Текст книги "Совершенное королевство (СИ)"

Автор книги: Лина Венкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

– Эрик, дорогой мой сын! – полился мёдом сладкий голос королевы, когда я пересек порог кабинета. Она часто так меня величала при посторонних.

Эрнестина грациозно поднялась с кресла и подошла ближе. Её облегающая кожаная юбка чёрного цвета выгодно подчеркивала достоинства фигуры, а кружевной корсет яро намекал, что сегодня королева готова отвоёвывать вожделенные ирландские земли любыми способами.

– Ваше Величество; Ваша Светлость, – я поочерёдно кивнул беседующим. – Пожалуйста, не отвлекайтесь. Если так случилось, что я помешал Вашей беседе – сейчас же уйду.

– Полно тебе, дорогой, – она обхватила мою руку с нежностью бенгальского тигра. – Герцог прибыл с довольно деликатным вопросом, и твоё присутствие просто необходимо.

– Что же, – не стал промедлять Рочфорд. – Как вы знаете, у меня есть потребность в одной из женщин, что живут в этом дворце.

– Она для Вас недосягаема, герцог, – твёрдо отвечала Эрнестина. – Извините, но это обсуждалось тысячи раз, и в другом ключе обсуждаться не будет. Корнелия не выйдет за вас замуж. Я не даю своего одобрения.

Уиллем недобро ухмыльнулся.

– Но ведь вы все равно заинтересованы в моем щедром предложении.

– Более чем, – мягко произнесла Эрнестина тоном человека, который очень давно хотел высказать то, что у него на уме. – Я предлагаю Вам наследницу норвежской короны взамен Корнелии.

– Нет. – Я мгновенно оледенел. – Этого не будет.

В повисшей тишине мерно потрескивал несмолкаемый телевизор: "В Британии прошли многочисленные парады, посвященные десятилетию получения статуса "Совершенное королевство".

– В моих планах нет ссоры с вами, граф, – учтиво отвечал Рочфорд.

– Тогда вы должны смириться с тем, что Мэрит не станет жертвой, принесённой во благо страны.

Боковым зрением я заметил, как вскипевшая Эрнестина тщательно пыталась скрыть эмоции.

– Эрик, – она нервно одернула юбку. – Посмотри на это с другой сторо…

Мне удалось перебить королеву на полуслове.

– Я не буду смотреть на это ни с каких сторон. Мэрит не продается.

Взгляд королевы ожесточился, но ей всё ещё было чем меня задеть.

– Тогда предлагаю Фрею.

Герцог многозначительно хмыкнул, а я откинулся в кресле.

– Мы не на рынке, Эрнестина, – холодно отвечал я.

Уиллем, в свою очередь, хотел что-то добавить, но засмотрелся в экран телевизора – транслировался один из парадов, проводимых в Британии несколько дней назад. Лицо герцога живо сменяло выражения: из заинтересованного оно стало удивленным, удивление же сменилось шоком, когда камера взяла крупным планом медноволосую девушку.

– "В одном из городов отметился вопиющий случай: выступление приглашенной на парад звезды было наглым образом прервано выбежавшей на сцену зрительницей. Исполнявшая в тот момент гимн страны Лара Хантинг прокомментировала событие…"

– Перемотай назад! – гаркнул Рочфорд. Испуганная Эрнестина бросила ему пульт. Герцог отмотал кадр с крупным планом девчонки, щёлкнул паузу и застыл. Пульт выпал из его дрожащих рук.

– Вы хоть знаете кто это? – еле слышно спросил Рочфорд. Я отрицательно покачал головой. Эрнестина ответила: – Даже не представляю.

– Это Хелена, – поставил нас в известность герцог. – И ей теперь жизни не будет в Британии. Бедная девочка одной глупостью перечеркнула собственное будущее.

Мы с Эрнестиной переглянулись. Её имя абсолютно ничего нам не говорило.

– Шут с вашими невестами, – раздраженно произнёс Рочфорд. – Эрик, привезите Хелену сюда, и мы в расчете. Вы даже не представляете, кто она такая, и как она важна.

Я воскликнул "нет" одновременнно с Эрнестининым "он сделает это".

