Текст книги "Нет больше слез (ЛП)"

Автор книги: Линда Ховард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

– Нет. Не отказался. – Подбежав, Милла обняла его за плечи. – Самым страшным для меня было то, что он мертв, и я не могла прекратить поиски, пока не буду уверена в этом наверняка. Не было ничего такого, что ты должен был сделать, но не сделал…

– Я мог бы участвовать в поисках! Я мог бы быть рядом с тобой, помочь тебе!

– Не будь глупцом, ты не мог. Дэвид, сколько бы людей умерли, если бы ты бросил практику?

Он обдумал это.

– Наверное, нисколько. В этом городе полно хороших хирургов. – Затем самолюбие дало о себе знать. – Ну хорошо, может быть двадцать или около того. Или тридцать.

Она улыбнулась:

– Вот и твой ответ, глупыш. Ты сделал то, что должен был. Я сделала то, что должна была сделать я. Никаких правильно или неправильно, никаких «должен был», «мог бы», «следовало бы». Так что прекращай эти сопли и давай поговорим о будущем.

Пять минут спустя, после того, как она рассказала о своих планах и о том, что надо сделать, его лицо опять побелело от потрясения.

Глава 26

Разговор с Дэвидом был мучительным, но он был необходим. Выходя из кабинета, Милла знала, что, вероятно, никогда больше не увидится с ним, поэтому она попрощалась, поцеловала Дэвида в щёку и пожелала чудесной жизни.

– И ты можешь больше не посылать мне деньги, – сказала Миллы, улыбаясь ему сквозь слёзы. – Вот тебе причина, по которой ты занимался медициной: ты финансировал поиски. Я не смогла бы сделать этого без тебя в тылу, без твоей поддержки, без финансовой свободы, которую ты мне обеспечивал.

– Но что ты будешь делать теперь? – вид у него был обеспокоенный.

– Думаю, то же, что и раньше. Разыскивать потерянных детей. Хотя мне нужно будет оформить себе какую-нибудь зарплату. – Честно говоря, она совсем не знала, что же она собирается делать. Так долго её жизнь была посвящена одной цели, найти Джастина. Теперь, когда эта цель была достигнута, у Миллы было ощущение, что она напоролась на стену, слишком высокую, чтобы увидеть, что там, дальше. Она была измотана во всех смыслах: психически, физически, эмоционально. При мысли о возвращении в Эль Пасо она не чувствовала ничего, кроме опустошённости. Многое случилось там, может быть, слишком многое. Съездив снова в Северную Каролину и разобравшись с делами там, она, наверное, проспала бы чуть ли не пару дней подряд, и, когда проснётся, почувствовала бы себя лучше. Тогда она была бы способна думать о будущем. У неё хорошо получалось искать потерянных людей. Как могла она бросить это сейчас только потому, что своегопотерянного ребёнка она нашла?

Дэвид поймал её, когда она двинулась к выходу, и горячо обнял, тоже зная, что последняя нить, связывавшая их, разорвана.

– Теперь ты тоже можешь двигаться вперёд, – сказал он.

«Двигаться куда?» – хотелось спросить ей. Может быть, когда-нибудь она будет это знать. Сейчас она была способна сосредоточиться только на ближайшем шаге.

Она купила билет до Черлотта в этот же вечер, и ко времени приземления самолёта у неё не было других желаний, кроме как, получив номер в гостинице, забраться в постель и не двигаться по крайней мере часов двенадцать. Вместо этого она заказала бутерброд в номер, ожидая, пока его принесут, распаковала вещи. У неё даже хватило времени выгладить наряд, который она собиралась надеть завтра.

Поев, Милла выставила поднос за дверь, и, вышагивая по небольшому номеру, приводила мысли в порядок. Наконец, взяв сотовый в руки, она нашла в телефонной книге номер Уинборнов и набрала его.

Приятный женский голос ответил на четвёртом звонке, заметно растягивая «о», – Милла уже знала, что это характерный акцент каролинцев.

– Алло?

– Миссис Уинборн?

– Да, это я.

– Меня зовут Милла Эдж. Я основатель организации «Искатели», которая помогает находить потерянных или украденных детей.

