Текст книги "Черными нитями (СИ)"

Автор книги: Лина Николаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 4. Приглашение

– Д-Арвиль чокнутый, – сказал Рейн Асту, качая головой, пока поднимался наверх.

– Он может продвинуть нас. Надо показать ему то, что он хочет.

Удивило даже не приглашение главы Третьего отделения к себе, а место встречи – крыша Чёрного дома. Это многое говорило о Д-Арвиле, но не внушало доверия.

Энтона пока не было. Рейн подошёл к самому краю и глянул вниз. В утренний час прохожие спешили на работу, и все как один держались другой стороны улицы – подальше от Чёрного дома. Они хмуро смотрели на него и спешили уйти как можно быстрее.

Напротив тянулся ряд невысоких домиков – контор, куда заходили адвокаты, счетоводы, секретари, одетые в неприметные серые костюмы. «Как блохи», – подумал Рейн.

За конторской улицей виднелась набережная. Вдоль Эсты лениво шагали редкие гуляки. Когда пароходы начинали гудеть, прохожие испуганно подпрыгивали, затем смеялись и махали руками. Солнце отражалось на речной глади и заставляло жмуриться при каждом взгляде на воду.

На другом берегу начиналась промышленная часть Лица. За доками виднелась линия фабричных труб. Дыма от них было так много, что воздух на той стороне казался тяжёлой тёмной завесой.

– Красиво, не правда ли?

Рейн обернулся. Глава приподнял шляпу и взмахнул ею в дружелюбном жесте. От него шёл слабый запах сигар и вина.

– Даже не скрывает привычек, – хмыкнул Аст.

– Кир Д-Арвиль, – Рейн положил руку на плечо и поклонился.

– Кир Л-Арджан, – в голосе главы послышалась издёвка. Рейну захотелось плюнуть ему в лицо. – Красиво, не правда ли? – повторил Энтон.

– Нет, – коротко ответил Рейн.

Глава рассмеялся.

– Мне нравится твоя честность.

– Зачем вы меня позвали, кир Д-Арвиль? – Рейн прищурился.

Энтон улыбнулся, подошёл к краю крыши и встал рядом.

– Ох эта нетерпеливость! Другие практики не задают вопросов первыми. Право быть ноториэсом даёт многое, не так ли?

Рейн фыркнул.

– Право?

– Сними маску, – неожиданно приказал Энтон. Практик медлил. – Сними, – повторил Энтон с нажимом.

Рейн развязал завязки на затылке и убрал маску в карман, а затем сделал шаг в сторону и встал правым боком. Это не укрылось от главы.

– Повернись, – он махнул рукой. Парень поджал губы и показал щеку с клеймом. – Знак Аша, – задумчиво протянул Энтон. – Рейн.

Он вздрогнул. «Какая честь», – практик скривился и поджал губы. Глава Третьего отделения обращается к практику по имени, в личной беседе – это что-то новенькое.

– Осторожнее, – предупредил Аст. Как и Рейн, он хранил на лице холодное выражение, но взгляд беспокойно бегал по сторонам.

– Быть ноториэсом – не право, я знаю, – Энтон сочувственно кивнул. – Что думаешь ты сам? Ты усмирил своего демона?

Рейн мельком посмотрел на Аста, прося его помощи. Что нужно Энтону? Как вести себя: играть роль ноториэса или сказать правду? Демон промолчал.

– Я? Усмирил? – Рейн расхохотался. – Его усмирили удары плетью, голод и бесконечные проповеди. Я готов отказаться от кого угодно, лишь бы больше не знать этого.

Энтон прищурился и улыбнулся. На миг он стал похож на довольного сытого кота.

– Да-а, – задумчиво протянул Аст и провёл рукой по волосам.

Так всё и было какое-то время. Рейн перестал слушать своего демона, он даже боялся посмотреть на него лишний раз. Вот только после перевоспитания никого рядом не осталось. Даже собственные родители стали отворачиваться, и только верный Аст всегда был рядом.

Рейн вздохнул и продолжил:

– Что я думаю по этому поводу? Ничего. Уже ничего. Я устал от такой жизни, вот и всё. Я хочу быть частью общества, но меня не принимают, что бы я ни делал. Поэтому остаётся заботиться только о себе. Я хочу двигаться, кир Д-Арвиль. Я готов служить Инквизиции, что бы от меня ни потребовалось. Я должен вырваться из всего этого.

