Текст книги "Нет больше слез (ЛП)"

Автор книги: Линда Ховард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Глава 23

Павин добрался в «Голубую Свинью» рано; он хотел быть там, когда сучка приедет, хотел понаблюдать, как она будет ждать его. Разговор с ней по телефону заставил его сердце биться быстрее, возбуждение причиняло такую боль в паху, что захотелось потереть больное место. Он выжидал и выжидал, прячась в грязной лодке; каждый день, который он провел, скрываясь как девчонка, съедал его изнутри. Ему надо было вычислить, где Диас, до того, как он сделает хотя бы шаг к этой женщине, а это было нелегко.

Но, в конце концов, удача улыбнулась ему. Один из рыбаков обмолвился своему кузену, что ищейка Диас искал в Матаморосе Энрике Гереро. Эта новость была одновременно и пугающей, и утешительной: это отлично, потому что рыбак также заявил, что Энрике отправился в бега на юг, посему Павин допустил, что Диас последовал за ним. С другой стороны, это плохо, потому что не было никаких сомнений, что Диас найдет Энрике, которому нельзя доверять в том, что он будет держать рот на замке. Ради собственной безопасности он продаст дьяволу родную мать, хотя с такой матерью, как Лола, его никто по-настоящему не осудит. Еще Павин предположил, что доступная Лоренцо информация известна и Энрике. А то, что знает Энрике, быстро станет известно и Диасу.

Не могло быть лучшего времени, чем теперь, чтобы порвать все отношения с Галлахером и исчезнуть навсегда. Был шанс, что Диас уйдет, удовлетворенный более крупным уловом, оставив мелкую рыбешку в покое. Но у Диаса была репутация человека безжалостного и непреклонного, не дающего никому скрыться, и Павин не мог рассчитывать на этот единственный шанс, чтобы однажды встретиться лицом к лицу с дьяволом. Его настоящий план был куда лучше – завладеть женщиной, и использовать ее в качестве приманки, чтобы поймать и убить Диаса. Только тогда он будет в полной безопасности.

Итак, Павин сидел в забегаловке и ждал, ждал, успокаивая себя несколькими бутылками пива «Виктория». Где она? Неужто он для нее не представляет никакого интереса, и она не затруднила себя пересечь границу, чтобы встретиться с ним? Он максимально облегчил ей задачу, разве что не преподнес себя на блюдечке с голубой каемочкой.

Он пил уже четверную бутылку пива, когда сообразил, что, возможно, она и не зайдет в забегаловку. Их посещают только проститутки или женщины в поисках приключений. Порядочные так не поступают, а эта сука была порядочной.

Ругаясь про себя, он поднялся и прошел полпути по направлению к дверям, когда внезапно развернулся и направился назад. Идиот! А что если она припарковалась снаружи? Это было бы глупо с ее стороны, но это возможно. Он определенно хотел увидеть ее до того, как она заметит его, поэтому он выйдет через заднюю дверь.

Павин совершил обход, что далось нелегко, так как здания здесь были построены впритык друг к другу – пришлось продираться в конец улицы через узкие вонючие задние дворы, а затем назад. Павин остановился в тени здания на противоположной стороне улицы, смешавшись с толпой. Она будет искать одиноко стоящего мужчину, а не шумную компанию. К счастью, эта улица кишела людьми, особенно ночью, и большинство были мужчинами, с которыми порядочная женщина не хотела бы встретиться.

Павин двигался осторожно. Она могла припарковаться на другой стороне улицы, даже рядом с ним. Стоит проверить все машины – вот она! И так удобно стоит – на этой стороне улицы и задом к нему.

Это должна быть она. Женщина со светло каштановыми вьющимися волосами, такая светлая, почти блондинка. Эти локоны, он особенно помнил эти локоны. Даже ночью, на едва различимом силуэте казалось, что они живут своей жизнью на голове – такие мягкие и воздушные, словно оперение цыпленка.

Интересно, внизу у нее волосы такие же кучерявые, – рассмеялся про себя Павин, впрочем, скоро он это выяснит.

