Текст книги "Дело о железном змее (ЛП)"

Автор книги: Лилит Сэйнткроу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

– Несомненно. Благодарю, мисс Бэннон. Это очень поможет моим исследованиям.

– Еще одно, – пальцы ее левой руки щелкнули, серебряные кольца тускло засияли, маленький хрустальный кулон покачивался на металлической цепочке. Он сиял даже в слабом свете солнца, смесь серебряной проволоки и бесцветной твердой субстанции, которую он не смог сразу узнать. – Вам стоит надеть это. Если будете в беде, я пойму, и я помогу, как смогу, на расстоянии и постараюсь поскорее добраться до вас. Вам могут мешать в исследованиях.

– Могут. Это настоящий Боканнонский орех? – Клэр принял кулон, и мисс Бэннон кивнула, намазывая тост маслом.

Валентинелли выдвинул последний стул у маленького круглого стола, протащил его по ковру. Он рухнул на стул, сминая подушку, и опустил тарелку справа от мисс Бэннон.

– Зачем вы это ему дали? Заботитесь о нем, это я вижу.

– Не ваше дело, – детское личико мисс Бэннон было мрачным, а не решительным. – Поблагодарите, когда все будет закончено. Помните, как я использовала ваши услуги во второй раз?

Неаполитанец побелел, следы сыпи на щеках стали ужасным, когда отступила кровь.

– Ci. Incubo, e la giovana signorina. E il sangue. Я помню.

– Этот раз может быть хуже, – мисс Бэннон занялась тостом и фруктами, изящно поднесла кусочек абрикоса к решительным губкам. – Можете уходить из дома в любое время, мистер Клэр, и возвращаться, когда пожелаете. У ворот ждет карета, можете использовать ее весь день, – кивок, кудри над ее ушами подпрыгнули. – Советую не мешкать.

Возница был широколицым приятным мужчиной, радовался тому, что весь день будет занят оплачиваемым делом, его бордовая карета была чистой и в порядке. Механические лошади были смазаны и начищены, хлыст щелкал, и Валентинелли вдруг стал деловитым. Оскал пропал, и на его месте оказалось неподвижное спокойствие.

Неаполитанец доказал, что в пути он был не таким ужасным. Клэр вышел из дома мисс Бэннон с неохотным спутником. Теперь он сидел рядом с опасным мужчиной. Он молчал, следил за неподвижным Валентинелли и туманом на улице за окном.

Дом Зигмунда Баэрбарта был на Кларни Гринс, два этажа просторных, но старых комнат. Баварец хранил их антикварными, потому что его магазин находился сразу за зданием королевы Анны, в голубом строении, что когда-то было фабрикой.

На деревянной двери в здании не было круга, нарисованного мелом, Клэр постучал дважды и вошел. Валентинелли пробормотал проклятие, прошел мимо него и осмотрел запутанный интерьер? Ужасный шум доносился из глубин здания, но это было нормально. Неаполитанец кивнул, скалясь Клэру вместо того, чтобы сказать, что входить безопасно.

Солнце проникало в пыльную комнату, машины стояли по сторонам. Металл блестел, шестеренки были высотой с ногу Клэра, куски маслянистой кожи и волос лошадей, бруски дерева и детали лежали всюду.

– Зиг! – позвал Клэр. – Зигмунд! Ставь чайник, у тебя гости!

Ответом был грохот и гул. Металл дернулся, дрожа, и Клэр смотрел, как он три раза дрогнул, пар вылетал из щелей. Силуэт стал понятным, он увидел лапы насекомого с высокими суставами в масле. Тело было между ними, подрагивало. На спине металлического существа решительно держалась низкая фигурка, рука поднялась, и черное чудище поднялось с этим. Мужчина резко опустил руку, грохот продолжился, груда металла обмякла, и зеленый пар, что пах гадко, вырвался из него.

Пухлый мужчина бил по железной спине, шумя, пока существо не растянулось на полу в опилках, истекая темной смазкой и пыхтя обжигающим паром. Раздался богатый бас, ворчал жуткие слова, и Клэр покраснел бы, если бы они были на английском.

– Зиг! – позвал он снова. – Хорошее зрелище! Ты почти заставил штуку работать.

– А? – лысоватая голова Зигмунда поднялась, очки из кожи и меди прилипли к его лицу, и глаза казались яйцами. – Арчибальд? Гутен таг, друг! Wer ist das?