– Да, конечно, – мягко сказала Ронда. – Это такое важное дело. Я буду рада пожертвовать...

– Нет, это не звонок с целью рекламы, – быстро прервала Милла. – Это касается вашего приёмного сына.

На том конце воцарилось абсолютное молчание. Даже дыхания Ронды не было слышно.

– Что вы имеете в виду? – наконец сдавленно произнесла Ронда. – Как это может касаться... Он усыновлён, – сказала она свистящим шёпотом. – Мы нанимали юриста, чтобы убедиться, что всё сделано по закону. Как вы смеете...

– Это запутанное дело. – Милла поспешила успокоить её. – Нужно оформить некоторые бумаги. Могу я встретиться завтра с вами обоими – с вами и вашим мужем? Обещаю, что много времени это не займёт.

– Какие бумаги?

– Официальные, – сказала Милла, не желая объяснять подробности по телефону. Она не хотела, чтобы напуганные Уинборны схватили Джастина и растворились в ночи. Она знала, что она сама сделала бы так, чтобы не рисковать сыном. – Просто нужны несколько подписей. Усыновления никто не оспаривает .

– Тогда почему… Как с этим связаны «Искатели»?

– Это тоже запутанно. Я объясню всё завтра. Когда вам было бы удобно?

– Минуточку. – Голос Ронды доносился слабо, потом раздался стук – она положила трубку на стол – и Милла, закрыв глаза, представила себе Ронду, шепчущую Ли так, чтобы Джастин – Зак – не мог её услышать. Ли почувствует панику жены, встревоженной тем, что, кажется, что-то угрожает сыну, и поспешит к телефону ...

– Это Ли Уинборн. Чем я могу Вам помочь?

– Боюсь, я напугала вашу жену, – извиняющимся тоном сказала Милла, – я не хотела этого. Важно, чтобы я могла встретиться с вами обоими, чтобы разъяснить кое-что об усыновлении вашего сына, и передать вам некоторые бумаги.

– Вы можете разъяснить по телефону...

– Простите, но нет, не могу. Как я уже сказала миссис Уинборн, это запутанное дело. Вы гораздо больше поймёте, прочтя бумаги. Найдётся ли у Вас время завтра? Лучше всего тогда, когда ваш сын будет в школе. – Она смягчила голос. – Пожалуйста. Вам ничего не угрожает.

– Хорошо, – резко ответил он. – В час дня. Вам продиктовать адрес?

– Нет, спасибо, у меня он есть. Спасибо, что согласились встретиться со мной. Я буду у вас ровно в час. – Милла отключилась и закрыла глаза, осознав, что дрожит каждой мышцей. Она сделала это. Теперь нужно только продержаться на следующем шаге. Так как она смогла договориться о встрече так рано, она позвонила в авиакомпании, и ей удалось забронировать билет на самолёт в шесть вечера из Черлотта. Ложась в постель, она подумала, что завтра вечером будет дома в первый раз с... она не могла вспомнить, с каких именно пор. Она не была дома больше недели.

На следующий день она спала как можно дольше, съела поздний завтрак, посмотрела несколько утренних телепередач, вымыла голову и как можно тщательнее уложила волосы, и так же тщательно накрасилась, стараясь, чтобы макияж был незаметным. В этом был оттенок снобизма, но она хотела произвести хорошее впечатление.

Она продуманно оделась в узкую темно-синюю юбку и приталенную блузку цвета морской волны с длинными рукавами и темно-синими пуговицами в тон. Костюм был одновременно и женственным, и деловым. Это была её давняя хитрость: чем больше она нервничала, тем больше внимания она уделяла своей внешности. Концентрируя внимание на одежде, она могла игнорировать вопли своих нервов, тошноту, которая скручивала желудок, напряжение, которое стучало в висках. Она научилась оставаться спокойной перед лицом неописуемой боли, и именно это она делала сейчас, по крайней мере, внешне, и, в любом случае, только это имело значение. Зеркало отразило лицо, которое было лишено почти всякого выражения, почти как у Диаса…

Нет, не думай о нём, яростно приказала она себе. Он вычеркнут из её жизни.

