Текст книги "Невеста из Бостона"

Автор книги: Линда Кей Карпентер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

10

– Чейз! – взвизгнула Сьюзен. – Что случилось?

Чейз пробормотал что-то невнятное. Сьюзен бросилась рядом с ним на колени:

– Что? Что с вами?

– 3-з-змея укусила меня… гремучая.

Только теперь Сьюзен заметила, что у него перевязана нога:

– О, Боже милостивый!

Она стояла перед ним на коленях в полной растерянности. Его лицо стало серее пепла, Чейз разомкнул пересохшие губы, пытаясь что-то сказать.

– Ничего не говорите, Чейз! Передохните пока! – Сьюзен открыла флягу и поднесла к его губам.

Чейз заскрежетал зубами от боли. Его лицо исказилось.

– Высосите яд скорее! – простонал он едва слышно.

– Что? Что вы говорите? Я не понимаю!

Сердце Сьюзен бешено стучало от страха. Что он хочет сказать? Она склонилась над ним, почти прижавшись ухом к его рту.

– Высосите яд из раны… иначе я умру…

Сьюзен откинула в сторону одеяло и взглянула на его ногу. Но она не видела под платком никакой раны! Нет, не могла это быть гремучая змея. Должно быть, это какая-нибудь неядовитая…

– Нужно развязать его… и… – выдохнул Чейз.

Сьюзен склонилась, чтобы вытереть юбкой пот с его лба.

– Платок?

Чейз тихо кивнул:

– Бренди – у меня в мешке. Достаньте.

Сьюзен отыскала небольшую фляжку и поднесла ее к губам Чейза. Он отхлебнул немного и закашлялся. Заткнув флягу пробкой, Сьюзен принялась развязывать узел на его ноге.

Не зная, что делать дальше, она решила напоить его водой. Но он отчаянно замотал головой и, будто собрав последние силы, прошептал:

– Разорвите штаны, высосите яд… и смажьте рану бренди… скорее!

Сьюзен отпрянула в нерешительности. Но она не может сделать того, что он просит! Ведь разорвать штаны – все равно что раздеть его. К тому же, рана на бедре…

Чейз словно читал ее мысли.

– Я умру, если вы этого не сделаете, Зеленоглазка! – пробормотал он. – Пожалуйста! Высосите яд… только не глотайте… скорее… будет поздно…

Его тело скрутило от неимоверной боли. Неужели такой огромный мужчина может так быстро умереть от одного укуса змеи!

О, Боже, да ведь он и впрямь умирает! Забыв про ложный стыд, Сьюзен с удивившей ее саму решимостью схватила нож и разрезала штанину. Где-то Сьюзен читала, что инструменты хирурга должны быть стерильными, и сунула нож в костер.

Затем, стиснув зубы, она сделала два надреза крест-накрест в том месте, где был укус. Кровь хлынула из раны, но Сьюзен преодолела в себе отвращение. Она упала на живот и прижала губы к окровавленной ране. Она высасывала кровь – осторожно, чтобы не проглотить, – и сплевывала ее, стараясь не обращать внимания на странный металлический привкус во рту. И горячо молилась про себя – за жизнь Чейза и за свою собственную…

Затем Сьюзен открыла флягу с бренди и осторожно смазала рану. Перевязывать она не стала, решив, что рана должна подсохнуть. Оторвав большой кусок от нижней юбки, она подложила его под ногу Чейза. А повыше раны вновь перевязала ногу платком и только тогда заметила свисавшего с его пояса выпотрошенного кролика. Вскрикнув и поморщившись, она отвязала тушку несчастного зверька и положила на камень.

Накрыв Чейза одеялом, Сьюзен села рядом и вдруг увидела, что ее руки и лиф платья – все в крови. Она мгновенно вспомнила, как ее бил Эндрю и как она до крови закусывала себе губы, а кровь красными каплями падала ей на платье. Сьюзен помотала головой: нет, сейчас не время об этом вспоминать.