– Это Валентинелли, моя охрана. У меня проблема, старик. Нужен совет.

– Хорошо! – баварец бросил гаечный ключ с грохотом и спрыгнул, опилки отлетели от его ног. Он был в фартуке, снял очки, и стало видно водянистые карие глаза под кустистыми седыми бровями. Его усы были потрясающими, хоть немного обожженными, а бакенбарды были широкими, чтобы уравновесить лысину на голове, ведь он был тщеславным. – Проходи, заварю чай. Есть колбаса! Сыр и твои гадкие рыбки. Заходи, заходи, – он стукнул Клэра по руке, потряс руку Валентинелли. – Маленький и худой. Итальянец, йа? Не важно, и вы угоститесь. Баэрбарт не гордый.

Неаполитанец по-волчьи улыбнулся.

– Как и Валентинелли, синьор. Чао.

– Ja, ja, заходите. Сюда, сюда…

Он повел их между машин в часть, где металлические каркасы были меньше. Свет газовых ламп и солнца из пыльных окон слабо пытался пробиться в углы, сияя на острых краях.

Четыре стула горбились у решетки с углями, большой стол с бумагами, шестеренками и прочими деталями склонялся на бок. Эта часть старой фабрики была лучше освещена, тут было теплее, а на конструкции из обрезков металла над столом высели кольца колбасы и большая головка сыра в мешке из сетки. Чайник у решетки был горячим, второй завтрак быстро был готов. Валентинелли и Баэрберт приступили к нему, а Клэр остановился на горьком чае с почти испорченным молоком.

– Итак, – глаза Зигмунда сияли с интересом. – Скажи, герр Клэр, что за проблема?

Можно было лишь перейти к ней, хоть и не напрямую.

– Мне нужны прусские конденсаторы.

Зигмунд пожал плечами, расслабленно жуя колбасу толщиной с его запястье. Он был гением, его способности были не совсем как у ментата, он дважды провалил сложные экзамены Вурзбурга. Он был щедрым, верным и честным. Если бы не старания его арендодательницы МакАллистер и его помощник Чомптон – худой хищный паренек с поражающей любовью к механическим лошадям – его бы уже обманули и лишили всех денег.

– Конденсаторы, – сияющая голова кивнула. – Прусские? Нету. Джентльмен купил мои месяц назад, больше нет. Я могу найти тебе французские, ха! – он скривился, показывая свое отношение к ним. Для Зига немецкие механизмы были высшим творением, английские были сносными, а французские – слишком изящные, чтобы считаться механизмами вообще. – Но нет, mein Herr, прусских нет. Даже у моего Беккера их нет.

«След не такой холодный, как я боялся»

– Это очень странно, – Клэр опустил нос в чашку. Его стул был широким чудищем, от него резко пахло гнилью, как от всего на фабрике. Голова Валентинелли дернулась, как у кота, он посмотрел на пустой деревянный стул рядом с камином – обычно там сидел Чомптон. – Где юный Чомптон?

– У реки, хороший мальчик. Вернулся до Прилива, как я и говорил, но ворчал и махал руками. Молодежь! – он закатил глаза. – Я найду тебе прусские, но придется ждать.

– Хорошо. Есть еще вопрос, мой друг…

– Конечно. Хочешь колбасы? Или сыр? Хлеб хороший, только соскреби плесень. Еще чаю?

– Нет, спасибо. Зиг, старик, как отследить определенную партию прусских конденсаторов? Не привлекая внимания к себе?

Баварец широко улыбнулся. Один из его передних зубов был без цвета, но он боялся заклинателей зубов.

– Ага! Вот и раскрылось!

«Нет, но так и думай».

– Да. И?

Зигмунд вжался в голубое кресло, розы жутко пылали на его поверхности, как плесень. Кресло заскрипело, когда он заерзал пухлым телом.

– Сложно. Очень сложно.

– Но возможно, – чай было трудно пить, но он был крепким. Это помогало решить ситуацию должным образом. – И если кто и может, Зиг…

– Арчи. Ты просишь сложное, – Зигмунд помрачнел, откусил колбасу и жевал. Как корова, он думал лучше, когда ел.

Клэру стало не по себе. Он посмотрел на стул у камина.

Валентинелли пропал.