– Эрик! – яростно прошипела королева. – Хотя бы раз в жизни замолчи и не мешай мне делать эту страну лучше! – После чего обернулась к гостю, и уже более спокойным тоном произнесла: – Уверяю вас, герцог. Мне неважно, кто она. Я приложу все усилия, чтобы девчонка как можно скорее оказалась здесь, если только вы сдержите…

Эрнестина ещё не договорила предложение, а я был уже в другом конце королевского делового корпуса. Я всегда подозревал, что она придерживает Мэрит и Фрею для будущего династического брака, но сегодня впервые убедился в этом воочию. Сейчас же для королевы сложился просто идеальный расклад, даже не потерялась ни одна из претенденток на выгодный королевству союз. Боюсь, останься я в кабинете королевы, моего хвалёного аристократического хладнокровия не хватило бы, равно как десять лет назад. Я остановился и несколько раз глубоко вздохнул.

Выбор у меня был, и он мне не нравился. Отказаться от этой бредовой поездки… что это за девушка? Никогда не интересовался простолюдинками, но ныне же обстоятельства просто вынуждают. Нужно отправить запрос в королевское информационное ведомство, а также предупредить Мэрит и Фрею о моём скором отъезде.

Вечером, после сбора крох информации о загадочной девчонке, мы с сёстрами собрались в апартаментах Фреи. Как ни странно, никто не паниковал, даже услышав о возможном скоропалительном замужестве. Фрея с чувством собственного достоинства присела на тахте возле кровати.

– Если ты принял решение ехать, Эрик, значит мы уже спасены, – веско сказала она, одной фразой выравнивая общий градус напряжения в комнате. – Другое дело, что мне не по душе эта идея от самого начала. Кто это вообще такая?

Я перебросил ей на колени папку, переданную мне главой информационного ведомства.

– Хелена Розенкарц. Школьница, семнадцать лет. Проживает с отцом с детства, о матери информации нет, кроме той, что она их бросила много лет назад. Абсолютно серая простолюдинка, коих миллионы. Не представляю, из каких соображений она так нужна Рочфорду.

– Смотри, Эрик, – Мэрит вытащила из файла изображение черноволосой женщины, с неуловимо знакомыми чертами лица. Я забрал из рук сестры фотографию и в голос прочитал подпись: "Брианна Уилсон (дев. Бергендорф), заместительница директора Джека Эшфорда в "Старшей школе Порт-Эвертона".

Немыслимо. Брианна. Именно в той школе, где учится Хелена Розенкарц.

– Совпадение? – хмуро прокомментировала Фрея. – Не думаю. Я еду с тобой.

Я укоризненно посмотрел на девушку: – Прошу, останься. Не хочу оставлять Мэрит наедине с Эрнестиной.

– Мэрит окажется в гораздо большей опасности, если ты не справишься с заданием, – отрезала Фрея. – Как ты станешь убеждать эту девчонку уехать с тобой? В мешке привезёшь? Или признаешься, кто ты на самом деле в надежде, что она побежит за тобой?

– Не успел обдумать такие мелочи, – признался Фрее. – Соглашаюсь с твоей правотой и буду благодарен, если ты составишь мне компанию.

Наш совет разошелся уже далеко заполночь. Предположительно, мне нужно связаться с Брианной, которая поможет приблизиться к Хелене, а дальше… я и сам не знал. Буду смотреть по ситуации, идиотизм которой уже выходил за всякие рамки.

Так я и брёл по ночному дворцу, лелея лишь одну мысль: Эрнестина не сможет расплатиться ни одной из моих сестёр в угоду своей жажды наживы. Я готов драться на их стороне до последней капли крови. Посмотрим, кто выйдет из этой схватки победителем. У меня получится выполнить задание в считанные дни и привезти эту девушку к концу недели. Последним буду смеяться только я.

В моих покоях находился сюрприз, довольно неприятный. Королева собственной персоной расположилась в моем рабочем кресле, рассматривая холст с почти законченной картиной.

– Ты хорош, – задумчиво произнесла она, проведя пальцем по лепестку фиолетовой розы. – Эрик, почему мы вечно ссоримся?

В кои-то веки мне не удалось скрыть эмоции, когда я отчаянно пытался это сделать.