Десять лет он не трахал женщину, которая не была бы проституткой, не спал с желанной женщиной, так или иначе, потому что эта кучерявая сука испортила его лицо. Она заплатит за это. Он будет иметь ее, пока она не станет молить о пощаде. Возможно, он оставит ее на некоторое время в живых, даже после того, как убьет Диаса. Он может отдать ее и другим, пусть тоже попользуются. В конце концов, должен он как-то зарабатывать на жизнь.

С ней был еще кто-то в машине. Мужчина.

Павин остановился, в жилах застыла кровь.

Диас, но как он мог вернуться так быстро? Идиот! Мысленно обругал он себя. Только потому что сам он не мог лететь самолетом – слишком много контроля и проверок, не означало, что другим нужна такая таинственность. Диас мог вернуться с любого конца страны в считанные часы.

Но это могло бы быть ему на руку. Они вместе и не догадываются, что он у них за спиной. Он мог бы убить Диаса прямо сейчас. Пуля через стекло ему в затылок все бы решила. Женщина… вероятно, ему придется убить сейчас и ее, и он с сожалением вздохнул. Ну, ладно. Первый выстрел в Диаса, как он и задумал, даст ей время среагировать. Он не осмеливался действовать спереди, что дало бы ему возможность уложить их обоих двумя выстрелами; придется подобраться сзади и сбоку, чтобы быть вне поля зрения бокового зеркала, пока он не окажется под нужным углом, чтобы прицелиться в голову Диаса. Выстрелив в Диаса, он должен будет пройти дальше вперед, чтобы увидеть женщину и точно выстрелить в нее. Вероятно, она будет кричать, уворачиваться, возможно даже попробует уехать. Надо будет действовать быстро и аккуратно, что довольно сложно, имея только один глаз. Усложняло ситуацию то, что он потерял левый глаз. А они как раз находились слева.

Мужчина вылез из машины. Павин замер. Это не Диас! Блондин. Старше, ниже ростом, плотнее. Шокированный ситуацией Павин узнал его. Муж доктора Коспер. Еще один доктор Коспер.

Сукин сын! Что он тут делает?

Какова ни была бы причина, уже не важно. Этот доктор Коспер направлялся в «Голубую Свинью» предположительно за ним, Павином. Лучше и быть не могло. Женщина провожала взглядом доктора Коспера, не обращая внимание на… Неожиданно она взглянула в зеркало заднего вида, в боковое зеркало, и Павин застыл. Она не могла рассмотреть его в зеркала, но была более внимательной, более осторожной, чем он предполагал. Нужно обойти ее слева, с его стороны это справа, так он сможет лучше разглядеть ее. Но если он так поступит, она тоже сможет его заметить.

Однажды он недооценил ее и поплатился за это. Больше он так не ошибется.

Двери машины заблокированы – она не глупа. Окна подняты. Но закрыла ли она пассажирскую дверь, когда вышел доктор Коспер?

Четыре выпитых пива подсказывали ему только один способ это проверить. Он шагнул вперед к углу машины, оставаясь вне поля зрения зеркал, пока не оказался рядом. Дернул ручку двери, та открылась – чудо! – и он влез в машину, приставив к виску женщины пистолет.

– Hola! ¹– сказал он, ухмыляясь, уселся на пассажирское сидение и закрыл дверь. – Помнишь меня?

Он увидел, как расширились ее глаза – приятнейшая реакция; затем быстро, словно змея, она вскинула руку, и перед его здоровым глазом появилось дуло пистолета.

– Hijo de la chingada ², помнишь меня? – Спросила она медленно на правильном испанском. – Сукин ты сын, помнишь меня?

Ее рука не дрожала. Холодный взгляд был полон ненависти. Взглянув на нее, Павин увидел свою смерть, если только он не нажмет на курок быстрее…

Дверь позади него открылась, и другое дуло прилипло к его правому уху.

– Павин, ты свинья, – этот тихий голос был настолько пугающим, что тот едва не описал от страха штаны, ибо знал, кому этот голос принадлежит, и знал, что вне всякого сомнения он серьезно влип и пути назад нет. – Угрожаешь моей женщине? Это очень меня злит.