Глава двадцать вторая

Они не достаточно опытные

Темно-зеленый парный экипаж был быстрым и легким, особенно с Микалом на месте возницы и бодрыми механическими лошадьми. Слишком вычурно для леди, но хватало взгляда на ведьмины огни, сияющие в позолоченных клетках, покачивающихся на завитках, и амулета скорости, сияющего алым, отражающего от пассажира грязь и камни, чтобы понять, что там не просто леди, а дитя магии, и Щит управлял повозкой в давке на дорогах Лондиния, напоминающих седьмой круг Ада.

Экипаж резко повернул влево, срезая путь среди людей. Крики и возмущения раздались, Эмма не обращала внимания. Ее глаза закрылись, она отклонилась на сидении, невидимые нити вспыхивали друг за другом в ее сознании, она не шевелилась. Одна ладонь в перчатке сжимала кожаное кольцо слева, ее пальцы почти онемели. Микал подвинулся, лошади двигались в унисон, стуча копытами, словно одно существо, прохладный туманный день трепал ее вуаль. Даже самое сильное заклинание, очищающее воздух, не могло сделать запах спящего огромного зверя города приятнее в такие дни, когда одна из склянок доктора Белла спустилась на все от дороги Святого Павла до Овала и дальше. Ночной туман задержался надолго, заглядывал в окна, играл с прохожими, укутывал улицы одеялами желтых испарений. Некоторые заклинатели, занимающиеся ямами и изгородями, клялись, что Лондиний менялся за туманом. Но редкие верили им, не побывав в Черном Варке, стоке Уайтчепла и прочих странных местах.

Но те, у кого была магия, не смеялись над словами. Не вслух и не долго.

Улицы стали шире, они двигались на северо-запад к пару Регента. Экипажей вокруг становилось меньше, и Портленд-плейс стоял гордо, сияя чарами. Редкие были домами магов, остальные платили за защиту, и чем ярче, чем лучше.

Защита магов была не такой видимой и более опасной.

Микал издал короткий резкий звук, заерзал, и лошади бросились вперед. Здесь ехать было смело, и она не задавалась вопросом, почему он выбрал именно этот путь. Она собиралась сегодня выставлять себя напоказ, чтобы враг видел ее серьезной угрозой и не заметил дела Клэра.

Если они все это вообще замечали. Валентинелли был лучшей защитой, какую она могла обеспечить, кроме себя. Людовико стал бы хорошим Щитом, если бы его покорили раньше. С ним нужно быть мягче, а это было у редких волшебников.

Было интересно, кто решит напасть на ментата и убийцу. Они были приманкой, но Эмма не собиралась терять ни крюк, ни наживку сегодня.

Механические лошади сияли и бежали как пена на обрушивающейся волне. Эмма нашла нити, которые хотела, ее ладони сжались, расслабились, она сделала пальцами Жест, и Слово сорвалось с языка:

– Экс…кэ-т! – как обычно, Слово было беззвучным, заполнило ее громом. Экипаж дрогнул, искры полетели из-под копыт лошадей, зловещая тишина окутала их, колеса и копыта били по воздуху.

Ее веки трепетали, свет дня пронзал череп, Микал стоял, сжимая поводья, пока лошади мчались. Сжатые пальцы Эммы удерживали невидимые нити, тянули, ловили свежие, когда старые рвались.

Карета летела.

Они взбирались все выше, летели искры, туман смыкался над парком Полумесяца под ними, болезненно-зеленый из-за испарений. Они поднимались над парком, было слышно лишь, как свободно крутятся колеса, одна из лошадей фыркнула, вскинув голову. На ногах были соединены шестеренки, они двигались, детали работали как симулякр костей лошади, скелет был усилен магически, коричневый металл был без царапин, за ним любовно ухаживал горбун Уилбур, конюх, который лепетал так сильно, что его не понимали. Шрам на его лбу показывал причину, но он прекрасно ладил с механическими лошадьми. Она была рада, что заключила с ним договор, ее доброта принесла отличные плоды. Ее обычный кучер Хартхелл был другим случаем, но у нее не было времени размышлять о своей коллекции изгоев.

Потому что впереди парила легко, как мыльный пузырь, Коллегия, стоящая на воздухе. Решетка поддерживала здание, окутывала строение из белого камня, и ее было ясно видно Взглядом, но обычным глазам казалось, что Коллегия просто… парила. Она медленно и величаво двигалась над Парком, заключенная там, чтобы мятежники боялись, что здание рухнет на их трущобы или высыплет на их головы мусор.

