведений об этом человеке, не знали, чем он занимался, где проживал и был ли вообще жив. Им было известно лишь, что Гейл, когда они беседовали с ней в самый первый раз, называла своим сожителем Джозефа Сикерта и к тому времени уже пользовалась его фамилией. Вернон Крамер упоминал даты, когда он приезжал к сестре Артура Мерфи, и выходило, что Гейл и Джозеф Сикерт стали жить вместе всего за несколько недель до того.

По своей записной книжке Анна проверила, когда она ездила к Гейл еще раз, чтобы разобраться с фотографией. Тогда на нее налетел разъяренный Джозеф Сикерт, который угрожал, что сделает с ней то же, что и с ее дружком.

Анна читала свои подробные записи дальше. Как раз перед судом над Артуром Мерфи ей позвонила Берил Данн, встревоженная судьбой своей дочери. О самой Гейл не было слышно ничего до тех пор, пока на участке, или, как выражался Ленгтон, в свинарнике, не обнаружили ее полуразложившееся тело. Бригада обнаружила и тело младшей дочери Гейл, по крайней мере нашли детскую челюсть. Сейчас искали Сикерта и двух других детей.

Делом номер два было убийство Карли Энн Норт. Идрис Красиник попробовал облегчить свою участь, назвав имена сообщников. После этого в одном из общежитий напали на Ленгтона, а Идрис, узнав об этом, отказался от своих показаний и начал даже утверждать, что он вообще ничего не говорил полиции. Ленгтон попал в больницу, чуть не умер, но нападавший не найден, обвинение никому не предъявлено. Дело Идриса направили в суд и попытались объявить его частично вменяемым, но судья все равно дал ему пятнадцать лет. Идрис упорно отказывался говорить о нападении и о своих сообщниках, сказал, что выдумал их имена, он твердил, что его пугали магией вуду, если откроется, что он сказал хоть самую малость. Слово «вуду» Анна подчеркнула, хотя Ленгтон и не считал, что это хоть сколько-нибудь важно для следствия.

Расследуя убийство Ирэн Фелпс с помощью фотографии Артура Мерфи и Вернона Крамера, которую дала ей Гейл, Анна лицом к лицу столкнулась с человеком, позднее опознанным как Рашид Барри. Этот Рашид Барри был связан с Сикертом – доставал ему лекарства от серповидно-клеточной анемии. Барри был связан и с Каморрой, о котором было известно, что он занимается незаконным ввозом в страну людей, и который одно время жил в том же общежитии. С Каморрой был связан и Сикерт, вполне вероятно, что именно Каморра организовал нелегальный приезд Сикерта в Англию.

Делом номер три было убийство Артура Мерфи. Он был убит в тюрьме Эймоном Красиником, возможно не имеющим никакого отношения к Идрису, хотя и тот и другой были нелегальными иммигрантами. Эймон находился в тюрьме и был в состоянии ступора, вызванного так называемой магией вуду.

Анна подчеркнула и это упоминание вуду. Было всего пятнадцать минут одиннадцатого, но она уже порядком устала, стараясь хоть как-то объединить такое нагромождение фактов. На ум ей приходило только одно неприятное, но, увы, очевидное объяснение: Ленгтон очень хотел бы все связать и, таким образом, под видом расследования убийства Гейл Сикерт, выяснить, кто и почему на него напал.

В половине одиннадцатого она закончила свои разыскания – пора было ехать в полицейский участок Хаунслоу, где Анна рассчитывала встретиться с детективом-инспектором, который вел дело об обнаруженной в мусорном контейнере ноге. К ее сожалению, оказалось, что его нет на месте, но тут вошел Баролли, и она подумала, что приехала все-таки не напрасно.

– Я услышал твой голос, – приветствовал он ее.

– Глазам не верю! А почему ты здесь?

– За мои грехи.

– Ну, давай выкладывай все, – радостно сказала Анна, она действительно была рада этой встрече.

Баролли провел ее в пустую комнату для бесед и поставил перед ней на стол кружку кофе.

– Слушай, мне, в общем, все равно, кто об этом знает, только то, что меня сюда перевели, – это шаг назад, ха-ха! А кроме шуток, я был немного удивлен, когда Джимми даже не попросил меня поработать с ним.

– Как я слышала, это потому, что ты занимался другим делом.

– Ну, занимался, только я его уже заканчивал, так что мог бы и поработать. Но знаешь, таскаться в Нью-Форест каждый день – тоже удовольствие небольшое.

– Конечно.