Рип отпрянул в сторону, дрожа от страха. Когда он вернулся к машине, то едва не потерял сознание, увидев Миллу, держащую пистолет у виска мужчины, который в свою очередь целился в нее, а другой, темный, угрожающего вида мужчина стоял у открытой двери, тоже приставив дуло к голове первого. По быстрым подсчетам Рипа – три пистолета и две головы под прицелом.

Кто-то умрет.

Далее все произошло быстро. Мужчина, который целился в Миллу, был обезврежен, а Рип оказался на заднем сидении автомобиля, и в лицо ему дышало дуло пистолета. Один пистолет мужчины был приставлен к голове Павина, а другой держал на мушке Рипа.

Доктор Коспер сообразил, что это и есть скандально известный Диас, и теперь, столкнувшись с ним окончательно понял, насколько оправдана его кровавая репутация. Это был самый опасный человек, с которым Рипу приходилось сталкиваться, и дело было не в его словах или действиях – от него просто веяло смертельной опасностью. Сам Рип онемел от страха, когда на него направили пистолет, а вот Милла неумолкала всю дорогу от Хуареса, когда они неслись по каким-то незнакомым улицам, рассказывая все, что Рип и Милла обсуждали вместе. Услышав, что Рип был анонимным информатором, который свел их вместе, и все, что он мог рассказать о Тру Галлахере, Диас снял Рипа с прицела и засунул пистолет в кобуру, пристегнутую к его ноге, как у истинного стрелка.

Теперь они оказались посреди пустыни, вдали от огней Хуареса и Эль Пасо, и Рип дрожал не от холода и не от смертельного страха. Он дрожал, потому что увидел, как действует Диас по отношению к Павину, и убедился – репутация Диаса заслужена, более того, она явно преуменьшена.

Павин был напуган буквально до смерти. Голый и безоружный, распростертый на земле. Поначалу он долго и громко ругался, затем попытался договориться, а теперь просто молил о пощаде. Диас спокойным голосом продолжал задавать вопросы, и то, что Рип услышал, вынудило его отвернуться, вызвало нестерпимую тошноту. Павин выложил все: о младенцах, которых продавали как скот, о работе преступной банды, о роли Сюзанны в ней. Павин назвал имя женщины, которая работала в окружном суде, крала свидетельства о рождении и подделывала их. С новыми именами на поддельных свидетельствах младенцы становились абсолютно другими людьми.

Павин рассказал все, что знал о Тру Галлахере, и Рип затрясся от гнева. Диас же, наоборот, стал более равнодушным, а его манипуляции ножом – более пугающими. Люди, которых убивали ради продажи органов на черном рынке, – Сюзанна занималась удалением органов, а Тру продавал их. В этот момент Рип отвернулся и его вырвало, его всего трясло от осознания, что его жена была таким же хладнокровным убийцей, как и этот омерзительный ублюдок, валявшийся сейчас на земле и извергавший эти мерзости.

Когда Диас задал все вопросы, он остановился, протер нож и вставил его в ножны возле своего ботинка. Он стоял, наблюдая за хныкающим, рыдающим дерьмом у своих ног, а затем достал пистолет из верхней кобуры.

Павин опять начал умолять.

Диас взял пистолет за дуло и протянул его Милле:

– Хочешь сделать это сама? – С угрожающей вежливостью поинтересовался он. – Это твое право.

Милла долго смотрела на пистолет, потом протянула руку, чтобы взять его.

– Милла! – Шокировано воскликнул Рип. – Это же убийство.

– Нет, – поправил его Диас, его тон стал жестче, а обжигающий взгляд приказал не вмешиваться. – То, что они делали, – убийство. А это исполнение приговора.

Милла взглянула на Павина, чувствуя тяжесть пистолета в руке. Это оружие было большего калибра, чем то, что она купила у Блондинки, и обеспечивало попадание в цель, видимо, поэтому Диас дал его ей. Она жаждала смерти Павина последние десять лет, мечтала прикончить его, мечтала задушить его голыми руками. Но она всегда видела себя, убивающей его в ярости, а не хладнокровно и рассудительно.

Павин умрет сегодня ночью. Это решено. Если она не убьет его, это сделает Диас. Он предлагал ей возмездие за то, что совершил Павин.