Хотя они радостно посыпали себя отходами, волшебные отходы для них были чем-то другим. Никто не хотел сказать им, что эти отходы смывали в Темзу, как и их.

Лошади поднимались, как по невидимому склону, Микал дергал поводья, а Врата открывались. Черный камень тускло блестел, ему придали форму парящих фантастических зверей, по которым пробегали кровавого цвета символы. Врата построили первыми. Они стояли открытыми с тех пор, как Мордред Черный заложил первый камень, а он называл себя потомком левой руки Артура. Кто знал, как было на самом деле?

Те времена были утеряны не просто так. Как и про Эру огня и Эру бронзы, записей о Потерянной эпохе почти не было, как и записей об инквизиции Крамвелля. Физический сосуд Британии тогда убили, и шок гибели пронесся по всему острову. Она нашла новое тело и остановила жестокую ненависть Крамвелля к волшебству.

Как отмечал историк лорд Бевелл, амбиции делали опасным даже заклинателя изгороди.

Сложнее всего во входе в Коллегию было приземление на скользкий мрамор. Нужно было избегать даже треск силы, что держала здание в воздухе. Работа была сложной, осторожной и утомительной, копыта механических лошадей опускались мягко, как перья, колеса кружились так, чтобы совпадать в скорости, они поднимались постепенно, и каждый шаг по белому холодному камню был маленькой победой. Серебряные кольца на левой ладони Эммы были теплыми, ее внимание было сосредоточено на ощущениях, она осторожно открыла глаза.

Тяжелая вуаль защищала от резкости солнечного света среди тумана, тут он был ярче, чем в густом тумане на земле. Но она все равно щурилась, а потом прикрыла глаза веками, как должна делать леди. Экипаж проехал по длинной круглой дорожке с фонтаном в центре сада, который играл приветствие, разноцветные ручьи света и воды смешивались на его поверхности. Полуобнаженная Леда отдыхала под Йовом в облике ослепительно-белого лебедя. Она ласково гладила существо со змеиной шеей под подбородком, когда двигались крылья, двигались сонно и ее конечности. Свет и вода ласкали их, придавая красок.

Эмма размышляла, пока Микал вел лошадей мимо огромной белой лестницы. Две фигуры на фонтане были метафорой магов.

Белый купол библиотеки был низким, по сравнению со снежными шпилями остальной Коллегии, но он все еще был достаточно большим, чтобы за секунды накрыть Кожевенный рынок. Микал остановил лошадей, и слуга Коллегии в ошейнике договора пришел забрать их, ее Щит спрыгнул с экипажа, Эмма подобрала юбки.

«Это должно быть интересно».

Купол библиотеки сиял, камень был таким тонким, что пропускал солнце. В этом рассеянном свете двигались тени. Они кружили стайками, порой залетали на верхние полки, другие трепетали вокруг огромной стойки. В центре было пусто, вокруг поднимались пять этажей книжных полок, лестницы поднимались спиралью, и от одного вида могла закружиться голова. Перламутр, синие ковры. Библиотека сияла, запах бумаги смешивался с тонким ароматом соли и песка. Порой слышались тихие крики, некоторые книги набирали высоту и резко пикировали с грацией.

Микал шел за ней ближе, чем требовало. Но его жизнь здесь была в опасности. Щита не могли отобрать от Главной, пока он ей служил, какое бы преступление он ни совершил. Закон в этом плане был понятным – даже если Щит совершил кошмарное и убил своего мага.

Никакой другой маг не решился бы забрать его. Никто из знакомых ей Главных – ни маг, ни кто-нибудь еще – не знал, что именно случилось в той комнатке под домом Кроуфорда, потому что она хранила молчание. Как и Микал, насколько она знала. Его жизнь зависела от службы ей, и гибель Кроуфорда кричала о том, что могло произойти.

«Вы или казнь, – сказал он, стиснув зубы, глаза едко сияли. – Я предпочту вас. Если вы не захотите мои услуги, убейте меня сами. Вам я позволю».

И Эмма поверила ему. Ее пальцы все еще покалывало от ощущения его груди под ее ладонью. Вырвался выдох…

«Прекрати. Ты здесь не для фантазий», – она пошла к столу, беря себя в руки с усилием. Было так просто, что Микал чувствовал… что?