– Ты хочешь отдать мою сестру проходимцу. Ты отобрала наше наследие, наше королевство. Ты, – я впервые решился на эти слова, – убила моего отца. У нас с тобой нет никаких предпосылок для теплых отношений.

У Эрнестины получилось побледнеть и покраснеть одновременно. Мои слова всколыхнули в её душе что-то, о чем она не хотела говорить. Но пришлось.

– Я не убивала Густава! – женщина рьяно вскочила с кресла. – Ты, глупое дитя, ещё меня в смерти своей матери обвини!

– А мне ведь и в голову не приходило… – оторопело ответил королеве. – Убрала соперницу?

Эрнестина сердито задрала нос едва ли не до потолка.

– Знаешь ли ты, что твоя мать была психически нездоровой? Я читала отчеты врачей за те года её жизни. Густав насильно заставил Офелию родить второго ребёнка, и это сломало её морально и психологически. Сломало её разум.

– Ты пришла сюда, чтобы сказать мне это?

– Нет, – мотнула головой она. – Это как пример того, что если следовать твоей логике, то можно предположить, что с Офелией справился сам Густав, желая смыть пятно позора с королевской семьи.

– Мать не была такой, – ответил ей, чеканя каждое слово. – Я её хорошо помню.

– Ты её почти не видел! – зло бросила Эрнестина. – Вы виделись лишь в моменты просветления её разума. Ты был ребёнком, и не мог трезво оценить её состояние. А ещё Офелия ненавидела Мэрит, так что тебе не стоит и дальше молиться на её портрет.

– Вздор, – я коротко хохотнул, – мать не оставила бы тогда архипелаг ей.

Королева промолчала, и я вновь убедился в собственной правоте, хотя от злости все ещё хотелось что-то или кого-то побить. Непродолжительное время тщательно старался привести мысли в порядок. Ей ведь это и нужно – обхитрить меня, сломить, но она не сможет. За все года не смогла.

– К чему это представление?

Эрнестина медленно поднялась с кресла, откинув плед. Её черные глаза неотрывно следили за мной, за каждым движением. Она приблизилась едва ли не вплотную.

– К тому, что не надо возводить свою мать на пьедестал, а из меня лепить чудовище, – сузив глаза, мрачно произнесла она, – когда ты и сам сын чудовища.

Теперь уже я не нашел, что ответить, а мачеха, снисходительно хмыкнув, устремилась к выходу.

– И да, Эрик, – она обернулась уже в дверном проёме. – Норвегия не смогла отобрать эти земли ни в одной из войн, а сейчас у нас есть шанс их получить посредством елементарной дипломатии. Просто прошу тебя, не упусти эту возможность и сделай все правильно. Иначе тебе же будет хуже.

Глава 8. Без права на ошибку

Хелена

– Мне за тебя страшно.

Это были первые слова, которые произнес Ривал после первого показа в вечернем телеэфире моего красочного перформанса. Прошло уже несколько дней, и ничего не изменилось; я даже не ходила в школу.

Наш телефонный разговор не прерывался уже, наверное, часа три, и грозился ещё столько же продолжиться. Я завернулась в плед на кровати, и пыталась сжаться, чтобы стать как можно меньше и исчезнуть, потому что смотреть на собственный позор со стороны просто невыносимо. А это видели тысячи людей по всей стране!

– Мне самой за себя страшно. Не знаю, даже, когда попаду на учебу – тут, конечно, тоже двойственная ситуация, потому что в школу я не хочу не только по этой причине, но Ривал уловил суть. Мы висели на телефонах почти до полуночи, и закончили разговаривать только когда у Ривала от усталости стал заплетаться язык. Благословив друга на крепкий сон, отправила его спать. Сама же открыла окошко браузера… вот для чего? В сотый, наверное, раз, стала пересматривать видео собственным участием, которым уже пестрели паблики социальных и видео сетей.

– "В одном из городов отметился вопиющий случай: выступление приглашенной на парад звезды было наглым образом прервано выбежавшей на сцену зрительницей. Исполнявшая в тот момент гимн страны Лара Хантинг прокомментировала событие: – Я так испугалась! Уже думала, что мне, как истинной артистке, суждено умереть на сцене!"

В глазах певицы блестели артистические слёзы, которые играли лучше, чем она. Я возмущённо захлопнула ноутбук. Откуда они откопали "гимн страны", если она пела что-то про "боль от назаживающей раны на сердце"?