Стараясь истратить как можно меньше воды, Сьюзен вымыла лицо и руки. Но с темными пятнами на одежде поделать было ничего нельзя.

Вновь опустившись на колени, Сьюзен с отчаянием смотрела на большого беззащитного мужчину, лежащего без движения, и кляла себя за то, что не бросилась ему на помощь сразу.

Его жизнь была теперь в руках Господа.

Сьюзен стиснула ладонь Чейза и прошептала:

– Я сделала все, что могла, Чейз Маккейн. Так что, не смей умирать. Учти, если ты умрешь, я тебе этого никогда не прошу.

Сьюзен даже страшно было подумать, что она никогда не увидит его улыбки и не услышит больше его чудесного глубокого голоса. Как ей хотелось, чтобы он снова назвал ее Зеленоглазкой! Если Чейз умрет, она никогда больше не увидит и этой особенной искорки в его темно-синих глазах! Интересно, замечали ли эту искорку другие женщины?

Весь остаток утра Сьюзен сидела подле Чейза в надежде, что он вот-вот откроет глаза. Но Чейз едва дышал и не шевелился.

Когда солнце стояло уже высоко в небе, Сьюзен отыскала у Чейза в мешке котелок, положила в него тушку кролика и вылила остатки воды. Меньше всего на свете ей хотелось это делать, но бульон – лучшее, что можно было придумать сейчас для Чейза.

Вскоре от бульона пошел такой аромат, что у Сьюзен потекли слюнки и неприлично забурчало в животе. Она тихонько поблагодарила Чейза: ведь это он добыл им пищу – что бы она сейчас без нее делала? Впрочем, еда досталась слишком дорогой ценой.

Весь длинный, скучный, жаркий день Сьюзен провела рядом с Чейзом, постоянно стараясь поддерживать тень – еще не хватало, чтобы он получил солнечный удар – и не сводя с него глаз. Она все ждала, когда же он наконец проявит хоть малейший признак жизни. Сьюзен несколько раз осматривала его рану. Это место было по-прежнему распухшим и красным, но чистым.

Наконец Сьюзен сняла туфли. Теперь уж ясно, что они никуда сегодня не пойдут, и она решила дать сбитым, усталым ногам возможность отдохнуть. В глубине души Сьюзен радовалась тому, что идти не придется. «Все же нет худа без добра: ноги подживут, плечо, может, тоже», – утешала она себя. Однако она многое отдала бы сейчас за то, чтобы Чейз вновь был здоров!

Сьюзен оторвала от нижней юбки еще одну длинную полоску ткани и сделала из нее перевязь для руки. Теперь плечо болело гораздо меньше.

Ближе к вечеру, когда Чейз оказался в тени камней, Сьюзен решила отправиться на поиски воды. Идти босыми ногами по раскаленному песку оказалось невыносимо, и Сьюзен стала выбирать места потенистей. Но нигде не было ни малейшего признака воды, только кактусы и камни, и снова камни и кактусы. А еще повсюду – ослепительный горячий песок пустыни. Сьюзен попалось по пути несколько заброшенных шахт, но каждую из них она обходила, что называется, за милю.

Сьюзен отошла довольно далеко, как вдруг ощутила внезапно нахлынувшее беспокойство за Чейза и кинулась обратно. Почему-то ей показалось, что над ним нависла страшная опасность. Она спешила как могла – то бежала, то шла, прихрамывая.

Еще издалека она с ужасом увидела, что на груди у Чейза сидит огромный черный гриф.

– О, Боже! – вырвалось у Сьюзен.

Неужели он уже выклевал ему глаза? Его прекрасные синие глаза! Завизжав от ужаса, Сьюзен бросилась к Чейзу, изо всех сил размахивая руками, пытаясь согнать отвратительную птицу.

– Пошла отсюда, гадкая, мерзкая тварь! – кричала девушка.