Она не могла ему доверять. Лучше было это помнить.

За столом сидела ведьма со спутанными волосами в сером шерстяном одеянии, и она вздрогнула от приближения Эммы. Конечно, каждая ведьма ощущала приближение Главного, как бури. Особенно здесь, в Коллегии, где волшебство пропитывало воздух.

Эта ведьма была пухлой, ее ореховые глаза были рассеянными, она покачивалась, схватилась за край стола, пока не привыкла к беспокойству, которое вызывала Эмма.

– Название? – пискнула она без эмоций. Ее волосы были крысиным гнездом, одни пряди висели, а другие были собраны высоко костями, кусочками металла и перьями. – Автор? Номер каталога? Цвет обложки? Тема?

– «Principia Draconis», – Эмма подавила оскал. Ведьмы. Мужчины и женщины были умелыми в юности, но после двадцати их мозги могли удерживать лишь их Дисциплину. И у них были не глубокие Дисциплины Неутомимых – огонь, вода, магнетизм, создание, разрушение – а маленькие ниши. Норки на склоне горы, что не уходили далеко от края.

«Не жалей ведьм, – говорил учитель. – Они не хуже волшебников. Они счастливее, чем будешь ты, ведь у них нет амбиций. Их радует их Дисциплина, а не опасность».

– «Principia Draconis», – медленно повторила ведьма. Стаи книг зашуршали, полки двигались, библиотека искала в себе. – Де Баронис, оригинал, 1533. В 1746 обновил и починил Эмберфорт, в 1801 – Джеймс Уилсон. Восемьсот страниц, переплет, обложка…

– Бэннон, – вопль сзади мог быть лишь от одного мужчины. – Все еще приносишь мусор в залы.

– Лорд Хастон, – она склонила голову, но не обернулась. – Все еще не запомнила основы этикета.

– Леди должны вести себя правильно, Бэннон, – трость директора – притворство с серебряным набалдашником в виде утки – ударила по ковру. Наверное, он забыл, что тут пол не каменный, там стук вызывал волну страха в чувствительной ткани реальности.

Микал двигался, шурша одеждой, встал перед директором. Эмма смотрела на бубнящую ведьму. В любой миг появится книга, и она сможет ответить директору и устроиться за столом для тихого чтения.

– А мусор еще и смыслящий, – насмешливое удивление. – Когда у тебя будет хороший Щит, Бэннон? Таким может быть кто угодно, по сравнению с этим убийцей за тобой.

– Осторожнее, – Бэннон стукнула правым носком по полу. Ее юбки скрывали это, но он все еще была раздражена. Он был Главным, да, но едва. Не будь он удачливым, был бы сейчас лишь Адептом, а то и Мастером-волшебником, ведь оценки на экзамене у него были ужасными. – Я не ученица.

– «Волшебник, что перестает учиться, не растет», – процитировал он. – Что ты здесь делаешь, если больше не учишься?

– Библиотека открыта всем ранга Адепта и выше, в любой час, – теперь она звучала едко. – Или ты забыл этот Закон?

Прямое попадание.

– Я не забываю Законы, – прошипел он. – Это у тебя Щит, который точно убил своего подопечного. Ты должна передать его суду.

Ее терпение лопалось.

– Если ты начнешь бросать мне вызов из-за моих вещей, Хастон, я могу подумать, что тебе надоело дышать.

Шуршащая тишина библиотеки стала тревожно глубокой.

«У меня нет сегодня времени на дуэль, Альфред, лорд Хастон. Довольствуйся этим», – на миг она подумала, как просто было бы посчитать его заговорщиком и расправиться.

Эта мысль почти успокоила ее.

– «Principia Draconis» не здесь, – ведьма склонила голову, слова были тихим шепотом, она сцепила ладони. Ее взгляд ускользал, она не видела драмы перед собой. – Ее взяли.

– Это невозможно, – Эмма снова злилась, но боролась с этим. Этот день уже был неприятным, еще рано так раздражаться. – Это один из Великих текстов, он не покидает библиотеку.

Хастон оскалился, она это слышала.

– О, «Principia»? Думаю, лорд Селвита читает ее на досуге. Я разрешил. Он ведь особый друг Коллегии.