Аст ответил довольной улыбкой. Рейн и сам хотел улыбнуться и пожалел, что маска не скрывала лицо. Чуть-чуть лжи, чуть-чуть правды – пусть Энтон видит в нём верного пса, который мечтает о сахарной косточке и ради этого готов выполнять любые приказы хозяина.

Аст мигом стал серьёзен и предупредил:

– Не заигрывайся. Ты ведь не сможешь так всегда.

Рейн дёрнул плечом, точно отмахивался от демона. Всё он сможет, если в Инквизиции будут нормально платить. Любая работа хороша, если за неё достойно платят. А кто считает иначе, тот просто не голодал, не затыкал дыры в обуви бумагой, не делил дом с крысами.

– Я понимаю тебя, Рейн, – в голосе Д-Арвиля послышались дружеские нотки. Глава снял шляпу, устало прикрыл глаза и поднял лицо к солнцу. Ветер растрепал гладко причёсанные волосы. Энтон сразу стал казаться моложе и проще – не благородный кир, а так, зазнавшийся мальчишка, волей случая занявший чужое место.

– Мы все хотим выбраться из всего этого, – не открывая глаз, он обвёл рукой дома, набережную, доки, фабрики. – Вопрос лишь в том, на что мы готовы ради этого.

Энтон резко открыл глаза и пристально посмотрел на практика. Тот в ответ ухмыльнулся нехорошей улыбкой. Аст закатил глаза, цокнул языком и отвернулся.

Д-Арвиль снова надел шляпу, одёрнул жилет и подошёл к другой стороне крыши. Он махнул рукой, и Рейн встал рядом.

– Видишь? – Энтон указал на Центральную Церковь. В Лице их насчитывалось пять, и каждая называлась по той части, где была расположена. Отец до сих пор служил в Восточной и от прежней мечты перейти в Центральную уже давно отказался.

– Вижу, – Рейн кивнул. Глава буравил взглядом церковь и молчал.

По одну сторону квадратного здания высились две белые башни, по другую – две чёрные. Они символизировали Яра и Аша, человека и его демона. Центральную часть из серого камня покрывал купол, выложенный кусочками яркого стекла: жёлтого, синего, красного и зелёного. Разные цвета напоминали о боге-создателе Лааре – отце множества миров.

В детстве Рейн всего раз был внутри Центральной церкви, но запомнил, что, когда ярко светило солнце, на каменном полу появился причудливый узор. Тогда ему захотелось постоять в каждом красном квадратике, но отец назвал это неуважением и отругал.

– Нам надо поговорить о церковниках. Рейн, ты ведь неглупый малый? Я могу тебе доверять? – Д-Арвиль хитро прищурился.

Рейн захотел скрестить руки, ухмыльнуться, но сдержал себя. Если бы этого вопроса было достаточно, чтобы понять, кому можно доверять, а кому нет!

Энтон продолжил:

– У меня есть для тебя личное задание. В следующую пятницу глава Церкви Нол Я-Эльмон устраивает приём.

Рейн удивлённо покосился на Д-Арвиля, но промолчал.

– …Это будет дружеская встреча представителей Церкви и Инквизиции. Стоит ли доверять церковникам, как ты думаешь?

– Мне казалось, они нам полезны, и мы вступили в союз с ними, – осторожно ответил Рейн и бросил нервный взгляд на Аста. Он не понимал, чего хотел Д-Арвиль, как вести себя с ним, что можно сказать, а о чём лучше промолчать.

– Молчание дороже громких слов, – откликнулся Аст. – И безопаснее.

Энтон закатил глаза:

– Нам, ними! Смешно это слышать от юноши из рода церковников, который стал инквизитором.

Рейн промолчал, и Д-Арвиль продолжил:

– Да, между нами есть негласное соглашение, ты прав. Но мудрые люди говорят: правую руки протяни для рукопожатия, а левой не отпускай меч. Я хочу, чтобы ты пошёл на этот приём вместе со мной и последил за церковниками.

Рейн едва не подпрыгнул на месте. Он потёр подбородок и непонимающе посмотрел на Энтона. Он? На приёме у главы Церкви? Глупость! Хотят посмеяться – пусть закажут обезьянок с южных островов. Рейн резко замотал головой.

Энтон скривил губы.