Баролли уплетал бутерброд с колбасой. Анна заметила, что он и правда сильно поправился, о чем Ленгтон записал в своей книжке.

– Продвинулись вы с розыском, чья это нога? – спросила она.

– Да. Установили к тому же, что он был наркоманом со стажем – сидел на крэке. Мы думаем, что он мог быть и дилером, но почему его кокнули, все же непонятно. Анализ ДНК тоже ничего не прояснил. Молодой парень пошел выбрасывать бутылки и увидел эту ногу. Это было в половине девятого, а мусор из контейнеров забирают без пятнадцати девять, так что нам крупно повезло. Других частей тела не нашли, опросили всех известных торговцев наркотиками, а потом позвонила женщина и заявила, что у нее пропал друг. Бедняге пришлось идти в морг и опознавать его носки! – Баролли фыркнул. – Но она тут же заметила шрам на колене, потому что ему недавно сделали операцию.

– Так вы узнали, как его зовут?

– Да, Марри Уайт. Пока еще мы проверяем, но вот уже пару дней, как его никто не видел, а то, думаю, все бы заметили, как он без правой ноги скачет.

– А его контакты среди наркоманов?

– Контакты? Здесь мы вряд ли добьемся чего-нибудь путного. М-да, тело его наверняка расчленили, раскидали по мусорным контейнерам, и сейчас все это валяется, наверное, где-нибудь на свалке…

Вдруг Баролли тихо спросил:

– Как там у Ленгтона дела?

Анна, поколебавшись, ответила:

– Боли пока что не прекращаются.

Баролли покачал головой:

– Честно говоря, я думал, он не выкарабкается. После того случая мне две недели отпуска дали, ты знаешь. Меня как будто самого по голове стукнули. Все произошло так быстро, глядь – а он уже весь в крови… – Баролли шмыгнул носом. – Вот я все думаю: может, я мало ему помог? Но я стоял прямо за ним, когда его ударили ножом, он навалился на меня, я и сам чуть с лестницы не упал.

– Майк Льюис тоже переживает, я знаю, – сказала она.

– Да, только вот мне кажется, может, он думает, что я мало тогда сделал, понимаешь? Вот поэтому он больше и не хочет, чтобы я с ним работал.

– Вряд ли.

– Когда я с ним разговаривал, голос у него был… ну просто совсем другой.

– Когда это было?

– Вчера вечером. Я ему рассказал все, что нам удалось разузнать. – Баролли склонил голову набок. – Так ты поэтому сюда приехала?

– Да, надо все проверить, сопоставить…

– Вообще-то, я не понимаю, какая тут связь с твоим делом.

– А Ленгтон думает, что есть?

– Похоже, да, поэтому он и звонил.

– Тебе не кажется, что это как-то связано с нападением на него?

Баролли покачал головой:

– Нет… ну, разве что парень тоже был черный… Только пока у нас нет причины считать, что он имеет отношение к убийству Карли Энн Норт.

Анна пила кофе и думала, что говорить надо очень осторожно. Больше всего она боялась, что Баролли что-то заподозрит и позвонит Ленгтону.

– А тот парень, убийца Карли Энн Норт, которого ты задержал?.. – осторожно начала она.

– Идрис Красиник? Он что, имеет отношение к этой нашей отрубленной ноге? Вряд ли, мы не ищем среди нелегальных иммигрантов. Наш-то родился в Брэдфорде – если только это он, а мы все думаем, что так и есть.

– А что он за человек?

– Кто?

– Красиник.

Баролли глубоко вздохнул:

– Да чокнутый сукин сын, вообще-то. Мы не знаем, настоящее это его имя или нет, потому что у него все документы поддельные, но в убийстве он признался. Да и как тут не признаешься? Его же взяли прямо с ножом в руке, когда он голову этой девке отпиливал. Я тебе точно говорю – весь мир с ума сходит.

– Он ведь в Уэйкфилде, правильно?

– Да, получил пятнадцать, но его, скорее всего, депортируют, стоит только взглянуть на его липовые документы – просто смех один. Мы о нем только и знаем, что он предположительно сомалиец, но даже и это под вопросом. Он взял все на себя, но с ним были еще два человека. Сначала он называл нам их имена, потом отказался, сказал, что все наврал. Мы, правда, пошли по его наводке – чем это закончилось, ты и сама знаешь. Так что если даже имена липовые, то адрес верный, иначе с Джимми ничего бы не случилось. Значит, кто-то связался с Красиником, уже когда его повязали. Как это – он ничего не знает? Врет, подлец!