Телепрогноз обещал, что в Черлотте сегодня будет максимум шестнадцать градусов тепла, но при довольно сильном северном ветре, поэтому, собирая вещи, Милла вынула песочного цвета пальто. Она выписалась из гостиницы через телевизор, пора идти. Двенадцать пятнадцать. Милла глубоко вдохнула, убедилась, что губная помада не смазана, оставила ключ от комнаты вместе с чаевыми для горничной на тумбочке у кровати, ещё раз проверила, что все необходимые бумаги на месте в портфеле. Удовлетворённая тем, что сделала всё, что нужно, она расправила плечи, пристроила портфель и пальто сверху на чемодане, перекинула через плечо сумочку и распахнула дверь. И застыла, растеряв весь свой пыл.

Привалившись к стене, напротив её двери стоял Диас.

Её обуревало сразу столько мыслей и эмоций, что она не могла сосредоточиться ни на одной из них. Главным был шок: она думала – надеялась – что никогда больше его не увидит. И она ухитрилась как-то позабыть, каким мощным было его физическое воздействие, каково это, когда его тёмные холодные глаза направлены на тебя.

Они не были холодными, когда она лежала под ним нагая, прошептало животное в ней, и она усилием воли не дала мыслям идти этим тёмным путём.

Боже мой, почему никто не вызвал службу безопасности гостиницы? Мужчины не могут околачиваться около номеров Бог знает сколько времени без того, чтобы хоть кто-нибудьне обратил на них внимания. Даже если другие постояльцы не заметили ничего подозрительного, горничные определённо должны были. Она торопливо оглядела длинный коридор: тележка горничной стояла примерно в трети пути до холла справа. Если на этаже была всего одна горничная, возможно, он сумел остаться незамеченным. Или, может быть, он потихоньку поговорил с ней и запугал её до смерти, и она ждала, прячась, пока он уйдёт.

– Что тыздесь делаешь? – тон Миллы был холоден и враждебен и совсем не выдавал ту бурю, что бушевала внутри неё.

Он выпрямился и пожал плечами:

– Любопытство. То самое, что заставляет оборачиваться при виде потерпевшей аварию машины.

– Как ты узнал, где я?

– Это моя работа.

Милла подумала, что это вполне достаточное объяснение. Он знал, где живёт Джастин, и это дало ему отправную точку. Хотя в Черлотте живёт полмиллиона людей, он нашёл её, вероятно с помощью нескольких телефонных звонков. Отель тоже не должен сообщать номера комнат постояльцев, но он ждал её за дверью. Как он узнал, что она здесь? И как он узнал, что она собирается выйти? Ей не терпелось узнать ответы на эти вопросы, но она скорее откусила бы себе язык, чем стала бы его спрашивать. Она вообще не хотела с ним разговаривать.

Потянув за дверь номера, Милла захлопнула её, и пошла по застеленному ковровой дорожкой коридору к лифту, таща за собой чемодан. Диас шёл рядом, как она и ожидала. Она не стала понапрасну тратить время, пытаясь отговорить его. Она не могла убежать от него, не могла убедить его бросить это дело, всё, что было в её силах, это игнорировать его – что она и делала, примерно с тем же успехом, с каким можно игнорировать волка. Милла обратила внимание на внешний вид Диаса. Он побрился и был одет в приличный тёмный костюм сине-серого цвета, волосы выглядели действительно причёсанными, а не приглаженными пятернёй. Кое-кто мог бы подумать, что он выглядит респектабельно. Но она знала его лучше, знала, что в холодных тёмных, загадочных глазах нисколько не отражается та склонность к насилию, которая живет в нем. Наверняка у него с собой нож, привязанный к ноге, пистолет в кобуре за спиной, и Бог знает какое ещё оружие, спрятанное под одеждой.

Но почему он здесь? Это его не касается. Они расстались, поссорившись, и он был последним человеком, которого она хотела бы видеть рядом с собой в тот мучительный час, что ей предстоит. Она до сих пор была так рассержена, что едва могла терпеть его близость. Она чувствовала, как гнев снова закипает в ней, сжимая ей горло. Как он посмел...