Медленно она подняла пистолет и прицелилась. Павин закрыл глаза и вздрогнул, ожидая звук, который он уже не сможет услышать вживую.

Милла не нажала курок, а ее рука начала дрожать под тяжестью пистолета.

Павин открыл глаза и рассмеялся. Так или иначе, он умрет сегодня ночью, и он это знал. Ему было без разницы, кто нажмет на курок, но если у него есть последняя возможность помучить ее, он воспользуется этим.

– Ты глупая сучка, – усмехнулся он, затем откашлялся собственной кровью. – Ты слишком мягкотелая, слишком беспомощная. Твой глупый мальчишка был тоже мягким и беспомощным, но заказчик хотел милого мальчика. Он любил маленьких мальчиков. Поняла, шлюха? Твоего парнишку продали любителю мальчиков, который хотел вырастить собственного маленького возлюбленного раба. Твоему пареньку, вероятно, уже это нравится; нравится иметь его в своей…

Последние отвратительные слова так никогда и не были произнесены.

Диас все устроил. Он оставил тело Павин там же, чтобы его нашли, его одежду и документы аккуратно свернул и положил на землю возле тела, сверху прижал большим камнем, чтобы все оставалось на месте.

Были еще пара пистолетов, о которых стоило позаботиться – он не уничтожил их, как обычно делали Милла и Брайан, вместо этого они забрали их для дальнейшего использования. Его собственная машина была неподалеку: он прилетел в Чиуауа, затем уладил пару дел, о которых не распространялся, и отправился на машине в Хуарес. Это был не один из пикапов, которые Милла видела раньше, казалось, у него неиссякаемые ресурсы. Он организовал, чтоб их подобрали при пересечении границы, как и раньше, позвонил Бенито и сказал где забрать машину, на которой приехали Милла и Рип, и затем перевез их через границу.

Рип и Милла молчали всю дорогу, шокированные произошедшими этой ночью событиями. И только когда Рип открывал свою машину, он поднял полные страданий глаза:

– Я не могу идти домой, – сказал он. – Не смогу опять на нее смотреть. Что теперь будет? Ее арестуют?

– У меня нет доказательств, – ответил Диас. – Если бы мы были в Мексике… – он остановился и пожал плечами. Если бы они были в Мексике, Тру и Сюзанна уже были бы в тюрьме, и не пришлось бы выдвигать обвинения семьдесят два часа... или так долго, как могло понадобиться. Но это Штаты, и на то, что мертвая мексиканская мразь им якобы рассказала, в полицейском участке не обратят внимания. – Но теперь мы знаем, где искать, и здесь есть люди, разбирающиеся в таких делах лучше меня: я передам им информацию.

Рип выглядел удивленным:

– Что ты имеешь в виду? Ты что-то вроде… то есть, хотел спросить, ты работаешь официально?

Диас не ответил на вопрос.

– Оставайся в отеле. Не общайся с женой, ты сейчас слишком возбужден. Не заставляй ее пуститься в бега. Если она сбежит, мне придется последовать за ней.

Рип видел, что случается с теми, кого преследует Диас, и вздрогнул.

После Диас не обращал на него внимания, усадив Миллу на пассажирское сидение внедорожника и молча уехав. Рип некоторое время провожал их взглядом, различные варианты развития событий мелькали у него в голове, но ни одного приятного. Он думал о Сюзанне. Затем уронил голову на руль и зарыдал.

В голове Миллы смешалось столько различных эмоций, что она не могла определить ни одну из них. Было все: облегчение и сожаление, ликование и печаль, досада и жестокое ощущение удовлетворения. Она откинула голову и наблюдала, как в головокружительной последовательности появлялись и исчезали ночные фонари. Часы на панели приборов показывали только одиннадцать вечера, хотя она была абсолютно уверена, что уже почти рассвет.

Сегодня ночью увидела собственными глазами то, что всегда подозревала в поведении Диаса – с самого первого момента, когда он сбил ее с ног и угрожал свернуть шею. Разрушение, на которое он был способен, поистине пугающе, но она не боялась. Он использовал эти черты своего характера, превращал их в оружие против врагов, отбросов общества, которые не соблюдали законы и причиняли ущерб другим. Он побеждал, будучи еще более жестоким, более безжалостным. Что он не делал, так это – не использовал эту силу против людей, которых считал невиновными. Никогда. Милла чувствовала себя в безопасности рядом с ним, словно находилась посреди полицейского отдела.