Эмма Бэннон минуту не могла поверить ушам. Книги нервно трепетали, некоторые улетали с полок. Тени мелькали, она повернулась на каблуках, камея на горле опасно нагревалась. Ее юбки раздулись, и Микал отпрянул в сторону на шаг, его широкая спина напряглась под зеленым бархатом. Клинков пока не было видно, конечно, если он их достанет, ей будет сложно успокоить слои древней защиты для учеников.

Даже простое заклятие могло убить здесь. Но за это в Коллегии платили огромную цену.

Хастон, пугало в черном костюме, с высоким воротником и белоснежным шейным платком под подбородком, словно Джордж IV все еще был сосудом Британии, побелел и отпрянул на шаг. Тонкие черные волосы были на его куполообразной голове, и Эмма, если бы занималась таким, могла бы решить поискать в его черепе органы Трусости и Глупости.

С молотком и прочими тупыми инструментами.

Его брюки были без пятен, платок с духами был в его свободной руке. Мужчина был в туфлях денди, с острым носком и каблуком. Стук его трости обычно сопровождало постукивание подошвы, этот звук преследовал учеников в кошмарах. Длинные тонкие пальцы, на его правой руке была тяжелая печать Коллегии, он сжимал серебряную голову утки.

Свет здесь был слишком ярким, но жалящие глаза напоминали Эмме о ее приоритетах. Вуаль, к счастью, могла скрыть выражение ее лица.

– Ты… – она не кашлянула, но сделала паузу. – Ты позволил Левеллину Гвинфуду взять Великий текст из библиотеки Коллегии? «The Principia Draconis»? – она поздравила себя с тем, что удивление в голосе было умеренным. – Когда? Я спрашиваю, лорд Хастон, чтобы составить точный отчет.

– Отчет? – теперь Хастон побелел. Он не знал, кому она отправит отчет, но трусость пронзала его позвоночник. Печать скрипнула, сердолик изменился от вырезанного пегаса до двойных змей эпохи Мордреда. Кольцо было слишком большим ему.

– Да, – она не впервые задалась вопросом, какими чарами он красил волосы. Мысли притупляли ее гнев. Опасное спокойствие охватило ее. – Когда это было, сэр?

– Посмотрим… хмм…это… – он постукивал тростью по ухоженному указательному пальцу. – Даже не могу толком…

– «Principia Draconis». Взята. Две недели назад, – сонно сказала ведьма. – Книги по психометрии в тот день буйствовали. И секция бестиария. Пришлось поработать, чтобы их успокоить. Они не достаточно обучены.

Выражение лица Хастона было бесценным. Эмма пригладила перчатки.

– Благодарю. Это все. Идем, Микал, – она направилась к входу.

«Что ж, снова время потрачено впустую. Но теперь я знаю, что доверять вам можно еще меньше, чем раньше. А это важные знания».

Ее Щит шагал за ней. Сверху раздался звук – ученики, наверное, видели их разговор. Для них это был праздник. Только внезапность нападок Хастона делала мятеж в рядах учеников редким. И он позволял профессорам делать, как они пожелают, и им нравилась власть так сильно, что они удерживали его во главе Коллегии.

Или он так считал.

– Проститутка, – прошептал он достаточно громко, чтобы это считалось оскорблением. – Потаскушка.

Это было старейшее оскорбление для волшебницы – да и для любой женщины, что сделала не так, как хотел мужчина. Он думал, что это ее ранит.

«Если бы ты знал, мерзавец», – она сдерживала другие слова, ведь леди не подобало их произносить.

Ее спина ощущала близость Микала. Она вышла из библиотеки с шумом крови в ушах. Снаружи волшебно очищенный воздух все равно вонял, как в Лондинии. Но она замерла и глубоко вдохнула.

– Прима? – тон Микала обещал месть, если бы она того захотела. Она имела право вызвать Хастона на дуэль, но свидетелями были бы тогда только Микал и ведьма. Так не пойдет.

Она запомнит это, как помнила много другого. Жизнь Главной была долгой, она увидит, как Хастон оступится.

– Брось, – ей не нужно было стараться, чтобы звучать устало. – Он не важен. И есть другая копия книги.

– Да? Где?

– У Чилда. Нужен экипаж.

Глава двадцать третья

Лучше колбаса, чем жизнь

Тайна исчезновения Валентинелли была решена поразительным образом. Клэр решил, что тело, упавшее с балок было связано с неаполитанцем, и он прыгнул, показывая ловкость, которой удивил даже себя, и ударил Зигмунда, сбив крупного баварца и его кресло. Руки и ноги спутались, колбаса Зига и сыр отлетели, тело рухнуло на ковер, огонь в камине вспыхнул голубым.