Хотя чего я ждала? Поддалась эмоциям в момент, когда Ривал застал меня врасплох своим признанием, и побежала вытворять неописуемое ему в угоду. А он о тех словах даже не вспомнил! Весь вечер, что мы разговаривали, он и словом не обмолвился, что мы можем быть не просто друзьями. Правда, нужно отдать ему должное за то, что вовремя отцепил провод от моей ноги и стащил со сцены. Это дало нам возможность убежать ещё до появления полиции. Только вот мое лицо прекрасно просматривается на этом видео, и им не составит труда найти меня.

Я вздохнула. С таким раскладом мне теперь или из дома не выходить и помереть затворницей, или выйти и угодить в лапы служителей правопорядка, которые если и не упрячут меня за решетку, так оштрафуют точно. А денег у нас нет, так что все равно упрячут. Тут снова захотелось позвонить Ривалу, чтобы тот утром захватил дедову "Баретту", и мне было чем пристрелиться с утреца.

Спалось отвратительно. Мерещились сирены полицейских машин, и я просыпалась не менее пяти раз. Где-то в шесть утра поняла, что эта ночь не создана для сна, а раз так, то нужно себя чем-то занять. Ничего лучше, чем пойти печь печенья не придумала. Может хоть это отвлечет меня от дурных мыслей об окончании жизни в очень не отдаленных местах.

Папа спал, а я готовила. Пачка муки просто улетела, но я была довольна собой. Кроме прочих, особенно хорошо получились печеньки в форме медвежат. Я откусила одну и прикрыла глаза от удовольствия. Жаль, что я не владею никакими силами, чтобы заколдовать их и скормить Ривалу. Тогда он точно никуда от меня не делся бы, а я смогла бы зарабатывать хорошие деньги на производстве стратегически важных для обольщения печенек.

Меня сморило где-то около девяти утра, когда количество испеченной сдобы перевалило за две сотни. Лишь тогда я остановилась и оглядела масштаб произошедшего – десяток тарелок с печеньями на тумбах, стол в муке, мое серое лицо в зеркале. Вот уж правда, каждый сходит с ума по-своему. Солнце залило своим теплом всю прихожую, а я только сейчас поднималась наверх, с вполне твердым намерением нырнуть в мягкие объятия кроватки. Почему-то была уверена, что сейчас удасться заснуть, а школа простоит еще день без меня.

Ривал дал мне поспать, наверное, полчаса. Эти сладкие тридцать минут в моем воображении пролетели как мгновение, после которого послышался звонок телефона.

– Мда, – сонно пробормотала я в трубку, подавляя желание нажать на красную кнопку.

Мой друг на другом конце провода казался крайне энергичным, и даже каким-то возбужденным.

– Хелена, ты мне нужна, – пробаритонил он в трубку, совершенно точно не рассчитывая на отказ. – Буду ждать тебя в "Ключах безмятежности".

– Ривал, – устало отвечала ему. – Ты мне дружище, но сегодня ты должен отвалиться. У меня была тяжелая ночь.

– А день окажется ещё тяжелее, – неожиданно произнёс парень, напрочь отбив у меня желание спать дальше. – Хочу, чтобы ты узнала некоторую информацию от меня лично.

В его голосе прозвучало что-то, чего я никогда раньше не слышала – а ведь я знала его как никто. И почему-то мне казалось, что эти перемены не к лучшему. Вздохнув, отправилась в ванную смывать остатки сна.

К встрече с Ривалом я постаралась принарядиться. Выбор пал на яркое желтое платье на ладонь выше колена, и джинсовую куртку. Наспех подкрасив ресницы и мазнув взглядом по отражению в зеркале, сбежала на первый этаж в кухню и узрела растерянного отца.

– Дочь, ты сегодня удивила, – жуя имбирного медвежонка, прокомментировал папа.

– Старалась, – отвечала я, наспех складывая печенье в крафт-пакет.

– Ривалу? – усмехнулся он, кивая на медведей. Я улыбнулась в ответ. – Да. Хочу угостить.