– А это не вопрос, Рейн. Это приказ главы отделения. Твоё личное задание, от которого зависит «вырвешься из всего этого» ты или нет, – Д-Арвиль передразнил Рейна. Взгляд сделался жёстким. – Я знаю, что ты умеешь быть быстрым, незаметным и послушным. Это важные качества.

Рейн снова задумчиво поскрёб подбородок. Ему давали шанс – тот шанс, которого он ждал так долго. Но он станет посмешищем! В каком, ну в каком виде ему идти на этот приём? Без маски и показать метку ноториэса? В маске и показать, что он убийца? Да как тут быть быстрым и незаметным!

– Я же практик и ноториэс! – Рейн нахмурился. А он ведь сам сказал, что готов служить.

– Оставайся тем, кто ты есть. А ты – мой практик, всё верно. Не важно будешь ты в маске или нет, свои секреты не захочет открывать никто. Поэтому придётся получить их другими методами. Какими – решай сам. Мне нужна информация. Чем больше её будет, тем лучше сложится твоя судьба. Кто с кем разговаривал, о чём. Все тайные взгляды, шепотки – следи и вынюхивай для меня, вот твоё задание.

«Вынюхивай!» – Рейн едва сдержал яростный крик. Да, такова уж была работа инквизитора, но сейчас она показалась по-особенному мерзкой.

– Из практиков я буду на приёме один?

Энтон воскликнул:

– Конечно же нет! Старшие всегда продвигают младших, поэтому не я один приду с практиками. Никто не удивится. А снятие формы не одобряется, на тебя не обратят внимание. Или ты спрашиваешь о нашем отделении? Не ты один быстрый, незаметный и послушный. Посмотрим, кто из вас справится лучше.

Рейн решительно сжал кулаки. Кто из них? Ну уж нет, свой шанс он не упустит.

– Спасибо, кир Д-Арвиль. Я не подведу вас.

Энтон благожелательно улыбнулся, а затем махнул рукой в сторону лестницы, ведущей вниз. Рейн послушно кивнул и стал спускаться. Если уж место хозяина ему не занять и остаётся только быть верной собачонкой на службе, самую вкусную косточку нужно забрать себе.

Рейн вышел из Чёрного дома и замер у двери. Неподалёку стояла белёная тележка под навесом, на которой лежала целая гора капусты – небольших, крепких, зелёных кочанов. Рядом топтался седой старик в потёртой куртке.

– Эй, мальчик, купишь капусту? – крикнул он.

Рейн прошёл мимо.

– А совет послушаешь? – прокричал старик вслед. Развернувшись, практик молча посмотрел на торговца. – Когда мне было десять, я усвоил первую истину: мало слушать учителей, какими бы взрослыми и опытными они не были – нужно проживать свою жизнь.

– Спасибо! – Рейн бросил на старика удивлённый взгляд и пошёл к набережной. Легко ему совету раздавать. А что делать, если «своя жизнь» и гроша не стоит?

Рейн сидел за столом на тесной кухне, пропахшей кислой капустой, неторопливо черпал ложкой суп и лениво поглядывал в окно. Напротив высился такой же каменный домик. Он стоял так близко, что в чужом окне то и дело виделись фигуры жильцов.

Рейн пытался представить, как пройдёт вечер у главы Церкви, до которого оставался всего день. Аст ходил туда-сюда – три метра в одну сторону, затем три в другую.

– Это я должен волноваться, а не ты, – заметил Рейн.

– Как будто мы – разное! – ухмыльнулся Аст и сразу нахмурился. – Влезать в чужие игры – плохая затея. – Рейн пожал плечами и уставился в тарелку. – Ничего хорошего это не даст. Зачем ты согласился?

– А то не ясно!

Конечно же Аст знал, знал лучше самого Рейна.

Церковь твердила: демоны – хитрые твари, они проникают в мысли людей, искажают их, толкают на грязные поступки. Дети Аша считали иначе: демон – точно отражение в зеркале. В зеркале, которое усиливает в стократном размере. Он владеет теми же знаниями и эмоциями, но думает быстрее, а чувствует – тоньше. Демон понимает то, что человек ещё не успел понять, улавливает только зарождающиеся эмоции.

Сначала Рейн узнал о теории Детей Аша от Кая. Затем от них самих, когда они выследили его и позвали на свою сторону. Каждое слово вторило мыслям самого Рейна, но этого было недостаточно, чтобы присоединиться к ним. Рейн знал: любая вера опасна, и не важно, верить в Яра или Аша.