Милла оборвала мысль, не дав ей полностью оформиться. Пережёвывание одного и того же не изменило бы того, что он сделал, и не изменило бы её решения. О, она могла бы попытаться объясниться с ним, но чего бы этим достигла? Он совершенно неверно истолковал её намерения, он был неправ, и она сомневалась, что сможет когда-нибудь простить его даже если он извинится. Он знал – знал– как важен был для неё Джастин, знал, через какой ад она прошла, пока искала его, и всё равно скрывал от неё, где находится её сын. Как она могла когда-нибудь простить его?

То, что Диас до сих пор убеждён, что она неправа, разгневало её ещё больше. Ей хотелось дать ему пощёчину так, чтобы у него застучали зубы. Вместо этого она игнорировала его.

– Тебе не нужно выписаться? – спросил он.

– Нет. – Если уж ей приходится с ним разговаривать, она будет так кратка, как только можно.

Они вышли из отеля через парадную дверь, и она хотела отдать квитанцию на свою машину служащему парковки, но Диас сказал:

– Оставь её здесь. Я поведу.

– Я не хочу ехать с тобой.

– Ты можешь всё усложнять, или не усложнять. Решать тебе.

Она даже не посмотрела на него, просто продолжала идти рядом, и он привёл её к тёмно-синему «джипу-либерти». Ей приходилось достаточно трудно и так, и не хотелось думать о том, каково ей будет, если она будет «усложнять». Северный ветер, о котором говорили в прогнозе погоды, пробирал её сквозь одежду, и она пожалела, что не надела пальто прежде чем выйти наружу. Милла сосредоточилась на том, как она мёрзнет – что угодно, чтобы не думать о Диасе или о том, что ей предстоит.

Он положил её чемодан на заднее сиденье рядом со своей потрёпанной спортивной сумкой, потом открыл дверь с пассажирской стороны и усадил её внутрь. Солнце нагрело салон «джипа», и как только ветер перестал продувать её, Милле стало тепло. Она предпочла бы мёрзнуть, предпочла бы быть где угодно, с кем угодно, но только не здесь. Она молилась, чтобы ей достало силы, самоконтроля, чтобы она смогла сделать всё правильно. Ей нужно выбросить Диаса из головы и сосредоточиться на Джастине, иначе ей никогда не удастся сделать это.

– Ты знаешь, где они живут? – спросила она отстранённо, когда он сел за руль и завёл мотор, и выехал с парковки.

– Да. Я вчера проехал мимо.

Значит, он отставал от неё на день. Милла удивилась, что он отставал так сильно, что не объявился в её гостинице в Чикаго. Но если только он не пытается помешать ей поговорить с Уинборнами, зачем ему объявляться? Она застыла, когда до неё дошло, что теперь она заперта с ним в машине, и не может ничего сделать, кроме как ехать туда, куда он отвезёт её. Глупая!

Милла развернулась настолько, насколько ей позволил ремень безопасности, и посмотрела на Диаса с угрозой:

– Если ты отвезёшь меня куда-нибудь кроме дома Уинборнов, клянусь, я....

– Именно туда я тебя и везу, – мрачно ответил он. – Хотя, если бы я решил по– другому, ты поздновато вспомнила об этом.

– Значит, я не настолько хорошо владею грязными трюками и обманом, как ты, – отрезала она и снова повернулась лицом к лобовому стеклу. Она внимательно следила, куда он поворачивает, чтобы быть уверенной, что, подняв голову, она не обнаружит себя на шоссе, ведущем из Черлотта. Если только он повернёт не туда, она закричит, ударит его, она потянет за руль, – всё, что угодно, чтобы привлечь внимание. Хотя, поняла Милла, если бы Диас действительно хотел похитить её, ничто из этого не остановило бы его. Он просто вырубил бы её и сделал так, как собирался. Но какой был бы в этом смысл, если только он не собирался держать её где-нибудь взаперти до конца её жизни? Она никогда бы не передумала встречаться с Уинборнами. Она выбрала линию поведения, и она будет держаться её. Остаток пути они проделали в молчании. В двенадцать пятьдесят семь он въехал на короткую подъездную дорожку к дому Уинборнов, покрытую бетоном. Кремовый внедорожник «Инфинити» Ронды был припаркован справа, более простой грузовичок «форд», которым пользовался Ли, стоял слева. Сердце Миллы вдруг забилось вдвое быстрее, она почувствовала слабость и головокружение. Боже, не дай мне упасть в обморок, молча молила она. Пожалуйста, не дай мне упасть в обморок. Она сделала несколько медленных, глубоких вдохов, заставляя своё сердце успокоиться.