Мы попрощались, и я, подгоняемая любопытством, отправилась в сторону «Ключей безмятежности», однако сама безмятежность не ощущала, а совсем даже наоборот. Слова Ривала дали какой-то неожиданный эфект, вследствие чего мой мыслительный процесс, и так медленный из-за бессонной ночи, затормозился до невозможности – я даже представить не могла, что же так взволновало моего друга.

К оговоренному месту – небольшому уличному кафе – я прибежала за четверть часа, и бежала я отнюдь не только из-за пламенного желания повидать Ривала. Воплотились в реальность мои худшие предположения. Меня узнавали на улице. Беспардонно тыкали пальцами в мою сторону. Осмеивали, улюлюкали. Я надела наушники, но их насмешки все равно преследовали меня. В общем, пока я добежала до кафе, успела четырежды пожалеть, что в этот день вообще вышла на улицу.

Ривал занял наш любимый столик – небольшой и круглый, он стоял у кованой балюстрады под летним зонтом. Я, запыхавшаяся и красная от бега, приземлилась на стул напротив друга с неповторимой и свойственной лишь мне грацией картошки. Ривал, как всегда приодетый так, словно готовился позировать для фотографов на красной дорожке, насмешливо выгнул бровь и дал мне несколько секунд отдышаться.

– Как ты? – осторожно спросил он. Я закатила глаза.

– Все ещё хуже, чем предполагала. Такое чувство, что я ножом пырнула ту несчастную певичку, а не вполне безобидно посидела возле колонки.

– Зато прославилась! – Ривал озорно улыбнулся, пытаясь, видно, утешить меня хоть чем-то.

А потом пригвоздил к стулу.

– Хелена. Я женюсь.

Даже гонящиеся за мной сто тысяч индейцев с копьями не ужаснули бы меня так, как эти три слова. Никакие возгласы презирающих меня людей на улицах, никакие сирены полицейских машин не привели бы в подобный ступор. Я смотрела на друга, а он на меня, и все надежды, лелеемые годами, осыпались, как осколки разбитой вазы. Перед глазами проносились моменты из нашего детства, где Ривал дарил мне полевые цветы; забирал с уроков в школе, прикрываясь поручением деда-директора; тот день, когда он стал свидетелем ухода матери и разделил со мной ту горечь надвое. Смотрела в его яркие, зелёные глаза, и больше ничего там не видела.

– Она, правда, ещё об этом не знает, – он залихватски откинулся на спинку стула. – Хелена, ты плачешь?

А я даже не заметила этих предательских слёз, которые в открытую освидетельствовали мои чувства к нему, скрываемые годами. Я глотала их, не имея возможности остановиться, и каждая жгла горло и камнем падала на грудь.

– Кто она? – спросила, потому что не могла не спросить. Смаргивала слёзы и не могла не смотреть на него. Не могла уйти без её имени.

Ривал нахмурился, но все же ответил: – Фрея Кристенсен.

Это имя мне незнакомо, но желаемое я получила. Он не остановил меня, когда я молча поднялась и отправилась на выход из кафе. Посыпались на траву имбирные медвежата; я не стала их поднимать. Мы оба понимали, что это наш последний разговор.

Не могла даже вспомнить, как оказалась дома. Наверное, на улице на меня все так же обращали внимание, но я этого не видела и не ощущала – лишь горько плакала, задыхалась от бессилия и отсутствия возможности что-то изменить теперь. Дома отца не было, и это лишь к лучшему. Хотелось запереться в комнате и волком взвыть, но не оказалось сил даже на это – смогла только рухнуть на кровать и тихо скулить в подушку.

Зазвонил телефон, и я сбросила не глядя. Когда вновь услышала звонок, с усилием разлепила запухшие веки и увидела на экране входящий «Клэр».

– Да, – прошептала в трубку, пытаясь скрыть осипший голос.

– Хелли, ты заболела? – заволновалась Кларисса. – Ты из-за этого не в школе? А я ещё думаю, почему Ривал впервые в жизни позвонил мне и попросил присмотреть за тобой.

– Это меньшая из всех моих бед, – более-менее внятно ответила ей. – Ты можешь прийти?