– Мне ясно, что ты делаешь ошибку, – пробурчал Аст и взъерошил волосы.

– Если так, то ошибку делаем мы, – поправил Рейн.

Аст засунул руки в карманы и хмуро поглядел на него. Парень ответил таким же хмурым взглядом. Он вдруг понял: Аст всегда был одет в чёрное, с самого детства. А что, если судьба на самом деле существовала и уже давно намекала ему на будущее инквизитора?

– Ты ещё можешь отказаться.

– Ради чего? Чтобы остаться в нищете?

– Если биться головой об стену, её можно пробить. Но также можно заработать сотрясение. Мы должны найти другой путь.

– Какой? – спросил Рейн с вызовом и вздохнул. Как же он глупо сейчас выглядел! Парень за тарелкой супа, спорящий о том, нужно ли ему дальше убивать и лгать. – Разве есть у меня выбор? Как я ещё смогу отдать свой долг?

– Выбор есть всегда. Вопрос лишь в том, хочешь ли ты увидеть его.

– Уже увидел и решил. Что мне терять?

– Душу? Совесть? Пропуск в царство Лаара?

– Свой пропуск в рай я обменял на тебя. Это была хорошая сделка, – Рейн вытянул вперёд руку для пожатия, как делали дельцы при заключении сделки. Он знал, что в ответ его руку никто не пожмёт, но всё равно держал ладонь.

Аст с неохотой кивнул.

– Мы должны попробовать, но стоит быть осторожнее. Если себя ты называешь псом, то все остальные – волки.

– Я знаю. Я всегда мог положиться только на тебя.

Послышались шаги, и Рейн замолчал. Никто не должен знать, что он говорил с демоном. Ещё за старые разговоры не расплатился.

Отец с хмурым лицом прошёл на кухню, выдвинул табурет из-за стола и сел по другую сторону. Глянул на Рейна, пригладил тёмную бороду и сказал:

– Расскажи о работе. Ты говорил, у вас новый глава отделения?

Всё те же холодный взгляд и строгий голос. Рейн тоскливо вздохнул. Интересно, отец винил во всём себя или его?

– Да. Энтон из рода «Д». Он сопровождает нас на всех заданиях.

Отец удивлённо вскинул брови и подался вперёд.

– Ему понравилась моя работа, и он хочет, чтобы я был на приёме, который устраивает глава Церкви Нол Я-Эльмон.

Родитель замер, затем так ударил ладонями по столу, что тарелка и чашка дрогнули, хотя лицо его оставалось безразличным.

– Я же говорил! Покажи себя, сынок! Мы ещё вернём своё.

Рейн посмотрел на отца и смущённо улыбнулся. Добрых слов от него он не слышал уже много лет.

– Главное, держи своего демона в уезде. – Отец грозно потряс кулаком в воздухе. – Я знаю, что каждый человек может исправиться и заслужить второй шанс. Даже ты.

«Даже?». Рейн едва не прокричал это слово. Что значит «даже»? Разве он не прошёл перевоспитание? Шрамы от кнута до сих пор стягивали кожу, а клеймо всё так же чернело на щеке. Неужели этого мало?

Отец продолжал:

– Твой демон хочет, чтобы ты убивал вновь и вновь, – голос звучал ровно, но пальцы нервно постукивали по столу. – Он будет нашёптывать, подначивать, с каждым разом всё больше и больше, громче и громче. Ты слаб и уже не раз поддавался ему. Ты больше не можешь позволить себе эту слабость. Мы упали так низко, как никто из нашего рода. Во имя Яра, Рейн, хватит. Прояви себя, что бы для этого ни понадобилось.

Аст медленно обошёл стол и встал позади отца. Волосы растрепались, он крепко сжимал зубы и скалился, будто зверь.

– Слаб? Слаб?! – закричал он, сжимая кулаки. – А может, наоборот? Достаточно силён, чтобы не слушать всё это?

– Что бы ни понадобилось? – эхом откликнулся Рейн. – Я стал инквизитором, научился пытать и убивать, что мне ещё сделать?

Отец вцепился руками в края стола так, что костяшки пальцев побелели. Его слова звучали, как приговор:

– Ты до сих пор слушаешь его.

Рейн поднялся и глянул свысока.