Гигантская птица смотрела на нее в пол-оборота, склонив на бок блестящую иссиня-черную голову. Было ясно, что ее ни капли не испугали ни крики Сьюзен, ни ее взмахи руками. Но так или иначе, когда Сьюзен подошла к ней совсем близко, птица поднялась и перелетела на большой камень, всего в нескольких шагах от Чейза, и вновь нагло посмотрела на девушку.

– Пошла отсюда! – изо всех сил закричала Сьюзен, но птица даже не дернулась.

Сьюзен бросилась к Чейзу: спасибо, Боже, он остался цел и невредим. Сьюзен швырнула в птицу сначала один камень, затем другой, но гриф лишь ловко отскакивал, уворачиваясь, но не улетал.

А хуже всего было то, что уже начинало темнеть.

Взглянув сначала на безжизненное тело Чейза, затем на черные тени, постепенно окутывающие лагерь, Сьюзен почувствовала себя такой же одинокой и брошенной, как в ту первую ночь, когда Чейз оставил ее среди пустыни. Неужели ей предстоит еще одна такая ночь?

Солнце тем временем уже скользнуло за горизонт. Ужас охватил душу Сьюзен, а мертвая тишина до боли резала слух.

А птица не сводила с нее глаз.

Она ждала.

11

Сидя подле Чейза, Сьюзен смотрела только на огонь – смотреть в темноту ей было невыносимо страшно – и все думала, что же с ними будет. Впрочем, ей настолько хотелось пить, что эта мысль почти затмевала все остальные. Не считая, разумеется, беспокойства о Чейзе.

Обернувшись, Сьюзен с радостью обнаружила, что гриф наконец улетел. Спасибо, Господи! Сьюзен вздохнула с облегчением. Одной проблемой стало меньше.

Но радость ее оказалась преждевременной. Отвратительная птица сидела теперь в тени, на огромном кактусе, будто поджидая, когда же наконец умрет Чейз. А потом – Сьюзен.

При мысли об этом девушка вздрогнула. Страх смерти заполз ей в душу, буравя, словно червь. Дрожа, она с тоской думала о том, что может стать жертвой жестокой судьбы.

А птица тем временем принялась выклевывать колючки из огромного бочкообразного кактуса. Сьюзен глядела, не отрываясь, как острый клюв впивается в толстую кожу растения. Гриф поднял голову и посмотрел прямо на Сьюзен, точно хотел сказать: «На-ка вон, погляди!» Затем, к ее величайшему удивлению, птица откусила от кактуса кусок и, проглотив его, насмешливо взглянула на девушку своими похожими на бусины глазами.

– Что ты делаешь? – Сьюзен даже подскочила от удивления. – Разве это едят?

Она зажгла фонарь и, взяв в руки нож Чейза, подошла поближе к растению. Гриф взмахнул крыльями и перелетел на камень, откуда, нагнув на бок черную голову, внимательно наблюдал, как Сьюзен проделывает в кактусе ножом дыру.

Каково же было удивление Сьюзен, когда из-под кожи грозного растения брызнула белая, похожая на молоко жидкость!

Если птица пила ее, то почему ее не могут пить они с Чейзом? Но, с другой стороны, грифы и тухлое мясо едят, а для людей оно все равно что яд.

Может, все же попробовать? Ведь если они не найдут в ближайшее время жидкости, им грозит верная смерть! Сьюзен с любопытством намочила палец в белом молочке, облизала и поморщилась от горечи. Она тут же вспомнила случай из детства, когда кузина угостила ее соком из стеблей одуванчика. Как же было горько и обидно маленькой Сьюзен! Но теперь эта горечь была на вес золота.

Боясь потерять хотя бы каплю драгоценной жидкости, Сьюзен бросилась к костру, схватила пустую флягу и стала завороженно смотреть, как белое молоко льется в нее тонкой струйкой.