До прихода подруги я сподобилась умыться и этим немного освежила лицо. Расчесалась и уселась на кровати, сложив руки на коленях – я не знала, куда их деть. Ничего не могла делать, только невидящим взглядом буравила стену напротив и вспоминала день, когда ушла мама. Тогда Ривал помог взять себя в руки и справиться с болью. Я смогла пережить мамин побег, четко осознавая, какая она эгоистка и понимая, что в случившемся нет моей вины. Сейчас же… Кто ошибался все это время? Я или он? Кто неправ? Ответа не знала, и боль снедала в той же степени, что и злость. Клэр в который раз доказала, что она настоящий друг, и пришла меньше чем через полчаса.

– Кто такая Фрея Кристенсен? – требовательно спросила я, едва Клэр вошла в комнату.

Подруга присела возле меня на кровати. Её заплетенные в косу иссиня-черные волосы растрепались от быстрой ходьбы, а щеки порозовели.

– Перевелась в параллельный выпускной класс нашей школы на прошлой неделе, – сообщила Кларисса, переведя дыхание. – Вместе с ней перевелся парень, высокий такой. Ты должна была его видеть.

– Но не видела, – я поморщилась. – И Ривал решил жениться на «подруге», которую знает всего день?

– Тебе виднее, – парировала Клэр, одернув рукав джинсовки. – Ты же столько лет с ним дружила, должна его знать.

– Похоже, так и не знаю, – печально покачала головой. – Я всю жизнь была с ним рядом, а он променял меня на девчонку, с которой едва знаком! Мне ради него пришлось опозориться на всю страну, а он отмахнулся от меня, словно я пустое место!

Клэр вздохнула.

– Ты знаешь, – осторожно начала она, – у меня есть свое мнение на этот счет.

Я округлила глаза, а Кларисса продолжила: – Он не тащил тебя силком на сцену к певице, и не принуждал это делать. Ты добровольно согласилась на эту авантюру и сама приняла это решение. Ты одна в ответе за случившееся.

Даже не успела открыть рот и возмутиться, как она перебила: – Хелли, прости меня, но это правда. Посмотри этой правде в глаза без страха – ты это сделала из желания угодить ему, нравиться ему, но он тебе никогда ничего не обещал.

– Это не так, – пылко возразила я, имея веский аргумент. – Как раз перед тем, как я выбежала на сцену, он признался, что всегда был в меня немножко влюблен.

– Хелена! – рассердилась Клэр. – Ты как дитя малое, дурное и совсем не разбирающееся в людях! Вы с ним больше десяти лет изо дня в день вместе. Если бы он к тебе ощущал что-то особенное, то уже давно это проявил бы.

– Но может… – я вскочила с кровати, и Клэр сделала то же самое.

– Не может, Хелена! Если бы он видел в тебе девушку, а не удобную «подружку», которая всегда рядом, то не влюбился бы в непонятную девчонку с большим носом меньше чем за день. Да ещё и жениться собрался!

– У неё большой нос? – ужаснулась я. – Ты серьезно?

Кларисса перевела взгляд на меня. В её глазах отражались оконные квадратики.

– Да, – коротко бросила она и отвернулась. – Я её видела. Она высокая и такая бледная, что Ривал на её фоне просто синьор Гонзалес Фернандес из южных широт. У неё карие глаза и каштановые волосы. Она излишне худа.

Я молчала. В воображении нарисовалась сестра Слендермэна, длинная и корявая. Это чудовище захватило Ривала и уже не отпустит. Или Ривал сам не отпустится? В любом случае, меня это уже не должно касаться.

– Ты хоть в школу завтра приди, – сухо бросила Кларисса, собираясь. – Нечего радовать эту парочку своим явным выходом из строя. Будь весела и благополучна, сияй, будь собой. Ничто другое по нему так не ударит, как твои веселье и хорошее настроение.

Как бы я не злилась на Ривала, мне не хотелось по нему "ударять"; но пришлось признать правоту Клэр – ничто другое его не заденет. Хотя… надо ли мне это теперь? Часть меня отмерла при его словах "я женюсь", и мне стоит научиться жить с другой моей частью – той, которая осталась.

Я решила послушать подругу, и на следующий день к приходу в школу тщательно подготовилась. Под изящный джинсовый комбинезон надела зеленую рубашку в черный горошек, волосы завила, а глаза – подвела. Результатом была довольна даже Кларисса – подруга протяжно присвистнула и шлепнула ладонью по спине, довольно улыбаясь.