– Ты говоришь, что достойный человек не слушает демона. Но достойный человек не убивает, не гоняется за женщинами и стариками, не колет, не режет, не сдирает кожу.

Отец тоже поднялся. Взгляд синих глаз стал тяжёлым, хлёстким. Казалось, того и гляди отец достанет плётку и ударит – как раньше, когда маленький Рейн смел сказать слишком много или слишком громко, уйти без спроса, задержаться с друзьями.

– Хватит молчать! – голос Аста звенел, а сам он вытянулся как струна. – Никто, слышишь, никто не должен так говорить с тобой.

– Отец, – Рейн настойчиво начал и твёрдо посмотрел на отца. – Я знаю, что делаю. Я хочу вернуть всё, что было раньше, не меньше твоего. Ты говоришь, что демон будет подталкивать меня на убийства и ложь, но это моя работа. Или ты не знал, чем занимаются практики? – Рейн криво усмехнулся. – Да, я не гожусь на большее, и это моя вина. Но я вырвусь, поверь, вырвусь!

Отец покачал головой и холодно ответил:

– Не вырвешься. Ты затягиваешь нас всё глубже в болото. Даже убийца может быть достойным человеком, если он служит общему делу. Но тебе плевать, ради чего служить – тебе важны только слова демона. Ты заигрался, Рейн. Ты уходишь всё дальше к Ашу.

– И пусть! – крикнул Аст. – К кому угодно, кто понимает, а не как ты!

– Я знаю, что делаю, – упрямо повторил Рейн. – Вот увидишь!

– Не увижу, – отец продолжал упрямо твердить. – Именем Яра прошу, хватит, Рейн. Я устал, я больше не могу. Кай связался с Детьми Аша, и его убили. Ты хочешь пойти следом? Ну что я сделал не так? Почему вы выросли такими и опозорили наш род? Рейн, что тебе нужно, чтобы перестать слушать демона? Что я должен сделать, чтобы ты стал хорошим человеком?

Мужчина опустился на стул, понурил голову и тяжело вздохнул. Он сразу стал казаться старше. Рейн вдруг заметил, что в волосах у него мелькали серебряные нити, а спина уже давно потеряла прежнюю гордую осанку. А ведь это всё из-за него.

– Ты уже всё сделал. Теперь мой черёд. Я знаю, что делаю. Ты увидишь, – слова прозвучали громко, с вызовом, точно клятва.

Рейн ушёл в свою комнату – холодный чулан с голыми стенами, без окон. Он присел на кровать, и из-под неё раздался недовольный крысиный писк.

Аст замер напротив, и они встретились взглядами. Глаза демона были серо-голубыми и напоминали хмурое осеннее небо. Рейн потёр подбородок, Аст провёл рукой по чёрным кудрям.

– Ты не должен молчать, – тихо проговорил Рейн, чтобы отец не услышал. – Я не справлюсь без тебя. Я с тобой сильнее, чем в одиночку. Плевать, что говорит Церковь. У нас будет своя правда.

Аст рассмеялся в ответ.

– Как я замолчу, если у меня никого нет, кроме тебя?

Рейн провёл рукой по лицу. Как он докатился до всего этого? Как же так получилось, что его единственным другом стал демон?

– Найди Детей Аша. Может, правда?.. – Аст не договорил, Рейн понял его без слов и тут же покачал головой.

Плевать, в чьих словах правда. Главное, кто мог дать больше. Даже если и Церковь, и Инквизиция плели паутину лжи и страха, сила была на их стороне. Они могли дать шанс всё исправить, Дети Аша – нет. А сделать это нужно было, сделать любой ценой.

Глава 5. Церковь и Инквизиция

Рейн повернул на знакомую улицу и замедлил шаг. Он увидел родной дом: всё та же красная черепица, балкон, с которого удобно глядеть на звёзды, и большой дуб во дворе. Будто и не было этих лет. Вот он опять возвращается из школы, сейчас забежит домой, а там уже кухарка приготовила обед, Каю не терпится расспросить об уроках, мать в зале играет на стареньком пианино, Агни сидит рядом с ней, вяжет и иногда щурится на солнце.

Но ему нужно было идти в конец улицы, в другой особняк. Тоже под красной черепицей и с дубом во дворе, но больше – целый дворец, ярко залитый огнями.

Вдаль от него тянулся длинный ряд паромобилей: новеньких, сверкающих, с открытым верхом и тремя медными трубами – точно по моде. Они явно принадлежали инквизиторам. Дальше стоял ряд карет – это уже церковников. Те всегда с трудом принимали что-то новое.