Впервые за целый день Сьюзен рассмеялась:

– Подожди, Чейз! Когда ты это попробуешь, ты непременно проснешься.

Не обращая внимания на птицу, Сьюзен принялась проделывать другую дыру. Дело шло медленно, к тому же плечо и рука Сьюзен безумно устали держать флягу, и скоро она сдалась. Да и пальцы ее были уже порядочно исколоты шипами кактуса и кровоточили.

Сидя подле Чейза, Сьюзен облизывала пораненные пальцы и смотрела в раздумье на короля пустыни. Должен быть какой-нибудь более простой способ добывания жидкости!

Взяв нож, Сьюзен вернулась к кактусу, срезала верхушку – всего дважды уколов при этом палец – и с радостью увидела, как из мясистого кактуса мгновенно засочилось молоко. Отрезав от кактуса несколько кусков, Сьюзен швырнула их в котелок, в котором еще лежали остатки кролика, и поставила его на горячие угли.

Глядя на сидящего на камне грифа, Сьюзен сказала спокойно:

– Спасибо тебе, птичка. За одно это я не стану больше швырять в тебя камнями. Но учти, – пригрозила Сьюзен ей пальцем, – если ты только вздумаешь приблизиться к Чейзу, я тебя тотчас поймаю и изжарю на обед!

Сьюзен с удивлением увидела, как гриф взмахнул крыльями и улетел. Казалось, он понял смысл ее угроз. Она оторвала еще одну полоску от нижней юбки и, подойдя к кактусу, намочила ткань в молоке, сочившемся из проделанной ею дырки. Когда тряпка стала достаточно влажной, Сьюзен положила ее – мокрую и холодную – на пересохший рот Чейза. Он застонал, и Сьюзен с облегчением вздохнула. Это был первый за долгое время признак жизни. Однако за этим стоном ничего не последовало. Глаза Чейза оставались закрытыми, а дыхание – слабым.

Когда бульон вновь закипел, Сьюзен решила, что настала пора немного покормить Чейза. Не долго думая она вытрясла из его мешка все содержимое. Среди прочих вещей оказалась сковородка, чашка, нож, вилка и ложка. Сьюзен нужны были лишь чашка и ложка. Она налила горячий бульон и, сев скрестивши ноги подле Чейза, принялась дуть на бульон. От супа исходил сказочный аромат, но Сьюзен не съела ни капли. Весь бульон предназначался исключительно Маккейну.

– Чейз, прошу вас, очнитесь, – взмолилась Сьюзен.

Но он не подавал никаких признаков жизни. Говоря по правде, ее сильно пугал землистый цвет его лица – совсем, как у покойника. Она даже склонилась к груди Чейза, чтобы убедиться в том, что он еще жив.

Набрав в ложку немного бульона, Сьюзен попыталась протиснуть ее между губами Чейза, но жидкость лишь стекала по подбородку.

– Чейз, прошу вас, пожалуйста, откройте рот. Мы не можем тратить этот бульон зря…

Однако Чейз оставался без движения. Сьюзен попробовала еще раз – но все напрасно – она лишь напрасно расходовала драгоценную целительную жидкость, и тут ей в голову пришла блестящая идея.

Макнув самый чистый кусок от нижней юбки в чашку, она осторожно разжала губы Чейза и выжала бульон ему в рот. Плечо и рука Сьюзен адски болели, но она старалась не думать о них. Так проделала она несколько раз – и вот наконец губы Чейза приоткрылись и начали инстинктивно сосать мокрую тряпку.

– Умница, Чейз, – прошептала Сьюзен ласково и прижала тряпочку к его губам.

Дело продвигалось медленно. Спина болела, пальцы кровоточили. Но Сьюзен даже не думала об этом – сейчас, когда Чейз начал оживать, останавливаться было никак нельзя.