– Спасибо тебе, – сказала она.

– За что?

– За помощь.

Она не знала, смогла ли бы завершить это дело без него. Когда Павин начал извергать свой яд, Диас просто обнял Миллу, и они нажали на курок вместе, его рука поддержала ее руку, его палец добавил силы ее пальцу. Ей было стыдно, что она сама не смогла это сделать, но чувствовала облегчение, что ей не пришлось совершать это самостоятельно.

– Ты сама это сделала, – сказал он с полной уверенностью. – Я просто не хотел, чтобы ты услышала дальше то, что тот ублюдок собирался сказать.

– Думаешь, он врал? – Милла закрыла глаза, потому что те грязные слова заставили ее сердце сжаться от леденящего ужаса.

– Он не в курсе, что случается ни с одним из младенцев, просто хотел ранить тебя словами.

И преуспел в этом, даже слишком.

Они добрались к дому Миллы, одно нажатие кнопки открыло дверь гаража; Диас загнал «Тойоту» в гараж еще до того, как дверь полностью поднялась, и опустил ее снова, едва Милла успела отстегнуть ремень безопасности и открыть дверь. Вытащив ключи и отомкнув дверь из гаража в кухню, она вошла и включила свет.

Диас рывком прижал ее к холодильнику, крепко обхватив за талию руками. Испуганная, Милла выронила сумочку и ключи на пол, и посмотрела на его застывшее лицо и суженные от гнева глаза.

– Никогда больше так со мной не поступай, – сквозь зубы прорычал он.

Ей не нужно было спрашивать, что он имел в виду. Тот момент, когда пистолет Павина был нацелен ей в висок, тянулся долго и мучительно.

–Я осталась в… – начала она, но ее слова прервал поцелуй: дикий, голодный и настойчивый. Диас приподнял ее, крепко прижался и потерся набухшим членом о ее промежность. Милла мгновенно уступила этому грубому мужскому вторжению, обхватив его руками и всецело отдавшись страсти. Он опустил руку к поясу ее джинсов, щелкнув застежкой расстегнул молнию, засунул руку в трусики и вонзил палец в ее влагалище, одновременно дразня клитор ладонью. Милла задрожала от внезапно нахлынувшего желания, источая влагу на его пальцы, глубже насаживаясь на них всем телом.

Диас овладел ею прямо там, стянув с нее джинсы и сбросив свои, а затем уложив Миллу на кухонный стол. Милла ухватилась за край стола, чтобы выдержать его настойчивые толчки, двигаясь ему навстречу, чтобы полностью почувствовать его внутри. Он успевал ласкать ее всюду, его искусные пальцы стремительно довели ее до оргазма. Затем просто сжал ее бедра и быстро задвигался внутри, пока сам не достигнул пика, упав на нее после того, как в последний раз вошел и кончил. Он вздрагивал в экстазе, горячее дыхание обжигало ей шею.

– Боже, – невнятно пробормотал Диас, – когда я увидел его с пистолетом у твоего лица...

– Я тоже держала его на мушке.

– Неужели это сделало бы тебя менее мертвой, если бы он нажал на курок? – Диас укусил ее за плечо, затем приподнялся и развернул к себе. Он погрузил пальцы в волосы Миллы, и, удерживая ее голову, целовал с таким голодом и жадностью, как будто они только что не занимались любовью. Она сжала его запястья и позволила стальным объятиям обхватить ее, ощущая эту силу и поддержку. Столько всего еще надо было сделать…завтра. Но остаток ночи она проведет со своим любовником.

Завтра она отправится в Нью-Мексико. Цель достигнута лишь частично. Ей нужно найти сына.

_________________________________________

1) Hola – исп. Привет

2)Hijo de la chingada– исп. Шлюхино отродье, Сукин сын.

Глава 24

Ночью, пока она дремала на его плече, обняв его за талию, он рассеянно сказал:

– Я думаю, что должен кое-что тебе сказать.