– Быстро соображаешь, – прокомментировала она, когда мы завернули за угол и узрели дивную картину.

Около школьного крыльца стоял Ривал, деловито опершись о гранитный поручень. На несколько ступеней выше, прядь придержав рукой от ветерка, стояла Фрея. Я сразу поняла, что это она, и прежде всего потому, что девушка совсем не походила на сестру Слендермэна. Она была… если приуменьшить – очень красивой. Блестящие каштановые волосы переливались на весеннем солнце, широкие браслеты с полудрагоценными камнями украшали утонченные запястья. Пара переговаривалась, и Фрея то и дело пленительно улыбалась. Стало понятно, почему Клэр вчера описала её таким страшилищем. Видимо, чтобы не дать мне окончательно зачахнуть, потому что лицезреть это улыбающееся совершенство возле бывшего друга оказалось мучительным занятием. Я сглотнула и задержала дыхание, оставив Клэр позади и проходя мимо Ривала и Фреи, со всех сил сдерживая желание посмотреть на них. Бывший друг… если дружба закончилась, значит, её и не было.

Выдохнуть смогла лишь, когда поднялась по лестнице, и оказалась перед стеклянной входной дверью. Злость клокотала, как лава в жерле вулкана, и я только собралась крайне агрессивно открыть дверь, пока не поняла, что человек с другой стороны собирается сделать то же самое. На секунду я остановилась, глядя на незнакомца. Высокий, как и говорила Клэр, с глазами цвета молочного шоколада, прищуренными в данный момент. Закатанные рукава рубашки позволяли оценить неплохую степень подкаченности. Его губы были сжаты, а взгляд сосредоточен.

Представляла ли я тогда, что он перевернет мою жизнь с ног на голову? Нет! В те минуты он лишь выбесил меня неимоверно, разглядывая, словно редкостную диковинку. Так что я с абсолютно отсутствующим выражением лица открыла дверь и прошла мимо, испытывая чудовищное желание оглянуться. Вселенная вняла моему чаянию и ниспослала миссис Уилсон. Женщина спускалась со второго этажа мне навстречу и неотрывно глядела за мою спину; её глаза сияли, и она часто смаргивала, словно вот-вот заплачет.

Я позволила себе оглянуться, когда она пробежала мимо меня, и увидала второе по счету зрелище, удивившее меня сегодня: миссис Уилсон с писком "Эрик!" вбежала прямо в объятия недавно обнаруженному мной парню. На его фоне учительница казалась совсем миниатюрной. Наверное, со стороны я выглядела слишком беспардонной, разглядывая их почти в упор и слушая лепет на тему"…ит уже совсем взрослая, правда?", так что пришлось совершить над собой усилие и отправиться туда, куда изначально и направлялась – переодеваться перед сведённым уроком физической подготовки.

В раздевалке было пусто, так что я яростно швырнула рюкзак на деревянную скамейку и сама рухнула рядом. Если так продолжится дальше, то я точно или поеду крышечкой, или убью одного кудрявого блондина. Взирать каждый день на их с Фреей идиллию у меня нет желания от слова «совсем». Нужно что-то менять, но что? Пока что изменений не предвиделось.

Сдвоенный урок физподготовки происходил в большом спортивном зале, моем любимом. Директор Эшфорд несколько лет назад закупил спортивное снаряжение и оборудование: кроме мячей, разборных гантелей и спортивных фитнес – резинок он также приобрел два велотренажера, две беговых дорожки и один орбитрек. Войдя в зал, я обнаружила Клэр на одном из велотренажеров. Подруга кивнула на полотенце на соседнем, который заняла для меня, но я указала на беговую дорожку. Она всегда мне нравилась больше, а сегодня испытывала особенное желание упороться на ней в смерть.

Я выставила режим скорости на «6» и потерялась в мыслях. Когда-то мне рассказывали, что если завернуть мыло в полотенце и избить им человека, но у него не обнаружат побоев. То же касалось избиений бутылкой, наполненной водой. Наталкивает на определенные мысли. Хотя, до сих пор не знаю, кого из этой сладкой парочки мне хочется прибить сильнее.