– А ты знаешь, что в тюрьме убили заключенного?

– Да, знаю, и сделал это еще один Красиник, может, они взяли чью-то фамилию и теперь оба ею пользуются.

– А Каморра? Знаешь что-нибудь о Каморре?

Баролли покачал головой:

– Нет. Джимми спрашивал меня, но я никогда о нем не слышал. – Он вздохнул. – Я знаю, ему сейчас хочется рвать и метать. Он чуть не умер, а эти сволочи, как крысы, шмыг куда-то в нору и сидят себе. Я попробовал их разыскать, только у меня ничего не вышло, зашел в тупик.

Анна видела перед собой его полное круглое лицо с бусинками пота на лбу.

– Худо тебе, да?

– Ну, не так, как ему, конечно, но я же тебе говорил – после того случая я ушел в отпуск на две недели, так мне было хреново. Он отличный человек, таких поискать. Мне и правда было не по себе оттого, что он не стал со мной работать. – Баролли снова вздохнул и сменил тему: – А двое детей… Вы нашли ее сожителя?

– Нет.

– Писали об этом много, только, я же говорил, у них должно быть что-то вроде сети, чтобы быстро прятаться по норам, если что.

– С двумя детьми особо не попрячешься.

Баролли кивнул:

– В свинарнике тела еще ищут?

– Надеюсь, ищут. Там все разрушено, но вокруг куча всяких сараев, так что, может, они еще и не закончили.

– Свиньи все съедят.

Анна взяла свой портфель, радостного и так было мало, и Баролли только добавил тоски этим разговором.

– Ну, спасибо, что нашел время поговорить.

– Это тебе спасибо. Слушай, помоги мне. Замолви там за меня словечко, а? Здесь все скоро закончится, и если… В общем, на твое усмотрение.

Она похлопала его по руке:

– Хорошо, помогу. Но ты никому не говори, что я здесь была, – ты ведь знаешь Ленгтона. Подумает еще, что я держу его под контролем.

Баролли склонил голову набок:

– А может, и правда держишь?

– Просто пытаюсь связать все воедино.

Он пристально смотрел на нее своими темными глазами:

– У него все в порядке?

– Да. Я же сказала, он идет на поправку, просто иногда еще болит.

– У кого не болит? – тихо сказал Баролли.

Далее Анна отправилась в тюрьму Уэйкфилда, где у нее должна была состояться встреча с Идрисом Красиником. Чтобы получилось быстрее, она поехала на поезде, а не на машине. Усевшись за свободный столик, она набрала номер комнаты своей следственной бригады и сказала, что ходила к врачу и он прописал ей антибиотики. На проводе оказался Гарри Блант. Она поинтересовалась, какие у них новости, и он ответил, что пока они не нашли ни Сикерта, ни детей. Не могут они разыскать и Каморру, хотя стараются изо всех сил.

– Подожди-ка… – вдруг сказал он и через некоторое время продолжил: – Слушай, ты не поверишь! Судмедэксперты уже собирались уезжать и в самый последний момент нашли еще останки!

– Дети? – тут же вырвалось у Анны.

В трубке был глухо слышен голос говорившего с кем-то Гарри – он, наверное, прикрывал трубку рукой.

– Алло! – произнесла Анна.

– Анна? – ответил Ленгтон.

– Да, это я.

– Заболела?

– Так, горло болит. Завтра буду.

– Лечись сколько нужно, – сказал он.

– Что случилось?

Ленгтон ответил, что из-под курятника выкопали часть скелета.

– Конечно, там везде искали, но на участке полный бардак. Этот придурок-хозяин все время слонялся рядом и ныл, чтобы ему сделали еще лучше, чем было раньше, чуть ли не перестраивать эту халупу заставлял! Ну, они отодрали от пола несколько досок, и нате вам – лежит себе под толстым слоем навоза. Похоже, это взрослый человек, а не ребенок, слава богу.

– Сикерт? – спросила она.

– Не знаю. Скажут точно, когда отправят в лабораторию, но это просто какой-то кошмар.

– Я постараюсь вернуться к работе как можно скорее.

– Хорошо, – ответил Ленгтон и положил трубку.

Анна смотрела в окно, когда к ней подошел официант.

– Желаете пообедать? – спросил он, убирая со стола несвежую бумажную салфетку.

– Нет. Принесите кофе, пожалуйста.

– У нас обеденная зона первого класса. Буфет и бар в следующих вагонах, – пояснил он, убирая салфетку со столика напротив.