– Так вот о каком смирении говорит Церковь, – насмешливо шепнул Рейн Асту, скользя взглядом по сторонам.

Когда он жил по соседству, этот дом пустовал. Отец всегда говорил, что здесь поселится только тот, кто потакает своим демонам. Хороший человек не нуждается в роскоши. Рейн ещё раз усмехнулся. А знал ли отец, где жил глава его обожаемой Церкви?

Он прошёл через целый ряд недоверчивых взглядов и руки охраны и наконец оказался внутри.

Двери держали нараспашку, и сотня, а то и две гостей свободно переходили из комнаты в комнату. Рейн прошёл по длинному коридору. Толстый ворс ковра заглушал звук шагов – удобно, практики всегда радовались таким.

По обе стороны висели картины в золочёных рамах. Он узнал их: все принадлежали самым именитым художникам Кирии, и каждая из них стоило столько, что на эти деньги можно было построить целый дворец. Рейн замер перед «Советом», на котором Яр и соратники планировали битву с Ашем и демонами.

– Тебе нравится живопись? – послышался знакомый голос. Рейн обернулся.

Анрейк, как и он, оделся в чёрное, лицо прикрывала маска, но парень явно оказался на своём месте. И штаны, и рубашка, сшитые из плотной ткани, выглядели элегантно и дорого. Края жилета, украшенные вышивкой более светлого цвета, делали образ менее строгим.

Рейн уставился на свои потёртые ботинки и ответил с неохотой:

– Нравилась, когда я мог себе это позволить.

Аст рассмеялся над ухом.

– Нравилась, просто нравилась? А кто украл краски из лавки? Все тетради изрисовал? И тогда сказал учителю, что хочет стать художником?

Рейн раздражённо дёрнул плечом и спросил:

– Давно ты здесь? Узнал что-нибудь интересное?

Анрейк пригладил рукой растрёпанные волосы, стянул маску и улыбнулся.

– Я пришёл вместе с первыми гостями, – он перешёл на шепот. – Мне сложно что-нибудь узнать. Многие знают меня с детства. Глава Церкви узнал даже с этим на лице, – парень помахал маской. – Они улыбнутся, спросят о здоровье отца и матери, но и рта не раскроют лишний раз.

Рейн выпрямился. Он почувствовал себя охотничьим псом, напавшим на след.

– Анрейк, ты многих здесь знаешь? – практик изобразил удивление. – Расскажи мне о них, пожалуйста.

Парень медлил. Он растерянно посмотрел в ответ и закусил губу. Тогда Рейн приспустил маску и улыбнулся. Он почувствовал, что на этот раз Анрейка окружал запах пряностей и чего-то древесного.

– Ну конечно, – буркнул Аст.

Рейн шагнул к Т-Энсому и постарался изобразить самый открытый честный взгляд, на который только был способен.

– Слушай, я знаю, что кир Д-Арвиль выбрал нескольких практиков и хочет приблизить их к себе. Ты заслуживаешь этого. Я оказался здесь по другой причине. Ноториэса никогда не заметят и не повысят, для меня это вопрос выживания. Зачем Инквизиции такое отребье? – Рейн горько усмехнулся. – Мне надо показать, что я тоже чего-то стою. Помоги мне, пожалуйста.

Сначала Аст гордо выпрямился, довольный Рейном, а затем разок сник. Он точно обманывал наивного младшего братца, чтобы получить от родителей сладости.

Рейн потёр клеймо и повыше натянул маску. Ничего. Быть обманутым – это тоже выбор. Пора Анрейку понять, что другим практикам далеко до сыновей благородных родов.

– Идём, – парень махнул рукой, зовя за собой, и завязал маску.

Они прошли по другому коридору, украшенному цветами и зеленью, и вышли в главный зал. Он был освещён свечами, и на лицах гостей играли таинственные тени. Вокруг трёх стен тянулась зеркальная линия, и пламя, отражённое тысячу раз, делало зал бесконечным. Вместо четвёртой стены стояли раздвижные двери из стекла и металла, которые вели в сад. Оттуда лилась музыка, слышались смех и голоса.