Милла проснулась и пробормотала:

– Что?

– Тру – мой сводный брат.

Милла резко выпрямилась и села:

– Что???

– Вернись назад, – сказал Диас, притянув ее к своему плечу.

– И никто из вас не собирается заявлять о родстве, не так ли? – заметила она с сарказмом.

– Он ненавидит меня всеми фибрами души, собственно, как и я его. Вот и все родство.

– Значит, он знал, кто ты и как тебя найти, когда я впервые спросила!

– Нет. Он никогда не знал, как меня найти.

Ничего себе. И они действительно были родственниками?

– Полагаю, у вас общая мать.

– Была. Она умерла. Но это так. Кажется, ему было пять, когда мать бросила его и мужа, и отправилась с моим отцом в Мексику. Потом родился я, она также бросила моего отца и нашла себе другого парня.

– Однако тебя она взяла с собой, когда ушла.

– На некоторое время, пока мне не исполнилось десять. Затем отправила меня жить к отцу. Я сомневаюсь, что они вообще когда-либо были женаты, а теперь, когда я думаю об этом, полагаю – если отец Тру не расторг брак с нею прежде, чем я родился, Галлахер, вероятно, моя настоящая фамилия. – В его словах едва улавливался интерес к этому предположению, и Милла знала, что он никогда не попытается найти этому юридическое подтверждение.

– Почему он тебя ненавидит? Вы были знакомы?

– Мы встречались, – коротко подтвердил Диас. – Что до ненависти… Мать бросила его из-за моего отца. Когда та же участь постигла и нас, то меня, в отличии от Тру, она забрала с собой. Давнее чувство обиды, наверное. К тому же, я наполовину мексиканец. Он ненавидит мексиканцев, всех до единого.

Милла никогда не замечала у Тру каких-либо предрассудков, но он, видимо, скрывал это, так ведь? Особенно в Эль-Пасо. Намереваясь достичь максимально возможных высот, было бы глупо с его стороны оскорблять людей, которые могли в этом помочь.

– И что теперь? Разве тебе не стоит рассказать тому, с кем ты там контактируешь, – Милла взмахнула рукой как бы изображая вселенную, – о Сюзане и Тру?

– Я так и сделал, как только поговорил с Энрике Гереро. За ними будут следить, чтобы убедиться, что они не попытаются покинуть страну. Что касается поиска неопровержимых доказательств, я оставляю это другим. У них есть криминальные лаборатории, судебные эксперты. Обычно я просто нахожу людей и не привлекаюсь к расследованию преступления.

Милла была подавлена. Возможно слишком насмотрелась криминальных фильмов, но ей хотелось увидеть громкое разоблачение, с захватом и признанием вины, увидеть Тру, которого уводят в наручниках. При таком исходе событий, она даже не задала бы ему вопрос, которые ее мучил:

«Почему?»

Теперь она не сможет оказаться рядом с ним, и не наброситься на него, и, вероятно ей лучше сейчас избегать встреч с ним.

Ей было наплевать на его признание и на тщательный поиск улик. Она хотела, чтобы он закончил так же, как Павин. Милла жаждала, чтобы он страдал, как страдала она. Интересно, что говорят о ней, как о человеке, которого не мучает совесть из-за Павина, а совесть определенно ее не мучила. Она рада, что он мертв. И рада, что приложила к этому руку.

– Завтра я попытаюсь найти эту женщину в Нью-Мексико, – она сменила тему – нельзя было сейчас сосредотачиваться на Тру. Ее работа еще не завершена. – Это следующее связующее звено. Она знает, какие свидетельства о рождении подделаны.

– Документы об усыновлении обычно строго конфиденциальны. Держу пари, что свидетельства о рождении тоже. Это тупик.

Милла покачала головой.

– Я не смирюсь. Я до сих пор не нашла сына, поэтому должна продолжать попытки. Найти людей, которые его похитили, было всего лишь частью, ничтожной частью того, что нужно сделать.