Анна отправилась в буфет и отстояла очередь за чашкой неважного кофе и сэндвичем. Перекусив, она прошла во второй класс и разместилась напротив двух женщин, которые, по счастью, дремали. Она положила портфель на столик и просмотрела свои записи. Немного погодя она тоже уселась поглубже в кресло и закрыла глаза.

Пока все части скелета собирали вместе, Ленгтон не отходил от раскладного стола. Тело закопали обнаженным, и оно полностью разложилось. На черепе еще держались волнистые светлые волосы, так что это явно был не Сикерт.

Ленгтон вздохнул:

– Поверить невозможно, черт возьми! Кто же это? В смысле, сколько еще у них там закопано на участке? Про свинарник я уже молчу.

Чтобы получить хоть какие-то данные по скелету, нужно было ждать долго: из костей и волос надо было извлечь ДНК, необходима была также консультация стоматологов. По зубам было видно, что скелет принадлежал человеку уже немолодому, лет тридцати-сорока, некоторых зубов совсем не было, а во многих стояли пломбы.

Вместе с Гарри Блантом Ленгтон вернулся в полицейский автомобиль. Всю дорогу на обратном пути в участок он пребывал в мрачном настроении.

– Только этого еще не хватало для полного счастья, – бросил он.

У Гарри зазвонил телефон.

– Это опять я, – раздался голос Анны.

– Как ты себя чувствуешь?

– Гораздо лучше. Я тут просмотрела свои записи, касающиеся розыска Артура Мерфи…

– Ну и?..

– И мы знаем, что Гейл пользовалась фамилией Сикерт, но, до того как он вышел на сцену, она была замужем за неким Саммерсом. Вместе они оплачивали аренду дома, или, как ты теперь выражаешься, свинарника. На него мы вообще никогда не выходили, потому что ко времени нашего разговора с Гейл с ней уже жил Сикерт. Мне кажется, вам стоит побеседовать с ее матерью Берил Данн и порасспросить ее об этом самом муже и о том, где его можно разыскать. Как вам показалось, сколько лет тому человеку, скелет которого вы нашли?

– Точно не скажем, по зубам тридцать-сорок. Волосы вроде рыжеватые.

– Может, надо взять у миссис Данн описание. Это так, мысли вслух, только если Сикерт у нас главный подозреваемый в убийстве Гейл, то почему бы не предположить, что он и мужа мог пристукнуть? У меня, кстати, записано – его зовут Дональд Саммерс.

– Ладно, спасибо. Мы посмотрим.

На стоянке такси в Уэйкфилде Анна попросила отвезти ее в тюрьму. Водитель смерил ее взглядом и кивнул:

– Туда, значит?

– Да.

– Друг там сидит, значит?

– Нет, я офицер полиции, – оборвала она его расспросы.

Ленгтон слушал, как Гарри пересказывает ему свой разговор с Анной. С Берил он связываться категорически не хотел – до того невзлюбил ее с самой первой встречи. Если они нашли останки бедолаги Саммерса, это было еще хуже. Трупы росли как грибы, и поэтому на их следственную бригаду давили все сильнее: Ленгтону уже несколько раз звонили из Скотленд-Ярда и настойчиво интересовались, как идут дела.

Гарри Блант с полчаса названивал по разным номерам, принадлежавшим, как они знали, Берил Данн. Ее телефон не работал, а мобильник молчал. В конце концов он позвонил в полицию того района Ньюкасла, где жила Берил, и они согласились разыскать ее и попросить связаться с ней по телефону.

В кабинете начальника тюрьмы Анна дожидалась беседы с Красиником. Она сказала, что ей необходимо поговорить с ним в связи с убийством в тюрьме Паркхерст: у Идриса была та же фамилия, что и у парня, который убил Мерфи, и они устанавливали, не связаны ли друг с другом два этих человека. Ей сказали, что многого она от него все равно не добьется: он все так же замыкается в себе, на контакт не идет. Когда его привезли в тюрьму, то установили наблюдение, чтобы он не покончил с собой, потому что он не соображал, где находится, и время от времени начинал биться головой о стену. Он почти ни с кем не заговаривал и даже не завел себе так называемых друзей. Ни в каких событиях в жизни тюрьмы он участия не принимал, навещать его никто не приезжал. Через некоторое время его перевели из главного блока – он кидался едой в охранников и изо всех сил тряс прутья решетки в камере. Во второй половине дня, после того как заключенных разведут по камерам, его доставят сюда.