Клэр высвободился с усилием, потеряв шляпу, и поднялся на колено, его свежезаряженный перечный пистолет был в руках. Дым поднимался, Зигмунд перевел дыхание, судя по объему немецких ругательств, вылетающих из его рта. Было уже сложно видеть, дым жалил глаза Клэра, на миг он вспомнил жуткую прошлую ночь.

«ЛОГИКА! – мысленно закричал он, отдернувшись, когда в дыму что-то пролетело возле его головы. – Дым, тело с потолка – разные нападающие, неаполитанец может быть раненым, но вряд ли. Дым должен нас запутать».

Мотивом было не простое убийство, как он решил. И появлялись интересные вопросы, но не хватало времени обдумать их. В дыму что-то двигалось.

«Слишком высокий для итальянца, еще и двигается без осторожности. Сделай что-то, Клэр!».

Зигмунд все еще ругался.

– Тихо! – рявкнул Клэр, его свободная рука сжалась на гаечном ключе Зига, лежавшего рядом с упавшим креслом. Он схватил его и бросил, просчитывая так быстро, что едва заметил движение. Он попал, раздался приглушенный крик боли, и Клэр нырнул в сторону, оказался рядом с баварцем. – Не поднимайся, – прошептал он и искал в голове подходящие слова на немецком. – Unten blieben!

– Ja! – шепнул в ответ Зиг, и они поползли от камина, откуда поднимался черный дым. – Verdammt sie! Meine Wurst!

«Лучше колбаса, чем твоя жизнь!» – Клэр направлял пистолет в сторону.

– Ползи! Kriechen!

– Я помню английский, герр! – он звучал обиженно. – Моя мастерская! Что они сделают с ней?

«Выстрела только три. Выбирай с разумом».

– Оружие! У тебя есть оружие?

– Есть… – но Зигмунд не договорил, раздался крик и скрежет металла. – Нет! Scheisse, не Спиннэ! Мерзавец!

Клэр схватился за пиджак Зига и потащил его. Баварец прижался к полу, еще одна темная фигура появилась в едком дыму. Клэр отдернул руку в последний миг и промазал.

– Идиот, – Валентинелли склонился. Его рубашка была опалена, брызги крови были на щеке. – Убери это! Идем!

– Что там? – Клэр догадывался, но вопрос не мог навредить.

– Измененные, – его лицо пылало, убийца сжимал нож у руки. На его левом колене было темное пятно, жир или кровь, Клэр не хотел узнавать. – Поймать, не убивать. Сюда.

«Блески, наверное. Пришли за мной или Зигом? Стоит узнать».

– Хорошее шоу. Зиг, старик… – прошептал он. – Зигмунд!

– Ага! – баварец вернулся, ползая с поразительной ловкостью для его крупного тела, он нашел свою колбасу. Он сунул остатки в рот и догонял Клэра.

Неаполитанец был призраком в дымы, согнулся и двигался сбивчиво. Один рука его бледной рубашки тихо хлопал, он оглянулся на Клэра и пропал в дыму. Клэр кашлял, отплевывался. Механизмы нависали над ними. Зигмунд тихо выругался. Скрежет – Зиг нашел оружие.

Хорошо.

Он прислушивался, глаза пылали от едких испарений, левая рука двигалась по твердой земле и соломе, он держал в правой пистолет. Клэр понял, что после появления мисс Бэннон ему ни разу не было скучно. Это удивляло, и он был рад своей занятости, но он все еще хотел, чтобы события были не такими кровавыми.

И почему он подумал о ней? Кулон под его рубашкой был удивительно холодным. Эта ситуация была достаточно серьезной для ее внимания? Наверное, нет. Он хотел бы найти шляпу перед тем, как выйти из мастерской Зигмунда…

Хлюпанье и тихий вскрик. Дым вихрился, продолжал неприятно пахнуть. Клэр поманил Зигмунда в сторону, рядом с механизмами можно было хотя бы спрятаться. Внутри кололись углы, но Клэр полз дальше, а Зиг – рядом с ним.

– Ох, вот это запах! – прошептал он, Клэр был вынужден согласиться.

– Сера и агат, полагаю.