Диас молча лег, поглаживая ее обнаженную спину. Миллу окутали его аромат и тепло, стало спокойнее на время этого короткого затишья перед тем, когда снова придется броситься, в бесконечную, как ей казалось, борьбу. Она плотнее прижалась к нему, чувствуя, что опять засыпает, и в этот раз он ей не мешал. Когда она проснулась, его не было. Сев на кровати, в замешательстве Милла уставилась на пустое место. Он ушел. Он не просто спустился вниз приготовить кофе, или пошел в ванну, Милла понимала, что в квартире, кроме нее, никого нет.

Она осмотрелась в поисках какой-нибудь записки, но, конечно же, ничего не нашла. Мягко говоря, его манера общения была грубовата. Еще бы! С ним можно было нормально общаться только, когда это требовалось ему, что бывало редко. Попытка позвонить на сотовый закончилась раздражающими словами: вне зоны доступа. Значит, ему даже не активировали эту проклятую штуку. Милла зарычала от разочарования.

Размышляя о сотовом, она вспомнила, что ее телефон тоже не работает. Надо было решить эту проблему до поездки в Нью-Мехико. Поставив кофе вариться, Милла достала атлас, чтобы определить город, в котором, по словам Павина, подделывают свидетельства. Он располагался как раз так, чтобы добраться от Эль-Пасо было нелегко. Один взгляд на часы и стало понятно – кассы еще закрыты. Учитывая расписание авиарейсов, вероятно на машине будет быстрее. «Быстрее» – понятие относительное, конечно. В идеале она сможет доехать не раньше, чем поздним вечером. Но даже если бы Милла выбрала самолет, пришлось бы лететь или в Розуэлл, затем нанять машину и поехать на сервер, или в Альбукерке, а потом – на восток.

Но она ждала десять лет. И если она не найдет ее сегодня, то найдет завтра.

Когда она наконец добралась до места назначения, все произошло, как и предполагалось. Кассы открылись, и стало понятно, что в нужное время никаких прямых рейсов в Альбукерке или Розуэлл нет. Ну, конечно же. Ближайший доступный рейс поздно вечером. Пришлось бы или переночевать в Альбукерке и рано встать следующим утром, или поехать в ночь по неизвестной местности, к тому же Милла не знала, есть ли вообще в этом маленьком городишке мотель, где можно остановиться.

Может, есть смысл забыть о самолете и рвануть на машине. Это будет долгий путь, но все же его можно преодолеть за один день, если начать путешествие пораньше. Учитывая то, во сколько она смогла бы сегодня выехать, то в Розуэлл едва ли успела бы до того как стемнеет, но там можно переночевать, а утром закончить путешествие. Все просто.

Рип позвонил, когда она собирала вещи.

– Ты в порядке? – его голос звучал подавленно.

– Да. – Милла была в порядке: ей не приснились кошмары, ей вообще ничего не снилось с последнее время. – А ты?

– Выжат как лимон. Не могу поверить, что случившееся прошлой ночью – правда. Есть ли…будут ли какие-то последствия?

Рип считал себя соучастником преступления. Но Милла была согласна с Диасом – это было исполнением приговора. Учитывая работу Диаса, когда приходилось совершать вещи и посерьезнее, чем в прошлую ночь, вероятно, не придется даже давать показания. Милла вообще сомневалась, что это дело будет расследоваться.

– Нет, я так не думаю. Ты в безопасности.

Милла бы рассказала больше, но прекрасно знала, каким боком может вылезти подобный телефонный разговор. Рип тоже осторожничал. На примере Сюзанны он знал, что чрезмерная болтливость может стать большой ошибкой.

– Я переночевал в отеле, попросил своего коллегу подменить меня сегодня. Хорошо, что у меня ненапряженный график, да? Я не могу появиться в больнице – она, наверное, попыталась бы вычислить меня там, так как я не появлялся дома прошлой ночью. Я сейчас не могу общаться с ней. Может завтра.

Бедный Рип. Его жизнь расколота на части – двадцатилетний брак был разрушен, а мировоззрение перевернулось с ног на голову.

Решение возникло быстро. Если никто из Искателей не сможет сопровождать ее сегодня (она понятия не имела, вернулся ли кто-нибудь вчерашней ночью или этим утром), она попросит Рипа. Так он сбежит от Сюзанны, и у него будет время успокоиться. Хотя после прошлой ночи, он, вероятно, отказался бы куда-то снова ехать с Миллой, но в данном случае она бы его не осуждала.