Она еще не закончила его кормить, как вдруг Чейз задрожал всем телом. Вскоре его трясло уже так сильно, что Сьюзен перепугалась. Она набросала побольше сухого кактуса в костер и накрыла Чейза одеялом и шалью. Но это не помогало. Сьюзен в ужасе смотрела, как Чейз дико мечется в страшных судорогах, как бьется головой о землю.

Совсем растерявшись, Сьюзен скинула платье, сорвала с себя нижнюю юбку и накрыла его еще и ими. Но Чейза трясло так страшно, что никакие покрывала не помогали. Тогда она легла на него сверху, крепко прижав к себе здоровой рукой его большое тело. Она слышала скрежет его зубов, чувствовала каждый сотрясающий его спазм, но продолжала тихонько шептать:

– Чейз… Чейз… сейчас я обниму тебя, и ты согреешься… и все будет хорошо.

Как ни странно, но озноб скоро прошел и на лбу Чейза выступил пот. Ему, видно, стало жарко, так как он разметался, отшвырнул в сторону Сьюзен, скинул с себя и одеяло и все прочее.

Сьюзен села подле него, протерла его потный лоб холодным соком кактуса – Чейз застонал и успокоился. Тогда Сьюзен вновь накрыла его одеялом:

– Отдыхайте, Чейз. Завтра вам непременно станет лучше.

Она и не заметила, как похолодало. Сьюзен вновь натянула платье и подбросила куски кактуса в костер, чтобы получше согреться. Огонь давал ей не только тепло, но и нарушал сумрак ночи, врывался в ее одиночество. Но и с огнем Сьюзен было страшно, такой ужас внушали ей черные пляшущие тени.

Как назло, даже грифа не было теперь рядом. Сьюзен сидела, не сводя глаз с Чейза: как ей хотелось бы сейчас увидеть его насмешливую улыбку!

Не надо думать об одиночестве! Надо хоть чем-нибудь заняться. Оглядевшись вокруг, Сьюзен заметила вытащенные ею из мешка вещи. Бросив быстрый взгляд на Чейза, она принялась убирать их назад. Только теперь она заметила, что у заплечного мешка есть еще и боковые карманы. «А вдруг там найдется какое-нибудь лекарство для Чейза», – подумала Сьюзен и, открыв первый карман, обнаружила в нем бутылочку с настойкой опия.

В другом маленьком кармашке лежал кожаный бумажник. Сьюзен уже было открыла его, как Чейз вдруг тяжело застонал, и она, испугавшись, сложила бумажник и засунула назад.

Чейза вновь начало трясти, и Сьюзен подтолкнула под него получше одеяло, накинула шаль, собственную одежду и легла сверху сама, и хотя плечо ужасно ныло, она прижималась к нему все теснее, надеясь таким образом согреть его.

К счастью, очень скоро он успокоился, а Сьюзен погрузилась в усталый беспокойный сон, ни на секунду не переставая сжимать его большое больное тело.

Чейз проснулся среди ночи, посмотрел, моргая, на мерцавшие звезды и повернул голову. Увидев, что рядом лежит молодая женщина, он улыбнулся. Выгоревшие волосы скрывали ее лицо, и он откинул их, чтобы получше ее разглядеть. Жаль, в глазах какой-то туман. Но даже и так Чейз видел, что перед ним – красавица.

Он прислушался к ее сонному дыханию, наслаждаясь его легким прикосновением к своей груди. Но как же ему посчастливилось уснуть в ее объятиях? Должно быть, это стоило ему состояния. Как ни силился Чейз, он никак не мог вспомнить, что же с ним произошло и кто она такая…

Черт подери, никогда раньше Чейз не был так забывчив!

По всей видимости, женщине было хорошо. Чейз медленно высвободил руку и положил на ее холодное плечо. Она замычала во сне и прижалась к нему еще теснее. Ее локоны приятно защекотали ему щеки, и тело его налилось еще не вполне ясным желанием.