«Уголь горит не так сильно, чтобы разжечь это. Как тогда? Проверю позже», – он приготовил пистолет, обломки металла цеплялись за его одежду.

– Не шуми.

Тихий шорох. Стук металла, Зигмунд дернулся и тихо выругался. Дым странно себя вел, был густым, словно двигался пальцами над разбитой механической лошадью. Металл звенел, отзываясь на тихую жажду крови, и Клэр смотрел, как за дымом появляется силуэт.

Он был Измененным, но не блеском. Худой, темноволосый, небритый, в сером костюме не по размеру. Он шагал осторожно в дыму. Изменения не было видно, но Клэр заметил, что рубашка мужчины топорщится. Конечности часто меняли, но Изменение в основе тела? Это было не только опасно и дорого, но и неправильно.

Зигмунд, к счастью, застыл. Или от удивления, или от гнева. Клэр поднял пистолет, движение было медленным. Сухость в горле была неприятной, он боролся с животным страхом из-за охоты на него. Его уши слышали каждый приглушенный удар, и все это сливалось в отвлекающий рев.

Измененный застыл, отклонил голову. Лицо Валентинелли появилось над его плечом, колени врага подкосились, неаполитанец схватил его за черные волосы и потащил голову назад. Ловкое движение, и он перерезал Измененному горло. Полетели брызги крови, дым отпрянул, и убийц выдохнул тихое слово, Измененный обмяк.

Валентинелли взмахнул ножом и вытер его об одежду жертвы. Клэр опустил пистолет, серебро мерцало. Его голова была полна шума.

«Почему это так меня беспокоит?».

Взгляд неаполитанца был пустым. Он выглядел как человек, который выполнял неприятное, но не очень сложное поручение.

– Гадость, – тихо сказал он. – Даже не сходишь на него. Пришел помешать работе Людо? Не сегодня. Теперь безопаснее, – он продолжил, даже не взглянув на двух мужчин, прячущихся как дети. – Выходите. Людо все исправил.

Едкий дым рассеивался. Клэр кашлял, глаза наполнились горячими слезами, горло сдавило.

– Зиг? – прохрипел он. – Прости за мастерскую.

– Schweine, – гений пролез мимо Клэра, отряхнулся. Он посмотрел на мертвое тело, дым отступал. Клэр увидел безжизненные тела, разбросанные по фабрике. – Моя прекрасная колбаса. И Спиннэ. Надеюсь, ей не навредили, – он посмотрел на Клэра. – Эту проблему ты принес Баэрбарту, друг? Я найду тебе прусские конденсаторы. Помогу тебе. Они за это заплатят.

– Хорошее шоу. Валентинелли, очень хорошо, – Клэр выбрался из-за металла, моргая. – За кем они были, как думаете? – вряд ли за Зигом, но он должен был уточнить. Его нервы требовали ответа на любой вопрос, чтобы он не сорвался.

– Просто, – неаполитанец вернул нож в ножны. – Если бы они были за толстяком, я бы его отдал.

Клэр сглотнул. Кулон снова потеплел, уже не был кусочком льда под рубашкой. В горле поразительно пересохло. Он выпил бы даже отвратительный чай Зига.

– Ясно. Я так и думал. Зиг, поищи сумку. Нам нужно идти за конденсаторами. Откуда начать?

Зигмунд снял шляпу с круглой головы, отряхнул ее и вернул на место, пока шел к дымящемуся камину.

– Пристани. Всегда начинать нужно оттуда. Расскажи мне все.

Пристани Лондиния кипели под куполом желтого тумана. Тут шипели нервные окончания империи, товары закрывали в ящики, заворачивали, и рабочие-манты поднимали грузы и зачаровывали их от падения, магия шипела и трещала среди гор товаров каждых размеров. Корабельные ведьмы ходили между ними и накладывали чары. Табак, мука, вино, ковры, сундуки, чай, кофе, ткани разных видов и цветов тянулись горами на пристани. Большие группы рабочих магией снимали груз с кораблей, корабельные ведьмы и ведьмы соли напевали и успокаивали ветра. Рабочие поднимали, носили, они были в лохмотьях и надеялись получить пару монет за помощь здесь. Склады стояли высоко и гордо с Измененными стражами – несколькими блесками, а другие были серьезно модифицированы. Они смотрели на людные улицы. Многие из них точно торговали, чтобы оплатить свои Изменения и обслуживание металла.