Диас вышел и обошёл вокруг машины, чтобы открыть для неё дверцу. Его тёмные глаза сузились, когда он оглядел её, но он ничего не сказал, просто взял её руку и практически вытянул её с сидения. Милла не знала, смогла ли бы найти в себе силы выйти из машины, если бы не он. Она схватила портфель, но оставила сумочку на полу. Конечно, Диас это заметил, и закрыл двери на замок.

Земля покрытая побуревшей густой травой, горшки с ярко-красными хризантемами, маленький дворик Уинборнов был безупречно ухожен. На ступенях, ведущих к крытому крыльцу, стояли ещё горшки; у кого-то из хозяев, вероятно, у Ронды, был талант цветовода. Милла обнаружила, что ей нравится представлять себе Ронду, напевающую себе под нос, осторожно пересаживая растения, или обрезающую отмершие листья и веточки. Дверь отворилась прежде чем она успела дотянуться до звонка, и Уинборны оба стояли перед ней, осунувшиеся от беспокойства. Жалость сжала сердце Миллы. Она пыталась успокоить их, но, возможно, сделала все неправильно. Сейчас было уже слишком поздно что-либо менять. Ли, протянув руку, открыл внешнюю стеклянную дверь.

Ей удалось изобразить если не совсем улыбку, то, по крайней мере, дружелюбное выражение лица.

– Здравствуйте, я Милла Эдж. Мы разговаривали по телефону вчера вечером. Это Джеймс Диас.

– Я Ли Уинборн, а это моя жена, Ронда, – сказал Ли, автоматически пожимая руку сначала ей, потом Диасу. Кисти Ли были сильными и немного загрубевшими; он любил играть в гольф, ловить рыбу, иногда поохотиться. Он тренировал команду Джастина – Зака по ти-болу, и помогал тренировать его футбольную команду. Ему было сорок четыре, на одиннадцать лет больше, чем Милле, он был крепким мужчиной, в уголках его голубых глаз было немного морщинок от солнца, в тёмно-русых волосах не было видно седины. Ронда была среднего роста со светлыми волосами, она была модно подстрижена и со вкусом накрашена. Она была стройной женщиной, одетой сегодня в брюки с узкой талией и симпатичный французский синий свитер, который придавал голубой оттенок её серым глазам. По их виду, подумала Милла, никто бы не заподозрил, что Джастин не их родной сын, если они сами не сказали бы. Зак. Ей нужно помнить, что его теперь зовут Зак.

– Входите, – сказал Ли, его голос выдавал, что он нервничает. Он и его жена отступили назад, и он показал, чтобы Милла и Диас проходили внутрь. Ронда взяла мужа за руку, переплетя пальцы, как будто нуждалась в его силе. Она прошли в удобную гостиную, в которой чувствовалось, что в ней живут, что ею пользуются. В газовом камине горело уютное пламя, на полках стояли и книги, детские вперемешку с беллетристикой, и небольшие сувениры, которые семья собрала за прошедшие годы: морская звезда, подписанный бейсбольный мяч в прозрачной коробке, фотографии и коробки и...

Фотографии. Милла огляделась и сдержала стон. Фотографии Джастина – пухлого младенца, с единственным крохотным зубом, блестящим в открытом от смеха рту, светлые волосы торчат, как пушок одуванчика. Пухлые ножки, ручки с перетяжечками, розовые щёчки. Снимок ползущего Джастина, одетого только в подгузник. Ещё один, на котором милый малыш держит пластиковую бейсбольную биту, как клюшку; на пляже, с ведёрком и совком, в маленькой красной бейсболке. Отмечает день рождения. Должно быть, в его первый день в школе, гордо улыбающийся, крепко держит маленький ранец. Без двух передних зубов, с такой широкой озорной улыбкой, что она чуть не заплакала. Её крошка, и она пропустила всё это. Вот он в форме для ти-бола, смотрит яростно, и уже держит биту так, как это делают большие. На другой фотографии он в футбольной форме, шлем грозит свалиться и полностью закрыть лицо. Он был таким маленьким, таким полным жизни, таким счастливым.