Рука Сьюзен лежала на его груди, и он прикоснулся к ее запястью, наслаждаясь нежностью кожи. Взяв ее ладонь, он стал целовать кончики пальцев, потерся о них усами, ртом. Потом он припал к ее руке губами в жадном, ненасытном поцелуе.

Много лет прошло с тех пор, когда он в последний раз оставался с женщиной надолго. Обычно он пользовался ими и тотчас с ними расставался. Долгие отношения ни к чему хорошему не приводили. «Так почему же я остался с этой? – нахмурился Чейз. – И где я, черт подери?»

Он ничего не мог вспомнить – но, может, это даже и не очень важно? Чейз собрался с духом и вновь обратил свое внимание к девушке, осторожно коснувшись ее груди. От его прикосновения грудь налилась, точно сочное яблоко, и он принялся ласкать пальцами ее сосок. Он решил, что обязательно все припомнит. Но только… завтра. Теперь же он слишком устал…

– Эй, смотрите-ка, амигос, что мы видим? Прекрасная сеньорита и ее любовник! Трогательная картина, не так ли?

Спросонья Сьюзен поняла только одно: этот голос не может принадлежать Чейзу – говорили на незнакомом ей певучем наречии.

Жмурясь от яркого света, она подняла голову и увидела трех мужчин верхом на лошадях. Она села, натягивая на себя одеяло, и тут же скривилась от боли в плече.

Сьюзен никогда еще не видела таких людей. На них были яркие цветные шляпы с широкими полями, с бахромой и бусинками. Голос принадлежал толстяку, шляпа, одежда и прекрасная лошадь которого были украшены серебром. Он смотрел на Сьюзен весело, немного насмешливо, но не зло, однако, несмотря на это, ужас охватил девушку, когда она встретилась с ним взглядом. Все трое были черноволосыми, смуглыми, а роста, наверное, такого же, как кузен Эндрю.

Второй был уродлив настолько, что Сьюзен подумала сперва, что он искалечен на войне. Правый его глаз игриво посматривал на Сьюзен, левый же косил на напоминавший большую картошку нос. Ухмыльнувшись, человек обнажил два ряда черных гнилых зубов – он выглядел омерзительно. Третий мужчина, совсем молодой, почти что мальчик, окидывал Сьюзен довольно наглыми похотливыми взглядами и облизывал губы.

Черные волосы и небритые лица этих людей чем-то напоминали ей вчерашнего грифа. Только какое-то внутреннее чутье подсказывало Сьюзен, что знакомство с ними может закончиться совсем не так гладко.

– Ага, вот мы и напали на золото, амигос! – усмехнулся толстяк.

Остальные загоготали так, будто он сказал что-то очень смешное.

Толстяк снял шляпу и поклонился:

– Позвольте представиться, сеньорита. Меня зовут сеньор Панчо Перес. – Он сделал паузу, ожидая реакции Сьюзен. Но никакой реакции не последовало, и он вынужден был объяснить: – Если вы совсем не знаете, кто я такой, скажу только, что вся эта территория принадлежит мне – равно как и все, что на ней находится.

– Простите, мистер Перес. Как только мой друг придет в себя, мы тотчас уйдем. Его укусила ядовитая змея.

«Может, попросить их помочь нам добраться до Золотых Холмов? – размышляла Сьюзен. – Или хоть воды у них спросить?» Но в ее душу закралось уже нехорошее предчувствие, и больше всего ей хотелось сейчас, чтобы эти трое как можно скорее оставили их в покое.

Перес покачал головой:

– Ах, сеньорита, ваш амиго действительно бедняга. Но вы не… компренде? Нет. Мне совсем не нужен ваш укушенный змеей любовник. Мне все равно, умрет он или останется жить…

Перес приподнялся в седле:

– Мне нужны вы, сеньорита. Вы можете меня заинтересовать. Вы сейчас в моих владениях, а я давно не имел женщины. Встаньте, май бонита, я хочу посмотреть, красивы ли вы…