Женщины в платьях, похожие на ярких птичек, мужчины в темнеющих фраках подходили к одному столу с угощениями, к другому, собирались в небольшие группы и болтали, а когда играл оркестр, начинали кружиться в танце. Рейн почувствовал странную тоску. В детстве он всего раза два или три был на званом вечере, но тогда все гости показались ему такими величественными, достойными – настоящие короли и королевы. Хотелось скорее оказаться среди них, стать таким же, а не выглядывать из комнаты, отведённой для детей. И вот он среди них, но все короли и королевы вдруг превратились в безликую разодетую толпу.

Анрейк замер в проходе и огляделся, словно всё это принадлежало ему. От привычного смущения осталось немногое – парень явно был на подобных вечерах не первый раз и знал, как себя вести, что делать, что говорить. Рейн снова потёр клеймо. На месте Анрейка мог быть он.

– Терять нечего, – подбодрил Аст и первым шагнул в зал.

– Смотри, – Анрейк подошёл поближе и шепнул. – Это Нол Я-Эльмон, – он указал рукой на статного мужчину с гривой седых волос, который опирался на трость.

Рейн передёрнул плечами. Глава Церкви. Потомок Яра. Тот, кто уступил влияние, но хотел вернуть власть в свои руки. Тот, кто учил смирению, а сам жил в роскоши. Лицемер и лгун.

Аст встал рядом и скрестил руки.

– Должно быть, у него и туалет из золота.

– Потомок бога, как же! – Рейн шепнул это так тихо, чтобы Анрейк не услышал.

– Его отец тоже был главой Церкви, – произнёс парень. – Он с детства готовил сына, чтобы тот занял его место. Кир Я-Эльмон ежегодно жертвует городу огромные суммы, ты знал это?

– Может, стоило не брать эти суммы и сразу раздавать беднякам? – Рейн скрестил руки. Т-Энсом отшатнулся от него. – Кто ему назначил такое большое жалование?

Анрейк сжал зубы и продолжил:

– Кир Я-Эльмон – потомок самого Яра. Говорят, в их роду до сих пор сохранилась магия.

– Магия превращать деньги горожан в своё золото?

– Рейн! – воскликнул Анрейк. – Я же хочу помочь тебе!

Рейн и Аст переглянулись.

– Извини. Расскажи мне остальное, пожалуйста.

– Кир Я-Эльмон всегда был добр ко мне. Я знаю его с самого детства и не раз играл с Эль, его дочерью, – Анрейк указал рукой в сторону сада. Рядом с выходом стояла пёстрая компания из трёх девушек и трёх юношей.

Рейн придвинулся к Т-Энсому. А это уже интересно. Церковники считали, что женщины легче поддавались влиянию демонов и ставили их на ступень ниже мужчин, позволяли меньшее. Сами женщины не хотели признавать этого. Если Эль дать шанс, она могла охотно выступить против отца, живущего такими же порядками.

– Которая? – спросил Рейн.

– Слева, в золотом.

«В золотом», – повторил Рейн и хмыкнул. Ну да, как же дочери главы Церкви быть не в золотом.

Анрейк указывал на худенькую девушку в светло-жёлтом платье, украшенном золотой нитью. Узкие рукава до локтя подчёркивали, какие маленькие и нежные у неё руки – такие никогда не знали труда. Кудрявые каштановые волосы были собраны в высокую причёску. Две передние пряди, свисающие по бокам, придавали девушке озорной вид.

– Она очень добрая и смелая, – в голосе Анрейка послышалась тоска. – Однажды в детстве, когда мы играли, я начал тонуть в Эсте, а она спасла меня, – он улыбнулся воспоминаниям и снова указал рукой на группу мужчин, среди которых стоял Я-Эльмон.

– Это Ригард В-Бреймон. Ты должен его знать.

Рейн кивнул. Главу Инквизиции он не раз видел в коридорах Чёрного дома, но никогда не разговаривал с ним. В-Бреймон был высок и имел сухую подтянутую фигуру. Коротко стриженые тёмные волосы и небольшая бородка придавали ему сходство с наёмником. Среди инквизиторов ходил слушок, что в прошлом Ригард действительно зарабатывал убийствами.

– Я слышал его рассказы, – шепнул Анрейк. – Ему через многое пришлось пройти, чтобы стать главой Инквизиции. Ты знаешь, что обычно эту должность занимают сыновья восьми великих родов. Если начнётся сражение за власть, кир В-Бреймон выйдет победителем, я уверен.

Рейн кивнул.