Фотографии, где он позирует, школьные и студийные. Ещё одна, на ней ему, наверное, год, он обнимает сильно потрёпанного жизнью плюшевого мишку. Сидит верхом на маленьком тракторе-каталке, крепко вцепившись в руль, и «рулит». Она практически слышала, как он изображает звук мотора.

– Это Зак, – нервно сказала Ронда, обратив внимание, что Милла не может оторвать взгляда от фотографий. – Я знаю, что мы перебарщиваем с его снимками, но... – Она оборвала фразу и прикусила губу.

– Пожалуйста, присаживайтесь, – сказал Ли, жестом предлагая Милле и Диасу занять пару кресел, в то время как они с Рондой уселись рядом на диван. – Расскажите нам, в чём же дело. Не могу не заметить, что ни один из нас не заснул этой ночью, беспокоясь из-за того, что что-то не в порядке. Мы не можем понять, что, но мы... мы беспокоимся.

Милла поставила портфель у ног и набрала воздуха, сжав руки. Она пыталась отрепетировать, что будет говорить, но каждый раз слова казались неправильными, поэтому она просто повторила историю, которую она рассказывала уже так много раз, так многим. Но на этот раз у истории был конец.

Мой бывший муж – хирург, – начала она, – настоящий Дуги Хаузер ¹. Ей удалось изобразить намёк на улыбку при мысли о Дэвиде. – Одиннадцать лет назад он и ещё несколько врачей на время прервали свою практику дома, чтобы поработать в маленькой сельской клинике в Мексике. Я только-только узнала о том, что беременна, как раз перед тем, как мы поехали, но в команду входила акушер, которой я доверяла, поэтому мы не стали менять планы, и наш сын, Джастин, родился в Мексике. Однажды, когда ему было шесть недель, я была на сельском рынке, и двое мужчин отняли его у меня и убежали. Меня они ударили ножом в спину, и я чуть не умерла от потери крови. К тому времени, как я оправилась, следов ребёнка уже не было.

Ронда снова потянулась и схватила Ли за руку.

– Это ужасно, – сказала она, побледнев. Может быть, она, как мать, сочувствовала Милле, или, может быть, у неё было предчувствие.

– Я всё равно искала его. Я не могла сдаться, пока не узнаю, что случилось с ним. Столько украденных детей контрабандой перевозится из Мексики в багажниках машин, во время дневной жары, и многие из них умирают. Я не могла прекратить поиски, пока не узнаю наверняка, что случилось с Джастином, умер ли он, или... – Она остановилась и сглотнула.

Мы с мужем развелись через год после похищения Джастина. Множество браков распадается после смерти или потери ребёнка. В разводе была виновна в основном я – нет, только я, потому что я больше не хотела быть женой Дэвиду. Я была слишком занята, ища Джастина. Пока я была занята этим, я основала организацию, состоящую главным образом из добровольцев по всей стране, которые мобилизуются на помощь в поисках, когда кто-нибудь теряется, или проверяют дороги во время «Янтарной тревоги» ². Мы разыскиваем убежавших, на поиски которых у полиции не хватает денег или персонала. Мы... – Она повторяет свою стандартную речь, осознала она. Милла ещё раз набрала воздуху.

– Хватит об этом. Короче говоря, всё это время я продолжала искать Джастина, искать информацию о том, кто похитил его, что с ним случилось. Только недавно с помощью мистера Диаса удалось поймать преступников, торговавших людьми, и мы нашли бумаги, которые позволили нам отследить украденных детей.

Это был тот самый момент. Сейчас. Горло её перехватило, а руки были сжаты так, что стали бескровными.

– Зак – это мой сын Джастин..

Ронда, вскрикнув, отстранилась назад, лицо её стало белым, как бумага. Ли вскочил на ноги, яростно сжав кулаки.

– Это ложь, – с нажимом произнёс он. – Мы не покупали ребёнка на чёрном рынке; мы усыновили Зака через адвоката, и если вы думаете, что можете отобрать у нас сына, вам предстоит самая большая в вашей жизни битва.