Хотя она предпочла бы компанию кого-то из Искателей, потому прежде, чем спросит Рипа, хотела проверить обстановку.

– Как с тобой сегодня связаться?

Он дал номер сотового, плюс название гостиницы и номер апартаментов. Сегодня он не намеревался покидать гостиницу, но планировал заскочить домой за одеждой и туалетными принадлежностями, когда убедится, что Сюзанна уехала.

Положив трубку, Милла позвонила в офис. Оливия ответила скучающим голосом. – Я в норме, – сказала она, когда Милла спросила. – Но еще слаба и не очень хорошо себя чувствую. Говорила с Деброй – ее до сих пор тошнит.

– Как у нас дела?

– Джоан все еще продолжает поиски. Уже четвертый день, и это не хорошо для парнишки. Брайан будет дома в шесть.

– Что там случилось?

– Хреново закончилось.

Милла кивнула, не спрашивая подробностей. – Я еду вечером в Розуэлл, проведу там ночь. У меня есть другой ключ к разгадке исчезновения Джастина – женщина, которая подделывала свидетельства о рождении для усыновления детей.

– Отлично! – оживилась Оливия. – Кто едет с тобой?

– Попрошу друга, так как у нас не хватает людей. Рип Коспер. Не знаю, согласится ли он, но у них с Сюзанной проблемы и, возможно, ему захочется поехать.

– О, нет, – вырвалось у Оливии. Большинство сотрудников знали Рипа с Сюзанной, как давних друзей Миллы, и Сюзанна часто звонила Искателям, чтобы поговорить с Миллой. Теперь, когда Милла знала, почему та поддерживала с ней столь тесные отношения, ей хотелось кричать от бешенства.

Она рассказала Оливии о своей проблеме с сотовым и, повесив трубку, позвонила Рипу, чтобы озвучить свой план и спросить, не поедет ли он.

– Я свяжусь с коллегой, – сказал он, – и перезвоню.

Конечно, ему нужно отпроситься, – подумала Милла.

Рип занимался медицинской практикой и не мог отлучаться всякий раз, когда хотелось. Но все шло и так медленно, ранний выезд затягивался вопреки ее ожиданиям.

Милла сменила сотовый, прикинув, что с тех пор, как на прежний закончилась гарантия, ремонт обошелся бы практически в стоимость нового. Поэтому, она купила новый, плюс дополнительную батарейку и две зарядки – обычную и автомобильную. Так или иначе, все это заняло больше часа. Мысль, что ей надо уже быть в пути, мучила Миллу и заставляла торопиться, но изменить ситуацию было не в ее силах.

Сев в свою «Тойоту», она включила телефон на подзарядку и снова позвонила Диасу. Все еще недоступен. Как же хотелось свернуть ему шею. Он что не мог оставить хоть какую-то записку?

Позвонил Рип. Он договорился с коллегой и взял недельный отпуск. Готов ехать в любой момент.

Они въехали в Розуэлл после наступления сумерек. У Миллы было ощущение, будто ее переехал каток. Целый день ее что-то задерживало, она раздражалась, Диас все еще не отвечал на звонки. Они с Рипом зарегистрировались в гостинице, поужинали и разошлись по номерам.

Из Розуэлла рано утром они выехали на север. Рип был молчаливее обычного, погруженный в свои мысли. Он оставил в офисе Сюзанны сообщение о том, что уехал из города и вернется через несколько дней, после чего отключил телефон.

Местность, по которой они проезжали, была засушливая, но не пустынная. Утро было прохладным и чистым, не так жарко, как днем. Сотовый тут не ловил, что не удивляло, учитывая окружающую пустоту. Нью-Мехико был большим штатом с численностью чуть менее двух миллионов человек, но большинство жило вблизи крупных городов. В данном же районе, средняя численность – два человека на квадратную милю, что это совсем не означало, что на каждую милю было именно два человека. На самом деле, они проехали уже много миль, но никого не встретили. Хорошо, что она не начала поездку прошлой ночью.