Покоя мне выделили примерно минут на десять. Тяжелый баскетбольный мяч с налёта зарядил в левое плечо; меня отбросило вправо, и я не смогла удержаться на бегущем полотне, соскочив под поручень. Левая рука мгновенно запульсировала острой болью. Попыталась вытянуть её вперед и удостовериться, что нет перелома. Ощущения не самые приятные, но терпимые. Я оглянулась, пытаясь определить, кто запустил такой подарок, и увидела то, что увидела. Новичок, Эрик, и мой одноклассник Паркер разговаривали чуть ли не нос к носу. Как я поняла, именно Паркер вполне намеренно бросил в меня мячом. Эрик с абсолютно непроницаемым выражением лица произвел на одноклассника такое впечатление, что тот вжался в стену и, судя по всему, мечтал немедленно скрыться. Мне не было его жаль, но я ещё никогда не видела парня таким испуганным.

Отбросив моего вечного противника в сторону, Эрик огляделся, ища взглядом… меня? Он смотрел в упор – лицо казалось восковой маской, абсолютно неподвижной. Его внимание немного льстило, но ещё больше пугало; а когда он направился в мою сторону, мне резко захотелось последовать примеру Паркера и сбежать.

Парень присел возле меня: – Сильно ли повреждение?

Глубокие карие глаза, родинка над верхней губой чуть правее середины. Прямой нос и подбородок с едва заметной ямкой. Приятную внешность начисто перечеркивала холодность, что сквозила в каждом слове. Абсолютно бесчувственный человек.

– Тебе нужно пойти в медпункт, – продолжил он несгибаемым тоном, не терпящим возражений.

Он протянул руку, желая помочь подняться, но я не стала её принимать, а постаралась подобраться самостоятельно, придерживая здоровой рукой повреждённую.

– Так и сделаю, спасибо. – Коротко ответила ему, направившись к выходу из спортзала.

С другой стороны стеклянной стены, уже в коридоре, остановилась. Натянутая изнутри зала сетка, спасающая стекло от разбиения, тем не менее, не загораживала обзор, так что я прекрасно видела, как Эрик следит за мной. Почему-то это казалось неправильным, даже немного жутким. Пока никто, кроме Эрика меня не видел, я быстро прислонила средний палец к стеклу где-то на уровне лица. Уж слишком велико было желание это сделать, я не смогла устоять перед соблазном. Глаза парня удивленно расширились; я же, усмехнувшись, убрала руку и отправилась, куда шла.

Глава 9. Как за каменной стеной

Хелена

Потянулись будни. Невыносимые.

Ривал с Фреей, казалось, были везде. Куда бы я ни пришла, слышался звонкий, игривый смех, и из-за угла под ручку выплывали эти двое – предатель и его подружка. А я не могла отвести глаз. Они оба олицетворяли то, что я потеряла. Даже больше – то, чего я никогда не имела, но всегда отчаянно хотела заполучить. Ривал смотрел на неё так, как никогда не смотрел ни на одну из своих недолговечных увлечений. А на меня и подавно…

Уверена, что бывший друг понимал, какие чувства меня гложут, так что на контакт не напрашивался. Уже за это я была ему благодарна, потому что строить из себя то, что я строила все эти года, уже просто не было сил. Так что они оба не обращали на меня ни малейшего внимания, и просто проходили мимо, оставляя за спиной – жалкую и униженную.

В противовес им, Эрик, которому я несколько дней назад продемонстрировала некрасивую однопальцевую комбинацию, вполне намеренно искал моего общества. В столовой, во дворике возле фонтана, или как тогда в спортзале – практически каждый день я натыкалась на него, и отнюдь не я инициировала беседу. Мне наоборот хотелось поскорее улепетнуть в какое-то темное место и спрятаться от него всякий раз, когда тот появлялся на горизонте. Моё подсознание что-то имело против него, и я даже догадываюсь что. Как я уже отмечала ранее, парень казался слишком… каким-то рафинированным. Эмоцию на его лице я видела один раз – когда в коридоре он обнимался с миссис Уилсон – только тогда на его восковом лице расцвела яркая улыбка, скрасившая обычно холодные глаза. Но такое случилось лишь раз, и больше я его таким не видела. Я бы с радостью не видела его вообще, но через неделю после приезда Эрика мне пришлось, хоть и наперекор собственному желанию, но все же познакомиться с ним поближе.