Милла подумала, что самая большая в её жизни битва у неё уже была. И длилась она десять долгих лет.

– Ваш адвокат ничего не знал. Свидетельства о рождении были подделаны. Женщина, которая подделывала их, вела записи. Я не жду, что вы поверите мне на слово; я принесла копии всех документов. – Наклонившись, она взяла портфель, открыла его, и вручила им через стол пачку бумаг. Ли взял бумаги и быстро пролистал их. Низкий рычащий звук отрицания пророкотал в его горле.

Дрожащими руками Милла вытянула ещё два документа. – Вот бумаги, где Дэвид и я оба отказываемся от родительских прав на Джастина – Зака, в вашу пользу.

И Ронда, и Ли застыли, уставившись на бумаги в её руке, как будто они не могли поверить тому, что она только что сказала. Милла подавила крик агонии, рвущийся из горла, пытаясь сохранить контроль. Ещё чуть-чуть.

– Мы не ставим никаких условий. Его жизнь была бы разрушена, если бы его забрали от вас, а мы л-любим его слишком сильно, чтобы сделать это. Что вы расскажете ему о нас, если вы расскажете, решать целиком вам. Вы вырастили его, вы любите его, вы знаете его лучше, чем кто бы то ни было на свете. Он... он знает, что усыновлён?

Ронда молча кивнула. Ли сказал:

– Но он никогда не задавал никаких вопросов.

Он был счастлив, здоров, чувствовал себя на своём месте и уверен был в том, что родители его любят. Он не чувствовал нужды в чём-либо ещё, подумала Милла. Когда-нибудь, может, он и спросит, но из чистого любопытства.

Она вынула из портфеля и передала им ещё толстый конверт из плотной бумаги.

– Это личная информация о Дэвиде и обо мне, истории наших болезней, группы крови – всё, что вам может понадобиться, если Заку потребуется срочная медицинская помощь. Там есть номера телефонов и адреса, и, если кто-нибудь из нас переедет или поменяет номера, мы вам сообщим. Мы записали и адреса наших родителей тоже. Там есть несколько фотографий, на случай.. если он когда-нибудь поинтересуется, и вы решите сказать ему. Вырезки из газет о том, что случилось. Я не хочу, чтобы он когда-нибудь мог подумать, что мы не хотели его – Милла втянула воздух, ей не хватало кислорода. – У его отца IQ ³гения, и он один из лучших людей, кого я знаю. Он голубоглазый блондин, Зак похож на него. Мы оба здоровы, и, насколько мы знаем, у нас нет наследственных проблем.

Боже милостивый, сколько она ещё сможет продержаться? Ронда прижала оба кулака ко рту, по щекам её текли слёзы, она не могла отвести глаз от Миллы. Ли шумно сглатывал, пытаясь обрести спокойствие. Диас просто присутствовал рядом с ней, тёмный и молчаливый. Она ни разу не взглянула на него, и не смотрела на него сейчас.

Она продолжила прерывисто:

– Я надеюсь, что когда-нибудь он захочет узнать о нас, увидеть нас. Но, если он не захочет, у вас не должно быть ощущения, что кто-то стоит у вас за спиной. Мы никогда не будем связываться с вами, кроме как для того, чтобы обновить, если потребуется, необходимые сведения о нас. Его родители – вы. Если вы решите никогда не рассказывать ему о нас, мы примем это. – Это было всё. Больше она не могла бы выдержать. Вскочив на ноги, она протянула руку. – Спасибо вам за то, что любите его.

Ли взял её руку, подбородок его дрожал, и он без слов накрыл её руку второй рукой. Диас тоже встал, потом, наклонившись, закрыл и поднял портфель.

Ронда вскочила. Она всхлипывала так сильно, что едва могла говорить:

– Подождите, вы смотрели на... Хотите его фотографии? Чтобы взять с собой?

_________________________________________

1) Doogie Howser, гениальный подросток-врач, герой одноимённого телесериала.

2) «Amber Alert» – «Янтарная тревога» – объявляется в США, когда пропадает ребёнок.

3) IQ – Intelligency Coefficient, считается показателем умственных способностей.