– Это Нелан Э-Стерм, – продолжил Анрейк и указал рукой на следующего мужчину, невысокого и худощавого, с курчавыми волосами и с пшеничного цвета усами. Какая-то неизгладимая печаль чувствовалась в его облике. – Советник кира В-Бреймона. Он не может простить, что сын из рода «В» обошёл его и занял место главы Инквизиции, которое всегда принадлежало его предкам. В Чёрном доме…

Рейн кивал в такт словам Анрейка, но слушал его только краем уха. Он смотрел на Я-Эльмона, на его дочь Эль, снова на старика. Энтон ждал информации. Если уж драться за место рядом с хозяином, то так, чтобы тот сам не захотел отпускать своего пса.

– Кир Д-Арвиль! – воскликнул Анрейк и поклонился. Рейн повернулся и сразу последовал его примеру.

– Кир Т-Энсом, кир Л-Арджан, – Энтон кивнул им. – Я рад, что вы воспользовались моим приглашением. Надеюсь, я не ошибся и завтра вы меня порадуете. Я буду ждать к двенадцати. Если вам будет нечего рассказать, не приходите. – Энтон подмигнул и лёгкой походкой скрылся среди танцующих.

Рейн и Анрейк переглянулись. Оба поняли, что это «не приходите» касалось не только завтрашнего дня.

– Пора работать, – Рейн размял руки.

Анрейк беспокойно огляделся, уныло кивнул и побрёл к саду.

Первым делом Рейн поднялся наверх. Второй этаж встретил тишиной и приятным полумраком. По обе стороны коридора тянулись двери с изящной резьбой и ручками в виде головы хищной птицы – символа Кирии. «Какая верность, – фыркнул Рейн. – Она появилась до кражи первого миллиона киринов или после?»

Уверенно, с высоко поднятой головой, точно всё так и должно быть, он дошёл до первой двери и подёргал ручку. Заперто. Он наклонился к замку. Взломать несложно – хватит пары шпилек, но стоило ли это того? Что, если по ту сторону комната служанки? Или туалет? «Или комната наказаний?» – ухмыльнулся Рейн.

В народе поговаривали, что у каждого церковника в доме была пустая комната, где он раздевался догола и избивал себя плетью за каждое услышанное от демона слово. Или заводил туда жену, служанок и бил их, чтобы напомнить о смирении. В народе перешёптывались, что все церковники любили боль и наслаждались ею, и видеть её на лицах других тоже любили.

Рейн ни разу не видел такой комнаты. Хотя отец в ней не нуждался: он не боялся отстегать сыновей, где бы те ни находились, если замечал хоть один взгляд, брошенный в сторону демона.

Все двери оказались заперты, и тогда Рейн поднялся на третий этаж. Дорогу преградил страж в красивой алой форме. Он казался совсем тощим, над губой едва пробивался пушок, но если Я-Эльмон доверил ему охрану, значит, было в нём что-то.

– Где здесь отлить? – грубовато спросил Рейн, чтобы сбить парня с толку.

– Иди вниз, практик, – рявкнул парень. Голос у него оказался на удивление сильным и звучным.

Рейн осторожно посмотрел на темнеющий коридор и снова спустился на первый этаж. Интересно, что такое прятал Я-Эльмон на третьем этаже, что понадобился страж? Едва ли он переживал, что кто-то из гостей займёт его личные покои.

Рейн прошёл через сквозную комнату с уютно горящим камином. Перед ним дремала собака. Хотелось сесть у огня, растормошить пса, погладить ему шерсть, почесать пузо. А ещё лучше поставить рядом уютное кресло, в одну руку взять стакан с виски, а в другую – книгу. И чтобы собака легла в ноги, а огонь в камине разгорался всё ярче. И всё это в своём – своём! – доме под красной черепицей.

Послышались голоса и шаги – одни более тяжёлые, уверенные, другие полегче. Рейн сразу шагнул в тень.

– …Неспокойно, – донеслось окончание предложения.

Он осторожно выглянул и увидел ещё один длинный коридор, украшенный картинами – на этот раз в посеребрённых рамах. Перед одной из них замерли В-Бреймон и Э-Стерм. Рейн снова спрятался.

Нелан вздохнул и повторил:

– Да, но когда в Кирии было спокойно? Только за прошлый год прошло пять восстаний, и каждое из них оказывалось крупнее предыдущего.